Я буду помнить

      Некогда свежее яблоко смотрело в серость нависающего свода прогнившим боком. В этом сумрачном гнусном месте свежим продуктам было не место, лишь гниль да отходы. Впрочем, касалось это не только продуктов. Люди были ничем не лучше. Мёртвые внутри и зачастую не менее мёртвые снаружи. Тяжело, знаете ли, хорошо выглядеть, когда единственное, что видят глаза на протяжении недолгой и весьма паршивой жизни, — исключительно — серый, столетний, местами избитый потолок.       Маленькая девочка провожала откатившийся фрукт тусклым взглядом. Сжимала рукой ссохшийся хлеб, что наждаком царапал тонкую детскую кожу. Губа распухла и наполняла рот тёплым вкусом металла, что, впрочем, уже мало тревожило молодую душу.       «Умру», — безразлично подумала она. А ведь всё, чего хотелось — просто немного еды.       Тяжело отследить утро там, где никогда не восходит солнце. Не подсвечивает золотом закат. Не гуляет свежий ветерок, трепля непослушные локоны деревьев. Где единственное, что гуляет — это запах смерти и тлена, разлагающимся смрадом, впитываясь в лёгкие, стучась в самую душу. Но вот время, когда на улицах становилось пусто, а за углом слышались пьяные разборки жителей, в Подземном городе звалось томным словом «вечер».       В один из так называемых вечеров совсем ещё кроха Изабель убегала, трусливо оглядываясь и прижимая к груди украденные с прилавка яблоки, а по ногам стучала сумка, наполненная чёрствым хлебом. Завернув за угол, девочка резко выдохнула, прикрыв глаза. И тихо улыбнулась. Ещё несколько дней она сможет прожить. Посмеиваясь себе под нос, она побрела было к месту своего ночлега, как из-за угла появились трое. Ручки дёрнулись, рассыпая подгнившие фрукты. Изабель медленно попятилась назад, пока ещё крохотное сердце застучало под горлом.       — Что это у нас тут? — осклабился один из мужиков, лихо прокручивая дубинку. — Маленькая крыска?       Он медленно, будто совершенно не опасаясь побега или протеста, приближался к Изабель. Дубинка же глухим стуком пересчитывала дощатый забор.       — Так вот, кто тут маленький вор, значит, — оборачиваясь к своим друзьям, наигранно поинтересовался мужик. — Вот уж не думал, что им окажется глупая малявка. Знаешь, — он подошёл вплотную, презрительно окинув девочку взглядом с высоты своего роста. — На чужой кусок не разевай роток, слыхала о таком, сучка?       Упираясь спиной в каменную кладку дома, Изабель сглотнула, пытаясь выгнать из глотки ком, застрявший страхом, и замотала подбородком.       — Что ж… — мужчина удручённо покачал головой. — Придётся научить тебя этому правилу, — и тут же, размахнувшись дубинкой, ударил девочку в живот.       Крик потерялся где-то на языке, когда Изабель согнулась и, корчась, рухнула на колени, пытаясь прикрыть глаза трясущейся ладонью.       — Я… я…       — Я, я, — тут же передразнил мужчина, приподнимая её лицо мыском сапога, вновь дёргая ногой, тем самым заставляя головой врезаться в так неудачно расположенную стену. До искр в глазах, до клокочущей боли в сознании, до потеплевшего от крови затылка. — Шастаешь тут, воруешь продукты у честных людей и думаешь, всё сойдёт тебе с рук? — он резко наклонился и, приподняв ребёнка за шиворот над землей, всмотрелся в прозрачные от слёз глаза. — Воровать — плохо. И именно ты, девчонка, послужишь уроком для подобного тебе мусора, — маленькие глазки сузились, пока рука брезгливо, словно использованную салфетку, швырнула Изабель на землю.       Через секунду тяжелый ботинок прилетел уже в нос, что так панически прикрывался трубчатыми, точно птичьи кости, пальцами. На секунду ослепнув от боли, и, выдавив из себя еле слышный хрип, она отлетела, а по губе тонким ручьём зазмеилась кровь.       Яблоки, походя на гнилую кашу, сминались под ногами типа, что приближался ближе, вновь занося дубинку в сторону. А взгляд девчушки еле фокусировался на фруктах. Пусть лучше плоды, увядшие, как сама жизнь в этом городе, станут последним из увиденного в жизни.       Зажмурив глаза, она уже ждала решающего удара, что должен — обязан! — был наконец прервать эту постылую жизнь. Навсегда отправляя туда, где уже нет ни голода, ни боли, ни всей той мерзости, что довелось видеть невинному созданию на протяжении недолгого существования.       