Всего лишь омега?

      Путешествие до Цишань Вэнь оказалось изматывающим. Цзян Чэна, ставшего молодым папой, все время тошнило, хотя раньше от укачиваний в джонке плохо ему не становилось. Он даже не смог поесть, когда Вэй Усянь предложил ему любимые доселе семена лотоса. Сладкие и заботливо начищенные их старшей сестрой. То ли играли гормоны, что были на высоте после родов, то ли сам омега противился тому, чтобы куда-то плыть, оттого и чувствовал себя ужасно. Поэтому, сойдя с лодки, Цзян Чэн выдохнул спокойно, прижав обе ладони к животу. Но даже так тошнота от качки не прошла, а из-за спертого воздуха стало даже хуже. Из теплого Юньмэна, что находился на юго-востоке Поднебесной, они прибыли в раскаленный солнцем Безночный Город, где сильно пекло и стояла ужасающая духота. Столица Цишань Вэнь поражала своей красотой и изыском. Крыши, уложенные черепицей, со своими вздернутыми вверх мансардами, отражали свет солнца, из-за чего на стенах близлежащих домов прыгали причудливые блики. По городским улицам ходили люди, кричали торговцы, но больше всего внимание привлекали патрулирующие и стоящие в переулках адепты клана Вэнь. Несмотря на то, что был уже вечер, небо не становилось темным, как это было в Юньмэне, наоборот, было светлым и безоблачным. «Безночный город» оттого и назывался безночным, что здесь круглый год было лето, а ночи были белыми. Климат был душным и засушливым, цвели самые необычные растения, которые Цзян Чэн и Вэй Усянь видели лишь изредка в их родных краях. Орден Вэнь в первом впечатлении и правда сиял, сравнимо с солнцем, что можно было даже на миг забыть о их злодеяниях. И двум омегам постоянно приходилось напоминать себе о том, что сотворил клан Вэнь с домом их возлюбленных. Что сотворили с ними самими.       Вэй Ин, по натуре своей, не держа языка за зубами, шел по улицам к Знойному Дворцу, комментируя тот или иной товар торговца, комментировал дома, постоянно сравнивая их с домами в Облачных Глубинах и Юньмэне, а также громко обсуждал то, зачем же клану Вэнь нужно было приглашать их на «перевоспитание». И видят Небеса, Цзян Чэн еще никогда не хотел убить Вэй Ина сильнее, чем сейчас. Он пожалел о том, что не знает того чудесного заклинания «закрытого рта» клана Лань, которым так часто пользовался Лань Ванцзи, когда рядом находился этот несносный омега. Но вместо того, чтобы заткнуть брата, Цзян Ваньинь поднял взгляд.       Возвышаясь над всем городом, стоял Знойный Дворец. Одно из самых прекрасных сооружений в Поднебесной. Он насчитывал тысячу комнат, большой и шикарный внутренний сад с прудами, беседками и извилистыми тропками, в котором было столько растений, что невозможно было сосчитать. И каждый день за садом ухаживали больше сотни слуг, а любимое место в саду у главы клана Вэнь и вовсе прятали от посторонних глаз прогуливающихся наложниц или слуги. Только самые приближенные к Вэнь Жоханю люди могли найти его в этом саду. Сам дворец был словно из настоящего золота и даже Башня Кои, дворец в Ланьлин Цзинь, не мог соперничать с богатством и красотой Знойного Дворца. Резные колонны из красного дерева, золотые статуи, золотистая изогнутая крыша, высокая лестница, ведущая в сам дворец через освященные ворота из того же красного дерева и длинная каменная тропа, выложенная миллионами маленьких камешков. Ходили слухи, что внутри дворец был еще прекраснее, чем снаружи, но лишь главам кланов выпадала честь попасть во внутренние покои, дальше, чем тронный зал, в котором принимал всех Вэнь Жохань. Дух и правда захватывало при виде этого массивного здания. Вот только, Цзян Чэн был уверен, им никто не даст даже возможности взглянуть на тот просторный сад, а уж тем более попасть во внутренние покои и спокойно разгуливать внутри дворца.       Ваньинь готов был отдать на отсечение собственный палец: их пригласили как пленников, а не гостей. Хорошо, если кормить будут и предоставят лекаря, если кому-то станет плохо. Вэй Усянь, всю дорогу до Безночного Города, а это было почти два дня, с учетом их остановок, чтобы передохнуть, спрашивал у Цзян Чэна, не болит ли у него что-то, на что младший омега всегда отвечал отказом. У него не болело. Только сильно жгло. Застой молока начался почти спустя сутки, как он уехал от Чженйи. Грудь наполнилась тяжестью, вокруг ореолов сосков слегка покраснело и тронуть самого себя Цзян Чэну было очень неприятно. Боль была пока не такой сильной, как ее описывали лекари, но он был уверен — все еще впереди. И Цзян Чэн хотел до последнего держать это в себе, чтобы ничего не просить у клана Вэнь. Лекари могли бы запросто понять, что Цзян Чэн родил, пошли бы ненужные слухи и в конце концов, когда-нибудь, они достигли бы ушей Лань Хуаня. А этого было не нужно.       Поднявшись вверх, в гору, на которой и находился Знойный Дворец, Цзян Чэн и Вэй Усянь остановились перед широкой и крутой лестницей, на которой уже находился человек в своих белых одеяниях, с красными всполохами вышитого пламени. Если же не приглядываться, то можно было подумать, что огонь и правда настоящий, настолько качественна была ткань его одежд и работа портного, создавшего это ханьфу. За его спиной находились адепты, в таких же одеждах, в нескольких слоях, как и положено, только менее богатых и расшитых так искусно. Понять, кто перед ними, было не так сложно. Второй молодой господин Вэнь был крайне неприятным на лицо, без должных манер и с отвратным характером. Он был нелюбимым ребенком Вэнь Жоханя, ведь отношение отца к младшему сыну было не столь хорошим, как можно было заметить по тому же отношению к Вэнь Сюю. Вэнь Чао, второй молодой господин, родился в браке с госпожой Вэнь, вышедшей замуж за главу клана Вэнь, когда он только принял этот пост, но после рождения младшего (а иногда даже ходили слухи, что единственного) сына женщина сбежала. Говорили, что Вэнь Жохань угрожал убить ее за то, что она родила столь капризного ребенка, как Вэнь Чао. Вэнь Сюй же, старший брат и первый ребенок Вэнь Жоханя, был примером благородства, своеобразного, конечно же, а также красоты и изящества. Вэнь Сюй, вступив в возраст благородного мужа, пользовался огромной популярностью у девушек и омег, будучи сильным Альфой и заклинателем. Он был совершенно не похож на госпожу Вэнь и Вэнь Чао, будучи полностью похожим на отца, но его глаза, горящие светлые глаза, прекрасного оттенка цитрина, все еще привлекали внимание народа и каждый пытался подгадать, а точно ли госпожа Вэнь с ее блеклым карим цветом глаз является матерью первого молодого господина. Но его жестокость и даже доля безумства также передалась от кровожадного отца, достигшего апогея в своей тирании. Первый молодой господин был опытным и мудрым полководцем, а потому был главнокомандующим среди адептов, тогда как его младшему брату доверяли только грязную работу. И в отличии от Вэнь Сюя, у Вэнь Чао также была и жена, что для всех стало большим изумлением.       