Мы уже сидим на одной кровати и улыбаемся друг другу широченными улыбками. Она рассказывает мне о жизни в Воронеже, а я — о Питере. Она выглядит такой яркой, такой счастливой и солнечной, что мгновенно заряжает меня таким же настроением. Рассказывает о том, как они с мамой недавно вместе ходили на маникюр. Рассказывает о том, как к ним на работу устроился какой-то чудик в смешных очках и с волосами едва не до пояса. Рассказывает о том, как встретила милого рыжего кота на улице, которого хотела забрать себе домой. Рассказывает много и обо всëм.
Помню, как мы с Ирой часто ровно так же проводили время часами за общением, находя всё новые и новые темы. И не уставали друг от друга ведь вообще. Ладно, пора перестать цепляться за прошлое.
Появление Вики на самом деле было очень неожиданным. Я всë ещë отходил от столкновения в магазине, как мне пришло от неë сообщение. Встретились мы буквально тут же — Вика сняла квартиру неподалëку. Еë радости не было предела, и я хотел лишь радоваться так же. Но всему мешали наши постоянные встречи с Арсением, которые почему-то происходили раз за разом в самых различных местах. Вика сразу меня смела в свои крепкие-крепкие объятия и долго ещё не отпускала, поэтому моё состояние ей уловить не получилось. Это, пожалуй, радовало — мне не хотелось лишних вопросов в тот момент.
Пока она продолжала меня обнимать, я очень сильно засомневался в своих словах о том, что она не усердствует нежностями, ведь действительно не помнил за ней такого, а тут: на тебе! Она правда изменилась за всë это время, пока мы не общались.
С Викой мы не виделись уже как полгода. А если быть точнее, то с конца августа — когда вовсю начиналась подготовка к учёбе. Конечно, была возможность встретиться в Новый год, но Вика тогда уехала куда-то: даже мама, к которой я приехал праздновать, не знала куда именно. Так что мы, безусловно, соскучились друг по другу.
Вику реально было почти не узнать, она... словно стала больше любить себя и окружающих. Я завидовал лëгкости еë мыслей и слов, ибо последнее время я только что и делаю, так это извожу себя всеразличными предположениями, сомнениями и самоугнетением. Она же так просто ко всему относится, что мне просто хочется погрузиться в её сознание, попасть в такт её мыслей и впредь думать так же, как она, потому что терпеть своё нытьё было даже для меня ужасно трудно и тошнотворно, что уж говорить об окружающих.
– Кстати, у нас же скоро полгода отношений с парнем, я с ним так счастлива, ты бы только знал… – глаза сияют, блестят и так сильно горят, что мне кажется, именно это и имел в виду Дима, когда говорил о моих чувствах к Арсению Сергеевичу и о том, насколько они заметны. Думаю, я в подобные моменты выгляжу очень похоже со стороны — Вика была вся одурманена любовью. Но стоит повторить, как в случае с Димой и Катей, что если для неё всё это доставляет невероятное удовольствие, то для меня мои чувства были лишь сплошным страданием.
– Прозвучит, наверное неискренне, но я за тебя очень рад, правда! – улыбаюсь уголками губ, смотря на её счастливое лицо. – Меня волнует только один вопрос: почему я с ним ещё не знаком?
– Ой, я и не подумаю вас знакомить — уведëшь ещë! А я ведь его люблю. Всем сердцем, – драматично хватается за сердце и вздыхает. – Он его у меня украл.
Секунда молчания, глаза в глаза, и мы оба заливаемся в смехе.
– Кстати, да, насчëт твоей личной жизни. Мне очень интересно всë узнать! Я же даже и предположить не могла, что ты по мальчикам...
– Всë очень сложно.
– Любая преграда только у нас в голове. Всë проще, чем ты думаешь.
– Он мой учитель.
Вика меняется во взгляде. Вся сразу становится серьëзная, озадаченная и удивлëнная. Не ожидала явно.
– И... Давно у тебя к нему чувства? – спрашивает аккуратнее и взволнованнее.
– Недели две или три, не знаю. Но он ни на день не выходит из моей головы, и я с ума от этого схожу.
– Так признайся, – буднично произносит она.
Во взгляде меняюсь уже я. Они как сговорились. Хотят, чтобы я сблизился с ним? Я ведь правда просто помру от неловкости и стыда, если послушаюсь. Я никогда не смогу признаться — это как минимум неловко, а как максимум очень неправильно, ведь я просто-напросто его ученик.
