От ненависти до любви

Тео четырнадцать, и он лежит на лабораторном столе, а Врачеватели вставляют трубку в его грудную клетку, задевают сердце Тары, и он умоляет их убить его, пожалуйста, просто убить его, но с губ слетает собачье нытьё и хныкание, когда один из Врачевателей склоняется над ним. Тео ещё не вырос полностью, и он осознает, насколько он мал и насколько уязвим. Его крик превращается в вой, когда его объявляют возможной неудачей. Ему хочется умереть… Тео, тяжело дыша, просыпается, обнаруживая себя рядом со своим пикапом и всё ещё способным двигаться. Он больно кусает свои лапы снова и снова. Койот в голове хочет, чтобы он нашел Лиама, а волк хочет, чтобы он нашел хоть кого-то из стаи в принципе; он подозрительно относится к Малии и Стайлзу, но доволен остальными, особенно Скоттом и Лидией. Не то чтобы он действительно стал частью стаи. Он напоминает себе, что не то, чтобы ему хотелось быть в стае. Он в Бейкон Хиллс только до того момента, пока не закончит учебу, а потом он уйдёт и больше не будет оглядываться. Тео поднимается на ноги, стряхивает обрывки рубашки и становится человеком в течение пары секунд. Он выуживает свою одежду из кузова пикапа и хмурится, когда видит, что она намокла от росы. Сам виноват, что забыл её убрать. Остальная одежда слишком грязная, чтобы надеть её. Немного прохлады его не убьёт; он способен заболеть простудой или гриппом, в отличие от настоящих оборотней, но не настолько слаб. Влажная одежда скользит по коже — неприятное ощущение, и Тео дрожит в рассветных лучах. По крайней мере, у него сегодня нет учёбы, нужно только на работу, а ещё постирать и побродить по городу, пока не придёт время обедать с идеальной семьёй Лиама. *** Ужин оказался и лучше, и хуже, чем ожидал Лиам; лучше, потому что Тео всё-таки появляется, идеально одетый, с чертовски очаровательной улыбкой и цветами для мамы. Хуже, потому что Лиам больше не знает эту версию Тео: дружелюбную, милую и скромную. Она напоминает ему о том времени, когда Тео впервые приехал в город. Он был фальшивым и пугающим, и это, по идее, должно заставить Лиама снова его ненавидеть, хотеть вытащить настоящего Тео, который мудак и грубиян, но, по крайней мере, реальный. Они проходят мимо обычных вопросов о семье Тео, которые он в основном избегает, и все они узнают, что Тео, по-видимому, искренне любит хоккей, а его любимая команда — LA Kings, что становится сюрпризом для Лиама, когда он слышит сердце Рейкена, которое бьётся ровно. Он знает, что Тео — реальный человек и наверняка делает что-то помимо того, что прячется в лесу, строя козни, но всё ещё немного сюрреалистично слышать, как Тео всерьёз обсуждает результаты хоккейных матчей, рассказывает про свою работу, о которой Лиам даже понятия не имел, а потом обсуждает последний фильм «Звездных войн» с отчимом. Лиам может сказать по выражению лица своих родителей, что они впечатлены, что его мама уже планирует свадьбу, как она это делала с Хейден. И Лиаму любопытно, кого из них она видит идущим по проходу в церкви. Это приводит к легкой фантазии (она же вызывает панику), когда он думает о том, каково было бы жениться на Тео, как он будет выглядеть в свадебном платье и наденет ли Тео подвязки, чтобы Лиам снял их зубами. Это тревожно горячий образ, и Тео поворачивается к нему, его ноздри раздуваются, когда он улавливает возбуждение Лиама. Он широко улыбается и это — самое искреннее, что Лиам видел, что он делал за весь вечер, а потом чувствует, как Рейкен пинает его ногой под столом, попадая прямо между ног. Лиам застывает. — Итак, Тео, как долго вы с Лиамом встречаетесь? — наконец спрашивает отчим, и Лиам понимает, что они должны были обсудить это раньше. Он широко раскрывает глаза, глядя