Всего лишь омега?

       Когда Цзян Чэн провожал Сию и Лань Сиченя с его сыном обратно в Облачные Глубины, то он старался даже не смотреть на своего соулмейта. Его глаза были красными и опухшими от пролившихся в прошедшую ночь слез, потому что они с Сиченем очень долго разговаривали. Цзян Ваньинь рассказывал ему о детстве Сию, рассказывал о том, какой он, рассказывал о его увлечениях, о взлетах и падениях и о том, как же сильно он любил эту жизнь, дарованную ему небесами по всего лишь ошибке двух подростков. И пусть он жил без отца, пусть все сложилось так, Сию все равно был жизнерадостным ребенком, и Ваньинь даже не знал, радоваться ему или же печалиться от того, что Лань Сичень узнал о своем первенце. Он догадался сам, просто выбил признание из Цзян Чэна, который ходил весь нервный в день приезда сына. Они даже не успели провести время вместе, как тот снова уезжал.        Теперь, когда отец с сыном стояли рядом друг с другом, омега видел все их сходства и лишь надеялся, что Лань Сичень сможет преподнести Сию новость о том, что он его отец осторожно, чтобы он не обиделся на самого Цзян Чэна, а ведь он мог. С возрастом ему все чаще стал перечить сын, обижаться на своего папу, ругаться с ним. Возможно, дело было в их одинаковых характерах, а он еще и был Альфой. Цзян Чженйи редко уступал, всегда был во главе. Ведь в этом мире, полном стереотипов и правил — альфы стояли на верхушке, а омеги под ними. Чаще даже детям-омегам в кланах заклинателей не давали заниматься самосовершенствованием, если они не были единственными наследниками. Дело омег было в том, чтобы только вынашивать и рожать детей, а также вести хозяйство, а альфы были самыми главными в семье, даже несмотря на то, что пара могла быть однополая. Вторичный пол различался и это было главным. И Сию был именно такого мнения, впитав это все, как губка, от тогда еще живого Не Минцзюэ. Он был готов бросить мир к ногам омеги, защищать и оберегать, но все равно был главным в семье. И с возрастом он все чаще претендовал на позицию главного, несмотря на то, что Цзян Ваньинь был его родителем и главой великого Ордена.        Делегация собралась сразу после завтрака, и Сию был в нетерпении, едва ли не прыгая на месте. Он был одет в легкие лавандовые летние одежды, в четыре слоя, как и подобает благородному господину. Очень красивый, Цзян Чэн не мог налюбоваться, с высоким хвостом, какой обычно носил Не Минцзюэ раньше, выпустив челку, как Цзян Чэн. Ваньинь сегодня тоже убрал волосы в хвост. Совсем не из-за того, что Лань Хуань сделал его волосам комплимент. Мужчина улыбнулся, вспоминая это, а затем посмотрев на своих двух любимых мужчин. Он поймал в свои объятия Лань Жусуна, чмокнув его в макушку. За эти три месяца мальчишка стал ему, как родной. Цзян Чэн впервые чувствовал себя важным, ведь он хотел бы сына-омегу или дочь, ему очень нравилось ухаживать за мальчиком, давать ему советы. Иногда они даже вместе сидели в хамаме, а Цзян Чэн ухаживал за волосами мальчика, как его когда-то учил Не Хуайсан, омывал его, а потом они оба плескались друг в друга водой. Это было чудесно. С Сию такого сделать было нельзя, он был Альфой, у него были совершенно другие заботы. А теперь он вообще собирался жениться. Как же он быстро вырос.        — Будь осторожен в пути, ладно, А-Сон? И слушайся своего отца.        — Дядя Цзян, почему вы не поедете с нами? — мальчик поднял голову, обнимая старшего омегу.        — У меня много работы, к тому же… — «Не хочу быть рядом с Сиченем и давить на него», — подумал он, но ответил другое. — Не бери в голову. Давай, тебе пора.        — Я обязательно вернусь за вами, — мальчишка улыбнулся и дотянулся на носочках до лица мужчины, чмокнув его в щечку, как родителя.        — Еще бы. Давай, беги к отцу, — он погладил мальчика по волосам, которые Ваньинь ему заплел на манер, как обычно носили в Юньмэне. Омега посмотрел на Сию, мягко обнимая его, когда сын подошел к родителю, укладывая голову на его плечо. — Пока, — тихо шепнул он и прикрыл глаза, целуя сына в висок. — Люблю тебя, знаешь, да?        — Знаю, пап, — Чженйи улыбнулся, отстраняясь от родителя, не понимая почему он стал таким нежным. Возможно от того, что его сын только приехал и снова уезжает. — Пока, папа. Я тоже люблю тебя, — Альфа встал на меч, взмывая воздух, пока глава Лань вставал на свой меч и брал к себе своего сына.        Лань Сичень поднял Жусуна на руки, а тот обнял отца за шею. Альфа кинул взгляд на соулмейта, легко улыбнувшись.        — Чэн, я благодарен тебе за все. За то, что ты помог мне и за то, что все мне рассказал. Теперь моя жизнь изменится, как и мышление о ней. Я обещаю, что только в лучшую сторону. Я позабочусь о Чженйи, обещаю. Облачные Глубины всегда открыты для тебя. Ты можешь приезжать без предупреждения, я всегда буду рад встретить тебя и принять, — мужчина обхватил сына покрепче и поудобнее. — До встречи, — он поднялся на мече высоко в небо, отправляясь в сторону Облачных Глубин, догоняя Чженйи, но после оборачиваясь, смотря на удаляющуюся точку внизу, «Все изменилось. И дело вовсе не в природе. Я простил тебя, Яо, и отпустил. Надеюсь, что и ты также отпустишь меня, дав, наконец, быть рядом с тем, кому я причинил столько боли из-за собственной глупости».        В Облачные Глубины они прибыли достаточно быстро, или же Лань Сиченю просто так показалось. Все были рады возвращению главы клана Лань, а особенно рады тому, что они с Жусуном снова были полны жизни и радости. А вот увидеть Цзян Чженйи никто совсем не ожидал. Вэй Усянь, что вышел встречать деверя и его сына, был в восторге, когда увидел Цзян Чженйи. Он обошел Лань Сиченя, даже не поздоровавшись с ним, сразу же кинувшись к молодому Альфе, обнимая его настолько крепко, что глаза юноши полезли на лоб, а где-то позади блеснул Бичэнь. Лань Сичень поспешил заверить всех в том, что юный господин просто очень хотел посмотреть на Облачные Глубины и поэтому он решил взять его с собой. Выделив Чженйи отдельную комнату не так далеко от ханьши, Альфа назначил первую их тренировку на завтрашнее утро, ведь сегодня ему нужно было принять дела у Ванцзи и наверстать все то, что он пропустил. Поэтому Альфа поручил молодому господину Вэю показать Облачные Глубины его племяннику, извинившись, что не сможет сделать этого сам. Вэй Усянь с радостью согласился, взял в руки корзинку с лежащим в ней Лань Лифэном, на которого полюбовался Лань Сичень, когда брат показал ему своего второго ребенка, а потом отправился показывать Облачные Глубины.        Чженйи знал, что у него есть дядя Вэй Усянь, про которого ему рассказал папа еще в прошлом году, но им так и не довелось увидеться, ведь омеге было тяжело путешествовать беременным, да и его тело было слабее, чем прошлое. А потому сейчас они знакомились в первый раз. От омеги Цзян Сию узнал о том, что у него есть младший брат Лань Юань и еще один, тот самый малыш в корзинке, по имени Лань Вэй. Лань Юань был чуть младше, чем сам Сию, юноше уже было шестнадцать, но скоро ему исполнится семнадцать. Он уже входил в возраст зрелого молодого господина, поэтому, когда Цзян Чженйи встретился с первым благородным господином, он невольно отшатнулся от того, насколько же сильнее был Лань Сычжуй. Его тренировали с самого детства, он прекрасно умел управлять собственными феромонами и мог подавлять. Сразу чувствовалось — он настоящий Альфа. Вэй Усянь представил двух молодых господ, ошарашил сына тем, что у него есть старший брат и вручил корзинку с младшим в руки. Они все втроем отправились дальше на прогулку по Облачным Глубинам, которые были достаточно красивы. Водопады, шум листвы, здесь был покой и умиротворение. Цзян Чженйи очень нравилось здесь и он словно даже ощущал что-то родное. Совсем вскоре к ним присоединился и Лань Жусун, который сразу же рванул к Цзян Чженйи, схватив его за руку и широко улыбнувшись. Мальчишка покраснел, пока сам наследник Цзян только улыбнулся и легко потрепал Омегу по волосам. Они вчетвером, а если еще считать Лань Лифэна, то впятером, отправились на небольшую полянку, а когда они прибыли туда, то Сию выдохнул от удивления. Она была вся заполнена кроликами. И у каждого было имя. Они все сразу же облепили Лань Сычжуя, а юноша поднял на руки только одного. Чернявого, с красной ленточкой на ушке. Кажется, это был его любимый.        