Всего лишь омега?

       Цзян Чэну было больно. Плохо, потому что его мутило и он готов был вместе со слезами выпустить из своего тела и содержимое желудка. Все время, что в штабе дали отдохнуть, Цзян Чэн провел в ужасных мучениях и благодарил Небеса за то, что рядом не было Вэй Усяня, ведь иначе омега не смог бы справиться с эмоциями, которые захлестнули его, как волна. Он продолжал прокручивать в голове слова Лань Сиченя о каком-то неизвестном омеге, думал о том, что будь он смелее, признайся он в чувствах еще тогда, в Облачных Глубинах, то все было бы иначе. Теперь он был отвергнут собственным соулмейтом, а место Цзян Чэна занял кто-то другой. Да, Ваньинь и Лань Хуань ничего не обещали друг другу, но те слова, что Альфа говорил наивному ныне главе клана Цзян, о том, что любит, все равно отдавались болью в сердце, не смотря на то, что все было произнесено в гон Альфы. Цзян Чэн все равно надеялся в глубине души, но все его мечты разбились вдребезги лишь одним: «Мне жаль». Теперь же омега принял решение о том, что он никогда не расскажет о своем сыне тому, кого так сильно любит. И станет сильным. Сейчас были проблемы гораздо важнее, нежели отверженность любимым, который даже не подразумевал о чувствах омеги. Цзян Чэну нужно было восстановить свой клан, дать отличное будущее Сию и победить уже в этой чертовой войне. Вэнь Жохань должен был заплатить за все, что он делал. Клан Вэнь должен поплатиться за то, что произошло с кланом Цзян Ваньиня. И уж точно омега устроит прекрасное шоу в Безночном Городе, удавит Цзыдянем каждого из Вэней лично. Эта ненависть расцветала в душе с каждым днем, что он был вдали от Сию сейчас, что он был в бегах тогда и был слабым ребенком, который ничего не мог сделать, чтобы спасти свою семью. Омега лежал на расстеленном матрасе, продолжая кутаться в плащ, что отдал ему Не Минцзюэ, дыша запахом хвои и древесной смолы. Аромат сильного Альфы невольно успокаивал и дарил ощущение защиты, отчего Цзян Ваньиню становилось легче с каждым вздохом. Злость и обида проходили, боль становилась легче и пусть омега не был уверен, что справится с тем, чтобы снова увидеть Лань Сиченя и не заплакать, но он постарается даже не смотреть на этого Альфу. А красные глаза запросто можно было списать на какую-нибудь аллергию. Пыль, грязь или, в конце-концов, что угодно. Поэтому, когда снаружи к его палатке подошли и пригласили пройти в главный шатер, Цзян Чэн, наконец, поднялся с места, выходя наружу и прикрывая глаза ладонью от яркого слепившего солнца, а также и прикрывая их красноту. Лишь Не Минцзюэ видел слабость омеги, но он не был тем, кто стал бы говорить об этом направо и налево, пуская сплетни. Не того склада был мужчина, сейчас существовали более важные вещи. Ваньинь глубоко вдохнул воздух, пропитанный кровью, пролитой на этой земле, направляясь твердым шагом к главному шатру, на согнутой руке держа черный увесистый плащ. Он одной рукой откинул подолы тента, входя внутрь, а на него тут же обратились все пары глаз находящихся внутри людей. Здесь были только главы Орденов, которые приехали в Хэцзянь, на передовую, чтобы помогать избавлять Поднебесную от рода Вэнь и вели за собой много людей, являясь командирами. Здесь были Цзинь Гуаншань и Цзинь Цзысюань, Лань Сичень и Лань Ванцзи, а также и Не Минцзюэ, который лишь едва заметно кивнул омеге, что прошел в шатер, сложил плащ на небольшую тумбочку, а после встал у шатра, убрав руки за спину. Вэй Усяня нигде видно не было, что слегка разозлило Цзян Чэна. Он пытался унять дрожь в теле, особенно после пристального взгляда двух Нефритов клана Лань, но никак не получалось взять собственное тело под контроль. Казалось, дрожь была не снаружи, а внутри. Цзян Чэн нервничал, отчего Цзыдянь едва заметно сверкал на пальце, импульсами слегка ударяя омегу по пальцам. Не Минцзюэ смерил собравшихся взглядом, а затем заговорил:        — Что ж, продолжим.        