на Тео, который намного лучше умеет лгать из них двоих, а тот прижимается ботинком к внутренней стороне бедра Лиама, намекая, что будет сам говорить. Лиам думает о том, чтобы убрать ногу, но в то же время ему нравится то, что Тео периодически касается его. — Четыре недели, но до этого мы были знакомы несколько месяцев. Лиам думает, что четыре недели назад была вечеринка, когда Тео впервые дрочил ему, и странно, что Рейкен так точно это запомнил. — Я до сих пор не уверен, что ему нравлюсь, — драматично вздыхает Тео, а родители смеются. Лиам знает, что это не шутка; он и сам не уверен, нравится ли ему Тео. Иногда, может быть, когда Тео теряет бдительность и не ведёт себя как злодей из плохого телешоу, нравится. Или когда он смеётся и выглядит подростком, каким и является на самом деле. И Лиам к собственному вящему ужасу откликается: — Конечно, ты мне нравишься, — и он искренен в этом. Его родители не замечают, как неожиданно застывает Тео, не понимают, что эта фраза застала его врасплох. Но Лиам знает. Он удовлетворенно ухмыляется Тео через стол и сжимает его лодыжку. *** Тео прощается около восьми и уезжает, а Лиам и его родители машут ему рукой у входной двери. Лиам до сих пор не уверен, увидится ли он завтра в школе с Тео, сбежит ли он наконец из Бейкон Хиллс. Он не уверен, что ему всё равно. Каждый раз, когда он с Тео, чувствует странную смесь притяжения и отторжения, но старается не тратить слишком много времени на размышления об этом. У него достаточно своих проблем: например, школа, РПВ и то, что он оборотень, который не может никому сказать, что он оборотень. — Мне кажется, Тео хороший парень, — говорит его мама, толкая его локтем. Сейчас она ошибается даже круче, чем когда вышла замуж за биологического отца Лиама. Тео был самым неприятным человеком на свете. — И такой красивый. А вот в этом она права. Лиам краснеет и злится из-за того, что краснеет, потому что это даже не то, о чём она думает. Он никогда не собирается встречаться с Тео. Просто иногда у них случается лучший секс в жизни Лиама. — Ну да, он ничего, — увиливает Лиам, обнимает родителей, желая им спокойной ночи, и уходит к себе. Домашнюю работу он уже сделал, Финсток решил наказать их за последнюю проигранную игру и собирается провести тренировку завтра перед уроками, поэтому вместо того, чтобы играть с Мейсоном в видеоигры, пока глаза не будут слипаться, он решает пойти спать. Он не думает о Тео, не думает, почему у Тео есть работа, о которой он никому не говорит, и не беспокоится о стае. Он просто засыпает. *** Впрочем, просыпается он от того, что кто-то сверху вжимается в него. Лиам чувствует горячее дыхание на коже и начинает извиваться, пока чья-то рука не берёт его за волосы и не тянет его голову в сторону. — Доброе утро, — шипит Тео на ухо, и Лиам расслабляется. — А я думал, что ты плохой, — бормочет он в подушку, всё ещё полусонный, но довольный от того, что чувствует Тео сверху, ощущает его силу и тепло. — Конечно, плохой, — смеётся Тео, вжимаясь членом в задницу Лиама и целуя его в шею. И Данбар мгновенно просыпается. — И я здесь, чтобы забрать должок. — Какой должок? — спрашивает Лиам, понимая, что сейчас не столько утро, сколько за полночь, просто свет полумесяца проникает сквозь занавески и серебрится на коже Тео. — Ты мне должен, Данбар, помнишь? — Тео прикусывает заднюю часть шеи Лиама, сильно прикусывает, и Лиам издаёт пронзительный звук, понимая, что у него уже встал, а потом вжимается в матрас. Волк внутри него дрожит и сбит с толку. Человеческая сторона в нём полностью одобряет происходящее. Лиам пытается поднять руки и стонет, когда понимает, что Тео крепко удерживает их. Рейкен вылизывает место укуса, и Лиам чувствует