***
Неделей ранее
Антон спит на диване, он все же заснул под бубнеж из соседней комнаты. Глаза под веками быстро двигаются, метаются из стороны в сторону. Опять он. Опять Бес во снах. Но на этот раз просто лежит рядом и смотрит. Сегодня ночью он не притрагивался к юному телу, не совращал, не подчинял, а просто лежал рядом, просто смотрел в изумруды. Странное поведение от дьявольского отродья. Должно быть все по-другому, но это же сон, здесь будет все так, как прикажет разум и тело. А сейчас они просили одного, они просили спокойствия и идиллии. Хотели тепла и ласки. Если Беса не прогнать из сна, то можно им управлять. Поэтому черный силуэт лежал и смотрел склерами на юнца, который обводил глазами силуэт, высматривал каждую мелочь, испытывал ровно никаких эмоций, кроме спокойствия. Разум очистился. Длинная худая рука с когтями поднялась так тихо и аккуратно, приблизилась к голому плечу парня, и он почувствовал на коже холодок. Лапа медленно начала спускаться по плечу вниз, гладила, проскальзывала уже по ребрам, очерчивая человеческое светлое тело. Острые когти не втыкались, оставляли лишь невидимые следы на коже, которые чувствовал лишь Антон. Черная рука опустилась к талии, и стало почему-то так холодно, будто отобрали плед, лежащий на спящем Тоше. Худые пальцы оглаживали худой живот, еле притрагиваясь к тонкой коже. Пальцы начали ползти наверх, немного щекоча, заставляя улыбнулся Шастуна, что он и сделал. Опять к сладкому плечу, опять целая ладонь накрыла руку, чувствуя тепло живого человека. Теперь перетекла к шее, не останавливаясь, перешла к лицу, к самому интересному и желанному. Антон смотрел в белые оболочки глаза, ему это нравилось, он хотел чтобы продолжали, с Нечто почему-то стало спокойнее, он как будто знал, чего хочет парень и продолжал гладить, ласкать. Холодные худые пальцы прикоснулись к скуле, нежно очерчивали ее краями когтей, чтобы было не больно, но приятно и спокойно. Они поднялись выше, к виску, хотелось убрать свисающие прядки волос обратно. Рука продолжала гладить, осматривать лицо, пробовать на ощупь. Притронулись к губам, к таким сладким и розовым, этот цвет придавали маленькие капилляры, и тень чувствовала, как по ним течет кровь, он хотел вкусить и попробовать на вкус нижнюю губу. Большой черный палец гладил по ней, пуская миллиарды импульсов по телу парня, заставляя улыбнуться и прикрыть от наслаждения и спокойствия глаза, полностью доверяя Бесу. Теперь целая ладонь прижилась к одной щеке, сначала гладя розовенькие губы, а потом кожу под глазом, ощущая такое блаженство. Антон открыл глаза, хотелось посмотреть на темный силуэт, который так ласково обращался с телом, которым недавно завладел. Но он начал растворяться перед глазами, и все погрузилось в темноту. Из сна Шастун переходит в дрем, но рука никуда не исчезла. Антон был уверен, что это мама. Она опять будит маленького Тошу, чтобы отвести его в садик, но перед этим заварить ему какао с молоком, обязательно без пенки, ведь мальчик ее ненавидел. Она каждый раз готовила бутерброды, срезая корочку с хлеба, каждый раз гладила сына по макушке, чтобы разбудить. Вот Антон и почувствовал ее присутствие прямо сейчас. Он опять маленький мальчик, мама снова рядом, еще не уехала в другую страну, еще совсем близко. Все хорошо. Тоша начал просыпаться, а большой мамин палец все гладил по щеке, так легонько, так любя, так осторожно будя. — Мам, — парень улыбнулся, позвал родительницу сквозь сон, не открывая глаза, боялся, что это может закончиться