В объятиях безумия

      Адриан неуверенно переминался с ноги на ногу. Он увидел дурной знак в том, что отец вышел его встречать, и посмотрел за спину Габриэля, пытаясь найти Натали — единственного человека, кому он был рад в отцовском доме.       — Я дал Натали задание, — сказал Габриэль и подошёл поближе к Адриану. — Позже она принесёт тебе подходящую одежду.       Адриану показалось, его отец сможет убить ядом, что был в его голосе; Габриэль поджал губы и одарил недовольным взглядом юношу, которого он оценивающе осмотрел с головы до ног. Было очевидно, что мятая одежда Адриана не будет соответствовать высоким стандартам отца: Адриан мог только чувствовать, как нарастала отцовская ярость, однако Габриэль оставался внешне спокойным. Адриан мысленно чертыхнулся: он должен был лучше подобрать образ на сегодняшнее мероприятие; Адриану помешало лишь то, что ему не удалось незаметно пробраться в свою прежнюю комнату. Кто же знал, что отца он встретит на своём пути раньше?       Старший Агрест кинул взгляд на еле заметно отёкшие веки Адриана, затем снова осмотрел слегка потрёпанный вид сына, и что-то внезапно привлекло его внимание: Адриана бросило в холодную дрожь, когда Габриэль, прищурившись, наклонил голову и коснулся пальцами шеи Адриана.       На шее красовался свежий засос.       — Адриан, — повысил голос Габриэль, — это что?       Адриан нервно сглотнул и вспомнил ещё одну деталь вчерашнего вечера: парижский бар, очередная фанатка, прерывистые горячие поцелуи на крыше, бутылка спиртного (какая по счёту?) и оставленный незнакомкой синяк на бледной коже. Проклятье! Как он мог упустить это из виду, когда рассматривал себя в зеркале?       Габриэль брезгливо поморщился и сразу отошёл от сына. Хотя Адриан заметно прибавил в росте за последние несколько лет, он все равно не смог догнать отца, который сейчас возвышался над ним, словно хищник, отказавшийся от трапезы своей жертвой — настолько ему было противно находиться возле Адриана.       — Иди в комнату. Немедленно. Я позову Натали, — он крутанулся на каблуках и зашёл в дом, однако обернулся, чтобы добавить: — И приведи себя в порядок.       Адриан смог выдохнуть, только когда Габриэль направился в сторону своего кабинета и захлопнул за собой входную дверь. Сердце юноши неприятно колотилось в груди, и Адриан вытер вспотевшие от напряжения ладони о свои брюки. Как же он ненавидел встречи с отцом! И почему он, Адриан Агрест, известная модель Франции, бесстрашный герой Парижа, кумир многих людей, до сих пор не мог побороть свой страх и выстоять против отца? Адриан издал измученный стон и обратился к Плаггу:       — У меня не получится вытерпеть сегодняшний день. Я не хочу сидеть рядом с отцом!       — Ну так и не сиди. — Плагг лениво развалился в сумочке, поедая порцию Камамбера. — Придумай, что у тебя живот болит или голова. Даже врать не придётся.       — Не думаю, что это поможет, — вздохнул Адриан. — Для отца этот обед важен. Придётся надеяться, чтобы это поскорее все закончилось.       — Тебе же только до вечера нужно посидеть, да? Уйдёшь пораньше — скажешь, что занят, на работу рано вставать и всякое такое.       Адриан кивнул и поспешил в свою комнату, по пути кинув взгляд на висящий на стене портрет семьи. «Вернее то, что от неё осталось», — хмыкнул Адриан. Портрет навевал плохие воспоминания: на нем Адриану всего двенадцать, и он только недавно потерял свою мать. Мальчик, впервые познав тяжкое горе, будто бы и не позировал художнику; его мысли были о матери, покинувшей его столь рано. Отец, стоящий рядом, не выглядел таким же печальным, как его сын, на чьё плечо он положил свою руку. Выражение его лица казалось излишне строгим и хладнокровным. Адриан помнил, что Габриэль не показывал никакой грусти; он не проронил ни единой слезы и ни разу не говорил о своих чувствах, по крайней мере, с Адрианом. Он не оплакивал исчезновение Эмили, как делал это Адриан, и вместо того, чтобы сблизиться с сыном и пережить совместное горе, он отдалился от него и превратился в холодного и жестокого деспота: Габриэль стал контролировать почти каждый шаг своего юного сына, препятствовал его общению со сверстниками, наказывал за любую провинность и никогда не шёл на контакт со своим ребёнком, который больше всего на свете хотел добиться любви и признания отца. Так, Адриан сразу потерял двоих дорогих ему людей в один год — отца и мать.       