Всего лишь омега?

       Время утекало непозволительно быстро, словно песок сквозь пальцы, оно делало лишь хуже для потерянных душ. Раны физические были залечены, но не душевные. Лишь боль поутихла, стало слегка легче. Кампания, получившая название «Аннигиляция Солнца», началась ровно три месяца назад. Ровно три месяца назад была сожжена и Пристань Лотоса, а Цзян Ваньинь потерял родителей, дом и свой Орден, половина которого была истреблена кланом Вэнь. Цзян Чэн принял решение участвовать в кампании по свержению клана Вэнь, чтобы отомстить и положить конец кровавому пути тирании Вэнь Жоханя, а также ему была необходима помощь более могущественных кланов, что могли помочь ему восстановить Орден Юньмэн Цзян из пепла. Все это время, что шла кровавая война с кланом Вэнь, Цзян Ваньинь без устали искал своего старшего брата, который не подавал никаких признаков того, где он может находиться. Молодой омега переживал, что больше никогда не найдет брата и что тот стал жертвой Вэнь Чао. Поэтому, вскоре он и Лань Ванцзи, с которым Цзян Ваньинь искал Вэй Усяня, ведь вдвоем было сподручнее, решили, что нужно искать Вэнь Чао. И к тому же, очень много надзирательных пунктов, которые они обошли, оказались затоплены чужой кровью. Кто-то тоже шел по следу Вэнь Чао, а значит, его нужно было определить, пока этот урод не умер страшной смертью, чтобы он рассказал, где найти шисюна Цзян Ваньиня.        Начало войны было очень жестоким. Не Минцзюэ, собрав своих адептов, первым напал на клан Вэнь, не став ждать момента, когда клан Вэнь станет подчинять себе и Ланьлин, и Цинхэ. Он атаковал один из надзирательных пунктов в Илине, а затем и в Хэцзяне, убив всех адептов клана Вэнь, что находились там. Бойня шла почти три дня, никто не хотел уступать, все шли лишь за победой. И в конце-концов Не Минцзюэ одержал победу, что дала преимущество сплоченным Орденам. Хэцзянь стал одним из военных лагерей, что раскинулись по всей Поднебесной и был границей между альянсом великих кланов и кланом Вэнь. Вэнь Жохань писал письмо лично, говоря в нем, что убьет Не Минцзюэ через линчи, а потом раскидает все его тело по Поднебесной за попытку «выстрелить в солнце». Чифэн-цзунь не боялся этого, он хотел идти вперед, а потому освобождал остальную часть Поднебесной от гнета псов Вэнь. Цзян Чэн же не бывал в Хэцзяне, лишь слышал то, что происходило там, от Лань Ванцзи, которому присылал письма советник Не Минцзюэ. На плечи молодого омеги упало слишком много. Брата он не мог найти ужасно долго, а также он очень давно не видел сына. В Мэйшань Юй Цзян Ваньинь последний раз бывал прямо перед Аннигиляцией Солнца, когда отправился писать письма всем кланам и Орденам, находящимся в Юньмэне, пока что обозначив Мэйшань Юй как главный военный лагерь в провинции. Он сам лично отправился освобождать свой дом от захватчиков, по всему Юньмэну он воевал достаточно долго, попутно ища брата по всей оставшейся Поднебесной. И как же порой болело сердце от того, что из-за войны он не может увидеть лик своего сына, что за три месяца, казалось, уже достаточно повзрослел. Сию было уже пять месяцев от рождения, его третья луна уже давно прошла, а он даже не смог устроить своему сыну праздник. Не слишком было мирное время для этого. Цзян Чэн лишь надеялся, что Мэйшань Юй будет в порядке и его сын будет в безопасности. Как и надеялся, что Сию не забудет за столь долгое отсутствие своего любимого папу.        А потом, в один день, Лань Ванцзи сообщил о том, что вернулся Лань Сичень. Сердце Цзян Чэна сделало кульбит, забилось так быстро, что щеки стали пунцовыми, а глаза покрылись влажной пеленой. Лань Сичень тоже собирался участвовать в Аннигиляции Солнца и выглядел он прекрасно. Удивительно для человека, который был в бегах. Ваньинь желал сразу же ринуться в Хэцзянь, куда и отправился Лань Сичень, чтобы помогать Не Минцзюэ, поговорить с ним с глазу на глаз, все поскорее решить, но он не мог. Первоначальной целью было найти Вэй Усяня, освободить Пристань Лотоса от Вэнь Чао и поскорее завершить Аннигиляцию Солнца. После возвращения Лань Сиченя, который помогал в Аннигиляции Солнца, случилась жестокая и кровавая бойня в Хэцзяне, куда прибыл первый молодой господин Вэнь со своей собственной армией, которых было гораздо больше, чем заклинателей в Хэцзяне. Вэнь Сюй, присланный отцом, как опытный командующий армией, вел за собой адептов клана Вэнь, битва была долгой, ведь вначале в битву вступали лишь адепты кланов альянса и клана Вэнь. Но потом в битве схлестнулись Не Минцзюэ и Вэнь Сюй. Писали в письме, что Альфы были, словно животные, настолько их глаза горели от ярости битвы. Они дрались не на жизнь, а на смерть. Неясно было, кто именно победит. Сын Вэнь Жоханя и Лань Цижэня, прекрасный и подающий надежды Альфа, или же сильный и яростный Чифэн-цзунь. Но вот, последние рывки, Вэнь Сюй, казалось, вот-вот победит, отчего все на поле боя даже замерли, но сабля Не Минцзюэ блестит в свете заходящего солнца и окрашивает лезвие в багряный цвет крови. Голова Вэнь Сюя покатилась по грязной, залитой кровью земле, остановилась и на всех смотрели уже безжизненные цитриновые глаза первого молодого господина Вэнь. Лань Сиченю тогда стало дурно. Он слышал слухи о том, что у него есть кузен в клане Вэнь, но он никогда даже не думал о том, что он станет свидетелем его смерти. Но на войне нет правых и виноватых, есть лишь победители и проигравшие, а поэтому, вышедший победителем из сложной битвы, Не Минцзюэ лишь вытер саблю о собственные одежды, а после приказал расчленить труп и отправить Вэнь Жоханю. Он говорил о смерть через линчи и это была кара для главы клана Вэнь, в назидание войскам Цишань Вэнь. Его любимый ребенок, что был умерщвлен подобным образом, был красной тряпкой для быка. Начиналось настоящее противостояние. Остатки адептов, что прибыли с Вэнь Сюем, сдались в плен, но также были убиты, за их злодеяния и грехи. Военный суд был суров и в полевых условиях не щадил никого. Безумие постепенно обуревало всеми, контролируя разум заклинателей, что боролись за правое дело. Безумие же Вэнь Жоханя всегда было с ним. Что до Лань Цижэня, то шпионы, притворяющиеся слугами, сообщили о том, что учитель Лань был не в себе после вести о смерти его ребенка. Вэнь Жохань, также убитый горем, больной манипулятор, лично показал голову его сына Лань Цижэню, крича: «На чьей ты стороне?!». Лань Цижэнь ничего не мог ответить. Лишь касался руками живота, в котором цвела новая жизнь. Убьет ли Не Минцзюэ и ее?        