***
Ваньинь был растерян и зол после того, как узнал, что произошло после его отъезда из Башни Кои, когда у него началась течка. Он был подавлен от разговора с Лань Сиченем, но пытался не показывать этого, хоть ему и показалось, что в глазах Цзэу-цзюня промелькнула… вина? Тот словно взглядом извинялся за то, что не может принять чувства своего истинного, ведь его уже обязывает венец брака, у него есть ребенок от другого омеги и он попросту не может все бросить. Лань Сичень не мог так поступать, слишком уж он был правильным. Ваньинь лежал в своей постели в Пристани Лотоса и ненавидел самого себя за слабость, за то, что снова посмел отдаться во власть эмоций и чувств. Но когда глава клана Цзян оклемался от течки, услышав, что произошло после его отъезда — он готов был собираться и лететь в Облачные Глубины. Он хотел уничтожить сначала Вэй Усяня, а затем придушить Цзинь Гуанъяо, который посмел снова испортить жизнь его семье. Он сразу же написал письмо в Цинхэ, попросив Сию в такое время оставаться пока что там, ведь кто знает, что может произойти. Омеге не хотелось, чтобы Цзинь Гуанъяо узнал о том, что у Лань Сиченя есть внебрачный ребенок. Вдруг и его убьет, как убил Не Минцзюэ. Почему-то Ваньинь ни разу не сомневался в том, что ходящие теперь слухи о причастности Ляньфан-цзуня к убийству главы клана Не были правдой. Не Минцзюэ слишком часто проводил время с этим лживым омегой в последние года своей жизни, да и к тому же, Ваньинь прекрасно понимал, что они враждовали. Из-за чего — Не Минцзюэ не удосужился объяснить, а Цзян Чэн не настаивал. Вот только проблемы на слухах не окончились. Поднебесную сотрясла ужасная новость — наследники кланов заклинателей исчезли, сам испуганный Цзинь Гуанъяо сообщил об этом, когда не нашел в покоях Цзинь Лина. Каждый глава Ордена обыскал также и свое поместье, не находя своего отпрыска, а потому все сразу же навострили мечи, готовые идти в Облачные Глубины, ведь каждый был уверен — это все проделки воскресшего Вэй Усяня. И что-то было здесь нечисто, Цзян Чэн чувствовал это всем телом и душой. Однако, за своего племянника он готов был разрывать глотки. Предположительно, Вэй Усянь мог держать детей на горе Луаньцзан, именно туда с большей долей вероятности мог отправиться его брат. У Цзян Чэна как раз закончилась течка, как он ринулся туда, перед этим получив письма многих глав Орденов о том, что они тоже отправляются убить Вэй Усяня, но теперь раз и навсегда. Этот омега не должен был жить. В Облачных Глубинах дали ответ — Вэй Усяня там нет. Он ушел вместе с Лань Ванцзи, которого уже окрестили околдованным, которого посчитали порочным и преступником вместе с Вэй Усянем. Как же зол был Лань Цижэнь, услышав подобные обвинения. Его сын тоже оказался похищен, но тот уходил на ночную охоту вместе с Лань Сычжуем, а потом отряд адептов просто не вернулся ни по прошествию суток, ни двух и даже не трех. Поэтому он был одним из тех, кто тоже отправился на гору Луаньцзан, возглавляя членов клана Лань. Лань Сичень же отправился в Ланьлин Цзинь, чтобы лично поговорить с Цзинь Гуанъяо, обнаружив страшную правду. Всех прибывших на гору встретили ожившие лютые мертвецы, которые защищали своего хозяина. Цзян Чэн, давно не испытывавший столь яркое чувство ярости и азарта от ночной охоты, активировал Цзыдянь, выпрямившись и одним ударом кнута разрубая сразу пятерых мертвецов, уворачиваясь от трупного яда, которым они были пропитаны. Вдохнуть такой и исход был бы летальным, если не было специального противоядия. А в спешке Ваньинь совсем забыл его взять. Не Хуайсан, который оказался здесь же, ведь его привели его же