Два года назад.
На обочине остановился черный BMW, оттуда вышел странный мужчина во всем темном. Черное пальто, брюки, водолазка с высоким воротом и даже черные очки, скрывая под ними свои красные безжизненные глаза. С того дня океаны высохли, образовывая огромную яму, упав куда уже не выберешься. С того дня в тихих омутах начали водиться далеко не тихие черти. С того дня голубые звездочки исчезли, уступая свое место безразличному и жаждущему мести синему огню. Глаза горели, выгорали и сжигались дотла. Даже слезы не могли потушить тот пылающий на душе огонь, а сердце обливалось кровью. Он приехал сюда лишь по одной причине. Ему нужно было. Он не мог попрощаться, но он должен быть уверен в том, что должно произойти. Это все, что может он сделать для нее. Такой тихий и спокойный лес. Среди таких же спокойно растущих сосен стояли такие же столь спокойные плиты. Почему-то именно сегодня все замерло. На небе застыли темные тучи, не пропускавшие теплые лучи солнца, ветки сосен и елей не колыхались на ветру, мимо не проезжали машины, ведь трасса загородная и далеко неоживленная. Все встало, будто Земля остановилась, будто жизни не существовало. Как в тумане, запихнув свои руки в карманы пальто, Арсений медленно шагал вдоль могил. Он знал куда идет. Он выбрал место. Она уже была там… Она уже ждала… Ждала его единственного… Мирно спала, но Арсений все равно слышал ее. Он шел на ее прекрасный тонкий голос, который звал, манил. И он увидел… Она была как всегда обворожительна. Арсений тут же остановился. Как бы не хотел, но он не подойдет ближе. Не сможет. Не сможет видеть то бледное лицо, те закрытые глаза с невероятно длинными ресницами, ее черные брови и такие же черные волосы, аккуратно уложенные на плечи, грудь, подушечку. Не хочет видеть ее такой… безжизненной, без того легкого румянца на щеках. Хочет оставить ее в своих воспоминания той живой и улыбающейся. Хочет помнить все, но не ее лицо сегодня. Только не такое бледное. Мало людей пришло, а родственников ни с одной, ни с другой стороны не было. Пришли коллеги с работы, давняя подружка. Не больше десяти человек, которые пожелали попрощаться. Среди них не стоял Попов. Он был где-то за спинами, наблюдая за церемонией с опущенными глазами. Черные очки придали лицу некий суровый и сдержанный вид, а на самом деле разбитый и растоптанный внутри. Он ушел один из первых. Не выдержал. Не смог. Просто ушел. Сев в машину, чертовы очки слетают с такого же бледного и безжизненного лица, кидая на кресло, а с глаз в сей момент потекли горячие стеклянные слезы. Они резали кожу под глазами, оставляли чуть ли не кровавые следы, откуда так и рвалась боль. Истерика сменилась агрессией. Ладони били по рулю, не зная что сделать, чтобы остановить поток боли и отчаяния. — Черт! Черт! Черт! — сильно ударив по обивке кожаного руля, с глаз вновь потекли колючие капли. — Я клянусь, слышишь? Я клянусь что найду его. Найду и отомщу. Я сделаю все. Он заплатит за это ценой своей жизни. Я найду. Я отомщу…***
Сейчас
Со стороны гостиной доносились страшные надрывающиеся оры. Что-то тяжелое снова и снова падало на пол, расплываясь по паркету. Антон лежал в холодном поту, подгибая свою ногу к себе, хватаясь за бедро, которое будто резали наживую. Глаза закатывались, но чужие ледяные руки вновь потянулись к валяющемуся телу, поднимая мальчишку на ноги. И вновь ужасные крики, от которых закладывало уши и гудела голова. Шастун не смог простоять на двух ногах и больше минуты. Колени не выдержали и подогнулись, устремляя голову шатена к паркету. Сильный удар головой об пол, и тело снова растеклось в