Вэнь Чао, сверкнув своими поросячьими глазами, как уже едва слышно отметил Вэй Усянь, откинул подолы одежд, а его губы расползлись в гадкой ухмылке. Внизу стояли еще два наследника великих кланов, кажется, прибыв совсем недавно, судя по измученному виду Не Хуайсана и совсем немного уставшего Цзинь Цзысюаня. Двое омег подошли к подножию лестницы, встав на одной линии с прибывшими молодыми господами Не и Цзинь, сложили руки в кольцо и приветственно поклонились Вэнь Чао, как того обязывали правила. Стоящий наверху альфа, довольно слабый, если даже сравнить с Лань Ванцзи, что еще не окреп, не поклонился в ответ, проигнорировав хороший тон, как и всегда, лишь смерил двух омег противным липким взглядом, словно так и говоря им, что омег-заклинателей он не переносит на дух и жизнь в Знойном Дворце для них будет совсем несладкой. Но вот его взгляд коснулся чернявой макушки Вэй Усяня, спустился ниже, на лицо омеги, оглядев его, отчего Вэнь Чао ухмыльнулся, убрав руки за спину и, словно теряя интерес к персоне Вэй Ина, оглядел собравшихся наследников и их адептов.        — Кажется, мы забыли про одного человека. Интересно, сможет ли к нам присоединиться Лань Ванцзи с такими ранами? — ухмыльнулся альфа, заметив, как дернулся тот омега, на которого он обратил внимание.        — Клянусь, если он что-то сделал с Лань Чжанем, то я покрошу его на мелкие кусочки, — злобно зашептал Вэй Ин, посмотрев на Цзян Чэна. Слишком уж спокойным ему казался брат, тогда как в лодке спустя пару минут, как они отчалили от Пристани Лотоса, он разрыдался так громко, что успокаивать его пришлось всем адептам.               — Не будь таким горячим на голову, от нас зависит судьба нашего клана, — также бегло и злобно зашептал Цзян Чэн, смотря на спускающегося к ним Вэнь Чао.       Присмирев, Вэй Ин нахмурился, вздохнув и напрягшись всем телом, словно почувствовав что-то. Он обернулся, всмотрелся в пространство между колонн ворот, которые не так давно преодолели и сами омеги, а после крупно вздрогнул, когда заметил белоснежное траурное одеяние идущего к ним человека. Лань Ванцзи, прихрамывая на одну ногу, поднялся по лестнице, как всегда, убрав одну руку за спину, вторую держа на Бичэне, что висел у него в ножнах на поясе. Альфа выглядел не так плохо, как представлял себе Вэй Усянь, но его прихрамывание и бледность, что была очень болезненной, заставили внутри омеги все поджаться, а сам Вэй Ин закусил нижнюю губу, сглатывая сухой ком в горле. Цзян Чэн глубоко вздохнул, отвернувшись, когда Лань Ванцзи поравнялся с ними, убрав за спину уже обе руки. На его висках блестели капли холодного пота, сам Второй Нефрит был бледен и почти что сливался с собственной одеждой. Его легко трусило, но это было не так заметно и если бы Цзян Ваньинь не был таким мнительным, то легко пропустил бы это. Но он был уверен, что гиперактивный Вэй Ин тоже мог заметить состояние второго молодого господина Лань. Цзян Чэну так хотелось подбежать к нему, спросить, где находится Лань Сичень, что с ним произошло. Только четкие линии метки Ваньиня вселяли надежду, что его возлюбленный все еще жив и с ним все в порядке. Когда Лань Сичень вернется, когда даст о себе знать, то Цзян Чэн обязательно расскажет ему при встрече о его сыне. И о собственных чувствах. Больше терять время омега не желал.       Лань Ванцзи встал в общий строй, а за его спиной, будто надзиратели, встали адепты клана Вэнь. Вэнь Чао, спустившись с лестницы, но оставшись на ней, возвышаясь над наследниками кланов, распахнул руки, будто обнимая весь мир, но на деле же хвастаясь собственными владениями.               — Добро пожаловать в Знойный Дворец! Теперь, раз уж все в сборе, то я начну. Я — Вэнь Чао, второй молодой господин Вэнь. Вы прибыли на «перевоспитание» в Орден Цишань Вэнь из-за того, что слишком много о себе возомнили другие кланы и в назидание будущему поколению, клан Вэнь решил исправить ситуацию, которую создаете вы. Мы научим вас уважать клан Вэнь. А теперь, сдайте свое оружие! Я отдам вам его лишь тогда, когда «перевоспитание» окончится!              Послышались громкие шепотки, каждый адепт, прибывший со своим господином, возмущался тому, что заклинателей, чей меч являлся не просто оружием, а также тем, в чем концентрируется их духовная сила, заставляют отдать свое оружие. Первым подал голос Цзинь Цзысюань, которому еще полгода назад начистил морду Вэй Ин. Омега, кажется, тоже вспомнил это, отчего громко фыркнул.               — Меч заклинателя — духовное оружие, никто не имеет права забирать его! Наши родители узнают об этом!               — В таком случае, почему бы мне прямо сейчас не отправить моих адептов в Башню Кои? — ухмыльнулся Вэнь Чао, смотря прямо в глаза наследнику клана Цзинь. — Думаю, Глава клана Цзинь с радостью выслушает их.              Стушевавшись, Цзинь Цзысюань нахмурился, а после, с сжатыми губами и зубами, положил свой меч в ящик. Следом за ним приказ исполнили и адепты его клана. Лишь одна девушка замялась, но все же вложила оружие в ящик. Следом адепты дошли до двух омег из клана Цзян. Вэнь Чао даже слегка приподнялся на носки, чтобы рассмотреть то, что собирается делать Вэй Усянь. Цзян Чэн, громко клацнув зубами, сжал побелевшими пальцами свой Саньду, а после вложил его в предложенный ящик, к другим мечам, лежащим внутри. Вэй Усянь, взглянул на брата, перехватил свой меч и пару раз покрутив Суйбянь в одной руке, небрежно вложил его в ящик, чем вызвал гневный взгляд Цзян Чэна. Когда же очередь подошла к Лань Ванцзи, то Вэй Ин думал, что Альфа не станет отдавать свой меч, имя которому Бичэнь, клану Вэнь, но светлоглазый Лань лишь прикрыл глаза, с тяжелым сердцем вкладывая меч в ящик. Не Хуайсан же даже не стал препираться и закатывать глаза. Вложил саблю в ящик и дело с концом.       