Так началось еще одно собрание, на котором главнокомандующие армиями обсуждали постановку войск, внезапные удары туда, где по карте были отмечены лагеря, что раскинули адепты клана Вэнь. Цзян Чэн слушал все внимательно, впитывал, как губка, и запоминал. Он был еще совсем неопытен, как глава, а потому стоило смотреть за более старшими главами кланов, чтобы учиться. Он уже показал себя довольно твердо, отстоял свое место, которое досталось ему от покойного отца, дал знать, что он не какой-то слабый омега, что он сможет защитить себя и свой клан. А в будущем, когда все более или менее станет спокойно, он объявит о своем наследнике. От мыслей о Сию, Цзян Чэн легко улыбнулся, пропустив пару слов Не Минцзюэ мимо ушей, но в памяти воссоздался нежный лик его малыша, что так заливисто смеялся рядом со своим папой. Цзян Чэн видел его слишком давно, отчего сердце сдавило. Молодой господин Цзян бросил взгляд на Лань Сиченя, что внимательно слушал речь Не Минцзюэ, который объяснял о построении войск и дальнейших действиях, не обращая на Ваньиня никакого внимания. Глава клана Цзян опустил взгляд на карту, сглотнул ком в горле и слегка сжал ладони в кулаки. «Нужно справиться с этим», — подумал Цзян Чэн и едва слышно втянул носом воздух, наполняя им легкие и также бесшумно выдыхая.        Собрание продлилось не так долго. Было решено на рассвете, когда вернутся разведчики, отправляться в различные точки, чтобы окончательно разбить клан Вэнь. Цзян Чэна и Вэй Усяня решили перевести не так далеко от Хэцзяня, в другие же точки отправили других полководцев. Цзинь Цзысюань возглавлял адептов на юго-востоке от Хэцзяня, Лань Сичень на юго-западе, близко к Цзян Чэну и Вэй Усяню, чтобы помочь молодым заклинателям, Лань Ванцзи решил присоединиться к брату, хотя долго колебался, Цзинь Гуаншань решил отправиться вместе с Не Минцзюэ ближе к Безночному Городу, ведь была велика вероятность, что оттуда могла пойти подмога, а поэтому нужно было искоренить все варианты того, чтобы у Вэней появилась хоть какая-то возможность на победу. Хотя Цзян Чэн думал, что вряд ли у них вообще есть шанс на победу, судя по решительности и грозности Не Минцзюэ. На этом было решено, оставалось ждать все ответы развед-группы, которые проверяли подлинность присланных неизвестным отправителем данных. Лань Сичень уверял, что источнику нужно было доверять, что жутко раздражало Не Минцзюэ, но он ничего не мог поделать, стоило лишь слепо довериться. На этом собрание окончилось. Когда были обговорены все построения, план нападения и отхода при случае неудачи, то все засобирались, а Цзян Чэн слегка замялся, тоже разворачиваясь и собираясь выйти из шатра вперед Лань Сиченя, как позади послышался басистый голос Не Минцзюэ: «Глава клана Цзян, останьтесь». Ваньинь сглотнул сухую слюну. Не представлял, что может понадобиться такому грозному Альфе от неопытного главы Ордена Юньмэн Цзян. Он развернулся, набросил на лицо маску холодности и безразличия, а также слегка схмурил брови ближе к переносице. Мимо него прошли и остальные присутствующие, только Лань Сичень слегка задержался, замедлив шаг рядом с омегой, взглянул обеспокоено, заметив красные глаза, и обернулся на Не Минцзюэ, который продолжал стоять горой у края стола. Молодой Альфа слегка нахмурился, но вышел из шатра, решив, что это не его дело, хотя появилось ощущение, словно Ваньинь не желал оставаться на разговор. Может быть, у них тоже происходит… что-то? Как у Сиченя с его возлюбленным? Если было так, то это должно было быть чудесно, поскольку в таком случае Цзэу-цзюнь не станет чувствовать себя так виновато. Особенно за принесенный позор Цзян Ваньиню. Да, никто не знал, что они пара, но тем не менее почерневшая метка омеги могла быть спором среди других благородных господ.        Цзян Чэн чуть ближе подошел к столу, решив заговорить первым, чтобы избежать неловких разговоров и вопросов Не Минцзюэ:        — Спасибо за ваш плащ, Чифэн-цзунь. Я был немного не в себе.        — Хорошо, что вы пришли в себя, глава клана Цзян. Меня не волнуют какие-либо конфликты в лагере, мне важна сейчас лишь победа. Вы сможете сражаться?        — Да, — Цзян Чэн без колебания кивнул, даже не раздумывая. Сейчас и правда было не время поддаваться каким-либо чувствам. Перед ним была огромная обязанность и он должен быть выполнить ее.        Альфа кивнул, затем слегка поколебался, что осталось едва замеченным глазу, а после вскинул на омегу перед собой темные глаза, оторвавшись от карты, которую гипнотизировал вот уже некоторое время.        — Дайте знать, если вдруг что-то произойдет. Вы и Вэй Усянь сейчас единственные омеги на фронте. Не Хуайсан остался в Нечистой Юдоли, там сейчас гораздо безопаснее, да и я бы не позволил ему рисковать своей жизнью, думаю, что вы и сами понимаете. Если вдруг у вас появится недомогание или…        — Я понял, на что вы намекаете, — Цзян Чэн нахмурился. — Течка. Я понял. Предупрежу, — Не Минцзюэ кивнул на эти слова и, кажется, даже слегка расслабился.        — Не хотелось бы, чтобы омегам навредили. Здесь много альф, к тому же, у меня есть дурные сомнения насчет… — он замолчал, нахмурившись и сжав кулаки. — Не важно. Я уважаю омег, хотя бы за то, что они способны выносить ребенка, а это уже огромный труд. В вашем же случае, глава клана Цзян, я выражаю уважение из-за вашего твердого стержня. Вы первый омега, который стал лидером клана.        — Благодарю, Чифэн-цзунь, — эти слова были приятны для Цзян Чэна. Его признали, его силу, не смотря на то, что он был омегой по вторичному полу. Но отчего же они так сильно ранили? Он вспомнил родителей и боль прошлась по позвоночнику до самой макушки, концентрируясь в затылке. — Я могу идти?        — Еще один вопрос.        Цзян Чэн заинтересованно приподнял брови, а после вскинул взгляд, смотря мужчине прямо в глаза. Не Минцзюэ был тверд и решителен, не стал юлить и спросил прямо, заставив вздрогнуть молодого омегу:        — Сколько уже вашему сыну?        Цзян Чэн задрожал. Как он узнал? Почему? Насколько давно? Глаза его распахнулись, он смотрел на Не Минцзюэ, который не сводил с омеги взгляда, точно ему соврать не получится. Его всего словно ушатом холодной воды облили, а голова резко перестала думать. Омега сглотнул, дрожащим голосом выдавливая из себя:        — Год и третий месяц пошел, — прошептал он, сглотнув и шумно втянув носом воздух.        — Я никому не расскажу. У вас были причины, чтобы не говорить о нем тому, от кого вы его скрываете. Лишь скажу, что это было не самое лучшее решение. Я узнал, потому что все письма проходят через меня, даже моему брату. Я читаю их, в целях безопасности Хуайсана.        Коленки Ваньиня тряслись, он держался за стол, чтобы не упасть, а запах Альфы начинал давить на плечи. Он сглотнул, лишь немного расслабившись от того, что Чифэн-цзунь не собирался никому рассказывать о его Сию.        — Вы правда никому не расскажите? — голос дрожал, как и все внутри и Цзян Чэн лишь наскоро облизывал постоянно сохнущие губы. В горле резко появилась пустыня и ему захотелось пить. Слишком много волнений за последнее время. Цзян Чэн прерывисто выдохнул и взглянул на вновь заговорившего Не Минцзюэ, что подал главе клана Цзян пиалу воды.        — Нет. Я спросил это не просто так. Послушайте, глава клана Цзян. Вы потеряли все. Родителей, клан, ваш дом сожгли. Но я хочу, чтобы вы отдались сейчас «Аннигиляции Солнца» полностью, потому что от этого зависит будущее всей Поднебесной. Сейчас — все или ничего. Ваш сын может пострадать, если вы будете сдаваться. А ваше состояние может стать огромной помехой к вашей победе.        Цзян Чэн тяжело сглотнул, посмотрел на мужчину, что выглядел внушающе и его слова засели глубоко на подкорке мозга, заставляя омегу судорожно дрожать. Он выдохнул, собираясь с мыслями, расставляя их по полочкам и унимая тремор тела. Он слегка сощурил глаза, смотря на Альфу перед собой и расслабляя плечи, чтобы показать себя перед собеседником не слабым омегой, который неспособен даже взять себя под контроль. Он выдохнул, отвечая на просьбу Не Минцзюэ.        — Я понял вас, Чифэн-цзунь. Я сделаю все возможно, что зависит от меня. И ни за что не допущу поражения.        Мужчина улыбнулся в хищном оскале, но улыбка его внушала доверие и даже некую уверенность в словах самого Цзян Чэна. Глава клана Цзян улыбнулся уголком губ в ответ, слегка нахмурив брови. Негласно они поняли друг друга. Отчего-то Цзян Ваньиню они сейчас казались слишком похожими. Не Минцзюэ когда-то тоже потерял родителей по вине Вэнь Жоханя. Он принял командование кланом пять лет назад, быстро поднял его вверх, выиграл немало войн на границах Поднебесной, продвинулся в заклинательстве очень далеко и был одним из самых первых, кто подавал большие надежды. Да, возможно, он не получил титул первого благородного господина, что было с Лань Сиченем или Цзинь Цзысюанем, но он получил титул гораздо более ценный, благодаря своим заслугам. Его уважали, иногда даже боялись, ведь Не Минцзюэ был прямолинеен, силен, справедлив. Цзян Чэну хотелось бы равняться на него, но он понимал, что таким, как глава клана Не, никто и никогда не станет. Теперь их объединяла и почерневшая метка. О своем знании этого, Ваньинь говорить не стал. Посчитал слишком неуместным. Попрощавшись, они оба разошлись. Ночь была длинной, а утро более важным, ведь они впервые перейдут в тяжелое нападение.        