Раздумывая обо всем это, Цзян Чэн мотнул головой, слегка ускорившись. Он стоял на мече, прекрасно балансируя и отправляясь к Пристани Лотоса, в которой обосновался в последнее время Вэнь Чао. Цзян Чэн не бывал дома уже три месяца, услышал о том, что войска клана Вэнь вошли в Ляньхуа, а поэтому понял, что они в Пристани Лотоса. Сразу же сообщил Лань Ванцзи и они вместе, с их адептами, отправились туда, чтобы выудить информацию из этой свиньи, как мысленно окрестил Цзян Чэн второго молодого господина Вэнь. Уже была темная ночь, на дворе стояло начало февраля, но в Юньмэне как всегда было всего лишь прохладно, тогда как на севере Поднебесной была настоящая зима. Цзян Чэн поглубже вдохнул прохладный ночной воздух, напрягся всем телом и спикировал вниз, а следом за ним отправился Лань Ванцзи. В своих неизменных кипенно-белых ханьфу, напоминающих траурные, с вышитыми на плечах голубыми облаками, Альфа, что уже расцвел, был похож на небожителя. У Лань Ванцзи в странствиях, в поисках Вэй Усяня, случился первый гон. Его запах, приятный сандала и морозной свежести, был теперь хорошо слышен и сам Альфа резко вытянулся в росте, став выше самого Цзян Чэна едва ли не на полголовы. У него отросли и без того длинные волосы, а глаза стали уже. Ушла детская округлость с лица, а на место нежных щек пришли впалые скулы, хорошо очерченная линия челюсти и второй молодой господин Лань стал еще более походить на нефритовую статую. И всякий раз, стоило посмотреть на Лань Ванцзи, как Цзян Чэн видел в нем своего возлюбленного, ведь с возрастом Лань Ванцзи стал очень похож на своего старшего брата. Поэтому, чтобы не бередить и без того саднящие раны, Ваньинь старался и вовсе не смотреть на члена клана Лань. Опустившись вниз, омега и Альфа огляделись. За воротами Пристани Лотоса было тихо. Они не решались входить внутрь, а потому пока что ожидали каких-либо звуков или действий. Не было на посту охраны никого из адептов клана Вэнь и это было ужасно странно. Цзян Чэн, нахмурившись, сделал решительный шаг к воротам. За эти три месяца он стал жестче, нервознее и нетерпеливее. Его словно водили за нос, не давали приблизиться к брату ни на шаг, а Вэнь Чао постоянно скрывался от него и его правосудия. Омегу это уже начинало раздражать. Сорвав с ворот талисман, нарисованный кровью, Цзян Чэн нахмурился, рассматривая прямоугольный листок бумаги. Иероглифы, отгоняющие нечисть, были слегка спутаны. Если Вэнь Чао попытался отгородиться от нежити в Пристани Лотоса, то он с треском провалился, ведь талисман был полностью спутан и был абсолютно бесполезен. Сжигая в руках с помощью магии огня талисман в руке, Цзян Ваньинь, переглянувшись с Лань Ванцзи, толкнул ворота двумя руками, а остальные уже выставили мечи наизготовку. Но то, что происходило во внутреннем дворе Пристани Лотоса повергло заклинателей в шок. Тела адептов клана Вэнь валялись в разных местах двора, что был заляпан черной кровью. На лицах их застыл немой ужас, точно перед смертью они увидели нечто ужасное. Некоторые из заклинателей клана Вэнь даже поседели от страха за свою жизнь. Что же могло их так напугать, что они, умирая, все равно пытались спасаться бегством, если судить по людям, что в неестественных позах, с вывернутыми позвоночниками, валялись у стен резиденции. Напрягла и тишина. Цзян Чэн нахмурился, напряг слух, насколько можно, но здесь не было никого, кроме них и этих трупов. Делегация из адептов клана Лань и Цзян двинулась по двору к главному залу, двери которого также были открыты и заляпаны чужой кровью. Тот, кто убил этих адептов — не славился нравственностью и был чрезвычайно жесток. Но пока таинственный незнакомец был на стороне Цзян Чэна и Лань Ванцзи — они не имели ничего против. Остановившись у одного из трупов, Цзян Чэн присел на корточки рядом с ним, протянув руку к лицу адепта, приподнимая его веки. Глаза его были абсолютно белыми, а вдоль шеи струились черные вены, переходя на лицо и лоб. Нахмурившись, Ваньинь оторвал руку от тела, брезгливо встряхнув руку. Встав на ноги, он взглянул на лежащего на земле мужчины сверху-вниз, борясь с желанием плюнуть в сторону трупа. Переведя взгляд туда, где были его адепты, он направился к ним, а его поспешили проинформировать:        — Глава клана Цзян, — начал один из адептов клана Лань. — Мы осмотрели всю Пристань Лотоса, здесь все мертвы. Во внутренних покоях обнаружился труп Ван Линцзяо, она была удушена, потому что… — мужчина замялся, не зная, стоит ли рассказывать подобные вещи омеге.        — Потому что съела собственную туфлю. Мы не знаем, почему она сделала это, но ее ногти были содраны с пальцев, а в горле была туфля. Она вся посинела, боюсь, что она лежит здесь уже почти сутки, — произнес один из адептов самого Цзян Чэна, поклонившись своему главе.        Адепты клана Юй и Цзян, которых собрал под свое командование своенравный омега, знали, что не стоит что-либо скрывать от своего главы. Цзян Чэн был тверд характером, он чтил дисциплину и ненавидел, когда кто-то указывал ему на то, что он по вторичному полу является слабее. Для него это было сродни оскорблению, что он не в состоянии вести целый клан, а потому недоброжелателям Ваньинь сумел заткнуть рты. Ведь в самом начале его пути, как главы клана, в клане Юй, когда Цзян Чэн пригласил туда глав других кланов, что были в подчинении Ордена Юньмэн Цзян, чтобы обсудить предстоящую Аннигиляцию Солнца, внезапно разгорелась дискуссия, сможет ли омега повести за собой столько народу. В тот день Цзян Чэн сидел за низким столиком, выслушивая от старых или взрослых альф претензии к тому, почему же омега занял пост главы такого могущественного Ордена. Первый в истории омега, который занял столь высокую должность, да и к тому же, такой молодой, что он мог дать клану, какое будущее? Споры становились все жарче и жарче, пока Цзян Чэн не вскипел окончательно. Мысли полностью заволокло туманом, он поднялся из-за стола, а по всей комнате пронеслась фиолетовая молния, ложась в изящную омежью ладонь. Тогда омега впервые активировал Цзыдянь. Кнут приятно лег в его руку, опустился искрящейся плетью к ногам и выглядел он устрашающе. Ваньинь осмотрел всех вассалов, что разом замолкли, сказав лишь единственное: «Я думаю, все поняли, почему именно Я стал главой клана Цзян? Я никому не позволю оскорблять меня тем, что по вторичному полу я не такой, как вы. Если же кто-то желает поспорить со мной, то я жду от вас приглашения на дуэль. На этом все». Никто так и не решился тогда драться с молодым главой клана Цзян, уж слишком внушительно он выглядел, с наигранно спокойным лицом, но с горящими от ярости глазами и сверкающим молниями кнутом.        — Вэнь Чао нигде нет, — подойдя к Лань Ванцзи и Цзян Ваньиню, поклонился один из адептов клана Лань.        — Обыскать Пристань Лотоса еще раз, — холодно приказал Лань Ванцзи, осмотревшись, затем вновь взглянув на талисманы, что были развешены на всех дверях. Взяв один в руку, Альфа осмотрел его, взглянув на Цзян Ваньиня. — Неправильные иероглифы, — не спрашивая, утверждая.        — Да. Очень странно, что адепты клана Вэнь не знают как рисовать талисман, отгоняющий нечисть, — фыркнул Цзян Чэн. — Этот знак должен был отгонять нечисть на протяжении пяти ли, но они промахнулись в написании иероглифов.        — Такой же талисман был на главных воротах. И на трупах. Они идентичны.        — И что же вы хотите этим сказать, второй молодой господин Лань? — нахмурился омега, смотря на собеседника. Вся эта ситуация начинала его раздражать. Они упустили Вэнь Чао. Снова.        — Этот талисман нарисован одним человеком. Иероглифы скопированы с точностью, лишь некоторые исправления есть. Вряд ли клан Вэнь напутал бы иероглифы во всех талисманах, шанс мал. Да и почерк один и тот же.        Присмотревшись к талисману, Цзян Чэн прищурился, нахмурив тонкие брови. Он взглянул на Лань Ванцзи, а затем и на талисман, висящий на двери. И правда. Иероглифы точь в точь, почерк ровный, слегка резковатый, но заклинание точное. Могло ли это быть ловушкой для клана Вэнь? Талисманы, отгоняющие нечисть, могли специально испортить и сделать так, чтобы их действие было направлено на то, чтобы наоборот, привлечь духов или какую-либо другую нечисть. Омега нахмурился сильнее, отчего меж бровей залегла глубокая складка. Талисманы были везде. А те трупы с почерневшими венами и белыми глазами совсем не внушали никакого доверия. Тех убили не навки или кто-то еще из нежити. Это был тот таинственный незнакомец, по следам которого шли Лань Ванцзи и Цзян Ваньинь. Тот выслеживал Вэнь Чао и вот, он до него добрался, но тела здесь не было, а значит, Вэнь Чао мог просто скрыться. Не было и Вэнь Чжулю, его верного телохранителя. Ситуация становилось с каждым разом все запутаннее. Вздохнув, молодой глава оглядел свой дом, затем переводя взгляд на своих адептов:        — Не важно, что здесь случилось. Я отправлюсь дальше с Лань Ванцзи и его адептами. Наймите рабочих, пусть вынесут трупы, их и талисманы сожгите, если вдруг прибудут остатки Вэней, что остались в Ляньхуа — убить, — безжалостно произнес Цзян Чэн, нахмурившись. — Дальше пусть рабочие приступают к восстановлению Пристани Лотоса, оплата будет после всех выполненных работ, я всегда держу свое слово.        — Но, глава! А вдруг с вами что-то произойдет? — один из адептов, крепкий бета, поклонился. — Неужели с вами никто не отправится?        — Я сам управлюсь, — бросил омега, вынимая свой меч из ножен, вставая на него и кивая Лань Ванцзи. Нужно было идти по следу таинственного незнакомца, пока он был еще свеж.        Отвергать предложение главы клана Цзян Лань Ванцзи не стал, тоже встал на меч, отправляясь в путь. Адепты клана Цзян остались внизу, смотря вслед улетевшему главе Ордена, раздумывая, отправиться за ним, чтобы не допустить того, чтобы омега попал в опасную ситуацию, или же остаться здесь и исполнить приказ. Решив не встречаться с гневом Цзян Ваньиня, адепты принялись за работу. Для начала вынести тела и сжечь темные талисманы.        Цзян Чэн же мучился мыслями о том, кто же тот таинственный заклинатель, пользующийся столь темными заклинаниями, чтобы убивать людей. Он шел по темному пути, это было ясно, как день, но кто он был таким — было непонятно. Вот уже некоторое время они то и дело натыкались на разбитые надзирательные пункты клана Вэнь, а теперь вот и добрались до Пристани Лотоса. Омега расслабился, но мысли продолжали посещать его голову и в конце-концов Цзян Чэн решил, что ему стоит отдаться потоку в данной ситуации.        В конце-концов, ранним утром они с Лань Ванцзи вновь напали на след человека, идущего по темному пути. Те же вывернутые тела, умершие в страшных муках, с побелевшими веками и поседевшими волосами. Это был небольшой привал, который, как видно, устраивал Вэнь Чао, если судить о том, что здесь был его именной меч. Нахмурившись, Цзян Чэн присел рядом с мечом, пока он и адепты осматривали ночлег на наличие следов того, куда же дальше мог отправиться второй молодой господин Вэнь. Нехорошо. Он бросил меч и сбежал, Вэнь Чжулю среди убитых адептов тоже не было. Неизвестно было, сколько еще при них осталось адептов и как далеко они могли уйти. Лань Ванцзи нашел зацепку, в каком направлении могли направиться люди, а потому им не оставалось ничего, кроме как последовать дальше, имея лишь призрачную надежду на то, чтобы найти Вэй Ина.        Поздней ночью того же дня, когда они успели немного отдохнуть и устроить привал, Цзян Чэн и Лань Чжань услышали душераздирающий крик. Он был не похож на человеческий, скорее как крик раненного зверя, которого загнали в угол и медленно убивали. Омега сразу же собрался, а Лань Ванцзи повторил его действия. Они повязали на поясе мечи, которые сняли перед ночлегом, оставили адептов охранять лагерь, взяли с собой сигнальные талисманы и, как можно скорее, отправились на звук. Путь был недолгий, несколько чжан и они прибыли на место. Это была старая почтовая станция, в которой на втором этаже горел свет свечи. Цзян Ваньинь и Лань Ванцзи переглянулись, не сговариваясь бесшумно запрыгнули на крышу почтовой станции, замечая то, что крыша уже была достаточно старой, чтобы иметь в себе пробоины и дыры, в одну из которых было прекрасно видно трясущегося человека в черном балахоне и Вэнь Чжулю, что подавал воду и доставал что-то из мешочка-цянькунь. Ваньинь напрягся, сглотнул ком в горле и напряг зрение, насколько позволяла темнота и небольшая дыра, позволяющая разглядеть то, что было внутри. Человек в накидке снял со своей головы капюшон трясущимися руками и омега едва сдержал вздох, полный отвращения. Ваньинь прикрыл рот ладонью, сморщил нос и уставился на обезображенного Вэнь Чао. Кожа с его тела слезала почти пластами, будучи огромными язвами, что гноились и явно в некоторые из них уже попала инфекция. От его волос остались только редкие проплешины, а от носа не осталось практически ничего. Он весь дрожал, дергался и когда потух единственный источник света, Вэнь чао истерично заголосил, закрывая лицо руками и роняя пиалу с водой, которую успел взять в руки. Глава клана Цзян нахмурился, наклонился чуть ближе, чтобы услышать то, о чем они будут говорить.        — Он идет! Вэнь Чжулю, он идет! — закричал второй молодой господин Вэнь.        Лань Ванцзи и Цзян Чэн напряглись, навострили уши и внимательно уставились в дыру в крыше, наблюдая за тем, как трясется Вэнь Чао, а Вэнь Чжулю достает свой меч. Они наконец-то увидят таинственного заклинателя, что так помогал им выискивать Вэнь Чао, пусть и сам не догадываясь об этом. Заскрипели половицы лестницы, ведущий с первого на второй этаж. Цзян Ваньинь сглотнул, сжимая руки в кулаки, а Цзыдянь, чувствуя настроение хозяина, слегка заискрил. Омега словил взгляд Лань Ванцзи, который лишь слегка мотнул головой, а глава клана постарался успокоиться, внимательно следя за разворачивающейся сценой. Из-за неудачного угла обзора, двум молодым заклинателям было прекрасно видно Вэнь Чао и вставшего на ноги Вэнь Чжулю, готового обороняться, но было совершенно не видно лица заклинателя, что остановился напротив заклинателей клана Вэнь. Вэнь Чао задрожал, заскулил и, прикрывшись руками, отполз в самый дальний угол комнаты. Человек, что так пугал этого трусливого пса, ухмыльнулся и с губ его сорвался смешок. Цзян Чэн заскользил взглядом по одеждам темного заклинателя, отмечая, что они были похожи на одежду бродяги, нежели на одежду заклинателя из какого-либо клана. Он покручивал в руках флейту, не спешив на ней играть, словно наслаждаясь собственной величавостью и тем, какой эффект он производит на Вэнь Чао. Но терпению его пришел конец, когда Вэнь Чжулю занес правую ладонь, концентрируя духовные силы, готовый лишить Золотого Ядра своего оппонента, как тот начал играть. Заклинатель поднес флейту к губам, играя дьявольскую, резкую и очень тяжелую мелодию. Лань Ванцзи, имеющий очень тонкий музыкальный слух, несвойственно ему распахнул глаза, поставил на дыру щит из магической энергии, чтобы скверна не коснулась их. Почтовая станция задрожала, из темноты загорелись два кроваво-красных глаза, а потом нечто из темноты выпрыгнуло прямо на Вэнь Чжулю, которого осветил свет луны, льющийся в окно. Играющий на флейте человек сделал шаг вперед, выходя из темноты комнаты на обзор для молодых господ и Цзян Чэн громко выдохнул, распахнув глаза. Вэй Усянь! Это был Вэй Усянь! Он не мог поверить глазам, его шисюн был жив и именно он был тем, кто так отчаянно охотился за Вэнь Чао из желания уничтожить его, убить, отомстить. Нечто, что было молодой девушкой, имело белый, почти серый цвет кожи, спутанные темные волосы, грязные от земли или крови, было неясно. Не было похоже, что этот человек, нападающий на Вэнь Чжулю, ведомый игрой на флейте, был жив. Цзян Чэн поморщился, замечая, как что-то второе, маленькое, кинулось к Вэнь Чао, а тот заверещал громче. Вэнь Чжулю, обгибая девушку с длинными ногтями, точно острые лезвия, кинулся к Вэй Усяню и Цзян Чэн не выдержал. Молодой глава клана Цзян взмахнул появившимся Цзыдянем, разламывая крышу и приземляясь точно перед Вэнь Чжулю, обхватывая шею мужчины кнутом. Действовать нужно было быстро, в целях защиты, а потому Цзян Ваньинь принял решение о безжалостном убийстве Сжигающего Ядра, отчего тот упал на пол безжизненным телом, ведь Цзян Чэн попросту свернул ему Цзыдянем шею. Рядом приземлился Лань Ванцзи, смотря на Вэй Усяня, что медленно опустил флету, прекратив играть, а две нечисти сели напротив Вэнь Чао, наблюдая за ним и… сторожа? Цзян Чэн обернулся, взглянув на Вэй Усяня, который выглядел… иначе. Его лицо посерело, стало бесстрастным, точно бы он думал, что он повелитель всей Поднебесной и никто не посмеет коснуться его. Его волосы, привычно заплетенные в хвост раньше, теперь были распущены, касаясь его ровной спины, а лишь передние пряди были подвязаны небольшим куском красной ленты. Глаза Вэй Усяня утратили всякий блеск и стали похожи на глаза мертвеца, смотря холодными осколками зеркал, в которых Цзян Ваньинь видел свое отражение. Он был одет в одежду бродячего заклинателя, что была скорее похожа на одежду бездомного крестьянина, нежели благородного адепта клана Цзян. Что же с ним приключилось? Цзян Ваньинь не знал ответа на этот вопрос. Он лишь видел своего брата, живого и невредимого, а потому, не сдерживаясь, кинулся к нему, крепко обнимая омегу и прижимая его к себе. Вэй Усянь искоса взглянул на Цзян Ваньиня, что оказался здесь с Лань Ванцзи так невовремя, но он поднял слабые иссохшие руки, касаясь ими талии шиди и также крепко обнимая его. Сердце Цзян Чэна забилось чаще, а на глазах выступили слезы, но ни одна так и не скатилась по нежной щеке. Его брат был здесь, сейчас вместе с ним, он нашел его и теперь все снова станет как прежде. Знал бы Вэй Усянь, что творится в мире, знал бы, как Цзян Яньли соскучилась по нему и как выбился из сил его искать сам Цзян Чэн. Младший омега отстранился от своего шисюна, рассматривая его и легко улыбаясь.        — Ты жив. Поверить не могу, что ты заставил так меня переживать! — Цзян Ваньинь ударил брата по плечу, а тот тихо айкнул, потерев его и улыбнувшись.        — Как видишь, я жив и здоров. Я выслеживал эту псину от самого Илина, — глаза Вэй Ина блеснули яростным огнем, а сам он обратил внимание на Вэнь Чао. — А что до его верной шавки, — Вэй Усянь перевел бесстрастный взгляд на умершего Вэнь Чжулю. — Что ж, к лучшему, что его убил ты.        — Вэй Ин! — подал голос Лань Ванцзи, а Вэй Усянь обернулся к целомудренному заклинателю, смотря на него без особого интереса. — Ты используешь темный путь! Это навредит твоей душе!        — Что есть дело до моей души постороннему человеку? — парировал Вэй Ин, смотря на Лань Чжаня, что сглотнул, отчего кадык его дернулся вверх-вниз. — Что теперь? Возьмешь меня под стражу и отправишь судить? Не суйся не в свое дело, Лань Ванцзи.        — Вэй Усянь! — вспылил Лань Ванцзи, кинувшись к омеге, но Цзян Чэн вырос перед ним непроходимой стеной, нахмурившись.        — Второй молодой господин Лань, теперь это наше дело. Наша семейная месть, — младший омега смотрел прямо в глаза Лань Ванцзи, что смотрел так беспомощно, обеспокоено, что Цзян Чэн не позавидовал ему, но он учитывал и желание Вэй Усяня. Тот не желал разговаривать с Альфой. — Отправляйтесь в Хэцзянь. Мы прибудем туда, когда закончим со всем здесь.        