После всего этого безобразия, называемого Вэнь Чао «церемония приветствия», наследников сразу же погнали в предоставленные им комнаты. Впрочем, это были одни из тысячи комнат. Обставлены с комфортом, уютно. Войдя внутрь, Цзян Чэн заметил две стоящие неподалеку друг от друга кровати, письменный низкий столик, две подушки рядом с ним для сидения, пустое костровище в углублении, комод для вещей и множество предметов декора. Керамические вазы, в которых стояли сухоцветы, написанные на полотнах картины пейзажей, курильница, чайник для заваривания чая. Сама комната была темно-красного цвета, что слегка давил на плечи и казался слишком темным, ведь комната Цзян Чэна в Пристани Лотоса была достаточно светлой и солнечного света в нее попадало достаточно. Здесь же окна были небольшими, выходили во внутренний двор, а ставни, которыми оно закрывалось, были из резного дерева, не пропускающие никакого света. С другой же стороны, так никто не мог бы увидеть омег и то, чем они тут занимаются. Цзян Чэн с Вэй Усянем жили вместе, будучи братьями, другим же повезло гораздо меньше, и они были одни, а адепты жили отдельно от своих господ.       Вэй Усянь, скинув мешочек-цянькунь, в котором были его вещи, на кровать, направился на выход, открывая фусума и наталкиваясь на препятствия в виде двух сложенных копий. Нахмурившись, омега оперся ладонями в дверные косяки и нахмурился.              — Почему не выпускаете?              — Приказ, — коротко ответил Вэй Ину один из адептов.              — Будьте в своей комнате. Если получите специально разрешение, то сможете выйти, — ответил второй и вновь они замолкли, пока Вэй Усянь, рыкнув, захлопнул фусума с громким стуком и подошел к своей кровати, вытряхивая из мешочка душу.              — Что такое?              — Нас не выпускают отсюда, — прорычал Вэй Ин, нахмурившись и сложив руки на груди. — Госпожа Юй была права, мы тут… — он резко замолчал, прикусив собственный язык. — Ты понял.              — Да, — тихо пробормотал Цзян Чэн, вздохнув и укладываясь на кровать. Что толку от того, что он потратит силы на то, чтобы попросить его выпустить. Лучше поберечь их, ведь кто знает, что может дальше произойти.              Так и началось их «перевоспитание». Их держали взаперти, каждое утро выставляя перед лестницами, ведущими в Знойный Дворец, зачитывали какие-то безумные и выдуманные правила о том, как стоит себя вести и о том, что клан Вэнь — вершина Поднебесной. От таких речей Цзян Чэну хотелось блевать. Им не давали разговаривать с другими адептами и «воспитанниками», а лишний шепот мог показаться заговором, настолько Вэнь Чао был параноидальным. Не Хуайсан лишь единожды смог шепнуть двум омегам о том, что в Знойном Дворце держат Лань Цижэня, а окна комнаты Не Хуайсана выходят на сад Вэнь Жоханя, в котором, как показалось наследнику клана Не, он видел гуляющего Лань Цижэня рядом с Вэнь Жоханем. И что здесь только творилось? Лань Ванцзи закрыли в комнате без права выхода, а Лань Цижэнь прогуливается вполне себе спокойно по саду, ни о чем не думая. По крайней мере, так Цзян Чэну казалось.       Всем «воспитанникам» выдали по огромному трактату о правилах и подвигах клана Вэнь, которые указали выучить так, чтобы при спрашивании у них получалось говорить машинально. И затем, каждое утро спрашивали эти самые правила. Однажды, отличился и Вэй Усянь. Своенравный омега вышел вперед, вызвавшись первым зачитать подвиги клана Вэнь, а когда он вышел, то начал показушно разминаться и кривляться. Вэнь Чао, которому больно уж нравился Вэй Усянь, к которому он даже пытался подбивать клинья, но омега отказывал всякий раз, все равно имел свою чашу терпения, которая быстро оказывалась переполненной, оттого, после крика этого ужасного человека, Вэй Усянь начал зачитывать правила. И лучше бы Цзян Чэн лично пустил Вэй Усяню стрелу в голову, ведь этот полудурок, как успел подумать Ваньинь, начал наизусть пересказывать правила клана Лань! Когда же Вэнь Чао остановил его поток слов, то спросил, что за ересь он несет. А шисюн Цзян Чэна, широко улыбнувшись, ответил: «Как что? Правила клана Лань! Надо ведь знать правила Ордена, в который вступишь при замужестве!». Это была последняя капля в чаше терпения Вэнь Чао. Не только Вэй Усянь опозорил его клан, так он еще и при всех сообщил о том, что собирается войти в клан Лань, да еще и как жених кого-то из двух Нефритов. И, кажется, Вэнь Чао понимал, какого именно.       После такого случая, Вэй Усяня наказали. Его куда-то забрали, а весь оставшийся день и ночь Цзян Чэн не мог найти себя от ужаса того, что же сделают с его братом. Было сейчас не так важно, что мог навлечь на их клан Вэй Усянь, больше всего Ваньиня пугала неизвестность того, что его брат в западне. Вернули шисюна только на следующее утро, когда всех снова выстроили перед Вэнь Чао. Вэй Ин был бледным, с широко распахнутыми глазами, нервный и дрожащий. Под глазами его залегли тени и сам омега выглядел просто ужасно. Даже Лань Ванцзи, чье лицо всегда оставалось невозмутимым, выглядел обеспокоенным состоянием предначертанного ему омеги. Но молодой господин Вэй, даже когда Не Хуайсан спросил его, что с ним произошло, лишь обворожительно улыбнулся и сказал, что ничего страшного и того, о чем нужно было беспокоиться. Цзян Чэн поклялся бы, он видел, как расширились ноздри Второго Нефрита, а после он расслабляется, кажется, не учуяв запаха альфы на Вэй Ине, а потому отвернулся, как всегда, убрав руку за спину. Цзян Чэн, попридержав с ужина сладкую булочку с адзуки, достал ее из рукава-цянькунь, протягивая шисюну. Глаза Вэй Ина распахнулись, вновь заблестели и омега жадно накинулся на еду, которую, кажется, ему весь вчерашний день решили не давать.       