его ухмылку. — Я сказал тебе, что придумаю, как ты можешь отплатить мне. — Что… ммм… что ты хочешь? — у Лиама уже есть неплохая идея, но он хочет услышать её от Тео. Рейкен снова смеётся ему в ухо, откидывается назад и садится на бёдра, небрежно утыкая лицо Лиама в подушку и окончательно лишая его сил. — Я собираюсь отыметь твою шикарную задницу, детка. *** Тео должен прикусить язык, когда Лиам плотно и уверенно прижимается своей задницей к его члену, а Тео собирается оттрахать его до потери пульса, проникая так глубоко, что заполнит его всего. Он кладёт руки на бёдра Лиама, потирает большими пальцами поясницу, где он прогибается, а потом небольшие ямочки внизу, о которых он не мог перестать думать с тех пор, как впервые увидел их. Он хочет, чтобы его сперма была там, впрочем, это неудивительно, потому что он хочет, чтобы Лиам был весь покрыт его спермой. — Я прекрасно сыграл и притворился твоим милым, заботливым парнем, — выдыхает он Лиаму в ухо, упиваясь вызываемой своим шёпотом дрожью, и убирает прядь волос со лба, чтобы тот мог видеть его лицо. — И каким бы я был бойфрендом, если бы не распечатал твою задницу после такого замечательного ужина? Лиам ухмыляется, глупо и привлекательно, как всегда. Это так раздражает. — Ужасным бойфрендом, — отвечает он, и Тео игнорирует пронизывающую его боль, предпочитая вместо этого спустить спортивные штаны Лиама к коленям, связав их вместе, откинуться назад и сгрести в пригоршню ягодицы Лиама обеими руками, раздвигая их. Он поджимает губы, чтобы не сболтнуть лишнего, например, как хочет съесть Лиама всего. — Ты везде красивый, — говорит он вслух, наклоняя голову, когда Лиам издаёт стон и прикладывает кулак ко рту в тщетной попытке заглушить его. По его шее, по широким плечам медленно ползет румянец. — Тебе нравится, что я называю тебя красивым? Тео выуживает из заднего кармана тюбик смазки; он пришёл подготовленным и провёл пару часов в фантазиях в своём пикапе, пока не решил, что родители Лиама уже крепко спят и можно безопасно вернуться. Лиам качает головой, когда Тео размазывает смазку между указательным и большим пальцами. — Я не… хм… мне это не нравится, — врёт он. Тео даже не нужно прислушиваться к биению его сердца. — Конечно, нет, — легко соглашается Тео и потирает вход Лиама пальцем, чувствуя его жар и скалясь. Он собирается растянуть Лиама, посмотреть, как он исцеляется, делать это снова и снова только для себя. Лиам, твою мать, станет его вещью. Данбар двигает бёдрами, нетерпеливо от того, что Тео не начинает растягивать его, а просто водит круги пальцем около дырочки и наблюдает, как тот дёргается. Рейкен хотел сделать это ещё до того, как попал в ад, хотя его фантазии тогда были связаны в основном с насилием. Например, одну он хотел воплотить в жизнь после убийства Скотта. Он бы сделал Лиама сучкой в своей стае и пустил бы по рукам, пока тот не был бы хорошо вытрахан, а его рот не стал бы припухшим, а задница растянутой и наполненной спермой. Он подчинил бы его, разрушил, Лиам был бы под его полным контролем. Теперь мысль о том, чтобы поделиться Лиамом, заставляет Тео рычать и желать проникнуть под его кожу и слиться с ним. — Тео… — Лиам пытается заговорить, но замолкает и облизывает губы, когда он, наконец, вводит палец, чувствуя, как горячие, тугие стенки сжимаются вокруг. — Я думал об этом, — говорит он, добавляя ещё один палец, потому что знает, что Лиам сможет принять его, и проводит другой рукой по изгибу спины, по выступам позвоночника. — Думал, как буду насаживать тебя на свой член, о том, как хорошо ты будешь принимать меня, — он нащупывает бугорок простаты и трёт его пальцами, пока Лиам не скулит и не тянется назад, чтобы раскрыться для Тео, чтобы тот мог