прямо сейчас, хочет еще немного почувствовать ее рядом. Ладонь юноши накрыла ее руку сверху. Она точно здесь, он чувствует ее. Такую нежную иии… она не такая. Это точно было взаправду, кто-то гладил лицо парниши, но точно не мама. Сонные пальцы начали ощупывать чью-то ладонь. Она была больше чем женская, грубее и холоднее. Мозг тоже проснулся и почувствовал запах… алкоголя? Хорошо так пахло перегаром и свежевыпитым виски. Глаза попытались разомкнуться, и первые десять секунд просто туман, и вот зрение вернулось, сфокусировалось на… Арсений сидел прямо около дивана, одной рукой гладил спящего Антона. Гладил и по плечу, и по ребрам, и животу, по голове, делал все, что и Бес во сне. А как только юноша открыл глаза, то брюнет мило улыбнулся, но так и продолжал большим пальцем наглаживать щечку. Шастун как только увидел лицо убийцы, глаза сразу округлились, голова стремительно приподнялась с подушки, скидывал ладонь Арсений с лица. Парень зажался в угол дивана, а когда понял, что сидит в одних трусах, то сразу подтянул и плед, чтобы укрыться. Сидел и испуганно смотрел в сторону убийцы. Что он забыл в гостиной? Зачем гладил парня? А как только присмотрелся и принюхался, то сразу встало все на свои места. Арсений бухой. Уставшие глазки, которые медленно моргают, немного пошатывающаяся голова, но даже в этом состоянии выглядел не как какой-нибудь алкаш или бомж, а как вполне адекватный мужчина, выпивший одну рюмочку после тяжелой работы. Но Попов далеко не одну рюмку выпил, далеко не одну бутылку даже, а все равно сидел ровно и глядел косо прямо. — Как спалось? — а вот и заплетающийся язык. Такие вопросы убийца мог задавать только в таком состоянии. Но Антон не отвечал, только сильнее прижимался в спинку дивана и натягивал выше плед, чтобы закрыть голую грудь. С какого момента он стал этого стесняться? Ведь уже спал с мужчиной на одной кровати, даже лежал на нем целых два раза, а тут сразу застеснялся. Юноша просто не понимал, что от него хотят? — Выпьешь? — бутылку потянули за горлышко вверх, и она вылезла из- под дивана. — Со мной, — решил добавить брюнет. Но в ответ снова тишина, лишь непонимающий взгляд. — Да ты не боись, не травану. Хороший виски, дорогой, — Арсений начал нахваливать своего жидкого друга, все никак не понимая, почему на просьбу не отвечают. — Ка… Чт… Я? — Шаст не мог понять, вообще, с чего начать. То ли с вопроса, то ли с претензии. — Почему я? А Сергей? — как только Попов привстал с пола, чтобы сесть на диван, то парень сразу сильнее вжался в спинку, отползая от мужчины. — А он уехал, — пьяные глаза посмотрели на этикетку бутылки, а руки сразу начали ее открывать. — Мне пить не с кем, — крышечка хрустнула, подавая сигнал о том, что бутылка открыта и готова встретиться с губами. Арсений отглотнул немного и передал парню. — Не-не-не, я не буду, — истеричный короткий смешок, все потому что парень боялся вливания алкоголя насильно, как это делал отец. Рука сразу остановила бутылку, которую пихали в шатена, заставляя пока на словах отглотнуть алкоголь. — Пожалуйста, не надо, — рот закрыли двумя ладонями, так Шаст делал еще при живом отце. Каждый раз прятался и сильно закрывал рот, чтобы водку не смогли залить внутрь. — Кому я вообще предлагаю? Пфф, — Арсений сам в шоке от себя. Пришел в гостиную, сел рядом с диваном и гладил мальчишку, ждя, пока тот проснется, предлагая выпить? Вот это бред. — Спаиваю не только себя, еще и малолетнего. Вот идиот, — мужчина сделал большой глоток жгучей жижи. Встал