***
Выходные наступили быстро и незаметно: Маринетт, погруженная в учебу, была рада тому, что Бражник не создавал новых акум, и, соответственно, у нее оставалось время на то, чтобы закрыть все долги на неделе. С домашней работой у нее не задалось еще со школы: что тогда, что сейчас она пыталась все доделать в последний срок. Однако фортуна часто была на стороне Маринетт, и у прилежной студентки, несмотря на излишнюю занятость, все равно получалось заслужить признание преподавателей и даже получить от них похвалу. Тем не менее в университете проблема обострилась: количество домашнего задания заметно увеличилось, однако Маринетт все же редко жаловалась: ей нравилось то, чем она занималась. Маринетт устало откинулась на спинку стула. Она уже закончила свой проект и отправила его на почту преподавателю по истории — теперь она могла полностью уделить все внимание своей работе. На стене перед ней висели первый набросок и готовые эскизы все того же платья, которое она придумала, когда Лука находился у нее в гостях. Маринетт кинула измученный взгляд на стену и завыла: — Как же я устала! Кто бы мог подумать, что студенчество не окажется таким веселым и беззаботным, как о нем говорят? — обратилась она к своей квами. Тикки сидела неподалеку на письменном столе и увлеченно смотрела музыкальные клипы различных исполнителей на планшете. — Учиться всегда трудно, — ответила Тикки, копируя танцевальные движения из клипа, — но нельзя забывать и отдыхать тоже. Ты точно не хочешь пойти вместе с Камилой на вечеринку? Маринетт упрямо помотала головой. — Исключено! Я… не смогу долго находиться с людьми, которых я не знаю. Это будет плохой идеей. И, к тому же, вечеринки студентов заканчиваются, как правило, какой-нибудь трагедией. Тикки резко прекратила танцевать. Она взволнованно посмотрела на Маринетт: упоминание о трагедии сильно напугало квами и навело на плохие мысли о событии, о котором они старались не говорить. Тикки даже хотела подлететь к ней и ласково погладить по щеке, как она делала каждый раз, когда Маринетт в страхе погружалась в свои воспоминания. Но Маринетт, увидев реакцию своей квами, поспешила ее успокоить: — Заканчиваются алкогольным отравлением, — она криво улыбнулась. — Не переживай. Мне будет лучше, если я не пойду никуда. И помимо прочего, — Маринетт издала тяжелый и тихий стон, — мне сегодня надо к врачу. Тикки, обеспокоенная словами Маринетт, все же согласилась с тем, чтобы она не ходила на те мероприятия, которые могли нести потенциальную опасность для ее хозяйки, и вернулась к просмотрам клипов. Маринетт нервно стучала пальцами по столу: надо было уже приступать к созданию выкройки платья, но снова все ее мысли были заняты совсем другим. Она отчаянно вздохнула и сказала: — Бражник на этой неделе подозрительно тихий. Тикки отвлеклась и повернулась в ее сторону. — В последнее время он не так часто посылает акум. Когда ты училась в школе, он мог каждый день акуматизировать людей, — задумчиво ответила она. — Ты думаешь, тут есть какая-то особая причина? — Возможно, сейчас ему требуется больше сил на создание новой акумы. Если это так, то мы точно скоро его победим. Зато ты можешь отдохнуть и сосредоточиться на учебе. — Ты права, — кивнула Маринетт, — но я так и не поговорила с Котом Нуаром в трансформации Ледибаг. Мы не виделись с ним с того дня, как мы поссорились, — она грустно опустила голову. — Почему ты не хочешь перевоплотиться и попросить его о встрече? — Может, так и стоит сделать, но я даже не знаю, что ему сказать. Когда я превращаюсь в Ледибаг, я будто бы становлюсь совсем другим человеком. Я ответственна за весь Париж, я каждый раз волнуюсь о том, что не смогу очистить акуму, и у меня просто не хватает сил, чтобы ещё подобрать нужные слова для разговора с Котом Нуаром! Когда он ведёт себя так легкомысленно, я думаю только о том, как он меня выводит из себя своими выходками! — Получается, когда ты не в трансформации, ты не так переживаешь за Париж и тебе проще разговаривать с Котом Нуаром? — За Париж я переживаю всегда, — тихо произнесла Маринетт. — Но, возможно, в прошлый раз, когда Кот Нуар был у меня в гостях, мне было с ним проще разговаривать из-за того, что я не думала о нем как о своем напарнике. То есть… мне кажется, когда я в трансформации Ледибаг, я переживаю и за Париж, и за поведение Кота Нуара, потому что его поступки влияют на нашу с ним победу над Бражником. Маринетт взъерошила волосы и развалилась на столе. Она снова застонала: — Я запуталась. — Когда ты не в трансформации, ты позволяешь себе расслабиться, — сказала Тикки. — И когда Кот Нуар приходил к тебе, ты не думала о спасении города, ты просто хорошо проводила с ним время. Тебе стоит чаще отдыхать, Маринетт. — Знаю, — вздохнула Маринетт. Она повернула голову набок и начала вырисовывать пальцем невидимые узоры на столе. — Но это не так легко. Все мое время занимает либо учеба, либо сражение с акумами. Хотя знаешь… Ты права, с Котом Нуаром в этот раз мне было хорошо, несмотря на то что я снова не выспалась. Она улыбнулась и, встав со стула, потянулась, растягивая мышцы спины и шеи. Тикки недовольно покачала головой. — О своем сне тоже нужно заботиться. — Не думаю, что это получится, потому что… у меня появилась одна идея. Маринетт подошла к своему сундуку: когда-то давно она хранила в нем подарки для Адриана. Порой Маринетт до сих пор вспоминала, с какой наивностью и мечтательностью она продумывала каждый подарок для своего одноклассника, к которому была неравнодушна. Какие-то она смогла все же подарить, однако большая