"У тех, кто верит только в видимое, очень маленький мир. Драконы не вписываются в эти маленькие миры с нерушимыми стенами для невидимых вещей" C.F.A.
Сириус сидит на кухне, когда приходит Гарри. Гарри смеется про себя, прислонившись к дверному косяку. Как будто они поменялись ролями. Сириус не пьет чай, он спокойно потягивает свой ирландский виски, пальцы играют с сигаретой, не зажигая ее. — Привет, — говорит Гарри. На самом деле, он знает, что Сириус явно его услышал, но кажется, что он задумался. Сириус поднимает на него глаза и мягко улыбается. — Иногда мне не нравится, что ты уже совсем взрослый, малыш, — шепчет он, его голос немного хриплый. — Все в порядке? — спрашивает Гарри, поменявшись ролями. — Это моя реплика, а не твоя, — смеется Сириус, упрекая его, но с такой нежностью. — Хочешь стакан? Гарри кивает. — Где Лунатик? — Пошел спать. — Вы поссорились? Сириус наливает Гарри двойную порцию. — Нет. Он просто думает, что я слишком опекаю тебя. — Не ошибается, не так ли? — поддразнивает Гарри. — Не ошибается, — соглашается Сириус с легкой улыбкой. Но он все еще выглядит мрачным, его серые глаза тусклые. Гарри узнал этот взгляд по тем неделям, которые Ремус провел в больнице. — Но вы ведь поссорились, не так ли? — Это был глупый спор, — Сириус пренебрежительно махнул рукой. — А теперь расскажи мне о Драко, я не спал, чтобы узнать подробности. Как все прошло? Сириус улыбается ему и ведет Гарри к французским дверям в дальней части кухни. Они открывают их и садятся на ступеньки со стаканами виски и сигаретой, глядя на маленький сад. Гарри делает глубокий вдох. — Он великолепен, — начинает он, на его лице появляется глупая улыбка, а Сириус наблюдает за ним с довольным выражением лица. — И он — ВИЧ-положительный, вот почему он солгал. Губы Сириуса сжимаются в тонкую линию, а его идеальные брови поднимаются вверх. — Понятно. — Это будет проблемой? — спрашивает Гарри. — Потому что я уже решил дать нам шанс, и мы оба на одной волне, — поспешно добавляет он. — Он мне действительно нравится, Сириус, и я знаю все о предохранении, о ВИЧ и обо всем остальном, что я должен знать, чтобы встречаться с ним ответственно. И Драко действительно, действительно замечательный. И чуткий, и он был так напуган, Бродяга. Он плакал, понимаешь. И сказал, что боится, сказал, что, может быть, мне не стоит держать его за руку, как будто я не хочу держать его за руку, потому что он ВИЧ-инфицирован, понимаешь? И он был, ах, я не знаю. Но потом мы поцеловались... — Вы поцеловались? — серьезно спросил Сириус, прервав монолог Гарри. — Да, — Гарри прикусывает губу и чешет затылок, видя, как выражение лица Сириуса из обеспокоенного превращается в дразнящее. — Было хорошо? — спрашивает Сириус. — Было хорошо? — повторяет Гарри и смеется. — Это было чертовски великолепно! — он сияет, а Сириус ерошит волосы Гарри. Он долго затягивается сигаретой и делает глоток своего напитка. — Конечно, это не будет проблемой, Гарри, — Сириус бормочет с небольшой улыбкой. — Я верю, что ты хорошо о себе позаботишься и будешь ответственным. Гарри кивает, радуясь, что Сириус смирился. — Но, — добавляет он, и Гарри напрягается, — тебе лучше позволить мне поговорить с Ремусом, хорошо? — Почему? Сириус грустно улыбается, делает еще одну затяжку сигареты и выпускает облако дыма в холодный воздух. — Возможно, он почувствует, что ты заслуживаешь прожить свою жизнь без подобных забот, — объясняет он, склонив голову на одну сторону и нежно наблюдая за Гарри. — Ты так быстро вырос, Сохатик, — бормочет он, прочищая горло. — Твой отец очень гордился бы тобой, Гарри. В груди Гарри разливается тепло. — Спасибо, папа, — шепчет он Сириусу, и Сириус отвечает ему одним из своих маленьких подмигиваний, широко улыбаясь. — Расскажи мне побольше о своем Драко, — просит он. — Пап, он такой сексуальный! Сириус смеется. — Ага! Это мой мальчик. — Ты такой извращенный старик! — смеется Гарри. — Да, я такой, и очень этим горжусь, — говорит он, докуривая сигарету и выкидывая ее в пустую банку у задних ступенек. — Знаешь, вы с Лунатиком всегда говорите, что папа гордился бы мной, — говорит он, и Сириус смотрит на него, удивленный таким поворотом темы. — Но я уверен, что он гордится вами обоими за то, что вы так хорошо обо мне заботитесь. — О, Гарри, — бормочет Сириус, его голос влажный, и он обнимает его. — Ты для меня весь мир, малыш.-----
