«Группи»

Четвертый день не выходить из дома, игнорировать звонки обрывающего его телефон Чанёля и с каждым часом понимать, насколько все вокруг были правы. Чанёль. Сончжун-хён. Бэкхён действительно подстилка, поэтому заслуживает такое отношение к себе. Первый день в заточении прошёл, как в тумане. Бэкхён впервые столько плакал, впервые так сильно ненавидел себя за всё, что допустил, впервые жалел обо всём, что произошло. Второй день был похож на кошмар. Тогда Чанёль позвонил в первый раз, а Бэкхён пообещал себе, что не поднимет трубку. Он должен сторониться его, забыть, вычленить и уничтожить воспоминания последних двух месяцев. Чанёль позвонил несколько раз, каждый из которых был проигнорирован. Бэкхён хотел заблокировать злосчастный номер, заносил палец над тачпадом, намереваясь уже нажать на нужную кнопку, но в последний момент срывался, блокировал телефон и отбрасывал в сторону. Третий день ознаменовался сообщением от Кёнсу - обеспокоенным и злым. Его Бэкхён тоже хотел игнорировать, но даже сквозь муть в мыслях и злость на самого себя ясно чувствовалось беспокойство от друга. Особенно, если вспомнить, что после той ссоры, касающейся отношений между Паком и Бёном, они больше не разговаривали. И вот с наступлением четвёртого дня, Бэкхён решил устроить генеральную уборку. Потому что ответить Кёнсу пришлось, а ещё позвать его в гости, потому что парень настаивал на встрече, а выходить на свет, покидать единственное безопасное убежище Бэкхён не хотел. Чанёль звонил каждый день, едва ли не по графику, выбивая Бэкхёна из колеи. В этом ворохе мыслей приход Кёнсу был чем-то вроде спасения. Он переступил порог чуть позже трёх. И гость на пороге квартиры Бэкхёна выглядел так же чужеродно, как и сам Бэкхён в постели Пак Чанёля. Кёнсу был переполнен чувствами. Обеспокоенно прильнул к телу друга, обернув руки вокруг его шеи, и успокаивающе погладил по голове, когда Бэкхён вдруг всхлипнул и размяк, повиснув в чужих объятиях. - Ну чего ты? - шептал До. Видеть Бэкхёна таким расклееным - что-то совершенно из ряда вот выходящее. Дверь изнутри закрылась лишь через добрых десять минут, когда Бён успокоился, слёзы перестали течь, оставив после себя только раздражающий насморк, а Кёнсу без страха разжал объятия. Они переместились на диван в гостиной, долго разговаривали, пили остывающий кофе из кофемашины, и Бэкхён, наконец, решился всё рассказать. О том, как всё произошло впервые, как мужчина его мечты стал его самым первым, как в день рождения Чонина и Кёнсу Бэкхён сам пришёл в его объятия, как Чанёль оскорбил его, как извинялся, и как менеджер хотел купить его молчание, не забыв снова смешать с грязью. Бэкхён не знал, хочет ли Кёнсу знать всё это, но по его шокированному взгляду понимал - да, хочет. Кто-то впервые участливо выслушивал его историю, сопереживал, понимающе и успокаивающе сжимал дрожащие ладони и стойчески выдерживал ещё две непродолжительные истерики. Кёнсу открылся с новой стороны - как хороший человек, отличный собеседник и замечательный друг, готовый придти на помощь.

