***
Моя сестра, кажется, реально обладает какими-то сверхъестественными способностями, потому что еë слова заставляют меня наполниться силами перед сегодняшней встречей. Фантазии играют яркими вспышками перед глазами, и я не могу уже думать ни о чëм другом. И поспать из-за этого, как я планировал, не получается. Я тупо сижу и пялюсь в окно, не разглядывая за ним ничего, а лишь перекручивая в своей голове кучу развитий нашей сегодняшней с Арсением встречи. Это убивает время знатно, и я уже сейчас предполагаю, что именно так пройдëт весь день до появления в нëм Арсения. – Шастун, будете и дальше мечтать на моих занятиях, к экзамену не подготовитесь! – недовольствует преподавательница, имя которой я даже и не запоминал, хотя и преподаëт она у нас второй год (а она вон, фамилию выучила мою, и чем я заслужил такую честь?). Кажется, она у меня что-то спросила до этого, но всë пролетело мимо ушей (кто-то сомневался?). Ну и ладно, больно мне важен сейчас экзамен. Блять, почему я вообще всë ещë учусь? С этим ебанием мозгов заняться ебанием чего-нибудь другого будет не так легко, как хотелось бы (а хотелось очень сильно). О нет, зачем я об этом вообще подумал... Для полного счастья мне не хватало только влажных фантазий и стояка на паре. Сказка, а не жизнь. Честное слово.***
Антон Шастун: «Викаааа» «Мне кажется, я скоро со скуки помру здесь» «Время тянется тааак медленно» «Я не дождусь вечера» 10:01 Виктория Шастун: «Да куда ты денешься))» «Дождёшься» 10:01 Антон Шастун: «Бляяяя... Ты прикинь, до конца пар осталось ещë целых 20880 секунд, и я какого-то хуя это высчитываю» «Мне заняться нечем, я такой хуйнëй занимаюсь, сама посуди» «Блять, я не вытерплю, серьёзно» 10:02 Виктория Шастун: «Да всë ты вытерпишь» «Иди вон, если прям так херово, Арсению своему напиши)» «Уверена, он так же на иголках весь сидит» «Наверняка выбирает, в чëм пойти» «И куда пойти» «И что тебе сказать» «И как подвести всë к поцелую)))» «Ты представь просто» «Как он ради тебя так старается» «Романтично же...» «Не думаешь?» 10:02 О нет, о таком думать точно не хочется. Раньше времени растекаться здесь будет совсем не прикольно. Но, боже, эти мысли всë плотнее укладываются в голове, и успокоиться теперь нереально трудно. Это незаконно, блин, вот так проживать в моей голове, Арсений! Антон Шастун: «И что я ему напишу?» ««Привет, я скучаю по тебе и не могу дождаться встречи»?» 10:02 Виктория Шастун: «Да хоть так, почему нет?)» 10:02 Ясно всë. Ну и пожалуйста, ну и в пизду. Я определённо не выдержу этот день. Какой же ужас. Что мне с этим всем делать вообще?***
Я отсидел первую пару в полном напряжении, смотря на мигающую палочку в строчке «Написать сообщение» и такую привычную надпись вверху экрана «Арсений Попов». Пальцы дрожали так, будто прямо сейчас где-то неподалёку началось землетрясение. Может быть, это было землетрясение внутри меня, но не суть. Суть в том, что если бы я и решился что-то написать, то это явно бы не получилось с первой попытки. Дай бог, со второй бы, но думаю, что и там ничего не вышло бы. Так что я так и откладываю телефон, не решившись написать Арсению. Хотя несколько раз я всë же порывался сдаться, но не позволил себе. Это ведь только первая пара, я не такой уж и слабак. На второй паре я всë же пытался заснуть, чтобы нервы так не ебашили целый день, но ничего не получилось, я всë ещë был на взводе. Только представить... Иду на свидание с самим Арсением. Пиздец. И как тут не переживать? Тут только прокручивать в голове то, как мы будем смеяться с шуток друг друга, как снова будем гулять до ночи, как снова будем греться у него в квартире, но... теперь ещё и поцелуемся. Это было слишком для моего влюблённого мозга. Слишком недостаточно, пожалуй. Хотелось, чтобы