– Нет, я серьëзно, так легче жить. Если это не взаимно, мир не рухнет, ты огорчишься, ты расстроишься и, возможно, долго будешь страдать из-за невзаимности, но так правда легче. Лучше будет знать, что к тебе ничего не чувствуют, чем до смерти думать, что это могло оказаться взаимно. А если действительно окажется... просто представь, что будет.
И я, блять, представляю... Представляю, как в семьдесят мы с Арсением будем лежать на тех самых шезлонгах на том самом дачном участке, как в моих недавних фантазиях, попивать какой-нибудь апельсиновый сок из трубочек и мило беседовать. До этого нас, конечно, ждëт свадьба в тридцать в какой-нибудь Германии, счастливая история любви и много-много поцелуев. Он заставит Макара ответить за свои поступки, он спасëт меня от проблем и вся эта фигня, но... давайте всё же думать реалистичнее:
– У него жена.
– Блин, тогда это сложнее, – секундная пауза с ноткой какой-то горечи и грусти. – А ты уверен в этом?
– Я видел их вместе. С ребëнком.
– Наша мама тоже часто со своим другом и его дочкой гуляет. И ничего же, они просто друзья. Или он тебе лично говорил?
– Нет. Но буквально за десять минут до того, как мы с тобой встретились, я был в магазине и видел их там вдвоëм.
– Блин, не знаю, попробуй с ним сблизиться. Когда у вас пара?
– Он не в универе работает... Он мой тренер, и это реально долгая история.
Вика явно предрасположена услышать еë полностью, так что ночь пройдëт точно не за сном. Думаю, классно будет кому-то вот так открыться и послушать советы о том, что мне лучше сделать.
***
Понедельник. Последней — четвëртой — парой у нас стоит физ-ра, однако никакой замены, как на прошлой неделе, нет, и это на самом деле удивляет.
Когда мы все, вымученные, уже сидим в зале — большинство в телефонах — никто по-прежнему не появляется. От начала пары прошло минут пять, но это всë равно заставляет напрячься.
Моë внимание привлекает парочка у стены. Девушка с мило завязанным на голове пучком стоит, прижавшись спиной к стене, а парень с тëмными, почти угольными, волосами (чем поневоле напоминает мне об Арсении) что-то шепчет ей на ухо, упираясь рукой рядом. Даже отсюда видно, как она заливается краской, а парень тем временем самодовольно улыбается.
Эта картина не вызывает во мне особых чувств, меня совершенно не привлекают такие отношения (нормальные! Обычные, гетеронормальные отношения, к которым я должен бы стремиться), это абсолютно не для меня. Но стоит позволить моей фантазии поставить на их место кого-то другого… Нельзя о таком думать! Нет, Антон, хватит. Это уже не смешно.
– Так признайся.
Признаться.
Да, я так и сделаю. И сделаю обязательно, чего бы мне это не стоило! В другой жизни конечно. Какой-нибудь, где я не буду влюбляться в того, в кого не должен. В какой-нибудь, где всë будет нормально, правильно и не будет выходить за границы дозволенного.
Кстати, о нормальности. Последний раз я видел Макара больше недели назад, и это изрядно напрягает, несмотря на то, что должно вроде как расслаблять. Всë ведь хорошо, меня никто не трогает, радоваться надо, верно? Но это почему-то не работает так, как надо.
Куда он мог деться?
В зал тем временем кто-то заходит. Кто-то низкий, кто-то в мешковатой, свободной одежде, кто-то с хвостиком на голове. Стоп. Я этого «кого-то» уже видел раньше.
Это?.. Что это значит?
– Добрый день, извините за опоздание, был у декана, жëсткий мужик, как вы с ним справляетесь вообще? – весело улыбается он. – Я ваш новый учитель физкультуры. Зовут меня Сергей Борисович, но можете не париться с этой официозностью.
Кажется, большинству присутствующих он смог понравиться с первых же секунд (всё дело в его «молодёжности», это глупое завоевание доверия и расположения студентов), но некоторые непонимающие взгляды всё ещё чувствуются, в том числе и мой, который среди всех особенно непонимающий. Ведь что это за дело, как так вышло, что накануне этот человек разговаривал с Арсением Сергеевичем, а теперь неожиданно оказался моим новым учителем физкультуры?