***

Но помощь пришла позже. На часах было чуть больше одиннадцати. Бэкхён к тому времени давно проводил Кёнсу домой, перенёс ещё одну лёгкую истерику, принял расслабляющую ванну, сделал успокаивающую маску для лица и переоделся ко сну. Однако забраться в тёплую постель не получилось, потому что над входной дверью раздался оглушительный звонок. Бэкхён вздрогнул и нахмурился, совершенно не понимая, кто это мог быть. Он никого не ждал, да никто и не горел желанием посещать его обитель. Глазок на двери не был проигнорирован, потому что незванных гостей Бэкхён ненавидел. Вот только за плотным стеклом с эффектом "рыбьего глаза" просматривался Пак Чанёль. Он выглядел странно, находясь на лестничной клетке, как и несколькими часами ранее До Кёнсу. Бэкхён искренне хотел игнорировать, просто сделать вид, что его нет дома. Но звонок в дверь повторился, а через минуту - громкий стук большого кулака о железную преграду. Бэкхён бросил взгляд на большое зеркало у входа и, поправив ещё влажные волосы, отпер замок. Чанёль выглядел расстроенным, взмыленным и взволнованным. Он смотрел своими огромными глазами на Бэкхёна, словно видел впервые. - Что ты тут делаешь? - спокойно выдохнул младший. - Тремя этажами ниже живут две твои фанатки. - Впустишь? - решил проигнорировать слова Бэкхёна Пак. - Ну, проходи, - дверь открылась чуть шире, а Бён шагнул в сторону, пропуская Чанёль внутрь. Снова позволяя ему слишком многое для статуса их отношений. - Как ты узнал, где я живу? - Спросил у Кёнсу, - честно выдал Пак. Бэкхён раздражённо цокнул языком. - Почему ты игнорируешь меня третий день? Я волновался, - Бэкхён на это только отмахнулся, быстрым движением запирая ночной замок. Электронный в этот момент оповестил о том, что дверь закрыта. - По-моему, ты знаешь, почему я тебя игнорировал, - удаляясь, предположил Бён. Он слышал, как за спиной зашелестела чужая одежда - длиное чёрное пальто повисло на крючке, а кроссовки остались брошенными прямо у двери. - Сомневаюсь, что Кёнсу не рассказал тебе. - Но я узнал об этом час назад, а три дня перед этим сходил с ума, - признался айдол. - Кёнсу хоть сопротивлялся? - Он очень волнуется за тебя, поэтому сам мне всё рассказал, - Бэкхён улыбнулся. Он предполагал, что До всё растреплет. Если не Чанёлю, то Чонину, а там информация надолго точно не задержится. Но только предположение всплыло уже после того, как друг покинул квартиру. - Он волнуется, поэтому рассказал всё моему самому главному триггеру, - саркастично протянул Бён. - Будешь кофе? - Буду, - глупо выдохнул Пак, вызывая на лице младшего какую-то детскую улыбку. Бэкхён отвернулся к кофемашине, с радостью используя это время, как момент короткого релакса. Чанёль остался за спиной, и Бэкхён от этого действительно немного успокоился. - Я не знал, что Сончжун-хён собирался связываться с тобой, - неожиданно начал Пак, когда Бэкхён впихнул в его руки чашку с горячим кофе. - Я хочу поговорить с ним позже об этом. - Хочешь отстоять мою честь? - саркастично протянул младший. - Поздно, она уже сильно заляпана. - Я не хотел, чтобы он говорил всё это. - Но ты говорил мне то же самое, - упрекнул Бён. - Разве что деньги не предлагал. Бэкхён чувствовал, что привыкает к Чанёлю. В груди теперь не было того невыносимого волнения и трепета, руки рядом с ним не дрожали от страха, а сердце не заходилось в бешеном ритме. Чанёль стал обычным человеком, хоть и всё ещё любимым, желанным и идеальным. - Мне очень стыдно перед тобой, - чашка опустилась на стол, а Пак неожиданно сделал пару коротких шагов в сторону младшего. Бэкхён даже не дёрнулся. До тех пор, пока пальцы Чанёль не коснулись острого подбородка, пуская по загривку короткие импульсы мурашек. - Я могу извиняться перед тобой тысячу раз. - Если это ради того, чтобы я молчал, то не утруждайся, - намеренно уколол парень. Зрачки Пака лихорадочно расширились, а подбородок Бэкхёна дернулся в сторону, намеренно выпутываясь из чужих прикосновений. Вот только Бэкхён всё равно не успел ускользнуть. Широкая ладонь обернулась вокруг тонкого запястья, а Бён дернулся назад под напором старшего. - Что ты делаешь? - выдохнул Бён. Он уже