подготовить его как следует, добавить ещё один палец и широко раздвинуть их до боли в суставах. Лиам настолько мокрый в этот момент, что с его члена на простыню капает смазка. Он сжимает пальцы Тео в себе, цепляется за матрас и снова подаётся назад. — Тео, пожалуйста… — Я не хочу причинять тебе боль, детка, — говорит Рейкен, и это по большей части ложь. Он хочет, чтобы Лиаму было больно, чтобы он издавал тихие нервные звуки, как в тот день, когда Тео нагнул его на капоте пикапа, хочет, чтобы Лиам томился в ожидании, не зная, что будет дальше. — Но мне нравится, когда больно. Тео не уверен, что происходит в следующие пару секунд, и как Лиам в итоге оказывается на спине, а он сам толкается в него членом. Руки Лиама вскидываются и обнимают его за спину, царапая, к счастью, только ногтями. — Тео! С его стороны, вероятно, было подло заставлять Лиама так внезапно принять член в первый раз, но Тео — зло во плоти, так что, по крайней мере, это соответствует его характеру. И это того стоит, учитывая то, что спина Лиама выгибается, а губы округляются в соблазнительную «о», как будто он не знал, что именно этого хочет его тело. Тео двигает бёдрами, улыбаясь каждому дрожащему стону Лиама, его члену, пульсирующему между их животами. — Нравится принимать мой член? — спрашивает он, утыкаясь носом в подбородок Лиама, а затем целуя его губы и щёки. — Нравится. Тео. Боже… Его бёдра прижимаются к рёбрам Тео, сжимают его, пока Рейкен трахает его, глубоко и медленно; он хотел, чтобы Лиам был на четвереньках, но так даже лучше, потому что теперь он может прижаться щекой к губам Лиама, чтобы услышать тонкие стоны, которые тот пытается подавить, почувствовать слезы, стекающие из уголков его глаз, которые Лиам, вероятно, надеется, что Тео не заметит. Рейкен вспоминает свой первый раз, каким он был ошеломляющим, единственный раз, когда он плакал во время секса. Для Лиама, вероятно, всё ощущается острее, потому что Тео знает, что делает, он подтягивает бёдра Лиама ближе, и Данбар резко втягивает воздух, его когти впиваются в спину Тео, а узкий проход рефлекторно сжимается вокруг члена. — Я лучше, чем любой другой, кто тебя когда-либо трахал, признай это. Признай, что ты течная шлюха, которая любит, когда её трахают. — Я… Черт, он звучит так ошеломленно. Тео это нравится, он хочет, чтобы Лиам потерялся в нём, чтобы единственное, что существовало бы для него — это руки Тео, его голос и его член. Задница Лиама сжимается вокруг него, и Тео понимает, что Данбар может кончить только от этого. Рейкен утыкается лицом в изгиб шеи, вдыхая аромат Лиама, но это не помогает отвлечься, потому что обычно сладкий запах Данбара теперь ещё слаще от возбуждения. Тео хочет съесть его, как вкусную конфету, которая тает во рту. — Признай, Лиам — он переходит от медленных, твёрдых толчков к коротким и резким, срывая крик с губ Лиама, который, возможно, услышат его родители, и Тео почти хочет, чтобы они услышали, хочет, чтобы все знали, кому принадлежит задница Лиама, кто может заставить его почувствовать себя так хорошо, что он льнёт к Тео и шепчет его имя. — Тебе лучше быть потише, иначе мама и папа услышат, как хорошо я трахаю твою узкую красивую задницу, — грубо шипит он Лиаму на ухо, и именно это заставляет его кончить, так сильно сжимаясь вокруг члена. Данбар хмурится и издаёт громкий стон, который Тео приглушает поцелуем. Через мгновение Лиам откидывается назад, кажется, думая, что они закончили, и это мило. Он быстро понимает свою ошибку, когда Тео не останавливается. Он медленно, лениво движется внутри, цепляя простату. Из растянутой дырки вытекает сперма, и Лиам скулит и пытается оттолкнуть Тео, ухватив за подбородок. Его хватка слабее, чем обычно. Тео