часть из них так и не увидела свет. Маринетт возможно хотела бы их раздать, да только рука не поднималась: слишком много любви было в них вложено. Она перенесла подарки в кладовую, а сундук теперь полностью использовался для хранений швейных принадлежностей и прочего. Маринетт достала оттуда рулон миллиметровой бумаги: больше нельзя было откладывать кройку. — Какая идея, Маринетт? — летала Тикки, с интересом наблюдая за ее действиями. — В прошлый раз мне показалось, что Коту Нуару совершенно не с кем поговорить. — Маринетт снова вернулась на прежнее место, но теперь ее взгляд был направлен на свою квами. — И раз уж он поссорился с Ледибаг и с ней он вряд ли пойдет на контакт, то, может, тогда у меня получится… сблизиться с ним. Тикки непонимающе хлопала глазами. — А как это связано с твоим сном? — Ну он же кот: бродит по крышам, гуляет только по ночам, — фыркнула Маринетт. — Скорее всего, в следующий раз он снова придет ночью. — Почему ты так уверена, что он снова придет? — У меня предчувствие… — последующее она произнесла достаточно тихо, но Тикки все равно ее услышала: — К тому же он очень одинок. Тикки недоверчиво смотрела на свою хозяйку. — Тикки, это лучшее решение, — она с мольбой посмотрела на квами. — Я не смогу как Ледибаг наладить с ним отношения, даже во время патруля мы ссоримся как кошка с собакой! Но и терпеть его зависимость у меня больше нет сил: в прошлый раз Сердцеедка меня чуть не убила! Мне кажется, что я смогу на него повлиять. Ты слышала наш последний разговор в этой комнате? Он открылся мне! Если я все сделаю правильно, то, может, он даже перестанет пить и мы вправду скоро победим Бражника… — Коту Нуару действительно нужна помощь, — с сомнением кивнула Тикки. — Но, Маринетт, разве ты это делаешь только для него и для Парижа? Или ты это делаешь для себя тоже? Маринетт моргнула, а потом резко смутилась. Она повернулась к своему письменному столу и быстро начала разворачивать миллиметровку. — С ним весело, — ответила Маринетт. — Мне не хватало наших с ним разговоров, но не более. Тикки ничего не сказала и лишь села неподалеку, чтобы наблюдать за работой Маринетт. Девушка достала несколько линеек, карандаши и маленькую записную книжку: в ней она записывала мерки своих моделей. — А теперь приступим, — решительно произнесла Маринетт, срывая эскизы со стены. — Надеюсь, нашей модели понравится ее новое платье.***
Камила стояла перед зеркалом и взволнованно смотрела на свое отражение. Она должна была радоваться предстоящей вечеринке; наконец-то выпал случай развеяться и познакомиться с новыми людьми, — но внезапно возникшая тревога не давала ей успокоиться, до боли скручивая внутренние органы, заставляя все тело сгибаться в спазмах. Камила одной рукой оперлась о туалетный столик, другой — обхватила свой живот. «Сегодня будет лучший вечер, — думала девушка, делая глубокие вдохи, — у мамы сегодня дежурство, я успею вернуться домой до того, как она придет, я обязательно хорошо проведу время». Но боли не прекращались, и Камила решила достать из аптечки нужные таблетки: как удобно, что ее мама работает врачом — у них дома можно было найти любое лекарство от любых болезней. Запив таблетку водой, Камила поспешила в свою комнату, в которой давно надо было убраться, однако у неё не было на это времени: Камила, как и ее однокурсница Маринетт, отдавала всю себя учебе, и, несмотря на то что шел всего лишь их первый семестр, обе девушки уже делали большие успехи. Камила снова подошла к зеркалу и, заранее достав свой контейнер с линзами, оттянула сначала левое веко: темный цвет глаза легким движением ее пальца скрылся за серо-голубым оттенком контактной линзы. Девушка моргнула, посмотрела на свое отражение и усмехнулась: а почему бы не пойти с разным цветом глаз на вечеринку? Это выглядело вполне необычно, и Камила никогда не утаивала, что ее настоящий цвет глаз карий, просто… так получилось, что ещё никто из университетских ребят не видел ее без линз. Она какое-то мгновение разглядывала свое лицо, а затем надела вторую линзу на правый глаз: с голубым цветом ей было привычнее. Из выдвижных шкафчиков Камила достала свою косметику и быстро накрасилась: ее крупные глаза обрамляли и без того густые черные ресницы, но Камила всегда их подчеркивала с помощью туши, пытаясь придать кукольное выражение своему лицу. Смуглую кожу она постаралась перекрыть тоном посветлее и добавила побольше румян. Она надела короткое воздушное платье, поправила свой крестик на груди и уже была готова выходить, но внезапно поняла, что не может найти в комнате свой клатч. Взгляд случайно зацепился за большой глиняный кувшин, который Камила когда-то сделала своими руками вместе с дорогим сердцу человеком; за кувшином она и нашла потерявшуюся сумочку. Она быстро схватила клатч, надела каблуки и легкое пальто и выбежала на улицу, где ее поджидала подруга. — Мими! Ты всю жизнь будешь так долго собираться? — проговорила та недовольно, когда Камила села в машину на переднее место. — Извини, Мишель, но как будто ты не знаешь, какой у меня бардак в комнате, — буркнула она, пристегиваясь. — Ты хоть знаешь, куда мы едем? Мишель быстро ввела адрес в своем телефоне и поместила его на держатель, чтобы было удобно следить за навигатором. — Знаю-знаю. Значит, одни едем? Ты разве не хотела позвать с собой ту девчонку? Камила поджала губы и отвернулась в сторону окна. — Маринетт отказалась идти. Мишель, сидя за рулём, кинула взгляд на профиль подруги и покачала головой. — Оставила бы ты ее в покое. Не удивлюсь, если она не разговаривает с тобой после