День окончился общим ужином в цзиньши, поскольку ханьши убирали адепты, чтобы подготовить ее к ночи главы. Цзян Чженйи познакомился со своей семьей со стороны дядюшки Усяня, там же он встретился с Лань Цижэнем и Лань Вэньяном. Он тоже был достаточно сильным Альфой, кажется, его тоже обучал Лань Ванцзи. Сию скользил взглядом по всем членам клана Лань, думая, что он здесь ужасно не вписывается и похож на фиолетовую ворону. Правда, Вэй Усяня это не смущало. Он разговаривал за столом, рассказывал о клане Лань, пока остальные молчали. Чженйи улыбнулся, опуская взгляд в пиалу, тоже неспешно поедая свою порцию. Лань Цижэня же очень волновало то, что этот юноша слишком сильно похож на его старшего племянника. Что вообще происходило?        На следующий день, когда Цзян Чженйи выучил почти все, что находилось в Облачных Глубинах, отправился на тренировку к главе клана Лань, который ждал его на тренировочном полигоне, проснувшись гораздо раньше самого наследника Цзян. Молодой Альфа был одет в свое тренировочное серое ханьфу с фиолетовыми вставками, а волосы были убраны в пучок, чтобы не мешались. Сначала глава Лань хотел поговорить с ним о чем-то, а потом уже обучать тому, как управлять своей сущностью. Парень улыбнулся мужчине, встав перед ним, придя на полигон. Глава Лань выглядел, как всегда восхитительно, особенно теперь, с блеском в глазах, больше не скорбящий так сильно. Боль больше не сжирала его изнутри, что очень радовало всех в клане Лань. Юноша поклонился мужчине, выпрямляясь.        — Я очень рад, что вы согласились обучить меня. Мой папа омега и не может посоветовать мне то, что могут посоветовать альфы. А из всех, с кем общается папа — вы единственный Альфа. Потому что глава Не омега, он обучал меня другому, — на этих словах Сию смутился.        Лань Хуань тихо посмеялся, после легко улыбнувшись.        — То, чему обучал тебя глава Не, тоже очень пригодиться в будущем. А вкупе с тем, чему обучу тебя я — это станет еще более полезным, — мужчина убрал руки за спину, смотря на юношу перед собой. Он был одет в легкое белое ханьфу с темно-синей накидкой без рукавов, а волосы были убраны в высокий хвост и заколоты серебряной гуанью. Легкое и удобное одеяние, подходящее для любой тренировки. — Но прежде, чем мы начнем, я бы хотел рассказать тебе кое-что, а точнее поговорить кое о чем, ведь тогда у тебя будет выбор, прежде чем наши тренировки начнутся: остаться или же уйти, — он тихо вздохнул, волнуясь. — Чженйи, твой папа очень хороший человек, но бывает так, что даже очень хорошие люди совершают ошибки, или же оказываются там, где не стоило бы. Так случилось и с твоим папой. Во время обучения в Облачных Глубинах он наткнулся на меня, у которого только-только начинался гон. И было бы лучше, пройди он мимо, но он решил помочь мне дойти до моей комнаты, где свершилось то, что случилось. Мы разделили постель. Это не было насильственным действием. Тогда и он и я испытывали друг к другу симпатию и в те дни она вылилась наружу. Я не помнил о тех днях, а твой папа не рассказывал мне, и лишь перед днем нашего отъезда он рассказал мне все, — юноша побледнел, Лань Сичень видел это и ему становилось стыдно еще сильнее. — Чженйи, ты мой сын. Ты наш ребенок, который был дарован нам Небесами. Твой папа любил и любит тебя всю жизнь, а я, хоть и узнал о тебе совсем недавно, очень рад, что у меня есть старший сын и я буду любить тебя также, как любит твой папа. Понимаю, что такая новость может вызывать у тебя много эмоций, вплоть до ненависти, но прошу, не думай плохо о своем папе, ведь тогда именно я потерял голову. Если хочешь, то можешь винить и ненавидеть меня.        