Пророчество

Новый, уже как тысяча второй год начался всего три дня назад, а я уже вовсю работал. Впрочем, к этому я успел привыкнуть. Подготовка к поездке в Олению завершилась за два дня до моего отъезда, и к предстоящим трудностям я был готов. По крайней мере, я так думал. Задача же, поставленная передо мной, не поменялась: встретиться с принцессой Вельвет и убедить её покинуть страну, перебравшись в Эквестрию. Попутно предстояло выполнить ещё несколько задач, если, конечно того потребуют обстоятельства. А обстоятельства с высокой долей вероятности могли сложиться именно таким образом, следуя одному общеизвестному принципу. Пока я ехал на поезде, мой разум был занят самыми разными думами. Одной из них было о том, как поступят драконы в ситуации, в которой оказались. В глубине души я надеялся на благоразумие сородичей, хотя и понимал, что договориться с ними, как с остальными, не выйдет. На личном опыте мне было известно, что драконы на агрессию не поскупятся. Оставалось уповать на то, что ультиматума в виде эквестрийского флота будет достаточно. Кроме этого я думал о путешествиях. О том, как любил раньше бывать в разных странах. Несмотря на то, что я бывал в Греции, Египте и нескольких регионах родной страны, обычно путешествия мои ограничивались поездками в столицу раз или два в год. Тогда меня сильно печалило, что я не могу больше никуда поехать. Теперь же, когда путешествовать приходилось часто, я стал замечать, что скучаю по размеренности и обществу тех, кого я считал друзьями и близкими. Не успел в новом мире завести настоящих друзей, к сожалению. Ненароком снова начал придаваться рефлексии, от которой с переменным успехом убегал уже полтора года. Иногда это злило, иногда выбивало из сил, теперь же это давало уверенности в себе и мотивировало закончить дела поскорее. Я далеко не сразу обратил внимание на то, что поезд остановился. Когда пони начали собираться в коридоре между купе, только тогда я вернулся в реальность. Я помотал головой, чтобы убрать из головы ненужные мысли, и сосредоточился на миссии, попутно собирая вещи. Проверив, всё ли на месте, я направился к выходу из поезда. На перроне меня уже ждали двое оленей, одетых в строгую военную униформу серо-голубого оттенка, доходящую до крупа. Один из них обладал серой шерстью на теле, и в его мехе приглядывались седые волоски. Второй выглядел моложе своего товарища, и шерсть его имела коричневый цвет, словно кора дуба. Выражение морд у обоих было строгое, оценивающе, без капли страха. Удивительно, но, когда оба увидели меня, это выражение не изменилось. И, достаточно было выйти на перрон, как старший олень торжественно обратился ко мне: — Tervetuloa, Herra Folket Fairing! Kunnioitat meitä läsnäolollasi! От обращения на другом языке я несколько опешил. Учитывая то, что языку оленей меня не обучали, такая реакция с моей стороны была закономерна. Но я ожидал, что второй олень окажется тем самым обещанным переводчиком, поэтому быстро унял волнение. Правда, занервничать пришлось вновь, так как второй собеседник не спешил подавать голос. — Извините, но я не понимаю, — сказал я на эквестрийском спустя полминуты молчания. На местном аналоге английского языка я решил ответить потому, что в Олении он является самым распространенным для иностранных граждан. Немало пони на постоянной основе проживали в этой стране, но почему-то именно эквестрийский, а не северянский язык прижился здесь. — Оно и видно, — фыркнув, ответил олень с коричневой шерстью всё на том же эквестрийском, а затем торжественно продолжил. — Добро пожаловать, господин Фолкет Фаэрвинг! Вы оказываете нам честь своим присутствием! «Как я понимаю, именно это сказал мне серый» — догадался я, — «Зачем же переводчик тогда молчал? Что-то ждал от меня?» — Взаимно, — коротко кивнул обоим, — Раз вы знаете, кто я, можно ли поинтересоваться, с кем имею честь беседовать? Собеседники переглянулись и ответили поочерёдно. Выяснилось, что старшего зовут Тапани, а того, кто будет моим переводчиком — Матиас. Фамилий они не назвали, но мне было это не важно. Главное заключалось в том, что я, как официальный представитель Эквестрии и как дворянин, был обязан иметь при себе хотя бы минимальную прислугу. Персональный переводчик её частью тоже являлся. Однако это налагало некоторые ограничения, как, например обязанность всё время сопровождать меня как минимум одному из членов прислуги. Это означало, что свободным от чужого внимания я мог остаться лишь в уборной и во сне. Впрочем, это не являлось проблемой, так как моей основной задачей была так называемая «торговля мордой». На шпионском сленге это означало, что я всё время должен был оставаться на виду и часто контактировать с окружающими. Первым местом, которое мне надлежало посетить в своём новом качестве, стал столичный гостиничный комплекс. Там останавливались только высокопоставленные гости, а значит, репутация у места была им под стать — высочайшей. Однако обычные пони, грифоны, олени и другие не могли просто так отдохнуть там, что несколько портило впечатление. Последний факт я смог проверить самолично, когда спросил как бы невзначай у одного из работников о местных ценах. Выяснилось, что за одни сутки, проведённые здесь, посетители отдают в среднем три с половиной тысячи крон. Иначе говоря, переведя с чужой помощью эту сумму в битсы по курсу на сегодняшнее число, я получил сумму чуть более восьми тысяч. Удивившись такой сумме, я чуть было не выругался. Но услышавший наш разговор Матиас поспешил заверить, что проживание в течение двенадцати календарных дней были заранее оплачены эквестрийской короной. Это меня успокоило, но заставило задаться вопросом, откуда у Эквестрии взялось лишними почти пятьдесят шесть с половиной тысяч битс. Когда я устроился в поистине роскошном номере, мне быстро дали понять, что остаться наедине с самим собой у меня не получится: Матиас заселился в соседнее помещение. Впрочем, я это предполагал. Проблемой такое не было, особенно после нескольких месяцев жизни в казарме, о которых я помнил до сих пор. Поскольку попасть в номер я смог лишь к ночи, то решил разложить свои вещи. Затем я решил привести себя в порядок перед сном и лечь спать. Наметив фронт работ, приступил к исполнению. В качестве парадной униформы я выбрал ту самую, что сшила для меня Рарити, для Гранд Галлопинг Гала. Эта униформа отличалась практичностью, красотой, и, что было важнее всего, не стесняла движений. В конце концов, в чужой стране никогда нельзя быть уверенным в своей безопасности, особенно в этом мире. Разложив свои вещи, я стал осмотреть свой номер. Из интересного в нём нашёл, на самом деле, немного: комнату для игры в бильярд, большое настенное зеркало — в отражении которого я еле помещался, — и небольшой телескоп на балконе. В последний я решил посмотреть, чисто ради интереса. Этот процесс затянул меня на полчаса, никак не меньше. Слишком уж красивы были звёзды на небосводе. Да и в телескоп я смотрел впервые, в отличие от микроскопов, с которыми мне приходилось работать. Затем, подготовившись к завтрашнему дню и приведя себя в порядок, я в последний раз рассмотрел своё отражение в зеркале. И, хотя к своей внешности я успел привыкнуть, но периодически ловил себя на мысли, что боятся меня не просто так. Один только мой размер внушал трепет. Не совсем естественная для пони острая форма морды, развитая для тела пони мускулатура и светящиеся в темноте глаза с вертикальными зрачками выдавали во мне угрозу. Наличие рога на голове также должно волновать окружающих, по идее, но, поскольку магией обладал чуть ли не каждый житель планеты, это не имело большого значения. Но, зачастую мне даже не требуется показывать зубы, чтобы внушить собеседнику страх. Травоядные же, коих вокруг подавляющее большинство, вообще впадают в ужас, если узнают о моей всеядности. С одной стороны я был доволен своей внешностью и устрашение собеседника часто помогало. С другой стороны это вредило, не давая сразу установить хорошие отношения с окружающими. Это печалило, но на лучшее я не мог рассчитывать. Оскалив зубы, я подметил, что ими можно было бы отгрызть кому-нибудь шею без особых проблем. Одновременно с этим я увидел в отражении, как открывший дверь в мою часть номера Матиас быстро закрыл её обратно. Видимо, испугался. Я решил не идти за ним, а извиниться за испуг утром. Заключив, что всё нормально, я завёл стоящий на тумбочке будильник на семь утра и лёг спать, так как день обещал быть насыщенным.