твоей выходки. — Я ничего такого не сказала! Ты со мной знакома чуть ли не с младенчества и знаешь, что я никому зла не желаю! Я очень хотела, чтобы она пошла с нами. — Вот потому, что мы знакомы — как ты выразилась, чуть ли не с младенчества, — я знаю, как ты любишь вмешиваться туда, куда не просят. Зачем тебе это? Чего ты хотела добиться, позвав ее с нами? Камила в возмущении скрестила руки на груди, но так ничего и не ответила, а лишь стыдливо опустила взгляд. Она действительно тогда не хотела злить Маринетт: видимо, в тот раз она снова не смогла подобрать слова. Мишель вздохнула и потрепала ее за плечо. — Если все так, как ты говоришь, и эта Маринетт была на том выпускном, подумай о том, какая это большая трагедия для неё. То, что пережили тогда бедные подростки, навсегда их травмировало. Девчонку, скорее всего, надо отправить к психологу или к психиатру, а не на вечеринки таскать. Извинись перед ней, если ты переживаешь из-за этого, и забей: ей сейчас точно не до веселья. Камила кивнула и хотела изобразить безразличие, однако руки, нервно цепляющиеся за ремень, выдавали ее волнение. Камила безуспешно пыталась сблизиться с Маринетт: голубоглазая однокурсница привлекла ее не только своим очевидным талантом, но и таинственной скрытностью; почему-то Камиле казалось, что за маской отстраненной студентки пряталась очень интересная и чувствительная личность. Камила, как и многие другие, узнала про случившееся в день самой трагедии: о кровавом выпускном говорили на всех каналах. В прямом эфире она увидела напуганную до смерти девушку: она стояла в чьем-то мужском пиджаке и в ужасе смотрела на толпу людей сквозь мигающие фары полицейских автомобилей. Образ потерянной и охваченной страхом выпускницы засел в голове впечатлительной Камилы настолько прочно, что ей потом стали сниться кошмары; в них она была той девушкой, которая хотела запомнить выпускной как самый радостный день в своей жизни, но в итоге стала жертвой мрачного и ужасающего события. Каково же было удивление Камилы, когда лицо Маринетт показалось ей знакомым; найти нашумевший репортаж не составляло труда, и Камила, посмотрев его еще раз спустя два года, узнала в нем свою однокурсницу. Впервые поговорив с Маринетт, Камила не могла оторваться от ее глаз — небесно-голубых, красивых до болезненной зависти, однако пустых и печальных. Что пережила эта девушка, один бог знает, и Камила, проникшись трагичной историей, искренне желала помочь Маринетт и даже стать ей хорошим другом. Но Маринетт упрямилась и каждый раз отвергала безуспешные попытки познакомиться ближе, а в последнюю их встречу вообще сказала, что не нуждается ни в чьей помощи. Камила не понимала подобного поведения и даже злилась, но недолго: Мишель, привыкшая поучать подругу детства, дала понять, что настойчивость Камилы задевала пугливую Маринетт. Камила размышляла об их последнем разговоре и пришла к выводу, что, наверно, действительно стоило бы извиниться перед Маринетт, да только она боялась ненароком задеть ее еще больше. Девушку почему-то сильно беспокоило отношение Маринетт к окружающим, и она совсем не хотела, чтобы Маринетт окончательно от нее отвернулась: Камила всегда боялась быть отвергнутой. Мишель заметила, как была напряжена Камила, и, когда они доехали до небольшого загородного домика, идеально подходящего для студенческих вечеринок, сказала: — Постарайся не думать ни о чем плохом, а просто повеселись. Никто не знает, когда еще такая возможность выпадет. Камила согласилась с подругой и тряхнула головой, пытаясь избавиться от тревожных мыслей: все верно, она больше недели ждала, чтобы хорошо провести этот вечер. Нельзя было сейчас расстраиваться. В доме было шумно: вечеринка была в самом разгаре. Когда Камила оказалась внутри, ее тут же окружили приветливые однокурсницы и другие девушки постарше, с которыми она успела подружиться благодаря Мишель. Кто-то вручил Камиле стакан с газировкой, и, принюхавшись, она учуяла запах спиртного. Камила засомневалась — вспомнила, что недавно приняла обезболивающее, — но все же решила, что большого вреда от одного стакана виски с колой не будет: больше пить она не станет. Девушки похвалили платье Камилы, обсудили учебу и парней, а затем взяли ее за руку и потащили в большую комнату танцевать. Казалось, свободного места и вовсе не было: студенты двигались под громкую музыку, кто-то яростно спорил друг с другом в разных углах гостиной, кто-то отдыхал на террасе, куря сигареты и потягивая спиртное, а несколько парочек уже вовсю наслаждались атмосферой и отдавались страсти на диване и барных стульях. Камила с завистью оглядела целующихся парня и девушку неподалеку от нее и позволила себе тоже расслабиться: откинула назад свои длинные волосы, улыбнулась подругам и позволила телу отдаться зажигательному ритму. Танцевала Камила хорошо, и много кто успел это заметить: алкоголь ударил в голову, и, звонко смеясь, в окружающей толпе Камила случайно увидела оценивающие взгляды некоторых симпатичных парней. Она их не знала, но ей было приятно их внимание; одна из подруг в шутку схватила ее за талию, играя роль временного кавалера, и сказала на ухо, пытаясь перекричать музыку: — С тебя глаз не сводят. Ты сегодня блистаешь. — Камила ей подмигнула и в улыбке обнажила белоснежные зубы. — Я вижу. Пускай смотрят. Она снова засмеялась и закружилась вместе с партнершей, на этот раз совсем не попадая в такт разрывной музыки, но Камиле было все равно; сейчас, когда тревога отступила и девушка готова была закричать от переполняющего ее восторга и возбуждения, она