***
За что лишили счастья вы меня? За что мне такая тишина? За что лишили сна? Теперь в сырой земле лежит моя жена. Совсем одна! Убить хотели не ее — меня, И рассыпалась моя броня, Из-за того, что в сырой земле сейчас она. Вы знали место слабое! Конечно! Да! Ведь у меня была семья, И туда удары с силой нанеся, Но как вы не можете понять, Что погибла не она, а я!
***
20 ноября. 8:03
Ботинки медленно ступают прямо по мокрой земле, идут прямо, только прямо. Арсений до сих пор не верит, что этот день настал. Почему нельзя его просто вычеркнуть из календаря? Почему нельзя проспать и проснуться сразу через день? Почему приходится мучиться? Кругом чистый, свежий осенний, почти уже зимний, воздух. Красивый сосновый лес. Попов подходит к такой родной могиле, а как глаза опустились на надгробие и прочитали имя, то ком сразу начал душить. Зачем сдерживать себя? — Прости-и-и… — Арсений говорил тихо, пытался всячески сдержаться. — Прости меня… — но не получилось, и слезы сразу покатились, ошпаривая холодные щеки брюнета. — Боже… — ладони накрыли лицо, пытаясь сдержать крик боли в себе и спрятаться от этого мира куда подальше, хотя бы в свои руки. Громкие всхлипы, скривившийся рот от истерики. — Я… Я не смог… Не смог тебя уберечь, — Попов садится на корточки, прикрывая рот в раздирающемся крике, но пока только внутрь, разрыва на мелкие кусочки свое сердце снова и снова. — Умоляю, прости… прости меня, — колени упираются прямо в сырую землю, пачкая брюки, но так наплевать на это, — Я… Это Я виноват. Я не смог. Я не должен был… — голова поднимается и смотрит наверх, в небо, пытаясь избавиться от боли в груди и сердце. Шея сильно напряглась, что вены выступили наружу. — Как же так… Почему? — руки оперлись о сырую землю, пальцами уходя глубже, сжимая ее в ладонях. — Я так мечтал о нормальной жизни. Я думал, что все закончится. Я перед сном всегда молился, но меня не услышали. Тебя не стало… — глаза сильно сжимались, чтобы заглушить свою боль, чтобы слезы перестали обжигать кожу на лице. — Я убийца, понимаешь? Убийца! Убиваю не только людей, а еще и близких. Я засасываю как болото. Я сам же убиваю своих родных. Мне больше нельзя любить, — как передать всю боль, которую испытывает сейчас Арсения, сидя на холодной сырой земле и моля о прощении? — Я обещаю, что больше никто не пострадает от моей любви. Я теперь буду один, обещаю. Я не буду забирать детей обратно, мне страшно за их будущее. Со мной его у них нет, — мужчина не знал куда себя деть. Руки истерично зарывались в землю, пытаясь уйти глубже, закопать себя заживо. — Алисе и Паше будет лучше, если их усыновят нормальные люди. Так будет лучше… — голова опустилась, смотрела на грязные колени. Арсения сломали снова. Снова в жизни нет смысла. Снова боль. Снова мучения. — Прости меня… — он уже шептал, сил не было, … — Прости, прости, прости. Прошу… Прошу прости меня, — голова склонилась к земле, вымаливая прощения. Но она давно все простила. Она не могла поступить по другому. Ей больно лишь смотреть за страданиями своего мужа. Ей очень больно лишь за него. Но она не может помочь, как бы не хотела. Не может.Жалейте не мертвых, жалейте живых.
***
Целых два дня Антон не выходил из гостиной. После тех галлюцинаций, связанных с Арсением, парень уже боится на него смотреть и находиться рядом с ним. Черти как будто перескакивают сразу на юношу и начинают прыгать по нервным окончанием, по мозгам, заставляя отдаться хозяину, заставляя передать тело в руки убийцы и получать удовольствие. Теперь Бес приходил только во снах, поэтому юноша спал беспокойным сном или вообще не спал. Усталый вид на лице, долгие зевания, синяки под глазами, а сил нет даже встать на ноги. Длинное тело лежало на диване, на полу: головой к выходу, головой к окну и даже закинув ноги на диван, спиной прижимаясь к ламинату. Скучно, страшно, эмоций и чувств не было. Телевизора, кстати, тоже не было. В последний раз, когда Антон видел плазму — это когда он сам ее разбивал, когда на экране появлялась паутинка из трещин, как черные осколки падали на пол. Получается, что, Шаст наказал не только убийцу, так еще и себя, разбив телек в гостиной. Теперь на его месте пусто, как и в голове у мальчишки. Шастун вышел на кухню, всего на пару секунд, пока хозяина дома нет. Быстро вытащил из холодильника воду и направился обратно. Привычный маршрут: кухня, гостиная, туалет, гостиная, ванная, гостиная и опять кухня. Но в этот раз Парень не успел зайти обратно, как входная дверь открывается. Антон замирает, и сразу отворачивается, чтобы не видеть черный силуэт. Если он опять появится перед глазами, то точно можно писать «Пропало». Юноша часто дышит, до двери в гостиную всего пять шагов, а он не может сделать ни шагу, слушает шуршания сзади, слышит как… Арсений шмыгал носом? Шастун принял решение, что он хочет обернуться. Хотелось узнать, есть ли Бес в комнате или уже все прошло. Любопытство. Корпус медленно разворачивается, а глаза пока смотрят на пол, не решаясь подняться, но все же поднял. Обычное светлое человеческое лицо, но что-то не так… Красные уставшие глаза, мокрые щеки. А брюки почему грязные? Антон не понимал, что не так, и почему такой странный внешний вид. Арсений наступает носком на пятку ботинка, пытаясь его снять, потом и второй ботинок. Брюнет не обращает никакого внимания на пялящегося юношу, он пытался как можно скорее скрыться из виду. Даже не повесил пальто на крючок, а сразу отправился в свою комнату, пытаясь отвернуться, скрыть свое лицо после долгой истерики. Но не получилось, ведь Антон уже его увидел и прибывал в непонимание. Дверь громко захлопнулась, заставляя немного подпрыгнуть парня. Единственно, что радовало сейчас Шастуна, так это то, что черного силуэта не было. Странно. Может в таком состоянии Бес не появляется, ведь мужчина сейчас сломлен?***