кусает его пальцы, не подчиняясь, и чувствует — знает — что Лиам уже слишком возбуждён, и это, должно быть, окончательно забрало все его силы. — Тео… Тео, ты должен… Он никогда не узнает, что он должен, потому что именно в этот момент обхватывает пальцами горло любовника, неожиданно открывая для себя новый кинк Лиама, который закатывает глаза и кончает. Снова. Ещё интенсивнее, чем раньше. Его колени дрожат, и Тео никогда не чувствовал такого отчаяния из-за осознания того, что он никогда не сможет всегда быть рядом с таким Лиамом, тёплым и мягким. Он наклоняется, обнажает клыки и вонзает их в шею любовника, будто пытаясь проникнуть под кожу, откуда не сможет выбраться никогда. Тео — первый, кто вошёл в него, первый, кто увидел, насколько красив Лиам, когда он переполнен эмоциями, кончает и из его глаз текут слёзы. Рейкен отстраняется только тогда, когда удовлетворен тем, что вошёл настолько глубоко, насколько может. Он целует покрасневшее, мокрое лицо Лиама до тех пор, пока их сердцебиения не начинают успокаиваться. Лиам выглядит чертовски развратным, его спортивные штаны свисают с одной лодыжки, лицо залито краской до кончиков ушей, сперма течёт из его задницы и размазана по животу, руки заведены над головой, а ноги широко раздвинуты. Его глаза остекленело смотрят перед собой. Тео наклоняется, чтобы снова поцеловать его, втягивая его язык в рот, а после поцелуя позволяет себе поддаться лёгкому желанию прижаться губами к носу Лиама. Всего один раз. Данбар наконец перестаёт тяжело дышать и, кажется, приходит в себя, морщит нос под прикосновением губ, но не отталкивает его, как того ожидал Тео. Тот сам отстраняется, чтобы насытиться видом, и мысленно говорит себе, что просто запоминает черты лица Лиама, чтобы было что вспомнить, когда он покинет Бейкон Хиллс. Лиам улыбается ему, мягче, чем обычно, поднимает руку, чтобы сжать бедро Тео, и уж точно не ожидает, что Тео возьмет его за подбородок, заглядывая в глаза, и прошепчет: — Кто теперь твой папочка? — Я не буду тебя так называть! — протестует Лиам, хихикая, видимо, всё ещё под действием эндорфинов, но притягивая Тео ближе, чтобы поцеловать его, запутав пальцы в его волосах. Тео не может перестать улыбаться, он уже думает, как остаётся на ночь, как позволяет себе эту роскошь. Как просыпается, свернувшись клубочком под боком Лиама. В безопасности, которую он не заслуживает. Эта мысль заставляет сердце Тары колотиться в его груди сильнее, напоминая ему, почему именно он этого не заслуживает. Тео отстраняется. — Мне надо идти, — звучит как грёбаное клише из фильма, он знает это, но всё равно встает и натягивает джинсы. Его рубашка испорчена, залита спермой, но Тео плевать. — Ты мог бы остаться, — предлагает Лиам, приподнявшись на локте и не подозревая, что у Тео пересыхает во рту, когда он видит изгибы его тела. Лиам великолепен, красиво сложен, силён, симпатичен, а ещё у него соблазнительные бёдра и розовые соски, и Тео хочет прикоснуться к ним. Он мог бы остаться здесь до конца ночи, заставлять Лиама кончать снова и снова, пока он не опьянеет от удовольствия настолько, что будет готов на всё, чтобы Тео продолжал прикасаться к нему. Они могли бы уснуть вместе, а после пробуждения повторить всё снова, пока Тео это надоест, чего, как Рейкен начинает подозревать, никогда не случится. Но Тео качает головой, распахивает окно Лиама и вдыхает воздух, который кажется более холодным, чем на самом деле. — Я ведь тебе даже не нравлюсь, Лиам, — говорит он и, не дожидаясь ответа, выскакивает из окна и направляется по улице к пикапу. Позади него Лиам фыркает и снова устраивается на своей кровати, недоумевая, почему он чувствует себя совершенно неудовлетворённым, хотя только что кончил.