Чженйи побледнел, слушая то, что говорил ему глава Лань… нет, его отец. Оказалось, что его родной отец вовсе не кто-то из псов Вэнь, как говорили в народе, или не кто-то из простолюдин. На его папу многие грешили за то, что он растил ребенка один, даже говорили, что он взял его с улицы, хоть сам Цзян Чэн и убеждал Сию, что это не так. Но теперь, оказалось, что отцом является некто иной, как сам Лань Сичень, благородный Цзэу-цзюнь, от которого все были без ума, который был мужем Ляньфан-цзуня и побратимом самого Не Минцзюэ. Да, Чженйи догадывался об этом, но сейчас он испытывал противоречивые эмоции. Ему хотелось обнять потерянного родителя, хотелось ударить его за то, что он так обошелся с папой, ведь он очень долго страдал без своего соулмейта, а оказалось, что таким был именно отец и он отшивал его папу раз за разом, делая ему так больно. Сию ведь думал, что он навсегда будет с одним родителем, а теперь у него был отец. Да еще и появился младший брат, кроме А-Лина. Родной младший брат. Цзян Чженйи поднял на отца светлые горящие глаза, ведь от злости, горечи и радости он впал в некое состояние аффекта, а у всех Альф в таком состоянии горели глаза, как при гоне.        — Вы… почему вы просто не справились о моем папе, если он нравился вам? Почему вы не пронесли эти чувства до конца, почему?! — он вскрикнул, сжимая руки в кулаки. — У меня мог бы быть отец! Не сейчас, когда мне уже восемнадцать! — юноша поджал губы, чувствуя, как к глазам подступают слезы, а они начали стекать по щекам. — За что вы так с нами обошлись…? Почему папа ничего не рассказал вам…?        — Возможно, он испугался косых взглядов с моей стороны, хотя я бы никогда не посмотрел на него косо, — тихо шепнул Альфа и подошел к сыну.        Но вдруг Цзян Чженйи вскинул голову, а его запах стал таким тяжелым, что Хуань едва удержал себя от того, чтобы не шагнуть назад. С тихим: «Извините, отец», рука молодого Альфы взметнулась вверх и кулак впечатался в скулу Первого Нефрита. Он пошатнулся, аккуратно потер челюсть и взглянул на юношу, что всхлипнул, осев на колени. Столько боли было принесено ему, и лишь из-за одного человека. Лань Сичень понимал его и потому нисколько не возражал, просто присел рядом, коснувшись ладонью плеча.        — Тогда мы были глупы. И он и я были молоды, незрелы и совсем без головы. Из-за нашей глупости перевернулась вся наша жизнь, ведь если бы твой папа или я признались друг другу в симпатии, а после он бы признался о своем положении, то все было бы по-другому. Но ушедшего не вернуть, нужно смотреть вперед. Чженйи, прости нас с твоим папой. Прости меня за то, что поступил так с ним, а его за молчание. Если можешь, прости нас… Мы правда очень любим тебя и всегда будем любить. Ведь ты наш первый ребенок, — в голосе было столько нежности и тепла, ведь он говорил правду, идущую от сердца. Сичень очень сожалел, что не был рядом с сыном с самых первых минут жизни, что столько всего пропустил.        Сию всхлипнул, крепко обнимая Лань Сиченя, сжимая в своих руках, чувствуя как его трясет. Альфе не пристало так себя вести, но он был так потрясен, что едва не сходил с ума.        — Я всегда мечтал об отце… даже сейчас я думал, что вы с моим папой сможете пожениться и тогда он больше не будет одинок. Вы не представляете, что мы пережили. Но все перевернулось просто с ног на голову… — хрипло шептал Сию и зажмурился, уткнувшись носом отцу в плечо. — Я всегда думал, что мой отец просто умер или это был кто-то, кого мой папа ненавидел. он никогда не рассказывал мне, он говорил, что у меня должен быть один родитель — он… Но я видел его по вечерам, он очень убивался и я думал, что он грустит из-за меня, но… — он всхлипнул, чувствуя, как голос срывается, и он начинает уже громко и прерывисто всхлипывать, без сил сформировать цельные мысли. — Я правда рад… что у меня есть отец… я постараюсь простить вас, но это так сложно… Постараюсь простить и папу за молчание. Хоть и понимаю его.        Сичень крепко обнял сына в ответ, поглаживая по спине, успокаивая. Он мягко коснулся губами его виска, даря родительское тепло и заботу.        — Ты можешь не прощать нас прямо сейчас. Особенно меня. Ты вправе этого и не делать, я все понимаю, Сию. Но я хочу, чтобы ты знал, что ты любим своим папой, любим мной. И мы всегда будем защищать тебя и помогать. До самой нашей смерти ты будешь нашим первенцем, нашим любимым сыном. И кто бы что не говорил про твоего папу или меня, знай, что никогда ты не исчезнешь из наших сердец.        — Я останусь в Облачных Глубинах. Я хочу получше узнать тебя… хочу узнать, что ты любишь… хочу, чтобы и ты узнал меня… хочу больше общаться с Жусуном, ведь я даже не знал, что у меня есть младший брат, папа никогда не говорил мне об этом… Но сейчас мне нужно успокоиться… глава Лань, только один человек может успокоить меня — это глава Не. Пригласите, пожалуйста, его в Облачные Глубины, пускай он прилетит…        — Если только глава Не не занят, — Сичень тихонько вздохнул. — Я приглашу его. Отправлю письмо сразу же после нашей тренировки. Если только ты готов сегодня тренироваться. Если же нет, то мы можем провести этот день вместе. Выпить чаю, погулять по Гусу, поесть свежих локв. Все, что хочешь, — мужчина мягко отстранился, легко и нежно стерев слезы со щек сына.        Чженйи кивнул, чувствуя себя, словно ребенком. Беззащитным и таким маленьким.        — Теперь я понимаю почему Лань Жусун сказал, что мы похожи. Я и правда на вас похож, — парень опустил голову. — И понимаю теперь, почему папа прятал меня… Я думал, что он стесняется меня, поэтому никуда не берет, прячет меня, как цветок, а оказалось все гораздо проще… он прятал меня от моего же родного отца, — юноша вздохнул, опустив голову еще ниже и шмыгнув носом. — Простите, что я веду себя как омега. Просто… одновременно так легко на душе и так тяжело…        — Слезы — это вовсе не слабость, — Сичень легко улыбнулся. — Это признак, что человек очень долго был сильным. Слез не стоит стыдиться. Что ж, раз сегодня тренировка отменяется, то пойдем выпьем чаю с засахаренными ягодами, а потом вместе напишем и отправим письмо главе Не. Думаю, что он с радостью приедет, чтобы увидеть тебя. А к тому моменту я уже научу тебя немного взывать к своей сущности. Думаю, что Не Хуайсан будет в восторге, — Альфа подмигнул, после тихо посмеявшись.        Сию смущенно улыбнулся, вставая на ноги вместе с главой клана Лань, отряхивая свои одежды, затем потерев шею.        — Это немного смущает вот так вот разговаривать с вами о моих отношениях с главой Не. Я даже с папой не разговаривал о своих отношениях, да и вообще ни с кем. Друг у меня всего один и даже он не знает о том, что происходит между мной и главой Не. Но с вами разговаривать о таком все же проще, потому что вы можете дать совет, как Альфа… — вдруг Сию задумался. — Он не признает меня, как равного. Для него я мальчишка, он видит во мне только мое тело, а когда я пытаюсь контролировать его, то он… он ведет себя, как второй папа. Как родитель, — он вздохнул. — Это удручает. Он смеется и не воспринимает меня всерьез. Он знает меня с детства, поэтому так ведет себя…        — На все нужно время, сын, — Сичень улыбнулся. — Конечно Не Хуайсан будет вести себя с тобой, как взрослый, все же он старше тебя и правда знает с детства, но со временем он увидит в тебе не только ребенка, но и мужчину. Альфу. Но для этого потребуется время, как и для всего. И прошу тебя, называй меня на «ты» и если хочешь, можешь звать меня отцом. Идем же, — мужчина указал Чженйи рукой в сторону ханьши, после неспешно отправившись к ней.        — Конечно… отец, — юноша смущенно, направившись следом за Цзэу-цзюнем, идя вровень, не отставая, но и не опережая, хотя он привык ходить быстро, как папа. В детстве приходилось поспевать за ним. Стало слегка стыдно за то, что он посмел ударить старшего, но гордость за самого себя за то, что он защитил честь своего папы перевесила стыд. — Я хотел бы спросить у тебя, что ты любишь. Чем ты увлекаешься, какие книги ты любишь читать и хотел бы узнать о твоей жизни в Облачных Глубинах. И что мы скажем Жусуну? Он вряд ли думал о том, что у него появится старший брат…        — Мы расскажем ему, но немного позже. Думаю, что сегодня вечером. И ты все узнаешь. Я расскажу тебе все за чашкой чая, а после с удовольствием послушаю о том, что любишь ты, — вот так, не спеша, они дошли до ханьши, что встретила их тишиной и прохладой. Лань Сичень остановился у фусума, смотря на Ванцзи и молодого господина Ина, что неспешно прогуливались чуть ниже, ведь омеге нужны были прогулки и свежий воздух. Он легко улыбнулся. — Со всеми этими новостями и погружением в дела клана после долгого отсутствия, я совсем забыл поздравить молодого господина Вэя с его положением, — он наблюдал за тем, как Ванцзи мягко поглаживает небольшой животик своего любимого, стоило только им остановиться.        Чженйи остановился рядом с Лань Сиченем, смотря чуть ниже, на молодого господина Вэя и второго Нефрита клана Лань с интересом. Он думал о том, что его родители были лишены такой идиллии, а папа был на грани выкидыша после многих новостей, а также и стресса. А потом еще и перевоспитание у Вэней, нападение на Пристань Лотоса, где были убиты члены клана и их семья, а сам малыш чудом спасся с папой, тетей и дядей Вэем. И сейчас он подумал о том, будет ли у него так с Не Хуайсаном, которого он так сильно любил этой сильнейшей любовью клана Лань, пусть даже не догадываясь. Юноша глубоко вздохнул, опуская голову.        — Интересно, когда-нибудь Не Хуайсан позволит мне быть отцом его детей? Пусть я еще и молод, но я искренне хочу семью с ним.        — Если ты желаешь чего-то всем сердцем и душой, то нужно идти к этому и оно обязательно сбудется, — Хуань несильно похлопал молодого Альфу по плечу. — И если Небесами суждено, то они приведут к исполнению твоей мечты, — мужчина снова посмотрел на пару заклинателей, что уже удалялась вниз по лестнице. — Идем.        Он зашел в ханьши, разуваясь и проходя вглубь, наливая в чайничек чистой воды и вешая его над небольшим костерком, который зажег в специальном углублении. В другой же чайник Альфа бросил несколько ложечек чайной смеси с сушенными листьями мяты, лотоса и чабреца, чтобы потом залить кипятком и дать настояться. Его любимый чай. Чженйи мысленно извинился за вторжение, снимая свою обувь, входя в ханьши, закрывая за собой фусума и проходя внутрь комнаты, осматривая ее. Все здесь говорило о спокойном характере ее хозяина, ведь она была очень уютной, минимально обставлена, убрана дочиста и была прохладной. Парень присел у небольшого столика, складывая руки на коленях, рассматривая Лань Сиченя, следя за движениями и тем, как он все делал. Цзэу-цзюнь был очень спокоен и тих, в отличие от его папы. Они идеально дополняли друг друга, настолько разные, но гармоничные вместе. Лань Сичень был благороден и красив, как выращенный в любви и заботе цветок, а Цзян Ваньинь же был скорее кустом какого-то дикого цветка с шипами. Не менее красивый, но способный очень больно обидеть. Чженйи чуть улыбнулся, думая обо всех этих различиях между родителями и не понимая, почему ему передался больше характер папы, ведь похож он был больше на отца. Пара подходила друг другу также и по внешности, ведь у Лань Хуаня были аккуратные и нежные черты лица, тогда как у Цзян Чэна были слегка грубоватые и резкие. Но тем не менее они оба были очень красивы не только внешне, но и душой. Оба очень благородны, справедливы, а Цзэу-цзюнь в какой-то степени был еще и наивен, в то время как папа Чженйи был недоверчивым и колючим. Юноша улыбнулся, повеселившись с такого сравнения.        