эти мысли воплотились в жизнь. Хоть на секунду. Третья пара прошла на удивление не так сильно плохо, как могла бы. Хотя и поспать, опять-таки, не вышло. Но мысли были уже поспокойнее, я тогда перешëл к фантазиям о милых домашних объятиях, которые не вызывали такой резкий всплеск эмоций, а лишь убаюкивали и создавали атмосферу дома. Того самого дома, который не является местом, а является компанией человека, с которым тебе максимально комфортно. Было просто хорошо и спокойно. Я надеялся, что сегодняшнее свидание пройдëт точно так же. Четвëртой, предпоследней парой стояла физ-ра. Я не занимался уже которую пару по вполне понятным причинам, а потому вновь лишь сидел на скамейке и тупо наблюдал за остальными. Однако в какой-то момент моë одиночество прервал Сергей Борисович, мирно пристроившись рядом и пару раз будто бы невзначай шмыгнув носом. Вот тут и началось самое интересное. – Слышал, у вас с Арсением что-то... намечается? – негромкий голос раздаëтся совсем поблизости, и меня обмурашивает из-за того, с какой темы этот разговор начинается. Пиздец, прикатились. Арсений, конечно, как же он мог не поделиться со своим близким другом таким счастливым событием? А мне мучаться теперь от неловкости. Хотя ладно, может этот разговор и принесëт мне что-то полезное, кто знает. Я медленно поворачиваюсь в его сторону и внимательно слежу за выражением лица. Он сейчас хочет мне въебать или просто дать какой-нибудь совет? Весьма интересный вопрос, на который я ответить не могу ни по интонации его голоса, ни по эмоциям на лице. В итоге я в ответ просто нервно угукаю, ожидая, что же будет дальше. – Хотел предупредить, что я ко всем, с кем он встречается, отношусь с недоверием. – Почему это? – я удивляюсь, боясь, что мне хотят предъявить что-то необоснованно, а потом задумываюсь. – Это потому что его всегда бросают? – выдвигаю своё предположение. – Да, и он долгое время после этого ходит разбитый. Я не хочу, чтобы это повторялось в очередной раз. – Он поэтому не хочет открываться, да? Потому что каждый раз это плохо заканчивается... – В том числе. Ты не вини его, ты просто даже не представляешь, через что ему пришлось пройти. Вообще, я удивлëн, что он так быстро к тебе привязался, ему обычно больше времени требуется. И не удивляйся, если он не захочет открываться полностью, он перестал доверять кому-либо после стольких расставаний. Если не готов ко всему этому, то лучше прими правильное решение сразу: вам будет лучше друг без друга, если тебе сложно со всем этим. – Спасибо за информацию. Я разберусь, правда. Его слова не вызывают во мне ни негативных, ни положительных эмоций, потому что всë это я уже и так предполагал, и наверняка бы не принял решение встречаться с Арсением, если бы был не готов. Пока я так сильно его люблю — преодолею любые сложности. Вместе с ним. Любовь же всë побеждает, правда? Однако ощущение ответственности теперь сильнее оседает в голове. Я ведь любой мелочью могу подорвать его доверие и тогда точно упущу свой шанс на любовь. А он после меня только сильнее замкнëтся в себе и не доверится тому, с кем правда будет счастлив. Мне кажется, пробраться к Арсению в душу и заглянуть во все его тревоги — невыполнимое задание. Но мне хочется узнать его ближе, хочется помочь ему перебороть всë, что его тревожит, потому что я уверен, что он предпочитает просто подавлять это — он никогда не выглядит грустным, он всегда кажется жизнерадостным. Маска ли это — пока что тоже не разобрать. Но я точно планирую хотя бы попытаться узнать его полностью. Меня сводит с ума эта любовь. И я должен быть рядом с ним, поддерживать и узнавать. Мне это почти как жизненно необходимо. Иногда даже кажется, что вовсе не «почти». – Ты