адепты, прятался за их спинами, постоянно взвизгивая и убегая от лютых мертвецов, которые пытались достать главу клана Не. Его адепты защищали своего господина, а Ваньинь только с облегчением подумал, что Незнайка догадался не брать с собой сюда Сию. Уж Цзян Чэн прекрасно знал, как сильно любит его сын подвиги, а еще и ночные охоты, на которых в Юньмэне и Цинхэ всегда становился лучшим. Интересно, гордился бы Лань Сичень сыном Альфой, или же наплевал также, как на самого Цзян Чэна? Вытолкнув подобные мысли из головы, омега едва не пропустил удар, а потому попытался сконцентрироваться, вынимая из ножен меч. Клан Су, присутствовавший на этой облаве, использовали свои гуцини, позаимствовав эту технику у клана Лань. Их глава клана — Су Шэ, который пытался копировать Лань Ванцзи во всем, в том числе и в поведении, жутко фальшивил на игре, отчего у клана Лань даже вяли уши. Лань Цижэнь в пылу битвы крикнул им уже перестать мучить инструмент, на что адепты Ордена Су стушевались, а вот их глава продолжил свою игру. Цзян Чэн, который был единственным главой могущественного клана, присутствовавшего здесь, вскинул голову, осмотрелся и скомандовал: «Все за мной!», рванув в сторону горы Луаньцзан. Ситуация повторялась точь-в-точь. Мужчины взбежали на гору, осматриваясь и замечая уже бегущих из пещеры детей, а следом за ним улыбающегося Вэй Усяня и спокойно идущего Лань Ванцзи. Взрослые главы кланов и адепты навострили свои мечи на них, пока дети подбегали к своим родителям, чтобы успокоить и показать, что с ними все в порядке. Лань Сычжуй остался рядом со своими родителями, напрягшись всем телом, пусть был еще совсем юн, но уже готов был защищать свою семью. Лань Цзинъи, который подбежал к клану Лань, обернулся на друга, замялся, не зная, стоит ли помочь другу. Но пока что никто не предпринимал ничего и Ханьгуан-цзюнь с учителем Вэем были в относительной безопасности. Цзинь Лин с неуверенностью подошел к своему строгому дяде, замявшись, но Ваньинь только громко вздохнул и прижал племянника к себе за плечи. Он был так счастлив, что с А-Лином все было в порядке, он не пострадал, только выглядел бледно от того, что был голоден. Лань Вэньян, теперь прекрасно понимающий, что Вэй Усянь здесь не при чем, подбежал к своему папе, осмотрел его и выдохнул, возвышаясь на полголовы над мужчиной. — Папа, что вы здесь делаете? У вас слабое сердце! — Если бы ты, мальчишка, не заставлял меня переживать, то меня бы здесь не было! Ванцзи, — обратился он уже к племяннику. — Немедленно отойди от него! — Нет, — спокойно ответил Альфа, смотря на семью и нарочно, прилюдно прижимая к себе своего супруга за стройную талию. Они с Вэй Усянем отправились на поиски последней цели Мо Сюаньюя, но Вэнь Нин, который внезапно оказался на их пути, сообщил о том, что были похищены дети и находятся они на горе Луаньцзан. — Упрямый баран! Окружить! — приказал Лань Цижэнь, а адепты клана Лань и другие заклинатели рванули к Вэй Ину и Лань Чжаню. Но наткнулись на стену из молодых адептов, которые вынули свои мечи, наставив их на старших, безбожно нарушая любые правила и этикет, защищая преступника и Лань Ванцзи. Главы Орденов завопили, чтобы их сыновья вернулись, а глаза Цзян Чэна налились кровью, когда вдруг Цзинь Лин тоже рванул к своим товарищам, с которыми просидел так долго в пещере и тоже вынул свой меч, направляя его на дядю, который уже готов был убить Вэй Усяня одним взглядом. Лань Вэньян выпрямил спину, клацнул клыками на родного папу и прорычал, нарочно делая голос твердым и уверенным, как когда-то его отец. — Отступите, — приказал он адептам клана Лань, отчего Вэй Усянь удивленно