радовалась сегодняшнему вечеру и мечтала лишь о том, чтобы он подольше не заканчивался. Иногда девушки прерывались, чтобы выпить холодного пунша или воды, но потом, обсудив чужие отношения и услышав новые сплетни, снова врывались в безумный ритм музыки, получая удовольствие от будоражащей атмосферы. Нельзя было сказать, что Камила была завсегдатаем подобных мероприятий: сказывался жесткий нрав матери, которая излишне переживала за единственную дочь. Однако от контроля родителя ее частенько спасала Мишель: ей, как ни странно, мама Камилы доверяла больше, чем самой Камиле. Камила возмущалась, но ее мама была непреклонна, поэтому посещения студенческих вечеринок всегда были либо в тайне от нее, либо же под присмотром Мишель, заслужившей статус старшей сестры. В этот раз Мишель стояла рядом за барной стойкой: в основном она разговаривала с одногруппниками и пила пиво; танцевать она не особо любила. Спустя час, вдоволь наговорившись с подругами, Камила удалилась в ванную комнату. Она не придала значение тому, что комната была открыта и в ней горел свет; ей нужно было только посмотреть на свое отражение в зеркале. А когда она это сделала, то ужаснулась: растрепанные после танцев каштановые волосы никак не придавали ей привлекательности, как и ее потекший макияж. Водой она смогла как-то стереть растекшиеся от пота тени и тушь, а с волосами было посложнее; клатч, в котором была расческа, Камила оставила где-то возле входной двери, накрыв его своим пальто, и ей совсем не хотелось сейчас идти туда сквозь толпу пьяных студентов. Камила начала рыться по шкафчикам в ванной: наверно, делать это было не особо прилично, но она попыталась себя оправдать, что она находилась в критической ситуации. Камила очень обрадовалась, когда нашла чей-то гребешок, и принялась расчесывать свои непослушные кудри. В этот момент до нее донесся мужской голос: — А разрешения у хозяина спросить не забыла? Камила, чертыхнувшись, обернулась: лежа в пустой ванной, за шторкой притаился парень. То ли он хотел использовать ванну как кровать и потому не стал раздеваться, то ли просто хотел сбежать от шума. Так или иначе, он все это время следил за девушкой. Он затянулся, ухмыляясь. — Это всего лишь гребень… — растерялась Камила. — Ты же не расскажешь… хозяину дома? Незнакомец в удивлении вскинул брови. — А ты не знаешь, чей этот дом? — Э-э… Если честно, нет. Он, усмехнувшись, выбрался из ванны и протянул ей руку: — Ну тогда давай знакомиться, малышка. Я Ноэль. И это мой дом. Ему стало смешнее, когда он увидел сначала замешательство на лице Камилы, а потом ее смущение. Она неловко протянула свою ладонь для рукопожатия, пока Ноэль не сводил с неё насмешливого взгляда. — Я Камила. Извини, я не знала, меня подруга сюда позвала… И за гребень тоже извини. — Пользуйся, — сказал он, закуривая следующую сигарету. — Для таких красавиц ничего не жалко. Хоть весь дом обворуй. Камила улыбнулась и вернулась к зеркалу. Она медленно расчёсывала свои волосы, видя в отражении, как Ноэль зачарованно наблюдает за движениями гребня; Камила знала, что была очень привлекательной для мужского пола, и охотно этим пользовалась. — Ты очень красивая, — подтвердил Ноэль ее мысли. Он подошёл к ней поближе и затушил сигарету о раковину. — Я видел, как ты танцуешь. Камила задумалась: так вот кто глядел на неё в той большой комнате. Она кокетливо улыбнулась и посмотрела на Ноэля. Ноэля можно было назвать симпатичным: высокий, с правильными чертами лица, с обольстительной улыбкой. Камила заметила у него сережку в правом ухе и несколько серебряных перстней на руках. Он наклонился, чтобы аккуратно заправить ее локон за ухо — Камила не была против и, даже наоборот, почувствовала легкое, но нарастающее возбуждение вперемешку с азартом. — Не расскажешь, кто твоя подруга? Интересно, кто позвал сюда воровку гребней. — Он улыбался, как и она. — Мишель. Такая высокая блондинка с третьего курса. — А, — Ноэль недовольно поморщился, — та ещё зануда. Постоянно обламывает кайф. — Порой она бывает излишне докучной, но так она выражает свою заботу, — сказала Камила. — Я пойду, она будет переживать, если я задержусь. Камила почти вышла из ванной комнаты, внутри ликуя от того, что понравилась старшекурснику, который наверняка пользовался популярностью среди других студентов, но вдруг Ноэль спросил ее: — Ты потом потанцуешь со мной? Камила остановилась и, скрывая довольную улыбку, подмигнула ему. — Возможно. Я буду не против.***
Ближе к полуночи компания переместилась на кухню: здесь было не так шумно и можно было на время отдохнуть от выматывающей музыки. — Красавицы, смотрите, что у меня, — весело сообщила одна из девушек, протягивая небольшой целлофановый пакет. — Мари, только не говори, что ты снова достала травку! — другая из них закатила глаза, но все же забрала себе пакетик. — Как будто нам прошлого раза не хватило… — Если ты думаешь, что я сюда прихожу только ради алкоголя и постоянных разговоров о том, с кем на этот раз потрахалась Эльза, то ты глубоко ошибаешься, — Мари села рядом и достала еще один прозрачный пакетик из кармана куртки. Эльза, находившаяся рядом, кинула гневный взгляд на подругу и выхватила у нее предмет из рук, готовясь к перепалке. Камила все это время наблюдала за действиями девушек, сидя на стуле; она нервно одернула подол платья и почувствовала, как до ее локтя дотронулась Мишель. — Пойдем, — шепнула она, — нечего нам здесь делать. Она взяла Камилу за предплечье и повела к заднему двору; там они расположились под большим деревом в саду. На улице было прохладно, подул