Утром прибыла развед-группа, успевшая разузнать о расположениях войск. Они успели за ночь проверить лишь два места, но расположение и правда была достоверным, а поэтому, Не Минцзюэ, как главнокомандующий армией, приказал всем собираться в дорогу. Цзян Чэн успел предупредить Вэй Усяня об их походе еще вечером, когда тот вернулся в палатку. Перед этим он хорошо отчитал шисюна за то, что тот прогулял второе собрание, но Вэй Усянь лишь пожал плечами, мол, какая разница на это собрание. Поэтому, Цзян Чэну пришлось все пересказать своевольному омеге, чтобы тот вдруг не попал под раздачу. Вэй Ин все понял, кивнул и лег спать, больше ни о чем не говоря. Такое поведение брата очень удивляло главу клана Цзян, но он лишь мотнул головой, решив, что Вэй Усянь просто устал, что у него нет настроения и вообще что угодно могло произойти. Поэтому, вздохнув, он и сам лег спать. А утром уже был готов отправляться в путь. Им дали провизии, снарядили талисманами, конями и вообще, как показалось Цзян Чэну, они явно готовы к битве лучше, чем могли быть готовы адепты клана Вэнь. Так, оседлав коней, они двинулись в путь.        Прибыв на место, никто не колебался. Цзян Чэн, ведущий свой отряд, как и обсуждали на собрании, сразу же приказал атаковать. Они ворвались в лагерь на конях, сразу же убив патрульных, а затем началось самое настоящее побоище. Кровь лилась рекой, Цзян Чэн активировал Цзыдянь. Из адептов, что прибыли под командование главы клана Цзян, все могли лишь изумиться, насколько Цзян Ваньинь был похож на Пурпурную Паучиху, еще никогда они не видели столь искусной техники ведения боя. Увидеть воочию такое сильное духовное оружие было поистине великой удачей. Адептам клана Вэнь не давали и шанса. А после… Ваньинь готов был поклясться, он никогда не боялся Вэй Усяня, но в момент, когда по всему периметру лагеря Вэней раздалась трель флейты, то все застыли, а в жилах заледенела кровь. Из-под земли восставали мертвецы, а умерщвленные адепты клана Вэнь вдруг покрывались черными полосами вен, их глаза белели и закатывались, а затем и они вставали на ноги, кидаясь на своих товарищей. Адепты альянса сразу же отскочили в сторону, а мертвецы с грозным нечеловеческим рычанием и мычанием, ведомые мелодией призрачной флейты в руках омеги, рвали ногтями и зубами оставшихся в живых людей. Сила Вэй Усяня и правда стоила десятерых, едва ли не сотни адептов! Цзян Чэн распахнутыми глазами следил за расслабленным братом, что сидел на ветке дерева, напевая грозную мелодию, а мертвецы продолжали атаковать, точно марионетки в театре своего хозяина. Вэй Ин был пугающим. Ваньинь смотрел на него, улавливал напряжение в воздухе, видел его изменения и не понимал, отчего же Вэй Усянь выглядит столь скучающим? Они были на войне, сражались против клана Вэнь, сейчас они вели битву и сражались мечами, но Вэй Ин просто играл на флейте, использовал темный путь и почти в одночасье убивал находящихся в лагере псов клана Вэнь. Цзян Ваньинь взмахнул Цзыдянем, отбивая удар наиболее смелого адепта, что посмел кинуться на него. Он сморщил нос, взмахивая мечом и без всякого сожаления отрубая безумцу голову. От представления, что это полетела голова Вэнь Жоханя, Цзян Чэну стало легче. Он вдохнул воздух, пропитанный кровью и кинулся в бой, пока Вэй Усянь продолжал ослаблять врага.        Битва шла несколько часов. Благодаря Вэй Усяню численность армии со стороны альянса превышала, ведь мертвецы, которых убивал Цзян Чэн и его адепты, восставали вновь и уже перенимали сторону бывшего противника. Добирались до лагеря они гораздо дольше, но перебили адептов клана Вэнь гораздо быстрее. Лагерь оказался пуст. Мертвецы, которых использовал Вэй Усянь, замертво рухнули на землю, что вся была заляпана багряными каплями, взъерошена взрывными талисманами. Осмотрев военный лагерь, они забрали все документы, передаваемые им из Знойного Дворца, а после, удостоверившись, что живых они не оставили, донесли Цзян Чэну об этом. И омега принял решение, что нужно отправиться на помощь к Цзинь Цзысюаню, затем проверить, как дела у Лань Сиченя и Лань Ванцзи, а после отправиться к последнему военному лагерю, что был ближе всего к Безночному Городу, почти на самой границе.        Цзинь Цзысюань оказался рад помощи, хоть показывать этого не хотел. Они вместе разбили остатки Вэней, которые никак не хотели сдаваться и Вэй Усянь вновь вступил в дело по просьбе Цзян Чэна. Не смотря на то, что брат сильно пугал его, сила его все равно была безумной и разрушающей. Благодаря Вэй Усяню все переломилось, чаша весов склонилась в пользу альянса и победа была не за горами. Когда они добрались до военного лагеря, в который отправились Лань Ванцзи и Лань Сичень, то увидели уже то, что Два Нефрита расправились с войском клана Вэнь, а их отряд обыскивал место сражения. Они потеряли много адептов, но тем не менее смогли победить. Вид Лань Сиченя, что был в крови, пусть и не своей, заставил Цзян Чэна пошатнуться, когда он только увидел Альфу. Вэй Усянь лишь закатил глаза, взглянул на Лань Сиченя исподлобья, испепеляя взглядом и отошел, ведь было решено сделать привал. Он тоже хотел отдохнуть, как и все собравшиеся здесь.        