Всего лишь омега?

       Встречать молодых господ, прибывших из Цишань Вэнь, первой выбежала Цзян Яньли. Письмо из Ланьлин Цзинь первым достигло Пристани Лотоса, нежели вернулись Цзян Ваньинь и Вэй Усянь, их домочадцам уже сообщили, что молодые господа вернутся домой. Девушка, со слезами на глазах, рванула к обоим братьям, распахнув свои теплые объятия. Противиться им совершенно не хотелось. Цзян Чэн прикрыл глаза, крепко обнимая сестру, другой рукой также обнимая и Вэй Усяня, что все еще был слаб, также потратив много сил на то, чтобы добраться до Пристани Лотоса. Они обнимались несколько долгих мгновений, пока Цзян Чэн первым не прервал жест любви, осмотревшись и уперев взгляд на главные ворота, ведущие в Пристань Лотоса. Они были открыты и из них уже выходил Цзян Фэньмянь, а следом за ним и Юй Цзыюань, что при виде сына, так несвойственно ей, подхватила нижние юбки, помчавшись к своему наследнику. Иньчжу, несущая корзинку с маленьким альфой клана Цзян, и Цзиньчжу, шли следом за госпожой и остановились чуть позади семьи, поклонившись. Цзян Чэн, улыбнувшись сквозь слезы, закрыл глаза, отдавшись в объятия любящей матери. Такие моменты стоило впитывать в себя как можно глубже, ведь нечасто его матушка баловала его таким. Цзян Фэньмянь тоже подошел ближе, обнимая Вэй Усяня, а затем, когда его жена отстранилась от сына, обнял и его. Цзян Чэн сглотнул сухую слюну в горле, а глаза его снова защипало от слез. Он мягко отстранился от отца, который погладил омегу по волосам. Слов не нужно было для такого приветствия, ведь каждый для самого себя понимал, как сильно боялись члены их семьи за них двоих и молились за их благополучие. Только Цзян Фэньмянь нарушил тишину и пригласил юношей поскорее пообедать, чтобы восполнить силы, которых юноши лишились за столько дней голодовки. Омеги спорить не стали.        В обеденной зале, не успев даже притронуться к еде, первым делом Цзян Чэн достал из корзинки, что поставили рядом с ним, своего любимого сына, прижав его к себе, вновь жадно вдыхая запах горького миндаля и молока, совсем еще невинный запах, по которому так сильно скучал омега. Он поцеловал спящего сына в висок, закрыв глаза. Его никто не стал одергивать от воссоединения с его ребенком. Все прекрасно понимали, что Ваньинь сильно соскучился по малышу, которого так рано оторвали от него на такой длительный срок, ведь почти три недели, что он провел вдали от сына, сильно ударили по нему. Негласно, его родителями уже было решено показать своего наследника лекарю, поскольку никто не знал, как мог подействовать на него застой молока и такой большой отрыв от своего ребенка, поскольку всегда между матерью и ее ребенком возникала сильная связь. И не смотря на то, что Цзян Чэн был мужчиной, он все равно оставался омегой и этот ребенок был сильно связан родственными узами со своим папой. А Цзян Чэн не мог думать сейчас ни о чем другом, кроме как о том, что скоро точно все изменится. Вэй Усянь едва не перерезал Вэнь Чао горло, оскорбил его подстилку и это точно могло не остаться незамеченным Вэнь Жоханем. Мысли упрямо шли к самому плохому. Он боялся за будущее Сию, боялся, что его дом постигнет такая же участь, что и Облачные Глубины. И стоило оторваться от проблем прошлых, нахлынули новые — он снова начал думать о Лань Сичене. Метка все еще была ясной, четкой, это прибавляло сил на то, что Лань Хуань жив, в порядке, просто скрывается, вот-вот прибудет в Ляньхуа, чтобы попросить помощи. Не может ведь он просто исчезнуть навсегда. Приоткрыв глаза, Цзян Чэн сглотнул, взглянув на Сию, что продолжал сладко сопеть, а в руках своего папы его вообще было не разбудить даже фейерверками. Омега мягко положил его обратно в корзинку, чтобы, наконец, поесть и восполнить свои силы. Он взял в руки палочки, принявшись за лакомый кусочек тофу и морепродукты. Цзян Фэньмянь же принял решение начать разговор.        — Что произошло в Цишань Вэнь? Глава клана Цзинь прислал письмо, рассказал, что вы были заперты в пещере, но потом некоторые заклинатели выбрались, а А-Сянь и второй молодой господин Лань остались внутри с чудовищем. Так что произошло?        — Можно я отвечу, дядя Цзян? — уважительно спросил Вэй Ин, слегка поклонившись, сидя за столом. Госпожа Юй хмыкнула, а глава клана Цзян позволил говорить. — В Знойном Дворце нас встретил Вэнь Чао, он и был тем, кто проводил «перевоспитание». Он отправился на гору Муси, чтобы найти там спящее чудовище, уничтожить его нашими силами и всю славу забрать себе. Но все пошло не по плану, он сбежал с другими адептами клана Вэнь, а мы остались в той пещере. Цзян Чэн вывел всех через подводный туннель, а мы с Лань Чжанем остались внутри, потому что у него была повреждена нога. И мы решили убить чудовище, чтобы выбраться.        — У вас получилось? — искренне изумился Фэньмянь.        — Мы убили Черепаху-Губительницу Сюань-У.        Цзян Фэньмянь улыбнулся, взглянув на продолжающую спокойно обедать Юй Цзыюань, а затем коснулся рукой плеча Вэй Усяня.        — Ты герой, А-Сянь. Ты достигаешь невозможного, всякий раз удивляешь меня все больше, ты очень талантливый заклинатель!        — Спасибо, дядя Цзян, но я сделал это не один, — смущенно улыбнулся Вэй Ин, принимая похвалу.        Цзян Чэн отвел взгляд, а лицо его посмурнело. Он скрипнул зубами, клацнув ими едва заметно, что вряд ли можно было заметить. Вэй Усянь вновь и вновь следовал девизу клана Цзян. Казалось, омега сделает что-то невообразимое, но старший снова обскачет его и будет дальше на несколько шагов. Отец даже не заметил слова Вэй Усяня о том, что Цзян Чэн, рискуя собственной жизнью, плавал в ледяной воде, в темноте, чтобы найти выход; вывел тридцать заклинателей через узкий тоннель. Он спас многих людей, вернулся за шисюном, но его заслуги вновь и вновь не замечали, словно их и не было. Возможно, стараний было настолько недостаточно, что все действия Ваньиня на фоне талантливого Вэй Усяня смотрелись просто смешно? Цзян Чэн молча проглотил щупальце маленького осьминога вместе с комом в горле.        — Ваньинь, — обратилась к нему госпожа Юй, медленно отложив палочки. — Почему ты тоже не остался убить чудовище?        — Я отправился за помощью, — неуверенно произнес Цзян Чэн, ковыряясь в своей пиале, наполненной морской капустой и морепродуктами.        Женщина хмыкнула, а Цзян Яньли аккуратно положила ладошку на колено Цзян Чэна, успокаивая младшего брата. Он чуть улыбнулся, кивая сестре и вновь обращая взгляд на свою пиалу. Отчего-то снова он чувствовал себя ужасно. Жутко хотелось вернуться во время своей беременности, когда и мать и отец ухаживали за ним, заботились, видели только его, а не кого-то вокруг них. Не было ничего важнее тогда для них, чем их сын. Сейчас же он вновь стал вторым местом для его же отца, который расспрашивал Вэй Усяня об Ордене Цишань Вэнь. Цзян Чэн тихо вздохнул, отводя взгляд и смотря куда-то сквозь всего. Шум воды успокаивал. Не важно, что произойдет и что он вновь и вновь остается на втором месте. Он был дома и это было лучше всего.        Могущественные кланы, оставшиеся из пяти, исключив клан Лань по причине пропажи Лань Сиченя и плена Лань Цижэня, желали собраться на совет. Отдельно от Ордена Цишань Вэнь, в Ланьлин Цзинь, поскольку нужно было срочно что-то решать с репрессиями, что учинял Вэнь Жохань. Дата была назначена на конец октября, ровно через месяц, чтобы все главы Орденов прибыли на совет. Его устраивал глава клана Цзинь, разослав приглашения, на которое и Цзян Фэньмянь и Не Минцзюэ ответили согласием. Начиналось сложное для всех время. И Цзян Чэн ужасно страшился будущего, что было слишком размыто в свете недавних событий. Клан Вэнь начал подчинять все больше и больше территорий, подходили к границам кланов Цзинь и Не, а возглавлял все это бесчинство Вэнь Сюй, который с каждым днем все более перенимал безумство своего отца.        Раньше срока совета Орденов, клан Цзинь прислал письмо, в котором Цзинь Гуаншань сообщал о том, что стало известно о Лань Цижэне, которого взяли в плен клана Вэнь. После получения известия, Цзян Фэньмянь собрал в главной зале Вэй Усяня и Цзян Ваньиня, которые на коленях сидели перед главой клана, пока тот восседал на резном троне в форме лотоса, смотря на сыновей и решая рассказать то, что было известно. Юноши уже достигли возраста, когда могли вмешиваться в дела кланов, в политику, а также были достаточно сильными заклинателями. Так Цзян Фэньмянь и начал свой рассказ того, что было в письме, прибавляя и то, что знал сам. В Знойном Дворце были шпионы, подосланные Не Минцзюэ и Цзинь Гуаншанем, притворяющиеся адептами, узнавали информацию о тех или иных набегах, а шпионы, притворяющиеся слугами, узнавали о пленниках. Так, например, сразу было известно о том, что Лань Ванцзи ранен, а Лань Цижэнь в плену у самого Вэнь Жоханя. И, как оказалось, эти же шпионы разнюхали очень интересные вести. Однажды, один из разведчиков наткнулся в саду на прогуливающегося там Лань Цижэня. Он шел под руку с первым молодым господином Вэнь, как раз вернувшемся из похода, они о чем-то тихо общались, а Лань Цижэнь выглядел достаточно расслабленно для того, кто не по своей воле находился на территории врага. Недолго копая глубже, пытаясь узнать, отчего же мудрый учитель клана Лань так вел себя, шпионы разузнали то, что Лань Цижэнь — омега, а в пару ему предначертан никто иной, как жестокий и беспощадный Вэнь Жохань. Сплетни разом схлопнулись, никто больше не гадал, кто является матерью первого молодого господина, что красотой пошел в своего отца, но глаза его были слишком необычны и лишь у одного клана в Поднебесной были подобного цвета глаза. Всплыло прошлое Лань Цижэня.        Облачные Глубины еще двадцать лет назад принимали в своих стенах учеников других кланов, обучали их и тогда же там был и Вэнь Жохань, прибывший с делегацией адептов клана Вэнь, чтобы сопроводить их на учебу. Он был молодым главой клана из-за скоропостижной смерти своего отца, а потому принял трон Цишань Вэнь по наследству. Лань Цижэнь, тогда еще совсем неопытный, совсем невинный омега, влюбился в этого благородного господина, стоило лишь узнать, что они предначертаны друг другу, их метки это подтверждали. Но судьба сыграла с влюбленным омегой злую шутку, ведь тот, в кого он был влюблен, уже был женат. Чтобы укрепить собственную власть, ему нужны были наследники. Только вот прикасаться к своей жене он не хотел. Никто не знает точно, что же происходило между двумя понравившимся друг другу людьми, Цзян Фэньмянь лишь знал то, что был большой скандал в Облачных Глубинах. Он тогда тоже был в Облачных Глубинах, приняв предложение ступившего на пост главы клана Лань, Лань Тухэна, погостить совсем немного. Помнил то, что у второго молодого господина Лань началась течка. Тогда вскрылось и то, что он провел все ее дни вместе с Вэнь Жоханем, довольно сильным Альфой. Тогда, во время чаепития с Цзян Фэньмянем, Лань Тухэн, беспокоящийся о брате, который не появлялся около трех дней, пошел прямо в его дом, чтобы узнать о самочувствии. Он не распространялся о том, что произошло, но было ясно, что своего брата он застал не в самой приличной позе вместе с главой клана Вэнь. Альфа и омега в пылу страсти, слишком занятые друг другом, даже не сразу заметили главу клана Лань, но молодой Альфа, готовый защитить брата, почти сразу же оттащил Вэнь Жоханя от Лань Цижэня, чья шея была в засохшей крови, а на его теле наливались синяки и ссадины от зубов. Вэнь Жохань желал пометить своего омегу. И у него это вышло. Из Облачных Глубин Вэнь Жохань уехал спешно, ведь Лань Тухэн не желал больше видеть этого «бесстыдного ублюдка» в цитадели мудрости и нравственности. Уехали тогда и все остальные, так и не поняв, почему вдруг Облачные Глубины закрыли перед всеми двери. Лань Цижэня никто не видел в ближайший год. Он вновь появился у всех на виду, когда родители его скончались, а старший брат, Цинхен-цзюнь, ушел в уединенную медитацию после свадьбы с одной девушкой. Тогда же появился и сын Вэнь Жоханя — первый молодой господин Вэнь, Вэнь Сюй, которого, как оказалось, отобрали сразу же после родов у Лань Цижэня и больше никогда не давали им увидеться. Советники отобрали маленького ребенка, сразу же передав его в клан Цишань Вэнь, чтобы избежать большого позора, что пал на их головы. Теперь было понятно, отчего Вэнь Сюй, нападая на Облачные Глубины, сказал, что это и его месть. Он все знал.        