Дома царит напряженная обстановка. Гарри знает, что Сириус прав и что ему нужно дать немного пространства для Ремуса, чтобы тот разобрался со своими собственными демонами, как Сириус выразился сегодня. Но тяжело видеть, как Муни задумчиво смотрит в окно, его глаза грустные и отстраненные. Он спрашивает себя, почему они не разговаривают, просто разговаривают, как взрослые. Но два раза, когда Гарри подходил к нему — утром после завтрака перед уходом на работу и поздно вечером, когда Ремус заглянул в книжный магазин, чтобы взять кое-какие документы перед походом в банк, — Лунатик грустно улыбнулся ему, похлопал по плечу и вышел из комнаты. Поэтому он не знает, как относиться к тому, что Ремус имеет дело со своими собственными демонами. Гарри не может понять, почему Ремус не может смириться с тем, что Драко ВИЧ-инфицирован. По мнению Гарри, это довольно глупо, и ему хочется закатить истерику и сказать Ремусу, чтобы он перестал быть задницей. Но Ремус вовсе не ведет себя как задница. Он только мрачен, созерцателен и отстранен. Это ужасно, потому что у Гарри много проблем с комплексом покинутости; он думал, что большую часть своей жизни работал над этим дерьмом с помощью терапии, но его очень расстраивает видеть, как Ремус холодно реагирует. Это заставляет Гарри чувствовать, что он разочаровал Лунатика. Он продолжает переписываться с Драко по телефону и чувствует беспокойство, потому что сегодня у них первое свидание, и он хотел бы похвастаться этим перед своими крестными, но теперь это кажется неправильным. У него зуд под собственной кожей. Поэтому вместо этого он пишет Полумне и проводит большую часть оставшейся смены, обсуждая с ней планы на свидание и сплетничая о Драко. Полумна в восторге от этого, она мила, как всегда, и упоминает, что жизнь устроена загадочным образом, и что-то странное о семейных созвездиях, и что иногда мы повторяем истории, которые прожили наши родители, и он смеется, разговаривает с ней и идет к машине против ледяного ветра. — Разве это не удивительно? — взволнованно спрашивает она на другом конце линии. — Ты повторяешь историю своих отцов-геев! И Гарри чувствует нежность. Не только потому, что она права, и, возможно, он сейчас немного похож на Сириуса, а Драко играет роль Ремуса, но и потому, что ему нравится, когда Полумна называет их его отцами, а не крестными, как он говорил в детстве. И он тяжело вздыхает, думая о Ремусе и его демонах, о Сириусе, который сказал, что его отец гордился бы тем, какой он есть. И он хочет, чтобы Сириус был прав. Гарри хочет, чтобы Ремус поскорее пришел в себя, чтобы он мог поделиться с ним своим счастьем и своими заботами, как делал это всегда. — Это прекрасно, Луна. В тот вечер Драко приглашает Гарри на ужин в свой любимый тайский ресторан. Затем они общаются под рождественскими огнями в центре города и делают плохие совместные фотографии на фоне рождественских украшений. Это пошловато и идеально, и Гарри никогда в жизни не чувствовал себя таким счастливым. — Объясни еще раз? — спрашивает Гарри, глядя в глаза Драко. — Мне нужно было знать, что есть жизнь после получения положительного результата на ВИЧ, — говорит Драко, тоскливо и нежно, волосы блестят под светом фонарей, его тело нежно прижимается к телу Гарри от холода. — Мне нужно было понять, как переживают это друзья, семья и возлюбленные. Я думал, что меня ждет только одиночество. Я хотел знать, любят ли они нас, в конце концов. — Конечно, любим, — пробормотал Гарри в