некую лужицу боли. Но Арсений не останавливался. У него была задача, поэтому как робот шел на все, лишь бы выполнить цель и поставить заказ на ноги. Ледяные руки убийцы снова и снова хватали пленного за шиворот и тянули наверх. Каждый раз Арсений смотрел как изнеможденное тело падало лицом в пол и даже не собирался помогать устоять на месте или обезопасить от ударов. Нет. Попов каждый раз слушал ужасные крики, как только Антона насильно поднимал и заставлял стоять не на одной ноге, а на двух. Попов каждый раз слушал удары черепной коробки об пол и стоны, вырывающиеся наружу, когда ногти цеплялись в грудь и надеялись выцарапать душу и сердце. Сотый удар тела об пол, и послышался спасительный звонок в дверь. Кто бы это не был, но Шастун ему благодарен. В каком-то полуобморочном состоянии, посмотрев наверх, изумрудики заметили, как ноги убийцы начали отходить, а вскоре вышли в прихожую. А через минуту появилась еще одна пара ног и чужой голос. На пороге стоял мужчина с армянской внешностью. Нос с небольшой горбинкой, черные волосы, выбритые по бокам, но на затылке завязанные в хвостик. На лице была даже борода, как бы сказали женщины — борода брутального авантюриста. Он не вселял никакого доверия, а даже наоборот. — Мне кажется, я нашел для тебя еще один заказ. Точнее заказчика. Владимир Киркин, — Сергей сразу с порога начал с дела, по которому, собственно, и приехал сюда. — Я ему дал твой липовый номер, так что можешь не благодарить. Он хочет с тобой договориться по одному делу, а взамен предлагает хорошие деньги. Они ведь тебе сильно нужны, — армянин снял с себя куртку и уже потянулся к шнуркам ботинок, но какой-то писк помешал доделать свое дело до конца. Медленно подняв голову, которую опустили к ногам, мужчина посмотрел в открытую дверь в гостиную. Там валялось что-то еще дергающееся и ноющее. — Это что? — с опаской посмотрев на своего друга, спросил Матвиенко, одними ногами снимая с себя обувь. — Ты про что? — с каменным лицом переспросил убийца, не желая объяснять свои намерения. — Ты че дурачка включаешь? — армянин схватил за локоть дружка и потащил в сторону кухни, где разговор не будет подслушан. — Что ты делал, пока меня не было? Арсений, если тебе скучно, давай я тебе кого-нибудь вызову и заплачу. Хочешь своих девочек привезу? Но только не насилуй ты это дрянное тело. Оно не для твоих потех. Ты каждый раз на одни и те же грабли наступаешь, Арс. Ты правильно меня пойми, мне же не жалко, мне на него вообще наплевать как на человека, но не как на заказ. Если ты с ним будешь играться, то сломаешь. Сломанную игрушку не купят. За то, что ты его там… — Матвиенко кашлянул, намекая на то, что мог убийца в порыве эмоций сделать с мальчишкой. — … за это не заплатят. Мне нужно наращивать клиентуру, нужны связи. — Прекрати строить из себя психолога. У тебя плохо получается, — закатив глаза, профырчал брюнет, пытаясь подавить в себе желание проявить на лице хитрую ухмылку. — Мне плевать на это тело. Оно паршиво. Он слишком громко дышит, издает по ночам какие-то звуки, каждый раз скрипит диваном, он скулит от боли как сбитая псина. Он меня бесит, а не возбуждает. И я жду, когда ты найдешь заказчика. Мне нужно от него избавиться или я его сброшу с окна. Снова. На этот раз это двенадцатый этаж. Если он и приземлиться на штырь, то уже не почувствует этого, — глаза приобретали красный оттенок. Было видно, что живое в квартире убийцы бесило и выводило из себя хозяина. Тот предпочитает находится в одиночке, особенно в своей берлоге. — Я не могу пока найти заказчика. Никто не согласится взять калеку под свою опеку. Ну