легкий ветер, и Камила, поежившись, пожалела, что не успела захватить с собой пальто. — Я не собиралась к ним присоединяться, — недовольно сказала Камила, облокотившись о дерево. Мишель достала сигарету и, кинув на Камилу задумчивый взгляд, закурила. — Знаю. Но все же не хотелось, чтобы ты попала в неприятности. — Спасибо, мам, что доверяешь мне, — она буркнула и вдохнула полной грудью свежий воздух. Было почти тихо и по-особенному спокойно: здесь, во дворе, далеко от громкой музыки, было ощущение, что они оказались совсем в другой реальности. До них доносились чьи-то отдаленные пьяные крики из открытых окон и заливистый женских смех, но это на удивление никак не нарушало очарование наступившей ночи. Камиле было хорошо, и ей захотелось прижаться к Мишель; щекой уткнулась ей в плечо и посмотрела на небо, которое уже было покрыто множественными маленькими звездами — такими яркими и мерцающими, что от увиденного захватывало дух. Небо за городом было необычным и сказочным — парижское не могло и сравниться в красоте. Камила поделилась этим открытием с Мишель, и та пожала плечами и улыбнулась ей. — Ты мечтательница, — ответила она, выдыхая дым от сигареты. — Небо как небо. Но, возможно, ты права, сегодня оно красивое. Камила увидела, как в одном из открытых окон, выходящих на задний двор, парень и девушка внезапно закружились в медленном танце: они были пьяными, и танец их был очень неуклюжий, но они выглядели счастливыми и громко смеялись над тем, как неловко падали друг на друга. Камила, засмотревшись и вспомнив кое о чем, спросила Мишель: — Почему ты не рассказывала, к кому мы приехали? — А ты спрашивала? — Она иронично изогнула бровь. — Этот дом принадлежит одному выскочке и его богатенькой семье. Он каждый раз устраивает здесь вечеринки. Сомневаюсь, что вообще кому-то из присутствующих есть дело до того, кто организует все это. — Выскочка — это Ноэль? — Так вы знакомы? — удивилась Мишель. — Познакомились, когда была в ванной. Кажется, вы оба друг друга недолюбливаете. Мишель вздохнула и затушила ногой сигарету. — Есть такое. Я ему не доверяю. Не пересекайся с ним больше, ладно? Камила поджала губы и промолчала. Ноэль ей понравился, но вряд ли ее подруга захочет об этом слышать. Мишель снова взяла ее за руку и повела обратно в дом. — Ладно, пойдем потанцуем. Да-да, не смотри на меня так, мы обе знаем, что танцы я никогда не любила. Но я замерзла, и ты такая красивая сегодня, что я буду жалеть, если не приглашу тебя на танец. Но насладиться совместными танцами они не смогли: через несколько минут Мишель позвонили, и после того, как она вернулась обратно в шумную комнату, Камила заметила, что девушка вернулась более напряженной. — Я ухожу, — громко сказала Мишель, пытаясь перекричать музыку. — У бестолочи снова поднялась температура. Поехали вместе. Под бестолочью она явно имела в виду свою младшую сестру. Камила не успела возразить, как ее потащили в дальний коридор, и она, растерявшись, оттолкнула Мишель. Та вопросительно посмотрела на нее. — Я не поеду! — громко сказала Камила. Мишель недоуменно моргнула. — Ты что, еще не натанцевалась? Да ты целый вечер только и делаешь, что танцуешь то с Мари, то с Эльзой! — Я просто хочу остаться здесь подольше, — возмущенно ответила Камила. — Мамы все равно до утра не будет, и ты сама знаешь, какая это редкость, когда я могу хотя бы день отдохнуть от ее истерик. Мишель недовольно закатила глаза и, нахмурившись, строго посмотрела на Камилу. — Как я могу тебя тут одну оставить? Даже я не всех этих людей знаю, хотя учусь с ними дольше, чем ты. Да и как ты обратно доберешься до дома? — Я попрошу Мари… — Мари сейчас обкуренная будет валяться на полу и, скорее всего, тут и останется ночевать! — Тогда закажу такси! — воскликнула Камила. — Я не понимаю, в чем проблема? Ты пытаешься меня контролировать так же, как моя мама! Мне это не нравится! Мишель удивленно приоткрыла рот, не найдя, что сказать. Она пару мгновений смотрела на разъяренную Камилу: та гордо подняла подбородок и упрямо глядела на нее в ответ. Мишель, нехотя кивнув, сказала: — Ты права. Хочешь — оставайся. Но хотя бы напиши мне, когда будешь дома, ладно? Камила опешила: она не ожидала того, что Мишель все же согласится с ней и не будет настаивать на своем. Она улыбнулась и проводила подругу до двери. Мишель в последний раз кинула на нее взволнованный взгляд, прежде чем выйти из дома. Камила наблюдала за Мишель из окна и помахала ей, когда она села в машину. На миг Камила даже засомневалась в своем решении: Мишель выглядела расстроенной; она переживала за младшую сестру и вдобавок будет переживать о том, что оставила свою подругу за городом в незнакомом ей доме, битком наполненном пьяными студентами. Но Камила в действительности уставала от чрезмерной заботы Мишель, и жаждущая бунтарства душа так и хотела вырваться наружу, нарушить любые правила и избавиться от постоянного надзора. Наблюдая за уезжающей машиной, Камила не заметила, как возле нее оказался Ноэль. Парень облокотился о подоконник и, держа в руке стакан, обратился к девушке: — А я все искал тебя, воровка гребней. Камила обернулась на знакомый голос, и улыбка тут же озарила ее лицо. Ноэль, прищурившись, смотрел на ее длинные волнистые волосы с окрашенными концами: рука потянулась к ним, и Ноэль накрутил локон на свой палец. — Я даже сочту за честь, если ты заберешь гребень к себе домой. Мне будет приятно осознавать, что он пригодится такой красавице. — Это лишнее. У меня своих расчесок дома полно. — Он убрал руку, и Камила взмахнула волосами и уверенно