Когда Адриан оказался в своей комнате, он испытал противоречивые чувства: все детство он провёл в этой огромной двухэтажной спальне, которая была обставлена в соответствии со вкусами Адриана и его матери. Комната не могла не вызывать приятные ностальгические ощущения, особенно когда Адриан не стал противиться соблазну и, положив сумку на кровать, забрался на второй этаж по разноцветному искусственному рельефу — так же, как он это делал в школьное время. Но, как только Адриан оказался наверху, ему представился вид спальни целиком; огромные панорамные окна, которые должны были давать больше простора и визуально увеличивать размер помещения, наоборот внушали чувство паники и лишали свободы. Адриан ненавидел открытые окна так же сильно, как и заточение в этой комнате.       Плагг подлетел к Адриану на второй этаж, где он рассматривал старинные пластинки, доставшиеся ему от матери, — ни кубки по фехтованию, ни игровые автоматы, ни другие удивительные предметы этой комнаты не доставляли столько радости, сколько память о своей дорогой маме. Адриан аккуратно вынул одну пластинку из конверта и взглянул на Плагга.       — Давно мы тут не были, да? — спросил квами.       — Ты же знаешь, что я не особо люблю тут появляться. Но этот дом для меня много значит, — ответил Адриан и спустился вниз по лестнице. Он достал проигрыватель, завалявшийся возле игровых автоматов, и поместил пластинку — заиграла приятная и весёлая мелодия, которая никак не соответствовала настроению Адриана.       — Ох уж эта привязанность людей к материальным вещам. Нам, квами, в этом плане гораздо легче живётся.       — Странно слышать такое от квами, который объедается материальным сыром, — усмехнулся Адриан.       — Я наслаждаюсь настоящим! Приятно съесть сыр и ощущать его послевкусие. На мой взгляд, это лучше, чем сдувать пылинки со старых пластинок.       — Может, ты и прав, Плагг, только это немногое, что осталось от мамы. — Адриан облокотился руками о письменный стол и прикрыл глаза, слушая музыку.       Адриан давно отпустил почившую мать, пережил в одиночестве горе и был бы даже рад, если бы и отец смог найти в своём сердце место для кого-нибудь ещё — юный Агрест невольно улыбнулся при мысли о Натали. Он давно заметил необычную связь между Габриэлем и его секретарем, и Адриан надеялся, что отец однажды ответит на чувства Натали взаимностью — даже несмотря на непростые отношения с отцом, Адриан хотел, чтобы Габриэль стал счастливым. Однако траур по покойной жене и некие клятвы верности умершей, о которых Адриан лишь мог догадываться, скорее всего, навсегда превратили сердце вдовца в бездушный камень. Юноша устало потёр виски и признался самому себе, что его желание не было таким уж и бескорыстным: Адриан думал, что отец перестанет окончательно контролировать его жизнь, если у него появится другой интерес.       В дверь комнаты внезапно постучались. Адриан шепнул Плаггу «прячься» и перед тем, как Натали вошла в спальню, выключил проигрыватель.       