взглянул на маленького Ланя и склонил голову в бок. — Как третий господин Лань я приказываю вам отступить. Сейчас есть проблема поважнее, чем… — он запнулся, когда вдруг Лань Цижэнь закашлялся, а на его руке показалась кровь. Вздрогнув, молодой Альфа подскочил к папе, положив руку на его спину. — Папа? Папа, что с тобой?! — осмотревшись, Лань Вэньян увидел, что все взрослые заклинатели и главы Орденов тоже начинают закашливаться. Цзян Чэн не понимал, что происходит. Вдруг его тело стало невероятно слабым, изо рта брызнула кровь и Цзыдянь последний раз заискрился и принял вид кольца. Омега шокировано распахнул глаза, смотря на собственную дрожащую руку. Столь странное состояние было ему безумно знакомо и этого он боялся больше, чем смерти. Его силы покинули тело, он не ощущал движения духовных сил по каналам, словно их выкачали. Обернувшись вместе с остальными, когда послышался рык, более похожий на мертвецов, он рванул в пещеру, подгоняя Цзинь Лина, когда Вэй Усянь закричал: «Быстро, внутрь!». Препираться не было ни сил, ни времени, а те, кто не доверял темному заклинателю настолько, что готов был умереть — это их дело. Как, например, этот Су Шэ, его было совершенно не жалко. В пещере Фумо, за закрытыми дверьми, они почувствовали себя хоть немного, но в безопасности. Цзян Чэн пытался хоть как-то воздействовать на Цзыдянь, но с духовными силами, которых совершенно не было, он мог разве что схватить кольцо и кинуть его в голову какому-нибудь мертвецу, чтобы просто отвлечь. При этом молодые адепты прекрасно чувствовали себя, у них были их духовные силы, а поэтому все взрослые сразу же хотели повесить всю вину на Вэй Усяня. Но события развивались столь стремительно, что Цзян Чэн попросту не успевал за ними уследить. Вот Су Шэ обвиняет Вэй Усяня в том, что он запечатал их силы, но того затыкает Лань Ванцзи своей техникой молчания и омега начинает расспрашивать Лань Цижэня о том, есть ли в клане Лань техники, которые могут запечатать духовные силы. Лань Цижэнь отвечал на его вопросы с большой неохотой, однако жестокая правда пугала и каждый уже начинал догадываться, к чему же подводит Вэй Усянь. Вскрылась жестокая правда о том, что на самом деле все это дело рук Цзинь Гуанъяо, что отправил сюда всех глав Орденов на верную смерть, а для этого и подослал свою верную шавку, которому после Аннигиляции Солнца дал собственный Орден, земли и позволил быть подле себя, чтобы помогать в гнусных делах. Су Шэ, которого вышвырнули из клана Лань, как блохастого пса, за его злодеяния во время свержения Солнца, сейчас помогал Цзинь Гуанъяо убить тех, кто посмел подозревать его, да еще и узнал всю правду, распространяя ее слухами по Поднебесной. Именно он был тем, кто играл мелодию запечатывания духовных сил, да еще и обучил этому своих адептов, которые ни сном, ни духом были о подобном поступке, ведь не обладая музыкальными талантами, они просто повторяли за своим господином. Су Шэ, которого раскрыли, вынул талисман перемещения, показывая, что его силы запечатаны не были, сразу же испаряясь из пещеры, оставляя остальных на растерзание мертвецов. А дальше произошла просто канитель событий, которые создали огромный круговорот. Толпы лютых мертвецов, с которыми расправились молодые адепты вместе с Ханьгуан-цзюнем и учителем Вэем путем взятия на живца. Лань Цзинъи даже смущенно отвернулся, когда вдруг папа Лань Юаня начал раздеваться, а Цзинь Жулань только громко фыркнул, ведь до этого поругался со своим дядей, поскольку хотел помогать Вэй Усяню. Мертвецы были повержены и слабые взрослые предложили отправиться в Пристань Лотоса, ведь именно она могла вместить