Были и подобные случаи наказания Вэй Усяня. Только потом к этому наказанию присоединились и Цзинь Цзысюань с Лань Ванцзи. За оскорбление Ван Линцзяо, наложницы Вэнь Чао, что была также омерзительна, как и сам Вэнь Чао, а мнила себя выше даже его жены, их отправили на работы, где эти трое разгружали отвратительно пахнущий навоз. Цзян Чэн даже удивился, ведь он думал, что, будучи белоручкой, второй молодой господин Лань не станет таким заниматься. Но он тогда лишь молча принялся за работу. А Вэй Усянь весь вечер трещал о том, какой же его Лань Чжань замечательный и идеальный. А Цзян Чэну хотелось с каждым днем все больше удавиться. Каждую ночь, после прибытия в Цишань Вэнь, его мучили кошмары о Чженйи и Лань Сичене. Каждую ночь в этих снах Лань Сичень то погибал, то забирал его ребенка со словами, что Ваньинь лжец. И всякий раз в его снах Пристань Лотоса была охвачена ярким пламенем, в котором сгорала его семья. Отец, мать, сестра и шисюн. И самое главное, его ребенок, по которому так сильно он скучал, тоже сгорал в огне. Омега просыпался со слезами на глазах, кричал от ужаса, охватившего его, жался к Вэй Усяню, который прижимал брата к себе и успокаивающе гладил по спине, пока Цзян Чэн полностью не расслаблялся и снова не засыпал. И Цзян Чэна не мучили кошмары до самого утра. Но стоило проснуться, как Ваньинь понимал, что вот-вот увидит рожу второго молодого господина Вэнь и настроение уже с самого утра было ужасное.       Но в этот раз было кое-что новое. Вэнь Чао не стал просить зачитывать подвиги и благие поступки его Ордена, он сообщил, что сегодня они отправляются на ночную охоту. У Ваньиня замерло все внутри. Какая еще ночная охота? У них не было мечей, не было даже лука, чтобы защитить себя при случае, а этот напыщенный индюк, по-другому этого человека назвать не поворачивался язык, решил воспользоваться ими как живым щитом! Они даже не могли возмутиться как следует, иначе им сразу же угрожали суровой расправой над их Орденом, пусть и несколько завуалированно, но предельно ясно. Не Хуайсан, будучи очень впечатлительным и чувствительным, закатил глаза и упал на каменную кладку, весь побледнев от ужаса. Потерял сознание. Его адепты тут же подскочили к своему господину, подняв его и начиная обмахивать его же веером, с которым Хуайсан никогда не расставался. Подал голос снова Цзинь Цзысюань, а следом за ним и его адепты, которые разом кричали, что они не мясо, которое можно было кинуть нежити, как собакам, а потом застрелить их. Мясо будет съедено, а тот, кто застрелит собаку — герой. Вэнь Чао на это лишь усмехнулся, махнул рукой, и все принялись собираться в дорогу. Не Хуайсана решили взять с собой, несмотря на то, что он был слишком плох, а остальным молодым господам даже не дали взять с собой их вещи, которые могли бы пригодиться. У них не было ничего. Ни талисманов, ни меча, ни даже лука или обычной палки.       Они отправились в лес, на одну из пологих гор в округе Цишань. Это была гора Муси, Цзян Чэн услышал случайно от адептов, что шептались неподалеку. Шли долго, почти весь день, лишь к вечеру добравшись до того места, куда целенаправленно шел Вэнь Чао. Больше всего в данном путешествии Цзян Чэна раздражало… все. Он был нервным, готов был вспыхнуть от одной искры, постоянно рычал на Вэй Усяня, хотя тот никоим образом не был виноват в том, что оказался здесь. Омегу бесила жизнерадостность брата. Раздражал Лань Ванцзи, к которому постоянно бегал Вэй Усянь, готовый даже понести Альфу, чья нога все еще была повреждена, отчего Вэй Ин даже начал надоедать девушке-адепту из клана Цзинь, увидев у нее мешочек с травами. Кажется, пытался его на что-то выменять. Кстати, о той девушке. Отчего-то она очень не полюбилась Ван Линцзяо. Та постоянно пыталась унизить эту девушку, имя которой Цзян Чэн не очень-то и хотел запоминать, поскольку не видел смысла, задевала ее колкостями по поводу внешности, а та и ответить ничего не могла, поскольку понимала, что иначе может навлечь гнев Вэнь Чао. Который, кажется, с Вэй Усяня уже переключился как раз-таки на эту девушку. Но больше всего Ваньиня бесило то, как Вэнь Чао миловался с Ван Линцзяо. Они оба ехали на коне, девушка постоянно ластилась ко второму молодому господину, как кошка в течку, хотя Ваньинь чувствовал ее приторные духи и совершенное отсутствие запаха. Она была бетой, которая пыталась выдать себя за омегу. Смотрелось нелепо. На фоне Вэй Усяня, что являлся Омегой с большой буквы из-за своего запаха, она смотрелась жалко и вызывала одно чувство — презрение. Цзян Ваньинь встал рядом с Вэй Ином, которого в который раз отшил Лань Ванцзи, сложив руки на груди и нахмурившись.        — Как они мерзко выглядят. Как там говорится? — спросил Вэй Усянь.        — Ты про идиому о мерзкой паре? — прыснул Цзян Чэн, не сдержавшись.        — Да-да, о ней, — ухмыльнулся старший омега, повернувшись лицом к Лань Ванцзи, сидящему на камне и едва заметно потирающим свою ногу.        Отвечать Цзян Чэн смысла не видел, только легко качнул головой, оборачиваясь в ту сторону, откуда кричал один из адептов клана Вэнь. «Нашли!», — послышалось издали у входа в какую-то пещеру. Всем, после короткой передышки, пришлось идти в ту сторону, куда уже с довольной улыбкой направился Вэнь Чао. Цзян Чэн, как и остальные, столпился у небольшого обрыва, что вел в черную пропасть, в которой не было видно ничего дальше собственной руки. Глаза, не привыкшие к такой темени, быстро заболели и омеге пришлось прищуриться, чтобы они не разболелись. Вэй Усянь, взглянув вниз, стоя рядом с Цзян Чэном, нахмурился.        — Там ничего не видно. Мы идем на верную смерть. Как узнать, что внизу?        Вэнь Чао, ухмыльнувшись, подошел к омеге, которая еще некоторое время назад нравилась ему, но Вэй Ин, будучи слишком гиперактивным, не всякому мог понравиться. Ваньинь лишь надеялся, что у него и Лань Ванцзи, который, к слову, находился здесь тоже, стоя рядом с этим непослушным омегой, все получится.        — Вот ты и узнаешь, — произнес этот напыщенный индюк, резко толкая Вэй Усяня в спину.        Цзян Чэн, дернувшись, кинулся к обрыву, куда с криком улетел его шисюн, упав на колени перед темнотой, которая проглотила Вэй Ина и через некоторое время послышался глухой стук и стон. «Живой», — подумал Цзян Чэн, выдыхая и унимая бешено бьющееся сердце. Рядом беспокойно сжимал и мял ткань ханьфу Лань Ванцзи, но после команды «Спускаемся», он один из первых, превозмогая боль в раненой ноге, спустился в пропасть, к омеге, который был в полной темноте. Цзян Чэн тоже спустился по веревке вниз. Зажглись факелы, освещая пространство вокруг. Омега сразу же подбежал к шисюну, помогая приподняться и осматривая его на наличие ран, стараясь делать это не так активно, чтобы не заметил Вэнь Чао, что лишь фыркнул, усмехаясь, когда прошел мимо двух омег. Его наложница, Ван Линцзяо, постоянно прижималась к своему господину, ластясь и осматриваясь. Она старалась выглядеть как госпожа даже сейчас, но была похожа лишь на уличную шавку. От такого сравнения Цзян Чэн хмыкнул, а группа людей отправилась вперед. Все дальше. Ведь Вэнь Чао продолжал что-то искать даже тут. Внутри этой зловещей пещеры.        