Никто не догадывался до нынешнего времени о том, что это и правда произошло, что Лань Цижэнь омега, лишившийся ребенка и собственного Альфы, но теперь находился рядом с сыном и возлюбленным. А судя по последним новостям от разведки, Вэнь Жохань собирался жениться на Лань Цижэне, отдав ему титул главного супруга. Мнения об учителе Лань разделились. Кто-то говорил о том, что он лишь жертва обстоятельств, а кто-то обвинял его в том, что он стал подстилкой Вэнь Жоханя. И услышав это от Цзян Фэньмяня, омеги не знали, что и думать. Точнее, Цзян Ваньинь не знал. Вэй Усянь сразу же заявил, что понимает Лань Цижэня, тот был несчастен всю жизнь, теперь он рядом с сыном, рядом с любимым Альфой, который берет его в мужья и заключает союз перед Небесами и Землей, и нисколько не осуждает учителя Лань. Просто так все сложилось. Неудачно. А Вэнь Жохань просто сходил с ума от власти. Цзян Чэн же не знал, на чью сторону общественности встать. Он привык к тому, чтобы прислушиваться к мнению большинства, чтобы так было лучше для репутации, лучше для клана. Невольно думалось о том, что не успей он сбежать, ситуация повторилась бы точь в точь, как у Лань Цижэня и Вэнь Жоханя. Его и Лань Сиченя ситуация стала бы похожей, Лань Цижэнь, чтящий правила, что могло быть маловероятно после его истории, и советники могли вспылить. Неизвестно и то, как отреагировал бы Лань Хуань. Ребенка бы у Цзян Чэна отобрали, как отобрали его и у учителя Лань. От подобных дум по телу прокатилась волна холодного пота, а вдоль позвоночника вверх вбежал табун мурашек, поднимая волосы на затылке. Об этом стоило не думать.        Но чем ближе приближался совет великих кланов, тем больше нарастало внутри Цзян Чэна ощущение того, что произойдет что-то плохое. Омега часто засиживался перед сном, с потушенным светом в комнате, сидя рядом с колыбелью своего сына, покачивая ее и пытаясь понять, что же грядет в будущем, что так сильно пугало его. Напряжение искрило в воздухе, как молния Цзыдяня, воздух словно давил на плечи. Это могло быть связано со всем, чем угодно, но тревожные мысли омега отгонял так, как только мог. Он считал дни до момента, когда его отец отправится в Ланьлин Цзинь, чтобы, наконец, прийти к выводу, что же можно сделать с происками клана Вэнь и как остановить их. Так пролетели за мыслями дни, Цзян Фэньмянь решил взять с собой в Ланьлин Цзинь и Цзян Яньли, которая вдруг попросилась вместе с ним. Никто не знал, что именно старшая сестра сказала отцу Цзян Чэна, но тот благосклонно принял ее просьбу и джонку снарядили на двоих правящих лица, а также и на сопровождающих адептов. Поэтому теперь на семейной пристани клана Цзян Вэй Усянь и Цзян Чэн провожали отца и сестру. Госпожа Юй воздержалась от прощаний, решив, что незачем прощаться, если они все равно увидятся уже совсем скоро. Ведь это был не тот случай, когда того же Цзян Чэна и Вэй Усяня забирали в Орден Цишань Вэнь. Цзян Яньли попрощалась с братьями, крепко обнялась с ними, а затем взяла на руки маленького Чженйи, который не спал и лежал на ручках своего папы, без корзинки, ведь Цзян Чэну полюбилось носить ребенка на руках. Она чмокнула племянника в его маленький носик, хихикнула, когда ребенок коснулся ладошками ее нежного лица, а после передала малыша его родителю. Цзян Фэньмянь обнял каждого сына, погладил по голове Сию, а после он и Цзян Яньли погрузились в джонку, отчалив от пристани в сторону Ланьлина. По реке добраться было быстрее всего. Цзян Чэн же все острее ощущал надвигающуюся опасность. Защитник клана и несколько адептов отправились на совет кланов, защищать его дом теперь было некому, кроме него и Вэй Усяня. А Ваньинь чувствовал, что придется защищать Пристань Лотоса.        Прошла почти целая неделя с того момента, как Цзян Фэньмянь покинул Пристань Лотоса. Все шло своим чередом, а Цзян Чэну даже выдали новый ученический меч и теперь он, в свободное от времени, что он проводил с Сию, мог заниматься фехтованием и тренироваться вместе с другими адептами, но чаще всего вставая в спарринг с Вэй Усянем. Это было лучшее времяпровождение, не считая того, когда он и Вэй Усянь, за чашкой чая, сидели на веранде в комнате Цзян Чэна, смотря на ровную гладь воды, отражающую синеву неба над Пристанью Лотоса. Тревога в душе не угасала, она давила на плечи, не давая опомниться от нее, но успокоение Ваньинь находил в сыне, который смотрел уже так осознанно и так счастливо смеялся, когда видел своего папу, что даже сам омега не мог противиться тому, чтобы не улыбнуться в ответ. Еще месяц и можно будет отпраздновать третью луну его ребенка. Он отсчитывал дни до этой знаменательной даты, решив не делать сильно шумный праздник, позвав только Не Хуайсана, который был в курсе всей ситуации с его ребенком. В этот конец октября они тихо и в семейном кругу отпраздновали день рождения Вэй Усяня, ему исполнялось семнадцать лет и недолго, как и сам Цзян Чэн станет старше. Вэй Ин ходил, гордо задрав нос, говорил, что вот-вот и он выскочит замуж, когда его Альфа восстановит свой Орден и приедет за ним, чтобы взять замуж. Все шиди только смеялись с нахохлившегося омеги, но тот только улыбался и показывал всем язык, мол: «Еще увидите! Я буду мужем самого второго Нефрита клана Лань!». А Цзян Чэн тоже бы хотел помечтать, что станет мужем Лань Сиченя, но сейчас он мечтал лишь о том, чтобы его соулмейт нашелся. Чтобы он оказался цел и невредим. Тихо и размеренно протекали эти дни, что отсутствовал глава клана, пока однажды на пороге не появилась девушка в кроваво-красных одеждах.        