— Как ты? — Руслан идет вместе с убийцей по коридору подвала. — Нормально, — Арсений соврал, делал вид, что все в порядке. — Если я принесу свои соболезнования, ты разозлишься? — напарник не понимал как себя вести, что говорить, чтобы потом не получить пиздюлей. Но молчать было тоже как-то неудобно. — Разозлюсь, — Попов шагал просто прямо, не поворачивал голову на своего коллегу. — Тогда я приношу свои соболезнования, — подтвердил свои слова Руслан, ведь нужно было. Зачем молчать? — Мгм, — брюнет начал закипать. — Этот мудак очнулся? — в этот день нужно было отомстить за свою любимую женщину, именно в этот день. — Еще два дня назад, — Белый же уже говорил, писал СМС, но на него не ответили. — А…ну да, — Попов остановился, остановился и напарник. — Чего-то я потерялся во времени. — Это нормально. Тебе сейчас слож… — мужчины снова двинулись прямо. — Заткнись, — палец пригрозил, предупредил. Оба подошли к железной двери, ведущую в бетонную комнату, где раньше находился Антон, теперь здесь сидит Алексей. — Подожди, — Белый только засунул ключ в замочную скважину, как сразу остановился, смотря прямо на убийцу. — Давай договоримся, что мы сначала задаем вопросы о главаре банды, который заказал… ну, заказал ее, — произносить имя жены Арсения или лучше не надо? Вот и Руслан боялся сказать лишнего. — Потом, если не находим ответов, то уже начинаем подогревать интерес силой. Хорошо? — Мгм, — но Попов уже трясся от агрессии, которая начала переполнять тело. Он как хищник, уже сейчас готов напасть на свою добычу и растерзать ее в клочья, а потом защищать свой обед от чужаков. Хочет сам ее разорвать, сам хотел съесть, и чтобы никто не помогал. — Нет. Ты скажи словами, — Белый знал, что сейчас это было бесполезно, если убийца завелся, значит идет до конца. — Понял я. Я. Понял. Открывай! — руки тряслись от желания втащить по лицу киллера. Руслан лишь закатил глаза, поняв, что мужчина нифига не понял. Дверь открывают, и первый, кто залетает внутрь — это, естественно, Арсений. Он целенаправленно идет к телу, которое еще не повесили ни на крюк, не привязали к стулу, а просто сидит на полу в углу. Сидит и ничего не боится, как будто так и задумано. Человека хватают за грудки, приподнимая с пола. Рука убийцы замахивается и смачно приходится кулаком по щеке, тот падает на пол, ударяясь башкой о бетон. Послышался еще хруст черепа. — Арсений, блять. Мы же договаривались, — Руслан знал, что так получится. Брюнет еще раз тянет за грудки киллера, голова у него снова поворачивается и в этот момент прилетает еще один удар. Тело опять падает на пол, опять бьется затылком. — Ну да, кто меня вообще будет слушать, — Белый стоял около стены и кривлялся. Было обидно, что его не слушали, проигнорировали просьбу. Еще удар и еще. Алексей начал отключаться, но не кричал и не мычал. Крепкий мужик. Зачем орать, когда тебя никто не услышит? Тратишь только силы лишний раз. Оставалось только расслабиться и терпеть, пока тебя бьют как боксерскую грушу. Но Попов не мог угомониться, добивал расслабленное тело, пачкая свой кулак в крови, раздирая свою кожу на костяшках. Киллер закатывал глаза, и это заметил Белый. — Эй-эй-эй, — Арсения взяли за оба локтя сзади и начали оттаскивать от тела. — Прекращай! — но убийца пытался вырваться. Он должен отомстить, он должен выпустить гнев. — Отпусти меня! — он шипел, дергал локтями, чтобы вырваться. — Щас прям. Нам нужна еще информация. Вот как я ее сейчас буду получать. Ты посмотри, — кивнули в сторону кровавого лица. — Нет, ты посмотри на него. Убить захотел? А заказчика найти не хочешь? Успокойся! — озверевший брюнет еще дергался, смотрел хищными глазами на кровь, скалился, хотел наброситься снова. Но ему не давали. — Он не сам пожелал убить Алену, ему приказали. Она была заказом. Так найди, мать его, заказчика!!! — Белый сам уже начал орать, ведь только так можно привести в чувства Арсения. — Отпусти, — спокойно произнес тот, локти уже не вырывались. Но ему не верили. — Я успокоился, правда. Отпусти. Да все, хватит. Я в порядке, — локти освободили. А по Арсению как будто битой по башке прошлись. Стадия истерика была, стадия безразличия тоже, стадия агрессия только что прошла, остается начинать все сначала. Круг замкнулся. Комната закружилась, в глазах потемнело. Что не так? В груди сильно закололо, бросило в жар. Так резко поплохело. — Все, пошли отсюда, — Белый подтолкнул коллегу в спину, чтобы тот пошел к двери. Тот шел, немного шатаясь, но все было в тумане. Как будто сейчас в теле не он, а другой человек. Он не понимает, что делает, он просто идет вперед, пытается обратно зайти в себя и начать управлять конечностями. Он уже в коридоре? По-моему, да. Идет дальше, пока Руслан закрывает на ключ железную дверь. Хотели допросить Алексея, а получилось, что насильственно погрузили в сон. Так получилось, теперь нужно ждать. Арсению идти все сложнее и сложнее, ноги не слушаются, будто завяз в зыбучем песке. Корпус отклоняется в сторону, но вытянутая резко рука облокотилась на стену. Вот сейчас стало еще хуже, теперь еще и пошатнуло, мужчина остановился. Было так плохо, больше не физически, чем душевно. Рот прикрыли ладонью, чтобы не кричать. Чтобы облегчить такую ношу, нужно хоть что-то сбросить, хотя бы слезы. Они потекли из глаз. Каждая слезинка наполнена болью и тоской. Плохо, что опять прорвало, но уже в неподходящем месте. — Тебе плохо? — Руслан уже закрыл дверь, смотрел на напарника, который придерживал себя рукой, облокачивая ее на стену. Видна только часто вздымающаяся спина. — Арсений?.. — он начал медленно подходить к убийце, боясь увидеть… Арсений медленно сползал на пол, хватаясь пальцами за пряди своих черных волос. Глаза сильно жмурились, чтобы слезы больше не катились, за них было стыдно перед коллегой. Он казался слабым в глазах Руслана, но это только по словам самого брюнета. Белый видел это проявлением человеческой