***

— Ja tämän maalauksen maalasi viime vuosisadan kuuluisan kulttuurivaikuttajan, kreivi Antero Hullin kavio. Находясь в картинной галерее столичного музея, я внимательно слушал лекцию гида. Хотя говорил он на оленийском, благодаря почти синхронному переводу Матиаса я всё прекрасно понимал. В прошлом я посещал музей всего пару раз, ещё в детстве. Театр — так вообще единожды. Впрочем, желания у меня и не имелось делать это ещё раз. Но, в связи с трауром по умершему королю, дворец временно закрыли для посещений ещё на несколько дней. То есть — на несколько дней, которые мне как-то надо было скоротать. Одним из мест, которое я мог посетить в рамках своей миссии, стала картинная галерея, совмещённая с музеем. Конечно, у меня имелось ещё несколько вариантов, но в итоге из всех я выбрал именно её. Вот так я и оказался на экскурсии. Конечно, учитывая мой необычный внешний вид и размеры, олени могли испугаться, но тут на помощь пришёл мой сопровождающий. Он вошёл в помещение первым и представил меня. Лишь затем в помещение вошёл я. Матиас, помимо прочего, рассказал мне о старой традиции, согласно которой он может представлять меня сам при необходимости. Это он продемонстрировал ранее и я взял себе на заметку такую возможность. Картина же, которую описывал гид, представляла собой стоящего на вершине горы оленя. Он смотрел вдаль и прикрывал ногой глаза от снежной метели. Реалистичный стиль и тщательная проработка деталей картины позволяли заметить, в числе мельчайшие детали, вроде снежинок и следы на снегу. Подобным стилем среди уже рассмотренных мною картин обладали ещё две. Всего же в галерее наличествовало около сорока образчиков искусства. Поскольку я не был поклонником классического искусства, хотя сам неплохо рисовал, то большая часть картин меня почти не заинтересовала. Лишь одна привлекла моё внимание, отчего я на ней задержался дольше, чем перед другими. Изображала эта картина битву оленей и чейнджлингов, произошедших века назад. Реконструкция битвы на художественном полотне была выполнена всё тем же Антеро Халлом, во всё том же реалистичном стиле. Скорее даже в гипер реалистичном, словно фотография. Тем не менее, я решил сначала осмотреть все произведения искусства, чтобы потом вернуться к этой картине. — Nämä ovat kaikki galleriassamme esillä olevat maalaukset, — обвел ногой помещение гид, выведя меня из раздумий, — Toivottavasti pidit niistä. Tämä on kotimaamme kulttuuriperintöä. Выслушав слова гида-оленя через своего переводчика, я подождал, пока остальные разойдутся, и обратился к нему с просьбой рассказать о картине с битвой оленей против чейнджлингов. Из рассказа следовало, что на картине была не какая-то конкретная битва, а изображение множества различных конфликтов через одно сражение. Олени и чейнджлинги на протяжении веков враждовали между собой. Усугублялась эта вражда тем, что олени долгое время жили набегами на соседние страны, как скандинавы с Земли. Со временем это, конечно же, изменилось, но старые обиды не забылись со временем. Тем не менее, чейнджлинги на протяжении семидесяти лет не предпринимали никаких попыток отомстить и это было странно. Возможно, ввиду разобщённости их ульев они не представляли угрозы, а может дело было в чём-то ещё. Это могло измениться в любой день. Несмотря на заверения собеседника, я был настроен скептически, ибо помнил о том, что должно произойти в этом году. Вернувшись к теме картины битвы, я узнал от гида, что, в отличие от других картин Антеро, эту он написал с использованием настоящей крови. Собственной крови художника, которую тот использовал для придания полотну ещё большей глубины и реалистичности. Зачем он это сделал, гид-олень не знал. Спустя ещё несколько часов солнце начало клониться к закату, и я вместе со всеми покинул картинную галерею. До отеля пришлось добираться пешком, благо тот располагался недалеко. Но, не успел я вместе с Матиасом пройти и половину пути, как меня охватило, на первый взгляд, беспричинное волнение, корни которого я понял не сразу, а только получше присмотревшись к улицам. Не было видно ни одного прохожего. На всём видимом пространстве не было никого, кроме меня и молодого оленя. Я предупредил своего товарища об этом, но тот и сам это заметил. Настороженные мы прошли ещё сотню шагов, пока словно из ниоткуда не появилась группа из полутора десятка вооруженных оленей. Они выглядели, словно бандиты, и различное оружие ближнего боя, которое они несли при себе, говорило об этом лучше любых слов. — Похоже, у нас неприятности, — процедил я сквозь зубы, морально готовясь к сражению. — Не обязательно, — ответил мне сопровождающий меня олень-переводчик. — Если разрешите вас представить, возможно, они поймут с кем имеют дело, и отступят. — В каком смысле? — переспросил я, не сводя взгляд с медленно приближающегося к нам рослого оленя с белой шерстью и большими рогами. Помимо внушительного для своей расы внешнего вида, олень был облачён в добротный металлический доспех, закрывавший большую часть тела, кроме ног. Присмотревшись к броне внимательней, я отметил про себя, что брюхо было лишено металлической защиты. Вместо этого там были ремни и накладка из кожи. Этим я мог бы воспользоваться в случае конфликта. Также отсутствие у белого оленя шлема превращало его голову в ещё одно уязвимое место. Впрочем, я не спешил принижать опасность возможного противника. Главарём направляющегося к нам оленя я определил благодаря его размерам и лучшему снаряжению, по сравнению с его товарищами. Вооружён тот был длинным мечом, который по габаритам мог бы сойти за двуручный, по людской классификации. Хотя даже по классификации пони он был ничуть не меньше. — В прямом, — на удивление спокойно продолжил Матиас, пока я оценивал соперника, — Нападения и грабежи случаются время от времени, но обычно бандиты