В Цишань Вэнь пусть и было довольно жарко и душно, но тем не менее ночи здесь были ужасно холодными. Цзян Чэн сидел у костра, постоянно дрожа, ведь он по натуре своей был мерзляком и ненавидел холод. Он грел руки, сам дрожал, будто осина на ветру, и лишь сжимал крепко зубы, чтобы не стучать ими и не приносить проблем тем, что ему было холодно. В эту ночь Цзян Чэн не мог заснуть. Весь вечер, что они провели в этом военном лагере, сжигая талисманами трупы адептов клана Вэнь, Ваньинь наблюдал за тем, как Лань Сичэнь, будучи в полевых условиях, переодевался у всех на виду. Он скользил взглядом по широким плечам любимого мужчины, облизывал глазами каждый его мускул и сглатывал накопившуюся слюну, над чем Вэй Ин ухмылялся и только подтрунивал: «Рот закрой, иначе слюни потекут». Цзян Чэн вспыхивал как спичка, Цзыдянь на его пальце засверкал и Вэй Усянь лишь примирительно поднимал руки. Цзян Ваньинь не мог уснуть, потому что он постоянно прокручивал в голове мысли о том, кто же тот омега, которого полюбил Лань Хуань. Затем мысли сменялись мыслями о сыне. Он думал о том, что, он, должно быть, научился ползать. Вот было бы забавно посмотреть, как по резиденции Юй, его бабушка и няньки пытаются угнаться за малышом Сию, который и головку то начал рано держать. Точно талант передавался от Лань Сиченя, которому давалось все с необычайной легкостью. А сейчас, возможно, его сын даже учился сидеть. Вздохнув, Цзян Чэн опустил взгляд в костер, наблюдая за всполохами язычков пламени, что устремлялись ввысь. Будь у Ваньиня крылья, он бы точно взмыл в воздух, вернулся в резиденцию Юй и крепко-крепко обнял сына. От вечной тоски сердце сжималось и ему хотелось как можно скорее увидеть его. Поджав к себе колени поближе, омега уткнулся в них лицом. Не Минцзюэ верно сказал, сейчас чувство тоски или грусти может помешать ему достичь желанных целей. Может помешать сконцентрироваться только на войне против клана Вэнь.        Ранним утром, едва всех разбудили Лань Сичень и Лань Ванцзи, как более опытные заклинатели и командиры отрядов, все собрались в путь, а Два Нефрита возглавили процессию из адептов, оседлав коней, чтобы отправиться ближе к Безночному Городу. Как раз рано утром прибыл гонец от Не Минцзюэ, что принес благую весть — враг в последнем военном лагере разбит. Остался последний бастион, который им предстояло взять. Шпионы передавали весточку, что вокруг Знойного Дворца собирается много стражи, как и в Безночном Городе. Жители массово собирают вещи и эвакуируются, кто куда, лишь бы не попасть под раздачу. Безночный Город должен был стать большим полем боя. Альянс должен был бросить все свои силы туда, где скрывался враг. Как говорил Чифэн-цзунь: «Все или ничего». Им больше нечего было терять, все кланы объединились, доверили свои жизни и будущее Поднебесной друг другу и нельзя было сдаться. Об этом думал Цзян Чэн, когда оседлал коня и молча ехал следом за Лань Ванцзи и Лань Сиченем. Где-то в замыкании ехал Вэй Усянь. И очень Ваньиня интересовало, отчего же всю дорогу Лань Ванцзи оборачивался. Не высматривал ли он чернявую макушку среди других адептов?        Конная колонна прибыла в военный лагерь, который захватил Не Минцзюэ, к поздней ночи. Их встретил сам Не Минцзюэ. Он не спал, был одет в боевую форму, с собранными волосами и без усталости, что была видна у остальных. Только Лань Сичень и Лань Ванцзи еще пытались держаться, у них даже не было видно того, что они ехали на конях целый день, без еды и привалов. Чифэн-цзунь поклонился им, что проделали и остальные, а после приказал всем прибывшим отдохнуть. Ранним утром нужно было выдвигаться на Безночный Город. К вечеру они бы достигли его. А уже там была бы самая масштабная битва. Вэй Усянь, отправляясь в выделенную ему с Цзян Чэном палатку только забурчал: «И почему все военные операции надо проводить рано утром? Походы и тому подобное? Другого времени суток нет?», — рычал он, сыплясь проклятиями на тех, кто устраивает войны рано утром. Лань Ванцзи проводил омегу взглядом, подошел ближе к Цзян Ваньиню, останавливая его и кланяясь:        — Глава клана Цзян, — начал он, смотря прямо в глаза омеги перед собой. Цзян Чэн был ниже, чем возмужавший Лань Ванцзи, что был Альфой, а потому ему пришлось слегка приподнять голову, чтобы ощущать себя наравне с Лань Ванцзи, которому не так давно присвоили титул. Ханьгуан-цзюнь. — После войны, прошу, отпустите Вэй Ина со мной в Облачные Глубины.        — Для чего? — Цзян Чэн нахмурился, смотря на Лань Ванцзи с вызовом. Они относились друг к другу нейтрально. Сближало их раньше одно — поиски Вэй Ина, на этом было все.        — Темный путь разрушает тело и душу. Он должен отказаться от этого.        — Мой шисюн говорит, что прекрасно все контролирует, я ему доверяю. Если же вам там не терпится провести над ним суд, то придется пойти против всего клана Цзян, Ханьгуан-цзюнь. Разговор окончен, — омега развернулся на месте, не замечая грустного взгляда светлых глаз, а может, просто не различая его за безразличным лицом юноши. Он отправился в свою палатку. Отдыхать ему можно было всего несколько часов. Ничтожно мало, чтобы восстановиться, а поэтому Ваньинь принял решение не спать, а только помедитировать, чтобы снять усталость.        Рано утром Не Минцзюэ собрал всех глав великих кланов к себе в главный шатер. На столе вновь была раскинута карта, но в этот раз карта Безночного Города с расположениями войск и потайных путей. В городе было много подворотен, в которых Вэнь Жохань прятал своих адептов, чтобы те напали на альянс. Поэтому, Не Минцзюэ принял решение сжечь Безночный Город. Нельзя было обойтись без жертв среди мирного населения. В основном в Безночном Городе оставались немощные старики, одинокие люди и пьяницы, которым некуда было податься. Их никто нигде не ждал. Цзян Ваньинь понимал, что в этом геноциде клана Вэнь пострадают и невинные люди. Ему было больно думать о том, что это будет и его вина, но сразу же вспоминалась Пристань Лотоса, тела его родителей. Разве они были в чем-то виноваты, за что их убили? А он сам? Что сделала семья Цзян, что они решили прийти и запросто уничтожить ее? Это придавало решительности и Цзян Чэн просто молча соглашался со словами Не Минцзюэ, пока Лань Сичень, слишком добрый и светлый для этого мира, пытался спорить с товарищем, предлагая дать время эвакуироваться населению. Не Минцзюэ оставался непреклонен. Лань Ванцзи молчал, решив воздержаться от дебатов, Цзинь Гуаншань лишь обмахивался своим веером, улыбался и вставлял иногда реплики, наподобие: «Ничего не поделать, глава клана Лань». Но когда Лань Сичень вдруг вспылил, повысив голос на полтона, Цзян Чэн вскинул голову, отрывая взгляд от карты и упираясь им в Альфу.        — Вспомните Облачные Глубины, глава клана Лань, — холодно отчеканил Цзян Чэн, остудив пыл Альфы. Нужно жертвовать чем-то большим, чтобы получить желаемое. Это Ваньинь уяснил.        Лань Сичень распахнул свои цитриновые глаза, взглянул на омегу с болью и укором, а после отвел взгляд. Большинство было за идею Не Минцзюэ. С кланом Вэнь было принято бороться их же способами. Огнем. И Цзян Чэн безумно жаждал увидеть Безночный Город и Знойный Дворец в огне. Он облизал от предвкушения губы и выдохнул. Кровь и смерть, шедшие за ним по пятам, война, заставляли адреналин в его крови вскипать, воздействуя на голову и заставляя испытывать безумное желание мести. Лань Сичень вдруг снова заговорил, но уже спокойным голосом и задавая мучающий его и Лань Ванцзи вопрос:        — Что будет с нашим дядей?        — С Лань Цижэнем? — удивленно протянул Цзинь Гуаншань. — Его нужно судить. Или же убить за то, что он примкнул к врагу.        — Он не примыкал к врагу! Возможно, что у него просто не было выбора! — нахмурился Лань Сичень, смотря на мужчину.        — В таком случае, отчего же мои шпионы докладывали о том, что он возлег с Вэнь Жоханем в одну постель? От того ли, что он омега?        Лань Сичень прикусил щеку изнутри, смотря на главу клана Цзинь и слегка хмурясь. Возразить было нечем.        — Мы не станем убивать Лань Цижэня, — вступил в спор Не Минцзюэ, а от пронесшегося по шатру баса все сразу же замолчали. — Мы осудим его. Поймем мотивы его действий. Почему он был подле Вэнь Жоханя. Его брать живым.        — Дядя не станет сопротивляться, ведь мы идем спасать его, — произнес Лань Сичень, чья уверенность в том, что дядя в плену, таяла с каждой минутой.        — Это мы увидим на месте. Выдвигаемся, — произнес мужчина, обходя стол и лишь его плащ колыхался за его спиной от грузных шагов.        