Когда Ваньинь увидел на пороге его дома Ван Линцзяо, верную сучку Вэнь Чао, он хотел удавиться. До того момента он и Вэй Усянь держали в наказании от его матери тяжелые подносы с едой, которые им принесли на обед, за то, что парни ночью сбегали на ночную охоту поблизости от Пристани Лотоса. Но то были приятные воспоминания и омеги только глупо хихикали, держа наказание, пока на пороге их дома не появилась огромная проблема. Мысли хаотично бегали в голове, думалось лишь о том, что: «Почему она здесь? Что теперь будет?». Девушка была не одна. Ее сопровождали члены клана Вэнь, простые адепты, вооруженные и сама девушка явно пришла не с миром. Цзян Чэн напрягся, как и стоящий рядом Вэй Усянь нахмурился, сжав руки в кулаки. Он больше всех ненавидел эту особу, что посмела возомнить себя благородной госпожой, хотя слухов о том, кто она такая, ходило не мало. Больше всего Вэй Усяня раздражало то, что шавки начинали лаять на тех, кто выше них. Ваньинь же с напряжением и тревогой смотрел на то, как девушка, растянув губы в ухмылке, отчего ее противная родинка, похожая на муху, чуть сдвинулась. Она подняла тонкую руку, зажимая в ней воздушного змея с изображением на нем солнца, в котором сияла дыра от стрелы. Кажется, подобного воздушного змея он видел у одного из шиди, которые тренировались в стрельбе из лука. Девушка, прошедшая внутрь Пристани Лотоса, встала напротив госпожи Юй, что сидела на резном троне и до побеления костяшек пальцев сжимала подлокотники. Ван Линцзяо кинула женщине под ноги воздушного змея, гордо вздернула нос и начала говорить:        — Это я увидела, когда прибыла в Юньмэн, у одного из ваших адептов, что решил выстрелить в само солнце! — она нахмурилась. — Неужели вы не знаете, какой клан носит символ солнца? Это настоящая измена.        Госпожа Юй сжала губы в тонкую полоску, а после встала с трона, нахмурившись и отвечая на вызов девчонки, что посмела так нагло войти в ее дом и с ходу, забыв о правилах приличия, предъявляя обвинения.        — Это ведь не все, что привело вас сюда?        — Госпожа Юй, — сладко начала Ван Линцзяо, ухмыльнувшись шире, — забудем об этом. Вы сможете искупить вину всего лишь… — она кинула взгляд в сторону, где на подушках сидели Цзян Ваньинь и Вэй Усянь. — Если позволите наказать этого Вэй Усяня! Видите ли, в Цишань Вэнь, когда благородный второй молодой господин Вэнь решил принять наследников кланов под свое крыло, он оскорбил его и весь клан Вэнь. Накажите его — и вы прощены, — она вновь слегка задрала подбородок, считая себя главной в этом доме. В доме, где ей были не рады.        Госпожа Юй молча спустилась с невысокой платформы, по узким лесенкам, продолжая держать спину прямо, а голову высоко поднятой. Цзыдянь заискрил на ее пальце, а она сама искоса взглянула на Вэй Усяня, что весь подобрался, напрягся всем телом, чтобы боль не чувствовалась так ярко. Что там, разочек ударят его Цзыдянем, он ощущал эту боль с того момента, как впервые подвергся наказанию от госпожи Юй. Перетерпит, если это поможет клану не стать пепелищем, как то, что осталось от Облачных Глубин. Юй Цзыюань сверкнула темно-карими глазами, взмахнула рукой вверх, отчего кнут взвился в воздух, точно змея, заискрился и молниеносно приземлился на грудь Вэй Усяня, отчего омега отлетел едва ли не на целый метр, ударившись о пол главного зала. Он упал на живот, сплюнул кровь, что скопилась во рту из-за сильного удара, а после слегка приподнялся.        — Так не пойдет, — Вэй Усянь вздрогнул на словах Ван Линцзяо, которая ухмыльнулась. — Что же за наказание, когда виновник может встать после такого удара? Госпожа Юй, я думаю, что вы сможете и лучше, — она ухмыльнулась, когда Цзыдянь снова взвился ввысь.        — Мама, не надо! — закричал Цзян Чэн, а его под руки подхватили Цзиньчжу и Иньчжу, крепко удерживая от импульсивных действий.        Юй Цзыюань со всей силы, не жалея, ударила Вэй Усяня по спине, отчего парня перевернуло в воздухе и он вновь рухнул на пол, глухо застонав, чем безумно порадовал Ван Линцзяо. Цзян Чэн, вырвавшись из рук служанок матери, подлетел к брату, приподняв его и осмотрев. Ван Линцзяо ухмыльнулась, хлопнула в ладоши, а затем взглянула на госпожу Юй.        — Как прекрасно! Думаю, что мы с вами подружимся, я вижу, что вы также ненавидите этого мальчишку, как и я. Когда в Пристани Лотоса будет надзирательный пункт, созданный кланом Вэнь, то вы будете в нем главной, кто будет наказывать провинившихся! — она оптимистично обвела взглядом главный зал, двинувшись к трону. — Вот только здесь так безвкусно. Думаю, что нужно будет поправить цвета. Как насчет красного? Цвет Ордена Вэнь, благородный и изящный, — девушка села на резной трон и сложила ногу на ногу, наклонившись чуть вперед. — Так что, госпожа Юй?        — Надзирательный пункт? — женщина нахмурилась, смотря на подстилку Вэней, а Цзыдянь заискрился пуще прежнего.        — Ну да. Указ главы клана Вэнь, второй молодой господин Вэнь будет здесь править, — она улыбнулась. — А вы будете главной. Только вам придется доказать вашу преданность… хм… А отрубите Вэй Усяню руку. Плата небольшая, зато покажет, что вы на нашей стороне, — девушка ухмыльнулась, вставая на ноги и направляясь ближе к Юй Цзыюань.        Женщина слегка прикрыла глаза, осмотрела искоса стоящих вдоль стен адептов клана Вэнь, а после взглянула на собственных служанок.        — Иньчжу, Цзиньчжу, закройте двери. Не хочу заляпать кровью главный двор, — приказала она, а служанки поклонились, отправившись исполнять приказ.        — Матушка, прошу! Не нужно! — вскрикнул Цзян Чэн, закрывая Вэй Усяня руками, раскинув их в стороны. — Умоляю, матушка, одумайтесь!        