От ненависти до любви

И всё-таки оказывается, что Тео достаточно слаб, чтобы заболеть от мокрой одежды; он просыпается в пять утра перед школой, свернувшись клубком в кузове пикапа, и осознаёт, что погода слишком мягкая, чтобы ему было настолько холодно. Не говоря уже о боли в горле и суставах, кашле, от которого он, кажется, не может избавиться. Всё говорило о том, что он простыл. И у него нет такой роскоши как возможность поболеть. На работе наконец-то ему дали больше часов, и удалось повысить оценки до отличных, а его классный руководитель взволнованно рассказывает о колледже. Тео никогда особо не задумывался о колледже, никогда не думал о другом будущем, кроме того, что станет альфой и у него будет своя стая. Он думает, что хотел бы учиться специальности, связанной с биологией. Наверное, неправильно использовать знания, полученные от Врачевателей, но, по крайней мере, они могут оказаться полезными. Перспектива колледжа всё ещё кажется нереальной с момента возвращения из ада, словно он всё ещё застрял где-то. У него нет стаи, нет реальной силы, нет глобальных целей. Он просто хочет научиться быть человеком. В это, видимо, также входит и страдание от самого тяжёлого гриппа, который у него когда-либо был. Он знает почему; Врачеватели никогда не обращались с ним хорошо, но они поддерживали его здоровье. Ему никогда не приходилось жить фактически на улице, в своём пикапе, спать меньше пяти часов в сутки, есть дерьмовые хот-доги на заправках и всё, что он может достать в фаст-фуд забегаловках. Ему никогда не приходилось работать по двенадцать часов в сутки, а потом идти в школу. Он никогда раньше не чувствовал себя таким уставшим, как будто его кости превратились в желе, и он может растечься лужицей по полу, чувствуя, что время будто замерло. Тео волнуется, как поведёт машину, потому что вчера он периодически отключался и приходил в себя только тогда, когда наезжал на полосы безопасности. Всё будет хорошо, пока он не окажется в школе, где практически не будет свободного времени и придётся постоянно двигаться, а затем к этому добавится ещё и Лиам. Тео чувствует себя раздражённым и уставшим, чувствует зверя под кожей сильнее, чем даже до того, как попал в ад. Он сидит в пикапе, оглядывает заповедник, слышит пение птиц и жизнь тысячи мелких животных, запах грязи, растений и медленно гниющих листьев. Обычно его это не волнует, и он даже не замечает этого. Сегодня ему приходится щуриться от солнца, ощущая, будто в основание шеи вкручивается сверло. Раз за разом. Он кашляет в локоть, заставляет себя переместиться на переднее сидение, с трудом удерживаясь, чтобы не обратиться и не заскулить, или просто остаться, свернувшись на переднем сидении, греясь. Он завёл машину, это пустая трата бензина, но оно того стоит, потому что так он не мёрзнет. Почти. Приходится снова подавлять кашель, когда машина с грохотом двигается с места. Тео обещает себе, что стащит с работы аспирин или какое-нибудь другое лекарство, если в течение дня ему не станет легче. Особенно, если не прекратится кашель. Он справится. Это его проблема. *** «Тео выглядит ужасно измождённым», — думает Лиам. И без того тёмные круги под его глазами начинают походить на синяки, он груб с другими учениками, чего за ним раньше не водилось — ведь Тео очаровывает людей, даже не задумываясь об этом. Это то, для чего он был создан. Лиам слышит кашель, который Рейкен подавляет, и что-то заставляет Данбара прислушиваться к нему весь день, больше, чем обычно, потому что это расстраивает и вышибает из колеи. Кашель напоминает тот, что был у Стайлза, когда он страдал пневмонией, и вся стая чувствовала себя неуютно в течение пары дней, пока он был в больнице, хотя они тогда находились за тысячи миль от Стилински, в школе. Лиам до сих пор не понимает, как работает связь в стае; Скотт сам мало что знает, учитывая обстоятельства того, как