Ваньинь, взглянув на Лань Сиченя, вышел из шатра следом за Цзинь Гуаншанем, столкнувшись с ним, когда мужчина вдруг обернулся и смерил омегу горящим взглядом. Сглотнув, Цзян Чэн попытался обойти его, но глава клана Цзинь преградил ему путь. Омега сморщил нос, нахмурившись и смерив мужчину тяжелым взглядом. Вышедший из шатра Вэй Усянь, что находился подле своего брата, тоже вдруг вытянувшийся в росте, осмотрел с ног до головы Цзинь Гуаншаня, а когда он хотел открыть рот, Не Минцзюэ подозвал двух омег к себе. Мужчина перед Цзян Чэном сделал шаг назад, отправился к ждущему его сыну, чтобы собрать своих адептов, а две омеги из Юньмэна направились к Не Минцзюэ, что вручил им лошадей, отдал приказ держаться в середине колонны и пошел собирать и строить войска.        — Да, — пробормотал Вэй Усянь, ухмыльнувшись. — Такой мужчина внушает доверие, это точно. Может, да ну этого Лань Сиченя и обратишь внимание на Чифэн-цзуня?        — Иди к Вэнь Жоханю, — рыкнул Цзян Чэн, смерив своего шисюна злобным взглядом. Тот лишь хмыкнул, а усмешка его стала шире. И тем не менее Вэй Ин запрыгнул на гнедого коня, натянув вожжи.        Конная колонна двинулась к Безночному Городу. Они достигли его к вечеру, когда опускались сумерки, но пламя от факелов было уже прекрасно видно. Их явно ждали. Никто не знал, когда именно, откуда они узнали, но поняли, что план о тихом проникновении в город может пойти прахом, ведь уже на подходе, заклинателей альянса заметили дозорные. Поэтому альянс был не готов к неожиданному нападению Вэней. Со стен Безночного Города, которыми тот был окружен, полетели стрелы. Кони бросились врассыпную, и те, кому повезло меньше, попали под обстрел. Самым главным сейчас было прорваться внутрь города. Не Минцзюэ, едущий на коне впереди всех, вскинул руку, а следующие за ним лучники, рассредоточились и возвели стрелы. Стоило руке опуститься вниз, лучники выстрелили, прямо в стены крепости и за нее, а те зажглись талисманами огня в полете, влетая в массивные ворота стен города, а также и в крыши близлежащих домов. Адепты клана Вэнь забегали вдоль стен, ворота распахнулись, выпуская наездников, вооруженных мечами, направленных на большое войско, ведомое главой клана Не. Это был точно хаос, опустившийся на Поднебесную, Небеса отвернулись от заклинателей, ведь даже небо потемнело, а вдали загремела гроза и сверкнули молнии. Небожители были в ярости, были раздосадованы, но не вмешивались в дела смертных. Не Минцзюэ прорывался сквозь наездников, своей саблей обезглавливая тех, кто был у него на пути. Цзян Чэн ехал в правой стороне колонны, взмахнул Цзыдянем, обвивая им адептов и спихивая наездников с их лошадей, отчего тех после затаптывали кони альянса. Никто не был сейчас готов уступить. Тех, кто проиграл — ждет смерть. Победивших ждет все, ведь они вершители истории. Не Минцзюэ, возглавляя всю колонну, восседая верхом на вороном коне, закричал, прерывая гул ветра, отчего у каждого замерло все внутри: «СОЖГИТЕ БЕЗНОЧНЫЙ ГОРОД ДОТЛА!». Вновь были вскинуты луки, натянута тетива и стрелы разрезали воздух с громким свистом. Цзян Чэн видел, как вспыхивал Безночный Город, точно по городу было разлито масло. Он лишь следом за заклинателями других кланов и за Не Минцзюэ въезжал внутрь, что проделали и другие воины.        Вся Поднебесная катилась в диюй, везде пылал огонь, лишь Знойный Дворец, возвышающийся над городом, оставался невредим. Но прямо к нему преграждали путь адепты клана Вэнь. Не Минцзюэ, чьего коня один из преградивших адептов ранил мечом, спрыгнул на землю, орудуя своей Басей, давая ей кровь, которую оружие так отчаянно желало. Он твердо был намерен продвигаться к Знойному Дворцу, не видя перед собой ничего. Его глаза заволокла пелена слепой ярости, а потому он твердо шел вперед, не давая никому приблизиться к себе. Аура разошедшихся альф давила на плечи Ваньиня, но он орудовал мечом и Цзыдянем, не позволял ни одному адепту клана Вэнь даже прикоснуться к себе, отрубал пальцы, которые тянули к нему, руки, вспарывал глотки, душил плетью. Вэй Усянь, сошедший с коня, вел себя менее взбудоражено, он лишь оглядел ужас, творившийся на улицах некогда прекрасного города, а затем поднес к губам флейту Чэньцин. Дьявольская мелодия разлилась по округе. Восставшие мертвецы встали на ноги, что еще успели окоченеть после недавней смерти, распахнули свои рты и с ревом кинулись на адептов, что преграждали путь Не Минцзюэ. Альфа ступил на лестницу, ведущую к дворцу.        