Но события разворачивались настолько стремительно, что Цзян Чэн мог поклясться, что он никогда не верил в Богов так, как в тот момент. Вэнь Чао, осмотрев пещеру, в которую они прибыли, не нашел то, что искал. Его верная собачонка предложила пустить кровь и пальчиком с длинным ногтем, указала в сторону девушки, у которой не так давно просил мешочек с травами Вэй Усянь. «Возьмем вот ее, например», — произнесла она и Вэнь Чао, дабы удовлетворить любовницу, кивнул, похвалив ее за такую идею. Старший омега встал перед этой девушкой, а Цзян Чэн, со вздохом, встал рядом с шисюном, нахмурившись, готовый защищаться собственными кулаками. По бокам от них же встали двое альф — Цзинь Цзысюань и Лань Ванцзи. Это, естественно, не понравилось второму молодому господину Вэнь, а потому он, вынув меч, направился к заклинателям. Миг, и Вэнь Чао был зажат в захвате Вэй Ина, что прижал меч этого индюка к его же шее. Кровь была пущена. И она разбудила нечто древнее и злое, дремлющее в этой пещере. Когда из-под пещерной воды показалась голова с горящими красными глазами, Цзян Ваньинь и остальные поняли, что это именно то, на что охотился Вэнь Чао. Черепаха-Губительница Сюань-У. Этот недалекий заклинатель решил уничтожить чудовище не собственными руками, убить адептов других кланов и прибрать к рукам всю славу, остальным же сказать, что случился «несчастный случай». В суматохе, Цзян Чэн, успев подобрать меч несчастного убитого адепта клана Вэнь, когда Черепаха решила напасть, он отбивался от атак адептов клана Вэнь, которым Вэнь Чао дал приказ убить всех, а им самим отправляться к веревкам, обратно. Ваньинь в пылу битвы едва успел заметить, как Ван Линцзяо пошла к той девушке, Ло Цинъян, а в руках ее блеснуло тавро. Буквально одна секунда и перед этой девушкой и тавро встает его шисюн, принимая обжигающий удар на себя. Все остальное было как в тумане. Все опомнились лишь тогда, когда не заметили в пещере с Черепахой-Губительницей Вэнь Чао и его свиту. Вэнь Чжулю, Ван Линцзяо и немногочисленных адептов, которых они взяли с собой в поле зрения не оказалось, а потому все, кооперируясь, быстро рванули к расселине, из которой они спустились в эту пещеру, но заместо заветного выхода, их ждали лишь обрезанные веревки и крики «Быстрее закрывайте вход!». Единственный луч света, сползающий в темноту, оказался погребен внизу, вместе с адептами, последним завалившим вход в пещеру камнем. У Цзян Чэна сперло дыхание. Неужели он закончит вот так вот? В пещере, в затхлом воздухе разложений, крови и застоялой воды? Будет съеден этим чудовищем, что уже унесло множество жизней адептов клана Вэнь и адептов других кланов? Наследники кланов не пострадали, но ни более, ни менее, их тут насчитывалось тридцать человек. Раненный Вэй Усянь и Лань Ванцзи вряд ли смогли бы что-то сделать стоящее, Не Хуайсан, что едва мог клановую саблю в руках держать, вообще ни на что не годился, остальные же были слишком уставшими из-за того, что кормили в клане Вэнь их очень мало, лишь то, чтобы они не умерли, но не имели сил на какой-то заговор. Ваньинь, зарывшись пальцами в волосы, что слегка выбились из привычной прически, сжал их так сильно, насколько мог, лишь бы отрезвить самого себя. Темнота давила на плечи, спертый воздух не наполнял легкие так, как это сделал бы воздух снаружи и Цзян Чэн постепенно начинал поддаваться панике. В мыслях мелькали воспоминания о Лань Сичене, о его нежной и ласковой улыбке, о беременности самого омеги, о том, как родился его сын и как сильно Цзян Чэн его любил. И как обещал самому себе не сдаваться ради него, вернуться во что бы то ни стало. Все укрылись в узком для Черепахи проходе, рассевшись вдоль стены. Слышались тихие всхлипы и шепот, кто-то не верил, что получится выбраться. Вэй Усянь, имея шило в одном месте, не смог усидеть спокойно, а потому вызвался на разведку. Пришел с благой вестью.        — В этих водах есть небольшое течение. Там плавают листья клена, — радостно поделился он.        — И? Что с того? — недовольно пробормотал Цзинь Цзысюань, сложив руки на груди. Ваньинь, привыкнув к темноте, мог различать такие действия. Да и теперь у них были факелы.        — И то! Если здесь есть листья клена, то это значит, что здесь есть подводный ход! Отсюда можно выбраться, но для этого придется плыть.        — И как же мы пройдем через эту Черепаху? — нахмурился один из адептов клана Цзинь. — Не боишься быть умерщвленным этим чудовищем?        — В отличии от тебя, я хотя бы попытаюсь, — нахмурился омега и убрал руки в бока. — Мне есть ради чего жить.        — Пусть так, — ответил Цзинь Цзысюань, снова вовлекая Вэй Усяня в разговор. — Но Черепаха явно сторожит вход в тот подводный туннель. И неизвестно, насколько он глубок и широк. Кто пойдет его проверять?        — Я пойду, — ответил Цзян Чэн, вставая на ноги. — Я плаваю лучше всех здесь, смогу сделать это быстро и задержу надолго дыхание, — спорить никто с ним не стал. В Юньмэне все дети учились плавать едва ли не с первого месяца от рождения, ведь вокруг столицы, Ляньхуа, была сплошь вода. Родители не всегда могли уследить за собственным ребенком и потому их учили плавать с пеленок, чтобы они смогли перевернуться на спину и дышать, если вдруг упадут в воду. Плавали дети Юньмэна и правда лучше всех, ведь, например, в Цинхе плавать мало кто умел, ведь это были засушливые степи и воды там было мало. Здесь и правда надо было отправлять того, кто плавает уже с рождения и в воде ощущает себя, как рыба.        — Цзян-сюн, — несмело подал голос Не Хуайсан, подходя к омеге и хлопнув своим закрытым веером по ладони. — Может быть, лучше пойдешь не ты…? — предложил он, ведь прекрасно понимал, что может произойти. И каким сиротой может остаться его названный племянник.        — Цзян Ваньинь и правда плавает лучше всех. Мы постараемся прикрыть его, — подал голос Лань Ванцзи, до этого сидевший в темноте в самом углу пещеры. — Вэй Ин подал идею. Несмотря на риск, мы должны попытаться.        — Лань Чжань! — восхитился шисюн Цзян Чэна. — Ты что, похвалил меня?! — в ответ на это было лишь молчание. Вэй Усянь надул свои пухлые губы, а затем вновь осмотрел всех. — Нам нужно отвлечь Черепаху, если она проснется. Сейчас она вновь уснула, но движение в воде может ее разбудить. И мы должны быть наготове.        — Идем, — произнес Цзян Чэн, направившись за шисюном.        Омеги вышли в пещеру, в которой происходило сражение с адептами клана Вэнь, где Вэй Ин получил травму, а Цзян Чэн уже попрощался с жизнью. Сейчас за эти мысли было жутко стыдно, ведь он обещал вернуться домой, а распустил сопли, как ребенок. Не зря матушка называла его еще дитем, ведь Цзян Чэну не было даже семнадцати. Черепаха вновь скрылась под водой. Было видно лишь ее ужасный панцирь, похожий на большой валун. Тела погибших валялись на земле, но было их в гораздо меньшем количестве, чем изначально. Кажется, плотоядное чудовище увлекло их в свой «дом», где теперь наслаждалось вкусом человеческого мяса, которого, возможно, не вкушало уже довольно долгое время. Валялись мечи, факелы освещали эту пещеру, большей частью покрытую водой, в которую и предстояло войти Цзян Чэну. Следом за омегами хромал Лань Ванцзи, а также Цзинь Цзысюань и все остальные адепты клана. Не Хуайсан плелся позади, ведь полезным он быть не мог, поэтому предпочел никому не мешать. Вэй Ин, оглядевшись и подобрав мечи, стараясь ступать как можно более тише, передал их тем, на кого хватило. Цзян Чэн, Цзинь Цзысюань, Лань Ванцзи, другие адепты, та девушка Ло Цинъян. Раздав мечи, Вэй Усянь осмотрел воду, что проделал и Цзян Ваньинь, замечая мелкое течение, затем едва слышно выдыхая. Сердце билось как сумасшедшее, ему было жутко страшно, но пути назад не было, как и выхода. Если он умрет сейчас, то пусть лучше Чженйи рассказывают о его папе, как о герое, а не как о погребенном обычном омеге под землей. Войдя в воду, Цзян Чэн крупно поежился, вздрагивая. Вода была ледяная, несмотря на затхлый воздух застоявшейся воды и крови тех, кто в ней утоп. Он подплыл туда, где чувствовалось течение, вздрагивая и замирая, когда почувствовалась дрожь. Черепаха не проснулась, но тем не менее заставила нервишки Цзян Чэна пошалить. Он, задержав дыхание, нырнул.        Ваньинь не видел перед собой ничего. Открывать глаза было бессмысленно, вода была мутной, было темно и очень холодно. Все, что он мог делать, лишь действовать наощупь, трогая стены подводного туннеля, по которому плыл. Расстояние от каждой стенки было примерно чуть больше вытянутых рук омеги. Воздуха все еще хватало, а поэтому он, все также, наощупь, плыл вдоль туннеля, руки царапая о каменистое дно и стены туннеля. На пути не встречалось каких-то препятствий, чувствовалось подводное течение, которое тянуло омегу куда-то в сторону. Но повиноваться ему было страшно, ведь даже опытный пловец, такой как Цзян Чэн, вряд ли отважился бы сделать это, поскольку подводные течения всегда были опасны. Никогда никто не знал, окажется то рядом водоворот, или же его просто утащит еще глубже, чем он был. Но, к счастью, течение все же шло туда же, куда шел туннель. Дыхание уже постепенно начинало заканчиваться, в легких засвербело, закололо, а тело постепенно прекращало слушаться из-за температуры воды. Больше всего Ваньинь боялся того, что потеряет сознание. И он не мог этого допустить, как и поддаться панике. Стоило делать все быстрее. Омега оттолкнулся от стены ногами, продолжая наощупь искать выход, затем едва не делая вдох, настолько резко перед ним появилось большое пространство. Открыв глаза, омега увидел свет. Цзян Чэн, насколько было возможно, поплыл вверх, работая ногами, ведь желанный свет был так близко. Блики на поверхности воды стали такими близкими, такими желанными, что молодой господин Цзян не сдержался, протянул руку, почувствовав, как ветром обдало ладонь, когда ее отпустил плен воды, а после и он сам сделал желанный глубокий вдох, вынырнув и откинув мокрую челку со лба, осмотревшись. Это было совсем небольшое озерце, берег был достаточно близко, а значит, уставших адептов, которые могли бы уже захлебнуться, ведь не каждый смог бы задержать дыхание на три минуты, а именно столько прошло времени с момента погружения омеги, можно было бы откачать. Он немного перевел дыхание, расслабившись и полежав на спине, вдыхая свежий воздух, что так не ценил раньше Ваньинь. Но нужно было отправляться назад. Там был его брат. Да и слишком справедливым был Цзян Чэн, чтобы всех оставить. Вновь задержав дыхание, Ваньинь поплыл назад.        Вынырнув уже в пещере, стараясь не столкнуться с Черепахой-Губительницей Сюань-У, Цзян Ваньинь вынырнул подальше, вновь жадно и громко вдохнув. Черепаха спала, его ждали самой дальней стены пещеры, подальше от чудовища, а стоило Вэй Усяню заметить брата, как он тут же вскочил, кинувшись к нему, чтобы вытащить из воды. Выйдя из ледяной воды, Цзян Чэн крупно задрожал, в пещере было не так тепло, как снаружи, здесь был мертвецкий холод, как в склепе. Он осмотрел всех, выдохнув сквозь зубы, что едва попадали друг на друга из-за трясучки омеги.        — Здесь есть выход. Туннель находится у той стены, — Цзян Чэн указал пальцем на стену, у которой была Черепаха, что слегка поменяла месторасположение во сне. — Там темно, очень темно. Плыть около трех минут, но это может продлиться и дольше, если кто-то не умеет плавать. Есть течение, оно вынесет наружу. Придется действовать сообща и быстро.        — Те, кто не умеет плавать, поднимите руки, — скомандовал Вэй Усянь. Подняли руки около десятка человек. — Хорошо… не так много. Цзян Чэн поплывет спереди, другие рядом. Сколько человек поместится в туннеле?        — Для комфортного передвижения по двое-трое. Лучше по двое, — кивнул Ваньинь. — Я поплыву впереди, буду указывать путь, придется тем, кто умеет плавать — помогать тем, кто не умеет. Так мы сможем выбраться.        — Лань Чжань не сможет плыть! — Вэй Ин нахмурился.        — Я останусь и отвлеку чудовище, чтобы остальные выбрались.        — Второй молодой господин Лань поистине герой! — послышалось со всех сторон возгласы, подобные этому. Вэй Усянь же помрачнел, а затем замотал головой, взглянув на брата.        — Я не смогу оставить Лань Чжаня тут. И не проси меня! Я останусь с Лань Чжанем и мы отвлечем чудовище вместе.        — Ты с ума сошел? — нахмурился Цзян Чэн, тряхнув брата за грудки, разозлившись.        — Подумай сам, — тихо шепнул омега. — Я обещал защищать Чженйи, так? А кто его защитит, если я и ты умрем тут?        