его любишь? – неожиданно звучит снова голос физрука. Мне страшно говорить об этом вслух, но я решаю, что ему надо это услышать. Не хочу, чтобы наши отношения были натянутыми. – Вы бы знали как... Мне грустно от того, что не могу его понять. Он закрытый. Сложно разобрать, о чëм он думает и что чувствует. Я боюсь всë испортить из-за непонимания. И я понимаю, о чëм вы говорите. Следует кратковременная пауза. Сергей Борисович обдумывает какую-то информацию в своей голове, чтобы через пару секунд поделиться: – Мы с ним давно знакомы, он иногда говорит о тебе. Я вновь смотрю на него с интересом. Неужели это мой ключик к разгадке Арсения? Хотя бы частичной. – Он тебя тоже любит. Всë время забывается, когда о тебе рассказывает. Надеюсь, что ты окажешься именно таким «святым ангелочком», каким он тебя представляет. Ангелочком?.. Чтобы Арсений прям вот так обо мне говорил? О боже, я сейчас помру от милоты. Или заплачу. Или заверещу. Или всë это одновременно. – Он тащится от куриных грудок в медово-горчичном маринаде, – произносит с улыбкой преподаватель и добавляет тихо тут же: – Даже не спрашивай, просто куриные грудки в маринаде. Медово-горчичном. Хорошего вечера, – он подмигивает и встаëт с места, направляясь куда-то ближе к центру зала, привлекая внимание студентов, в то время как я бросаю ему короткое «спасибо» и остаюсь сидеть в ступоре. В голове расслабляющая пустота, просто потому, что я не знаю, о чëм мне сейчас думать. О куриных грудках в маринаде? Сергей Борисович, кажется, офигенный друг. И я намерен воспользоваться его советом тире подсказкой, отправившись с Арсением в ближайший ресторан. Хотя если доверять теории Вики, то он и сам предложит туда пойти. Ну, вероятность немала. Что ж, остаëтся только дожить вторую половину дня. Осталась всего одна пара, так что мои мучения скоро закончатся.***
Павел Воля: «Привет, а у тебя есть контакты Лазарева, с которым вы в одной палате лежали?» 16:28 Антон Шастун: «Ого» «Понравился, что ли?)))» 16:28 Павел Воля: «Ну...» «Допустим)» «Ну так что, есть?» 16:28 Антон Шастун: «Конечно, сейчас отправлю» «Честно, я от тебя не ожидал» 16:28 Павел Воля: «Да я тоже так-то» «Спорим, что у нас всë сложится быстрее, чем у вас с Арсением?)» 16:29 Антон Шастун: «Ой, да я даже спорить не буду!» «Кстати, вот сегодня у нас с Арсением что-то и сложится» 16:29 Павел Воля: «Не прошло и трëх лет! Поздравляю в таком случае» «Сможем завтра встретиться? Расскажешь, как всë было))» 16:29 Антон Шастун: «Хорошо» «Я напишу, как освобожусь)» 16:29***
– Шесть... Пять, четыре... Три, два, один! – чувствую себя грëбаным школьником, отсчитывающим секунды до конца урока, лишь бы побыстрее сорваться с места и умчаться в столовку. Только вот сейчас вместо столовки меня ждёт нечто поприятнее. Очень сильно приятнее. И мчусь я не менее быстро, ведь, ну, это же то, чего я так долго ждал. И вот, счастье так близко, я не зря выживал все эти пары наедине со своими мыслями! Лестничный пролёт я пробегаю, поставив собственный рекорд, пожалуй, секунд так в пять, хотя уверен, что там всë же было больше. Но время считать сейчас точно не хочется. Всë, что мне хочется сейчас — поскорее встретить Арсения. Я так энергичен, так заведëн, так воодушевлëн, что, кажется, готов на любые сумасшедшие вещи. Может, прямо сейчас как выбегу из здания, да как поцелую его с лëту! Ой, ладно, такого я точно не сделаю. Но всë же. Только перед самым выходом я чутка притормаживаю, смотрюсь в ближайшее зеркало, стоящее здесь же во всю стену, поправляю чëлку лëгким движением руки и неспешно выхожу на улицу. Глазами тут же ищу Арсения. Образ его выделяется из немногочисленных людей вокруг, хотя может мне просто кажется, ведь я лишь одного его и ищу. Тем не