сотню молодежи и взрослых заклинателей, да и к тому же была ближе всех к Илину, от которого все и поплыли на джонках. К сожалению, джонок катастрофически не хватало и пришлось арендовать даже самые убитые и старенькие рыбацкие лодки, на которых плыли адепты. Главы Орденов расположились со своими приближенными на отдельных лодках, им заварили чаю, чтобы как можно скорее помочь восстановить силы. Адепты клана Су неуютно жались на носу одной из лодок, на которой разместили других заклинателей, ведь они даже не знали теперь, что с ними будет. Их глава клана бросил их на произвол судьбы, теперь они были всеобщим посмешищем и врагами. Су Шэ нисколько не сделал лучше Цзинь Гуанъяо тем, что сбежал. Наоборот, теперь каждый был преисполнен мыслью стереть его с лица Поднебесной. Пришвартовавшись у частной пристани семьи Цзян, все начали выходить на сушу, а Вэй Усянь, который мучился токсикозом и кормил рыб собственным завтраком, едва мог самостоятельно идти. Его постоянно успокаивал Лань Ванцзи. Его супруг потерял сознание на горе Луаньцзан и потому Альфе пришлось нести его на своих руках, но ему это было нисколько не в тягость. Он только безумно переживал за любимого, ведь тот носил под сердцем их ребенка, их сына, которого Лань Ванцзи хотел попросить назвать мужа. Вэй Усянь придумывал прекрасные имена, ведь именно он нарек Лань Юаня именем от рождения и судьба мальчика была предписана звездами. Омега снова побледнел, его замутило и он едва удержал себя под строгим взглядом Цзян Ваньиня, который был очень удивлен подобному поведению шисюна. Отвернувшись, Цзян Чэн сжал ладони в кулаки и отправился в сторону Пристани Лотоса, но вдруг останавливаясь и одним ударом в грудь отправляя Вэнь Нина, что шел следом за заклинателями, в свободное падение. — Ты. Не смей заходить в мой дом, — почти прорычал Цзян Чэн, направляясь внутрь резиденции. Вэнь Нин опустил грустно голову и присел на дощатую пристань, опуская окоченевшие ноги в чистую воду озера, в которое впадала река, по которой они плыли. Лань Юань присел рядышком с мертвецом, улыбнулся родителям и заговорил: «А расскажите, каким я был, когда был малышом?», прекрасно понимая, что родители сейчас будут заняты тем, что станут решать судьбу Цзинь Гуанъяо. Поэтому, чтобы не оставлять в одиночестве Призрачного Генерала, мальчишка решил с ним поболтать о собственном детстве, из которого мало что помнил. Время до попадания в Облачные Глубины стерлось из памяти, словно было заблокировано каким-то барьером. Возможно тем, что он прекрасно видел, как умирает его родной папа. Лань Цзинъи остался вместе с другом, хотя безумно хотелось пойти вслед за Цзинь Лином, который только обернулся напоследок и скрылся в залитой светом главной зале. Все главы расселись на свободных местах. Пристань Лотоса и правда вместила достаточно много народу, но как же сильно это нервировало Цзян Чэна, который не привык видеть столь много лиц в своем доме. Его дом был его местом безопасности, где он ощущал себя комфортно и спокойно, где переживал течки, не боясь нападения альф. Он ощущал себя не в своей тарелке, постоянно ерзал и оглядывался на людей, которые могли представлять потенциальную опасность для его крепости, которую он выстраивал раз за разом в виде стены от других. Вэй Усянь и Лань Ванцзи также вошли в зал, встав рядом со стеной. Омега скользил взглядом по родным стенам, что стали совсем чужими, Цзян Ваньинь воссоздал их иначе, чем запомнил Вэй Ин. Взглянув на своего шиди, что восседал на троне в форме лотоса, а рядом с ним на ступенях примостился Цзинь Лин, Вэй Усянь шепнул мужу, что где-то здесь должен быть его племянник, если