сам подумай, кто захочет маяться с этой… с этим «молодым человеком», — с отвращением произнес армянин, кривя свою морду, будто облизнул лимон. — А я хочу? — агрессивно прошипел Арсений, выдвигая свое лицо вперед. — Я тебе уже и так уступил. Сколько ты у меня процентов от суммы заберешь? А мне что делать? Я расширяться планирую. Отель-то растет, клиентов уже много. Я о будущем стараюсь думать. Так что потерпи еще недельки две… — Что?! — выкрикнул Попов, готовясь вцепиться в шею своему другу, чтобы высосать из организма всю кровь. — А если я его на ноги поставлю быстрее, чем за две недели? — Это невозможно. У него сквозная. Мне сказали, что даже с такой травмой люди после двух месяцев начинают нормально ходить. А прошло всего-то… неделя. Как только он сможет хотя бы стоять, то сразу же повезем к заказчику, договорились? — Сергей как мог успокаивал скалящегося убийцу. — Он уже стоит. На двух ногах. Арсений мгновенно развернулся, лишь бы побыстрее спихнуть мальца в другие руки, вместе с ним и передав проблемы. Матвиенко пошел следом, заворачивая в гостиную, где и валялось тело с мокрым личиком от слез и холодного пота. Армянин остановился в проходе, наблюдая за тем, что собирается сделать убийца. Попов подошел со спины, вновь руками хватаясь за шкирку, и поднял Антона на ноги. От ужасных криков боли, Сергей скорчил лицо, ладонями закрывая уши. — Он уже стоит, — руки мужчины отпустили парня и тело вновь упало на пол, сильно ударяясь головой. Лужей растекся человек. — Черт! — прошипев, руки вновь хватают юношу и поднимают. — Стой, мразь! Если упадешь, то тебя добью, и ты уже никогда не сможешь встать и открыть свои поганые глаза. Я сказал стой! С изумрудных глаз потекли горящие страхом слезы, изо всех сил Антон старался сохранить равновесие и найти силы, чтобы вытерпеть адскую боль в бедре и стоять, пока не разрешат упасть. С каждой секундой стоять было сложнее, поэтому крик не только разрывал головы присутствующих в комнате, но и уже могли разбить стекла. — Арсений! Прекрати его мучить! Стоп! — перекрикивая самого орущего юношу, Матвиенко прикрывал свои глаза, чтобы не видеть эти мучения. Антон не смог вытерпеть. Он снова упал без разрешения и обнял пол, желая к нему прилипнуть и больше никогда не встать. — Он уже стоял. Звони своим заказчикам, предлагай всем, кто желает получить это и заплатить, — агрессия так и лилась из Арсения. Он уже махнул рукой на валяющегося и ревущего мальчишку. Главное, что вскоре он может получить деньги и вновь начать искать… Ведь месть была главным смыслом жизни. — Арсений, он не стоял — он орал. Я оглох от такого крика. Мне не только деньги за это не отдадут, да я за это всех людей, с кем налаживал контакт годами, растеряю. — Я все сказал! Через два дня, чтоб его в моей квартире не было! Я его на ноги поставил? Поставил. То, что он орет — это уже не мои проблемы. Пускай орет, пускай пускает слюни, сопли, но пусть он это делает не здесь! — Попов махал руками, указывая на мокрое дрожащее тело на полу. — Он уже вот где сидит у меня, — ладонью побили по горлу, показывая, что еще чуть-чуть и злость выльется за все границы недопустимого. — Это мой дом. Мой! Я не хочу слышать эти визги за стенкой! Я хочу тишины и одиночества. Он здесь лишний! — Арсений зло развернулся к двери и вышел из гостиной вон, напоследок выкрикивая: — Даю два дня или полетит с окна к херам собачьим! — убийца скрылся за стенкой, не имея желания находится в центре событий и кряхтящего парня с раненным бедром. — Неделю, — выкрикнул Матвиенко в ответ, надеясь за этот короткий срок найти хоть одного человека, который согласился бы на калеку, но с хорошими данными. Попов промолчал…***