Лань Ванцзи молча развернулся, отправившись прочь из этого здания, лишь напоследок обернулся, взглянув на двух омег, что уже обернулись к сжавшемуся в углу Вэнь Чао. На лицах их заиграли безумные улыбки, а глаза пылали огнем мести и ярости. Глубоко вздохнув, Альфа отвернулся, выходя из здания почтовой станции и уже на улице слыша оглушающий вопль Вэнь Чао.        После свершенной мести Цзян Чэн ощущал себя прекрасно. Он, как и пообещал, прибыл в Хэцзянь вместе с Вэй Усянем, чувствуя себя гораздо увереннее, не смотря на то, что ему предстояла встреча с его соулмейтом. Вэй Усянь, в силу того, что не имел меча, передвигался по воздуху вместе с Цзян Чэном, что любезно согласился помочь брату добраться до военного лагеря. После случившегося в Юньмэне, на почтовой станции, омеги сразу же написали письмо в Мэйшань Юй. Цзян Чэн сообщил об отбитой у врага Пристани Лотоса, о смерти Вэнь Чао и возвращении Вэй Усяня. В письме он сообщил, что отправляется на фронт к другим главам кланов и вернется домой лишь с победой, что достанется нелегко, но точно достанется. Цзян Чэн, на одном из привалов, что они устроили к Хэцзяню, переоделся в более просторные и удобные одежды, в которых можно было бы драться без особых усилий. Теперь его ханьфу едва доставало середины голени, а не щиколотки, как раньше. На ткани был разрез от подола ханьфу до его бедер, заканчиваясь там, где пояс обхватывал узкую талию. На руках искрили в свете солнца серебряные наручи, скрывающие его почерневшую метку и скрывающие половину тыльной стороны ладоней. Волосы же Ваньинь собрал в привычный пучок, что не мешался в бою. Гуань и заколки молодой омега не надевал, ведь на войне они бы только мешались. Вэй Усянь же не стал переодеваться, оставшись в своих одеждах, в которых преследовал Вэнь Чао. И если сначала Цзян Чэн попытался возразить, ведь что бы подумали о нем другие адепты и главы Орденов, в итоге смирился и позволил брату идти в том, в чем его душе угодно. Главное, чтобы в бою он не подставлялся из-за этого. Рядом с Вэй Усянем младший омега чувствовал себя непобедимо и готов был поговорить с Лань Сиченем. Последняя битва была близка, ведь двое сыновей Вэнь Жоханя были убиты, войска Ордена Вэнь все дальше отступали в Цишань Вэнь и до Безночного Города оставалось подать рукой. Хэцзянь был не так далеко от него, но тем не менее оставался военным лагерем, куда отвозили раненных с поля боя, чтобы их лечили. Оставался последний бастион, пан или пропал, так говорил Не Минцзюэ. У альянса кланов были планы расставления войск Вэнь Жоханя, а шпионы доносили все, что было известно из внутренних покоев дворца. Вэнь Жохань все еще был силен и слишком спокоен, не смотря на то, что его наследие мертво. Возможно, он думал о том, что раз Лань Цижэнь вынашивает его ребенка, то еще не все потеряно. А, возможно, просто не показывал свои эмоции, чтобы не мотивировать противоборствующую армию продолжать свое дело. Лучше пусть думают, что клан Вэнь сдаваться не собирается, наоборот, с каждым днем становится сильнее.        Вэй Усянь и Цзян Ваньинь прибыли в военный лагерь рано утром и первое, что увидел Цзян Чэн была его сестра. Омега распахнул глаза, сорвался с места, кинувшись к Цзян Яньли, что была одета в серые бесформенные ханьфу, подвязанные тугим поясом под грудью. Ее волосы были убраны в низкий хвост, завязанные обычной лентой, не показывая ее принадлежности к какому-либо клану. Девушка несла в руках дымящуюся кастрюлю. Но стоило ей заметить несущегося к ней главу клана Цзян, как она тихонько ойкнула, вежливо попросила отнести кастрюлю в шатер к молодому господину Цзинь и развернулась к брату всем корпусом. Цзян Чэн налетел на нее, словно фурия, едва не пыша огнем, настолько он был зол видеть сестру сейчас здесь, на фронте, где было опасно! Она, такая нежная и хрупкая, не жалея рук, работала здесь, помогала раненым, готовила еду, перевязывала раны и делала всю грязную работу. Цзян Чэн зацепился взглядом за руки сестры, схватив их в свои: ее ладошки покрылись грубыми мозолями, под ногтями забилась грязь, а на тыльной стороне ладоней были шершавые ссадины. Омега нахмурился, взглянув на сестру и вспылив:        — Почему ты здесь, цзецзе? — раздраженно начал он, не давая девушке вставить и слово. — Ты понимаешь насколько это опасно? Как долго ты здесь? Почему ты вообще приехала?!        — А-Чэн, — успокаивающе начала девушка, затем переводя взгляд на идущего к ним, позади спины ее младшего брата, человека, распахнув глаза. — А-Сянь! — девушка кинулась на шею старшему омеге, который поднял девушку на руки с громким: «Шицзе!». Они оба рассмеялись, а Цзян Чэн раздраженно скрипнул зубами. Когда же радость от встречи слегка поутихла, то Цзян Яньли вновь обернулась к родному брату, улыбнувшись ему и обхватив его щечки своими ладошками. — А-Чэн, я здесь уже два месяца. Ты отправился на поиски А-Сяня, а я тоже хотела стать полезной, поэтому с позволения бабушки убежала сюда. Я помогаю раненым, ведь я хорошо разбираюсь в травах, готовлю здесь кушать и… — она слегка смутилась, — здесь находится молодой господин Цзинь. Я беспокоилась за него.        — Приехала на фронт ради Цзинь Цзысюаня?! — взревел Цзян Чэн. — Отправляйся в Мэйшань Юй, здесь опасно! Я глава клана, это мой приказ!        — Молодой господин, — лицо старшей сестры вдруг резко преобразилось и стало резким и холодным, каким бывало обычно у госпожи Юй в моменты ее злости. — Не забывайтесь. Вы все еще мой младший брат. Я не позволю теперь вам рисковать своими жизнями и буду приглядывать за вами. Не смей мне указывать, А-Чэн.        Пыл Цзян Ваньиня поутих и омега сглотнул, потерев шею и глубоко вздохнув. Переспорить его сестру было практически невозможно. «Ладно уж, пускай остается», — подумал Цзян Чэн и вздохнул. Все же сестра и правда хотела помочь.        — А как же Сию? — понизив тон голоса, спросил молодой господин Цзян.        — Бабушка присматривает за ним, — она улыбнулась. — Он так сильно плакал без тебя. Поскорее бы война кончилась и ты вернулся к нему, — она тихо вздохнула, посмотрев на Вэй Усяня. — А-Сянь, я так соскучилась по тебе. Ты хочешь супа из корня лотоса и свиных ребрышек? Я сварю тебе его прямо сейчас!        — Шицзе, это было бы замечательно, — омега широко улыбнулся, кивая. — Только нам нужно вначале поговорить с главнокомандующим Не.        — Да, это так, — поддакнул Цзян Чэн, посмотрев на брата. — Цзецзе, мы вернемся к тебе, как только поговорим с главой клана Не, — улыбнулся он, подхватив под руку Вэй Усяня и потянув его за рукав к главному шатру.        