Пиздец.
То, на что я, сука, решился, реально пиздец.
Эти Арсеньевы игры не только ведь должны были заставить меня притормозить и постараться для себя всё понять и обдумать, но и разум мой усмирить, потому что то, что я делаю, блять, не влезает ни в какие поставленные мною же рамки.
Наши взгляды направлены то друг другу в глаза, то на друг друга губы, и это, сука, сводит меня с ума. Я хотел просто поиздеваться над Арсением после всех его проделок и того мучительного ожидания, но в итоге лишь потопил себя глубоко-глубоко в этом омуте и теперь не знаю, что с этим делать.
Арсений казался пиздец каким красивым сейчас. Хотя нет, не так — он не казался, он таким и был. И как мне нужно было выживать в этих условиях, я понять не мог, хотя и сильно пытался, честно.
Особенно когда его руки аккуратно задевали мою талию обжигающими даже сквозь слои одежды прикосновениями, а у меня возможности выйти не было: я был зажат у стены, причëм я сам же это себе и обеспечил. Всë и правда горело адским пламенем, мне так сильно хотелось прижаться телом к телу, ощутить наконец его губы на своих и просто отдаться моменту, но я, сука, не мог. Вот просто почему-то не мог. Какой-то барьер внутри меня не позволял: нужно соблюдать правила игры.
– Нас могут увидеть, – лишь произносит он, когда мы вот так стоим минуты как две уже — счëт времени давно потерян, сказать точно не получится. И это тоже пиздец.
– Не похуй? – я могу выдать только шëпот, потому что сейчас даже голос напрячь трудно, у меня мозг уже давно расплавился и теперь не позволял мне контролировать себя.
– Антон... – его хриплый голос, и я уже точно лужа. Арсений, блять, за что ты так со мной...
– Пиздец, – произношу я и едва не срываюсь в этот же момент: по башке бьёт что-то тяжёлое, и это оказывается какая-то тёмная (или всё же светлая, разумная, я так и не понял) часть меня, которая отговаривает (снова, сука!) делать это.
Я вижу и прекрасно понимаю, что Арсений и сам едва держится, когда его губы мелко подрагивают, а сам он едва мечется туда-обратно, и мне в этот момент становится до предела хорошо, словно открывается второе дыхание. Кажется, что я так простою хоть вечность, пока он сам меня не поцелует. Ну вот, пожалуйста, не ты один можешь быть таким упёртым, как видишь.
Резко звучит громкая музыка из проезжающей по дороге рядом машине, ударяющая по ушам после столь долгой тишины. Это сбивает наш настрой, и именно этот момент становится моей крайней точкой. Я нахожу нашу общую рассеянность прекрасным моментом, чтобы вылезти из своеобразного «капкана».
Арсений смотрит на меня с ухмылкой.
– Вот так значит? – я не вижу на его лице ни капли расстроенности, что так ожидал получить. И это расстраивает уже меня. Немного. Всë же, Арсений, наверное, просто не хочет показывать еë. Он ведь тоже ждал того момента, верно? Или я лишь пытаюсь убедить себя?
– И что ты мне сделаешь? – совсем по-детски вывожу его на новые эмоции. Ну же, я сейчас так близок к этому всему, что даже не до конца верится. Пусть он сорвëтся и просто-напросто поцелует меня наконец.
– Ты на что-то намекаешь? Я намëков совсем не понимаю! – слишком явно передразнивает он меня, и я в голос хохочу.
Мне казалось, что это должно быть неловким. Когда я вот так вырвусь из его лапищ перед самым-самым поцелуем, и мы тогда не сможем нормально в глаза друг другу смотреть, не то что обсуждать эту тему. Хотя ладно, несмотря на то, что это и правда оказалось не неловко, мы всë равно не пытались поговорить об этом. Однако всё происходящее было слишком лёгким и беззаботным для нас.
Хотелось так всегда.