От таких пыток днем, когда убийца снова и снова ставил на слабые ноги парня, ночью случилось страшное — вновь пришла адская боль. Просыпаясь от нее, Антон вновь проваливался в беспокойный сон, в кошмарах которых появлялась тень мужчины с окровавленным ножом, которое пронзило сердце отца. Резкое пробуждение, жадные глотки воздуха, затем проваливания в обморок. Это длилось вечность. Антон сам не понимал, как начинал скулить от безысходности и упадка сил. Так хотелось, чтобы все это закончилось, чтобы это кто-то уже остановил. Хоть кто-нибудь. — Замолкни!!! — через стенку послышался яростный крик одного очень взбешенного хозяина этой квартиры. Из-за звуков, доносившихся из гостиной, в убийце все больше просыпался тот черт, прыгающий прямо в голове, переворачивая все на своем пути. Эти жалостливые стоны и пищания выводили из себя. Арсений не терпел посторонний шум в своей квартире, особенно когда этот шум издавало что-то живое, например человек. Попов будто слышал все: как хлопают ресницы, как бьется сердце, как парень громко глотает свои слюни, как громко думает и очень громко мычит. Услышав агрессию за стенкой, за которой располагалась спальня страшного преступника, Антон мгновенно закрыл свой рот ладонью. Оставалось только молиться, чтобы боль быстрее прошла или притупилась, а лучше, чтобы юноша просто потерял сознание и очнулся только на утро. Но все равно стоны вырывались наружу и не помогала прикрывающая рот ладонь. Не помогало ничего. Шастун мычал сильнее и громче, чем поставил самому себе смертный приговор. Грозные шаги, и дверь в гостиную с пинка ноги раскрывается. На пороге стояла разъяренная черная тень с оружием в руке. Она ринулась вперед, прямиком к дивану, лишь темно-синие глаза горели в темноте и пронзали добычу насквозь. — Это моя последняя капля, — прорычал брюнет, тут же направляя на парня Глок. Все тело сковало ледяными оковами, будто замотали грубой проволокой руки и зашили ею рот. Под дулом пистолета Антон начал извиваться, будто червяк в луже, все корчил мокрое от пота лицо и боялся почувствовать на себе огнестрельное ранение, которое вот-вот появиться на молоденьком теле. — Заткни свою пасть! Ты, мразь ебаная, мычишь, скулишь как шавка под колесами грузовика. Ты заткнешься? Я спать хочу! — дуло резко ткнули в лоб, на что юноша проорал от боли в ноге во всю глотку, заставляя от шума корчиться убийцу и поднимая в нем желания нажать на крючок сию же минуту. Антон больше не мог сдерживать адовые крики в своей разодранной душе, не мог держать в переполненных влагой глазах слезы, он извивался на жалком диване, хватаясь длинными пальцами за перебинтованное бедро, не боясь выстрела, а молясь на него. — Хватит, — прошипел сквозь сжатые челюсти мужчина, вжимая дуло прямо в лоб, видя как мальчик изо всех сил сжимает веки, боясь их распахнуть. — Орешь, шумишь. А я тишины хочу. Здесь я решаю кого жалеть, а кого пристрелить. И сейчас у меня настроение пристрелить тебя, — пистолет занесли над головой, замахиваясь рукояткой, готовясь ударить по надоевшей хари и разбить жестким металлом нос мальчику, но выдвинутые перед лицом руки и резко отвернувшаяся от страха голова остановили убийцу. Антон выстроил стену из открытых ладоней, боясь удара, которого так и не последовало. Вместо этого убийца хватает мальчика за его острый подбородок, силой разворачивая его лицо к себе и заставляя смотреть прямо в глаза. — Открой их! — выкрикнул мужчина, отвешивая жгучую пощечину. — Смотри на меня, гаденыш, — прошипел в лицо, разглядывая чужие зеленые