Натали выглядела, как всегда, безупречно: строгий, но стильный наряд, под стать секретарю известного модельера Франции, выдавал профессионализм женщины; ее темные волосы с ярко-красной прядью были идеально уложены; лёгкий макияж подчеркивал необычную красоту дорогого человека Адриана, однако, подойдя к ней поближе, он смог заметить, что даже косметика не скрыла еле заметные синяки от недосыпания под голубыми глазами — оно и не было удивительным, ведь Натали работала не покладая рук, до ночи выполняя задания Габриэля.       Натали вежливо улыбнулась Адриану и протянула ему аккуратно сложенную одежду: на кармашке рубашки красовалась вышитая буква «А».       — Доброе утро, Адриан. — Голос Натали звучал безэмоционально, но Адриан все равно услышал в них нотки тепла, которое ему было необходимо сейчас ощутить, — доказательство того, что хоть кто-то радовался его приходу домой.       — Доброе утро. Я, кажется, немного разозлил отца… — сказал Адриан, почувствовав себя нашкодившим котёнком. Натали кинула взгляд на открытую шею Адриана, и уголки ее губ приподнялись в лёгкой улыбке.       — Всего лишь немного. К прибытию мадам Руби́ он успеет остыть. Тебе нужна помощь, Адриан?       Натали не имела право проявлять какие-либо материнские чувства по отношению к Адриану, о чем он прекрасно знал, но юноша не мог не признать, что порой именно Натали заменяла ему мать; хоть она и продолжала работать на его отца и указания Габриэля оставались в приоритете для неё, Натали все равно старалась заботиться об Адриане как могла. Даже сейчас ее голос слегка дрогнул, когда она оглядела потрёпанный вид младшего Агреста: Натали чувствовала, что с Адрианом творится неладное, но не пересекала черту, держа дистанцию между ними двумя.       Габриэль никогда не мог поймать с поличным Адриана, хоть и подозревал, что его сын явно злоупотребляет алкоголем: частая усталость, несобранность и плохая концентрация на фотосессиях и съёмках тому свидетельствовали. Габриэль выражал своё недовольство, унижая Адриана, а иногда и давя на чувство вины — разве покойная мать Адриана смогла бы выдержать такой позор? Что сказала бы Эмили, если бы узнала, до какого состояния доводит себя их единственный сын? Пока Габриэль был излишне жесток к нему, в это время Натали, наоборот, пыталась поддерживать Адриана втайне от месье Агреста: именно Натали помогала Адриану разобраться с финансовыми проблемами; она принимала участие в создании рабочего графика Адриана и старалась упрощать его жизнь настолько, насколько это было им обоим позволено. Натали, в отличие от Габриэля, гораздо чаще контактировала с Адрианом вживую, и от неё нельзя было скрыть исходящий запах перегара от юного Агреста. Она замечала и тремор рук Адриана, и излишнюю нервозность, и жуткую невнимательность на фотосессиях, но тактично молчала, принося занятой модели бутылки с минеральной водой и сытный ланч — Адриан особенно ценил эти маленькие жесты заботы.       Адриан всегда был благодарен Натали за ее старания. Он заметил, что они больше сблизились друг с другом, как только Адриан съехал из родительского дома — видимо, до этого улучшить отношения им мешало влияние отца. Адриан забрал свою одежду у Натали и помотал головой: помощь хоть и была нужна, только Адриан сам не знал, как можно было ему помочь.       — Этот обед… — неуверенно начал Адриан. — Я не особо хочу…       — Я не думаю, что это будет надолго. Мадам Руби очень занятой человек. Как твой отец сказал, этот обед — только формальность.       Адриан опустил голову и грустно вздохнул.       — Боюсь, невозможно сегодня пропустить, Адриан. Но… — Натали достала свой планшет и быстро промотала на нем какой-то файл. — Но думаю, я смогу сделать так, чтобы ты не задерживался на обеде.       — Спасибо, Натали, — улыбнулся Адриан.       Натали коротко кивнула и собралась выйти из комнаты.       — Чуть не забыла, — она достала из кармана пиджака небольшую коробочку для ювелирных украшений и отдала ее Адриану. — Надень это потом.       — Потом? — переспросил Адриан. — Я думал, мне нужно подготовиться сейчас. Отец говорил, что…       — Твой отец сказал… тебе нужно отдохнуть. Я зайду за тобой через два часа. А сейчас постарайся поспать. — С этими словами Натали закрыла за собой дверь.       Адриан, будучи абсолютно не заинтересованным в происходящем, положил одежду вместе с коробочкой на стол, а затем упал на кровать.       Прекрасно. Отец даже не желает его видеть.       Адриан накрыл голову подушкой и от усталости завыл в неё: день начался просто отвратительно.       Плагг выбрался из ниоткуда и вмиг оказался возле коробочки с украшением: любопытная натура поддалась искушению, и он незамедлительно открыл коробочку, надеясь увидеть там какое-нибудь лакомство. Но, к разочарованию Плагга, его взору открылась всего лишь брошь.       — Какая скукотища! И ради этого мы приехали сюда? — Плагг взял брошь в свои крохотные лапки и с удивлением обнаружил, что украшение было достаточно тяжелым.       Адриан откинул подушку и приподнял голову, чтобы разглядеть, чем занимался его квами. Плагг тем временем вертел украшением, осматривая его со всех сторон.       — Только не говори, что ты надеялся увидеть там сыр.       — Да в этом скучном и безрадостном доме только и остаётся делать, что надеяться, — проворчал Плагг. Адриан поднялся с кровати и забрал у непоседы дорогую брошь, пока квами случайно ее не сломал.       Брошь была массивной, однако утонченной; обрамлённый золотом рубин в центре броши привлекал к себе все внимание. Габриэль раньше любил больше минимализма в своих работах, и ярко-пестрые камни никогда не являлись его источником вдохновения; но время идёт, интересы Габриэля меняются. Он все больше экспериментировал со стилем, и его костюмам стал свойственен эпатаж. Впрочем, Адриану было все равно даже на это: он не имел право оспаривать какие-либо решения своего отца, особенно если это касалось моды. Адриан носил то, что приказывал носить отец.       Брошь, разумеется, не принадлежала только компании «Agreste» — это всего лишь часть коллаборации двух брендов, одним из которых владела упомянутая Натали мадам Руби. От Натали он слышал, что мадам Руби была очень влиятельной личностью в индустрии моды и она проделала нелёгкий путь, прежде чем получить заслуженное звание известного ювелира. Адриан не догадывался, чья была идея начать сотрудничество и выпустить совместную коллекцию, но полагал, что и Габриэль, и мадам Руби были оба не против внести новшества в их творчество.       Адриан аккуратно рассмотрел украшение, вспоминая, как одна из его многочисленных любовниц носила похожую брошь на своей груди. Только ее брошь выглядела блекло и очевидно являлась подделкой бренда «Coeur de Rubis» — уж оригинал от безделушки Адриан мог отличить.       А эта брошь была воплощением огня: рубин был настолько ярким, что, казалось, его можно было увидеть издалека. Украшение выглядело очень дорогим — его явно могли позволить себе только состоятельные люди.       «Так роскошно, что вульгарно», — подумал Адриан. Интересно, оно будет продаваться на аукционе? В последнее время отец полюбил, чтобы о его творениях говорили по всему миру. Юноша не удивится, если и эта брошь попадёт под внимание журналистов.       Он положил украшение в коробочку и вздохнул. Надеть такую брошь — все равно что надеть на себя ошейник с брелоком, на котором было бы написано «Адриан Агрест — щенок Габриэля Агреста». Отец явно посчитал, что именно его сын был достоин такой чести — представлять его коллекцию. А мнения Адриана, конечно, никто не спросил.       Адриан ненавидел, когда его заставляли выполнять указания. Но выбора у него не было.       Он снова лёг на кровать, сняв только обувь, и сказал Плаггу:       — Я, наверно, посплю немного. Постарайся не наделать шума.       Плагг закатил глаза. Адриан посчитал это за удовлетворительный ответ и быстро провалился в сон.