Тем временем Лань Сичень расставил на столике пару глубоких пиал для чая, а также пару блюдец, на которые те ставились. Он поставил на столик небольшую глубокую миску с засахаренными ягодами для чая.        — Ты не голоден? Если ты хочешь есть, то я спущусь на кухню и приготовлю тебе что-нибудь, поскольку вряд ли ты захочешь испробовать местной еды. Наверняка твой папа ни раз рассказывал о ней. Могу приготовить тебе омлет с зеленью и помидорами, если хочешь.        — Спасибо, я не голоден, — Чженйи улыбнулся. — Я просто сейчас думал о том, как же вы с моим папой различаетесь. Вы чем-то и похожи, но в то же время, как небо и земля. Я даже рад, что именно ты оказался моим отцом, я бы не выдержал, если бы это был какой-нибудь Цзинь Гуаншань, о похождениях которых ходило много слухов, как и о том, что и мой папа на него повелся, но я не верю, что вся эта история представлена так. Я думаю, что этот мерзавец… я помню как он приезжал пару раз в Пристань Лотоса, когда я был младше. А однажды, когда меня папа увез в Нечистую Юдоль, я подслушал у слуг, что у папы тогда была течка, а Цзинь Гуаншань приехал. Был огромный шум. Я не знаю, чем закончилась история, но не думаю, что все было обоюдно. До этого также ходили слухи, что Цзинь Гуаншань манипулировал папой тем, что он помог отстроить Пристань Лотоса, поэтому он склонял его к близости. Но папа всегда говорил, что все слухи врут. И я действительно надеюсь, что это так, потому что он был абсолютно разбит. Особенно после смерти дяди Вэя.        Лань Сичень распахнул глаза и сжал руки в кулаки, а в груди горячим огнем вспыхнула ненависть к почившему уже давно заклинателю. Брови изломились к переносице, но внешне он продолжал казаться спокойным. Разве что аура стала тяжелее.        — Думаешь, что Цзинь Гуаншань… — Альфа прикусил свой язык, не в силах произнести продолжение фразы. — Не думаю, что твой папа так легко дался этому старику. В доме главы Ордена Цзян много крепких слуг-бет, которые преданы своему главе. Уверен, что они смогли защитить твоего папу и ухаживали за ним во время его беспамятства, — этими словами он больше успокаивал себя. Повезло Гуаншаню, что он уже мертв, хотя Лань Сиченю бы хотелось, чтобы сейчас его душа содрогнулась в мире духов. — Твой папа пережил много трагедий, что закалили его. Поэтому он кажется твердым, но на самом деле эти происшествия и надломили его. Внутри он ранимый и мягкий, и когда твердая оболочка ломается, то очень легко сломить его пополам.        — Тебе это знать лучше, ведь вы разговаривали по ночам за пиалой настойки лотоса, — на приподнятые брови Чженйи ответил, — слуги рассказали. Рассказали, что папа успокаивал тебя, что вы разговаривали о минувших днях. А в ночь перед отъездом, ты сказал, что папа рассказал тебе правду, вряд ли он смог рассказать все это со спокойным лицом. Он сильный, но в то же время он всего лишь омега. А омеги по натуре своей очень чувствительны, несмотря на то, какой их характер. И я тоже думаю, что моего папу могли защитить, но тем не менее… я боюсь, что Цзинь Гуаншань мог сделать то, от чего мой папа надломился еще больше. Ему не раз поступали предложения от того альфы о женитьбе, потому что Цзинь Гуаншань желал себе настоящую омегу, высокородную, а из высокородных был лишь Не Хуайсан и мой папа. Но тогда был жив Не Минцзюэ и к Не Хуайсану мало кто рисковал подойти, к тому же, сам глава Не рассказал мне о своих похождениях, от него разило альфами так, что мало кто из альф мог действительно им заинтересоваться. А папа не пах альфами, он был чист, поэтому интересовал больше всех. Я рад, что он не поддался. Однако я ненавидел того, кто посмел сделать ему больно. Тебя. Папина метка черная. Моя тоже была. Стала такой, когда я был еще маленьким, — Чженйи взглянул на свою метку. Он вдруг снова стал холодным, выстраивая вокруг себя стены, как делал Цзян Ваньинь. — Ты хотел ухаживать за ним. Вы сойдетесь?        