глаза, не веря в их существования. — Это линзы? — выкрикнул убийца, пальцами нажимая на щеки, от чего парень разомкнул и выдвинул губы вперед. — Ты линзы надевал? — палец тут же потянулся к глазу, решаясь дотронуться до оболочки и проверить на наличие инородного предмета, иначе почему эти глаза были так похожи на… Антон заорал во все горло, пугая и выводя из мыслей Арсения, который нечаянно подвинул тело мальчишки, что бедро съехало и раной облокотилось о спинку дивана. Мужчина отцепился от смазливого личика, толкая голову обратно на подушку, пропитанную потом и слезами. Кинув взгляд на перебинтованную ногу, Попов вышел из гостиной, оставляя корчиться Антона одного на диване. Через десять минут, через полчаса, закрывая голову подушками, чтобы не слышать чужие мычания, крики и вздохи, Арсений не давал себе встать с кровати и пойти помогать и расходовать свои запасы обезболивающих на чужого ненужного ему человека. Но через час таких мучений, мужчина срывается в сторону гостиной со шприцами и ампулами. Толкнув ногой дверь, юноша от страха закусывает свои же пальцы, боясь кричать в присутствии убийцы. Ничего не сказав, не дав какого-то негативного комментария в сторону мучащегося мальца, брюнет подходит ближе и молча хватает пострадавшую ногу, пронзая ее голубыми, горящими злостью глазами. Сбросив чужую целую ногу с дивана, на ее место садится сам мужчина, аккуратно укладывая перебинтованное бедро на свои колени. Тут же упаковка от шприцов полетела в одну сторону, слегка запачканные кровью бинты — в другую, а сломанная шейка от ампулы приземлилась прямо около стоп мучителя. Заправив цилиндр шприца бесцветной жидкостью, палец сильно постучал по вспухшей вене юноши, нацеливаясь в темно-синюю линию иглой. Увидев сияющую при лунном свете иглу, поднятую острием к потолку, с которой стекали капли раствора, Антон тут же уткнулся носом в подушку, закусывая наволочку, готовясь сдерживать крик. Шприц медленно проткнул вену, заходя все глубже, а после надавили и выпустили раствор. Пищания над ухом прекратились, бедро медленно начало расслаблять свои мышцы, а от мучительной ночи невыспавшийся парень начал закрывать тяжелые веки, захлопывая и обвивая между собой мокрые длинные ресницы. Шприц полетел в ту же сторону, куда ранее упала и пустая ампулка, но вставать мужчина не собирался. Лишь ближе пододвинул больное бедро к своему животу, дожидаясь полного его расслабления. Мальчишку размотало в бреду. Холодный мокрый лоб, засохшие слезы на щеках, приоткрытые синюшные губы. Он лежал мертвым телом и даже не смел шевелиться, упал в бессознательный сон, где тепло и пусто. Лишь до боли ледяная ладонь убийцы залезла под мокрую кудрявую челку, проверяя температуру молоденького человека. В ледяную руку тут же ударило кипятком. Арсений внимательнее всмотрелся в лицо неровно дышащего и дрожащего мальчика, поедая своими плотоядными, горящими синим пламенем глазами. Осматривал каждую мелочь на лице, готовясь наброситься и поглотить юное тельце вместе с костями. Но столь сильное беспокойство сдерживало мужчину. Лишь пальцы смахнули капли холодного пота со лба.***