Я был влюблён абсолютно полностью и абсолютно точно. Влюблëн в эту его лëгкость, но вместе с тем и непостижимую для меня сложность, влюблëн в этот смех, в очаровательную улыбку, во все его странности, в его приëбнутость... в него, просто в него. Абсолютно полностью и точно.
***
– И вы гуляли с ним пол ночи? – Вика почти орëт мне в трубку, а я легко усмехаюсь этой реакции. Она правда так радуется за меня?
– Да, а потом пошли к нему. Ну, я не очень этого хотел, я был вынужден!
– В смысле «не очень хотел»? Ахуел что ли? – продолжает она, и я прямо-таки слышу эту несдержанную улыбку в голосе. Улыбаюсь сам.
– Бля, ну ты прикинь, каково мне вообще было, когда я услышал от него это предложение. Это пиздец. Я ж по нему с ума схожу, а он, блять, к себе приглашает.
– И вы даже не засосались?
А теперь о том, как всë это происходило.
На часах был уже где-то первый час ночи, и мы с Арсением всë ещë шлялись вдоль тëмных улиц, рассматривали дома, площадки, окна, в которых редко горел свет и мелькали тëмные силуэты. Стояла атмосфера покоя, и мне было до предельного хорошо рядом с ним.
– Так не хочется домой уходить, знаешь... – я говорю это невзначай, когда мы доходим до какой-то очередной площадки.
– А кто сказал, что это обязательно? – и опять его чрезмерно милый и уютный смех. Тëплый пар устремляется в тëмное ночное небо, и он кажется не менее красивым, чем сам Арсений, смотрящий сейчас на меня.
– Мы же не можем всю ночь гулять, мне, например, завтра на учëбу.
Я сажусь на ближайшую скамейку, а Арсений стоит передо мной, спрятав руки по карманам своей куртки и смотря точно мне в глаза. Эта близость снова сбивает все мои мысли.
– Фактически, уже сегодня, но ты всë ещë со мной.
– Да я до часа и не уйду никуда, даже если уйдëшь ты.
– Интересно. У тебя режим такой? – не могу расслышать в его голосе ни серьëзности, ни сарказма. И что за человек такой... Снова ведь нихера не понять. Это он смеётся надо мной или волнуется?
Или вообще думает о том, как ему придётся засыпать со мной?
– Не, там у Димки, а я с ним живу, шуры-муры намечались, сказал до часу не являться.
Арсений смеëтся в тишине ночного города, и мне снова становится безумно хорошо и уютно. Хотя ладно, кого я обманываю, я из этого состояния и не выходил даже. Но каждый раз становилось, кажется, только лучше и лучше.
– Эй, мне вот совсем не смешно, я если спалю их за этим, потом буду весь день в коконе из одеяла сидеть, – и всë же смеюсь я. – Даже если жарко станет. Кстати, тебе сейчас не холодно? А то не тепло тут как-то.
– Наверное, потому что сейчас ночь и мы с тобой на улице, – выразительно вскидывает он брови, так и говоря, что это даже тупому ясно. Хотя нет, Арсений бы мне так не сказал. Наверняка он просто умилился моей глупости, как это бывает в каких-нибудь романтичных фильмах и сериалах.
Ладно, пора вылазить из этих мечтаний.
А это его «Мы с тобой»... Ух, сука, прямо в моё влюблённое сердце, да и таким ударом.
Я улыбаюсь и чуть ëжусь, потому что ну реально холодно. А ещë мне точно пора прекращать всë романтизировать в своей голове.
– А ты замëрз? – вдруг спрашивает он совершенно серьëзно, будто и правда сильно беспокоясь.
– Есть такое.
Блять, блять, блять, если он сейчас сделает что-то… у меня даже нет никаких предположений, что он такого может придумать. Просто… ну вот как он собирается меня согревать?
Блять.
Его руки меня обвивают, прижимая так близко, как, кажется, я себе представить не мог даже в самых... самых сокровенных и наглых фантазиях. А я порываюсь встать со скамейки, чтоб удобнее было, но мы в итоге просто застываем в сильно неудобной позе. Зато в объятиях.
