Любовь конунга

      Удивление, испытанное Лотириэль в первые минуты встречи с королём Рохана, прошло очень быстро, сменившись разом нахлынувшим возмущением, которое ей удалось скрыть только благодаря безупречным манерам княжны Дол Амрот, с детства отлично усвоившей правила хорошего тона. Дочь лорда, происходившего из рода верных нуменорцев, в чьих жилах кроме всего прочего текла ещё и кровь любимых детей Эру, не могла позволить себе проявить хоть бы и малую толику негодования. Однако выдержка нелегко давалась юной княжне, которая чувствовала себя по меньшей мере одураченной. Лотириэль нашла в себе силы задержать взгляд на невозмутимом, будто выточенным из камня, лице конунга, словно хотела отыскать в его выражении объяснения его недавнему поступку — чего ради он позволил ей принять его за обыкновенного конюха? Вспомнив надменный тон, который она позволила себе во время их первого знакомства, девушка едва не покраснела от стыда. Помоги ей Валар, она заставила правителя Рохана чистить и седлать её лошадь! И, надо отдать должное, с данным ему распоряжением Эомер справился блестяще, даже не подав виду, что подобный приказ, по меньшей мере, должен был задеть его самолюбие. — Позвольте выказать вам своё почтение, госпожа, — продолжил приветствие конунг и с осторожностью сжал её все ещё дрожащие пальцах в своих ладонях.       Прикосновение рук мужчины было очень кратким, но Лотириэль тут же почувствовала их шероховатость и жёсткость. Это были руки настоящего воина, привыкшего денно и нощно сжимать в руках холодную сталь оружия и проведшего большую часть жизни на полях беспощадных сражений. — Добро пожаловать в Дол Амрот, конунг Эомер, — со всем достоинством, на которое только была способна, вымолвила княжна. — Бельфалас встретил вас проливным дождём и сильным штормом. Верно, такого не бывает в краях, откуда вы родом. — На землях эорлингов часто случаются степные бури, — Эомер медленно выпустил её руку из своей. — Но море я, в самом деле, вижу впервые в жизни. Оно способно потрясти воображение любого человека. — Гроза не продлится слишком долго, уже завтра на рассвете солнце вновь выйдет из-за туч, — вступил в их разговор стоящий поблизости лорд Имрахиль. Он не мог не заметить смущение, читавшееся на лице дочери, однако не подозревая об его истинных причинах, списал его на волнение от встречи. — В штиль залив Бельфаласа выглядит ещё прекраснее, вы сможете в полной мере насладиться его красотой. Набережная перед замком — жемчужина Дол Амрот. Вам непременно следует увидеть её собственными глазами, государь. — Полагаю, главное сокровище Дол Амрот я уже увидел, — Эомер вымолвил эти слова, улыбаясь краешком рта и не отрываясь смотря в лицо дочери Имрахиля. — Оно прямо сейчас стоит передо мной.       Несмотря на изящество фразы, произнесенной королём эорлингов, услышав её, Лотириэль не испытала ничего кроме раздражения. Если это и не была обыкновенная лесть, то всё равно, в её представлении после случившегося в конюшне больше походило на насмешку. Княжна тем не менее сдержанно улыбнулась в ответ, сделав вид, что ничего другого и не ожидала. Она привыкла слышать в свою сторону полные восхищения слова о своей красоте и ловить восторженные взгляды. Многие благородные и знатные лорды Гондора посчитали бы за счастье добиться её расположения и благосклонности.       Во время вечерней трапезы Лотириэль украдкой наблюдала за своим будущим женихом. Она заметила, что Эомер был весьма скован в движениях и скуп на слова. По тому, как конунг Рохана держал столовые приборы, по его отрывистой, грубоватой речи и лишённым всякого изящества манерам, она поняла, что подобные торжества не привычны для него. Хоть по рождению правитель эорлингов и принадлежал к древнему королевскому роду Рохана, долгие годы, проведенные в военных походах, приучили его к ужинам у костра, состоявшим из самой скромной и простой пищи, а пиры, если время от времени и имевшие место в золотых чертогах Медусельда, явно не могли похвастаться той утончённостью, которой славились торжества Дол Амрот. В доме лорда Имрахиля всегда собиралась вся знать Гондора, здесь подавали лучшие блюда на серебряной посуде, устраивались танцы и играла самая красивая в королевстве музыка. Во время войны удел родственника Дэнетора Второго был одним из немногих, которого не коснулось оружие врага, и где можно было ненадолго ощутить радости спокойной и мирной жизни. Раздираемому со всех сторон отрядами истерлингов и орочьими ордами Рохану пировать было некогда, и Лотириэль прекрасно это понимала, почти физически ощущая неловкость конунга от нахождения на подобном торжестве.       