Не обращая на мальчишку никакого внимания, делая вид будто в этой квартире кроме Арсения нет больше никого, а точнее пытаясь изо всех сил делать вид, так проходили дни. Звонка от Сергея все не поступало, обида на друга все больше накапливалась, а желание скинуть искалеченное тело Шастуна с окна возрастало. Тем временем Антон на обезболивающих имел смелость и силы выползать по одному разу на день в сторону туалетной и ванной комнаты. С каждым разом прыгал он все быстрее и дальше, а под последний день даже начал придерживать свое тело носочком искалеченного бедра. Но в один день, услышав какие-то шебуршания в ванной, затем на кухне, а после в прихожей, входная дверь захлопнулась. В квартире наступила давящая тишина. Резко оторвав голову от подушки, Антон начал прислушиваться к шорохам, но ничего так и не услышал. Заподозрив что-то весьма странное, извиваясь на диване, тело сползло на пол, после оно перешло в стойку на четвереньки, и, волоча заднюю ногу, как подбитая шавка на высокоскоростной трассе, Шастун пополз в сторону двери. Лишь одна голова выглянула в прихожую, проверяя на наличие преступника в своей квартире. Зацепившись за дверной косяк, Антон подтянул свое тело наверх, помогая раненой ногой сохранить равновесие в положение стоя. Рассматривая все вокруг, парень тут же ринулся к входной двери, повисая на ее ручке, надеясь открыть дверь и выскочить в подъезд. Корча лицо, нажимая изо всех сил на ручку, она никак не поддавалась, а только кряхтела, ломаясь под чужим весом. Не помогла даже попытка выбивания двери. Хрупким плечом толкнув дверную обивку, она лишь издала глухой звук. Наваливались телом все сильнее, но происходило толком целое ничего. Только заныло плечо, после чего мальчик рукой потер место удара, понимая, что на его месте будет разливистый синяк. К концу своих жалких попыток сбежать, Антон прилипает к двери, пялясь в глазок, ведущий прямо в подъезд. Довольно большая лестничная клетка с огромным, по мнению парня, количеством квартир на этаже. Юноша высматривал хоть одного человека, но на зло все было пустынно. — Эй! — прокричал в дверь Антон, кулаком постукивая в жесткую обивку. — Ау! Хоть кто-нибудь, — стучали уже двумя руками, просясь наружу. — Помогите! Вызовите полицию! Прошу! ЭЙ!!! — но никто так и не отвечал. Будто во всем многоэтажном новом доме не было ни одного жильца, а на этом этаже была одна заселенная квартира. — По-мо-ги-те, — по слогам проорал мальчик чуть ли не в саму замочную скважину, надеясь хоть кем-то быть услышанным. — Прошу же. Ну пожалуйста! Хоть кто-нибудь. Ну хоть кто… — от злости, парень начал часто тарабанить по двери, стараясь шуметь, чтобы быть услышанным. Силы мгновенно начали опустошать сосуд под названием «тело». Антон начал сползать по двери, располагаясь на входном грязном коврике для обуви. Сейчас будто у стен появились глаза, они будто жадно тянули похотливые ручонки в сторону жалкого мальчика, ронявшего свои слезы. Стены давили и мешали дышать, юноша схватился за горло, понимая, что отсюда нет выхода. Нет шанса на спасение. Нет больше жизни. Просидев под дверью некое количество времени, Шастун поднимает увядшую к коленям голову, стирая со своих щек влагу. Перетек на четвереньки, ближе подползая к ящику, над которым висели куртки. Только дрожащая рука могла дотянуться до ящичка и выдвинуть один из немногих. Ладонь била по внутренностям выдвинутого ящика у себя над головой, надеясь нащупать что-то весьма полезное и интересное, но кроме каких-то бумажек и иного непонятного барахла ничего. Опираясь на тумбочку, вытягивая себя и подставляя ноги под тело, парень начинает прихрамывать в сторону курток, не теряя времени и сразу запихивая по всем карманам руки. В одной лежала кинутая всеми пустая зажигалка, которая при прокручивании колесика лишь издавала странные звуки, но не давала выйти огоньку. Запихнув пальцы в другой, парень нащупал маленькие оборвыши бумаги или какой-то фольги и куча маленьких засохших листочков. Выдернув руку, шатен начал осматривать прилипшие в мокрой ладони те самые мелкие, рассыпанные листочки, которые больно