ответ, прижимаясь губами к уголку рта Драко. — Ты заслуживаешь столько любви, столько жизни... И они целуются под омелой. Драко рассказывает ему о своих друзьях и о том, что собирается вернуться в университет следующей осенью, чтобы закончить магистратуру по журналистике. Они говорят о книгах, и Гарри преданно смотрит на Драко. Он не может поверить, что Драко рядом с ним. Это похоже на сон, и он не хочет ничего пропустить. Он зарывается носом в теплый изгиб шеи Драко и вдыхает его лимонный вкус. Он дрожит и нежно целует его кожу, а рука Драко нежно держит его за шею, напевая Гарри и целуя его висок. Это легко. Это намного проще, чем Гарри ожидал, и намного красивее. То, как Драко с намерением смотрит ему в глаза, то, как он крепко держит его за руку, когда они идут к тележке с глинтвейном, чтобы купить горячие напитки. Гарри следит за его длинными бледными пальцами, пока он скручивает сигарету, и наблюдает за его движениями, когда он прижимает сигарету к губам и делает длинную затяжку. — Ты так прекрасен, — шепчет он, снова целуя губы Драко, не в силах остановиться, втягивая дым в рот и проникая туда языком. Язык Драко теплый, влажный и немного горьковатый от табака и глинтвейна. — Нет, Гарри, ты прекрасен, — бормочет Драко в ответ на его губы. — Прекрати красть мои фразы! Он игриво толкает Гарри в плечо, и Гарри смеется. — Я просто тощий и остроносый, — добавляет Драко, нежно целуя его, а затем возвращается к своей сигарете. — Мне нравятся тощие и остроносые, — говорит он весело. Влюбленно. О боже, так влюбленно. И они продолжают идти по улице, окруженные массой людей, которые понятия не имеют, кто они и какова их история, держась за руки под фонарями и шепча друг другу о планах на Рождество. Это так легко, что Гарри не может поверить, что это происходит на самом деле. Он чувствует себя живым, теплым и довольным. Он подвозит Драко к нему домой, оба как будто не могут перестать прикасаться друг к другу и отчаянно целуются. Но Драко говорит, что им следует немного притормозить, что ему нужно время, чтобы привыкнуть, потому что для него все это в новинку. И потому что он боится следующих шагов и хочет все сделать как следует. — Это пугает меня, — объясняет Драко, держа Гарри за руки. — Эти чувства, — говорит он так тихо. — Я чувствую, что они утопят меня, как будто... — он тихонько смеется, одной рукой касаясь щеки Гарри. — Как будто эти воды слишком глубоки, — продолжает он, поэтично, неловко и великолепно. Его волосы убраны под темно-зеленую шапку, которая подходит к его перчаткам. — И я боюсь делать что-то большее, чем просто целовать тебя, потому что это совсем другое чувство... С тобой это имеет смысл и... Я никогда не чувствовал такого ни с кем другим. И сердце Гарри учащенно бьется. Потому что это кажется значимым, когда Драко признается в этом. Потому что Гарри влюблялся и раньше. В Джинни, в Неджи, в Оливера. Но не так — не так, как в Драко. Он улыбается признанию. — Я тоже чувствую себя по-другому. Как будто я встретил тебя миллион жизней назад, и это делает это еще больше, еще глубже... — говорит он, и Драко краснеет. — У меня никогда не было нормального парня. Я... хах... — смеется Драко, нервничая. — Так вот кто мы теперь, парни? — спрашивает Гарри, затаив дыхание, наблюдая, как щеки Драко вспыхивают более насыщенным розовым цветом, который ему идет, и он вдруг выглядит немного застенчивым и нервным. Драко пожимает плечами, оглядывая их внутри машины и быстро моргая. — Если ты хочешь... — пытается Драко, смущаясь и напрягаясь одновременно. — Да, — нажимает Гарри, улыбаясь и снова приникая к губам Драко. Он не может остановиться, это сильнее его, эта потребность продолжать прикасаться, убедиться, что все по-настоящему, успокоить этот крошечный голос в голове, который твердит, что ничего не получится. — Мне бы этого очень хотелось, — выдыхает он, облизывая рот Драко. И поцелуи продолжаются в холоде машины, отчаянные, пока Драко не берет лицо Гарри в свои тонкие длинные руки, ласково улыбаясь. — Мой парень, — мягко говорит Драко. — Да, мне нравится, как это звучит, — он улыбается Гарри и прижимается мягким поцелуем к его припухшим губам, прижимаясь носом к щеке Гарри. — Увидимся завтра, парень. И Гарри смеется, немного задыхаясь и немного под кайфом.---