он был обращён, и, хотя Маккол сказал, что Лиам может обратиться к Дереку или Питеру с любыми вопросами, Лиам немного боится первого и доверяет второму ровно настолько, чтобы пришибить его. Если потребуется. Но он знает, что связь может быть сильной, и Тео, как ни странно, может быть членом его стаи, учитывая то, что сам Данбар пропитался его запахом. Тео даже кончил в него прошлой ночью, и Лиам ёрзает на стуле, вспоминая, как сперма стекала с его бёдер после ухода Тео, а Лиаму пришлось потом дрочить, пока он снова не кончил с именем Тео на губах. — Что-то не так с Тео, — объявляет Мейсон, с грохотом опуская свой поднос рядом с подносом Лиама, Кори следует за ним, как тень, кивая в знак согласия. Лиам подпрыгивает на месте и снова тянется туда, где слышится сердцебиение Тео. — Не спрашивай меня, откуда я это знаю, потому что я не знаю, откуда я это знаю. Это просто… — Мейсон ковыряется в уже порезанном яблоке на тарелке, и его слова звучат очень неуверенно. — Я просто знаю. И мне всё равно, но я волнуюсь. Лиам невольно отмечает тот факт, что люди тоже могут чувствовать связь, он должен рассказать об этом Стайлзу позже, чтобы тот добавил этот факт к своей постоянно пополняющейся копилке сверхъестественных знаний. — Тебе следует поговорить с ним, — тихо говорит Кори, пытаясь утащить кусок мяса с тарелки Мейсона невидимой рукой и ухмыляясь, когда Мейсон нежно перехватывает её, переплетая их пальцы. — Я тоже это чувствую. — Почему должен разговаривать с ним именно я? — Лиам ворчит, принимаясь за мгновенно ставшие неаппетитными яйцо и сосиску. Это Бейкон Хиллс, тут даже еду можно подозревать в том, что она отравлена или несъедобна. — Можно я не буду отвечать? — говорит Мейсон, и Лиам должен признать, что это справедливо. На данный момент он больше всех контактирует с Тео, и, вероятно, единственный член стаи, кроме Скотта, у которого есть его номер. — Ну и ладно. Трудно иметь лучшего друга, который всегда прав. *** Тео не знает, когда он заснул и почему это случилось за партой на последнем уроке. Он действительно заснул, и его никто не растолкал после окончания занятий? Школьная система в Бейкон-Хиллс всё-таки чертовски отвратительная. Он чувствует себя больным и немного ошалелым, как будто его ударили по лицу. От кашля, который периодически душит его, сердце Тары стучит в груди, как будто вот-вот поднимется к горлу и задушит его. Тео дрожит от смеси страха и лихорадки, и, наконец, смотрит на причину, по которой он проснулся: взбешённый Лиам толкает его в плечо. Он всё ещё пахнет Тео, его спермой, и эта мысль посылает легкую волну возбуждения по его телу. — Что тебе нужно, Данбар? — говорит он, не пытаясь оторвать голову от стола, за которым спал, боясь того, что Лиам увидит его лицо. — Ты выглядишь дерьмово. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Лиама, стоящего рядом с ним и сжимающего кулаки. Ничего необычного. — Приятно слышать, спасибо. Как ты вообще меня нашёл? — Я знаю твоё расписание занятий, — говорит Лиам, как будто это очевидно. Тео вообще-то тоже знает расписание Лиама, но это другое. Тео просто привык знать такие вещи. Он знает также какие и когда уроки у Мэйсона и Кори, хотя, может быть, не так хорошо, как про Лиама. — И я чувствую твой запах. — Я хорошо пахну? — спрашивает Тео у поверхности стола, понимая, что в ту же секунду, когда пошевелится, всё его тело напомнит ему, что он чертовски болен и что самое лучшее сейчас — быть в постели, с нормальной едой и подушками и, как подсказывает его больной, предательский разум, возможно, Лиамом под боком. — Ты замечательно пахнешь, да. — Ой. Спасибо. Лиам отмахивается, и Тео позволяет себе легкую улыбку, глядя на стол, который теперь, кажется, заменит ему дом, потому что он прохладный и успокаивающие действует на его горячую кожу. Он слышит, как Лиам подтаскивает стул и ругается, когда неизбежно на что-то