Лань Сичень тихо вздохнул, не зная, что ответить на этот вопрос.        — Есть вещи, которые очень сложны, Сию, — Хуань встал с места, подходя к костерку и беря плотную прихватку, взяв закипевший чайничек. Он вернулся за стол, наполняя чайничек с заваркой горячей водой. — И на которые я не могу дать сейчас ответа, — мужчина поставил чайник на песок возле кострища, садясь за стол и поднимая на сына глаза. — Между мной и твоим папой утекло столько воды, что просто взять и сойтись будет невозможно, — он посмотрел на свое запястье, на которой была метка, что уже не была такой темной, но все равно оставалась словно грязной. Признак отвергнутого соулмейта. — Твой папа не хочет быть заменой почившего Яо, хоть он ей никогда бы и не был. Но он также не хочет, чтобы это было лишь зовом природы, понимаешь? И я не хочу, чтобы он считал, что я могу быть с ним лишь из-за того, потому что так решила природа, — мужчина коснулся ладонью своей груди. — Члены клана Лань преданы своей паре, поэтому для меня это тоже сложно. Смотря на твоего папу я словно предаю память о А-Яо. Пусть он и поступал так. Надеюсь, ты понимаешь меня, Сию.        — Да, — Сию кивнул. — Даже если вы не сойдетесь, то я не думаю, что расстроюсь сильно, ведь у меня все равно останетесь вы оба, — он закатал рукав, показывая свою метку лисички Лань Сиченю. — Такая у меня была метка. А у Не Хуайсана метка появилась восемнадцать лет назад. У него налобная лента клана Лань, перерезанная мечом, — парень аккуратно поправил рукав. — Папа очень многого боится. Боится отпустить меня, боится быть собой, боится показать слабину, боится стать ненужным, боится… альф, боится своей природы, боится своей метки, боится самого себя. Он отрицает все это, но я-то вижу. Знаешь, я люблю Не Хуайсана такой же преданной любовью, хочу всегда быть рядом, хочу оберегать и любить, и с ужасом осознаю, что он старше меня и может умереть раньше. И я… сочувствую тебе, отец.        — Каждому в жизни выпадают испытания, — Сичень аккуратно наполнил пиалы настоявшимся чаем. — И лишь преодолев их, человек получает награду и спокойствие в душе, — мужчина поставил чайник на столик, посмотрев на сына. — Растение, тянувшееся к солнцу, способно расколоть надвое мешающийся ему камень. Так и человек, преодолевая препятствия на пути к своему солнцу становится сильнее и распускает свои лепестки. Я верю, что все те трудности, которые прошел твой папа, ты и я, воздадутся нам большой наградой. Твоему папе необходима защита. И ты должен дать ему ее, как сын, как Альфа. Омегу защищает его альфа, а если его нет, то это бремя должен взять на себя сын, если он является альфой.        Сию ухмыльнулся уголками губ, отпивая чаю и прикрывая глаза. Может, еще не все потеряно?        — Я понял тебя, отец. Я обязательно сделаю так, что папа будет счастливым. Уж поверь мне.        — Прекрасно, — Сичень улыбнулся. — Что ж, давай допьем чаю и напишем письмо для твоего омеги. Думаю, что у нас будет время, чтобы поднатаскать тебя.        Альфы посмеялись и Сию задумался. А справится ли он? Взглянув на Лань Сиченя, парень отпил чаю, наблюдая за наливающимся синяком на скуле Цзэу-цзюня. Он посчитал, что это недостаточная цена за страдания его папы, однако, взрослые были виноваты оба в той ситуации, что была между ними. Он спрятал улыбку за пиалой и подумал, что постарается сделать так, чтобы эти двое прекратили глупить.

Продолжение следует…