Сириус заполняет книжную полку несколькими новыми романами, когда Гарри решает, что больше не может этого выносить. — У меня сегодня еще одно свидание с Драко, — говорит он, достаточно громко, чтобы Ремус услышал его из задней комнаты, где он прятался весь день. — Ооо, и куда ты собираешься пойти? — спрашивает Сириус, вздергивая брови в довольно вызывающей манере. — Я отведу его в картинную галерею Дина, там фотовыставка. Сириус ласково улыбается, расставляя книги на полке. — Звучит мило, Гарри. Но Гарри не верит — он обходит стол и подходит к Сириусу. — Почему он так себя ведет, Бродяга? — прямо спрашивает он, кивая на задний кабинет, на Ремуса. Сириус вздыхает, крепко прижимая руку к глазам. — Ему тяжело, Гарри. Он боится. — Боится, что я не буду пользоваться защитой? — горячо спрашивает он — это действительно начинает его расстраивать. Когда Гарри в 16 лет осознал, что он бисексуал — когда у него была интрижка со студентом по обмену из Махоутокоро, приехавшим в Хогвартс на семестр, — он услышал, как Сириус взбесился и спросил Ремуса, не они ли в этом виноваты. И Ремус, образец здравого смысла, сказал Сириусу, что единственное, что они могли сделать, это сохранить Гарри открытым, но что они точно не сделали его геем. Раньше у Ремуса никогда не было никаких проблем с его партнерами. Сириус был единственным, кто сходил с ума по поводу бисексуальности Гарри, кто расстраивался из-за того, что Оливер был намного старше. Но не Лунатик — Лунатик всегда был ровным и понимающим. Поэтому странно и неправильно начинать сейчас с того, что Драко ВИЧ-положительный. Потому что Ремус тоже. Для Гарри это не имеет смысла. Сириус качает головой. — Он боится, что что-то может пойти не так, да. Он боится, что Драко ранит твои чувства или наоборот. Он боится, как вы справитесь с этим. Он боится, как и каждый другой день своей жизни, но в этот раз он боится не только за меня, как это было всегда. Теперь он боится и за тебя. И Гарри думает, что он должен попробовать поговорить с Ремусом сегодня вечером или завтра до Уайльдовской среды, потому что он не хочет, чтобы Ремус чувствовал себя напуганным. — Хорошо, — говорит он и оставляет все на сегодня. Гарри ведет Драко в художественную галерею, где работает Дин. Там проходит выставка фотографий бездомных, написаны статьи об их историях и о движении под названием "Жилье прежде всего", которое предоставляет жилье бездомным и предлагает им начать жизнь заново. — Привет, Дин, это Драко, мой парень, — говорит он, после того как они осмотрели все комнаты. — Приятно познакомиться, — улыбается Дин. И они продолжают говорить о социальных проблемах, и это хорошо. Здорово видеть, как его Драко общается с его друзьями в реальной жизни. Также странно, что их миры, которые раньше находились в разных пузырях, онлайн и реальной жизни, сталкиваются и приспосабливаются друг к другу. — Я писал работу, журналистский репортаж, об уличных секс-работниках, — говорит Драко и рассказывает о своем исследовании их историй и о том, как в конце концов они получили небольшой фонд помощи, как некоторые из них пережили бездомность, и разговор естественно продолжается. Они выпивают в пабе вместе с Дином и Симусом (хотя Симус сказал Гарри, что Драко говорит с мажорским акцентом, но он кажется милым парнем). Они смеются и делятся неловкими школьными историями о Гарри, которые заставляют его краснеть и ругаться, а Драко смеется, увлеченный, его серые глаза блестят от любопытства, как будто он хочет выпить как можно больше информации о подростковых годах Гарри. — Я был маленьким снобом, — говорит