Мелодия для короля

      Партия была проиграна. Замок захвачен, все хоть сколько-нибудь значимые фигуры на доске съедены, королева загнана в угол, а королю поставили шах и мат.       Помощи ждать было неоткуда.       Удивительно жалким в этой ситуации показалось воспоминание о том, какое огромное значение для Реми ещё несколько недель назад играла честь семьи и королевского рода. Даже сейчас, находясь на грани смерти, он думал о том, в каком унизительном положении оказался, и что бы подумал о нём отец, будь он жив. Если у остальных ещё сохранялся шанс остаться в живых, то его Антуан точно убьёт. Так о каких остатках чести он тут печётся?       В любом случае, всё, что он может — напоследок оставить о себе яркие впечатления. Так что, не долго сомневаясь, он в последний раз решил воспользоваться способом Микеля: говорить максимально уважительно, но одновременно оскорбительно.       — Чего же хочет от меня ваше самопровозглашённое величество? — поинтересовался он. — Я должен отречься от престола и сказать, что истинный наследник вы? Что ж, надеюсь, никому из совета не придёт в голову мысль искать на вашем теле метку короля. Ах, неужели вы не знали, что человек без родимого пятна не может занять престол? Надо же, как неловко получилось. Столько страданий, столько грандиозных планов - и разбились о такую мелочь, — Реми снисходительно улыбнулся. — Мне даже вас немного жаль, Антуан. Может, тогда вас устроит почётная должность придворного учёного? Упс, я всё забываю, что вы ничего не смыслите в науке. Мам, ты, кажется, говорила, наш старый шут недавно слёг с радикулитом?       Антуан сжал кулаки, скрипнул зубами, но сумел сдержаться. Вместо этого он благосклонно улыбнулся и парировал:       — Пассивная агрессия? Как мило, — он встал с трона и прошёлся вокруг стула, на котором сидел Реми. — Возможно, для тебя это будет новостью, но о метке на моём теле ты можешь не волноваться, об этом я позаботился.       — О, так метка есть? — не смутился король. — Спешу заметить, что отговорки про родимое пятно в заднице не сработают, ради сохранения традиций и проверки подлинности советники не постесняются залезть и туда.       За секунду Антуан оказался прямо перед Реми, треснул кулаком по спинке стула прямо возле его уха, и прорычал:       — Всё, что тебя должно сейчас волновать, это способ угодить мне! Ты же у нас умный? Придумай что-нибудь, что сможет убедить советников в том, что этуайский трон по праву мой! — Он кружил вокруг Реми и в ярости выплёвывал слово за словом. — Мелкий паразит, спутал мне все карты, чуть не испортил годами создаваемый план, заговорил зубы моей самой верной служанке! — он замер в пугающей близости от лица юноши. — Откажешься подчиниться, королеву обвинят в измене короне и сговоре с Мальтруем с целью убить короля, а будешь разыгрывать из себя героя, я лично позабочусь, чтобы и её, и его и их нерождённого ублюдка казнили самым унизительным способом. — Он наклонился к самому уху короля, и выплюнул последнюю фразу прямо в него, а затем вгрызся в ушную раковину, так что Реми аж вскрикнул от неожиданности и не на шутку испугался.       Когда Антуан отстранился, губы его были залиты кровью, а на лице сияла безумная торжествующая улыбка. Не оставалось никаких сомнений: он медленно, но верно сходил с ума, и не понятно было, насколько давно. С разумным человеком ещё можно было договориться, тогда как с безумцем лучше было держаться осторожнее, иначе он мог не совладать с собой в порыве гнева.       — А теперь закрой пасть, встань на колени и умоляй.       Реми бросил взгляд на мать, которая обнимала и прижимала к груди избитого почти до неузнаваемости Мальтруя, вспомнил пустые глаза Микеля, когда тот уходил в себя, чтобы забыть всё, что творил с ним учитель. Вспомнил тёплые объятия и нежные прикосновения…       Видимо, время и правда пришло, пора было заканчивать с шутовством и брать на себя ответственность за чужие жизни, даже если придётся ради этого распрощаться со своей.       Гордый король Этуайи, законный наследник трона и надежда королевства без капли сомнений опустился перед безродным человеком на колени и покорно сказал:       — Хорошо. Я сделаю всё, что ты захочешь. Только пообещай освободить от мучений Микеля, перестать дурачить Элизабет, и оставь в покое мать и Мальтруя. Уверен, я смогу убедить совет в том, что никто, кроме тебя не достоин занять трон. Мы покинем Этуайю и никогда не вернёмся, я откажусь от права на престол и не допущу распространения этого права на любых своих возможных потомков.       Антуан окинул его взглядом, полным недоверия. Он хмыкнул, вернулся к трону и поудобнее устроился на нём.       — Если ты не пытаешься обмануть меня, если хочешь назад своего шерьера, тогда в знак раскаяния и смирения… — он лениво посмотрел вокруг, взгляд его остановился на горшочке с розами, стоящем на столике рядом с троном: небрежный садовник позабыл рядом с ним свои ножницы. Антуан швырнул их к ногам Реми — …немедленно откромсай эти раздражающие лохмы!       Короткие волосы носили только военные и простолюдины, потому что длинные волосы мешали им на службе и в хозяйстве. Человеку высокого происхождения не было нужды даже представляться, чтобы все вокруг знали — перед ними знать. Длинные ухоженные локоны говорили сами за себя.       Услышав приказ, Реми сгрёб в охапку рассыпающиеся по плечам волосы, в ту же секунду, не колеблясь, неровно рубанул туповатыми лезвиями свои золотые кудри и швырнул их к ногам Антуана.       Шею обдало холодом.       Это был акт унижения. Но всё, о чём мог думать Реми, так это о том, как Микель любил перебирать его локоны, запускать в них большие ладони, накручивать на пальцы кудряшки...       Слёзы подступили к глазам и готовы были в любую секунду сорваться, однако Реми проглотил их и гордо выпрямил спину, глядя прямо в глаза упивающегося торжествующим хохотом Антуана.       — Я сделал то, что ты просил. Теперь твоя очередь. Сдержи слово.       — Нет, — отрезал Антуан. — За всё, что твои предки сделали, ты не заслужил мирной жизни. Как и Микель. Как и все потомки Льёненпапиля и морского царя. Ты будешь вечно прислуживать мне, пресмыкаться и унижаться.       Казалось, мужчине было мало того, что он уже успел сделать с Реми. Он упивался властью, попирая честь бывшего монарха, но ему всё ещё чего-то будто не хватало. Он посмотрел на юношу. Тот всё ещё стоял на коленях, хоть и бледный, но на лице его не было испуга, только голая решимость.       — Если ты отпустишь моих близких и дашь им возможность жить спокойно, я готов всю жизнь служить тебе хоть подставкой для ног, — хладнокровно сказал Реми.       Эта несгибаемая воля взбесила мужчину.       Что могло унизить его сильнее? Что ещё можно было с ним сделать, чтобы стереть с его лица это раздражающее выражение? Как сбить с него спесь, испугать, растоптать, сломать, морально уничтожить?       — Волос не достаточно, — облизнулся узурпатор. — Хочу отнять у тебя ещё что-нибудь. Может, выколешь себе глаза? — рассуждал он, но заметив, как король бесстрашно сжал в руке ножницы, поспешил передумать. — хотя, нет, слепой слуга мне не нужен. Немой, пожалуй, тоже. Отрезать ушные раковины? Заманчиво. Но хотелось бы сделать что-нибудь, что унизит тебя перед всеми, и будет преследовать всю жизнь… — Он на секунду задумался, и вдруг его будто посетила гениальная мысль. — Ну, конечно! Клеймо раба! Вот возмездие, достойное короля! — Антуан подскочил к Реми. — После совета мы тебя клеймим прямо вот здесь — он постучал пальцем между светлых бровей юноши, — чтобы все видели и знали, что ты — лишь жалкая псина! Если скажешь всё, что я велел тебе, так и быть, я пощажу твою мать и щенка в её животе.       Реми сжал зубы. Он знал про клеймо раба из исторических книг. Лет двести назад им отмечали слуг самого низшего происхождения, постельных мальчиков и бывших фавориток, лишившихся благосклонности короля. Один из предков Реми посчитал эту традицию варварской и упразднил клеймение, а все тавро были переплавлены. Все, кроме одного, которое тогдашний правитель велел повесить в зале совета, в назидание власть имущим потомкам.       Король бросил на тавро лишь один быстрый взгляд и сказал:       — Если это заставит тебя сдержать слово и спасёт жизни моих близких, я приму это.       — Нет, сынок, нет! — вскинулась королева и заплакала, а Мальтруй сильнее прижал её к себе.       Мучитель же торжествующе расхохотался и вновь уселся на трон. И как раз вовремя. Двери распахнулись, и Антуан мгновенно прекратил смеяться, в его взгляде не осталось и тени того безумия, которое плясало в нём всего секунду назад.       В зал начали входить советники.       Они увидели на полу избитого Мальтруя, бледную королеву в его объятиях, Реми на коленях, перед троном, на котором восседал бывший учёный. На секунду королю подумалось как должно быть нелепо вся эта картина выглядит со стороны, и появилась надежда, что, увидав на троне захватчика, советники возмутятся и что-нибудь предпримут, дабы восстановить справедливость и вернуть власть законному монарху.       Зал постепенно наполнялся советниками. Это были всё те же лица, что и в прошлый раз, закостенелые старики, утратившие гибкость ума. Реми обвёл их взглядом, и не встретил ни одного дружественного лица. Похоже, Антуан продолжительное время планомерно, каплю за каплей, вливал в их маразматичные головы крупицы выгодных ему идей.       — Что здесь происходит? — скучающим тоном поинтересовался главный советник. — Что за срочность потребовала нашего сбора на два дня раньше? Неужели королю стало лучше? Мы могли бы потерпеть ещё пару дней, всё равно совет был назначен на послезавтра.       — Присаживайтесь, уважаемые советники! - как радушный хозяин, предложил им Антуан. Похоже, власть пьянила его не хуже “Звёздного Мальчика”. — Сегодня у нас для вас сразу несколько новостей. И это совсем не те новости, которые вы ожидали услышать.       На лицах некоторых советников появилось искреннее любопытство. Другие же выглядели снисходительно высокомерными и не особо заинтересованными. По этим легко читаемым эмоциям, Реми сразу понял, что большая часть совета уже в курсе того, что сейчас будет рассказывать Антуан, и не особо возражает против государственного переворота. Он с удивлением отметил, что среди этих людей довольно много тех, кто поколениями служил короне и считался практически членом семьи.       Антуан махнул слугам, и они внесли в зал увесистый свёрток.       — Уважаемый совет! — начал он. — Многие здесь знают, что я прибыл сюда под покровительством кузена его величества, но мало кто догадывается, с какой целью он взял меня с собой в этуайский дворец. Мой благодетель догадывался о том, что при дворе что-то не так, и попросил меня провести расследование. Сегодня я поспешил собрать совет на два дня раньше, так как мой наниматель был убит! — он махнул рукой, свёрток развернули и на всеобщее обозрение был выставлен окровавленный труп кузена в самом неприглядном виде. — Причиной его смерти оказался заговор, и я должен с прискорбием сообщить, что вас много лет обманывали. Думаю, не надо объяснять уважаемому многомудрому совету, кто стоял во главе этого заговора.       Советники устремили свои взоры на тело кузена, горло которого было разворочено фьютией Реми. Не теряя времени, Антуан принялся рассказывать о том, что король много лет мёртв, о коварстве Реми и королевы, об их порочных связях с любовниками… Он так умело переплетал правду и ложь, перетасовывая факты с выгодными для себя домыслами, что старые советники слушали его, распустив уши и кивали, а главный советник даже время от времени добавлял: “я знал” или “я догадывался”. В конце своего разоблачающего рассказа, Антуан поднялся с трона и достал из-за пазухи старый пожелтевший свиток.       — В ходе расследования, я не подозревал, что обнаружу кое-что важное, что повлияет и на мою судьбу тоже, — сказал он, и на лице его появилось сомнение, будто он не уверен, стоит ли открывать окружающим найденное.       — Да не томите же, Антуан, что у вас там? — не выдержал ближайший к нему советник, и выхватил из рук бывшего учёного свиток.       Остальные советники заёрзали и подались вперёд, им тоже было любопытно, но, надо было отдать им должное, они сдержались и не повскакивали со своих мест.       — Это же… — удивлённо вскинул брови старик, держащий в руках свиток. — Но это же всё меняет… — Он поднял над головой бумагу и объявил: — в моих руках документ, подтверждающий прямое родство месье Антуана с Фейром Мятежным!       Советники зашумели, начали переговариваться, до слуха короля то и дело доносились реплики — одна краше другой. Наконец, главный советник встал и призвал всех к тишине.       — Совет, — сказал он, — больше не может доверять Реми, так как он опозорил себя всеми известными способами. Но, к сожалению, другого наследника у королевского рода нет. И даже если Антуан — потомок одного из этуайских королей, и доказал свою преданность короне, престол нельзя отдавать человеку, не имеющему фамильного родимого пятна. Так было и так будет вечно, ибо иное разгневает богиню бабочек, покровительницу Этуайи, а все мы знаем, как жестока она может быть в гневе. И всё же, мы можем обойти этот закон, и назначить Антуана регентом при его величестве Реми, до тех пор, пока не родится наследник с вышеозначенной меткой короля. Что скажете, Реми?       Обрисовывающаяся перспектива вовсе не радовала Реми. Принять такое унизительное предложение означало стать безвольной куклой в руках Антуана, сохранив лишь номинальную власть. Потерять свободу и на всю жизнь остаться прикованным ко дворцу и Антуану, подчиняясь любым, даже самым извращённым его приказам. Не иметь возможности хоть как-то повлиять на происходящее в стране…       И всё же, он был готов согласиться на эти условия, если это означало свободу для Микеля, Мальтруя и королевы.        Реми поднял голову, чтобы дать своё согласие на это безумное, полное боли и унижений рабское будущее, но Антуан остановил его       — В этом нет необходимости, советник.       Затем Антуан вдруг будто смутился, расстегнул воротник, отодвинул в сторону волосы и всем присутствующим открылась его обнажённая шея, а точнее тёмное пятно в форме бабочки на ней. Точно такое же, как на пояснице Реми.