достаточно умны, чтобы не лезть на аристократию. — Обычно? — переспросил я спутника. — Да, — тот лишь кивнул. — Разрешите вас представить? — Если это поможет, то давай, — кивнул я. — Мне сейчас драться совсем не хочется. Представь меня, как подобает. Матиас вышел вперёд, чем заставил наших потенциальных соперников потянуться за оружием, а белого оленя остановиться в двадцати шагах от нас. Оглядев оценивающим взглядом впереди стоящих, мой сопровождающий шумно набрал в груди воздуха и на одном дыхании выпалил: — Kuunnelkaa, roskaväki!! — громким, командирским тоном прокричал Матиас, — Teillä on kunnia tavata Folket Faering, Theodore Faeringin poika, Griffinin Imperiumin kuuluisa sotapäällikkö! Sotilasaristokratian jäsen, valmistunut Arcturian Nova Gryphonian sotilasakatemiasta! Nova Gryphonian armeijan erikoisosaston nuorempi kersantti, Prinsessa Luna Equestrian kohde!.. Пока Матиас говорил, я задумался о том, как много обо мне известно окружающим. Чтобы не гадать, я решил напрямую спросить у переводчика об этом, когда вернёмся в отель. — …Baltimoren yksinkertaisten ponien puolustaja!.. — продолжил тем временем Матиас. «Опять?!» — возмутился я про себя, услышав слово «Балтимейр», — «Вновь мне вспоминают это? Да сколько можно-то?! Сколько можно, блядь?!» Пока я возмущался, молодой олень замолчал, а на мордах оленей появилось тревога. Лишь лидер перегородивших нам дорогу остался спокоен. Вместо страха на его морде читалось любопытство. — Niinkö se on? — вопросительно сказал белый олень. — Mielenkiintoista! «Что он хочет от нас? Надеюсь, Матиас прав, и эти бандиты отстанут от нас! Мне и вправду не хочется сражаться сейчас…» — Sitten tervehdin Kunniaanne! — продолжил тем временем стоящий напротив нас олень, сделав лёгкий поклон, — Niin tärkeä lintu! Nimi on griffin, mutta ei griffin. Emme voi päästää teitä läpi. — Что он сказал? — спросил я у Матиаса. Тот перевёл мне слова главаря, и я понял, что битвы, похоже не избежать. Когда я попытался выяснить причину нападения, противник ответил, что ему просто нужны деньги. Однако его подельники, испугавшись последствий, посоветовали выразили желание уйти. Естественно, лидер бандитов был против, и он дал это понять громко, злобно прикрикнув на товарищей. После недолгих переговоров было решено устроить дуэль, чтобы избежать лишних жертв. Мне пришлось согласиться на это ещё и потому, что в случае отказа пришлось бы сражаться со всеми. И это удивило меня, ибо я не ожидал, что бандиты могут быть благородными, насколько это возможно для грабителей. Поскольку оружие в столице носить было запрещено, и ни у меня, ни у Матиаса его не имелось, то соперник любезно предоставил на выбор оружие своих товарищей. Недолго думая, я выбрал длинный меч. После этого главарь бандитов заверил, что оружие затуплено, поэтому серьёзных ранений можно не бояться. На моё замечание относительно наличия у противника доспеха тот парировал, что на моей стороне преимущество в росте, силе, и, вероятно, боевом опыте. Дуэль должна была быть до первой крови. В случае проигрыша я обязуюсь отдать все деньги, что есть у меня с собой. Если же я одержу победу, то, в обмен на молчание, белый олень, назвавшийся именем Хямяляйнен, отдаст мне свой меч и какой-то предмет, о котором он предпочёл умолчать. Мне такие условия показались вполне приемлемыми, хотя правильней было бы позже сообщить в местное отделение полиции о нападении. В своей победе я был уверен, поэтому не беспокоился на этот счёт, приняв окончательное решение. Встав друг напротив друга, мы почти синхронно приняли боевые стойки. В эти несколько мгновений я смог оценить противника и понял, что для обычного, пусть и благородного бандита, он стоит слишком уверенно. Более того, он использовал меч фактически — как и я, то есть удерживал в телекинезе. Этот факт не сопоставлялся с моим знанием того, что олени не умеют тонко манипулировать окружающими объектами и предметами, как это делают единороги. Массовые заклинания, стихийная магия, помощь духов предков — всё это олени умели, но телекинез и телепортация для них были почти недоступны или, по крайней мере трудны в освоении. Пока я гадал, как олень использует телекинез, тот совершил рывок вперёд, но, остановившись в трёх шагах от меня, нанёс рубящий удар справа. Приготовившись блокировать, я заметил, как Хямяляйнен меняет направление, направив оружие вниз. Поняв, что это обманный маневр, я сделал быстрый прыжок назад. Но олень не ослаблял натиска и, сделав пару шагов, направил меч вперёд, целясь мне в горло. Вновь увернувшись, сдвинув тело вправо, я ответил таким же выпадом вперёд, намереваясь попасть противнику по уязвимому месту — горлу. Соперник парировал моё оружие, отведя его в сторону, затем приблизился ещё на шаг, вновь делая выпад вперёд. Я отпрыгнул в сторону и снова ударил по противнику справа. Разумеется, такая простая атака была тут же заблокирована, но этот отвлекающий манёвр был намеренным. Заставив соперника сосредоточиться на блоке, я сблизился с оленем почти вплотную и толкнул его. Хямяляйнен пошатнулся, отступил на несколько шагов назад, но не упал. Он помедлил пару мгновений, за которые я успел сменить стойку, отпустив оружие в низкую позицию. После этого он громко фыркнул и произнёс: — Esi-Isien Henget, — начал он нараспев, словно молясь, — Suuri sodan jumala Ukko, anna minulle voimaa voittaa! Дав сопернику закончить, я вновь нанёс удар своим оружием, на сей раз сверху вниз. Я ожидал, что Хямяляйнен попытается его заблокировать. Однако олень стоял с закрытыми глазами пока лезвие не коснулось его головы. Мгновение, и меч прошёл сквозь него, ударившись о дорожное покрытие. Это заставило меня волноваться, ведь убивать соперника не входило в мои планы. Но, приглядевшись к оленю, я увидел, что его тело просвечивает насквозь, словно у призрака. Хямяляйнен