с дивана, сильно пошатнувшись в сторону, и аккуратными шагами, чтобы не навернуться и не распластаться по полу, пошел в сторону открытой двери. — Я не малолетний. Мне уже есть восемнадцать, — огрызнулся Антон, думая, что убийца уже не обернется, но нет. Обернулся. — И чё? Сильно вырос? — лицо сильно нахмурилось, когда услышал что-то типа «Я не маленький, я уже большой» и говорит это мальчик шести лет, у которого еще шатается молочный зуб, вот и Антон в глазах брюнета выглядел сейчас также. Дверь с грохотом закрывается, а парень начинает злиться от столь странного и непонятного визита. Конечно, понятно, что у пьяных людей скачет настроение, но чтобы настолько быстро и резко — это уже ненормально. «Что это, вообще, было? Пришел облапал, пока я спал, предложил выпить, а потом сам же наорал на меня за то, что сам же предложил выпить. Пиздец логика железная.»***
Шастуна опять никто не кормит, приходится давиться этим творогом из холодильника да еще и без сахара, изюма и ванили. Одним словом гов… В комнате что-то разбилось. Грохот был на всю квартиру, а потом еще и ор. — Бля-я-ять! — шебуршание осколков. — Да в пизду это всё! — творог теперь на втором плане, любопытство на первом. Парень встал из-за нового обеденного стола, ведь прошлый разбил, когда перевернул к чертям собачим. Быстрым шагом направился в сторону страшных оров. Дверь в комнату закрыта, а оттуда шел монолог в пустоту. Юноша уже хочет постучать, чтобы спросить нужна ли помощь. Кулак подносят к двери, но его опережают, и она сама отворяется. Демон!!! В проходе опять он. Как? Теперь уже красные глаза, появились длинные рога, уходящие назад. Почему глаза поменялись? Почему силуэт поменялся? Что это? От внезапного ужаса и нового адского «друга», Антон сильно дергается назад, уходя от прожигающего взгляда. Демон идет прямо на него, отчего юноша делает два резких шага назад, ошарашенно выпучив свои изумруды, боясь вообще моргать или отводить их в сторону. Но ноги. Длинные худые ноги всегда подводили, и вместо быстрых шагов назад, он спотыкается и летит прямо назад. Удар! Темнота! Шастун затылком ударился, когда падал, о край тумбочки, стоящей в прихожей. Ужасная боль, темнота вокруг, но нужно быстрей вернуться в реальность. Ведь Демон рядом, еще одна новая…галлюцинация? Пока шатен лежал и пытался прийти в себя, то вокруг кто-то начал скакать, звук справа, звук слева, где-то сверху, прямо. Кто-то или что-то очень быстро перемещалось по помещению, а глаза не хотели видеть, просто темно. Ладони стали истерически протирать лицо и веки, пытаясь вернуться в реальность. И вот, наконец-то, посветлело. В дверях уже никого нет. Где Арсений? Покрутив головой, то и в прихожей никого не заметил. Шастун резко замер. Он понял, раз никого нет, значит точно галлюцинации. Его-то видят сейчас, а он никого не видит. Пришлось сидеть и ждать пока отпустит и пялить в одну точку. Вдох и выдох. Рычание. Рычание над головой. «НЕТ-НЕТ-НЕТ. Только не это». Испуганные изумруды медленно начали подниматься наверх. А вот и Бес. Он сидел на потолке вниз головой, наблюдал за добычей своими склерами, наклонял свою голову в неестественные позы. Рычал как голодный волк, не евший несколько дней. С пасти стекали вязкие слюни, они капали на пол, рядом с ногами Шаста. Антон прикрыл ладонью рот, чтобы не кричать и не привлекать на себя внимание, не проявляя интерес у хищника. Нужно контролировать себя… Нужно контролировать. Но ужасно испуганные изумруды выдали мальчишку с потрохами. Бес присел