– Так теплее? – улыбка.
– Так я о холоде даже думать не могу.
Он прикасается щекой к моему виску и тихо охает.
– Давай ко мне быстро, отогревать тебя буду, а то совсем ледяной.
И у меня не остаëтся выбора на тот момент.
Сейчас же на другом конце трубки слышится отчаянный выдох.
– И ты спокойно сидел у него в квартире, рядом с ним, и даже не решил как-то сблизится? У тебя пиздец возможности были, Антох.
– Издеваешься? Он просто притащил меня в тепло, отогреваться. Мне было очень холодно.
– Бля, а ты мне говорил, что намëки заебись понимаешь. Нихера ж ты не понимаешь, либо у тебя там мозги отморозило, Тох, он ведь не стал бы тебя к себе тащить без всякого этого.
– Да это ты не понимаешь, там обстоятельства так сложились, он не мог меня оставить мëрзнуть на улице, а в общагу я идти тоже не мог, и он об этом знал. Давай не преувеличивать, это просто обычная забота.
– Ладно, я тебя услышала. Останемся при своëм. Но если ты снова всë себе обломаешь, даже не сообщай мне об этом, я тебя сразу же уебу!
– Понял, принял, тогда до связи, я на учëбу погнал. Никаких Арсениев! – сдерживаю смех и сбрасываю трубку, не дожидаясь еë пламенного ответа.
Помню, как сидел рядом с горяченной батареей и думал о том, как мне в этих обстоятельствах, блин, быть.
– Сколько отсюда до общаги идти? Я предчувствую, что не высплюсь совсем, а мне завтра к первой.
– Так оставайся здесь. Я тебя разбужу, если надо будет.
Он, сука, решил меня с ума свести. Я не выдержу спать в одной с ним квартире и просыпаться под его голос. Мне сразу скорая понадобится, а я в больницу возвращаться не хочу. Кстати, блять, он наверняка спалит мой криво-косо наклеенный позавчера (вроде) пластырь, футболка сто процентов во сне задрëтся, как обычно это и бывает. Я пластырь меняю совсем не по расписанию, только когда в душ хожу, да и там дезинфецирую хуëво, честно говоря. Так что ещë и влетит мне с утречка. Оно мне надо?
– Спасибо, но я правда лучше к себе пойду, – и вот она: долгожданная неловкость. Я царапаю ладони, ибо ну вот почему мы после этого молчим... Я ведь и правда хотел бы с ним остаться, и он наверняка об этом думает тоже, но я не могу согласиться на такое. И это реально неловко.
– Давай хотя бы провожу тебя, а то я знаю, на что ты там напороться можешь.
– Да на что? Иры нет больше, с Макаром ты сам разобрался, а с остальными управлюсь, не зря ж на бокс ходил, – улыбаюсь.
– Ты уверен? Я переживаю.
Переживает...
Пиздец.
***
– Только не говори, что ты тоже там трахался, пока в общаге тебя не было, – Дима то ли надо мной смеëтся, то ли на полном серьëзе интересуется, но я лишь закатываю глаза с усмешкой. – Да ладно?! – удивляется искренне.
– Ой, иди нахуй, ничего не было, мы даже не поцеловались. Гуляли хер знает сколько, потом у него на хате грелись, а потом я ушёл сюда, вы уже отрубленные спали.
– Вы были у него в квартире?
– Пиздец удивительно. Он ещë и остаться предлагал, но я домой ушёл.
– Ахуеть. И у вас в теории могло что-то сложиться?
– Издеваешься? Не так сразу же, ты чë. Во-первых, это не может быть на раз-два, тут тщательная подготовка нужна, а во-вторых, мы ещё не в тех отношениях. Так что не надо, как только — так сразу, ты первый узнаешь, если так хочешь.
– Ой, в пизду. Только без подробностей, пожалуйста.
***
– Если нас снова кто-то спалит и сфоткает, я драматично буду стоять на краю крыши и ждать, пока ты меня спасëшь.