его не прятал его же родитель. Все еще, спустя столь длительное время. Если Вэй Усянь правильно рассчитал, то скоро молодому господину должно было исполниться семнадцать. Наверняка он уже нашел себе прекрасного омегу, а если он и во взрослом возрасте был сильно похож на своего отца, то от них не было бы отбоя. Вэй Усянь улыбнулся, заскользив взглядом по зале, но никого похожего на Лань Сиченя не было. Возможно, Цзян Чэн все еще прятал ребенка от его второй семьи. Какой же глупейший поступок, он мог бы уже давно все рассказать, но отчего-то до сих пор молчал. Это слегка раздражало Вэй Усяня еще при жизни, ведь тот частенько говорил Цзян Ваньиню о том, что стоило сказать, чтобы заставить Лань Сиченя пострадать. Но это было его дело. — Глава клана Цзян, что же мы будем решать? Сейчас только вы в праве решить судьбу этого подонка Цзинь Гуанъяо! Он похитил наших детей, послал нас на верную смерть в битве с лютыми мертвецами, которых контролировал Тигриной печатью Вэй Усяня! — Именно! А вдруг Лань Сичень тоже причастен к этому? Помог избавиться от соперника и соулмейта Цзинь Гуанъяо! Слухи могут быть правдой — он убил Не Минцзюэ! Глава клана Не, что вы скажете на это? — Я… я не знаю, я уже ничего не знаю, — на глаза Не Хуайсана навернулись слезы и он опустил голову, скрывая лицо за веером. — Давайте не будем торопиться с выводами, — рыкнул Цзян Чэн. — Если кто-нибудь хоть раз обвинит Лань Сиченя в преступлении Цзинь Гуанъяо, тот лично встретится с гневом Ханьгуан-цзюня и меня. Все запомнили, что не нужно вешать ярлыки. — Мой брат не преступник. Он также не знал о злодеяниях главы клана Цзинь, — коротко произнес Лань Ванцзи и все замолчали. Не хотелось ругаться сейчас с Ханьгуан-цзюнем и Саньду-шэншоу, которые не славились терпением к своим оппонентам. — Глава клана Цзян, — к сидящему на троне омеге подошел молодой слуга, поклонился и что-то тихонько зашептал на ухо. Лицо Цзян Чэна сменилось, он нахмурился, слушая шепот слуги, который говорил о том, что две госпожи хотят поговорить с ним и рассказать о Цзинь Гуанъяо, о его злодеяниях и раскрыть правду всей Поднебесной. Саньду-шэншоу нахмурился, поднялся твердо на ноги, Цзыдянь блеснул в свете свечей и, оправдавшись за свой уход, направился туда, куда вел его прислуга. Омега вышел из зала, стараясь игнорировать падающие на его спину взгляды. Прожорливые альфы, которые не сдерживали своих феромонов рядом с ним, постоянно пытались подогнуть, показать, что они, якобы, гораздо сильнее. Это жутко раздражало, злило. Особенно в его доме. С годами он стал совсем не таким, как раньше, когда Цзян Чэн был подростком. Раньше он едва мог смотреть на самого себя в зеркало, но теперь мог подолгу рассматривать повзрослевшее тело и лицо. Он остался высоким, выше, чем другие омеги. Даже теперь выше, чем Вэй Усянь. Остался жилистым, но теперь прибавилась и омежья нежность, после его родов, когда его бедра вдруг округлились. После родов он вообще стал иным. Его таз стал шире, чем был раньше, что смотрелось прекрасно, он сам это видел, хоть и считал это уродством, тогда как Не Минцзюэ при жизни едва мог оторвать от омеги взгляда. Его ноги были длинными, стройными, что было результатом его интенсивных тренировок, после которых он бывало едва мог встать. Волосы больше не были короткими, теперь они едва касались бедер за столько лет после смерти Не Минцзюэ, когда он отстриг их, показывая то, как сильно он скорбит и скучает. Больше не было времени состригать их, подравнивать и руки не дотягивались. Он все также подвязывал их в высокий пучок и не мог поддаться на уговоры сына, чтобы распустить их и сделать