***

      В этот раз Адриану ничего не снилось. Не до конца отдохнувшему организму требовалось больше сна, чем рассчитывал Адриан, поэтому, когда Плагг еле смог его разбудить, юноша с особой тяжестью разлепил глаза и посмотрел на время — половина первого.       Сил едва хватило, чтобы приподняться с кровати и потянуться. Головная боль снова вернулась, правда, она не была такой же мучительной, как ранним утром. Плагг что-то бурчал себе под нос: «Мог бы спасибо сказать, я тебя целых пятнадцать минут будил!». Адриан тихо поблагодарил и постарался дойти до ванной комнаты, но с каждым шагом хроническая усталость напоминала о себе: мышцы гудели и слабость во всем теле доставляла сильный дискомфорт.       Адриан подошёл к раковине и умыл лицо холодной водой. Это помогло взбодриться, но совсем не избавило от боли. Вовремя подоспевший Плагг прилетел с таблетками обезболивающего. Адриан вопросительно взглянул на него и незамедлительно проглотил одну.       — Не спрашивай, — сказал котёнок. — Я положил их в сумку, когда ты собирался. Догадывался, что они понадобятся.       — Спасибо, Плагг, — Адриан снова поблагодарил друга и слабо улыбнулся. То, как Плагг хорошо знал своего хозяина, по-прежнему удивляло его.       — Может, займёмся чем-нибудь вечером после того, как навестим Маринетт? Мы давно в видеоигры вместе не играли…       — Если только отец снова не найдёт для меня лишних дел. — Адриан вытер лицо полотенцем и посмотрел на себя в зеркало. Хоть и безумно хотелось спать, выглядел он сейчас гораздо лучше. Однако засос на шее все равно приковывал к себе внимание: Адриан дотронулся пальцами до синяка, ощущая легкую, но неприятную боль. Придётся воспользоваться косметикой, что Адриан совсем не любил: ему хватало грима на различных рекламных съёмках и тонны макияжа на фотосессиях.       Адриан вернулся в комнату и стал готовиться к званому обеду. Его не смутило, что цвет брюк, которые ему подала Натали, были темно-красного цвета: отец давно стал вносить все больше красных оттенков в цветовую гамму своего творчества. Однако Адриан все же почувствовал неловкость, когда надел на себя весь костюм: одно дело позировать перед камерой, другое — просидеть несколько часов в тесных брюках не очень любимого цвета; Адриан предпочитал более темные тона.       Огромное неудобство приносила и верхняя часть костюма: высокий воротник белой рубашки неприятно щекотал горло, и Адриан так и норовил почесать раздражённую кожу. Однако надобность замазывать синяк на шее отпала — воротник помог скрыть это небольшое недоразумение. Видимо, отец подобрал такую рубашку специально для своего блудного сына.       Он посмотрел на себя в зеркало и вздохнул: в отражении ему не улыбался обольстительный и свободолюбивый Кот Нуар, сражающийся за независимость Парижа от злобного Бражника; в зеркале Адриан увидел лишь подавленного молодого человека, которого заставили плясать под дудку гиперконтролирующего отца-модельера. Адриан сжал кулак от напряжённых нервов: захотелось разбить это зеркало ко всем чертям и сделать что-то безрассудное; удивить Натали, отца, а самое главное — удивить себя; дать бунтующему подростку внутри долгожданную свободу и сбежать подальше от отцовского дома. Но этого Адриан сделать не мог — ему хватило реакции Габриэля на засос от какой-то девицы.       Последним штрихом оставалась брошь. Адриан взял украшение в руки, ощущая холод драгоценного камня, и надел его под воротник рубашки. Плагг, летающий рядом, с важным видом осматривал костюм Адриана и кивал головой.       — Я ожидал чего-то похуже, если честно, — произнёс котёнок, пока Адриан искал расческу. — Без обид, но одежда твоего отца не так впечатляет, как раньше. На мой взгляд, его стиль утратил свою утончённость.       — И давно ты стал модным критиком? — Адриан достал гель для волос и аккуратно нанёс его на голову с помощью расчески. Хоть и сие занятие он ненавидел, но знал, что так отец не будет придираться к его причёске.       — С тех пор, как впервые оказался у тебя в этой комнате и постоянно слышу о моде со всех сторон.       Пока Плагг что-то бормотал про то, как было бы прекрасно создать коллекцию украшений в честь сыра и что он мог бы контролировать весь творческий процесс, внося свои оригинальные идеи, Адриан тем временем укладывал волосы так, как бы понравилось его отцу. Когда он закончил с подготовкой своего образа, он ещё раз взглянул в зеркало: стильно, но Адриан чувствовал себя некомфортно.       — Мне нужно идти, — сказал Адриан Плаггу, выходя из комнаты. — Спрошу у Натали, чем ей могу помочь. После обеда вернусь за тобой.       Но помощь никому не понадобилась: ни Натали, ни отцу. При встрече Габриэль лишь осмотрел сына с ног до головы, стараясь найти малейший изъян в сегодняшнем образе. Когда взгляд старшего Агреста упал на уложенные волосы Адриана, он презрительно фыркнул и повернулся к нему спиной, сложив руки за спину.       — Твоё поведение оставляет желать лучшего.       От холода в голосе хотелось выбежать из кабинета и спрятаться в потайном месте. Адриан сейчас позавидовал Плаггу: маленький котёнок, про которого никто, кроме Адриана, не должен знать, мог себе это позволить.       — Ты полагаешь, что я ничего не замечаю, верно?       Адриан почувствовал, как его руки задрожали. Он так же, как и отец, сложил их за спину, надеясь, что Габриэль не увидит дрожь. Юноша опустил голову, пытаясь спрятать волнение на своём лице.       — Продуктивность твоей работы значительно пала. Не забывай, что ты работаешь на меня, Адриан, а я не намерен терпеть твоё безрассудство. — Габриэль повысил голос, однако не переходил на крик. Старший Агрест редко кричал на своего сына: он был способен подавить его другими способами.       Он делал паузы в своей речи, молчанием раздирая на части ноющую душу Адриана, отчаянно жаждущего покоя и помилования. Чем дольше Адриан стоял с Габриэлем в одной комнате, тем больше он ощущал себя загнанным в угол ребёнком, которого беспощадно наказывали. Адриан всего лишь хотел, чтобы его наконец-то отпустили и прекратили обвинять его в образе жизни, стыдя за его поведение.       «Пожалуйста, отец, оставь меня в покое», — мысленно молил Адриан.       Но Габриэль и не думал останавливаться. Он повернулся к нему лицом и одарил его взглядом, полным гневом и пренебрежения. Холодные темно-синие глаза отпугивали своей жестокостью, и Адриан так и не решался поднять свою голову и посмотреть на него.       Адриан был чересчур обессилен, чтобы вытерпеть тираду отца. Поэтому был особенно рад, когда в дверь постучались и в кабинет вошла Натали.       — Месье Агрест, мадам Руби приехала. Начать подавать блюда?       Габриэль поджал губы. Кинув в последний раз свой взор на Адриана, он ответил:       — Да. Спроси у мадам Руби, какой напиток она желает. Я сейчас подойду.       Натали покорно кивнула головой и удалилась из кабинета, снова оставляя Адриана наедине с отцом.       — Наш разговор ещё не окончен, Адриан. — Гнева в голосе стало меньше, однако Адриан все равно уловил для себя угрозу. — Не подведи меня сегодня. А теперь идём, поздоровайся с нашей гостьей.       