боли. Человеческой. — Тихо-тихо-тихо, — напарник пытался подхватить того, чтобы поставить обратно на ноги, но оставил эту идею. — Все хорошо, — но Попов не слушал, зарылся лицом в колени, чтобы его не видели, и он ничего не видел, закрывая затылок ладонями, защищая себя от этого грубого мира, в котором одна боль. — Арсений, все пройдет, — Белый попросту не знает что делать, ведь он еще никогда не успокаивал истерики убийц и в целом мужчин. Не придумал ничего лучше, чем… Чем взять того за затылок и начать приближать черную голову в своей груди. Вот он, рецепт от всех истерик, депрессий, слез. Лоб ткнулся в футболку, а чужая рука гладила по волосам. Сейчас это было необходимо даже для человека, который сам приносит страдания, который сам мучает и убивает. — Все пройдет. Я обещаю, что раны затянутся. Никуда не денутся, но боль притупится, — слезы не переставали течь. Душа просто разрывалась на несколько кусочков, а сердце разбилось на миллионы мельчайших осколков, и его уже никто не сможет склеить. Никто. Может собрать все частички лишь один человек. Он будет выстраивать и склеивать все заново, займет это очень большое количество времени, но это того стоит. Некоторые осколки будут потеряны, тогда человек пожертвует своим кусочком и вставит недостающую часть в этот пазл. Все ради того, чтобы Арсений смог снова почувствовать тепло, любовь, смог улыбнуться. Но это будет потом, а сейчас вместо сердца — пустота.***
Антон слышал как входная дверь снова закрылась. Как мужчина пошел на кухню, а после к себе в комнату. Парень так и лежал на полу, слушал тяжелые шаги по полу и… это что, звон стекла? Что-то билось друг об друга, создавая звяканья. Стаканы? Бутылки? Шастун искал ответы на свои же поставленные вопросы. Почему появляется Бес? Что ему нужно? Хотя на этот вопрос парень уже ответил. Что с Арсением? Почему лицо было мокрым, а глаза красными и уставшими? Любопытство не давало покоя. Что-то явно случилось, вот только что? Не мог же убийца так расстроиться из-за новостей. Тогда что? Время медленно подходило к семи вечера. Скоро опять ночь, и Антон не хочет спать. Точнее хочет, очень хочет, но не сможет. Еще раз перед глазами покажется этот черный силуэт, который имеет парня во сне, доставляет удовольствия своими движениями, и Шаст точно свихнется. Он просто не понимает, почему демон является в каждом сне. Зачем перетягивает на свою сторону? Зачем соблазняет, искушает? А ведь тому Антону нравится, даже очень. Он стонет каждый раз, когда черная душа прикасается к нему, сам умоляет не останавливаться. Ладони закрыли лицо. Было стыдно за свою фантазию, за свои желания, за пробуждающиеся чувства к Арсению. Ведь девочкам нравятся плохие парни. Так Антон и не девочка, но почему-то с ним это сработало. Привязаться к плохому мальчику. Смешно! От любви до ненависти один шаг. Но это также работает и в противоположную сторону. Ненавидел, ненавидел, резко захотел. Юноша точно свихнулся. Может это все игры разума? Пока шатен разговаривал сам с собой, задавал себе вопросы, в соседней комнате происходит что-то непонятное. Какие-то мычания, приглушенные разговоры в пустоту, больше похожие на молитвы, но, видимо, не они. Так продолжалось уже минут десять, что изрядно пугало парня. Он попытался прислониться к стенке ухом, результат такой же, слышен лишь бубнеж. Любопытство Шаста точно погубит. Видимо, он хотел найти приключений на свою пятую точку, поэтому пошел искать. Дверь в прихожую медленно открывается, светлая голова высовывается наружу. Никого. Длинное тело подходит к заветной двери, пытаясь узнать что-нибудь интересное. Может расслышит монолог? Но слов по прежнему не слышно. Были отчетливые всхлипы. Так хотелось узнать, что происходит за дверью, что творится в душе у Попова. Вдруг повезет, и дверь открыта. Рука нажимает на ручку, и она поддается. Убийца не закрылся. Как так? Дверь тихо и аккуратно открывается, чтобы брюнет Не сразу заметил незваного гостя, и было время оглянуться по сторонам. Половина тела испуганно высовывается из дверного проема. Сразу попадается на глаза главный герой, цель операции, которую затеял парень. Арсений сидел на кровати в позе лотоса, только руки держали не витающую в воздухе заряженную энергию, а стакан с янтарной жидкостью, а рядом стояла и сама бутылка с алкоголем. То, что Попов пока не заметил гостя — это хорошо. Лицо было мокрым, глаза уставшими, еле открывающиеся, а, возможно, и пьяными. Никакой эмоции, глаза тупо смотрели в простыни, медленно моргали, каждый раз чуть ли не засыпая. Губы быстро шевелились, что-то говорили, но слова сливались в единый комок. Неужели правда молится. «Сидит, плачет, пьет, смотрит в одну точку и молиться?» — Антон толкает дверь дальше, чтобы она открылась полностью, и, наконец, показаться. Как только справа заметили шевеления, то губы резко остановились, а голова стремительно развернулась в ту сторону, замечая в дверях Антона. Лицо приобрело агрессивный вид, брови сильно нахмурились. Мужчина мигом допивает алкоголь, опустошая стакан. Глаза потемнели, заставляя жалеть парня о своем решение заглянуть в эту комнату. — Ты молился? — Шастун задал вопрос, который интересовал его больше всего, ведь сам знает несколько. Всегда шептал их перед сном, а на утро в школу. Но потом произносил их все реже и реже, поняв, что ничего не меняется. И вот на первом курсе института юношу похищают, а отца отправляют на тот свет. — Пошел вон! — Арсений начал вставать с кровати. Орал так, как будто сам Антон убил Алену. — Пошел! Вон! — и вот он на ногах, смотрит пьяными, мокрыми глазами, а на лице ужасная агрессия. Он готов убивать за то, что его отвлекли. — Ты молился? — Шастун сделал шаг вперед, переступая порог, из-за этого выводя брюнета еще больше из себя. — Вон! — в руках был пустой стакан, он сжимал его так, что в любой момент мог лопнуть, а стекло могло впиться в грубые ладони. — Арсений, что