***
Оседлавший его бедра Уён казался сейчас настоящим произведением искусства. Хотелось любоваться им, скользить ладонями по его коже, слушать его стоны и стонать вместе с ним, хотелось, чтобы это не заканчивалось. Но потом и этого стало мало. Сан сжимал его бедра, навязывая свой ритм, заставляя двигаться быстрее и резче, сам двигался ему навстречу, кусая губы, задыхаясь, растворяясь в нем. Еще быстрее, еще сильнее, еще, еще, еще! Чувствуя, что он вот-вот кончит, Сан сжал член Уёна, так долго дожидавшийся ласки, и совсем скоро они кончили вместе, действительно практически одновременно. Не успев отдышаться, Сан перекатился по кровати и подмял Уёна под себя, придавил его всем своим весом, сжимая в объятиях почти до боли, и долго целовал – губы, шею, плечи, снова губы, все еще задыхаясь, и почти каждый выдох превращался в стон. Он просто не мог его отпустить, не мог – и все тут. - Я хочу еще, ты такой сладкий, я хочу еще, еще... – хрипло шептал он, мечтая снова войти в него. Но все-таки обоим нужно было хотя бы немного отдохнуть. – Дай мне еще, я схожу с ума, если ты меня не захочешь, я все равно возьму тебя, дай... Дай мне еще! Он хотел, чтобы ему сорвало крышу, – и теперь действительно растворялся в этом сладком безумии, снова и снова шептал, что хочет больше, оставлял на плечах Уёна горящие следы и тут же принимался очень нежно целовать их, чтобы скорее унять боль, задыхался и кусал губы любовника, повторял его имя и требовал, чтобы он принадлежал только ему, обещал убить любого, кто посмеет к нему прикоснуться. Он никогда настолько не растворялся в страсти, но это не пугало, да он и не мог сейчас об этом думать. Очень скоро его член снова был твердым, и он сразу же вошел в Уёна – внутри было еще влажно, и теперь им должно было быть легче. Сперва он двигался медленно, целуя парня в губы, то очень нежно, то снова беспощадно сминая и кусая их, потом все быстрее. Это была слишком жадная страсть, чтобы он не торопился.***
Это было прекрасно – кончить вместе, раствориться в ласках и потом чувствовать Сана на себе, чувствовать его вес, его губы – везде, чувствовать, как он сходит с ума от страсти – и отвечать тем же, ловить и преумножать все то горящее, что было сейчас между ними. Сан целовал его, а Уён впивался ногтями в спину и плечи любовника, и ни один из них не думал о том, что эти следы может быть неудобно прятать. О нет, прятать ничего не хотелось, наоборот. - Я хочу быть твоим, – шептал Уён, уже не понимая, говорит он об этой ночи, об оставшихся днях или о чем-то намного большем. – Хочу принадлежать тебе, чтобы ты брал меня всегда, когда хочешь, чтобы ты пометил меня, – и Сан действительно помечал, и это было слишком прекрасно, чтобы о чем-то думать. Все было слишком – и слишком необходимо было продолжение. Теперь он был достаточно растянут, чтобы не тратить на это время – и Сан вбивался в него резко и быстро, Уён почти кричал, ему было слишком хорошо, и вряд ли хоть один из них думал сейчас о звукоизоляции номера. Но если это был один из лучших номеров отеля... Так ярко, так остро, так страстно, и Уён совершенно растворился в этом моменте, отдаваясь Сану он словно бы собирался заново, становился... правильным? Слишком нужен был этому парню такой мужчина рядом. Рядом, с ним, в нем, такой, который мог быть не только ласковым, но и жестким, такой, рядом с которым можно было быть действительно ведомым, ради того, чтобы порадовать которого, хотелось бы делать что-то созидательное. Кому слишком хотелось принадлежать. Пусть даже на одну ночь, когда они снова терялись в бешеном ритме, в стуке сердец друг друга, в стонах и бессвязном шепоте, когда они снова кончали вместе и когда Уён не хотел выпускать Сана из себя и из объятий. Сейчас ему слишком хотелось чувствовать Сана все время. Все то время, которое у них есть.***
Так ярко, так остро, так необходимо – Сан не представлял, что такое возможно, что в его жизни снова это будет. Казалось, что это ушло, что не будет больше настоящей страсти, настоящего желания обладать и быть чьим-то, растворяться в ком-то. Но это было, и это действительно сводило с ума, он совсем не думал о том, как звучат его слова, он отчаянно нуждался в этом человеке, в том, чтобы он стонал под ним и раздирал ногтями его плечи и спину, обещая принадлежать ему. Им было невероятно хорошо вместе – Сан чувствовал это, точно знал, что не только получает удовольствие от этой безумной близости, но и отдает не меньше, знал, что это необходимо им обоим. От этого он чувствовал себя таким счастливым, что казалось, что сердце не выдержит, что он не сможет жить с этим больным и абсолютно незаслуженным счастьем. Уён не хотел отпускать его, и он целовал его, пока хватало сил, но потом все-таки лег рядом и положил голову на его плечо, а ногу закинул на бедра, обнимая властно, но в то же время до ужаса доверчиво и беззащитно. - Хочу еще... – прошептал он, хотя прямо сейчас они оба были просто не в состоянии продолжать, потому что отдали страсти себя полностью. Сан почти сразу же заснул, и кошмары его наконец-то не тревожили, ему вообще ничего не снилось, и это было настоящее блаженство. Когда он проснулся, было еще довольно рано. Гроза стихла, за окном было безмятежно и тихо. Сан поцеловал Уёна в плечо, осторожно коснувшись губами оставленного ночью следа, и сжал его в объятиях. - Горничная скоро принесет завтрак, – прошептал он. – Будут проблемы, если меня увидят здесь. И нужно одеться... Позови, когда горничная уйдет. Он торопливо выбрался из постели, понимая, что если будет медлить, просто не сможет уйти, а Уёну это может быть и не нужно. Быстро натянув пижаму, он ушел в свой номер. Нужно было прийти в себя и обо многом подумать. И дать время Уёну решить, что со всем этим делать дальше, чего он хочет, нужен ли ему этот человек. Сан быстро принял душ и на всякий случай собрал большую часть вещей – вполне могло оказаться, что Уён больше вообще не захочет его видеть и позовет только для того, чтобы сказать, что он уволен.