Драко, когда Гарри везет его домой, вернувшись в машину. — Что? Когда? — В школе. — Не может быть! — Серьезно, — смеется Драко, немного смущаясь. — Меня воспитывали определенным образом, знаешь, и я был в интернате со всеми богатыми детьми... Я был таким хулиганом. Это ужасно, честно. — Ты был хулиганом? — Да, — он смеется сильнее. — Я бы, наверное, издевался над тобой и твоими папами-геями, — говорит он, делая глубокий вдох. — Я издевался над одним мальчиком, Невиллом. Бедняга, просто потому, что он был толстым и неуклюжим, понимаешь. Но потом, в шестнадцать лет, он начал становиться все мускулистее и мускулистее, крепкие длинные ноги, сильные руки... ну, тогда я стал издеваться над ним еще больше, пока он не начал сопротивляться. В какой-то момент мы подрались на кулаках, и мне пришлось убежать, потому что у меня конкретно встал. Гарри припарковал машину перед квартирой Драко. — Подожди, ты издевался над ним еще больше, потому что он тебе нравился? — спросил он удивленно. — Да. Понимаешь, у меня есть дальний кузен, которого лишили наследства за то, что он был геем, так что в моей семье это не является чем-то приемлемым... — Мне очень жаль. — Теперь все в порядке. Мама ведет себя очень мило. Она сказала, что всегда знала обо мне, но не хотела поднимать эту тему. Гарри кивает, наблюдая за ним. — Когда ты понял? — О, — хмурится Драко. — В пятнадцать. Но осознал окончательно после фиаско с дракой, честно говоря. Потому что после этого я не мог продолжать врать себе и в итоге рассказал одному из своих друзей. Я рассказал Блейзу — это логично, он тогда был еще глупее меня, и мы, — он смущенно смеется. — Мы немного поэкспериментировали в общежитии для мальчиков. — Подожди, Драко, — останавливает его Гарри. — Ты хочешь сказать, что у тебя было что-то с Блейзом? — Это не было "что-то", это были дружеские эксперименты! — поправляет он, краснея и качая головой. — И как долго длились эти эксперименты? — Два года? Потом мы пошли в разные университеты, а в школе журналистики полно геев, скажу я тебе, — фыркает он. Гарри смеется над этим. — Значит, вы с Блейзом никогда не были... — Нет, — перебивает его Драко, мягко улыбаясь. — Никогда такого не было, нет. Мы трахались несколько раз, на вечеринках, но это было просто так. Но он очень близкий друг. Гарри кивает. Мысль о том, что Драко и Блейз трахаются, заставляет его внутренности бурлить от ревности и возбуждения. — Хорошо, — соглашается он. — Хочешь встретиться завтра? — спрашивает Драко, зевая. Он выглядит усталым, и Гарри тоже чувствует себя усталым. — Завтра мне придется работать допоздна, это Уайльдовская среда, группа чтения для ЛГБТ+. Хочешь прийти? — Гарри приглашает, внезапно нервничая из-за того, что Ремус и Драко будут находится в одной комнате. — Нет, все в порядке, мои друзья уже пилят меня за то, что я провожу с тобой каждый вечер. Мы можем встретиться в четверг. — Вполне справедливо. Они целуются на прощание, и Гарри возвращается домой, чтобы застать Ремуса и Сириуса в гостиной за просмотром "Звездных войн". Сейчас только одиннадцать, и они лежат на диване под одеялом в одинаковых шерстяных носках. — Привет, Гарри, как прошло твое свидание? — спрашивает Бродяга с мягкой улыбкой, прерывая фильм. — Было весело, — улыбается он в ответ. — Это хорошо, Гарри, — говорит Ремус тоненьким голосом, глядя на Гарри с противоречивым выражением лица. — Не хочешь досмотреть фильм с нами? Я приготовлю нам чай. — Да, пап, я бы очень хотел. Ремус целует его волосы, направляясь на кухню, чтобы приготовить чай и принести им печенье и шоколад. И остаток вечера проходит чудесно. Он садится рядом с Ремусом, и Ремус передает ему еще одну пару одинаковых шерстяных носков. Потом он играет с волосами Гарри, пальцы мягкие и теплые, пока они смотрят "Звездные войны". Гарри думает, что со временем Ремус придет в себя. Гарри знает, что он пытается. Но иногда справиться со своими демонами нелегко.