Ждала, но удара никак не поступало. Только шелест. Шелест и — сквозь туман — тусклые вскрики вперемешку с характерным звуком, будто мешки упали на землю. Несколько бесконечных секунд длилось это тягучее ожидание, пока её голову не подняли вверх, держа за волосы:       — Эй! — резкий тон обжёг сознание. — Жива?       Хотелось бы ответить, но горло лишь захлебывалось в беззвучной панике, поглощало слова, что никак не могли вырваться и ответить «да, жива».       — Дерьмо, — вздохнули над ухом, и кто-то аккуратно накинул на плечи грубую ткань.       Изабель пыталась дышать как можно тише, прикинуться мёртвой, но её грубо подняли и крепко сжали в руках. Она приоткрыла глаза и увидела парня. Взрослого, но ещё будто недостаточно. Губы его были плотно сжаты, взгляд устремлён поверх её макушки, чёлка свисала над глазами чёрной смолью. А белый ворот рубашки, к которому прижималась девочка, был заляпан кровавыми пятнами.       Теснее прижимая к себе, он, не оборачиваясь, двинулся вперёд. Изабель бросила взгляд вниз, провожая глазами тела, что уже раскрашивали землю бордово-красным. Тела, которым никогда более не доведётся совершить ни одного движения, сделать единого вдоха. Она протянула бледные пальцы и до побелевших костяшек сжала рубашку своего спасителя, проглатывая слёзы.       Тот лишь посмотрел на ребёнка, брезгливо дёрнув уголком рта.       — Придём домой — пойдёшь мыться, — холодно бросил незнакомец.       Изабель единожды кивнула, стараясь ни одной эмоцией не выдавать боли, которая, наконец, пересилила адреналин и скисшей жижей растекалась по телу.       И они пошли. Пошли домой.       Изабель на секунду замолчала, задумчиво глядя в стену. Дэнни внимательно слушала рассказ соседки и вместе с тем пыталась подавить неприятное чувство, что кольнуло где-то под ложечкой.       — Вот как-то так я и познакомилась с Леви, — пожала плечами она.       — Мне… мне правда очень жаль, что тебе пришлось пройти через всё это.       — Да ничего, — усмехнулась в ответ. — Потом всё стало намного лучше.       Дэнни и сама не поняла, как же так вышло, что за последние несколько недель отношение к жизнерадостной соседке стало кардинально меняться. Если раньше она лишь вежливо улыбалась и поддерживала ни к чему не обязывающий диалог, думая о том, что Изабель не более, чем обычная воровка из подземелий, оказавшаяся в разведке по какой-то глупой случайности, то ныне многое поменялось. Слишком искренняя, слишком добрая, слишком… не опасная? Вновь и вновь Дэнни одёргивала себя, напоминая, что не стоит доверять, а уж тем более привязываться к людям. Но когда же это небеса слышали людские просьбы? И с каждым разом улыбка Дэниэль становилась шире, а интерес искреннее. Как и в этот раз, когда она всё же решилась задать столь интересующий её вопрос: «Как оно там, под землёй?»       Изабель удивлённо приподняла бровь, на секунду задумавшись и, будто что-то решив для себя, кивнула, начиная рассказ со своего детства и вплоть до сегодняшнего дня.       — Вернулся! — подскочила Изабель к двери, вцепляясь ногтями в коричневую ткань плаща.       — Держи, — потрепав её по голове, Леви протянул холщовую сумку. — Принёс тут тебе.       Радостно пискнув, Изабель выхватила мешок, на ходу засовывая туда любопытный нос, и побежала к столу.       — Смотри под ноги, — внимательно глядя ей в след, бросил Леви. — Споткнёшься — слёзы вытирать не буду.       — Не споткнусь, — засмеялась в ответ. — Ой, Леви, это что?       — Не видишь? Еда, — аккуратно поставив сапоги у входа и осматривая окружение, отвечал он.       — Где ты взял? Это же свежее… — Изабель глубоко вдохнула редчайший в этих краях аромат только выпеченного хлеба. Ещё даже тёплый… И хрустящая корка так уютно сжималась под едва уловимым надавливанием, покрывая булку тонкой паутиной трещин. Завороженная Изабель прикрыла веки и уже потянулась, будто не отдавая себе отчёта, чтобы откусить хоть чуть-чуть, как:       — Эй, не на помойке живешь, — Леви выдернул хлеб из её рук, игнорируя поджатые в обиде губы. — Отрежь, сядь и съешь по-человечески.       