Девушка только хихикнула, помахала им вслед ладонью и быстрым шагом отправилась на кухню, чтобы приготовить поесть для ее ненаглядных братьев. Они были снова все вместе. И как же она была счастлива.        Охрана у главного шатра, в котором находились карты и где жили главы Орденов, пропустила двух омег сразу же. Цзян Ваньинь, будучи главой клана Цзян, вошел внутрь первым, отодвинув тент и сразу же сталкиваясь взглядом с внимательными взглядами со стороны стоящих у квадратного стола альф. Сглотнув, Ваньинь вошел внутрь, а следом за ним прошел и Вэй Усянь, вызвав бурное удивление со стороны Не Минцзюэ и Цзинь Гуаншаня. Два Нефрита клана Лань предпочли промолчать, стоило им увидеть двух Героев из Юньмэна. Цзян Чэн отточенным и привычным движением покрутил Цзыдянь на указательном пальце правой руки, сглатывая и проходя внутрь, складывая руки в кольцо и кланяясь главам великих Орденов.        — Приветствую вас и прошу прощения за столь поздний визит, — он выпрямился, — думаю, что все уже знаете о том, что произошло в Юньмэне, на почтовой станции. Вэнь Чао мертв и этому поспособствовал мой брат, — Цзян Чэн рукой указал на Вэй Усяня, что стоял позади него, даже не поклонившись главам кланов. — Его новая сила может быть очень полезна в битве. Я видел его в деле.        — Да, Лань Ванцзи уже передал нам всю информацию. Сила Вэй Усяня и правда стоит десятерых заклинателей, — Не Минцзюэ слегка прищурился. — Но темный путь?        — Я все контролирую, — отрезал Вэй Ин, взглянув на главу клана Не. — Не стоит беспокоиться об этом.        Все присутствующие кивнули, а Цзян Ваньинь перевел взгляд на Лань Сиченя. Прекрасен, как и всегда. Его кожа молочного цвета, словно светилась изнутри. Волосы были убраны в привычную прическу, подвязанные лобной лентой и заколотые серебряной заколкой, а сам Альфа был одет в синие клановые одежды клана Лань, с узором облаков на плечах и широком поясе. На поясе его висел его меч — Шоуюэ, а за поясом находилась Лебин. Сердце его забилось в бешеном темпе, готовое вот-вот сломать грудную клетку, но Цзян Чэн лишь убрал руки за спину, сжав кулаки так сильно, что от ногтей на нежной коже ладони остались красные лунки. Не время именно сейчас поддаваться чувствам. И тем не менее, омега никак не мог оторвать взгляда от Альфы, которого он не видел так давно и так желал поскорее увидеть. Но вот теперь он перед ним, а Цзян Чэн даже и слова не может выдавить, чтобы поприветствовать Лань Сиченя. Что ему сказать? Как подступиться? Еще год назад Цзян Чэн мог бы спокойно поговорить с ним, может, не на все темы, но хотя бы суметь раскрыть рот. Сейчас же стало невыносимо тяжело в груди, вспомнилась боль от почерневшей метки и омега отвел взгляд, сжимая зубы до скрежета, клацнув ими.        — Что ж, раз все в сборе, то приступим. У нас появился тайный информатор, который пересылает нам в письмах все расположения армии Вэнь Жоханя. Цзэу-цзюнь сообщил нам, что это друг, поэтому мы обязаны верить ему. Это сложно сделать, учитывая нынешнюю ситуацию, но иного выхода у нас нет, остается лишь довериться и напасть туда, где в письме отправитель указал расположение войск, — Не Минцзюэ указал на карту, где чернилами были обведены кружки с расположением адептов клана Вэнь. — Они совсем близко к Безночному Городу. Если мы прорвемся через них, то застанем Вэнь Жоханя врасплох, сможем прорваться в Безночный Город, а оттуда к Знойному Дворцу.        — Что ж, интересно, — ухмыльнулся Цзинь Гуаншань, искоса взглянув на напряженного Цзян Ваньиня, что стоял у стола, также наблюдая за действиями Не Минцзюэ. — И что же это за отправитель, глава клана Лань?        — Очень надежный и проверенный источник, — молодой Альфа улыбнулся, кивая главе клана Цзинь, а после переводя взгляд на Цзян Ваньиня, что с возрастом стал только краше. Альфа улыбнулся, отводя взгляд.        — Хорошо, если так, — Не Минцзюэ нахмурился. — Из Хэцзяня следует отправить развед-группу, которая подтвердит то, что в тех местах и правда есть войска Вэнь Жоханя. После этого я предлагаю устроить внезапный удар и разбить хотя бы одно построение.        Присутствующие согласно кивнули. Не им было спорить с Чифэн-цзунем, что многое повидал на поле боя. Тот знал о военном искусстве гораздо больше других глав Орденов. Задействовали также и силы Вэй Усяня, который вызвался пойти на передовую и помочь разбить врагов. Цзян Чэн напросился с ним, на что протестовать не стали. Каждый знал, что глава клана Цзян больше не был слабым ребенком, он был способным заклинателем, управляющимся с двумя духовными оружиями. Был составлен план нападений на Безночный Город, который был целью всего альянса. Оставалось разбить немного войск, чтобы попасть туда. Цзян Чэн слегка поморщился, представив сколько же крови невинных утечет в ночь битвы. Он отвел взгляд от карты как раз тогда, когда Не Минцзюэ объявил перерыв, а также приказал отправить группу разведки в один из отмеченных на карте регионов. После возвращения группы разведки можно было отправляться в бой. А до него Цзян Чэн собирался с мыслями. Когда все начали собираться, то Вэй Усянь, не дожидаясь Цзян Чэна, вышел из шатра. Следом вышел Лань Ванцзи, Цзинь Гуаншань и Не Минцзюэ. Лань Сичень отчего-то не торопился выйти из шатра, стоял у стола и смотрел на отмеченные регионы, раздумывая о чем-то своем, пряча руки за спиной. Цзян Чэн сглотнул ком в горле, издал едва заметный вздох и замялся, переминаясь с ноги на ногу. Он снова чувствовал себя слабым мальчишкой, который боялся заговорить с Альфой, что так ему понравился. Молодой господин отвел взгляд, но решил, наконец, перебороть себя, взглянув на Лань Сиченя.        — Цзэу-цзюнь, можно поговорить с вами?        — Думаю, именно за этим мы остались здесь, — Лань Хуань улыбнулся, расслабленно опуская руки вдоль тела.        Цзян Чэн сглотнул. Собрался с мыслями, но от каждой промелькнувшей мысли по затылку проходили мурашки, спускаясь вниз по позвоночнику, потянув за собой холодный пот. Щеки его покраснели, он вспомнил о том, что произошло в Облачных Глубинах, вспомнил о Сию, о том, как сильно он хотел рассказать Лань Сиченю правду, не смотря на последствия. Омега пожевал губы, а после вскинул взгляд на Лань Хуаня, начиная говорить:        — Я хотел бы обсудить с вами наши метки.        Лань Сичень промолчал, лишь виновато-грустно улыбнулся, продолжая смотреть на стол, нежели на омегу перед собой. Он легко кивнул, позволяя говорить.        — Продолжайте, глава клана Цзян.        Такое официальное обращение заставило Цзян Чэна крупно вздрогнуть. Он больше не был ребенком, который боялся всего на свете, он был уверен в том, что им стоит выяснить отношения и признаться друг другу в чувствах. По крайней мере Цзян Чэну.        — Наши метки, моя — облака с налобной лентой клана Лань. Они совместимы и я знаю, что вы, Цзэу-цзюнь, — моя истинная пара. Моя родственная душа. Возможно, вы поняли это гораздо раньше, и я бы хотел…        — Глава клана Цзян, — Лань Сичень посмотрел на Цзян Чэна, отчего тот крупно вздрогнул. Никогда он еще не видел в глазах Цзэу-цзюня столько вины. — Мне жаль.        У Цзян Чэна встал ком поперек горла. Он попытался сглотнуть его, но он лишь сильнее продвинулся вперед, отчего омегу замутило. В носу засвербело, а сердце сдавило в тисках. В висках билась лишь одна мысль: «Пожалуйста, только молчи. Не говори, не говори!», но Лань Сичень, не слыша мыслей своего соулмейта, коснулся рукавов своих одежд, что касались тыльной стороны ладоней, развязал ленту на узком рукаве, слегка закатывая его и касаясь кончиками пальцев метки. Почерневшая метка змеи, спрятавшейся в цветке лотоса, была уродлива и безобразна. Его расплата за то, что он посмел предать самое святое, что существовало в Поднебесной. Лань Сичень медленно вытянул руку по направлению к стоящему рядом омеге, показывая ему неясное черное пятно, лишь с некоторыми очертаниями змеи и лотоса. Цзян Чэн заставлял себя не плакать. Слезы собрались в уголках глаз, но ни одна из них не скатилась по ровной щеке. Он был сильным, он сможет пережить это. Но отчего же тогда не получалось перевести взгляд от запястья Лань Сиченя? Отчего же он продолжал мучить сам себя, стоя напротив любимого Альфы, смотря на то, как Лань Сичень держит руку и показывает ему свою ошибку. А ошибку ли?        — После того, как сожгли Облачные Глубины, — вдруг заговорил Лань Хуань. — Я не знал, что мне делать. Бежать в Ланьлин или же в Цинхэ, а может быть, в Юньмэн. За мной велась слежка, в конце-концов меня нашли. Я был в Юньпине, когда меня спасли. Один хороший омега предложил свою помощь, рискуя своей жизнью. Он выручил меня в тяжелый момент моей жизни. Мы провели вместе несколько месяцев и… Цзян Ваньинь, против природы, но я влюбился в него. Он прекрасен, идеален для меня. Добрый, чуткий. Я никогда не встречал таких людей, как он, поэтому… поэтому случилось то, что случилось. Наши метки — навязаны природой, как и чувства. Простите за то, что я причинил вам боль чернеющей меткой, но я лишь надеюсь, что вы поймете меня и не испытываете чувств ко мне, ведь я не смогу ответить на них взаимностью.        Не ошибка. Слезы покатились по щекам Цзян Чэна и он поспешил отвернуться, чтобы Альфа не видел этого. Хоть Лань Сичень и не смотрел в лицо Цзян Чэна, омеге было все равно очень страшно. Мысли спутались в один большой клубок, создавая вихрь эмоций и чувств, которые он думал, что смог пережить. Нет. Признание в содеянном от Лань Сиченя было еще хуже, чем мимолетные догадки Цзян Ваньиня о том, может, все это было случайностью и Лань Сичень всего лишь поддался мимолетным чувствам. Вдруг он любил бы его, Цзян Чэна, неказистого омегу, не такого красивого, как другие, но верного и отдающего всего себя без остатка для любимых людей. Но все это было лишь больной фантазией Ваньиня, которая проецировалась в больном мозгу, что не находил иной выход, кроме как представлять счастливую жизнь рядом с любимым Альфой. Он думал о том, что все когда-нибудь закончится, он признается в собственных чувствах, расскажет о сыне! Все будет так прекрасно, Лань Сичень примет и его, и Сию, объявит его своим наследником, а Цзян Чэна своим будущем мужем и он будет самым счастливым омегой во всей Поднебесной. Но мечты с треском разбились, как и разбилось его сердце. Он даже не успел рассказать о своих чувствах, Лань Сичень ясно дал понять, что не испытывает ничего к главе клана Цзян. Чувства, глупые чувства, навязаны природой и это не более, чем иллюзия, а настоящие чувства они там, с тем омегой, что спас Цзэу-цзюня, который был потерян и разбит! Омега закрыл глаза, поджимая обескровленные губы и стараясь дышать так глубоко, как только было возможно, иначе его вырвало бы прямо на пол шатра. Голова кружилась от недостатка воздуха, что не желал попадать в сужающиеся легкие, которые сжимали и сердце, заставляя его обливаться кровью. Молодой господин Цзян сглотнул ком в горле, позволяя горьким слезам покатиться из глаз. Теперь все, что он желал сказать застряло на кончике языка, так и не сорвавшись с него, оставшись где-то глубоко в мыслях, без возможности быть озвученным. Может и в прошлый раз Лань Сичень все помнил? Помнил об их разе, просто не сказал Цзян Ваньиню, чтобы не портить его репутацию и свою? Чтобы еще наивный и глупый омега не возомнил о себе невесть что и не влюбился еще сильнее в своего соулмейта, который, как оказалось, совсем его не любил? Как теперь рассказать о последствиях той ночи, которая была так дорога Цзян Чэну? Как понять, что Лань Хуань не разозлится на омегу за то, что тот скрывал все так долго, дотянул до того момента, пока Цзэу-цзюнь не влюбился в более выгодную партию, а теперь пытается разрушить его счастье? Цзян Чэн опустил голову, сдерживая всхлип, лишь сильнее стиснув зубы и роняя горькие слезы на ковер, которым был устелен пол шатра. Внутри все похолодело. Было больно от отказа, а ведь его даже не выслушали до конца, перебили сразу, чтобы омега не сказал то, что так желал. «Я люблю вас», — осталось горьким привкусом на языке и Цзян Чэн сглотнул эти слова, крепко-накрепко запечатывая их внутри. Тайна о рождении Сию уйдет с ним в могилу, ведь Лань Сичень никогда не узнает о его обмане.        — Глава клана Цзян? Вы…        — Я в порядке, — Цзян Чэн выпрямился, расправил плечи, попытался придать голосу уверенность и твердость. — Я поздравляю вас, что вы нашли пару не в том, кто предназначен природой, Цзэу-цзюнь. Редко кому удается создать крепкий союз без веления природы. Надеюсь, что в будущем у вас все получится.        — Да, — неуверенно промямлил Лань Сичень, наивно предполагая, что омега и правда не злится, просто ему слишком неприятно смотреть на уродливую метку, оттого он отвернулся. — Вы и правда не злитесь?        — На что мне злится? Мы не давали никаких обещаний друг другу, к тому же, мы даже не общались. А я не хочу быть зависим от Альфы, сейчас у меня слишком много забот. Было бы правильнее, если бы все случилось так, как задумано Небесами, но мы не в силах повелевать нашим сердцем.        — Да! — воодушевился Альфа, улыбнувшись. Омега понимал его, как никто другой и от этого на душе стало гораздо легче, хоть в сердце и осела горечь от слов, что у Лань Сиченя даже не было шансов. — Глава клана Цзян, я очень рад, что вы приняли мое решение. Я правда полюбил его и хочу прожить с ним всю жизнь. Да, возможно, с моей стороны это звучит слишком глупо, по-детски наивно, но я так влюблен.        Эти слова раскаленным тавро врезались Цзян Чэну в сердце и он лишь сильнее стиснул зубы, глотая собственные слезы и продолжая стоять спиной к Лань Сиченю, сдерживая свой плач. Цзян Чэн закрыл глаза, облизав пересохшие губы и поджав их. Лань Сичень тем временем продолжил, не замечая состояния собеседника, пребывая в собственных грезах:        — Я не отказываюсь от слов, которые говорил вам в Облачных Глубинах. Наши кланы были дружны, когда были живы наши родители и я желаю, чтобы так продолжилось в будущем. Клан Цзян и клан Лань — партнеры и много чего перевозилось через границы наших провинций. Мне бы хотелось после войны продолжить дело наших отцов.        Цзян Чэн сдавленно промычал в знак согласия и кивнул. Затем обернулся к столу, когда Лань Сичень хотел обойти его и взглянуть в глаза. Но решив, что омеге и правда противно смотреть на его метку, Хуань наскоро завязал ленты вокруг большого пальца, надевая узкий рукав обратно. Цзян Чэн казался ему… тяжелым. Он многое пережил за короткое время, стал самым молодым главой клана и, возможно, сейчас слова Лань Хуаня слегка облегчили груз на его плечах, ведь омега наверняка задавался вопросом, отчего же его метка почернела и именно это он хотел выяснить. И если бы он только знал истинную причину, знал, какую боль в ту ночь испытал Цзян Ваньинь. Альфа улыбнулся, смотря на спину омеги, что склонился над столом, а пряди его челки скрыли его лицо.        — В таком случае, встретимся с вами позже, глава клана Цзян? Мы теперь будем часто пересекаться, — тихо посмеялся в рукав Лань Сичень, а Цзян Ваньинь кивнул.        — Да. Встретимся позже, глава клана Лань.        После недолгого прощания и такого легкого разговора, Лань Хуань вышел из шатра, улыбнувшись сияющему на небе солнцу и направляясь к своей палатке, думая о том, как же ему повезло с соулмейтом. Он понимал его, принял решение, что далось так сложно, ведь первый молодой господин Лань до последнего сопротивлялся вспыхнувшим чувствам к другому, в конечном итоге решив, что омеге, что так нравился ему, он безразличен. Сейчас же Цзян Ваньинь лишь подтвердил его слова, сказал о том, что не хочет иметь альфу. Он правда был сильным и Лань Сичень на его фоне смотрелся слишком слабо, не смотря на свой высокий статус Альфы. И именно поэтому Лань Сичень поддался влечению к нежному и изящному омеге, чья улыбка заставляла его сердце трепетать и бушевать от восторга. И знал бы он только, какую сильнейшую боль он причинил Цзян Ваньиню.        Цзян Чэн, едва собираясь с мыслями, из последних сил опирался о стол, на котором была разложена карта. Его колени дрожали, пока он выслушивал Лань Сиченя, прощался с ним, а стоило Альфе выйти из шатра, как Цзян Чэн рухнул на колени, сгибаясь пополам, обхватывая себя руками и до треска сжимая рукава своего верхнего ханьфу. Он зажмурился, прикусил до крови губу, громко всхлипнул, сразу же зажимая себе рот, чтобы никто не услышал. Никто не должен узнать. Парень шмыгнул носом, заскулив и замычав в ладонь, пытаясь найти выход той боли, что бушевала внутри и заставляла все сжиматься внутри. Он проклинал себя. Проклинал за то, что родился омегой, что родился соулмейтом. Прекрасное во всем этом было лишь то, что у Цзян Чэна был Сию. Его маленький малыш, который позволял ему чувствовать себя живым. Но сейчас его ребенка не было рядом, а в груди вместо сердца появилась дыра, которая с каждым разом все больше затягивала Цзян Чэна в себя. Ему было страшно, больно, тяжело. И никто не мог его понять.        Услышав грузные шаги, Цзян Ваньинь крупно вздрогнул, когда тент отодвинулся и внутрь вошел Не Минцзюэ, замечая рядом со столом сидящего на коленях главу клана Цзян, у которого начиналась настоящая истерика. Он смотрел распахнутыми глазами, словно боясь, что его застукали, что поняли, что он ослаб. Альфа обернулся через плечо, затем снимая свой плащ, что большой темнотой накрыл омегу, когда Не Минцзюэ укрыл им Цзян Чэна. Присев рядом с ним на корточки, Не Минцзюэ слегка прищурился, став таким непохожим на себя обычного. Обычно грубый Чифэн-цзунь, настоящий мужлан, сейчас спокойно басом спросил:        — Глава клана Цзян, идти можете?        Он не стал спрашивать, что произошло. Цзян Чэн помотал головой и вновь прикусил губу, ведь новая волна боли поднялась по телу вверх, заставляя слезы покатиться по щекам с большей силой. Альфа тяжело вздохнул, еще раз обернулся через плечо и одним рывком поднял ослабевшего омегу на руки, прикрывая его лицо воротником своего плаща и выходя из главного шатра. Ваньинь зажмурился, зажимая ткань ханьфу у сердца, ощущая как сильно оно болит. Не Минцзюэ широкими и тяжелыми шагами преодолевал расстояние от главного шатра до палатки, предоставленной двум омегам из Юньмэна, стараясь сделать так, чтобы его никто не увидел с такой ценной ношей на руках. Он прекрасно понимал этого омегу. Прекрасно понимал, о чем могли говорить Лань Сичень и Цзян Ваньинь в шатре, ведь они оставались там наедине. И будь Не Минцзюэ омегой, то позволил бы вести себя также, требуя защиты. Только Цзян Ваньинь не требовал. Он стойко выдерживал удары судьбы и шел вперед. Это Чифэн-цзунь в нем уважал. Добравшись до палатки главы клана Цзян, мужественный Альфа поставил омегу на ноги и осмотрел его:        — Отдохните. После явитесь на переговоры, — его голос был также грубоват, но по-другому Минцзюэ просто не умел. Не мог проявлять нежность и любовь, даже к брату и к возлюбленному оставался холодным.        Цзян Чэн неуклюже кивнул, поджал губы и сглотнул ком в горле. Не Минцзюэ, удовлетворенный хотя бы кивком, развернулся на месте, не прощаясь, и отправился туда, куда шел до встречи с Цзян Ваньинем. Цзян Чэн укутался в плащ главы клана Не, что все еще был горячим после тела Альфы, вдыхая запах с него и входя в палатку. Ему и правда стоило немного отдохнуть. Он больше ни за что не покажет слабину.

Продолжение следует…