Однако долго разглядывая могучую, излучающую поистине животную силу, фигуру Эомера, княжна всё больше убеждалась, что вряд ли она когда-нибудь сможет принять в своё сердце подобного человека. Вероятно, он и слыл великим воином, имел гордый и независимый нрав и даже был по-своему красив, красотой дикого лесного зверя, но общего между ними было не больше чем можно найти у залива Бельфаласа и бескрайней роханской степи.       Окончательно приняв решение отказаться даже от малейшей возможности заключить этот союз, княжна сочла за благо сказать об этом отцу, чтобы не давать ложных надежд, о чём и сообщила ему в самом конце пира, когда они стояли на полутёмном балконе, выходящем видом на всё ещё бушующее бездонное море. — Вы едва знакомы, дитя моё, — ответил дочери Имрахиль, когда она окончила свою речь. — Не торопись с выводами. Конунг Эомер не похож на тех, с кем ты привыкла встречаться и говорить каждый день. Твоей руки просили многие молодые люди из числа гондорской знати, но я всегда отказывал, потому что считал, зеница моего ока заслуживает большего. Я был с Эомером на Мораннон, я знаю, какая сила духа и благородство прячется за его суровым ликом воина и солдатскими манерами. Не красноречие или умение перебирать струны арфы являются достоинствами настоящего мужчины. Отдавая ему тебя в жёны, я могу быть уверен, что ты будешь под надёжной защитой, рядом с человеком, который никогда тебя не обидит. — Я мечтала выйти замуж по любви, отец, — покачала головой Лотириэль, огорчённая и раздосадованная таким ответом. — Вы же предлагаете мне брак по расчёту. — Не всякий огонь, который вспыхивает в душе мгновенно, можно назвать любовью. Это зрелое чувство, куда большее и значительное, чем мимолётное увлечение, которое порой заставляет трепетать сердце и мешает спать по ночам. Не принимай скоропалительных решений, — лорд Дол Амрот заговорил вполголоса. — Кроме того, конунг Эомер уже попросил у меня твоей руки. — И что же, отец, вы дали ему согласие? — от услышанного губы Лотириэль удивленно приоткрылись, а всё тело мгновенно обдало жаром. — В соответствии с традициями Гондора между помолвкой и свадебным торжеством проходит не менее года. Я дал сыну Эомунда такой же срок — если по истечении двенадцати месяцев ты не пожелаешь стать ему женой, этот союз не состоится. Не бойся, дитя моё, я не собираюсь тебя неволить, — успокаивающе улыбнулся Имрахиль, видя нарастающую в её глазах панику. — У тебя будет время подумать, но я хочу, чтобы ответ, который ты дашь ему по окончании оговоренного срока, основывался на твоём благоразумии, а не следовал из минутного каприза. Такие решения принимаются один раз и на всю жизнь.       Лотириэль опустила глаза — хотя отец прямо и не обязывал её выйти замуж, однако настойчиво давал понять, что её отказ он расценит как откровенное неповиновение его воли. — Признайтесь, мой лорд, вы настаиваете на этом браке потому что того пожелал государь, а вы не вправе его ослушаться, не так ли? Лицо князя Дол Амрот омрачилось и приняло суровый вид: было видно, что слова дочери весьма задели его природную гордость: — Король Элессар имеет в Гондоре власть, которая принадлежит ему по праву. Как и все, я подчиняюсь его приказам, однако же в дела моей семьи он никогда не вмешивался и не будет вмешиваться, — строго вымолвил он ей в ответ. — Все решения, которые касаются моих детей я принимаю сам, а не по чьему-либо указу.       В воздухе ненадолго повисло тягостное молчание. Чтобы развеять его, Имрахиль смягчился, погладил девушку по блестящим в свете масляных ламп волосам: — Закончим на сегодня этот разговор. Вечер был долгим и непростым для тебя, ступай отдыхать, — коснулся губами её высокого белоснежного лба. — Спокойной ночи, дитя моё.       Лотириэль осталась на балконе одна и долго всматривалась в темноту наступившей ночи, внемля рокоту волн и вдыхая прохладный морской воздух. Привычный и родной сердцу шум воды приятно ласкал слух, однако же не давал успокоения и утешения. Впервые за годы своей жизни княжна ощущала себя в стенах отчего дома запертой, точно в ловушке.       