случилось? — зачем Антон спрашивает убийцу? Какую большую ошибку он совершает каждый раз. Бес не приходил, видимо, мужчина слишком пьян. — Ты тупой? Или глухой?! Вышел. Из. Моей. Комнаты. — Я могу чем-то помочь? — Шаст сделал еще один осторожный шаг внутрь комнаты, прямо по направлению к мужчине, протягивают тихонько руку, чтобы не спугнуть. Арсений замолчал, как только открылась ладонь парня, предлагая помощь. Длинные пальцы так и манили, мужчина смотрел на них, хотел прикоснуться, протянуть ладонь в ответ. Но он обещал, что больше не наступит на те же грабли, что не подвергает человека опасности, что не привяжется больше ни к кому. — Я помогу, Арсений. Я рядом, — парень шептал, звал к себе запуганного мокрого котенка, который шипит на прохожих, бояться чужих людей, не дает себя в обиду. На секунду даже показалось, что Попов хотел протянуть руку, что он мялся, просто боялся, но юноша ошибся… — Уйди! Пошел отсюда! — рука замахивается, а после пальцы разжимают стакан, и он летит прямо в направлении парня, пролетает мимо головы и разбивается на мелкие осколки об дверной косяк. Антон дергается, когда почувствовал ветер около левого уха, протянутую руку помощи прижимает мигом в своей груди, и ошарашенно смотрит на убийцу. Кому он предлагал помощь? Сам же хуже сделал, пытаясь помочь и успокоить. Шастун начинает пятиться назад, не спуская глаза с озлобленного брюнета, ногами перебирая назад, к выходу. Как только стопа оказывается за порогом, в прихожей, то дверь в комнату громко захлопывают прям перед носом, а потом звуки закрывания двери на ключ. Убийца закрылся. Опять. Только сейчас Антон понял, что когда уходил задом, какими-то образом воткнул в стопу кусок стекла от стакана из-под виски. — Черт, — почти безэмоционально произнес парень, поднимая ногу, чтобы разглядеть большой осколок. Больно, но терпимо, особенно после того, что прошел юноша. Стекло было так — маленький порезик, который поболит и пройдет. Осколок вытаскивают и бросают на пол в прихожей, зачем выбрасывать, не он же разбил, пускай валяется здесь окровавленное стекло, может убийца заметит и одумается. Кровь начала сильно течь и пришлось прыгать на одной ноге в гостиную, останавливать кровь пришлось бумажным полотенцем из кухни.***
Прошло достаточно времени, но кровь не прекращала течь, видимо, большой осколок из толстого стекла вонзился глубоко и достал до вены. Весь рулон бумажных полотенец почти израсходован. Вокруг лежало много окровавленных салфеток. Надо искать бинты и перекись. Антон уже сбегал, точнее доскакал до ванной комнаты, начал искать там все необходимое. Ничего, кроме щеток, бритвы, пены для бритья, дезодоранта, одеколона, ой, короче, там ничего не было. А потом до юноши дошло, что все бинты в комнате у Арсения. Шаст наигранно всплакнул, он больше не хочет туда заходить, а тем более стучаться. Может пускай и течет кровь дальше? Антон решил ничего не делать и, тем более, не идти обратно к закрытой двери. Вот парень сидит на полу и смотрит, как кровь капает с ноги на ламинат. Накручивал все больше. «А вдруг заражение крови? Или Я умру от потери крови? У меня уже голова кружится. Все, я чувствую, что умираю». Делать нечего, пришлось идти и стучаться в дверь. Парень допрыгал до цели и начал стучать. — Арсений, — он не открывал. — Арсений, открой. Мне нужны бинты, — юноша говорил прямо в дверь, надеялся, что его слышат. — Эй, мне правда нужны бинты, я не нашел их в ванной, — парень постоял еще немного, но когда понял, что ему никто не откроет, уже развернулся и… Дверь открывается. В проходе стоит шатающийся Попов, смотрящий пьяными глазами прямо на Шастуна. — Зачем тебе бинты? — язык тоже немного заплетался, но хотя бы голос был уже не агрессивным. — Я на стекло наступил, — Антон надеялся, что в убийце проснется совесть, ведь это он запустил стаканом в стену, ну а как нельзя было почувствовать, что в ногу воткнулся такой огромный кусок стекла? Оба хороши. — Покажи, — голова наклонилась вниз, ожидая пока покажут рану. — Вот, — стопу перевернули, на ней уже успело скопиться много крови. Попов сел на корточки, чтобы было удобнее, ведь стоя на ногах, он шатался. Рука жестко схватила стопу и потянула на себя, от чего сам парень чуть не грохнулся на пол, скакал на одной ноге, пытаясь сохранить равновесие. Ладонь тыльной стороной смахнула всю накопившуюся красную жижу прямо на пол, очищая себе путь. Потом еще раз надавил пальцами на кожу, выпуская новую порцию крови наружу. Она выходила не во всю рану. — Просто отдай бинты, и я пойду, — но мужчина не обращал на него внимание. Палец начал забираться в разрезанную кожу, расширяя рану, рвя еще больше свежей ткани, — Ай! Хватит-хватит. Больно, — рука пыталась остановить брюнета, схватилась за чужую кисть, но ее выдернули, продолжая молча делать задуманное. Палец снова раздвинул две рваных конца кожи, теперь подключился и большой. Что они пытались найти внутри? — Прекращай. Мне больно, — Антон скакал на одной ноге, пытаясь вырвать из цепких лап свою стопу. Чужие холодные пальцы схватились за что-то и начали вытягивать. — Ааа! — была ужасная режущая боль, даже в глазах потемнело. Было ощущение, что вытаскивать сухожилия или саму вену. Пальцы соскользнули, выпуская что-то из хватки. Предмет начал обратно входить в лодыжку, уходя глубже. Слишком много крови, поэтому и соскальзывает. Пальцы успели схватиться снова и начать тянуть с силой на себя, не замечая, как парень корчится от боли. И, наконец, вытащили немаленький окровавленный осколок толстого стекла. — А чё ты стекло не вытащил, идиот? — Арсений с пьяными глазами посмотрел на Шастуна снизу вверх, показывая стекло, которое держал между двух пальцев, испачканными в красной жижи. — Я вытаскивал, — Антон был в шоке, ведь он вытаскивал, неужто тот откололся? — Хуево вытащил, — а убийца даже не следил за языком, алкоголь не хило его развязал. Стекло со звяканьем ударилась о пол. Пальцы надавили еще раз на кожу вокруг раны, выпуская грязную кровь наружу, чтобы капала прямо на пол. Теперь стопу отпустили, а Арсений поднялся на ноги, немного пошатываясь на месте. — Рану промоешь, — Мужчина потянулся куда-то. — Перекись, бинт, — все грубо кинули в парня, который успел все поймать. — Проваливай, — дверь закрыли прямо перед носом, пуская ветер в лицо. — Спасибо, — очень тихо прошептал Шастун и поплелся в ванную промывать рану.***