напоминали на содержимое сигареты. В нос ударил запах табака. Видимо в кармане просто раздавили папиросную палочку и так не удосужились вытряхнуть грязь. Руки перешли к прощупыванию уже другой куртки. Ударив по карману, по руке тут же прошлась небольшая боль. Внутри лежало что-то увесистое и жесткое. И правда, с замершим сердцем, юноша кидается проверять и находит там раскладной ножик, при нажатии кнопки которого резко выскочило лезвие с металлическим блеском. В лезвии даже отражался сам Антон, который все любовался и крутил нож в своей ладони, боясь закрывал свои глаза даже на считанные секунды, иначе находка может пропасть. Раствориться как во сне… Дрожащие руки кладут свое спасение в карман чужих черных спортивных штанов, которые только и держались на последнем издыхании на узких бедрах юноши. Дальше попытки поиска чего-то столь же полезного не окончились успехом.***
Солнце скрылось где-то за нависающими над Петербургом угрюмыми тучами. Казалось, что буквально через жалкую минутку может политься ливень, но а сейчас лишь холодный ветерок обдувал лицо Арсению, сидящего на скамейке и смотрящего в забор из разноцветных прутьев. За этим, казалось бы веселым, забором расположилось малоэтажное здание с игровыми площадками и верандами. На желтых стенах плясали рисунки. Счастливое солнышко в ботинках, цветочек с лепестками цвета радуги и много разных животных. На табличке же было ясно написано: «Территория Детского Дома №7» Руки от осеннего холодного ветерка залезли в карманы, а мужчина все сидел и ждал. Ждал именно того момента, когда из здания выйдет небольшая группка из детей с двумя воспитательницами. В этой группе все дети были похожи друг на друга, но только двое отличались от основной массы. Мальчик вел свою сестренку за руку, которая даже не смотрела себе под ноги. Она любовалась зеленым шариком у нее в руках, иногда дергая его за ленточку, чтобы он прыгал в воздухе. Девочка по-настоящему радовалась этому дню. Воспитательницы попытались выстроить детей в кружок, грозя пальцем непослушникам, которые все выбегали за его предел. И только когда все успокоились, девочка отпустила цветную ленточку. Шарик тут же полетел ввысь, не боясь непогоды, ветерка, который заставлял крутиться вокруг своей оси, не боясь дождя. Он как герой стремился в небеса, чтобы покорить высоту. Все захлопали в ладоши, а девочка от радости запрыгала, рассматривая где-то высоко-высоко почти скрывшуюся точку. Арсений одним уголком рта позволил себе улыбнуться и тут же опустил прозрачно-голубые глаза вниз, скучая по иным временам. — С Днем Рождения, Лисенок, — пробубнил под нос мужчина, надеясь, что дети почувствуют сердцем присутствие рядом родного им человека.***
Какого было удивление Попова, когда Матвиенко без предупреждения и без звонка пришел в квартиру своего друга. Весь сияющий и с хорошим настроением. — А я с радостной новостью к тебе, — оголил перед брюнетом свои белоснежные ровные зубы. Арсений отошел в строну, пропуская ту самую «радостную новость» в свою берлогу. — Я нашел, — разыгрывал некий аппетит Сергей в убийце, не произнося все разом. — Хорошая сумма, хорошие связи, отличное место. Я смог найти заказчика, Арсений, — вновь расплылся в улыбки Матвиенко. — Мы повезем мальчишку в «Черную Розу». Это название пробудило желание внутри убийцы, что не смог сдержать дегтевые волны, разливающиеся и заполняющие глаза мужчины. Черти внутри разрывали пасти друг другу, тянули за пятаки, копытцами втаптывая светлые лучики в этой черной, заполненной одной болью и желанием душонке. Попов хитро растянул свои губы в неимоверно страшной улыбке.