натыкается. У него, наверное, была масса синяков, прежде чем он стал оборотнем. Кашель возвращается, Тео горбится, желая, чтобы Лиам ушёл, чтобы мучиться в одиночестве. Он ненавидит, когда люди видят его таким слабым. Врачеватели восприняли бы даже малейшую простуду как признак неудачи, и всё ещё есть часть его, которая боится, что они решат, что он не соответствует требованиям, и убьют, заставив истекать ртутью. — Тео… ты в порядке? Тео далёк от того, чтобы быть в порядке, он вообще не уверен, что когда-либо был в порядке с того дня, как умерла Тара. — Ты и дальше собираешься целоваться со столом? Тео невольно смеётся, наконец поворачивает голову и видит Лиама, сидящего за соседним столом. Он потрясающе выглядит сегодня, в джинсах и зелёной толстовке с капюшоном, с закатанными рукавами, обнажающими его сильные предплечья. Он сложил руки на коленях, а его мягкие волосы вьются вокруг ушей. На его щеках здоровый румянец, потому что Лиам — оборотень, а не химера, созданная в лаборатории кучкой психов, которые понятия не имели, что делают. Он никогда не заболеет, всегда будет сильнее, всегда будет лучше. Тео никогда не сможет сравниться с ним. — Я в порядке, Данбар. Он садится, чувствуя, как каждый позвонок хрустит в спине, и ему почти удаётся выглядеть нормально, если бы не сильная дрожь по всему телу. Недоверчивый взгляд Лиама по какой-то причине приводит в бешенство, Тео скалится: — Я в порядке. Его веки дрожат, он так устал, но сможет ещё попрепираться с оборотнем-подростком, который только сбивает его с толку и сейчас смотрит на него в упор. В конце концов, ему всегда нравилось препираться с Лиамом. — Ты выглядишь, словно вылез из ада, Тео. Хотя почему словно? Лиам не может скрыть вспышку веселья, которая пронизывает его, когда он тыкает в болевую точку Тео. Он всегда, чёрт возьми, так делает. Напоминает, как он и его стая отправили Тео страдать в течение нескольких месяцев в аду, а потом вернули обратно, чтобы помочь спасти мир, прежде чем оставить его в своём грёбанном пикапе, потому что быть последним средством — это всё, для чего Тео годится. Как и для быстрого, грязного секса, о котором Лиам забудет, как только они закончат школу. — Думаешь, я там прохлаждался? — Тео обнаруживает, что он кричит, поднимаясь на ноги, а Лиам отшатывается назад. — Ты был там! Ты видел, как моя гребаная мертвая сестра выползла из магической дыры в земле и утащила меня вниз! Ты что, думал, что мы там внизу сидели и сплетничали?! Он тыкает Лиама в грудь пальцем, едва сдерживая обращение, чтобы не навредить ему. Глаза Лиама округляются от удивления. — Вы все заставили меня страдать, а потом вернули, и теперь я слаб. — Ты не слабый, — выпаливает Лиам, всё ещё глядя вверх, как будто он удивлен, что Тео разозлился, хотя он ведь зло во плоти и всегда им будет. — Ты такой же, как и мы. — Я не такой! Мои глаза желтые, не потому что я невиновен, они желтые, потому что я гребаный монстр. Он заставляет радужку загореться на пару секунд, и глаза Лиама вспыхивают в ответ. Тео думает, что они, возможно, вот-вот сцепятся, и не возражал бы, чтобы его нос сломался под кулаком Лиама, если бы он не чувствовал себя так ужасно. Он вынужден отвернуться, чтобы закашляться. Влажный кашель жжёт горло. — Дай мне секунду, прежде чем ударишь. Я просто… мне просто нужно немного перевести дух. Он совсем не ожидает, что Лиам положит ему на спину руку, тёплую и твердую, словно спуская с небес на землю. — Я не собираюсь бить тебя, Тео. Ты болен. — Я в порядке, — отвечает Тео, разочарованный мягким голосом Лиама, нежными кругами, которые тот рисует пальцами на его позвоночнике. — Возвращайся к своим глупым идеальным родителям, в свой любимый тёплый дом и оставь меня в покое. Он понимает свою ошибку, когда Лиам напрягается, а кончики пальцев становятся подозрительно острыми. — Тео. Тебе негде жить? Тео глубоко вздыхает и кивает.