чуть назад, а дальше резкий бросок на свою жертву, пронзая острыми черными когтями кожу… — Антон! Антон! — картинка тут же поменялась. На потолке никого, в дверях опять пьяный Арсений. Только он уже успел протрезветь за несколько секунд, когда увидел ужасную перепуганную рожу, а потом падающего парня назад, ударяясь башкой о тумбу. Ну а дальше тупо пялил в одну точку и прикрывала ладонью рот. Это слишком странное поведение. Жить хотелось больше, поэтому Попов зашел обратно к себе в комнату, оставляя парня одного со своей больной головой.***
Антон поднимается на ноги и бежит на кухню. Он пытается сбежать от двух странных существ, не отпускающих его до сих пор. Парень стремглав сел за стол, опираясь на него локтями, а пальцами залез в свои волосы, сильно сжимая их, пытаясь вырвать, чтобы хоть как-то успокоиться. Истерика. Новая. Еще одна. Частые, очень громкие вдохи и выдохи, которые перетекают в крики. Нет, это уже паника. Сердце настолько сильно бьется, что: либо вырваться из груди, либо разорвется внутри от страха. Почему дышит часто, а надышаться не может? От этого только голова кружится. Смотреть нужно только в одну точку, чтобы успокоиться, вот и смотрел в стол. Исключительно в стол. Но все равно недокрики прорывались наружу, их было слышно даже в комнате убийцы. — Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо, — это юноша повторял целых пять минут, пока на стол что-то со звуком не приземлилось. — Ааа! — Шаст поднял голову и чуть не перевернулся со стула, сильно испугавшись ниоткуда взявшегося резкого звука. Арсений, который поставил бутылку на стол, от неожиданного ора попятился назад, врезаясь поясницей в столешницу. Оба тяжело дышали. Только один боялся Попова, Беса и его друга — Дьявола. А второй боялся исключительно Антона и его поведения. Но нужно что-то делать, и убийца взял на себя инициативу, наконец, сесть напротив юного шизофреника. — Мы будем пить, — это был приказ. Стакан подтолкнули к парню, и тот его принял. Вот именно сейчас Антону нужно было выпить. Крышка от бутылки легко открылась, даже улетела куда-то на пол, но и пофиг на нее. Янтарная жидкость разлилась по стаканам. По лицу брюнета можно понять, что ему уже хватит пить, ведь еще со вчерашнего дня не просыхает, а тут появился еще один собутыльник. Грех не выпить. — Антон, посмотри на меня, — но у пацана голова сильно опущена вниз, прикрывала свои мокрые глаза, и, конечно, не хотел смотреть и видеть черный силуэт вместо человека. Это было страшнее всего. — Посмотри на меня, — мужчина сам наклонился к столу, чтобы заглянуть в глаза, но подбородок только сильнее прижимали к себе. — Эй? Давай поговорим, — рука рвано, то ли из-за страха, то ли из-за алкоголя, потянулась в сторону юноши. Пальцы легонько обхватили подбородок, чтобы поднять лицо и взглянуть в испуганные изумруды. Но как только пальцы брюнета коснулись кожи, картинка полностью меняется. Теперь Антон видит черную руку с ужасными когтями, они тянутся прямо к подбородку, эти леденящие лапы. Парень двигается вместе со стулом назад, чтобы оторваться от контакта с Нечто. Пять секунд вздрагивания, и Шастун резко поднимается со стула, заставляя встать и убийцу, отойти к окну подальше, шатен уходит из кухни быстрым шагом. Но нет. Ноги встали, корпус разворачивается назад, и опять ноги несут на кухню. Кое-что нужно взять. Рука быстро тянется за бутылкой, стоящей на столе, теперь можно и в гостиную. Можно напиться, но только не в компании***