взглянула на Ноэля. Глаза его были затуманенными, и она поняла, что он был пьян. Ноэль хищным взглядом прошёлся по ее фигуре; Камила выгнулась, зная, что выглядит эффектно по сравнению с другими пьяными и растрёпанными девушками на сегодняшней вечеринке. Он закусил губу, когда перевел свой взор на грудь девушки, а затем посмотрел в ее глаза: приятная дрожь прошлась по ее телу, когда Ноэль, наклонившись к ней, убрал ее прядь за ухо — так же, как он это сделал совсем недавно в ванной комнате. — Хочешь выпить? — Кожу лица обдало горячим дыханием; Камила ощутила нарастающее тепло внизу живота. Ноэль протянул ей стакан, и на миг она захотела взять предложенный напиток в руки, но внезапно вспомнила о выпитых таблетках обезболивающего. — Я сегодня уже достаточно выпила, — сказала она, улыбаясь. Но Ноэлю не понравился ее ответ; он склонился над ее ухом и прошептал, щекоча дыханием ее кожу: — Один стакан, милая. Чтобы расслабиться. Камила снова почувствовала, как мурашки пробежались от ее спины к слегка оголенным бёдрам; она не успела заметить, как ее платье задралось. От близости с Ноэлем она теряла связь с этим миром. — Нет, я не хочу… — Камиле потребовалось время, чтобы вернуть себе голос. — В другой раз, хорошо? Ноэль выдохнул и, по-доброму улыбнувшись, отстранился. Взгляд его был игривым, но Камила разглядела ещё что-то похожее на легкое сожаление. — Как скажете, мадемуазель. Не то чтобы мне нравилось выпивать с девушками — скорее, люблю их просто угощать. Камила смущённо опустила глаза. Напиваться не входило в ее планы, особенно когда рядом не было Мишель. Без привычного контроля подруги Камиле вдруг стало беспокойно и неловко, словно она не знала, как действовать дальше. — Но, может, ты хотя бы потанцуешь со мной? Кажется, ты обещала мне танец, — уголки губ Ноэля приподнялись в легкой ухмылке. Камила не могла ему отказать. Он галантно взял ее за руку, но они не зашли в гостиную, в которой Камила танцевала с подругами: вместо этого он повёл ее к лестнице. Ноэль уловил ее непонимающий взгляд и сказал: — Я подумал, что будет лучше, если потанцуем наверху. Признаться честно, я не очень люблю шумные компании. Камила удивленно посмотрела на него. — Зачем же ты тогда устраиваешь у себя вечеринки? — Ну как зачем? Чтобы найти себе девушку, — он задорно рассмеялся и подмигнул ей. — И, кажется, уже нашёл. — Ты о себе явно высокого мнения, — в шуточном тоне произнесла Камила. Ей не могло не льстить внимание Ноэля. Он усмехнулся и ответил: — Я этого не отрицаю. Камила посмотрела на широкую спину Ноэля и на его крепкую руку, бережно сжимающую ее запястье; она довольно улыбнулась, когда осознала, что некоторые из студентов, стоящих близко к лестнице, с интересом и с легкой завистью поглядывали на них обоих. Камила посчитала это хорошим знаком, и даже недавние слова Мишель не могли ее переубедить в обратном. В конце концов, что плохого могло случиться? Да и разве с хозяином дома ей не будет безопаснее? На втором этаже находилось несколько спален, которые в основном были уже заняты другими людьми; из одной закрытой комнаты доносились неприличные мужские стоны, и Ноэль недовольно поморщился. — Кажется, Теодор бессовестно пользуется родительской спальней. Что ж, тогда потанцуем в моей комнате. Комната Ноэля располагалась в дальной части коридора; Камила успела удивиться тому, насколько большим дом оказался внутри, нежели снаружи. Спальня Ноэля была закрыта на ключ: видимо, он не жаловал гостей в своей комнате. Как только они зашли внутрь, Ноэль сразу подошёл к включенному компьютеру. Камила, прислонившись к письменному столу, ждала, когда он закончит что-то печатать на клавиатуре. Через пару минут из динамиков стала доноситься громкая музыка неизвестного Камиле исполнителя, однако по похожим глухим басам, которые она уже слышала внизу, Камила догадалась, что плейлист для сегодняшней вечеринки составил сам Ноэль. Он отстранился от компьютера, а затем схватил девушку за руку. Камила не успела отреагировать, когда Ноэль резко прижал к себе ее и, лукаво улыбаясь, закружил во внезапном танце. — Точно не хочешь выпить? — настаивал Ноэль; он повернул Камилу спиной к себе и прошептал ей куда-то в шею: — Мне кажется, ты даже не пила сегодня. Хотя могла бы оторваться перед экзаменами. — Экзамены еще нескоро… Я не хочу, правда, — сглотнув, ответила она. Что-то странное было в настойчивости Ноэля; Камила понимала, что должна была насторожиться, но ее разум был слишком затуманен. Руки парня нежно обнимали ее за талию; он медленно покачивался в такт музыки, напевая слова песни. Камила издала тихий стон, когда Ноэль провел носом по ее коже, шумно вдыхая аромат ее парфюма. Он едва ощутимо коснулся губами ее шеи, но этого было достаточно, чтобы девушка слабо задрожала от нарастающего возбуждения. Она сама повернулась к нему в танце, и он поцеловал ее: его губы были горячими и жадными. Камила обвила его шею руками, но что-то пошло не так: Ноэль оказался слишком нетерпеливым. Он прижал ее к столу, и его рука стала нагло блуждать по ее бедрам. Ноэль углубил поцелуй, грубо проникая языком в ее рот, — и Камиле вмиг перестало нравиться то, что происходит. Громкая музыка больше не очаровывала, а наоборот, вызывала тревожность; ненасытные руки парня, взбирающиеся ей под юбку, не возбуждали, а его резкие поцелуи отталкивали. Слишком грубо, слишком быстро, слишком не так. Ноэль и вовсе позабыл о Камиле и о ее комфорте и даже не среагировал, когда она попыталась убрать руки с его бедер, которые до боли сжимали их. От поцелуя Камиле было тяжело