прическу, подобную Не Хуайсану. И если раньше красота Цзян Чэна скорее напоминала горную реку, чем нежный и чистый ручеек, то теперь это был настоящий водопад вместе с горной рекой, опасной и сильной. Ваньинь вышел наружу, встречаясь с двумя госпожами, которые поклонились ему и выпрямились, смотря на омегу, который легко кивнул в ответ и позволил говорить. Прежде чем говорить информацию другим, сначала Цзян Чэн должен был услышать ее сам, как хозяин дома. Женщины начали свой рассказ, от которого Ваньинь едва смог сдержать ухмылку. Волосы встали дыбом, ладони вспотели и появился гадкий червячок в душе, который шептал: «Скажи спасибо Цзинь Гуанъяо». Они рассказали о смерти Цзинь Гуаншаня, которого Цзинь Гуанъяо привязал к кровати, купил много проституток, которые были уже старыми, никому не нужными и дешевыми. Таких бы Цзинь Гуаншань при жизни никогда не взял. Мстительный омега приказал проституткам все время использовать тело его отца, трахать его. Даже если он будет сопротивляться, то чтобы они не остановились — иначе их ждет смерть. Женщина — проститутка из Юньпина, Сиси, когда-то была подругой госпожи Мэн, матери Цзинь Гуанъяо. Тот пощадил ее, тогда как всех ее старых подруг ждала смерть, чтобы они не посмели ничего рассказать. Но жестокий омега держал ее в плену, о ней даже никто не знал и чудом спас какой-то неизвестный. Рядом с Сиси стояла верная служанка госпожи Цзинь, которая осталась служить в Башне Кои после ее смерти и собирала всю жестокую правду о Цзинь Гуанъяо, чтобы рассказать ее всему миру. Бицао была женщиной полной, но одетой опрятно и красиво. Госпожа Цзинь давала ей хорошее жалование, на которое она могла скопить деньги и начать новую жизнь. Она рассказала самый страшный секрет Цзинь Гуанъяо — тот, будучи в браке с Лань Сиченем изменял ему со своим же соулмейтом. От такой новости сердце Цзян Чэна сжалось от боли, он нахмурил брови, сжал руки в кулаки, но продолжил слушать. Оказалось — Цзинь Гуанъяо использовал какую-то из техник клана Лань, чтобы спровоцировать Чифэн-цзуня на подобные действия и, возможно, на главу клана Лань он тоже мог подобно воздействовать. А когда Цзинь Гуанъяо был в Цишань Вэнь, то в Ланьлин Цзинь пришел слух от разведчиков, что у первого молодого господина Вэнь появился фаворит. Близкий советник его отца, красивый и нежный омега. Первый молодой господин Вэнь не любил его, но охотно пользовался телом, сделав своим фаворитом, ведь ему нужно было иметь в будущем наследника, а тот омега казался неплохой партией. И этим омегой был никто иной, как Цзинь Гуанъяо. Кажется, этот хитрый жук пытался усидеть даже не на двух, а на трех стульях сразу. Не Минцзюэ, Лань Сичене и Вэнь Сюе. Кажется, Мэн Яо искал пути того, куда он может податься, если вдруг Аннигиляция Солнца была бы провальной. Любил ли он хоть кого-нибудь из Альф, которых пытался охмурить? Гадкий червячок в душе Цзян Чэна снова зашептал: «Нашему Альфе так и нужно… он это заслужил, он это ЗАСЛУЖИЛ!». Омега подавил ухмылку, продолжая слушать историю женщин, не заметив, как время пролетело столь быстро. Его уже спохватились, он услышал возмущенные возгласы в зале, направившись туда и пригласив с собой женщин. Он присел на свой трон, представил неожиданных гостей, а после вновь принялся слушать все по кругу, пока девушки раскрывали истинные мотивы Цзинь Гуанъяо. Власть и жажда крови заставляли его идти по головам, он был совершенно не невинным, как многие могли предположить. Даже похищение родного ребенка он инсценировал, вот только не предположил, что те головорезы, которых он нанял — захотят надругаться над ребенком. Если бы не Лань Сичень, вовремя