Fugit irrevocabile tempus

      Попытки найти решение возникшей проблемы в древних трактатах пока не венчаются успехом, и Лань Сичэнь даже в какой-то момент допускает мысль о том, что эта затея изначально провальна. Но если всё так, то где им искать такого мудреца, что мог бы ответить на эти вопросы и подсказать путь? Главы других кланов отбыли из Облачных Глубин всего дней десять назад, и пока что никаких положительных известий от них не приходит.       Но кроме всего этого, Цзэу-Цзюня беспокоит ещё кое-что: его брат все это время ходит слишком задумчивый и более отстранённый, чем обычно. Остальные ничего не замечают, даже Лань Цижэнь молчит по этому поводу, и только Лань Хуань видит эти изменения невооружённым глазом. На все попытки поговорить о происходящем второй Нефрит предсказуемо отмалчивается и утверждает, что все в порядке.       Проходит еще две недели; разлом продолжает расширяться, обеспокоенные адепты практически не смыкают глаз ни днём, ни ночью, старательно уничтожая ползущую оттуда нечисть, и теперь даже воздух в Облачных Глубинах пропитан тревогой.       В один из таких напряженных дней из Юньмэн Цзян приходит письмо; Лань Сичэнь раскрывает его и бегло проходится взглядом по тексту в надежде получить хоть какие-то положительные известия. Однако то, что он видит там, поселяет в его сердце еще большее беспокойство.       К вечеру того дня Цзэу-Цзюнь снова сидит в библиотеке, разложив множество книг на столе возле себя. Погруженный в чтение, он не сразу замечает появление младшего брата; тот же проходит вглубь помещения и располагается за одним из свободных столов, также прихватив с собой несколько рукописей. Лань Сичэнь провожает его внимательным взглядом, отмечая напряженные плечи и упрямо поджатые губы. Что-то опять происходит с его младшим братом, а он ничего не может сделать. Снова.       – Брат, – зовет он тихо, но настойчиво; лишь только когда ловит на себе вопросительный взгляд, продолжает: – что с тобой происходит? В последнее время ты сам не свой. Более, чем обычно до этого.       – В порядке, – отзывается Лань Ванцзы. Предсказуемый ответ. Лань Хуань на несколько мгновений прикрывает глаза, собираясь с мыслями.       – Не в порядке. Я не могу смотреть, как ты изводишь себя. Это связано с тем, что... "Расспрос" не работает?       Лань Ванцзы кивает и возвращается к своей книге. Но Цзэу-Цзюнь не собирается отступать. Он и так слишком долго позволял брату быть в необходимом тому одиночестве; сейчас он чувствует потребность вызвать Лань Чжаня на разговор и хоть немного облегчить его душу.       – Но ведь есть что-то ещё, так ведь?       На "Расспрос" не отзываются уже два года, и только последние дни Лань Чжань настолько сильно расстроен. Он долго и пристально смотрит на Лань Сичэня, и когда тот уже начинает думать, что ответа не дождётся, говорит:       – Возможно, я хожу во сне.       Лань Сичэнь откладывает книгу, которую до этого держал в руках, и подаётся вперед:       – Почему ты так решил? Что-то произошло?       Лань Чжань кивает. Они в библиотеке одни, поэтому могут говорить, не боясь, что их кто-то подслушает.       – Несколько дней назад мне приснился сон, в котором... – он запинается, совсем немного, но заметно, – в котором я получил некоторые лёгкие травмы. Когда же я проснулся утром, то обнаружил точно такие же травмы на собственном теле.       – В связи с этим ты решил, что ходишь во сне? – получив ответный кивок, он продолжил: – Как часто это происходит?       Лань Чжань хмурится.       – Это был единственный раз за всю мою жизнь.       – В таком случае, я пока не вижу повода для беспокойства. Человеческое сознание – вещь сложная, и даже великие мудрецы не могут дать конкретные ответы на многие вопросы касательно этой темы. Если ты хочешь услышать моё мнение – то тебе нужно больше отдыхать. На тебя свалилось слишком много потрясений, кто знает, к чему они могут привести?       Лань Чжань кивает в ответ; доводы брата разумны. И хотя у него есть еще некоторые подозрения по поводу последствий того сна, он пока не хочет ни с кем делиться ими, даже с Лань Сичэнем.       Последние дни Лань Ванцзы все больше времени проводит в библиотеке, ища в книгах не только способ закрытия разлома, но и другую информацию. Его интересует, возможно ли то, что осознанные сновидения могут влиять на реальный мир? Он перечитывает многие книги на эту тему, и большинство авторов утверждают: нет, не могут. Но даже получив такой ответ, он не может поверить в то, что по какой-то причине внезапно стал сноходцем. К тому же, возникла новая проблема: с той самой ночи, когда Вэй Усянь явился в цзинши, источая безумие и отчаяние, Лань Чжань больше не видит осознанных снов. И ни в одной из книг не находится ответа на вопрос, по какой причине он теперь больше не может увидеть ту самую реку возле леса и прийти к озеру, где его ждет счастливая улыбка, теплые объятия и много разных историй.       Братья сидят в тишине, нарушаемой лишь шелестом переворачиваемых страниц, достаточно долго, прежде чем Лань Сичэнь снова решается заговорить первым:       – Я сегодня получил письмо от главы клана Цзян... Они обнаружили еще один разлом, но уже на своих границах.       Лань Ванцзы откладывает свою книгу, тем самым показывая, что внимательно слушает.       – Этот разлом отличается от нашего по внешнему виду; если наш напоминает вход в Преисподнюю, то их – скорее путь в Небеса.       – Значит ли это, что у человека, нанявшего Сюэ Яна, есть еще один подручный?       Лань Сичэнь качает головой.       – Вероятнее всего, нет. Этот разлом больше того, что находится возле наших границ. Это значит, что его создали раньше. К тому же, я уже допросил Сюэ Яна, и тот признался в создании обоих.       – Тогда почему клан Цзян так поздно заметил его?       – А вот здесь еще однин момент. После открытия первого, "светлого" разлома, Сюэ Ян использовал технику сокрытия, благодаря которой те, кто проходил мимо, в упор не замечали разлома. Да и, к тому же, из него не тянутся в наш мир никакие твари или другие создания; там пусто и тихо. Возле нашего разлома Сюэ Ян также использовал такую технику, но вероятно из-за того, что из разлома полезла разная нечисть и как-то нарушила скрывающий барьер, да и заклинатели совсем рядом проводили ночные охоты, мы смогли раньше обнаружить этот разлом.       Лань Чжань кивает, раздумывая над новой информацией. Это многое объясняет, кроме того, кто же тот человек, кому понадобилось все это делать, и с какой целью. Оба брата погружаются в собственные размышления и вскоре возвращаются к чтению.