Раз глоток, два глоток, три… упс, уже закончилось. В бутылке только капелька. Нужно приговорить все… Все. Антон переворачивает бутылку с ног на голову, пытаясь языком поймать последние капельки такого дорого виски. Напиток, конечно, на любителя, но это лучше, чем дешевая водка, купленная где-то на углу у тети Нины. Ради интереса, уже бухой в стельку парень, только сейчас посмотрел на этикетку. Зрение плыло, буковки расплывались. — Ма-кал-лан, — английские непонятные слова, но название звучит.- Как макалоны, но только один. Макалон, — юноша расплылся в улыбке и начал ржать. Как будто маленький мальчик не может выговорить букву «р». — Ооо, так тебе столько же сколько и мне, — рот открылся от удивления. — Так ты мой ровесник? — бутылку опять перевернули, пытаясь выловить все песчинки, то есть капельки этого волшебного напитка. — Макаллан, ты был классным другом, но быстро закончился. С тобой было весело, — юноша прижался лбом к бутылке. — Холодненькая, — улыбка на лице. Буквально за два часа стало так легко, и все проблемы отошли на второй план. И Бес-Арсений тоже. Это вообще отлично. Комната плыла, во рту еще чувствуется горьковатый вкус бывшего лучшего друга, который скоропостижно скончался. Нужно хотя бы выкинуть стеклянное тельце. Шаст поднимается на ноги, делает два быстрых шага вперёд, потому что очень хорошо шатнуло в не том направлении. — Оп, устоял. А теперь два быстрых шага назад, чтобы не грохнуться лицом в ламинат. Но зато оказался снова на диване. И опять на прежнем месте. Еще одна попытка и… Ура. Он встал на ноги, чуть подташнивало из-за того, что комната ходила ходуном, она вращалась. Друга быстро взяли за горло, ой, за горлышко и потащили к двери. Нужно избавиться от восемнадцатилетнего Макаллана. Ручку вниз опускают, даже не боясь, что убийца может находиться в любом уголке этой квартиры. Смелости юноша перед встречей с Бесом уже набрался, и теперь можно смело шагать в любую точку. Вот прям куда хочется, и на кухню, и даже к самому Арсению в комнату, вообще сейчас плевать на это все. «Вот черный силуэт охиреет, когда увидит меня в таком состоянии. А я ему «фак» покажу», — идея была хорошей, молодой алкоголик даже усмехнулся. Даже захотелось встретить Нечто сейчас и сделать задуманное. Дверь открывают, в прихожей темно, ведь время уже спать пора. Антон делает два уверенных шага вперед, но на третий обо что-то спотыкается, пытается подставить вторую ногу, чтобы не грохнуться, но и она обо что-то спотыкается. Что-то не давало пройти. Шастун летит лицом вниз, грудь встречается с холодной плиткой, вырвался короткий стон, когда тело распласталось по всему полу. Но ноги. Ноги ниже колен лежали на чем-то мягком и теплом, высоко от самой плитки. Что это? — Ай, — в темноте послышался знакомый голос, наигранно айкнул. Потом юноша понял, что ноги поднимаются и опускаются, они лежали на чье-то груди. Шаст поспешил встать, очень уж хотелось посмотреть на лежачего, поэтому направился к выключателю. Щелчок, и свет включается. На полу в стельку бухой Арсений лежал и смотрел в потолок, а рядом стояла почти опустошенная бутылка алкоголя. Глаза брюнета начали моргать чаще, когда включили свет, стало слишком ярко, пришлось даже жмуриться. — Чё ты здесь разлегся? — Антон не боялся ничего, шатался и подходил к убийце, смотря сверху вниз на растекшуюся лужу из мужчины. — Это моя квартира, где хочу там и лежу, — губы медленно шевелились, а глаза вообще прикрыли. По-моему, кто-то сейчас заснет. — А мне чё делать? Постоянно обходить тебя? — парень развел