Скрипнули массивные двери, Иньчжу и Цзиньчжу медленно закрыли их, пока Юй Цзыюань стояла рядом с Ван Линцзяо, что смотрела так, словно она госпожа. И хозяйке Пристани Лотоса это не нравилось. Цзян Чэн сглотнул, понимая, что его матушка и правда может лишить Вэй Усяня руки, а потому он, рискуя и собственным здоровьем и даже кланом, стоял на коленях перед матерью, что повернула к ним голову, взглядом умоляя ее прекратить. Госпожа Юй перевела медленный взгляд на Ван Линцзяо.        — Я говорила, что Вэй Усянь навлечет на нас неприятности, — Ван Линцзяо усмехнулась от слов хозяйки этого места.        — Я знала, что вы примите верное решение, слуги должны знать свое место, — девушка ухмыльнулась.        Госпожа Юй взмахнула рукой, но не той, в которой находилось ее духовное оружие. Со звонким шлепком ее ладонь ударилась о щеку Ван Линцзяо.        — Ты передо мной посмела рассуждать о слугах и господах? Так я напомню тебе, кто здесь сверху, а кто снизу! Ворвалась в двери моего дома и у меня на глазах собралась наказывать людей моего Ордена? Кем ты посмела возомнить себя, маленькая дрянь?!        Ван Линцзяо вскинула яростные глаза на женщину перед собой, замахиваясь рукой, но ее руку перехватила Пурпурная Паучиха, а свободной рукой ухватила соперницу за волосы, оттянув ее голову и нависнув сверху, надавив на непослушную бету собственной сущностью альфы.        — Шавка должна знать, что на хозяина она не смеет тявкать, — злобно прошипела Юй Цзыюань, а стоило адептам клана Вэнь дернуться в их сторону и достать мечи, как по зале задвигались две тени. Натренированные убийцы показали себя по всей красе.        Ван Линцзяо распахнутыми глазами наблюдала за тем, как один за другим ее телохранители падают замертво с перерезанными шеями, истекая кровью, а кто-то, даже живой, не понимающий, что происходило, издавал вместо слов лишь бульканье, захлебываясь кровью. Зрачки девушки сузились до мизерных размеров, она покрылась холодным потом и ужас сковал все ее тело. Наложница Вэнь Чао оказалось в очень шатком положении. Юй Цзыюань за волосы откинула закричавшую девушку на пол, придавив ее голову сапогом к полу, смотря сверху-вниз.        — Слуги должны знать свое место, не так ли? — ухмыльнулась женщина, а в руках ее вновь сверкнул Цзыдянь.        Цзян Чэн с ужасом и одновременно восхищением наблюдал за тем, что сделали служанки матери и сама госпожа Юй. Он никогда не видел, чтобы Иньчжу и Цзиньчжу двигались так изящно, а их клинки, точно веера в руках танцовщиц, успевали лишь блистать в свете солнца, что заглядывало в окна главного зала и было единственным свидетелем происходящего. Но от действия его матери, теперь не избежать кровавой бойни с кланом Вэнь. Клан Цзян станет пепелищем и «восстанет, точно феникс», как говорил Орден Вэнь об Облачных Глубинах. Вэй Усянь, полусидя в руках Цзян Чэна тоже с огромным удивлением наблюдал за происходящим, но точно зная, что теперь клан Вэнь перешел все границы и клан Цзян не остался в стороне. Возможно, госпожа Юй сделала огромную ошибку, но из-за собственного вспыльчивого характера, она не могла позволить наложнице командовать ею и строить из себя того, кем она не являлась. Ваньинь вздрогнул, вскрикивая, когда Ван Линцзяо вскинула руку, вытаскивая из рукава с потаенным карманом нечто, похожее на праздничные фейерверки, целясь в окно и выпуская залп искр, что вылетели наружу, складываясь над Пристанью Лотоса в знак солнца. Самое страшное началось. Скоро здесь будут адепты Ордена Вэнь.        Госпожа Юй сильнее вдавила голову Ван Линцзяо к полу, как прогремел взрыв, а крыша над резным троном рухнула и внутрь ворвался человек в бело-красных одеяних, со всполохами огня на подоле верхнего ханьфу. Это был еще один человек клана Вэнь. Он взмахнул мечом и уже нацелился на Юй Цзыюань, как женщина в последний момент успела отпрыгнуть и перевернулась в воздухе, вставая перед сыном и Вэй Усянем, чтобы защищать их. Иньчжу и Цзиньчжу встали перед своей госпожой, взяв наизготовку клинки и встав в боевую позицию.        — «Сжигающий ядра», Чжао Чжулю. Предал собственный клан и теперь стал пешкой клана Вэнь?        — Пурпурная Паучиха, — Вэнь Чжулю, как назвала его Юй Цзыюань, поклонился женщине в уважительном поклоне, склонив голову.        Ван Линцзяо, сидя рядом с телохранителем, вскочила на ноги, указала на женщину и завизжала:        — Ты видел, что она позволяет себе? Какого же черта ты кланяешься этой грубиянке?! Убей ее! Убей всех! — истерично закричала она, топая ногами.        — Прошу прощения, госпожа. Я верен семье Вэнь.        — Я тоже верна своей семье, — парировала женщина, нахмурившись. — Вшивых псов нужно уничтожать, — она кивнула головой и две ее служанки бросились в бой.        Ситуация приобретала слишком опасный поворот и хозяйка Пристани Лотоса понимала это. Ее муж все еще не вернулся, а в Пристани Лотоса оставался ее сын, который мог пострадать или даже умереть, а также и ее внук, которому стукнуло уже два месяца, он был еще слишком мал и нельзя было допустить того, чтобы он погиб. Женщина кинулась к сыну и пасынку, подхватила обоих под руки, выбежала наружу и взмыла ввысь, взлетая с помощью духовных сил и собственного меча, что по велению хозяйки вылетел из ножен, отправляясь во внутренний двор. Они приземлились на веранде у комнаты Цзян Чэна, которого госпожа Юй уже схватила за плечи.        — Беги за Сию, живо! — она нахмурилась, а Цзян Чэн вздрогнул, не смея противиться и быстро убегая в свою комнату, где в колыбели сладко спал дневным сном его малыш.        