отошёл на пару шагов назад и открыл глаза. Его тело вновь стало материальным, и взгляд был решительнее, чем до этого. Было похоже, что он всерьёз настроился на победу и трюк с временной бесплотностью придал ему уверенности. «Крутой фокус, ничего не скажешь!» В следующее мгновение мне в глаза полетел снег с крыши ближайшего дома, слепленный в снежный ком. Затем ещё один и ещё один. От всех летящих в меня комьев снега я ловко и легко ушел в сторону. В это же время Хямяляйнен поднял свой меч на уровень морды, остриём вверх. Спустя пару мгновений в стороны разошлось уже два одинаковых меча, один из которых источал какую-то ауру. Затем олень вновь встал в боевую стойку. «Это уже серьёзно!» — подумал я, сглотнув, — «Ловко отвлёк, чертила!» Я парировал поочерёдно удары с обеих сторон, вновь сблизился с противником, чтобы сделать выпад оружием вперёд. Но Хямяляйнен просто отвёл голову в сторону и контратаковал, метя одним мечом мне в правый бок, в вторым в морду. Чтобы избежать ран, я создал вокруг себя псионный барьер, который успешно отразил атаку. Тем не менее, несмотря на частые тренировки, этот манёвр отдался мне головной болью. И всё же, не теряя времени, я толкнул соперника, чтобы тот потерял концентрацию, а затем я нанёс рубящий удар мечом слева. Олень вновь стал нематериален, и оружие прошло сквозь него. «Да твою мать!» — выругался я про себя. В этот же момент я увидел периферийным зрением, как оба меча моего противника направляются ко мне. Блокировать или выставить барьер я уже не успевал, поэтому принял решение телепортировать себя на пару метров назад. Как раз вовремя: когда зрение после телепортации прояснилось, мечи ударились о дорожное покрытие. — Sekä, — с ухмылкой сказал белый олень, — Pidän tällaisesta taistelusta! «Не понимаю, что он говорит, но, кажется, я понял смысл» — усмехнулся я, — «Ему, похоже нравится бой. Или мне кажется?» В следующее мгновение Хямяляйнен вновь устремился ко мне, целясь в грудь. Заблокировав выпад псионным барьером, я ринулся вперёд, занеся оружие для удара справа. Это был обманный манёвр: вместо взмаха мечом я нанёс удар передней ногой оленю по морде, заставив его пошатнуться. Затем ещё один, отчего Хямяляйнен повалился на бок. Бой я хотел закончить, вонзив кончик клинка оленю в шею, но тот снова стал нематериальным. Таким образом, пройдя сквозь него, издав глухой звук удара о камень, меч вонзился в дорожное покрытие. Соперник, воспользовавшись этим, сместился вбок и по широкой дуге ударил мне по ногам. Пришлось подпрыгнуть, чтобы не проиграть. Приземлившись немного в стороне, я дождался, пока Хямяляйнен вновь станет материальным и сделал выпад, целясь в горло. Одновременно с этим соперник сделал тоже самое, но целился прямо в мою морду. Я успел сместить голову в сторону, но олень увернуться или вновь стать нематериальным уже не успел. Из раны на шее у него потекла кровь, пачкая белоснежную шерсть и обозначая окончание поединка. Я ухмыльнулся и расслабился, мысленно выругавшись, ибо поражение было близко. — Хороший бой, — сказал я и поклонился противнику. — Могу ли я рассчитывать на то, что ты сдержишь слово? — Vuodat verta, — ответил мне олень, указывая на мою морду. Проведя копытом по правой щеке, я обнаружил на нём свою кровь, но боли не почувствовал. Было очевидно, что каким-то образом мы задели друг друга оружием, а значит, у нас ничья. — Näyttää siltä, että meillä on tasapeli, — констатировал белый олень, зажав копытом рану на шее. — Ottelu on todella hyvä! Täytän lupaukseni ja annan sinun mennä rauhassa. En luovu aseestani. Kiitos taistelusta! С этими словами Хямяляйнен коротко кивнул головой и направился к своим товарищам, один из которых уже стоял с бинтами. Они некоторое время о чём-то говорили, а затем ушли по направлению выхода из города. Только когда они скрылись из поля моего зрения, Матиас обратился ко мне: — Впечатляющий бой, сэр. — Я не хотел сражаться сегодня, — тяжело вздохнув, сказал я и покачал головой, — Ты знаешь, кто это вообще был? — Без понятия, — покачал головой в ответ собеседник. — Вы собираетесь выполнить обещание и не рассказывать о произошедшем или расскажете всё сотрудникам охраны правопорядка? — Сначала нужно выяснить, кто это такие, — твёрдо заявил я, топнув ногой. — Необходимо навести справки. Это возможно? — Да, — коротко кивнул олень. — Справки можно навести через ваших эквестрийских кураторов, но на это потребуется время… — Подожди! — удивившись, не дал я закончить мысль, — Так ты знаешь какой деятельностью я занимаюсь здесь на самом деле? — Знаю, — вновь кивнул Матиас, — Я сотрудник службы безопасности и контрразведки. Эквестрия и Оления давно сотрудничают. Уверяю, в интересах моей родины помочь вам. — Тогда всё ясно, — сказал я, поджав губы, и вздохнул, — Подробней тогда поговорим в отеле. На улице не лучшее место для таких разговоров, да и я есть хочу, если честно. — Принято, — в очередной раз кивнул олень, — Надо ещё обработать вашу рану. Когда придём в отель, я распоряжусь приготовить вам еды. — Мне бы хотелось чего-нибудь мясного, — задумчиво сказал я, заметив, что выражение морды оленя изменилось на беспокойное. — Мяса у нас точно нет, — несколько нервно сообщил тот, — но на кухне наверняка найдется рыба. Это подойдёт? — Да, сойдёт, — кивнул я в ответ, хмыкнув, — Извини, если тебе неприятно. Я всеядный. Травоядные, как, например, вы, как только узнают об этом, сразу начинают бояться. Но не волнуйся, я не ем разумных. В дальнейшем мы без происшествий добрались до отеля, где меня и вправду вкусно покормили. Ближе к полуночи в номер вошёл один из тех пони, которые, как и я, выполняли шпионское задание. Матиас попросил навести справки на банду оленей, что напала на нас, а я подробно описал главаря. Лишь после этого я смог забыться сном, мысленно готовясь к новому дню.