Сергей Борисович неожиданно смотрит на меня, неоднозначно улыбаясь и поднимая свои выразительные брови. В его взгляде я улавливаю что-то не очень мне понятное — будто он пришёл сюда специально, чтобы только меня одного увидеть. Не просто же так они о чём-то говорили с Арсением Сергеевичем, бросая на меня те странные взгляды. Слишком подозрительное совпадение.
– Давайте начнëм занятие.
При перекличке он как-то непонятно останавливается на моей фамилии и смотрит косым взглядом. Улыбается слегка и хитро шмыгает носом, затем прокашливаясь. И вот опять — что вообще происходит?
Я, конечно, удивлëн не настолько, как при встрече с Арсением, но это всë равно заставляет неясным мыслям закраться в мою голову. Не бывает же столько совпадений, правда?
Или я действительно попал в какой-то фильм о невероятной истории любви до гроба, где главный герой думает, что чувства невзаимны, когда иное видно невооружëнным взглядом, заставляя фейспалмить на каждом моменте этих тупых сомнений.
...
Блять. Я только что описал самого себя, да?
Походу я реально в фильме. Причëм в запутанном таком, непонятном и сложном. Думать много надо, а это я делать не люблю. Да и Арсений весь загадочный, действительно «не поймëшь, не разберëшь» — как сказал Паша.
Сергей Борисович, кажется, тоже препод не промах, пара с ним проходит будто вдвое быстрее, чем обычно. Мне даже хочется поболтать с ним вне университетской обстановки, хотя и в ней он не смотрелся очень деловым, как остальные преподаватели. Он выглядел скорее как заряженный энергией первокурсник, которому не терпится познать все стороны новой — университетской — жизни.
И зачем после пары я-таки подхожу к нему, я честно не понимаю. Ноги будто сами меня отвели и остановили на месте. Одногруппников в зале почти не осталось, они все быстренько рассосались, ведь наконец-то можно домой. Я бы тоже пошëл, но почему я до сих пор здесь — вопрос, волнующий знатно и меня самого.
– Шастун! – словно удивлëнно. – Что-то хотел?
– А... Да, здрасте. Хотел спросить Вас о...
Об одном Вашем знакомом-красавчике.
О том, как он отнëсся бы к тому, что его ученик в него влюблëн.
О том, можно ли его номер? Для друга, конечно.
– О Сеньке, что ль? – он смотрит серьëзно, а затем отчего-то расплывается в доброй улыбке, глядя на меня нечитаемым взглядом. Неужели так понятно, о ком я думаю? – Тебя, наверное, поразило то, как всë совпадает, но уверяю, это чистая случайность! Я давно искал себе работу где-нибудь, и вот, наконец-то нашëл. Ты не переживай, мы не следим за тобой, – и то ли шутливо, то ли нервно хихикает.
– А вы с ним друзья?
– Мы? О да, ещë какие! На первом курсе познакомились и до сих пор дружим.
– Понял, – скомкано отвечаю я, не зная, куда деть свою неловкость.
– А ты что, спортом у нас заинтересован? Смотрю, и на бокс ходишь, и сейчас неплохо так занимался, – совершенно не в преподавательском тоне делится он. – Ешь нормально? Худой просто, тебя кто угодно одолеет. Не дело с твоими способностями.
– Суровая студенческая жизнь, – пожимаю плечами, будто оправдываясь.
– И всё же, следи за питанием, не забивай на это, – хлопает он меня по плечу, перебирая какие-то бумаги из руки в руку. – Ой, кстати, слышал, слухи тут ходят, что ваш препод уволился совсем, так что мы с вами здесь надолго, – и подмигивает. – Надеюсь, для тебя не слишком неудобно видеть меня теперь ещё и тут.
– Не люблю слухи, которые здесь ходят… – игнорирую его последние слова, потому что вообще-то да, это ужасно странно, я даже не уверен, как правильно на это реагировать.
– Чё это? О тебе что-то говорили, что ли? Если так, то, правда, просто забей, слухи пускают в основном из зависти.
Ого, оказывается, Ира завидует тому, что я гей. Прикольно. Надо будет ей рассказать об этом, а то мало ли не знает ещë.
– Ладно, у вас это вроде последняя пара, да? Ты прости меня, я спешу сейчас, к декану снова надо, но мы с тобой обязательно ещë поболтаем. Кстати, до сих пор поражаюсь, как вы с ним держитесь.
Он буквально-таки выталкивает меня за дверь, хотя я и вижу, что ему это делать очень неловко, и потому добровольно спешу на выход сам.