22:27 Антон любовался перебинтованной ногой. Гордился, что бантик был аккуратно завязан, бинт ровно лег на стопу. Ну не красота? Беса не было третий день. Ну, скоро будет уже как третий день. Пока еще только два дня он не появлялся в реальности. То ли Шаст очухался, то ли Бес не хочет становиться на место пьяного и сломленного Арсения. Так что нужно ждать, вдруг еще что-то поменяется. Два удара в входную дверь. От этого Антон оборачивается к открытой двери в прихожую. Парень знал, что Попов больше не выйдет из комнаты, поэтому оставил дверь открытой, чтобы ходить без преград, чтобы пустить свежий воздух в гостиную. Еще два удара. Кто это? Юноша ошарашенно смотрел на входную дверь. Может это полиция? Раньше сюда никто так не стучался. Шастун встал с пола и спрятался за стенку рядом с дверным косяком, чтобы резко выглянуть головой в прихожую или, наоборот, спрятаться. Послышался хруст стекла — это шел Арсений открывать дверь. Парень высунул пол-лица и высматривал спину мужчины, который отпирал ключом проход… Матвиенко? В гостиную зашел хвостатый «друг» в длинной куртке, похожую больше на мешок. — Здорова, — он протянул руку другу, тот пошатнулся и протянул ее в ответ. — Бля, Арс, я думал ты меня дождешься. Мне-то хоть что-нибудь оставил? — Сергей расстегивал куртку, а после снял свои ботинки. — Если только чуть-чуть, — брюнет показал пальцами насколько «чуть-чуть» оставил другу алкоголь. — Слава богу, что ос…оста…вил… — Матвиенко посмотрел по сторонам. На полу у комнаты Арсения было стекло и кровь. Сам друг бухой. А вот парня не слышно. — Е-е-ебушки воробушки, — выпученные глаза посмотрели на убийцу. — Ты убил все-таки Антона? — эта вообще должна была быть шутка, но армянин сейчас спросил серьезно. — Нет, — мужчина помотал головой. — Он там, — рука поднялась, указывая пальцем на открытую дверь в гостиную. Потом повернулась и голова, а потом и голова хвостового «друга». Все четыре глаза уставились на выглядывающего парня из-за дверного косяка. Мужчины не знали, что за ними следят. Но а Антон просто спалился. Вот черт. — Живой, — Сергей тупо улыбнулся и хмыкнул. — Какой хорошенький, можно погладить? — армянин наклонялся и начал хлопать по коленям подзывая к себе «зверюшку» Арсения. — Ксь-ксь-ксь, иди сюда. Гули-гули, — он даже начал причмокивать как бы подзывая собаку, но юноша стоял как вкопанный, так и не решившись выйти из-за стены. — Бля, на какую кличку он у тебя отзывается? — Попов тупо буравил взглядом одну выглядывающую сторону шатена. Даже не улыбался с тупых шуток своего друга. — Очень смешно, — Шастун так и не выходил в прихожую, говорил прямо из комнаты. — Да выйди ты, агент 007 недоделанный, — Сергей выпрямился. — Дай посмотрю на тебя, месяц не видел. Так сильно по долбоебам соскучился, хочу увидеть, как они выглядят, — Сергей сам же поржал над своей шуткой, пытаясь развеселить своего друга, который стоял, как в воду опущенный. — Так ты в зеркало смотрись почаще, может наконец увидишь одного главного дол… — юношу перебили на самом интересном. — Ай-ай, как больно языком по попе, — Матвиенко покачал головой из стороны в сторону. Вся эта ситуация так забавляла его. Может, хоть таким концертом отвлечет Арсения от реальности, заглушить боль хотя бы на секунды. — Да выйди ты уже, — Арсений уже устал от столь долго приветствия, ему уже хотелось запереться в своей комнате со своим другом и напиться. Хотя куда еще больше, если он уже сейчас еле стоит на ногах и невнятно говорит. Антон медленно вышел из укрытия, переступая порог и уже стоял у стены прихожей, прижимаясь к ней спиной, рядом была дверь в гостиную, если что забежит и закроется. Только смысл, если ее потом откроют, но все равно так было спокойнее. — Ой, какой жених вымахал, — а Сергей все не мог угомониться. — Нихуя не изменился с последней встречи. Только рожа стала еще недовольнее. Ух, какой недовольный. Ты посмотри на него, Арс, — Матвиенко мимолетом шлепнул друга по плечу, показывая на Антона рукой, заливаясь смехом. Но ни Арсений, ни Антон не улыбались. Вот им было не до этого, вообще, у обоих жизнь летит прямо вниз. — Слушай, пошли, а? — брюнет уже маялся, он хотел спокойно сидеть и пить в своей комнате. Особенно в такой день. А не заниматься ерундой, смотреть спектакль. — Щас пойдем, потерпи. Хочу налюбоваться этой длинной и худой красотой, — рука обрисовала силуэт парня, прижавшегося к стене, ему тоже было совсем не весело, он хотел, как и убийца уйти и скрыться с глаз. — По-моему, ты похудел, — Сергей нахмурился. — Слушай, Арс, откармливай его, мы скелет за большие деньги не продадим. — Он не ест, а заставлять никого не буду. Хочет подохнуть с голоду, пускай дохнет, мне все равно, — голос был медленным, мысли долго прогружались. — Знаешь, когда к тебе относятся как к вещи или животному, хочется подохнуть даже голодной смертью, — Антон несколько раз кивнул, подтверждая свои слова, прожигая в убийце дыру. — Когда тебя душат, — парень открыл свою шею с синяками, показывая хвостатому «другу», которые до сих пор не прошли. — Когда избивают, сука, кнутом, — юноша поднял футболку, оголяя живот с длинными красными следами, тоже показал это сутенеру по профессии. Судя по реакции того, он ничего не знал об этом. — Антон… — улыбка с лица того стерлась мгновенно, он пытался остановить парня, который может много наговорить лишнего, и разозлить убийцу еще больше. Так еще и пьяного, агрессивного человека, с разодранным сердцем — это вообще самоубийство. — Подожди, — Арсений остановил своего друга. — Продолжай, — это уже было адресовано шатену. — Нога, — Антон поднял перебинтованную ногу, показывая мужчинам. — Хотел помочь, сам не знаю зачем, а ты вот, — рука указала на осколки, немного крови юноши около порога комнаты убийцы. Парень даже не повышал голос, просто объяснял всю свою боль. — А раковина в ванне, столешница на кухне, какой-то темный закоулок на улице. Помнишь, что ты делал? — Шастун немного помолчал, может брюнет сам хочет ответить, но нет, не хочет.