руками, а корпус наклонился вперед, чтобы казаться взбешенным, но он сейчас такой же, как и брюнет. Одной бутылки крепкого алкоголя молодому непропитому организму хватило, чтобы в зюзю нахлюпаться, в отличии от самого Попова, который влил в себя аж три без остановки и без закуски. Все хорошо, всем весело и прикольно. Один нажрался от горя, потому что скучал по своей жене и по детям, а другой из-за галлюцинаций. Или это не галюны? М? — Ты что? Всю бутылку приговорил? — Арсений приподнял голову, разглядывая пустую бутылку Макаллоны, хмурился. — Ой, сам на себя посмотри. Какую ты уже пьешь? — парень закатил пьяные глазки и вытащил язык. Казалось, что это выглядит очень дерзко, но на самом деле очень смешно. — А ты не равняйся под меня. Я взрослый, меня не жалко, — затылок опять шмякнулся на плитку. Устал. — А меня типа жалко? — еще один шаг к телу, и голова уже сильно наклонилась вниз, чтобы смотреть прямо в лицо мужчины. — Ты еще молодой. Зачем портишь свой организм? — глаза снова прикрылись, а ладонь легла на грудь. Неужели тот реально собрался спать на полу в прихожей. Коврик бы подстелил хотя бы. — Это типа забота? Или предупреждение? — парень хотел казаться таким дерзким, алкоголь придавал больше уверенности и лишал страха. — Типа забота, — губы еле шевельнулись, кажется тот погрузился в сон. — Эй, давай вставай, — Антон хотел приказывать, хотел чтобы подчинялись и встали, но нет, убийца даже не шевельнулся. Ну все, если парень решил идти до конца, значит идет до конца. — Вставай, — юноша не сильно толкнул ногой в бок. Не какой реакции. — Вставай, — еще раз прошелся по ребрам, но уже посильнее. Очень хотелось поднять того на ноги, чтобы сам парень поднял. — Отстань, — Арсений улыбнулся, ему все так это нравилось. Как моська пытается напугать слона, тявкая где-то снизу. Но Антон не собачка, Антон — мышка. А слоны боятся мышей. — Я сказал Вставай, — парень лопнул ногой по полу, пытаясь ускорить процесс. — Ну тогда помоги, — а улыбка с лица мужчины не стиралась, так все прикольненько, когда пьяный. Руку подняли наверх. — Помоги, — пальцы сжимались и разжимались, давая понять что нужно тащить обмякшее тело за руку. Шастун сузил глазки, не доверял. А ладонь так и манила, хотелось прикоснуться к ней и почувствовать ее в своей руке. Поэтому юноша схватился за нее и начал тянуть на себя, чуть приподнимая верхнюю часть пьянющего тела. Холодные пальцы сжались в ладони шатена, а потом рывком потянули на себя, что Антон, тянущий мужчину на себя, упал прямо сверху, грудью на грудь убийцы, чуть не ударяясь лбами друг с другом. Жарко стало за секунду, алкоголь быстрее начал распространяться по телу, выкрашивая щечки шатена в розовый цвет. Он чувствовал, как пахом лежал на чужом бедре, хорошо, что не на… ну вы поняли. — Ах ты, сука, — пьяные изумрудики прямо прожигали голубые глазенки. — Я кобель, — странная ухмылочка, будто что-то намечается. — Ты пидорас, — парень поднял брови, хотел разозлить лежащего под ним убийцу. Но тот лишь сильнее лыбился. — Ай, какие мы злые, — забавно наблюдать за пьяненьким Антоном, как он пытается казаться крутым и взрослым. Как корчил свою мордашку и хмурился. Вот и Арсений улыбнулся ему в лицо. А сам парень вообще не спешил вставать, просто лежал и играл в гляделки. — Чё лыбишься? Весело тебе, да? — кивок головой вперед, чтобы напугать, но не вышло. — Очень, — голубые океаны скользили по лицу юноши, осматривали каждый сантиметр порозовевшей кожи, хотелось к ней прикоснуться, но нельзя. Нельзя