знал, как Чанёль выглядел, когда начинал возбуждаться - становился настойчивым, немного властным и грубым. Как сейчас. - Я постоянно думаю о тебе. - Зато теперь ты знаешь, как я живу. Чанёль расплылся в самодовольно улыбке, совершенно неподходящей ситуации. Бэкхёна это раздражало. Но вот прикосновения Чанёля были приятны, как бы Бён не корил себя за это. Чанёль всё ещё был его слабостью, его грехом, его откровенным желанием. Старший медленно шагнул вперёд, приближаясь ближе, подходя вплотную. От тёплого свитера Пака шло приятное тепло, хорошо осязаемое через тонкую пижамную футболку Бэкхёна. - Не нужно, - шепнул Бён. Он не хотел отталкивать Чанёля, но всё равно немного злился из-за того, что ему пришлось пережить из-за него. - Ты же сам хочешь, - заметил Пак. Конечно Бэкхён хотел. Он всегда хотел Чанёля. Бэкхён ничего не ответил, лишь прикрыл глаза, когда старший наклонился, вплёл пальцы в недлинные волосы на затылке и притянул его голову выше, касаясь тёплыми губами чужих губ. Поцелуй был сухим и медленным. Губы еле двигались друг по другу, а рука Пака твёрдо держала худую талию. Бэкхён крепко держался за чужую одежду, словно боялся упасть. Но Чанёль не позволит упасть, не сейчас. Широкая ладонь заскользила по талии, перешла на поясницу и ниже, огладив соблазнительный изгиб чужой задницы. Пальцы сжали мягкую ягодицу. Бэкхён застонал, неосознанно подаваясь вперёд, вжимаясь пахом в чужой. Вторая ладонь Чанёля легла рядом, сжав до боли правую ягодицу. Сквозь тонкую ткань пижамных штанов каждый изгиб ощущался до сумасшествия отчётливо. Хоть и тело Бэкхёна уже было знакомо, полностью изучено, открыто перед ним, оно всё ещё будоражило. Бэкхён оказался прижатым к кухонной тумбе через мгновение. Чанёль не отпускал его губы, с жаром выдыхая прямо в чужой рот. А большие ладони не прекращали мять сочную задницу. Бэкхён сдался и разжал пальцы, опоясывая тонкими руками чужую талию, притягивая ближе, практически вжимая старшего в себя. Чанёль вскоре тяжело выдохнул, разрывая поцелуй. Бэкхён загнанно дышал, а губы пекло и покалывало. Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, прежде, чем Пак переместил руки на талию, сжимая сильнее и поднимая худое тело. Бэкхён удивлённо охнул, опустившись на тумбу, и теперь смотрел на Чанёля на одном с ним уровне. Но недолго, потому что айдол снова подался вперёд, соединяя их губы. Бэкхён едва успел вдохнуть. Они целовались долго, мокро, с каким-то остервенением покусывая губы, языки сплетались то в одном рту, то в другом, а между мимолетными перерывами вдыхали спасительный прохладный воздух. Руки Пака скользили по чужой спине, приятно лаская оголенную кожу, когда пальцы проникали под футболку. Бэкхён весь дрожал, сжимался, подавался навстречу прикосновениями. Когда его футболка поползла вверх, поцелуй пришлось разорвать. И Чанёль очень пожалел о том, что вообще освободил губы младшего, потому что он смотрел осознанно, осуждающе, словно умолял о чём-то. И Чанёль не хотел видеть эти эмоции в чужих глазах, потому что понимал их, видел в них то сомнение, ту неутолённую обиду, плещущуюся в глубине его души. - Давай хотя бы переместимся в спальню, - предложил Бэкхён. Чанёль уставился на него в непонимании. - Я хоть не буду чувствовать себя шлюхой, которую поимеют на первой попавшейся плоскости, - грубо. Настолько грубо и неподходяще хрупкой натуре парня, что Чанёлю показалось сначало, что Бэкхён говорит на другом языке. - Не говори так, - попросил Пак. Слышать что-то настолько ужасное не хотелось, как и осознавать, что дело не только в словах менеджера. Бэкхён и сам ощущает себя таким - доступным, использованным и грязным. - А разве это не так? - Бэкхён смотрел с вызовом, прямо и уверенно, но взгляд был совершенно поломанным, обиженным и обречённым. Ему тоже было больно, как и Чанёлю. - Я не хочу, чтобы ты думал, что я пользуюсь тобой. - А что тогда происходит? - резонно уточнил Бён. - Ты любишь меня? - спросил младший, однако ответа не ожидал. - Конечно же нет, я просто парень, который может легко согласиться на секс с тобой. - Разве ты не хотел этого? - Чанёль чуть отшатнулся. Бэкхён, сидящий на кухонной