***

Двое суток пришлось ждать, пока личности бандитов будут установлены. В эти дни я успел побеседовать с Матиасом на интересующие меня темы, а также посетить театр и набережную. В остальное время я испытывал откровенную скуку. В театре показали несколько пьес и представление, коротко описать которое можно было парой слов: история набегов. Набегов на чейнджлингов, грифонов и зебр. Олени, судя по всему, любили и гордились своей историей, несмотря на множество неприглядных и противоречивых моментов. Это выражалось в изобразительном искусстве, музыке и представлениях, а также в культуре и архитектуре. И схожесть со Скандинавией на Земле чётко прослеживалась, если не считать некоторых нюансов. Более того, у оленей имелась собственная сага о Беовульфе, столь же скудная на факты и по большей части столь же потерянная. Виды же природы я мог назвать суровыми и красивыми одновременно. Если не учитывать то, что я находился в другом мире, местность напоминала место, где я жил на Земле, за исключением заснеженных гор вдалеке, за городом. Даже деревья в лесу были схожи. Из интересных объектов в городе я отметил рунные камни, стоящие на побережье и скальных выступах. До сего момента я не видел такого, но слышал из истории, как скандинавы устанавливали рунные камни по самым разным поводам. Видимо, здесь было тоже самое. Матиас же оказался хорошим собеседником, предельно вежливым. Он не спешил рассказывать о себе, но любезно отвечал на мои вопросы. Оказалось, что за пределами Эквестрии я больше известен как «мясник Балтимейра». Это печалило, хотя и было ожидаемо. Я не хотел такой устрашающей репутации, благо, знало обо мне меньше народу, чем я полагал. Что же касается напавших на нас оленей, выяснилось, что это были наёмники «Чёрной жемчужины». Воинственные, хорошо вооружённые, пользующиеся не лучшей репутацией на всех трёх континентах и не брезгующие грабежами в свободное от сражений время. Они прибыли в страну в составе охраны бастарда ныне почившего короля Олении. Где Йохан их нашёл, неизвестно, но они пользовались защитой короны, что означало проблемы при попытке обоснованно обвинить их в нападении. Ради таких сведений пришлось дать взятку местным органам правопорядка, довольно крупную. Мне казалось странным, что именно хорошо вооруженные наемники решили напасть на меня, тем более на следующий же день после прибытия. Словно их послали по мою душу под видом простого ограбления, но не рассчитывали, что со мной будет Матиас. Хотя это, конечно, лишь догадка, я поделился ею со своим товарищем. Матиас тоже склонялся к версии спланированного нападения. Нельзя было исключать, что его спланировал Йохан собственной персоной. Мой товарищ в таких делах был подкован, однако даже он, не имея доказательств не смог бы ничего сделать. В свою очередь олень предложил быть внимательней и осторожнее. Не исключено, что подобное могло бы повториться в будущем.

***

На четвёртый день пребывания в королевстве мне поступило задание от кураторов. Суть его заключалась в том, чтобы установить записывающие звуковые устройства в дом одного чиновника. Имя этого оленя я решил не спрашивать, посчитав сей факт не важным. Сама же миссия, как меня заверили, обещала быть простой: чиновника задержат на работе и отвлекут. В пустующем доме времени для установки прослушивающих устройств будет предостаточно. На деле же ситуация оказалась на грани раскрытия. Оленя-чиновника задержать не удалось, и он пришёл домой ровно в тот момент, когда я возился с аппаратурой. Пришлось прятать следы своей деятельности и передвигаться телепортацией, чтобы меня не обнаружили. В один момент с полки над камином упала декоративная тарелка, и я лишь чудом успел поймать её зубами. После этого, взяв её в телекинез, я протёр её платком, который взял с кресла рядом и поставил на место. Платок же я положил на место и переместился в другую комнату, услышав цокот копыт. Дальше было «веселее». Домой из школы вернулась дочь чиновника, имя которого я только в этот момент и выяснил: Микко. Дочурку же звали Ауне и она была примерно того же возраста, что и Свитти Белль. Разве что отличалась от последней очень гиперактивным характером, из-за чего постоянно говорила с отцом, даже в другом конце дома, а тот лишь поддакивал. Молодая олениха часто бегала по комнатам, вынуждая меня то и дело менять позицию. К сожалению, Ауне меня заметила, и пришлось телепортироваться. Затем она побежала рассказывать отцу, но тот, видимо, либо не поверил, либо был основательно чем-то занят. Таким образом, молодая особа решила сама меня искать. Благо удача была на моей стороне и в итоге не нашла. В один момент она даже загнала меня в подвал. И, если бы не Микко, окликнувший свою дочурку, мне пришлось бы заткнуть ребенка силой и сбегать. Когда же малышка ушла, я смог осмотреть место, куда она загнала меня. Обнаружил там, ни много ни мало, целую комнату, набитую монетами различного номинала и явно не коллекционными. Тогда же сделал мысленную заметку, что, имейся у меня с собой фотоаппарат, я бы смог получить неплохой компромат на хозяина дома. Но, как на зло, фотоаппарата поблизости не нашлось. Когда я вышел из подвала, то дочь чиновника сама подарила мне шанс на компромат, зачем-то оставив необходимый предмет на столике в гостиной. Я смог взять фотоаппарат, находясь на грани периферийного зрения Микко, сидевшего на кресле и занятого чтением газеты. После этого я вернулся в подвал и там сделал несколько снимков. Когда же я проходил мимо кухни, то странная бутылка с незнакомым названием привлекла моё внимание. Она была полностью прозрачная, и я мог видеть, что жидкость в ней имела серовато-зеленый цвет. Поскольку бутылка была ещё и открыта, то я быстро почувствовал запах от которого меня чуть не стошнило. Хуже запаха я не ощущал ещё никогда в жизни. Даже не с чем было его сравнивать. Также моё внимание привлёк клочок бумаги рядом с бутылкой. На нём было написано на эквестрийском «Восемнадцать капель для Вильвет». Это показалось мне подозрительным, но времени на раздумья не было, поэтому я быстро покинул помещение. Выбравшись из дома, я чувствовал себя выжатым лимоном, столь сильна была усталость от частых перемещений и пережитого стресса. Собрав остатки сил, я незаметно проскользнул через весь участок позади дома, преодолел высокий каменный забор телепортацией и только тогда упал без сил. Пролежав некоторое время в грязи, я с трудом встал и направился прочь от ненавистного мне дома.