дышать, и она тут же оттолкнула Ноэля, когда он одним движением раздвинул ее ноги и захотел оттянуть ткань ее нижнего белья. Камила взглянула в его глаза: все такие же пьяные, но еще и нестерпимо голодные. Ноэль тяжело дышал и явно не хотел сейчас останавливаться: он снова подошел к девушке вплотную, но она выставила руку. Ноэль с раздражением посмотрел на нее. — Ноэль, послушай, я не хочу… — Камила не успела договорить: дверь резко открылась, и в комнату зашли двое парней. Ее взгляд устремился к ним, и она их вспомнила. Они тоже смотрели на нее во время танцев. — О, что-то интересное происходит, — сказал один из парней; у него были длинные ярко-рыжие волосы и татуировка на шее. — Кажется, мы вовремя пришли. «Вовремя»? Что значит «вовремя»? Камила повернула голову и взволнованно посмотрела на Ноэля: он насмешливо оглядел ее испуганный вид, а затем поманил рукой своих друзей. — Мы не успели толком потанцевать, а птичка, кажется, уже хочет уйти, — сказал Ноэль. — В самом деле? Почему? Мы тебя напугали? — обратился к Камиле другой очень высокий парень. Сердце бешено застучало, когда он подошел ближе; Камила попыталась уйти, но ей перегородили дорогу. Девушке резко стало страшно, когда она взглянула на него: его глаза были такими же жадными, как у Ноэля. — Ноэль, мне нужно уйти. Выпустите, пожалуйста, — она повернулась к Ноэлю. Ее голос дрожал. Незнакомый парень подошел к ней сзади и пропустил ее волосы сквозь свои пальцы. Камила сжалась от его наглых действий и умоляюще посмотрела на Ноэля. Но Ноэль не хотел ее отпускать. Он схватил ее за талию и рывком прижал ее к себе; Камила стукнулась носом о его грудь, и он наклонился к ней, чтобы прошептать на ухо: — Зачем, милая? Ты же сама этого хотела. Разве нет? Ноэль схватил ее за подбородок, приподнял ее лицо так, что мог хорошо разглядеть ее испуганные голубые глаза. Камила помотала головой, чувствуя, как сзади прижимается тело того парня. Он продолжал перебирать ее волосы, и она почувствовала чужое горячее дыхание на своей макушке. Камиле стало тяжело дышать от страха. — Я не хочу, Ноэль, я не хочу, отпусти меня!.. — Боже, ты че, еще не напоил ее? Теодор же дал тебе порошок, какого хрена, Ноэль? — проворчал рыжеволосый парень, и Камила вздрогнула, когда услышала щелчок: он закрыл дверь на ключ. — Я пытался, Дилан, — поморщился Ноэль. — Но она такая упрямая, что я подумал, без порошка Теодора будет даже веселее… — А где сам Теодор? — раздался голос парня, что стоял позади Камилы; его руки блуждали по ее бёдрам. Камила была готова заплакать, когда он задернул ее платье. — Он же на неё глаз положил ещё с самого начала. Страх прошёлся дрожью по ее позвоночнику, отразился в широко раскрытых глазах; пугающее осознание застало Камилу врасплох — это не было стечением обстоятельств, они думали о ней с первых минут ее появления в гостиной комнате. Их внимательные взгляды во время танцев не были обычным проявлением интересом. Эти взгляды принадлежали хищникам, а она была их жертвой. — Трахает очередную шлюшку, — безразлично ответил Ноэль. Камила попыталась вырваться, но Ноэль ее крепко удерживал, позволяя своему другу дальше исследовать ее тело. О боже, почему она не уехала вместе с Мишель?! Почему она не послушалась ее, когда она просила с ним больше не пересекаться? Почему она вообще согласилась пойти на эту чертову вечеринку?! — Малышка, ты вся дрожишь. Не надо так, — промурлыкал Ноэль. Что ей делать сейчас? Неужели они захотят сделать ей больно? Как ей остановить это?! — Ноэль, я прошу тебя, скажи ему, чтобы он меня не трогал. Я очень хочу домой, — молила Камила. Ноэль лишь усмехнулся. — Слышал, Фил? Ты ведешь себя совсем не как джентльмен. — Ухмылка Ноэля преобразилась в звериный оскал. Камила чувствовала, как последняя надежда покидает ее вместе с развратными действиями Фила: его руки трогали ее ягодицы под платьем. Камила всхлипнула, когда он пробрался под ее нижнее белье. — Кончайте с ней возиться, я не собираюсь здесь до утра торчать! — ворчал Дилан. Он, облокотившись о дверь, скрестил руки на груди и наблюдал за ними. Ноэль кинул угрюмый взгляд в сторону друга, бессловесно приказывая молчать, а затем убрал ладонь с талии девушки и провел большим пальцем по ее губам. — Ты же сама этого хотела, милая, — шептал он. — Танцевала для нас, прижималась ко мне. Целовала меня, стонала мне в рот. Я же видел по твоим глазам, как ты хотела этого. Не бойся, малышка, мы не… Ноэль резко закричал — Камила вцепилась зубами в его палец, прокусывая его до крови. Он отскочил, а Камила попыталась локтем ударить в бок Фила, но тот смог ловко увернуться и сам ударил ее по лицу. Оглушенная, она упала на живот и застонала. — Ого! Дерзкая девчонка! Не повезло тебе, Ноэль, — Дилан подошел к Камиле и сел рядом с ней на пол. — Пошел на хрен, Дилан, эта сука укусила меня! — Ну, по крайней мере мы знаем, что член совать в ее рот не надо, — усмехнулся Дилан и схватил Камилу за волосы. — Вставай давай, пока тебя до смерти не прибили. Они церемониться не любят. Камила попыталась подняться, но это было нелегко: тело неистово дрожало, а голова болела после падения. Перед глазами двоилось, и Камила даже не заметила, как из уголка ее рта струилась кровь. Ноэль, все держа окровавленный палец в руке, резко приблизился к ней и ударил ногой по животу. Закашлявшись, Камила снова застонала и обхватила себя рукой. — Тупая шлюха! Молись теперь, чтобы вышла отсюда живой! Камила могла чувствовать на себе ярость Ноэля: он грубо развернул к себе девушку и ударил по щеке — гораздо сильнее, чем Фил. От боли полились