Изабель надула щёки в привычном подростковом протесте, но всё же признала правоту, а после залезла на небольшой стул, чтобы достать нож с верхней полки.       — Я принёс кое-что. Надо будет научиться этим пользоваться.       Изабель любопытно обернулась на Леви, тут же осматриваясь по сторонам. Взгляд упал на незамеченный ранее довольно увесистый мешок, что лежал у двери.       — А что эт… Ай! — она воскликнула, вжимая губами уже кровоточащий палец.       Леви нахмурился и тотчас подошёл к Изабель.       — Показывай, — требовательно протянул руку он. — Я же говорил не отвлекаться, когда что-то режешь…       Он устало покачал головой, осматривая довольно глубокий порез, что был допущен одним неловким движением ножа. Девчонка была слишком рассеяна, что порой доставляло Леви немало хлопот. Зазеваться и споткнуться на улице? Всегда пожалуйста. Отвлечься, потерявшись в собственных мыслях? Легко. В итоге, помимо продуктов, Леви приносил и бесконечные бинты с мазями, что, честно сказать, достать в подземельях не так-то и просто.       — Иди, промой.       — Но братец…       — Иди, сказал, — сурово отрезал он, доставая свежий бинт из ящика.       Бормоча себе под нос, Изабель послушно промыла рану и молча терпела, пока Леви заматывал повреждённый палец.       — Это — приводы для пространственного маневрирования, — попутно объяснял, — нужно научиться ими пользоваться.       — Те, на которых летает полиция? — в ответ — сосредоточенный кивок. — И мы тоже будем летать?       — Завтра начнём тренироваться.       — В общем, тренировались мы довольно долго, — продолжала рассказывать Изабель. — Каждый день по много часов на протяжении пары лет. У Леви стало получаться гораздо быстрее, чем у меня. Но он и изначально был сильнее, хотя… — она задумчиво посмотрела в потолок, слегка нахмурив брови.       — Хотя — что? — не без любопытства подтолкнула к ответу Дэнни.       — Не знаю… Он сильнее всех, кого я видела. И с приводами на удивление быстро разобрался.       — Ну, насколько быстро? Год?       — Меньше…       — Как? — Дэнни расширила глаза. Они же учатся этому три года в кадетке! — Меньше года?!       — Да, представляешь? Я столько раз падала, со счёта сбилась. Постоянно разбивала себе ноги, руки, лицо, по началу баланс было тяжело держать, понимаешь? — Дэнни уверенно кивнула, воспроизводя в памяти, сколько деревьев сама пересчитала во время тренировок. — А он почти сразу понял, как ими пользоваться и потом в основном меня учил.       Дэнни в неверии смотрела на соседку. Нет, она прекрасно помнила увиденную тренировку троицы. И потом ещё долго не могла прийти в себя, рассказывая Анкелю снова и снова. Много новичков прошли сквозь них, но столь уверенного пользования приводами, как у этих троих, она ещё не видела. Будто играючи, что Изабель, что Фарлан маневрировали между деревьями с лёгкой руки разрубая деревянные болванки титанов. Леви же и вовсе приходил на тренировки с видом неимоверной скуки на лице, периодически закатывая глаза и брезгливо морща нос на любые попытки что-либо ему объяснить. И этим неимоверно выводил командира Флагона, который, кажется, всеми словами уже проклял и Смита, способствующего принятию в ряды троицы и Шадиса, что, по лишь ему известной причине, пошёл на поводу.       — Как же так вышло, что вы согласились вступить к нам? — усаживаясь поудобней, поинтересовалась Дэнни.       — Ну… — Изабель заметно замялась, перебегая глазами, будто подыскивая слова. — Жизнь в подземельях — не сахар, знаешь ли. А такой шанс выпадает раз в жизни. Выбраться на поверхность, жить спокойно…       — Жить? — усмехнулась Росс. — Ты хоть понимаешь, куда тебя угораздило попасть? Жить — это немного не про разведчиков. Тут довольно опасно.       — Посмотрим, — посмеялась Изабель. — Пока я рядом с Леви — мне спокойно. Он всегда мог защитить меня — значит, и сейчас сможет, — она развернулась к Дэнни и, хитро улыбнувшись, спросила: — А ты как же? Сама говоришь, что опасно, но ты же здесь. Или всё дело в Анкеле?       — В Анкеле? — Дэнни хихикнула. — Не исключено. Если бы не этот идиот, служила бы сейчас в гарнизоне и наслаждалась жизнью.       — Это почему?       — Ты ещё поймешь, когда узнаешь его поближе. Анкель бывает довольно убедителен в своих речах, — усмехнулась Росс. — Как что в голову себе вложит — пойди переубеди. А бросать друзей нельзя.       Изабель лишь согласно закивала. Сама знала это не хуже других, ведь сама готова стоять горой и за Леви, и за Фарлана.       — То есть, ты пошла сюда только ради Анкеля?       — Нет-нет, что ты, — Дэнни замахала перед собой ладонями. — В какой-то момент я и правда поняла, что это правильно. Я не знаю людей отважней и честней разведчиков. Думаю, мы действительно приносим пользу человечеству.       — Но сама же говоришь, что многие тут… умирают?       — Да, правда. Но мы действительно пытаемся хоть что-то изменить, в отличие от той же полиции, что живёт ради того, чтобы набить свои сытые желудки, и солдат гарнизона, пьющих как свиньи в безопасности и отращивающих задницу вприсядку.       Изабель громко засмеялась, откидываясь головой на подушку. Возможно, ей всегда хотелось иметь подругу. Возможно. И было бы очень неплохо, если бы она наконец-то её нашла.       — Значит, ты правда здесь ещё и ради людей?       — Можно и так сказать, — улыбнулась Дэнни. — Я не слишком тешу себя надеждами о долгой и счастливой жизни, но, знаешь, хотелось бы верить, что это возможно. И что эта жизнь будет не бессмысленной.       Изабель лежала на кровати, впитывая каждое слово своей соседки. А что, если… Да нет, глупости. Леви сказал, что они просто должны убить Смита. И сбежать в свободную жизнь. Уж никак не остаться в разведке и служить на благо человечества, что надменно грелось лучами солнца, пока другие были вынуждены подыхать в дерьме Подземного города.       — А что же Фарлан? Он тоже вырос вместе с Леви? — нарушила тишину Дэнни, тем самым выдёргивая Изабель из хоровода давящих мыслей.       — А? Фарлан? О, нет, — та улыбнулась. — Он сам притащился за Леви…       Щека мерзко впечатывалась в грязь, уже и не отличаясь по цвету. Рука нещадно болела, и сдержать крик казалось всё менее возможным. И болела она не просто так. Вывернутое перпендикулярно телу плечо просто не может ощущаться нормально. Особенно когда его задирают всё выше.       — Пошёл на хуй, — прошипел парень, сплюнув землю, что успела пробраться в рот.       — Пасть закрыл, — холодный тон резанул слух. — Ты прекращаешь совать свою мерзкую рожу в этот район. И держишь своих уёбков в узде. Или, — голос раздался над самым ухом, — мне оторвать тебе руку, чтобы лучше запомнилось?       Фарлан пытался ёрзать, еле сдерживая гнев. Они же были сильнейшей бандой в Подземном городе, а тут какая-то блоха вырубила всех его товарищей и вжала лицом в самую грязь, требуя прекратить зарабатывать деньги столь законным для это места путём? Абсурд.       — Отвали.       — Ты, кажется, глуховат, — и Фарлан почувствовал, как каблук коснулся шеи, вдавливая, лишая возможности вдохнуть. — Слабый живёт угрозами, как глупое комнатное животное. А сильный — так уж вышло — вынужден тыкать его мордой в угол. Должен ли я подсказывать тебе, кто тут сильный? — от нажима ноги горло сдавило, заставляя Фарлана корчиться и сдавленно хрипеть.       — Л-ладно… — выкашлял он. — К-кто ты нахрен такой?       — Леви, — выплюнул человек.       — У Фарлана была своя… — Изабель быстро глянула на Дэнни. — Свой отряд. Они зарабатывали деньги. А потом Леви узнал, что они начали промышлять около нашего дома, — Росс дёрнула вверх бровью. — И решил с этим разобраться. Это могло привлечь внимание полиции, а он этого не хотел.       — И что же он сделал?       — Ну, он… немного пригрозил им.       — Чем?       — Он сказал, что убьёт, если ещё раз сунутся.       — Убьёт? — глаза Дэнни расширились. — Вы что же… Убивали?       — Чтобы выжить там — нужно иногда убивать, Дэнни. Иначе убьют тебя.       А Росс лишь лежала, сверля глазами потолок. Убить человека? Немыслимо.       Убивать ей и самой, конечно, приходилось. Но только титанов. Людьми-то они не были. Лишить жизни разумное существо — неправильно. Этому учили родители, школа, армия, да элементарная мораль.       Сложно было признать, что вот эта маленькая девочка напротив, наивно сверкающая глазами, была способна отобрать жизнь. Жаль, как же жаль, что Дэнни Росс не понимала тогда, насколько Подземный Город способен изувечить человека.       — Леви, ты как главный должен пойти и договориться.       Тот лишь сморщился на слова лучшего друга, попутно приглядывая за Изабель, что о чём-то смеялась с парнями.       — Я вам не главный, — буркнул в ответ, полируя клинки выверенным движением.       — Конечно, — усмехнулся Фарлан. — Но говорить хотят именно с тобой.       А ножи зеркалом блистали в руках. Отражали серые бездушные глаза. Неровные чёрные волосы. Ненавистные тонкие брови. Каждый грёбанный раз Леви начищал клинки, до боли в руках, до бликов, до своего херова отражения. Которое видеть хотел меньше всего на свете.       — Хорошо. Схожу, — аккуратно складывая мечи на стол, пробормотал он. — Изабель, пора спать.       — Леви!       — Это был не вопрос, — медленно обвёл холодным взглядом присутствующих. — Пора спать.       Изабель уже целых шестнадцать. А всё ещё по-детски надувает губы. Она так хорошо использует приводы, но вот сердце стремится вниз каждый раз, стоит ей свернуть за угол.       «Живи», — приглушённо сверкала мысль.       И она жила.       — А дальше?       — Дальше? — Изабель задумчиво пожевала губы. — Дальше нас поймал Эрвин, и вот мы здесь.       — Неужели вот так вот просто? — сузила глаза Дэнни. — Ты же говорила, что Леви был самый лучший, и его оказалось так легко поймать?       — Ну… — стараясь не выдавать нервозности, она посмеялась. — У всех бывают неудачные дни, верно? Нам тогда, видимо, не слишком повезло.       Дэнни оставалось только кивнуть. Что ж, что правда, то правда. Неудачные дни бывают у всех, знала это как никто другой. Даже самые сильные кадеты при таких вот неудачах оставляли за собой пустое седло после вылазки.       — А ты? — вдруг вскинула голову Изабель. — У тебя есть семья?       — Конечно, — улыбнулась в ответ Дэнни. — Родители и брат. Он как раз закончил училище и его взяли служить в полицию.       — Полицию? — скривившись, повторила Изабель.       Дэнни расхохоталась. Что ж, общее у них с Изабель и правда было — служащих полиции они обе не жаловали.       — Мне они тоже не слишком нравятся, если хочешь знать. Но Хэймо хороший парень. Добрый, умный, может, слегка заносчивый, но это ничего. В чём-то я даже рада, знаешь.       — Почему?       — В полиции он в безопасности. Хотя бы за него родители могут быть спокойны, хватит с них нервов по своей непутёвой дочери, — усмехнулась Дэнни.       — Им не понравился твой выбор?       — Кому же он понравится… Знаешь ведь, как нас в народе зовут? — Изабель отрицательно махнула головой. — Суицидники. Люди не слишком-то нас любят. И я могу их понять.       Изабель задумчиво кивнула. Что ж, кажется, разведчики — почти жители подземелья, только на поверхности. Так же презираемы, так же нелюбимы, так же легко смертны.       — Как думаешь, у нас получится выжить на первой вылазке? — задумчиво спросила она.       — Флагон — хороший командир, — приподнимаясь на локте, заверила Дэнни. — Эрвин готовит новое построение, просто слушайтесь и не лезьте на рожон. И, возможно, удача будет на вашей стороне.       — Возможно?       — Никогда не можешь быть уверен, — пожала плечами Росс. — Постарайся привыкнуть к этой мысли. Будет немного легче.       — Лишь бы Леви и Фарлан были рядом, тогда я спокойна.       Дэнни устало смежила веки.       Изабель и правда… хорошая. А что, если все эти рассказы об ужасных преступниках из подземелья, коими Дэнни пичкали с детского возраста, — не совсем правда? Что если… Они действительно просто пытались выжить. Ведь она видит, что Изабель самая обычная девчонка. И ещё она любит животных. И всегда честна. Разве заслужила она той судьбы, которая была ей дарована богами? Чем она хуже той же Дэнни? Совершенно ничем. Также, как и все, заслуживает быть кому-то нужной, заслуживает друзей, семью и солнце над головой. Росс слегка передёрнуло от собственного поведения, которое она допускала в начале знакомства. Не этому её учили родители. Судить о человеке, не узнав его, лицемерно улыбаться в лицо — мать бы очень расстроилась, что вырастила такую дочь.       — Всё будет хорошо, Изабель, — негромко произнесла Дэнни, встречаясь с удивлённым взглядом ясных глаз. — Просто держись на вылазке плана, и всё будет хорошо.