***

На пятый день своего пребывании в Олении, я наконец смог посетить дворец, попав прямиком на званный ужин. Устроен он был в честь предстоящей коронации Йохана. Как выяснилось отец завещал править, буквально. Завещание всплыло неожиданно через неделю после смерти Алдара второго, но воля почившего короля стала известна лишь недавно. Это было подозрительно, даже неожиданно для всех, кто знал короля. Тем не менее, если верить словам тех, кто читал завещание, выходило, что оно подлинное. Правда все те, кто его читал были дружны с Йоханом, что по идее делало их слова недействительными. Так было бы, но сама принцесса Вильвет подтвердила достоверность завещания. Сам же дворец был довольно хорош, для государства, где значительную часть года на улицах лежит снег. Большое основное здание прямоугольной формы из серого крупного камня, широкие башни по краям. Крыши их украшала черепица серого цвета. И всё это с большим количеством окон. Широкий двор с высокими кустами-заборами, фонтанами и каменными дорожками. Все это находилось на искусственном полуострове около ближайшей горы. Сурово и по-своему красиво. Помещение же, выделенное под мероприятие было огромным. Стояло множество столов, ломившихся от всяких разных яств, правда исключительно вегетарианской кухни. Было также много разного алкоголя, в том числе и крепкого. Сразу видно: хозяева замка ни в чём себе не отказывали. Когда я вместе с Матиасом пришел во дворец, то гостей было очень много и все из дворян. И никого из них я не знал. Благо о моём прибытии предупредили и не пришлось вновь видеть испуганные морды окружающих. Сами же дворяне были разодеты вычурно и цветасто, переиграв в моих глазах дворян Эквестрии. Но отличились в этом плане больше всего только двое: некто герцог Микаэль и сама принцесса Вильвет. Первый одел совершенно не сочетающиеся между собой цвета в одежде, отчего был похож на попугая в парике. Чтобы понять этого хватило лишь нескольких мгновений, после которых я отвёл взгляд. Внятно описать внешний вид герцога я бы не смог, ввиду отсутствия нужных слов в лексиконе, настолько это было несуразно. Принцесса же была одета в нежно-голубое платье, которое стягивал аналогичного цвета корсет на талии. Подол платья был слегка прозрачным, отчего задняя часть тела была четко видна. На шее у оленихи был бант, также голубого цвета. Из иных примечательных деталей её образа я отметил бирюзового цвета рога на голове и копыта аналогичного цвета. Самого хозяина торжества, Йохана внешне можно было бы спутать с любым другим оленем из толпы. Даже в богатом наряде, который тот носил. И ростом бастард почившего короля не выделялся, что та же принцесса Вильвет была немного выше него. Лишь одна деталь не позволяла спутать Йохана с кем-либо: длинный, широкий рубец на левой щеке. Йохан приветствовал собравшихся и о чем-то некоторое время беседовал с дворянами. Всё это время мы ждали своей очереди. Пока мы ждали, Матиас объяснял мне кто есть кто. Я делал вид, что слушаю, попутно с этим размышляя о том, что должен буду сказать принцессе. Свою миссию я помнил прекрасно: убедить принцессу покинуть родину и отправиться в Эквестрию. Это было важно сделать как можно скорее, так как были намёки на возможное покушение на её жизнь со стороны Йохана. Увиденное мной за последние дни лишь подтверждало это. Когда очередь дошла до меня и Матиаса, хозяин торжества сначала удивился моему присутствию, а затем как ни в чем не бывало поприветствовал нас как своих гостей. Далее пришлось некоторое время пообщаться с гостями, так как Вильвет была занята. — Надеюсь, вам нравится вино? — спросил у меня Йохан спустя некоторое время, когда я решил пригубить клубничного вина. — Да, хорошее вино, — кивнул оленю в ответ. — Попробуйте тогда и остальные, — со странной ухмылкой добавил собеседник, — И скажите, господин Фолкет, вам не доставил проблем мой телохранитель несколько дней назад? — Хямяляйнен? — спросил я, с трудов выговорив имя белого оленя с первого раза, — Он перегородил мне дорогу вместе со своими бойцами. Он руководит отрядом наёмников. — Вы хорошо осведомлены, — ухмыльнулся Йохан, налив себе вино и отхлебнув из бокала, — Думаю, вы также знаете о репутации. Хочу заверить вас, что к нападению отношения я не имею. У меня с наёмниками контракт, но я не могу указывать им, что делать. Пока не могу. — Давайте угадаю, — хмыкнул я, — Это связано с коронацией? — Вы совершенно правы, — подтвердил олень, вновь сделав глоток, — В любом случае, такого поведения я больше не допущу. — Верю на слово, — сказал я, посмотрев снова на Вильвет в другом конце зала, — Скажите, Йохан, а каковы ваши взаимоотношения с сестрой? Полагаю, для неё было неприятно узнать, что отец завещал править вам, а не ей? — Это весьма личный вопрос, — задумчиво ответил бастард короля, посмотрев на вино в своём бокале, — Но так и быть, отвечу. Я не ищу ссоры с ней. Я и сам удивлён решением отца, но готов принять эту ношу, какой бы тяжёлой она ни была. — Довольно благородно с вашей стороны, — тихо усмехнулся я, — Даже представить не могу, как вам будет тяжело. — Многое в стране нужно менять, многое, — грустно вздохнул собеседник, покачав головой, — Но не волнуйтесь об этом — это моя забота. Поговорите с гостями, не стесняйтесь! — Всенепременно! — ответил я, пока Йохан допил свой бокал вина, после чего направился по своим делам. «Ты точно что-то замышляешь! Надо смотреть в оба, особенно за Вильвет! Кстати, надо с ней всё-таки поговорить» Дождавшись, пока принцесса договорит с очередным аристократом, я подошёл к ней и представился. Пытаясь аккуратно подбирать слова, я намекнул ей на поездку в Эквестрию, однако намека Вильвет не поняла. К этому моменту в горле пересохло и на мою удачу мимо проходил официант с подносом на котором стояли два бокала с вином. — Извините, принцесса, — сказал я, взяв ближайший к ней бокал, — Я сделаю глоток и скажу вам кое-что, если вы не против. — Ничего страшного, дорогуша, — тихо хихикнула олениха, чем напомнила мне Рарити своим поведением. Решив основательно промочить горло, я выпил сразу весь бокал и, когда приготовился глотать, почуял знакомый запах. Мерзкий, тошнотворный запах, который я учуял в доме Микко, исходил от бокала из которого я выпил. Пока я пытался сообразить, что делать, официант забрал мой бокал. Когда я хотел остановить оленя, то случайно проглотил набранную в пасть жидкость. Не ожидав этого, я застыл на месте, смотря вслед удаляющемуся официанту. — Отличное вино, — сказала Вильвет позади меня, — Не волнуйтесь, дорогуша, принесут ещё. Я медленно повернулся к собеседнице и хотел было сказать, что в вине что-то было, но язык не слушался. Спустя несколько мгновений началось ощущение тошноты и возрастающее чувство паники. — С вами всё в порядке? — взволнованно спросила Вильвет. Кивнул в ответ, пытаясь подавить панику и головокружение. Не теряя времени, но и не торопясь, я направился в сторону уборной. Там я ускорил шаг и дойдя до унитаза, дал волю своему состоянию, отчего меня стало тошнить. Не знаю, сколько находился в уборной, но от накатившей слабости ноги перестали держать и я лёг на пол, чтобы не упасть. Всё это время меня продолжало тошнить. Однако никто не заходил проверить моё состояние довольно долго. Но в один момент, когда глаза мои стали сами собой закрываться от усталости, послышался шум открывающейся двери и цокот копыт. Спустя несколько секунд мою голову повернули в сторону и я увидел Матиаса. Он что-то говорил, но я не мог разобрать слова из-за появившегося шума в ушах от которого заслезились глаза. Спустя ещё некоторое время появилось ещё несколько оленей, которые попытались меня поднять. Кто-то из них сделал мне довольно болезненный укол в шею и все они помогли мне покинуть помещение. В процессе я несколько раз чуть не упал, но каким-то образом меня смогли удержать. Также я своим видом сильно перепугал гостей, но мне это было не важно. Самое важное то, что Вильвет выглядела вполне здоровой, хотя и испуганной моим состоянием.