слезы из ее глаз; она отчаянно вырывалась из мертвой хватки Дилана, пока Ноэль рвал на ней платье. — Хватит, отпустите меня! — Камила закричала — так громко, как могла. Она надеялась, что ее услышат: обязательно должен был кто-то появиться и спасти ее; она не могла здесь остаться, не могла им позволить взять ее силой! Она вырывалась, пинала их ногами, снова пыталась укусить Ноэля, за что он в очередной раз дал ей пощечину, от которой у нее зазвенело в ушах. В глазах потемнело, и Камила не успела ничего сделать, когда они подняли ее обездвиженное тело и грубо нагнули ее над письменным столом. — Еще смеет вырываться, сука, — сказал Ноэль и замахнулся, но Фил вовремя схватил его за предплечье. — С нее хватит, — Фил окинул взглядом порванное платье девушки; она лежала на столе и слабо постанывала. — Больше противиться она не будет. Не будешь же, да? — Фил, склонившись, угрожающе прошептал ей на ухо и резко снял с нее нижнее белье. Камила крепко зажмурилась. Ноэль недовольно зарычал и, несильно оттолкнув друга, нагнулся над девушкой. — Вставлю ей первым. Она моя. Камила снова задрожала; слезы текли ручьями из ее глаз, падая каплями на письменный стол. Она услышала, как Ноэль расстегнул молнию своих брюк, и не сдержала громких рыданий, когда она почувствовала тепло возбужденной плоти между ног. Видимо, звук плача на мгновение остудил пыл разъяренного Ноэля; упершись об стол рукой, он наклонился к девушке и сказал: — Тебе больше не стоит меня злить. Расслабься и постарайся получить удовольствие. — Он провел носом по ее заплаканной щеке, а после грубо вошел в нее. Резкая, острая боль пронзила Камилу: она выгнулась и закричала. Камила снова попыталась вывернуться, но Ноэль одним движением руки приложил ее голову к столу. Ее тело противилось ему: она чувствовала, как внутри все сжималось от его грубых толчков, не давая твёрдой плоти проникнуть глубже. — Черт, узкая, — прорычал Ноэль сквозь зубы. — Помочь, Ноэль? — усмехнулся Дилан, давая закурить Филу. Они оба сидели на кровати и наблюдали за происходящим. — Пошёл ты, — прошипел он и рывком вошел глубже в вырывающуюся девушку. Камиле казалось, что ее хотели разорвать изнутри: она не помнила, чтоб когда-нибудь испытывала подобной сильной боли. Ее словно пронзали мечом; Ноэль двигался, ускорял темп и явно не заботился о том, что Камила плакала, не переставая крича о помощи, срывая свой голос. Камиле не стало легче, когда он, издав глухой стон, резко остановился, тяжело дыша ей в ухо. Она с ужасом догадалась, что он закончил; Ноэль вышел из нее и ладонью прошелся по бедрам. — Хорошая девочка… — Она не видела его, но могла слышать, как он, издеваясь, улыбался тому, что сотворил с ней. — Быстро ты, — Дилан подавил смешок и встал с кровати, игнорируя враждебный взгляд Ноэля. — Ладно, моя очередь. Камила с ужасом дернулась, когда Дилан подошел к ней вплотную: он был сильнее, чем Ноэль, и Камила могла сказать, что злости в нем царило больше: он схватил ее за шею, заломил руки и так же, как и Ноэль, вторгся в нее безжалостно и жестоко. — Нет, стойте, перестаньте! — кричала девушка. Дерево больно впивалось ей в тазобедренные косточки, но эта боль не могла сравниться с тем, что творилось внутри неё. Мужской смех раздался над ее ухом, а затем — громкий и унизительный шлепок по ее ягодицам. Дилан был крупнее, чем Ноэль, и она могла слишком хорошо это ощущать: он рвал ее изнутри, его действия были ужасающими и беспощадными, и, казалось, ему было все мало. Он, рыча, насиловал ее, наматывал ее длинные волосы на свой кулак, наслаждался ее криками и слезами. Дилан не испытывал никакой жалости, и Камила не понимала, откуда в них было столько ненависти к ней. Что она сделала не так? Почему она это заслужила? С каждым грубым рывком она кричала; с каждым его шлепком она молила остановиться, но вместо этого получала в ответ лишь их смех и презрение. Горло болело от продолжительного плача, ногу свело судорогой. Внизу живота горело огнем; Камила почувствовала, как теплая жидкость полилась по ее бедрам. Она не могла понять: было ли это их семя или ее кровь. Дилан кончил с громким стоном и вышел слишком быстро, словно не желал тратить еще больше времени на свою жертву. Ноги девушки дрожали от неудобного положения и боли, которая теперь распространилась по всей нижней части живота. Она смогла тихо выдохнуть, когда Дилан, окинув ее презрительным взглядом, отошел в сторону кровати и снова закурил. Но Камила забыла, что среди них остался еще один. Если Дилан просто держал ее за шею, то Филу нравилось ее душить; от боли, ненависти к ним и к себе Камила хотела потерять сознание, чтобы пережить эту ночь. Но Фил издевался над ней: он не позволял ей закрывать глаза, давая пощечину каждый раз, когда ей не хватало воздуха, и на мгновение убирая руки с ее шеи. — Смотри на меня, — приказывал он, двигаясь в ней. — Не смей отводить взгляд. Продолжай смотреть на меня. Камила так и делала: она смотрела, но ничего не видела перед собой. Перед глазами — лишь пелена из ее слез и искры, вспыхивающие каждый раз, когда ее тело пронзала боль. Они менялись поочередно: смеялись, рвали ее волосы на голове, разрывали изнутри. Камила потеряла счет времени: она не знала, прошел ли час или уже заканчивалась ночь, — и лишь продолжала молча плакать, забывая, где она находится. Все походило на страшный кошмар, в котором ей не посчастливилось оказаться; издалека до нее доносился их смех, скрип стола, мужские стоны и чьи-то тихие повторяющиеся слова. Камила не сразу поняла, что эти слова принадлежали ей. Она шептала молитву.