Присмирев, Цзян Чэн нахмурился, отпуская шисюна и тихо вздыхая. Он едва заметно кивнул, поджимая губы.        — Я вернусь за тобой. Клянусь, что вернусь.        — До Пристани Лотоса семь дней пути пешком. Даже если ты найдешь лодку, то это слишком долго. Даже если дядя Цзян потом пришлет адептов, то путь все равно предстоит долгий.        — Мне плевать. Я вернусь, — Цзян Чэн порывисто обнял брата, а тот обнял его в ответ. — Отправляемся, — Цзян Чэн осмотрел всех, нахмурив темные тонкие брови, направившись в воду. — Не шумите, — произнес он, вздрагивая от холода снова, буквально ощущая, что он пробирает до самых костей.        Вэй Усянь, заметив, что от того, что слишком много людей потревожили воду, Черепаха начала просыпаться, сразу же скооперировался с Лань Ванцзи, они схватили мечи, лук и стрелы, начиная стрелять в чудовище, а когда оно вылезло из-под воды, посмотрев в их сторону, Вэй Усянь выстрелил Черепахе прямо в глаза. Омега был метким, это был один из его талантов, которыми Вэй Ин обладал, а потому сейчас это сыграло на руку, ведь Черепаха потеряла всякий интерес к тому, что происходило в воде, переключив внимание на то, что ее глаза теперь были выколоты двумя стрелами. Она с ревом кинулась к Вэй Усяню и Лань Ванцзи, что отбивали ее удары. А тем временем, Цзян Чэн, скомандовав, занырнул с другими адептами, тоже помогая плыть тем, кто не умел, безошибочно находя туннель и отправляясь по нему вплавь. Другие цеплялись за подолы одежд друг друга, чтобы не потеряться в полной темноте, иногда отдаваясь на волю течения, что уносило их прочь, к спасительному выходу из этой темной и узкой подводной пещеры. Некоторые начинали задыхаться. Они трепыхались, едва ли не тянули на дно других своих товарищей, но Цзян Чэн упрямо пытался сопроводить всех вперед, а потому, когда заметил спасательный свет, стал едва ли не силком всех вытягивать из подводного туннеля.        Совсем вскоре, спасенные адепты лежали на зеленой траве вдоль берега озера, в котором и находился туннель. Они жадно глотали воздух, а кто мог, те помогали тем, кто захлебнул немного воды и теперь не дышали. Но все же спасти удалось тех, кто оказался заперт в этой темной пещере. И теперь спасенным наследникам и их адептам предстояло отправляться поскорее домой. Цзян Чэн, едва успев перевести дыхание, сразу же вскочил на ноги, беспокойно мечась то в одну сторону, то в другу. Нервно поглядывал на адептов его клана и злобно скалился, поторапливая их, ведь нужно было как можно скорее отправляться в Пристань Лотоса, спасти его шисюна и Лань Ванцзи. Облачные Глубины сожжены, ему никто не придет на помощь, оставалось надеяться на то, что его освободят близлежащие Ордена.        — Цзян Ваньинь, — произнес Цзинь Цзысюань, потерев грудь, что все еще горела от того, насколько сильно он хотел вдохнуть. — Спасибо тебе. Без тебя мы бы не выбрались, — переступив гордость, поблагодарил альфа, слегка поклонившись. — Мы можем добраться до Ланьлина, он гораздо ближе, чем Юньмэн. Оттуда ты отправишься домой, тебе выдадут меч.        — Это делать крюк! — рыкнул Цзян Чэн, а после крупно вздрогнул. Он мог попросить главу клана Цзинь помочь его брату. Пусть Цзинь Гуаншань, глава Ордена Ланьлин Цзинь, был трусливым псом и падким на власть, он вряд ли упустил возможность того, чтобы его считали героем от спасения двух подростков. — Ты сможешь помочь мне уговорить своего отца, чтобы он спас Вэй Усяня?        — Я постараюсь, — кивнул Цзысюань, смотря в глаза Цзян Чэна. — Я в долгу перед тобой.        — Отправляемся, — кивнул Цзян Чэн, взмахом руки приказывая адептам подняться с земли. Перечить никто не стал.        До Ланьлин Цзинь они добрались и правда быстро. Адепты клана Цзинь и Цзян провожали своих молодых господ, но всю дорогу они даже не разговаривали друг с другом. Башня Кои встретила наследников богатством и красотой. Золотые колонны, лестница из «облачного камня», богато украшенный резными скульптуры ансамбль, показывающий все богатство и власть. Это был зал, в котором Гуаншань проводил празднества и встречал своих гостей. Позади же Башни Кои раскинулся Благоуханный дворец, состоящий из пятидесяти строений, прилегающих к нему. Высокая кровля золотых четырехскатных крыш тянулась к небу, был богато украшен зеленью и пионами, отличительным знаком клана Цзинь — сорт пиона «Сияние средь снегов», главный парадный вход, а чуть позади Башни Кои раскинул свою крышу Храм Неба, в котором проводились бракосочетания семьи Цзинь и висели таблички почивших членов семьи. Каменный пол Башни Кои был устелен длинным кроваво-красным ковром, ведущим от главных расписных дверей к трону Цзинь Гуаншаня. На южный манер преобладали коричневые, бежевые и золотые цвета, у самого трона, сделанного из бамбука, покрытого лаком и покрашенным в темно-коричневый цвет, стояла ширма, отделяющая проход во внутренние убранства дворца. Цзинь Цзысюань первым прошел вперед, вставая перед троном опешившего Цзинь Гуаншаня, поклонившись ему и выпрямившись.        — Отец, мы сбежали из плена Ордена Вэнь. Вэнь Чао творил настоящие бесчинства, он отобрал наши мечи, отправился на ночную охоту, используя нас, как живой щит, а потом сбежал, заперев в пещере с чудовищем, когда струсил! Если бы не Цзян Ваньинь, Вэй Усянь и Лань Ванцзи, то нас сейчас бы здесь не было, — молодой альфа поклонился своему отцу, сложив руки в кольцо. — Я имею смелость попросить вас о том, чтобы отправить со мной адептов на гору Муси, чтобы спасти Вэй Усяня и второго молодого господина Лань.        Цзян Чэн, подойдя к Цзинь Цзысюаню, встал рядом с ним, сложив руки в кольцо и также поклонившись заинтересовавшемуся мужчине. Тот приподнял брови и присел на троне, затем вставая и направляясь к подросткам. Поведя носом, мужчина удивленно приподнял брови. Вот так забавно, он слышал о том, что у Цзян Фэньмяня дочь-бета и сын-омега, но он и подумать не мог, что Цзян Ваньинь так красив и его запах такой… еще совсем невинный, лотосовый с нотками молока. Мужчина улыбнулся, подходя к Цзян Чэну, приподнимая его руки, как и затем огладив голову сына рукой, позволяя подняться.        — Глава клана Цзинь, — Цзян Чэн сделал шаг назад, соблюдая дистанцию со взрослым альфой. — Мой брат остался на горе Муси, мы добирались сюда почти два дня. Я прошу вас… — он прикусил язык, затем резко падая на колени перед мужчиной, опуская голову и низко кланяясь. — Молю вас, спасите моего брата!        — Что вы, молодой господин Цзян, — почти искренне изумился Цзинь Гуаншань. — Не стоит так кланяться, конечно же я помогу вам и вашему брату, ведь вы спасли моего единственного сына, моего наследника. А-Сюань, возьми адептов и меч. Раз ты говоришь, что ваши мечи забрали, то нужно придумать что-то. И клан Вэнь перешел все границы. С этим надо что-то решать. Я немедленно напишу письмо в Нечистую Юдоль и Пристань Лотоса. Молодой господин Цзян, вы тоже можете отправляться с моим сыном на гору Муси.        — Благодарю вас, глава клана Цзинь, — переступая гордость, прошептал Цзян Чэн. Сейчас ему не приходилось выбирать, у кого попросить помощи. Он хотел спасти брата.        — Отправляйтесь. Будьте осторожны, — кивнул Цзинь Гуаншань, задумчиво прижимая пальцы к подбородку, когда его сын и Цзян Ваньинь, переговариваясь, ушли. Облизав пересохшие губы, мужчина качнул головой и легко улыбнулся, обернувшись к слугам. — Передайте всем адептам, что молодой господин отправляется на гору Муси. Пусть сопровождают его.        — Слушаюсь, господин, — поклонился один из слуг, уносясь прочь.        «Как прекрасно ты смотрелся на коленях, Цзян Ваньинь. Мужчина-омега, настоящее сокровище всей Поднебесной», — ухмыльнулся мужчина, развернувшись на месте и отправившись обратно на трон, перед которым стоял столик с документами. Его работа все еще не была окончена.        Цзян Чэн, когда Цзинь Цзысюань и его адепты собрались в путь, отправился вместе с ними. Сердце билось как сумасшедшее и он мог лишь думать о том, чтобы как можно скорее спасти брата. Ему выдали мечи для его шисюна и его самого, а также Цзинь Цзысюань взял меч и для Лань Ванцзи, которому следовало добраться до самого Гусу Лань. Ему предстояло много пережить. Ведь его дядя все еще оставался пленником Вэнь Жоханя. Думалось о том, зачем же Вэнь Жоханю учитель в клане Лань? Возможно, он преследовал собственные цели, но неясно какие. Цзян Чэн летел на мече за Цзинь Цзысюанем, постоянно сжимая побелевшими пальцами рукоять ученического меча в своих ножнах, предназначенного для Вэй Усяня. Несколько адептов его Ордена уже были отправлены в Пристань Лотоса, чтобы сообщить господину Цзян и госпоже Юй такие ужасные новости, но успокоить тем, что все обошлось и скоро молодые господа будут вновь дома.        До горы Муси они добрались быстрее, чем в прошлый раз, когда адепты и наследники шли пешком, не жалея ног, лишь бы поскорее добраться до Ланьлина. Цзинь Цзысюань же предстал перед Цзян Ваньинем в новом свете. Он, устав, как и омега, не побоялся вновь вернуться, чтобы спасти Вэй Усяня и Лань Ванцзи, а не остался в теплом отчем доме, чтобы отдохнуть и забыть обо всем, как о страшном сне. По прибытию, Цзян Чэн первым спрыгнул с меча, едва успев поймать его, подлетел к завалу, что учинил Вэнь Чао и его пешки, начиная разбирать его. И ему незамедлительно помогли. Даже сам Цзинь Цзысюань, до этого брезгующий делать какую-либо грязную работу. Возможно, так он благодарил за спасение. Возможно, просил прощения за прошлые высказывания о Цзян Яньли. Но так завал удалось разгрести очень быстро. По всей сути клана Вэнь здесь еще не было, значит, Вэнь Чао, понадеявшись, что всех убило чудовище, решил вернуться позже, это было его ошибкой. Когда завал был полностью убран и показалась темная пропасть, Цзян Чэн схватил меч, с помощью которого смог плавно опуститься наземь. Когда глаза привыкли к темноте, а он зажег огненный талисман, бросив его вперед, перед его глазами появились Лань Ванцзи и Вэй Усянь. Живые. Выдохнув, омега дрожащими руками сжал меч, побежав к ним. Второй молодой господин Лань поднял свои светлые глаза на возникшего омегу, отчего они на долю секунды распахнулись, но послышался лишь тихий вздох и лицо Лань Ванцзи вновь приобрело невозмутимый вид. Цзян Чэн рухнул рядом с ними на колени, замечая, что нога Лань Ванцзи уже была чуть более в порядке, чем ранее. Вэй Усянь же был весь красный, его лихорадило. Он был весь мокрый, укрытый не только своими слоями одежд, но также и верхним слоем ханьфу белого цвета. Не стоило догадываться, кто именно поделился столь личной вещью с его шисюном. Лань Ванцзи, на чьих коленях головой лежал Вэй Ин, слегка приподнялся, затем аккуратно поднимая старшего омегу на руки, притянув его к себе.        — Спасибо, что вернулись. Веди.        — Не мог иначе, — дрожащим голосом протянул Цзян Чэн, вставая на ноги. — Чудовище…?        — Убили.        — Ясно, — шепнул Цзян Чэн, взглянув на Цзинь Цзысюаня, что уже успел сходить и проверить то, что чудовище и правда мертво. — Отправляемся, — Цзян Чэн, еще раз взглянув на лежащего в руках Лань Ванцзи шисюна, направившись на выход.        Помогая выбраться Второму Нефриту клана Лань и Вэй Ину, Цзян Чэн помог уложить омегу на мягкую и нагретую солнцем траву, выдыхая и унимая дрожь в собственных коленках. Лань Ванцзи, осмотрев омегу и убедившись, что с ним все будет хорошо, отошел в сторону, о чем-то тихо поговорив с Цзинь Цзысюанем, взаимно поклонился, затем отправившись прочь, приняв ученический меч. Молодой альфа же подошел к двум омегам из клана Цзян, присев на корточки рядом.        — Лань Ванцзи отправляется в Облачные Глубины. Постарается потом помочь всем, чем сможет. Пока что хочет побыть с отцом.        Кивнув, Цзян Чэн посмотрел на Вэй Ина, взяв того за руку, два пальца прижав к запястью шисюна, начиная передавать ему собственные духовные силы. Лишь бы поскорее поправился. И пробуждение Вэй Усяня не заставило себя долго ждать. Он приоткрыл глаза, поморщился от головной боли и боли от следа тавро, застонал и слегка присел.        — Что произошло? Цзян Чэн? Ты вернулся?        — Вы пробыли в пещере почти три дня, — произнес Цзян Чэн. — Не двигайся, отдохни немного.        — Лань Чжань? — оглядевшись, Вэй Ин громко выдохнул, не увидев возлюбленного.        — Ушел не так давно, отправился в свой Орден. Его отец на грани смерти. Тебя спас Цзинь Цзысюань и адепты клана Цзинь.        Оглядевшись, Вэй Усянь заметил Цзинь Цзысюаня, что набирал воды в небольшом ручье, выдохнул и снова рухнул на траву. Их ждало долгое возвращение домой. А Цзян Чэна ждал его сын, к которому он сейчас желал вернуться больше всего на свете.

Продолжение следует…