– До свидания, – вежливо говорю я ему, когда он быстро уходит в направлении к лестнице, чтобы подняться до деканата. Ничего в ответ я не слышу, но на самом деле и не ожидаю услышать — это просто было дело вежливости.
Из какого-то самого-самого дальнего уголка сознания вылезает мысль о том, что Сергей Борисович рано или поздно может узнать об этих слухах, и тогда точно наступит пиздец. Он же, блять, знаком с Арсением Сергеевичем не первый год, и судя по его словам, они очень даже хорошие друзья, поэтому эта новость вполне себе может донестись и до Арсения Сергеевича тоже. А вот это представлять почему-то безумно страшно. Если он узнает, наверняка сразу станет избегать меня по максимуму, перестанет смотреть и касаться, как прежде. Я стану ему противен, потому что мои жесты, моя реакция и мои действия сейчас он замечает как никто другой, а когда для них найдëтся логическое обоснование, ему точно станет противно от меня. Он же, что называется, «настоящий мужик»: и жена, и ребëнок есть, а тут я со своими гейскими наклонностями к нему лезу...
Мне просто становилось страшно из-за того, к каким последствиям может привести всё это.
А сегодня у нас тренировка... Надеюсь, после неë я просто спокойно отправлюсь на работу и отвлекусь от всех мыслей как можно лучше.
***
«Кулак Макара прилетает мне в скулу, а дальше я отрубаюсь. Образ Арсения строится в сознании уже тогда, а потом я просыпаюсь от его трепетных прикосновений. Именно в эту секунду, увидев его перед собой, я влюбился, сам ещë не подозревая об этом. Он красивый, буквально-таки идеальный, он героически спасает меня. Именно он прогнал отсюда Макара, именно он помог мне подняться, именно он провëл меня до дома. Именно в него я и влюбился. Влюбился по самое не хочу и не могу» — часть из первой записи в тетради. Убираю еë подальше и делаю спешный глоток воды, глядя в окно. Снег кружится крупными хлопьями, небо затянуто облаками.
Я выхожу из дома в самой тëплой куртке, что у меня есть. Мы как обычно собираемся погулять с Пашей перед тем, как идти на тренировку.
Я шагаю неспешно, потому что все дороги покрыты тонким льдом, на котором ноги стремительно разъезжаются по сторонам. Сворачиваю не очень осторожно, из-за чего почти что падаю, но тут меня резко хватают за шиворот, поднимая и ставя на место.
– Осторожней, – знакомый, но неприятный голос. Макар. Блять.
– Спасибо? – сжимаю губы, сердце на пару мгновений содрогается от страха. Что сейчас будет?
– Да не благодари. Куда спешишь?
– Снова хочешь избить меня? Тогда давай побыстрее, и я пойду...
– Нет.
Меня обдаëт холодом. Резкий порыв ветра заставляет съëжиться, и мне реально становится страшно. Если ещë и Паша появится... Не хочу, чтобы с ним что-то произошло, он не заслуживает этого.
А я как будто, блять, заслуживаю?
Антон, пора знать себе цену. Я не виноват, что родился таким, и я не могу это изменить, так что да, я ни капли не заслуживаю такого к себе отношения.
– Тогда что тебе надо?
– Э... Ничего, я просто мимо проходил, а ты чуть не упал.
Он кажется каким-то запуганным. Смотрю на него вопросительно, а он будто реально ничего не хочет от меня. Это слишком странно и подозрительно! В голове возникает тысяча и один вопрос, но ни один из них я больше не озвучиваю, продолжая смотреть на Макара со всем своим непониманием.
– Слушай, извини, что я так с тобой обращался, я знаю, что виноват и вообще не должен был так делать. Мне нужно просто твоё прощение, ничего больше, не переживай.
На этом моменте я прямо-таки выпадаю. А это точно Макар сейчас передо мной? Может, у него есть какой-нибудь брат-близнец, о существовании которого мне приходится узнать только сейчас? Что это всë значит? Он сам на себя слишком не похож.
– Всё в порядке?
Он слабо кивает и совсем легко улыбается.
– Прости, ты, наверное, торопился куда-то, не буду занимать твоë время.
– Ладно. Хорошо. Эм... спасибо? – снова не нахожу, что сказать. Но уж лучше свалить отсюда побыстрее, а то реально нарвусь на пиздюли от прежнего Макара, который внезапно станет таким, каким и был всё это время.
Он улыбается мне словно грустно и уходит прочь, оставив меня в непонятном смятении.