нашедший сына, то быть беде. Это ужасно возмутило сидящих в Пристани Лотоса заклинателей, их голоса громом прокатились по залу и каждый наперебой кричал: «Негодяй! Сжечь Орден Ланьлин Цзинь дотла, их очистит только огонь!», не замечая резко побледневшего Цзинь Жуланя, чей Орден хотели разрушить из-за решений его дяди. Он любил Цзинь Гуанъяо, но его поступки, которыми он выиграл свое место в Поднебесной много говорили об этом человеке. Цзинь Гуанъяо и правда сын шлюхи, хуже матери, это кричал каждый заклинатель в этом зале, что Цзян Ваньиня начинало раздражать. Омега закатил глаза, скользнул взглядом по зале и нахмурился, вставая на ноги, когда не заметил Вэй Усяня и Лань Ванцзи. Он легко выскользнул из зала, оставшись незамеченным, пока многие продолжали вести дебаты, наперебой спрашивать женщин о Цзинь Гуанъяо. Тот захоронил и разрушил Орден его племянника. И наверняка попытается сбежать. Выйдя во внутренний двор, Ваньинь осмотрелся, не находя пропащих. Пройдя мимо построек, омега пытался взглядом найти своего шисюна. Он бы очень хотел поговорить с Вэй Усянем, разъяснить все, что между ними было. Да даже просто поговорить, без пререканий и упреков друг другу, но гордость Ваньиня не позволяла подойти первым. Он все еще злился за смерть сестры, за то, что Вэй Усянь убил Цзинь Цзысюаня. Злился, что Вэй Ин ушел из дома, что ступил на темный путь, что его не было рядом, когда он был ему так нужен. Цзян Ваньинь остался совершенно один с маленьким ребенком, ему помогала лишь сестра, а ведь она тоже не знала о воспитании, лишь об уходе из-за того, что имела двух младших братьев. Когда Вэй Усянь был нужен — его не было рядом. Он подставлял клан ради своего соулмейта, делал ради него все, но только не ради брата. Если бы выбор стоял между братом и Лань Сиченем, то выбрал бы Цзян Чэн брата? Конечно же да. Остановившись у храма предков, Цзян Чэн посмотрел на стоящих на коленях Ханьгуан-цзюня и Ушансе-цзуня, которые совершали три поклона, выглядя при этом так… Под ложечкой засосало, Ваньинь пришел в ярость, ворвался в храм и выпустил Цзыдянь, ведь его духовные силы уже вернулись. — Ты! Вэй Усянь! Как ты посмел осквернять память моих родителей?! — Вэй Усянь удивленно распахнул глаза, подскочил на ноги, остановил Лань Ванцзи от того, чтобы тот достал из ножен Бичэнь. Взглянув в злые глаза своего шиди, он слегка улыбнулся, но улыбка быстро слетела с лица, когда Цзян Чэн продолжил. — Ты и этот… Лань Чжань, — это было сказано нарочно, показывая неуважение Ваньиня к этому Альфе, — что вы позволяете себе! — Промыть бы тебе рот с мылом, Цзян Ваньинь! — не остался в долгу Вэй Усянь, нахмурившись и посмотрев на брата, который сжал губы в тонкую полоску. — Меня оскорбляй сколько хочешь, но Лань Чжаня не смей! — А не то что?! Что ты сделаешь?! — Немедленно прекрати! Правду о тебе говорят слухи, — Вэй Усянь нахмурился, не позволяя мужу вступать в конфликт. Это дело было только его и брата. — Ты стал еще более упрямым, горделивым и…! — договорить Вэй Ину не дал сильный удар Цзыдяня, который отбросил тело омеги назад, выкидывая из храма предков. И если бы не подоспевший на крики Вэнь Нин, то Цзян Чэн убил бы к черту своего шисюна. — Вэй Ин! — Лань Ванцзи кинулся за беременным мужем, испугавшись за его состояние. Вэй Усянь рухнул на деревяный пол, ударившись головой, отчего его заштормило и замутило, он взялся рукой за грудь, в которую прилетел удар Цзыдяня, сплевывая кровь и приподнимаясь. Лань Ванцзи сразу же кинулся к мужу, пока Вэнь Нин не позволял главе клана Цзян приблизиться к паре. Цзян Чэн сжал зубы до скрежета, смотря на Вэй Ина, который пытался показать