менее, я подхожу к нему, всë же ускорив от нетерпения шаг. Интересно, на моëм лице уже появились глаза-сердечки при одном на него взгляде? – Привет, как день прошёл? Рассказывать ли ему о том, что весь этот день я что только и делал, так это считал время до конца пар и надеялся поскорее встретиться? Ах, точно, как я мог забыть про множество фантазий о нëм же? Интересно, что он предпочëл бы слушать больше? – Ну, знаешь, могло быть хуже. Хотя сейчас точно улëт, я очень ждал, когда мы встретимся, – о нет, кажется, румянец заполонит мои щëки прямо сейчас, ведь это так неловко... признаваться, что я и правда ждал этой встречи. И очень, блин, сильно. – Честно, я тоже, – улыбка озаряет его лицо, а у меня сердце скоро остановится. И от улыбки, и от осознания того, что Арсений, блин, тоже ждал. Это согревает меня полностью, пропитывая очередной волной влюблëнности каждую клеточку тела. На улице стоит прекрасная погода, солнце пускает свои тëплые лучики на землю, дует прохладный ветер, а я на свидании с Арсением. Я точно в какой-то сказке, где всë волшебно-хорошо. И я более чем этим доволен. Так, и когда произойдёт что-то плохое? Слишком всë и правда как в сказке. – Кстати, это тебе, – Арсений протягивает мне в руки небольшую коробочку тëмно-синего цвета. Видимо не сейчас. – А это за что? – Открой. Мне остаëтся только послушаться. Я аккуратно тяну вверх крышечку, перебирая в голове сотни вариантов того, что может оказаться внутри — от обручального кольца (как же это абсурдно, но допустим) до какой-нибудь там вибропульки (ëб твою мать, я даже не знаю, что из этого хуже, господи, прости меня грешного, пожалуйста) — и замираю на мгновение, когда коробка и крышка оказываются в разных руках, а изнутри на меня буквально почти глядит изящный серебряный браслет из соединённых между собой нескольких цепочек, посередине которых на маленьких плиточках выведена каллиграфическая надпись «Солнце». – Вот и ответ на твой вопрос: за то, что освещаешь тëмные дни. Внутри что-то с треском сжимается, внутри что-то скулит оглушающе, внутри что-то взрывается и лопается. Меня не остаëтся после этой фразы, меня разносит от того, как же это всë чертовски романтично и мило. – Я... у меня нет слов! – голос даже подрагивает, ведь... – Мне никто не делал таких подарков. – Каких? Дурацких? – он улыбается, хотя и явно пытается сдержать эту улыбку, а мне теперь и не понять: это сарказм или вовсе нет. В этот момент вообще до больного хочется его по голове стукнуть, ибо какой же это нахрен «дурацкий» подарок? Надеюсь, это всë же сарказм, иначе я его точно прибью. – Нет, душевных. И милых. И от которых мне хочется кричать. О нет, я краснею. Как же он доволен произведëнным на меня впечатлением, как же он доволен сказанными мной словами. А мне ужасно неловко. Чëрт. – Я не думал, что тебе так понравится. Просто видел, что у тебя всегда на руках куча всяких побрякушек, решил, что это неплохой подарок, – говорит он, пока я надеваю браслет на правую руку, где место было оставленное будто специально для него: очень гармонично вписывался он к остальным браслетам. – Это аху... – одëргиваюсь: – Офигенный подарок! Арсений усмехается. – Мы вроде давно уже друг другу не тренер с учеником. Но ты так мило боишься при мне материться, будто я тебя наругаю за это. Сука, сука, сука, как хорошо, что ты сказал «наругаю», а не «накажу», но почему тогда я об этом так усердно думаю? Блять. Делаю максимально не причастное к этому всему лицо и перевожу тему: – Кстати, у тебя когда тренировки начинаются? – Эй, я уверен, что ты ещё не в том положении, чтобы физически себя нагружать. На сколько у тебя ещё освобождение от занятий спортом? – А... На три недели, вроде. Ну Арсений... В этом же нет