Цзян Чэн остался сражаться в самом низу, отбивая удары противника. Численность Вэней превышала, но он ни за что не желал сдаваться. Уворачивался, убивал врагов и лишь фиолетовая молния Цзыдяня вспыхивала вокруг него, защищая своего хозяина. Отвлекшись лишь на мгновение, Цзян Чэн распахнул глаза, оборачиваясь, когда сзади послышался оглушающий крик: «Сдохни, омега!», а затем мелькнуло что-то белоснежное; темные волосы, падающие на спину заклинателя, взметнулись перед Цзян Чэном, а на лицо его попала кровь нападавшего. Ваньинь тяжело дышал, смотрел лишь на широкую спину скрывшего его Альфы, а после крупно вздрогнул, когда к нему обернулся первый молодой господин Лань. Лань Сичень стряхнул с меча тело, осмотрел одежды, окрашенные алой кровью и вздохнул:        — Вы в порядке, глава клана Цзян?        Ваньинь завороженно смотрел в потемневшие от битвы глаза возлюбленного, на его нахмуренные брови, чуть вздернутый нос. Лань Сичень спас его жизнь, защитил своим телом, а вдруг не успел бы?! Цзян Чэн поджал губы, пытаясь вымолвить из себя хоть слово. Лань Хуань рассматривал омегу перед собой, перепачканного пеплом, что спускался с неба, и кровью. Цзян Ваньинь был прекрасен в пылу битвы. Точно не воевал — танцевал. Оружие прекрасно смотрелось в его изящных руках и Лань Сичень точно полюбовался им хотя бы еще немного, но лишь улыбнулся.        — Вижу, что да.        Цзян Чэн кивнул, а затем открыл рот, втянув шумно воздух и распахнул глаза, схватив Альфу за рукав, дернув в сторону, а за его спиной пролетел меч, коснувшись лишь идеально прямых волос. Цзян Чэн толкнул Альфу за свою спину, сделал выпад и пронзил мечом противника, сморщив нос от брезгливости. Изо рта адепта клана Вэнь послышался булькающий звук, а после он рухнул на землю, закатив глаза, но уже через мгновение восстал вновь. Это была вакханалия, точно все демоны вылезли наружу из-под земли. Цзян Чэн переглянулся с Лань Сиченем, кивнули одновременно, приняв решение, что никаких разговоров в пылу битвы быть не должно. А поэтому, они, встав спина к спине, продолжили драться, но в этот раз защищая друг друга.        Битва длилась долгое время. Потерян счет времени, невозможно было сосчитать число жертв, что пали от рук заклинателей обеих сторон, только когда на небе всплыла круглая луна, оголяющая свой бок, уставшие драться заклинатели, едва поднимающие руки и управляя ногами, валились с ног. Лютые мертвецы, поднимаемые мелодией Вэй Усяня, не уставали, рвали на куски войско клана Вэнь. Цзян Ваньинь тяжело дышал, все его тело ломило, но каждый раз он взмахивал Цзыдянем и отбивал удары Вэней. Не было времени на передышку. Многие адепты уже ворвались во дворец, чтобы помочь Не Минцзюэ убить Вэнь Жоханя. Сам Цзян Чэн тоже постоянно порывался пройти к дворцу, но ему преграждали путь, как и Лань Сиченю, что сражался рядом с Цзян Чэном, что-то постоянно шепча себе под нос. С каждой минутой он становился все более испуганным, но никак не мог прорваться внутрь Знойного Дворца. Лишь когда Лань Хуаню представилась возможность, он рванул вверх, преодолевая лестницы, а Ваньинь бросился за ним, чтобы его Альфа не пострадал. Но это было ни к чему. У главных ворот, что были выполнены в виде арки красного цвета, появился Не Минцзюэ. Ход битвы приостановился, а все воззрились на главу клана Не, который выглядел уставшим, злым, еще более злым, чем было до битвы, поднимая победно голову Вэнь Жоханя. Война была выиграна.        Цзян Чэн устало рухнул на колени, тяжело дыша и смотря на голову лидера клана Вэнь, которую за длинные волосы держал Не Минцзюэ. Цзян Чэну показалось, что его сейчас затошнит. Не Минцзюэ сбросил голову вниз, а она покатилась по лестницам вниз. Адепты клана Вэнь сложили оружие. Теперь все было бессмысленно. Мертвецы тоже упали замертво, а Вэй Усянь устало пошатнулся, закатывая глаза, ведь он отдавал много сил и энергии для того, чтобы управлять усопшими. Его душа трещала по швам и он физически ощущал это. Лань Ванцзи подхватил омегу на руки, прижал его к своему телу и присел на землю, боясь уронить такую ценную ношу. Он сам ужасно устал. За спиной Не Минцзюэ выплыла стройная фигура низкорослого парня, омеги, как понял Цзян Ваньинь. Он выдохнул, а затем, словно в замедленном времени смотрел, как срывается с места Лань Сичень, всходит по оставшимся ступеням и хватает в объятия этого юношу. Зрачки с каждым разом становились все уже, а глаза распахивались в ужасе, наполняясь слезами. Кто этот омега, которого обнимал Хуань…?

Продолжение следует…