- Пугал изнасилованием. Ты хотел изнасиловать человека своего же пола? Ты понимаешь это? Трахнуть другого в задницу, — Все слова выговаривались медленно, а изумруды смотрели в черные, пьяные глаза, потихонечку закипающие. — Получается, что ты… Что ты пидор? Представляешь, Арсений. Ты, оказывается, пидор, — Антон начал кивать, подтверждая свои слова. — Антон, прекращай, — Матвиенко шепнул, показал ладонью по шее, давая понять, что нужно остановится. Лицо подавало сигналы, что это был перебор. — А ты у нас кто, Антон, в таком случае? — убийца медленно, пьяной походкой начал шагать к парню, заставляя прижиматься того еще сильнее к стене и делать шажки в сторону открытой двери в гостиную. — М? Антон, если ты думаешь, что я тупой или слепой, то ты меня недооцениваешь, — еще один большой шаг юноши в сторону, и чужая рука перегораживает путь, резко бьет по стене около головы Антона, заставляя вздрогнуть. — Подожди, я не договорил, — появилась адская ухмылка, и тут Шастун заметил как клыки и резцы начали вылезать прямо на глазах, делаясь острыми и длинными. Шатен зажмурил глаза, так сильно, что когда открыл, то увидел сначала звездочки, а потом человеческие губы. Убийца стоял близко, что когда он говорил, то в нос бил запах алкоголя, что можно было опьянеть только от одного вдоха. Вот и накрыло. — Кто ты? — указательным пальцем с силой ткнули в самую грудь. Больно. Лицо убийцы приблизилось, пугая мальчишку своими черными глазами, прожигающими кровавые дыры в теле. — Я так показывал кто здесь главный. Я здесь альфа и омега. Я доминант. Если бы я захотел тебя трахнуть, то ты бы давно валялся здесь на полу, в слезах, соплях и полностью голый. Ты бы умолял меня прекратить, а я бы не слушал тебя, делал бы только больнее и сильнее, — Антон смотрел прямо в лицо, которое начало преображаться. Если это галлюцинации, то почему они до сих пор не проходят? Зрачки закатились под веки, оставляя белые склеры, в которых отражался сам испуганный парнишка. Кожа поменяла цвет на черную змеиную. Сзади подошел Матвиенко, пытаясь за плечо отвести убийцу от мальчишки. — Подожди, — Шастун впервые слышит голос Демона, он не как у Арсения, намного сильнее, громче, ниже, с хрипами. — Но как видишь, ты сейчас стоишь, в одежде, не умоляешь, а я тебя не насилую. А вот ты, Антон… — скалящееся лицо с слюнями в пасти приблизилось. — Я знаю, что у тебя здесь, — когтем тыкнули несколько раз в лоб, указывая на мозги. — Здесь я, — язык высовывается от удовольствия, что Бес угадал, что он знает и видит парня насквозь. Секунда, и стоит опять человек. Бросает из одного мира в другой. Из сна в реальность. — Твое тело тебя предает. Ты научись контролировать свои мысли и движения. У пьяного Арсения столько мыслей, что нужно прямо сейчас спасать юношу. За локоть сильно хватают и вытягивают Антона, зажавшего между стеной и убийцей. Матвиенко заводит пацана за свою спину, пряча от пьяного и пока невменяемого друга. Шастун стоит за спиной и ничего не понимает, неужели за него заступился хвостатый «друг»? Заступился человек, который хочет продать и получить деньги за юное тело. — Арс, давай успокоимся? Ты завтра, когда протрезвеешь, пожалеешь о своих действиях. Хотя бы сегодня держи себя в руках. Я понимаю, что больно, что сил уже нет, но… — Матвиенко вытянул одну руку вперед, останавливая брюнета, который уже начал заходить за спину своего друга, чтобы достать до своей цели. — Арс, все, пошли выпьем. Пойдем напьемся с горя, да? — но Попов не уходил, гипнотизировал взглядом свою добычу, думая, как достать до нее. — Давай-давай. Пошли в комнату, — Сергей взял за руку Антона, сильно сжимая его кисть в своей ладони, а другой взял за локоть пьяного друга и потащил в сторону комнаты. — Так, давай заходи и жди меня. А я сейчас приду, хорошо? Все, — мужчину подтолкнули в спину, прямо в открытую спальню, и за ним закрыли дверь. — Блять, — армянин смотрел вниз, пытаясь не наступить на стекло. — Сейчас мы с тобой поговорим серьезно, — руку сжали в своей и повели в гостиную. Антона тоже подтолкнули внутрь, а Сергей быстро закрыл за собой дверь. — Так, — мужчина обернулся, обращаясь к перепуганному парню. — Блять, а это что еще такое? — Матвиенко посмотрел на разбросанные бумажные кровавые полотенца. — Что это?! — ему было неприятно, он вообще не может переносить вид крови. — Я на стекло наступил, — Антон поднял стопу, показывая перебинтованную ногу. — Выкинь это потом, — оба сели на диван, а парень немного отодвинулся от мужчины. Зачем так близко сидеть? — А сейчас серьезно, — Сергей развернулся корпусом в сторону собеседника, руки лежали на коленях. Как прилежно. — Антон… мне надо с тобой поговорить, — глаза были опущены вниз, армянин все не мог правильно сформулировать свою мысль. Надо как-то осторожно, чтобы не сказануть лишнего. — Ну так говори, не молчи, а то страшно, — юноша не понимал, зачем кота тянуть за хвост. — Если ты про Макара, то я знаю, что вы меня мужику продадите, — Шаст оттолкнулся руками о сидение дивана, чтобы быстро встать и уйти отсюда, уйти из гостиной и запереться в ванной. Он не хотел слышать про продажу, не хотел слушать сутенера. Все это было тупо, больно и невозможно. Как только пятая точка оторвалась, то за руку схватили, а Матвиенко умоляюще