– Забей на них. Главное, что ты счастлив, – Арсений останавливается перед моим лицом, и я в этот момент весь напрягаюсь. Я всë же согласился на то, чтобы он меня проводил до общежития, а сейчас неистово боялся, что мы как раз можем реально поцеловаться. Во-первых, я абсолютно точно не готов к этому, хотя, конечно, и хочу, а во-вторых, я потом заснуть не смогу, буду только о поцелуе и думать. Так что я первый просто обнимаю Арсения, прижимаясь к нему поближе, и вдыхаю этот с ума сводящий запах, утыкаясь носом в шею.
И пусть видит кто хочет, и пусть фоткает кто хочет. Главное, что я счастлив. Всё он правильно говорит.
***
Мне явно надо было спать больше. Последней ночью я около часа ворочался в постели, но думаю, что это ещë лучший расклад, ведь если бы мы реально тогда поцеловались, прежде чем разойтись, этот час превратился бы в как минимум три. А так я лишь вспоминал его запах, его объятия, и особенно то, как он прижимал меня к стене. Господи, это и правда было очень горячо, мне живот до сих пор сводило сладким-сладким спазмом от одного воспоминания.
И вот уже снова ночь, а я всë так же не могу заснуть. Кто был в моих мыслях догадаться совсем не трудно. А вот как от этих мыслей избавиться — догадаться почти невозможно. Как минимум мне.
Я беру телефон с тщетной надеждой отвлечься, но там лишь снова напоминаю самому же себе об Арсении: тупо смотрю на его контакт, раз за разом перечитывая имя и номер. Нет, звонить я точно не буду, но вот написать... вполне себе могу. Правда не знаю что. «Давай повторим вчерашнюю ночь, но с небольшим продолжением»? Ага, я знаю, что никогда не решусь такое написать. И звучит это ужасно. Тьфу.
Но я лишь закрываю глаза и буквально вижу это самое продолжение. Когда я стою прижатый у стены, а он ровно передо мной, и его дыхание ощущается огнëм на моих губах. Внутри всë также пламя, и в какой-то момент мы всë же целуемся. Наши губы сталкиваются резко и страстно, я чувствую его руки на талии, а затем мы продолжаем медленно и нежно. Это выводит меня из себя.
Встаю с кровати и направляюсь к раковине.
Ледяная вода всегда помогает.
Только вот не моему стояку.
Сука.
***
Я в итоге ему всë же пишу. Уже даже не помню (и не смогу вспомнить на самом деле), что я ему написал с самого начала, но это точно было что-то незамысловатое, типа «Привет, почему не спишь?», когда увидел его статус в сети.
И вот, мы переписываемся уже почти второй час. Ëбаный второй час. С Арсением. Я в раю. И это не вопрос, я точно в раю.
Арсений Попов:
«Не знаю, скоро снова тренировки начинаются, сложно влиться в режим»
01:36
Антон Шастун:
«Я бы хотел снова на них оказаться)»
01:36
Арсений Попов:
«Ну, когда твоя травма заживëт, мы можем это обеспечить. Вполне себе.»
01:36
Антон Шастун:
«Тогда иду искать ведьминские заклинания для быстрого заживления»
01:37
Арсений Попов:
«Ну что вы, месье, достаточно просто вовремя еë дезинфицировать»
«В каком состоянии она сейчас?»
01:37
В этот момент я думаю о том, что мне определённо пизда. Если скажу правду, он меня
выуебëт. Так, главное сейчас не паниковать и глубоко дышать. И не думать о лишнем.
Антон Шастун:
«Всë довольно неплохо»
«Но я не врач, так что даже не предполагаю, сколько она ещë будет заживать»
01:38
Арсений Попов:
«Можешь фотку отправить, я посмотрю»
01:38
Я думаю над ответом буквально секунд десять, как в мою голову приходит гениальнейший ответ, чтобы отмазаться.
Антон Шастун:
«О боже, Арсений Сергеевич!!! Мы ещë не состоим в отношениях, а вы уже требуете интимки???? Вы что, я не такой!»