тумбе без футболки, был совершенно соблазнительным. Если бы только не слова, слетающие с его губ. - Конечно хотел, - кивнул Бён. - Я люблю тебя, Чанёль, и люблю очень давно. Для меня всё происходящее, как какой-то сон. Я готов цепляться за любую возможность быть рядом с тобой, потому что другого шанса у меня уже не будет. - Но я не пользуюсь тобой, - остановил его Пак. - Ты действительно привлекаешь меня, я хочу тебя, - пальцы осторожно коснулись хрупкой скулы. Бэкхён, словно слепой котёнок, приластился щекой. - Это ведь одно и то же, - улыбка, но до того грустная, что у айдола защемило сердце. - У тебя миллион фанатов, и сотни из них могут быть похожи на меня. И их ты тоже захочешь, потому что будешь знать, что они не против, что они тоже готовы отдаться тебе. Это неизбежно, как для них, так и для тебя. - Это не так, - взмолился Пак. - Ты совершенно ничего не понимаешь. - Ты прав, - согласился фанат. - Но что я понимаю совершенно ясно, так это то, что ты не любишь меня так, как я люблю тебя. И наша связь - это просто потребность организма. И ты, и твой менеджер - вы оба были правы. Я не имею права быть с тобой, и наша связь опасна. Поэтому мы должны всё закончить. - Ты действительно хочешь этого? - неверяще протянул Пак. - Нет, не хочу, - честно признался парень. - Поэтому позволю тебе трахнуть себя сегодня, а потом ты уйдёшь, и мы постараемся больше не встречаться. Если мы будем пересекаться слишком часто из-за работы, то я готов всё бросить, - закончил Бён. Чанёль с сожалением видел, что Бэкхён серьёзен, хоть и совершенно не уверен в том, что говорит. Эмоции били через край, и он улыбался, хоть и готов был разрыдаться прямо сейчас. Вот так просто дать волю слезам, забив на то, что Чанёль стоит напротив и видит, как глаза наполняются отчаянием. - Пожалуйста, Бэкхён, - взмолился Пак. Большой палец коснулся уголка чужого глаза, стирая дрожащую на грани влагу. - Не унижай себя ради меня. Если ты желаешь всё закончить, то я уйду. Мне не нужно, чтобы ты жертвовал собой в угоду моим потребностям, - Бэкхён смотрел прямо, будто в последний раз пытаясь насытиться чужим присутствием, будто понимал, что Чанёль больше никогда не прикоснётся к нему. - Я хочу тебя, действительно хочу, но принуждать тебя я не намерен. Чанёль отпустил чужую щёку и отошёл назад, давая Бэкхёну чуть больше личного пространства. Раз он захотел прервать всё, что происходило - Чанёль должен прислушиваться к его желаниям. Он же не тиран, в конце концов. - Я очень привык работать с тобой, и мне действительно приятно видеть тебя на мероприятиях, - начал айдол. - Так что, я буду рад, если ты продолжишь работать, как и прежде. Но если это будет тяжело для тебя, то я смирюсь с любым твоим решением. - Спасибо, - кивнул младший. Пальцы вцепились в лежащую на тумбе футболку, мгновением позже прикрывая ей обнажённую грудь. - Спасибо, что был честен со мной, и прости, - Чанёль кивнул, с усилием выдавливая успокаивающую улыбку, хоть внутри и бушевал ураган из эмоций. Покидать чужую квартиру оказалось действительно непосильной задачей. Пальто показалось тяжёлым, а кроссовки совершенно неудобными. В груди мучительно сжималось что-то, совершенно неподвластное Паку. Он не мог отделаться от мысли о том, что всё это неправильно, что заканчивать так было нельзя, что нужно было убедить Бэкхёна в том, что его чувства не односторонни. Но Чанёль не мог, потому что не был уверен в себе, в своих эмоциях, своих чувствах. Не было никакой любви, как и не было привязанности. Возможно, Бэкхён был прав в чём-то - природа сильнее любых эмоций. Но Чанёль всё ещё сомневался. Как и сомневался в правильности своего поступка - оставить Бэкхёна одного, словно выкинуть, как действительно использованный и ненужный товар. Оставить его одного в собственной квартире, наедине со своими мыслями и страхами. Оставить его одного там, на кухонной тумбе, давиться обидными слезами, виновник которых должен был сделать всё, лишь бы их не допустить. Бэкхён доверился, доверил самого себя, а Чанёль просто бросил его, оставив после себя кружку с недопитым остывшим кофе. И это то, что сам Пак никогда себе не простит.