Она не сразу обернулась на звук приближающихся за спиной шагов, думая, что они принадлежат кому-то из слуг, и слегка вздрогнула, когда к перилам балкона приблизилась высокая фигура конунга рохиррим. Меньше всего ей теперь хотелось подобной встречи, но всё те же правила приличия требовали от неё оставаться на месте. Лотириэль повернула голову и пересеклась взглядом с вошедшим мужчиной. — Госпожа, — кратко поклонился Эомер. — Я потревожу вас лишь на минуту. Хочу выразить благодарность за уделенное мне время и пожелать доброй ночи.       Княжна всмотрелась в лицо говорящего. Его голубые глаза лучились мягким, тёплым светом, в них не было ни замешательства или беспокойства от того непростого положения, в котором они оказались. Лотириэль вспомнила, как отец и брат говорили об Эомере как о честном и прямом человеке, да и за минувший вечер, девушка сама успела убедиться, что притворство ему не свойственно, и она нашла в себе силы поговорить с ним начистоту. — Я тоже хочу поблагодарить вас за визит, которым вы удостоили замок Дол Амрот, — она запнулась на секунду. — Вижу, что вы достойный и благородный человек, а потому, не стану лукавить и буду с вами искренна. Брак, о котором говорит мой отец, кажется мне весьма странной затеей. Думаю, для нас обоих будет лучше, если он не состоится.       Княжна резко замолчала, не зная, какая реакция последует от короля эорлингов, только что получившего столь откровенный отказ, имевший все шансы уязвить его гордость мужчины и воина. Но вопреки страхам девушки, Эомер и бровью не повёл в ответ на сказанные ею слова: — Я хорошо понимаю ваши чувства. Предложение заключить союз между нами стало для вас неожиданностью. К тому же мы с вами едва знакомы, быть может, вы меня даже боитесь. Но не стоит, госпожа, я не кусаюсь. У нас будет время узнать друг друга. — Для чего вам всё это? — уже куда более резко отозвалась Лотириэль, явно ожидая от него вовсе не такого ответа. — Клятва Эорла виной тому, что вы соглашаетесь на этот брак? Династический союз во благо Рохана? — Мне нужна жена и наследники, а Рохану — его королева, — сухо проговорил Эомер: вероятно, высказывание дочери Имрахиля смогли немного его задеть. — Это правда. — Спасибо за честность, — не сдержала горькой усмешки княжна. — Так я думал, отправляясь в Дол Амрот и подобно вам не питал особых иллюзий, — теперь уже его неявная колкость достигла цели, заставив Лотириэль обиженно поджать губы. — Но, увидев вас сегодня на конюшне и удостоившись чести говорить с вами, я подумал, что идея этого брака не так уж и плоха. За сердце такой девушки стоит побороться.       Испытав на себе хвалёную прямоту рохиррим, Лотириэль мгновенно стушевалась. Степным всадникам не зря приписывали привычку бросаться во всякий бой с открытым забралом. — Зачем вы вообще позволили мне принять вас за конюха? Что за нелепая игра? — Мне показалось это забавным, — просто ответил ей Эомер, верно, потешаясь над её смущением. — Вам смешно? — сверкнула глазами в его сторону Лотириэль. — Я заставила вас чистить свою лошадь! По вашей милости я оказалась в неловком положении. — Мне было приятно оказать вам эту услугу. Рохиррим невозможно оскорбить приказом позаботиться о лошадях. К тому же, скажи я вам, кем являюсь в действительности, вы бы незамедлительно надели на себя маску подобно той, которую носили сегодня весь вечер на пиру. Я хотел увидеть женщину, с которой собираюсь связать жизнь, настоящей, такой, какая она есть на самом деле. — Если ещё свяжете! — запальчиво вымолвила Лотириэль, поражённая его прямотой, теперь уже граничившей с бесцеремонностью. — Не знаю, о чём вы договорились с моим отцом, но я вам своего согласия не давала. — Время покажет, госпожа, — Эомер всё так же оставался невозмутим и уверен в себе. — Мой конь Огненог вам уже понравился, быть может, и его хозяин однажды придётся вам по душе. — Вам стоило бы поучиться у него обходительности, — княжна едва не улыбнулась, вспомнив прекрасное животное, опустившее перед ней голову в учтивом поклоне, и немного смягчилась. — Я ничего вам не обещаю, конунг. — Доброй ночи, госпожа, — учтиво поклонился Эомер.       Получив в ответ едва заметный снисходительный кивок, король Рохана покинул балкон бесшумной походкой, весьма неожиданной для такого статного и могучего витязя. — Доброй ночи, — бросила ему в след Лотириэль и тут же прижала ладони к лицу.       Несмотря на прохладу, висевшую в ночном воздухе, её щёки отчего-то жгло как огнём.