01:38
Забавно получается. И откуда во мне такая смелость? Возможно из-за того, что Арсений очень легко мог сейчас узнать о моей ране и реально прибить меня за это? Но интересно, как он прореагирует на подобного рода сообщение. Продолжит эту игру или сразу максимально серьëзным станет? Переведëт в шутку, отреагирует остро или нейтрально? Блять, я ведь совсем не знаю, чего мне ждать.
Арсений Попов:
«То есть если я предложу тебе встречаться, ты мне сразу скинешь?»
01:38
Боже, боже, боже, я сейчас сдохну. Это чистый не-намëк или, блять, что? И какую эмоцию он скрывает в этом сообщении? Он ведь даже скобочек и смайликов не ставит (наверняка же с самого начала так задумывал, чëрт), обо всëм самому нужно догадываться, ужас. А ещë я точно сейчас сдохну.
Антон Шастун:
«Я подумаю над этим))»
01:39
Арсений Попов:
«Над тем, чтобы скидывать, или над тем, чтобы встречаться?»
«Я думал, это ты у нас сама определëнность и сразу знаешь, чего хочешь (тут зачëркнуто словосочетание «отношения с Арсением» :))»
01:39
Сердце на мгновение останавливается.
И почему он пишет мне вот так…
Антон Шастун:
«Эй, хватит меня разгадывать, дай подержать интригу :(»
«Ты вон сколько надо мной издевался, теперь моя очередь»
01:39
Арсений Попов:
«Ты такой милый :)»
«Не против, если встречу тебя после учëбы?»
01:39
Комплимент и приглашение на свидание. Ëбаный комплимент и ëбаное приглашение на свидание. Ёбаный комплимент от Арсения и ëбаное приглашение на свидание от Арсения.
Это точно происходит со мной?
Пиздец, надо проспаться.
Антон Шастун:
«Хорошо»
«Тогда я спать. Иначе на учëбу эту и не встану»
01:40
Арсений Попов:
«Спи крепко»
01:40
Поспишь тут крепко с тобой... Я теперь каждые пять минут просыпаться буду, надеясь на то, что уже наступил день, и до конца последней пары осталось пятнадцать минут, чтобы я мог пойти к тебе.
А я точно доживу до конца пар?
Зачем ты появился в моей жизни, Арсений?
Зачем я влюбился в тебя?
Зачем стал зависим?
Зависим.
Нет-нет-нет-нет. Это не должно быть зависимостью. Это любовь, очень крепкая, очень сильная и очень много надуманная. Я представлял так много, что влюбился в какой-то степени в свои фантазии.
Полюбил. Точно.
Ни влюблён. Ни зависим.
***
Вставал на учëбу я с непривычной лëгкостью, ведь в мыслях только и было окончание этого дня, наш с Арсением предстоящий поцелуй и много мягких объятий. Мне сносило голову одно представление того, что мы и правда уже вот прямо сегодня наверняка станем куда ближе прежнего и вероятно даже поцелуемся. Я этого хотел. Я этого добивался. Я планировал, даже если к этому вести не будет, сам сегодня поцеловать Арсения.
Это было как-то... необычно. Меня ещё никогда так не выводили из себя простые мысли о поцелуе. Ну, я даже не представлял это чем-то сильно значимым. Да, думал, что это всë чувства, что это всë эмоции, доверие и всякое тому подобное, но никогда не думал, что это может оказывать ну прям вот такое воздействие на человека. Чтобы с ума сходить и ничего другого не видеть значимого в своей жизни. А уж тем более не думал, что это будет касаться меня.
Правда слишком часто меня настигали сомнения, а хочет ли того же самого Арсений? Я правда ему интересен? Или вовсе нет? Я ведь и сейчас понять не могу, что он ко мне чувствует, хотя он вроде и открылся.
Надо было вывести его на эмоции. Чтобы он снова сказал что-нибудь эдакое.
Чтобы я снова сошëл с ума.
Я вообще многое ожидал от сегодняшнего дня. Но точно не ожидал...
еë.