***

Следующие несколько дней я спал, периодически видя ужасные видения о том, как мне что-то металлическое засовывают в пасть, после чего меня вновь тошнило. К моему ужасу, когда я пришел в себя выяснилось, что это были не видения и не галлюцинации. Первые несколько дней, когда состояние было откровенно плачевным, мне устраивали зондовое промывание желудка. И все эти дни не давали пить воды, поэтому по итогу я был почти обезвожен. Когда я обо всём этом узнал, то на короткое время впал в ступор, вспомнив, что пережил тоже самое в раннем детстве ещё на Земле. Моего лечащего врача это даже напугало, но я, собравшись с силами, заверил оленя, что всё нормально. Он не поверил, но всякий случай посоветовал не волноваться и хорошенько поспать. Я последовал совету доктора и на третий день мне стало значительно легче. Я даже начал вновь пить чистую воду. Но, помня о том, что пить много воды за раз после обезвоживания опасно, я пил понемногу, маленькими глотками. От Матиаса пришедшего ко мне ближе к полудню, я узнал несколько новостей. Во первых, я испортил своим видом всё мероприятие, отчего Йохан потерял расположение нескольких влиятельных дворян. Впрочем, глобально ни на что это не повлияло. Во вторых, сам Йохан после произошедшего наведывался ко мне в палату, ночью. Он извинился за то, что произошло и в качестве моральной компенсации оставил на тумбочке какой-то артефакт в форме шестерни с магическим камнем внутри. Также Йохан оплатил моё лечение в госпитале и это было удивительно. В третьих, заказчика и самого отправителя нашли. Официанта, правда быстро отпустили за неимением доказательств его вины. Заказчиком же оказался Микко, в дом которого я устанавливал прослушивающие устройства. Местные власти не стали церемонится и ворвались в его дом, избив чиновника на глазах у его дочери. Пока я находился в госпитале, его успели допросить и выбить признание, буквально. Со слов Матиаса, на олене не было живого места. Но даже это не было самым страшным для бедолаги. Сам Йохан, в обход всей судебной системы приговорил чиновника к смертной казни, ведь моратория на неё в Олении, в отличие от Эквестрии не было. Обжалованию приговор не подлежал и должен был быть исполнен уже завтра. На удивление, Луна быстро обо всём узнала и попыталась обратиться к Йохану с настоятельной просьбой выдать преступника ей. Однако бастард отказал ей, сославшись на уголовный кодекс Олении. Луне ничего не оставалось, как выразить письменный протест, который проигнорировали. На мой вопрос о том, что будет с Ауне, Матиас ответил, что её, как несовершеннолетнюю сироту поместят в детский дом. Все эти факты огорчили — жалко стало малютку, которая останется без отца. Ну и в четвёртых, Вильвет, видя то, что произошло со мной поняла, что отравить хотели именно её. После разговора с братом на повышенных тонах, она сама собралась перебраться в Эквестрию. Ей и раньше предлагали посетить государство пони, но веский повод появился только сейчас и Вильвет захотела им воспользоваться. Однако без меня принцесса ехать наотрез отказывалась и готова была ждать столько, сколько потребуется, пока я не выйду из больницы. Помимо прочего, Матиас рассказал о результатах исследования яда, который я выпил. Что именно за яд был использован, выяснить не смогли из-за же отсутствия точной аппаратуры. Вместо этого исследования проводили при помощи магии. Несмотря на отсутствие анализаторов, шаманы оленей смогли выяснить, что содержание ядовитого вещества в вине превышало летальную дозу в восемь раз. Однако содержание яда в моей крови, которую взяли на анализ было лишь на две трети от летальной дозы. Матиас спросил, не является ли мой организм каким-то сверх выносливым, раз смог пережить такое. Я ответил, что перед этим выпил много клубничного вина. Немного подумав, Матиас подтвердил, что именно клубничное вино часто используется для выведения токсинов из организма. Это и стало ответом на вопрос, как я смог пережить отравление столь мощной дозой неизвестного яда. И, мысленно поблагодарив создателя вина, я дал себе слово брать с собой в путешествия как минимум одну бутылку этого напитка, на всякий случай. Между тем мне предстояло ещё несколько дней пробыть в постели, чтобы убедиться, что со мной всё нормально. И мне это не очень нравилось. Дело было в том, что я ещё с детства не любил находиться в больницах в качестве пациента. Это долго и скучно. Да и до сих пор соседи по палате зачастую были не в лучшем состоянии. От одних лишь воспоминаний об одном случае, когда мужчину после дорожно-транспортного происшествия доставили в одну со мной палату в состоянии, близкому к «овощному», мне становилось дурно. Особенно дурно было вспоминать запах, который шел на всю палату и пофигизм медсестер с врачами по этому поводу. Про то, как пациент по ночам орал на весь этаж вообще старался не вспоминать, но убрать воспоминания в дальний ящик не получилось. С другой стороны, палата, в которую меня положили после отравления была одиночной и крайне просторной даже для меня. В ней чисто и свежо, словно привезли меня лишь несколько часов назад, а не несколько суток. Впрочем, Матиас сказал, что мою палату по личному повелению Йохана ежедневно убирают, что приятно удивило. Но, несмотря на всю оказанную любезность, я был твердо уверен в том, что во всём произошедшем виноват сам Йохан. Это предположение я высказал Матиасу и он, нехотя согласился. Но доказательств вины не было, поэтому ничего нельзя было сделать. Когда мы обсудили всё произошедшее, то я поблагодарил оленя за беспокойство и распрощался с ним. К тому времени солнце уже садилось за горизонт и мне принесли поесть.