Ворвавшись в комнату, Цзян Чэн подхватил корзинку, в которой обычно переносил А-Сию, подлетая к колыбели и забирая оттуда сына, что уже начинал просыпаться и сморщил свое милое личико в гримасе каприза. Ваньинь положил сына в корзинку, хорошо прикрыл одеяльцем, ведь на улице было прохладно с приближающимся ноябрем, а затем выбежал прочь, к своей матери, которая отдавала указания адептам и слугам, чтобы они защищали Пристань Лотоса. Увидев на подходе своего сына, она схватила его и Вэй Усяня за руки, побежав к семейной пристани клана Цзян, остановившись там и осмотревшись, чтобы не было хвоста. Стояла небольшая и удобная джонка, в которую Юй Цзыюань сразу же затолкала сына и Вэй Усяня, присев рядом с ними на полу, посмотрев на Сию, что уже начинал плакать. Но сейчас это было не так важно, как важно спасение жизней ее сына и внука. Женщина ласково погладила внука по голове, затем обернувшись к сыну и чуть улыбнувшись. Она ласково коснулась щеки Цзян Чэна, погладив ее и тихо вздохнув:        — А-Чэн… Будь сильным. Будь в безопасности и защити Сию, хорошо? Не смей возвращаться. Не смей. Это приказ.        — Но, мама! — попытался возразить омега, чувствуя как слезы накатываются на глазах, а груз тревоги давит на грудь, отчего дыхания категорически не хватало. — Мама, отец скоро вернется! Он нас спасет!        — Не мели чепухи! — женщина вспылила, нахмурилась и вновь тяжело вздохнула, сдирая одним точным движением с пальца фиолетовое кольцо. Надев кольцо на указательный палец своего наследника, она удовлетворенно хмыкнула, когда кольцо слегка заискрило. — Цзыдянь теперь твой. Он признал тебя, как хозяина.        — Матушка! — почти навзрыд вскрикнул омега, шмыгнув покрасневшим носом. — Матушка, прошу, отправляйся с нами!        — Глупый ребенок. Я так люблю тебя, — вздохнула женщина, оставляя тёплый материнский поцелуй на лбу сына. Прощальный.        Цзыдянь обвился вокруг молодых господ, чтобы они не смели никуда сбежать, защищая их и выполняя последнюю волю прежней хозяйки.        — Цзыдянь отпустит вас, когда будет безопасно и защитит в случае опасности.        Омеги запаниковали, Цзян Чэн пытался вырваться, а госпожа Юй только присела напротив Вэй Усяня, зашипев ему в лицо:        — Это все твоя вина! Если бы не ты, то клан Цзян был бы в порядке! Слушай внимательно, ты обязан защитить их! Ценой собственной жизни, ты понял? Они — самое ценное, что сейчас есть! Мой сын, внук и дочь! Поклянись!        — Клянусь! — Вэй Усянь проглотил собственные слёзы, глупо кивая и сжимая руки в кулаки от собственной бессильности и ужасной ситуации.        Приняв такой ответ, женщина встала на ноги, взглянула последний раз на сына и внука, а после шагнула на пристань, ногой отправляя джонку вниз по течению. Крик ее сына заставлял сердце Юй Цзыюань разрываться, но Цзян Чэн должен был понять ее, ведь сам омега был родителем. Женщина развернулась на пятках, лишь подол ее фиолетовых ханьфу колыхнулся на ветру. Она вновь встала на меч, отправившись сражаться плечом к плечу со своими служанками и адептами, чтобы защитить свой дом. Будущее клана Цзян будет жить, пока живы ее сын и внук.        Цзян Чэн пытался вырваться из пут фиолетового кнута, чтобы повернуть назад, чтобы спасти мать. Вэй Усянь же смирно сидел на месте, молча смотря в пол джонки, в которой они сидели, роняя на него хрустальные слезы, прекрасно понимая, для чего госпожа Юй все это сделала. Всякая мать поступила бы также, отправилась бы на верную смерть, чтобы защитить своего ребенка. Цзян Чэн наверняка поступил бы также. Подняв голову, Вэй Ин искоса взглянул на брата, к которому сидел спина к спине, коснувшись его руки своей, крепко сжав.        — Цзян Чэн. Сию плачет. Перестань кричать.        Ваньинь вмиг успокоился, крупно вздрогнул, проглотив ком в горле и вскинув голову, которую опустил в момент истерики, отчего его слезы хлынули из глаз с большей силой. Он посмотрел на корзинку перед собой, в которой громко плакал его ребенок. Омега подвинулся к нему чуть ближе, а Вэй Усянь помог ему, также ногами оттолкнувшись от пола джонки. Цзян Чэн навис над корзинкой, не сумев выпутать руки, чтобы дотронуться до Сию, но он постарался как можно более спокойно и ласково зашептать:        — Сию… маленький мой, не плачь. Все будет хорошо, я рядом, — сдавленно и прерывисто шептал омега, всхлипывая. Плачь ребенка разрывал его душу и сердце на кусочки, как и боль, что осталась от прощания с матерью. — Сию, мой Сию, все хорошо, — Чженйи постепенно начинал успокаиваться, только тихо капризничая, комкая пальчиками одеяльце, которым был укрыт. А Цзян Чэн продолжал шептать, что «все хорошо», возможно, этими словами успокаивая сам себя.        Чтобы Сию окончательно успокоился и вновь уснул, Цзян Чэн начал петь колыбельную, которую ему пела его матушка. В горле стоял ком, в носу свербело, но парень пытался придать голосу как можно более спокойный тон, чтобы не напугать ребенка, который все чувствовал через их связь. Ровно также, что он не спал тогда, когда Цзян Чэн слишком сильно нервничал, когда думал о Лань Сичене. Вся жизнь омеги катилась под откос. Сначала пропал его любимый, лишь метка, ровная и чистая показывала, что все в порядке, что Лань Сичень жив и, возможно, уже мог связаться с Не Минцзюэ или кем-то еще. Теперь на его дом напали, а он даже ничего не мог сделать. Оставалось лишь плыть по течению, чтобы Цзыдянь отпустил их и они повернули назад. Когда же уснул Сию, Цзян Чэн глубоко вздохнул, корчась от собственной слабости и безысходности. Он должен был защищать своего сына. И он сделает это. После того, как спасет мать и свой дом от коварных адептов клана Вэнь.        Цзыдянь никак не отпускал молодых господ, отчего Ваньинь уже отчаялся, снова и снова пытался выпутаться, но молния лишь сильнее обвивалась вокруг тел омег. И если Цзян Чэн только сильнее злился, вновь и вновь чертыхаясь, то Вэй Усянь лишь смотрел на горизонт, в сторону, куда они плыли по медленному течению реки. Пока не увидел лодку. Он прищурился, напряг зрение, а после ахнул, попытавшись вскочить на ноги, но лишь разозлив Цзян Чэна и чуть не упав на него.        — Тише ты! Лодку перевернешь, совсем рехнулся?! — зарычал Цзян Чэн, а Вэй Усянь выдохнул.        — Лодка, там лодка!        Обернувшись через плечо, Цзян Чэн тоже напряг зрение, вглядываясь в горизонт. И правда, плыла джонка, у бортов которой собрались люди, а на носовой палубе стояли две фигуры, женская и мужская. Открыв рот от изумления, Цзян Чэн переглянулся с Вэй Усянем и они, действуя в команде, поднялись на ноги, решив, что лучше уж разбудить Сию сейчас, чем упустить внимание тех, кто мог им помочь. И лишь присмотревшись, они поняли, что это была делегация клана Цзян, что отплывала не так давно в Ланьлин. Принятое решение покричать теперь было принято окончательно.        — Сюда! Мы здесь! Отец! Дядя Цзян! — наперебой закричали омеги, чем явно испугали уснувшего ребенка, отчего тот распахнул свои светлые глазки, сморщив личико и снова заплакав.        — Глава клана Цзян, — один из адептов подошел к Цзян Фэньмяню, поклонившись ему. — Там джонка, внутри молодые господа и, кажется, ваш внук.        — Что? — удивленно произнес мужчина, присмотревшись. Яньли только тихонько ахнула, прикрыв рот рукавом. — Поворачивайте туда, немедленно!        Джонка побольше свернула в сторону лодки, в которой находились молодые господа Цзян и Вэй, стремительно приближаясь к ним, ведь сами молодые господа двигались по течению к ним навстречу. Поравнявшись на воде, адепты перекинули небольшой мостик между джонками и Цзян Фэньмянь ринулся к сыновьям, а Цзян Яньли побежала следом за отцом, присаживаясь на колени рядом с братьями и осматривая их.        — Что произошло? Почему вас держит Цзыдянь? — распахнул глаза мужчина, присев на корточки рядом с наследником клана Цзян, аккуратно коснувшись Цзыдяня пальцами, а тот вдруг ослаб, перестал искриться и медленно перешел в руку Фэньмяня, признав его. Вздрогнув, мужчина хрипло выдохнул.        Яньли наклонилась к корзинке, успокаивая своего племянника, пока Цзян Чэн и Вэй Усянь вскрикнули почти хором:        — Дядя Цзян!        — Отец! Матушка в опасности! На Пристань Лотоса напал клан Вэнь! — слезы вновь стали подкатывать к глазам, но омега пытался держать себя в руках. — Нам нужно срочно вернуться и…!        Не успел омега закончить, как Цзыдянь вновь активировался, сверкнул и обвил собой уже не только молодых господ, а также и Цзян Яньли, стянув их всех троих друг к другу. Взгляд мужчины потяжелел, а Цзян Чэн лишь распахнул глаза, смотря на отца.        — А-Чэн. Пожалуйста, защити своего брата и сестру. Ты — будущее клана Цзян, — произнес Фэньмянь, погладив сына по щеке. — Не возвращайтесь в Пристань Лотоса, отправляйтесь в Мэйшань Юй, ваша бабушка примет вас и защитит. А-Ин, — мужчина улыбнулся. — Будьте вдвоем сильными и никогда не расставайтесь.        — Отец, прошу! Нам нужно спасти маму! Там Вэнь Чжулю! Он убьет ее! Позволь мне сражаться! — закричал Цзян Чэн, взбрыкнув ногами и закричав. — Не оставляй нас! Умоляю!        — А-Чэн, — мужчина легко коснулся губами лба сына в прощальном поцелуе, понимая, что вернуться живым у него не выйдет. Клан Вэнь превосходил по мощности клан Цзян во много раз, а потому шансов уйти живым ему и Юй Цзыюань было слишком недостаточно. — Подумай о Сию. Если ты вернешься — он погибнет. Я спасу твою маму и наш дом, — Фэньмянь улыбнулся, отчего в уголках его глаз появились легкие морщинки. — Ты мой любимый сын. Ты сильный омега, ты станешь прекрасным главой клана, — мужчина отодвинулся от ошарашенного сына, коснувшись губами и лба дочери, прошептав ей, что он любит ее, а после он также легко поцеловал в лоб и Вэй Усяня, по-отечески тепло.        Затем мужчина выпрямился, шагнул на свою джонку, позволяя убрать мостик, пока дети кричали и молили его передумать. Он кивнул адептам, один из которых длинным веслом толкнул лодку с молодыми господами и госпожой. Мэйшань Юй находился прямо по течению и находился не так далеко от Ланьлин Цзинь. Они могли рассказать о том, что случилось, чтобы другие кланы приняли решение наступать на клан Вэнь. Переговоры не дали улучшений, было приятно начать кампанию по свержению «Солнца», в случае того, если Орден Вэнь посмеет напасть на кого-то еще. Теперь он переступил окончательные границы, напав на клан Цзян. Фэньмянь посмотрел на свою ладонь, в которой еще не так давно держал холодный кнут, что признал его хозяином. Стало совестно за все его ошибки в отношении жены. Он должен был искупить хотя бы немного своих грехов и не дать умереть Юй Цзыюань страшной смертью. Вэнь Чжулю, «Сжигающий Ядра», мог слишком жестоко ее изничтожить.        Цзян Чэн еще долго кричал вслед отцу, смотря ему вслед и громко рыдая, как и плакала его сестра, ведь ей даже не довелось попрощаться с матерью, что в день отъезда Яньли даже не пришла на семейную пристань, чтобы проводить ее. Последние слова Юй Цзыюань к Цзян Яньли стали укором в том, что она чистит семена лотосов заместо самосовершенствования. Но так хотелось сказать матери еще раз, что они любят ее. Даже Вэй Усянь, которого госпожа Юй била и не любила, хотел спасти ее, хотел спасти свой дом, в котором его с теплотой приняли и спасли от голодной смерти, дали образование и полюбили за то, что он просто был. Только ближе к закату солнца лодка причалила к землям Мэйшань Юй, а Цзыдянь отпустил детей клана Цзян. Ваньинь сразу же вскочил на ноги, помогая подняться сестре, подлетел к корзинке с его сыном, что вновь не спал и плакал весь оставшийся путь до Мэйшаня, прижав его к себе, целуя в макушку. Он с мольбой посмотрел на сестру.        — Цзецзе, прошу, отправляйся к бабушке, возьми с собой Сию! Мы с Вэй Усянем отправимся на помощь родителям!        — Это опасно! — попыталась возразить девушка, прижав ладони к груди. — Вдруг вы пострадаете?!        — Мы не станем лезть на рожон, мы лишь попытаемся спасти родителей! Я хочу убедиться, что они хотя бы живы!        Яньли поколебалась секунду, а после аккуратно приняла в руки племянника, прижав его к себе, покачивая в своих руках.        — Я буду молить Небеса о том, чтобы вы были в порядке. Прошу, только… только пришлите весточку, если вдруг задержитесь, чтобы я… чтобы я не хоронила вас вместе с родителями, — девушка тихо всхлипнула, опустив голову.        Вэй Усянь и Цзян Чэн обняли молодую госпожу, прижавшись к ней, а Цзян Чэн также обнимал и своего малыша, с которым снова расставался. Но теперь Сию был в безопасности, его защитит клан Мэйшань Юй, когда Яньли расскажет, чей это ребенок. А когда все кончится — Цзян Чэн вернется за своим ребенком.        — Присмотри за ним, пока нас не будет, — шепнул Цзян Чэн.        Девушка лишь кивнула, а омеги вновь сели в джонку, взяли весла, оттолкнулись от берега и как можно скорее отправились к Пристани Лотоса. Это было слишком рискованно. У них не было мечей, был лишь Цзыдянь, доставшийся Цзян Чэну от матери, но он даже не умел им пользоваться. Оставалось надеяться лишь на то, что Ваньинь сможет воспользоваться им, чтобы убить эту чертову девку Ван Линцзяо. А следом за ней и Вэнь Чао. Яньли смотрела вслед уплывающим братьям, поджимая губы и покачивая плачущего Сию на руках. До резиденции Мэйшань Юй идти было всего ничего. Она лишь надеялась, что бабушка выслушает ее и отправит письмо в клан Не и Цзинь. Развернувшись на месте, девушка пошла вверх в небольшую горку, не забыв положить Сию в корзинку для более удобного его перемещения.        Омеги прибыли к Пристани Лотоса, когда темень ночи опустилась на Поднебесную. Они бросили лодку в густых зарослях папоротника, а сами шли вдоль реки, выходя к озеру клана Цзян, у которого стояла Пристань Лотоса. Звуков битвы не слышалось и омеги было даже подумали, что все обошлось, но чем ближе они подходили к резиденции, тем отчетливее слышались голоса клана Вэнь. Цзян Чэн на миг остановился, замер, прислушиваясь, а после, вместе с Вэй Усянем, взобрался по лозе на крышу, выглядывая из-за нее. Она выходила на главный двор, в котором происходила битва, и лучше бы Цзян Чэн не видел того, что там было. К горлу подкатил ком тошноты и даже Вэй Усянь побледнел. Тела их адептов, которые сражались за Пристань Лотоса, лежали друг на друге, в хаотичном порядке, уже начинал появляться трупный запах и как бы не слетелись мухи к месту побоища. Постройки были сожжены и даже на крыше, где находились молодые господа, была копоть, что оставалась на одеждах, на руках, а запах гари въедался в ноздри. Молодые господа рыскали по двору глазами, пока не заметили два лежащих тела в самой середине. Госпожа Юй и глава клана Цзян лежали рядом друг с другом, напоследок взявшись за руки, как самые настоящие супруги. Возможно, отец Цзян Чэна чувствовал любовь к своей супруге, осознав ее лишь в последние минуты своей жизни. Вэй Усянь и Цзян Ваньинь пригнулись, когда на главный двор вышли трое, Вэнь Чао, Ван Линцзяо и Вэнь Чжулю.        — Так и нужно этой мерзавке, — злобно сплюнула Ван Линцзяо рядом с телом госпожи Юй, что лежала в собственной крови, но была все также прекрасна. Даже ее лицо не изменило своего цвета, все такое же, нежного молочного цвета, с губами, что были подведены темной помадой. Лишь глаза ее теперь были закрыты навсегда. Ван Линцзяо замахнулась ногой, намереваясь пнуть и осквернить тело бывшей хозяйки Пристани Лотоса, но перед ней встал Вэнь Чжулю, не позволив ей этого сделать.        — Даже с выжженным Золотым Ядром, она все еще была так горда, — ухмыльнулся Вэнь Чао, присев на корточки рядом с телами. — А этот глава клана Цзян. Заявился сюда, думал, что сможет что-то сделать. Слабак. Никчемный глава слабого клана, — он хмыкнул, посмотрев на любовницу. — Теперь мы устроим здесь надзирательный пункт, — ухмыльнулся альфа, притянув к себе девушку.        — Похоронить тела? — подал голос Вэнь Чжулю, а Вэнь Чао лишь ухмыльнулся.        — Скормить собакам. А Вэй Усяня и Цзян Ваньиня найти. Вэй Усяня привести ко мне живым, у меня для него есть прекрасная и мучительная смерть, — безумно посмеявшись, второй молодой господин Вэнь вновь брезгливо посмотрел на трупы. — Даже без Золотого Ядра пытались драться. Никчемные животные.        Цзян Чэн больше не мог это слушать. Он бесшумно, насколько мог, спрыгнул с крыши и помчался прочь. Прочь от родного дома, от убитых родителей, от клана Вэнь, что разрушил все, просто вмиг. Вэй Ин кинулся вслед за ним, сквозь высокие заросли осоки, что раскинулись вдали от Ляньхуа и Пристани Лотоса. Младший омега бежал, не разбирая дороги, намочив ноги во влажной почве, но слезы застилали его глаза, он ничего не видел перед собой, лишь тела его родителей все еще были в мыслях. Он не смог ничего сделать, не смог их спасти, а они умерли такой страшной смертью! Их лишили Золотого Ядра, выжгли их и бесчеловечно убили! Цзян Чэн готов был выть от бессилия и разрывающей душу боли. Вэй Усянь нагнал его, дернув за руку, отчего они повалились на траву, а Цзян Чэн громко взвыл, закрыв лицо ладонями и едва не царапая его ногтями, чтобы дать хоть малейший выход бушевавшей внутри стихии. Он думал о родителях, думал о том, что в одну ночь он потерял все, что имел. Родителей, клан, дом! Вэй Ин, тоже плачущий, сидел рядом, смотря за истерикой молодого господина Цзян. Главы клана Цзян. Ваньинь не мог смириться с мыслью, что родителей больше нет. Такого просто не могло произойти! Это был страшный сон. Он закричал, вскочив и задрав рукав своих ханьфу. Руки его задрожали от сильной боли в районе запястья, а вдоль позвоночника пронеслась боль, точно выстрел из лука, ударив в голову. Лань Хуань! Его возлюбленный! Что-то произошло с ним! Мысли проносились молниеносным вихрем в голове, а Цзян Чэн сжимал здоровой рукой неимоверно сильно болящее запястье с меткой и с каждым разом его зрачки сужались от ужаса все больше. Лучше бы Цзян Чэн увидел поблекшую метку, нежели то, как она расползается черным и неясным пятном…

Продолжение следует...