Лань Чжаню, что с ним все в порядке. Нахмурившись сильнее, Ваньинь закричал: — Если бы не ты, то я таким бы не был! Вэй Усянь ничего не ответил на это, лишь развернулся, намереваясь уйти вместе с любимым, лишь бы не продолжать этот спор, не говорить горькую правду, которая всем бы сделала только хуже. Ваньиню не понравилось это, он сильнее сжал в руке кнут, резко взмахнул им, ударяя Вэй Усяня в спину, отчего тот лишь громко вздохнул и закатил глаза, рухнув в подставленные руки Лань Ванцзи. — Вы даже не понимаете, что произошло! — Вэнь Нин вмешался, нахмурился и был разозлен поведением этой строптивой омеги. — Господин Вэй сделал для вас все! А вы даже и не догадывались! Вытащите меч! — С чего я должен это делать? — Цзян Чэн с подозрением смотрел на запечатавшийся Суйбянь, который ему протягивал твердой рукой Призрачный Генерал. — Вытащите! — приказал альфа и Ваньинь с лязгом достал из ножен меч. Лань Ванцзи поднял голову, не понимая, что происходит, как не понимал и Ваньинь. Нахмурившись, Вэнь Нин заговорил. — Этот меч не может вытащить никто, кроме господина Вэя. Но вам он поддался, потому что его Золотое Ядро сейчас внутри вас. Он пожертвовал собой, лишь бы спасти вас! Чтобы вы не теряли веру в жизнь! А вы лишь осуждали его за темный путь, за то, что он делал. Но у него просто не было другого выбора! Он знал, что вы не сможете жить без заклинательства, что это вся ваша жизнь, а он бы справился! Он три дня лежал в сознании, пока моя сестра вырезала его Золотое Ядро! Три дня он оставался в сознании, терпел невероятную боль, лишь бы вы смогли и дальше самосовершенствоваться! Все достигнутые вами высоты — лишь его заслуга! — Ты лжешь! — Цзян Чэна затрясло, он сжимал в руках рукоять Суйбяня, смотря на мертвеца перед собой. — Не лгу. Женщина, которую вы приняли за Баошань-саньжэнь была моя сестра. Она была одета во все темное, у нее был скрипучий голос, а на вас была темная повязка и палка-трость из бамбука. Когда вы прибыли на гору, то вам дали отвар, после чего вы потеряли сознание. Я знаю это, потому что был там. Ваньиня бросило в холодный пот. Он пытался дышать глубже, пытался поймать губами воздух, но попросту не мог. Легкие сдавило, глаза наполнились слезами, а сам он согнулся пополам, схватившись пальцами за ткань ханьфу в том месте, где было Золотое Ядро. Он крупно дрожал, пытаясь поймать хоть одну мысль. Разум охватывала паника, слезы хлынули из глаз, а воздуха совсем не хватало. Цзян Чэн не мог ясно мыслить, лишь прокручивал в голове свою жизнь. Вспоминал Вэй Усяня, вспоминал то, как он говорил ему, что он позор семьи из-за того, что позорит Цзян Ваньиня, как главу, из-за своего поведения, из-за того, что он не носит с собой меч, а ведь он попросту был слишком тяжел для него. Слишком непосильная ноша для того, кто лишился из-за брата своего Золотого Ядра. Эта правда больно резанула по сердцу, он вскинул голову на Призрачного Генерала, который протянул ножны омеге, который Цзян Чэн сразу же схватил, рванув прочь, а через некоторое время влетая в зал, полный народу. Он был в панике, напуган, беспомощен. Словно загнанная в ловушку лань, проживающая свои последние минуты. Омега подлетел к Цзинь Лину, протянув племяннику ножны и заорав: «Вытаскивай!». Мальчишка испугался, несмело потянул, затем со всей силой, но меч в ножнах не поддался. Тогда Ваньинь плюнул на это, подскочил к другим адептам, приказывая вытащить запечатавшийся меч. Но у них ничего не выходило. Вэнь Нин сказал правду. Цзян Ваньинь использовал Золотое Ядро брата. Без него он не смог бы добиться всего, что у него есть сейчас. Он был бесполезен.Продолжение следует…