Гостьей была обворожительная женщина, чей ярко-красный наряд выделялся среди бездушной черно-белой обстановки дома Агрестов. Мадам Руби славилась двумя вещами: своей безграничной любовью к рубинам и непомерной манией величия.       Она насмешливо окинула взглядом холл особняка Агреста и приняла жест рукопожатия от хозяина дома.       — Твоё затворничество на тебя плохо влияет, дорогой Габриэль, — мадам Руби иронично улыбалась. — Дом нуждается в обновлении.       — Позволь мне самому решать, что мне делать с моим домом, — Габриэль недовольно сжал зубы. Адриан знал, как его отец ненавидел любую критику в свой адрес, но Габриэль смог взять себя в руки и представить Адриана: — Эв, познакомься с моим сыном, Адриан Агрест.       Мадам Руби, увидев подоспевшего молодого человека, широко улыбнулась ему, обнажив ровные белоснежные зубы. Она подставила для поцелуя свою руку в красной перчатке, обшитой золотистыми нитями; Адриан нагнулся и вежливо поцеловал ее.       — Я видела тебя на многих фотографиях и показах, Адриан. — Голос мадам Руби был высоким и властным; Адриан сразу же почувствовал лёгкое и неприятное волнение в груди. Скорее всего, ему придётся ещё не раз видеться с этой женщиной, чего Адриан, на самом деле, не так уж и хотел. — Но я и представить не могла, каким красивым ты окажешься вблизи. Гораздо лучше, чем на скучных серых баннерах.       Когда Адриан поднял свою голову, мадам Руби бесцеремонно взяла юношу за подбородок и заглянула в его глаза, словно пытаясь понять, что было на уме юного Агреста. Адриан растерялся от такой наглости, однако не стал ничего предпринимать. Он почувствовал насыщенный древесный аромат дорогих духов, от которого ему тут же захотелось скрыться. Благо, вовремя подошла Натали с подносом в руках: подавать напитки не входило в обязанности секретаря Габриэля, но Адриан был рад тому, как она в очередной раз вытаскивает его из неприятных ситуаций.       — Ваш Дюбонне, мадам Руби, — сказала Натали, предлагая гостье бокал с красным напитком.       Мадам Руби, не отрывая взгляда со смутившегося Адриана, потянулась за бокалом, а затем обратилась к рядом стоящему Габриэлю:       — Твой сын — золотой самородок, Габриэль. Его лицо идеально подходит для нашей коллекции.       — Знаю, — ответил Габриэль, поверх очков разглядывая Адриана. — Однако, нам пора к столу. Нужно обсудить детали нашей коллекции.       — Разумеется, Габриэль, но мы ещё успеем все обсудить. А сейчас давай проведём время как старые добрые друзья, — говорила мадам Руби, но Адриан услышал в ее голосе много притворства. Впрочем, ему было не привыкать: для него вся работа его отца состояла из лести и лицемерия, и, видимо, мадам Руби не являлась исключением; было в ней много отпугивающего, с чем Адриан не хотел бы сталкиваться.       Габриэль жестом указал мадам Руби на вход в обеденный зал и потребовал от Адриана следовать за ним. Юноша кинул беспомощный взгляд на Натали, но та не могла ему никак помочь — она лишь посмотрела на него с сочувствием и покинула помещение.       Адриан тяжко вздохнул: у него не оставалось выбора, кроме как подчиниться отцу.       Он зашёл следом за мадам Руби, проклиная сегодняшний день и в очередной раз завидуя Плаггу: котёнку не нужно было терпеть присутствия неприятных ему людей.       Адриан недовольно сжал руки в кулаки, оказавшись в зале. А бунтующий подросток внутри тем временем продолжал требовать свободы.