***

      Проходит еще несколько дней после того разговора между братьями в библиотеке, когда одной прохладной ночью непрекращающий упрямые попытки возобновить сеансы осознанных сновидений Лань Ванцзы всё-таки достигает результата.       Он приходит в уже ставший ему почти вторым домом густой лес и так быстро, как только может, направляется к озеру. На полпути он снова слышит ту самую мелодию, которую играл Вэй Усянь в день его первого посещения; но сегодня флейта звучит еще пронзительнее и тоскливее, будто рассказывая о чьем-то разбитом сердце. Однажды он спрашивал Вэй Ина, что это за музыка. Тот лишь пожал плечами, пояснив, что создал её сам здесь же, у озера, но названия так ей и не придумал.       Лань Чжань выходит к озеру и останавливается в нескольких шагах от Вэй Ина, дослушивая мелодию до конца. Последние ноты кажутся особенно болезненными, и Вэй Усянь, словно вырвав из собственного сердца последнее созвучие, внезапно отшвыривает от себя белоснежную флейту куда-то в сторону. Слышится громкий всплеск; синие воды озера принимают в себя отвергнутый музыкальный инструмент и хоронят его глубоко на дне.       – Знаешь, Лань Чжань... А ведь я не хотел тебя видеть, – отзывается Вэй Ин и наконец поворачивается к своему гостю. Его глаза красные и опухшие; он шмыгает носом и горько усмехается. – Зачем ты рвался сюда?       – Хотел увидеться с тобой, – тотчас же отзывается Лань Ванцзы.       – Зачем, Лань Чжань? Разве тебе мало... Он внезапно умолкает, обрывая самого себя на полуслове, и смотрит как-то затравленно, подбирая слова. Лань Чжань выжидающе молчит, и тот продолжает:       – Разве тебе мало того, кто так похож на меня?       Лань Ванцзы застывает в недоумении, но задать соответствующий вопрос не успевает, так как Вэй Ин продолжает:       – Я видел... Сначала я думал, что вижу обычный сон, но потом понял, что скорее уж это что-то, напоминающее осознанное сновидение. Я прекрасно воспринимал окружающий мир, все было таким чётким... Я стоял в незнакомой мне комнате среди ночи; ты лежал на постели, а на тебе сверху сидел какой-то мужчина. В один момент он повернул голову, и я уведел его лицо. Он был точь-в-точь как я! Вот только взгляд его был невероятно злобный и жуткий... Но ты так стонал под ним, и вы... Небеса, я даже говорить об этом не хочу! – Вэй Усянь отворачивается, пряча еще сильнее покрасневшие глаза.       Лань Чжань просто стоит на месте; он не может понять, почему Вэй Ин из одного его сна злится на Вэй Ина из другого его сна? Это все ощущается как нечто нереальное, если такое вообще применимо к тому, что абсолютно точно не является реальностью. В голове всплывает одна мысль: может ли быть так, что его сны как-то связаны с теми разломами возле границ двух кланов? А если связаны, то как?..       – Вернувшись назад, я создал защитный купол над этой территорией; я не хотел видеть тебя, не хотел говорить с тобой, – отзывается Вэй Усянь, немного успокоившись; он не смотрит на собеседника, его рассеянный взгляд скользит по озёрной глади, по стайке небольших птиц и стоящих неподалёку двух журавлях. Он проводит ладонью по обнаженной коже левой руки, выглядывающей из-под неровно обрезанного рукава, и сжимается так, будто ему неуютно и холодно. – Но я так скучал по тебе! Знал бы ты только, как сильно! Потом я долго размышлял обо всем произошедшем и понял, какой же я глупец. Ведь разве могу я претендовать на то, что не принадлежит мне? Точнее, на того, кто не принадлежит мне?       Лань Чжань молчит. Он едва ли впервые в жизни не знает, что сказать в ответ. Для него Вэй Ин, каким бы он ни был, – злой, добрый, смеющийся, плачущий, принимающий его или нет, – это, прежде всего, Вэй Ин. Лань Чжань любит и принимает его любым.       – Мне жаль, – все, что говорит он в итоге. – Жаль, что всё так происходит. Но я принадлежу тебе точно так же, как и ему. И вы оба нужны мне одинаково.       Вэй Усянь наконец переводит на него взгляд и смотрит, долго, испытующе. Внезапно он улыбается.       – Это приятный ответ. Приемлемый. И хотя он не отменит того, что я по-прежнему буду ревновать тебя к нему, – к себе, правильно? Он ведь – это я, только немного другой, правильно? – я все равно рад, что нужен тебе...       Лань Ванцзы делает несколько шагов вперед и притягивает Вэй Ина в объятия, чувствуя, как тот расслабляется в его руках и обнимает в ответ. Они стоят так достаточно долго, купаясь в уютном молчании, пока Лань Чжань не прерывает тишину:       – Это хороший сон...       – Возможно, – пожимает плечами Вэй Ин и укладывает голову на плечо своего гостя, – но это только для тебя – сон, для меня же все происходит в реальности...