смотрел прямо в изумруды. Шатена потянули вниз, и задница опять упала на диван. — Подожди. Выслушай, пожалуйста. Вообще-то, это тебе будет полезно, — мужчина сжал пальцы на чужой кисти, сильно давя на кожу, что начали появляться красные следы вокруг. — Отпусти меня, мне боль… — Антон посмотрел на свою руку, которую только сильнее сжимают. Но Матвиенко так набирался сил и, наконец, выдал свою мысль, перебивая юношу. — Два года назад у Арсения убили жену, — Сергей так быстро произнес информацию, что слова сливались друг с другом, и ничего непонятно. — Что? — лицо у парня скривилось, пытаясь понять из всего сказанного хоть что-то. — Кого Арсений убил? — это все, что было донесено. — Никого. У Арсения два года назад убили жену, — Сережа уже более внятно произнес, пялясь прямо на собеседника, проверяя реакцию. — … — Зачем я тебе это сказал? Так вот… Я думаю, что тебе лучше не показываться на глаза где-то два дня. Ладно? — Стоп… — Антон отдернул руку, чтобы рука армянина перестала ее сдавливать изо всех сил. — Антон, прошу, войди в положение. Не нужно выбешивать своими концертами. Ты можешь нас ненавидеть, можешь желать смерти, но не говори этого в слух. Ты сам хорошо знаешь Арса, ты знаешь его поведения. Пока ты молчишь, он тебя не трогает, начинаешь отбиваться от рук, у него появляется желание тебя проучить и показать себя, как павлин ходит перед тобой, распушив хвост. Я то вижу его со стороны, — Матвиенко начинает вставать, цель он выполнил, парня предупредил. Если друг не убьет мальчишку, то еще и получит большие деньги. — Сам подумай. Вот откуда у тебя синяки на шее, что ты сделал? — мужчина показал пальцем на чужую шею. Антон молчал, как сказать, что это он получил за любопытство, за то, что взял чужой ноутбук и папку. Никак. — Неважно, — голову опустили, пытаясь скрыться от настойчивых глаз, ждущих ответа. — Ты меня понял, Антон. Сейчас сложный период для Арса, а тут еще и ты свалился на голову. Я что, знал, что от тебя откажутся аж два заказчика? Еще никто не отказывался, все жили у меня в отеле, а потом их забирали. А ты… — мужчина уже встал и спиной шел к двери, до сих пор разговаривая с парнишкой, — ты умудрился наштрыкнуться на железный прут. В этой квартире кроме меня и тебя никого не было. Так что это территория Попова, и ты здесь не имеешь право выпендриваться. — Так в чем проблема забрать меня в отель? Как остальных. Я чем-то хуже? — Шаст испытывал страшное чувство. Он как бы и сочувствовал убийце об утрате любимого человека, а с другой стороны очень хочется, чтобы тот мучился. — У меня места не было, а когда появилось, это было два дня назад, то сразу позвонил, хотел тебя забрать, чтобы не бесить Арса. Чтобы ты не бесил его. Но он отказался, — мужчина уже взял за ручку двери, нажал на нее, чтобы выйти в прихожую. — Как отказался? — почему убийца не согласился на такое предложение. Ведь и ему и парню будет легче. — Ну, сказал, что не хочет, — дверь открылась и Матвиенко вышел наружу. Антон сидел на диване, уже один, в полном непонимание. Почему Арсений не согласился на такое предложение? Раз он так любит тишину и спокойствие? Зачем оставил парня у себя? — Зачем, Арсений? Зачем? — тихий вопрос в пустоту. Неужели…***
— Арс, хватит подливать, мне уже достаточно, — мужчины сидели на кровати, держали стаканы с янтарной жидкость, а где-то сбоку лежали бутылки, какие-то уже пустые, а какие-то еще не открытые. — Да, блин. Реально, я уже всё, — Сережа шатался, пытался сфокусироваться на струе алкоголя, которая пыталась попасть ровно в стакан, а не как в прошлый раз на постельное белье. Но брюнет не слушал и подливал. — Надо… Не выкабесивайся. Выкобешиваясья. Не выкобенивайся, — только с третьей попытки удалось произнести такое трудное слово для пьяного языка. — Ладно, но эта последняя, — показали указательный палец вверх. — Мгм, — но мужчина не собирался останавливаться. Подлив алкоголя и себе, стакан чуть не выскользнул из пальцев. — Мм… — пришлось мычать прямо в стекло, ведь тот был пока занят поглащением еще одной порции виски. — Всегда говорил, что это говно. Как такое можно пить? — Три часа это уже пьешь и только сейчас до теб…тебя дошел вкус? — убийца уже без разбора заливал в себя жидкость, на языке уже не чувствовалась горечь, как будто просто вода. — Нет, я давно говорил, что это ужасное пойло. Ой… — открытая бутылка опрокинулась, и все содержимое потекло на постель. Но вовремя среагировали, схватились за горлышко и подняли. — А ты знаешь сколько такое «пойло» стоит? — пьяные глазки посмотрели на своего друга, пытаясь переубедить. — А мне пофиг. Ты же угощаешь, — оба замолчали, все смотрели на мокрые простыни, тупили. — Арс… — Сережа наконец очухался, — …пообещай, что ты не будешь приставать к Антону, — глаза до сих пор смотрели вниз, в матрас. — Пфф, кому он нужен? — Попов закатил глаза и поднес горлышко к губам, алкоголь лился из бутылки прямо в рот. — Тебе, — поднимать глаза не собирались и моргать тоже. — Че-е-его? — брюнет наигранно протянул. — Я тебе больше не наливаю, а то бред какой-то не…несешь. — Мне-то можешь врать, а себя не обманешь, — и вот хвостатый друг посмотрел прямо в пьяные голубые омуты. — Ты статусов начитался? Чё за философия пошла? — горлышко опять прикоснулась к губам. — А что? Я не прав? — армянин хитро улыбнулся. — Нет! — сказал как отрезал. Больше не хотелось задавать на эту тему вопросов. Но брюнет сам продолжил. — Он какой-то головой поехавший, — ладонью покрутила около виска, показывая, что с мозгами у юноши не все в порядке. — Я его уже боюсь, — мужчина наклонился к своему другу, говоря шепотом, почти на ушко. — Почему? — брови у Матвиенко нахмурились, лицо перекосилось. — Его два дня назад в лифте торкнуло, — корпус покачивался, пытался сохранить равновесие. — Он делает резкий шаг в мою сторону, а потом как прижмется к стене и смотрит, как будто увидел