***

Читая газету, закусывая бутербродом с рыбой, я мысленно ругался на поспешное решение новоиспечённого короля Олении. Он устроил из казни целое представление, которое было устроено на главной площади города, словно было мрачное средневековье, а не современность. И метод смертоубийства выбрали под стать: обезглавливание. Я не стал бы так ругаться на произошедшее, если бы на казни не присутствовала сама Ауне. Именно после того, как я узнал последний факт, Оления в моих глазах окончательно пала как страна. Помимо всего прочего моим кураторам из S.M.I.L.E. пришлось дать взятки врачам, чтобы они лечили меня. Оказывается, что даже несмотря на помощь самого Йохана, доктора не пылали энтузиазмом за мной следить и тем более лечить. От этого я настолько разозлился, что только чудом удержался от того, чтобы не швырнуть тумбочкой в стену. Повальное взяточничество, грабеж посреди белого дня, покрываемый правоохранительной системой, попытка убийства принцессы и публичная смертная казнь — всё это окончательно испортило моё впечатление от страны. И самое обидное было то, что молодая олениха осталась ни с чем, попав в детский дом. Не оставили даже наследства, ибо имущество и землю конфисковали в пользу государства. От досады, я с такой силой поставил тарелку на прикроватный столик, что та треснула. Смяв газету и кинув её в ведро в противоположном конце палаты, я откинулся на подушку и закрыл глаза. «Почему я так переживаю за эту девочку?» — задал я сам себе вопрос, — «Она же мне никто! Херова эмпатия! Мне определённо нужно попить успокоительных, а то с ума так сойду. Вот только их нет, вот в чем проблема!» Фыркнув, я повернулся на бок, спиной к двери и посмотрел в окно на улицу. С моего положения ничего не было видно, кроме вида на набережную, где проплывали два рыболовных моторных корабля. И такой вид я лицезрел уже четвертый день. «Поскорее бы уже выписаться отсюда», — тяжело вздохнув, продолжил я мысль, — «Мне хочется вернуться обратно в Эквестрию и пообщаться с Луной…» Я не успел додумать свою мысль, как в дверь постучали. Однако я не стал поворачиваться, лишь сказал: — Открыто! — Разрешите войти? — послышался сзади знакомый женский голос. Я повернулся на другой бок и увидел выглядывающую из-за двери принцессу Вильвет. — Конечно, — кивнул я, — Проходите. Открыв дверь, олениха прошла внутрь и остановилась в нескольких шагах от моей кровати. На её боку была небольшая сумка, которая, однако была чем-то заполнена почти доверху. — Вы что-то хотели, принцесса? — спросил я, спустя полминуты неловкого молчания. — Я хотела бы сказать вам спасибо, — стараясь не смотреть мне в глаза, начала Вильвет, — Спасибо, что спасли мне жизнь. Я не думала, что меня могут попытаться убить! Вы чуть не пожертвовали своей жизнью ради меня… — Ничего страшного, — остановил я её, слегка улыбнувшись, — Это моя работа. Сказав это, я только в этот момент понял, насколько близок был к смерти. Понял, что если бы не клубничное вино, то моя история могла закончится куда плачевнее, например в луже рвоты или чего похуже. От таких мыслей даже шерсть встала дыбом на загривке и Вильвет это заметила. — Вы и сами переживаете, — констатировала та и неожиданно подошла ближе и погладила меня по голове копытом, — Не волнуйтесь, это со всеми бывает. Я видела как вам было плохо и даже тогда вы держались молодцом. Вы, Фолкет, сильная личность, но не стоит сдерживаться в неформальной обстановке. — Может вы и правы, принцесса, — ответил я, вздохнув, — Спасибо на добром слове. — Не за что, — улыбнулась олениха в ответ, посмотрев, наконец мне в глаза на долю секунды, а затем потянулась к сумке, — Я знаю, что вас здесь плохо кормят, поэтому принесла вам то, что вы любите. Сказав это, Вильвет сняла сумку и открыла её, явив мне несколько крупных кусков жаренного мяса, завёрнутого в пакеты. От вида такой вкусной еды у меня начали вырабатываться слюни. Пришлось сглотнуть. — Огромное спасибо, принцесса, — улыбнулся я шире, — Но право, не стоило! — Это самое меньшее, что я могу сделать, — ответила та, — Прошу, называйте меня просто Вильвет. — Хорошо, Вильвет, — кивнул собеседнице, — Ещё раз спасибо. — Поправляйтесь скорее! Я чувствую, что мне и вправду стоит покинуть родину. Я поняла это только увидев, что с вами произошло. Если бы я поняла сразу… — Это ничего бы не поменяло, — закончил я за неё фразу, — Всё нормально. Думаю, меня скоро выпишут. — Я очень на это надеюсь, — улыбнулась в ответ олениха, оставив сумку у изголовья кровати, — Мне пора идти. Мне нужно сделать ещё пару дел. — Конечно, — кивнул, — Не волнуйтесь, Вильвет. Спасибо. Отвесив небольшой поклон, принцесса вышла из помещения, оставив меня одного.

***

Уже вечером последнего дня своего запланированного пребывания в Олении, я находился на вокзале. Выписали из больницы меня ещё вчера, но довольно поздно, поэтому половину ночи я потратил на сборы, а оставшуюся часть на попытки заснуть. В итоге я так и не выспался. На вокзале было мало народа. Это было даже во благо, ибо шанс, что меня потревожат был значительно меньше. После произошедшего просто хотелось побыть наедине, пока Вильвет не придёт. И так было целый час. Когда я стал уставать от ожидания, олениха показалась из-за поворота, входя на перрон. Вместе с ней шел слуга, который на себе нёс несколько тяжёлых сумок и тянул целую тележку чемоданов и сундуков с вещами. Удивившись такому количеству вещей, я спросил у Вильвет, когда та подошла ко мне, необходимо ли ей столько всего. В ответ та лишь сказала, что это самый минимум, который ей необходим для проживания на новом месте. Нехотя я помог оленю из прислуги загрузить вещи в отдельный вагон поезда, после чего занял своё место в купе вместе с Вильвет. И спустя несколько минут поезд тронулся в направлении Понивилля. Приблизительно через полчаса молчания Вильвет первой решила подать голос: — А здесь уютно! — с улыбкой начала она, удобно устраиваясь на кресле напротив, — Не часто путешествовала на поездах до этого дня. А вы? — Периодически приходится, — честно ответил я, — В основном по поручениям и долгу службы, скажем так. — Знаете, это даже хорошо, что я еду в обычном вагоне, а не для богачей. Мне всегда было любопытно посмотреть на жизнь простого народа. — Правда? — удивлённо переспросил я. — Ага, — кивнула Вильвет, смотря на пейзаж за окном, — Я большую часть жизни прожила во дворце, в роскоши. Но относительно недавно я узнала о том, как живёт простой народ. — И как же именно он живёт? — Плачевно, — тяжело вздохнув, ответила олениха, — Некоторые еле сводят концы с концами. Бедный, несчастный народ! Я лишь многозначно хмыкнул и слегка покачал головой. — Но ничего! — продолжила тем временем принцесса, — Отец учил меня, что такие как мы, благожелательные монархи должны направлять народ на путь процветания. Олени, пони, грифоны и остальные, они беспомощны и не смогут справится с трудностями этого жестокого мира самостоятельно. От такого заявления я приподнял «бровь», но промолчал. — Немногие всерьёз думают о народе, — вновь тяжело вздохнула Вильвет, — Принцесса Селестия та личность, с которой я хотела бы брать пример, когда буду править. — А вы хотите этого? — переспросил я, вновь многозначно хмыкнув. — Я вернусь на родину, когда-нибудь. Надеюсь, на это не потребуется много времени. — Ну, это не зависит от нас, — ответил я, разведя передними ногами, — Вы ведь в курсе, что Селестия больше не принцесса? — Дорогуша, — Вильвет на это лишь рассмеялась, — конечно же она принцесса! Кто ещё, кроме неё может править? Не какой-нибудь богатей из народа, в конце концов? — Я вообще-то серьезно… — Какой вздор! — отмахнулась олениха, фыркнула и демонстративно отвернулась, — Не говорите глупостей! Вы меня спасли и в принципе как личность вы хороши, дорогуша, но шутить совершенно не умеете! — Когда приедете, увидите сами, принцесса, — помотал я головой и тоже посмотрел в окно. — Да, увижу, — кивнула собеседница, — В поезде есть вагон-ресторан? Я проголодалась! — Да, есть, — сказал я и указал копытом направление, — Вон в том направлении, через три вагона. Четвертым по счету будет он. — Спасибо, — сказала олениха и ушла, оставив меня одного. «Видимо ей никто не сказал о смене правящей власти Эквестрии. А вообще, Вильвет личность интересная. Но есть один вопрос: все монархи, исповедующие Гармонизм такие? Думают о народе, все из себя такие добрые, а на деле немногим лучше других таких же монархов. По крайне мере Селестия и Ново таковы. Ладно! Надо составить отчёт о миссии!» Я взял из своей сумки лист бумаги, ручку и начал писать…