ничего страшного, пожалуйста. – Боже, ты такой ребëнок, если так хочешь проводить со мной время чаще, мы можем и без тренировок это обеспечить, ты чего? Твоё здоровье куда важнее, не понимаешь этого? Знал бы он только, как мне плевать на все вещи мира, в том числе и на своë здоровье, когда он рядом со мной. Когда он в моих мыслях. Когда предстаëт возможность встретиться и просто побыть вместе. – Прости... Мне очень нравится, как ты выглядишь на занятиях, – боже, нет, как это ужасно звучит, фу, почему я не могу вернуться на пять секунд назад в прошлое и сказать это как-то покрасивее? – А как я выгляжу? – будто вовсе не замечает моих совсем не красивых формулировок. – Ну... Такой сосредоточенный, серьёзный, не знаю. И внимательно за всем следишь и контролируешь. Ты бы только видел себя моими глазами, ты бы сам аху... ахерел от своей красоты. Арсений смеëтся, и кончики моих пальцев окутывает приятная колющая дрожь, ноги становятся ватными. Да, Арсений, не могу я при тебе материться в открытую, тем более сейчас, и что с того? – Ну, ты можешь описать то, что видишь, и я попробую представить это. Опять Арсений со своими интерактивчиками, из-за которых я буду нести всякую чушь и стыдиться этого. Он правда хочет, чтобы я описал ему его же? Пиздец. – Да ну, это слишком неловко. Ты смеяться будешь. – А когда я смеялся над твоими откровениями? – он улыбается, смотрит на меня так, чтобы я явно понял, что от ответа ускользнуть не получится. – Ну я же тебя описывать буду. В смысле, не буду. Да ты точно моей смерти хочешь... – А как испытания не менее откровенные выполнять, для которых слова не требуются, так ты у нас первый, – Арсений снова улыбается, показывая, что эта фраза не несëт в себе негативного умысла. – Ну... Так ты меня сам тогда спровоцировал! Я вообще не виноват, – отмазываюсь, еле сдерживая рвущуюся наружу улыбку. Ох, те воспоминания как некстати просачиваются в головушку мою грешную, не давая теперь никакого покоя. – Антон... – мы встречаемся взглядами, и меня плющит от того, насколько же его взгляд проницательный, насколько пробирается прямо в душу, насколько одурманивает. – То испытание было... – Нет, нет, нет! Не могу. Давай не будем об этом. Пожалуйста. – Почему? – он выглядит и правда озадаченным. – Я... не хотел, чтобы всё так вышло, я вообще не понимал, что делаю, я не думал, что мы дойдëм до этого. Арсений беззлобно прыскает и вновь дарит мне очаровательную улыбку. – Ты такой дурачок, я просто хотел сказать, что это было классно и мы могли бы повторить, но... Раз ты говоришь, что не хотел, мы не будем, – и вот снова его провокации. И что мне с этим делать? Сейчас если возмущусь, так он снова будет чувствовать себя слишком уверенно, он ведь так легко мною управляет. – Посмотрим, кто первый к кому прибежит ещë! – лучшая защита — это нападение. Ну что, ожидал такое, Арсений? – Готовься проиграть. – Ты же понимаешь, что даже поражение в этой ситуации будет победой? Я не проиграю, – и загодачная улыбка, чтобы заинтриговать его и заставить подумать над моими словами. Он сам это начинает, ко мне никаких претензий!***
Мы обходим два парка, проходим несколько улиц, заворачиваем в с десяток закоулков и примерно несколько сотен раз друг другу улыбаемся, смеëмся и умиляемся. Наша прогулка тире свидание заканчивается уже ближе к вечеру, мы к тому времени направляемся в сторону наших домов, и я уже предчувствую либо самый грустный, либо самый ахуенный момент этого вечера, из-за которого я в любом случае буду орать в подушку дома. Мы либо просто разойдёмся, либо поцелуемся, и это станет для меня самым счастливым днëм, пока не наступит тот день, когда мы начнëм встречаться. – Не хочешь зайти? – предлагает он, и моё сердце замирает.