призрака. Я его зову, а он не в какую, стоит и пялит в одну точку, — мужчина сам выпучил глаза, пытаясь спародировать. — Вот чё у него там в голове? Я знаю? Псих. Я тебе говорю, — еще один глоток горячительного напитка. — Ух ты, убийца боится, — Сережа хихикнул, ведь люди такой профессии должны быть бесстрашными. — А за кого ты боишься? За себя или за Антона? — хвостатый друг застал врасплох брюнета своим вопросом, поэтому улыбался, ждал ответа. — За… за себя, — пьяные глазки начали бегать по комнате, сердце ускорилось. Ложь! — А чё так неуверенно? — хитрая улыбочка не стиралась с лица. Матвиенко раскусил своего друга. — Давай выпьем за… — в стаканы разлили еще одну порцию виски, — за-за-за… А давай за Антона, — вот хитрый. — Не, за него не буду. Нафиг он мне сдался? — стакан опустили, показывая, что пить за парня он точно не будет. — Давай-давай. За здоровье пацана, — Серега потянул чужую руку наверх, стаканом приближаясь к губам брюнета. — Как за физическое, так и психологическое, — сам армянин выпил все залпом, смотря при этом на друга и подталкивая его руку со стаканом ко рту. — Ну, за здоровье Антона, — Арсений последовал примеру и все же выпил.***
Антон лежит на диване, накрываясь пледом и слушая пьяный бубнеж мужчин за стеной. Потом слышал как Матвиенко матерился, пока собирал осколки, пущенного стакана Арсением в парня. Тяжелые шаги на кухню, потом еще одни шаги, потом еще, еще и еще. А время, между прочим, уже три часа ночи, хочется спать, что Шаст навряд ли сделает, ведь боится опять встретиться с черным силуэтом во сне и опять чувствовать его прикосновения и кайфовать от них. «Фу, мерзко» — дрожь пробежала по телу, сбрасывая с себя надуманные лапы с когтями. То, что за дверью пьяные люди, Антона это не напрягало, ведь отец постоянно пил, и к этому, к сожалению, не привыкаешь, но приспособиться можно. Главное, чтобы никто не заходил в комнату. Но специально для Шастуна это и организовали. Тяжелый шаги, а потом ручка опускается вниз, и дверь открывается. Парень резко привстает на локтях, если вдруг что, то сразу бежать или обороняться. В дверях стоит черный пошатывающийся силуэт с бутылкой в руках. Этот силуэт знаком парню с самого детства, так каждый раз отец вламывался в комнату своего сына, а потом избивал, насильно вливал в него водку, после чего мальчишка еще несколько дней блевал. На глазах появились слезы. Неужели Арсений будет сейчас делать все тоже самое. Тоже будет вливать алкоголь или избивать? — Ой, не туда, — брюнет закрывает за собой дверь, заставляя парня выдохнуть и подтереть слезы. Голова плюхнулась на подушку, а влажные глаза гипнотизировали потолок. «Все хорошо».***
— Давай за Алену, — Матвиенко открыл новую бутылку, которую принес с кухни. — Давай. Только не чокаясь, — Попов поднес свой стакан, чтобы налили добавки. — За Алену, которая подарила мне смысл жизни, за то, что разглядела во мне человека, за ее нежность и доброту, за то, что подарила мне двух очаровательных детей, — мужчина замолк, а рука начала опускаться вниз. — Которые сейчас не со мной, — голос стал тише. Губы начали трястись, а с глаз потекли горячие слезы. Слезы боли и безысходности. Глаза снова погасли, стали прозрачными и безжизненными. Даже алкоголь не справлялся с такой болью, даже он не мог затушить раны, залатать их уже никто не сможет. Наверно, никто не сможет. — За Алену, — сам Сергей поднял стакан выше, как бы показывая его, а потом отправляет его содержимое в рот. Ему тоже больно, но не так сильно как его другу. Арсений не сразу заглатывает жидкость, хочет почувствовать жгучую боль в деснах, как разъедает язык, а потом проглотить и ощущать, как алкоголь спускается прямо в желудок. Сил сдерживаться снова не было. Опять стадия истерики. Слезы хлынули по щекам, стекали по подбородку, капали прямо на простыни. Ладонь закрыла глаза, чтобы не видели ни его, ни его слез. Такая боль разъедала сердце, рвала душу на кусочки. Громкие всхлипы, и Сережа тянется к своему другу, у того тоже глаза на мокром месте. Руки обнимают и притягивают к себе ближе брюнета, пытаясь показать, что рядом есть люди, которые помогут в любую секунду, поддержат и успокоят. — Все хорошо, — в плече Матвиенко утыкается лицо израненного друга, рука накрывает черный затылок, чтобы дать Арсению спрятаться от этой боли, от этого мира, чтобы дать проплакаться и успокоиться. — Все будет хорошо, — Матвиенко легонько качался из сторону в сторону, как бы убаюкивая, пока Попов хватался своими пальцами за спину своего преданного друга, сминал футболку и только сильнее носом утыкался в плечо. Слезы не останавливаясь текли с красных пьяных глаз. Матвиенко так сильно прижимал Арса к себе, одной рукой обхватив истерично бьющуюся спину, а второй гладя затылок. Алена чувствовала, как Арсений страдает. Она чувствовала все, что творится в его разорванном сердце, которое вот-вот остановится и уже навсегда. Но ничего не могла сделать. Просто наблюдать и страдать вместе с ним. Она подавала знаки. Много знаков. Это она отправила человека, который сможет собрать разбитое на мелкие осколки сердечко заново. Который сможет вернуть Арсения к жизни. Научить его снова радоваться, снова любить, снова быть счастливым. Эти изумрудные глаза. Именно их Алена отправила к Попову. Она нашла их, она почувствовала, она знала. Осталось лишь заметить эти знаки, довериться и отдаться. Это она все реже появляется во снах, пытается пустить туда именно Антона. Но это редко удается, все потому что Арсений никак не может отпустить свою любимую, не может забыть, пока не отомстит. Он мучает не только себя, но и свою жену. Разрывает сердце и ей. Алена нашла человека, который поможет. Но не может решать за них, не может действовать за них, не может жить за них. Она лишь нашла, а что будет дальше решать только им. Только они могут помочь друг другу. Только они сами, больше никто. Сами.