трогать такое светлое зеленоглазое создание. Нельзя подвергать его опасности. Любить, нельзя трогать. Именно так должен поступать Арсений. А не… Любить нельзя, трогать. — Я ненавижу тебя, — Антон сказал это прямо в лицо, ударяя запахом алкоголя прямо в нос. — Я тоже ненавижу тебя, — мужчина также дыхнул в парня, когда отвечал. — Ну вот и все, — Шаст закатил глаза, давая понять, что ему вообще все равно на убийцу, и что он сейчас лежит на нем. Вообще все равно. Все равно… — Ну вот и все, — Попов чуть помотал головой, тоже давая понять, что пофиг и ему. — И все, — парень повторил. — И все. — Ну все. — Да. Все. На этом разговор и закончился, но Антон не спешил вставать на ноги, хотелось еще чуток полежать, почувствовать тепло тела в реальности, а не только во сне, где Бес-Арсений давно уже завладел молоденьким телом. Даже сам Попов не отталкивал, даже не шевелился, чтобы не спугнуть, просто лежал, прижатый к холодной плитке и смотрел только на лицо парнишки. Все повторял одно и тоже. «Нельзя трогать, нельзя любить, нельзя трогать, нельзя любить» Но тело не слушало. Черт. Оно всегда не слушает. Дрожь прошла по телу Антона, неужели это знак? Как будто сам Бес тянет парня на убийцу, хочет, чтобы они слились с хозяином в единый организм. Бес подчиняется только Попову, исполняет его приказы. Он сам сбежал от хозяина, сам перепрыгнул на желанного юношу. Он знал, чего хочет Арсений, и помогал своему господину добиться цели. Он должен это сделать. Он подчиняется убийце, ползает у него в коленях в ошейнике с шипами, с железной толстой цепью. Он делает все, что прикажут. Встает на четвереньки, стоит на коленях, тянет к нему свои черные длинные руки, просит, желает, открывает рот, высовывая склизкий язык, чтобы показать свою преданность. Сделает все, что в его силах. Вот и мучает Антона. Является и наяву, и во сне. Наяву пугает, а во сне имеет, завладевает. Все сделано для того, чтобы хозяин сам доставил удовольствие, сам осквернил чистую душу, а Бес во сне только подталкивает малого, только подогревать интерес, заставляет отдаться и не сопротивляться. И ему это удается с каждой ночью все сильнее добиться желаемого. Мальчишка уже сам не может сопротивляться, он уже сам готов, но не может переступить через себя, боится последствий, боится будущего. Но очень желает. Знак подан, а Антону остается лишь действовать. Частое дыхание, когда увидел, что Арсений смотрит ему на губы, не отрываясь и не моргая. Холодная ладонь легонько прикасается к горячей от алкоголя щеке шатена, боясь спугнуть момент. Как хочется прикоснуться, и он прикоснулся. Зачем он это делает? Тело не слушается, делает то, что само хочет. А хочет сейчас лишь одно, почувствовать другого человека рядом, особенно в такой момент. Именно сейчас. Это ловушка. А мышка, которая пугала недавно слона, бежит сейчас прямо в мышеловку, бежит к желанному сыру, и не подозревает что, скоро сама пострадает, что ее убьют. Но по-другому не может. Голова наклоняется к лицу Арсения. Так медленно и неуверенно, будто взвешивая свое решение, пока не поздно. Наконец голубые глаза загорелись ярче, а зрачки расширились при виде объекта вожделения. Мужчины смотрели друг другу в глаза, будто боялись ошпариться, высматривая реакцию на такой близкий контакт. Сердца ускорились, готовы были бежать настолько далеко и быстро, и их уже не остановить. Парень наклонился еще ближе, уже соприкасаясь носами. По телу обоих пробежали мурашки, и каждый это почувствовал, каждый слышал дыхание и сердцебиение. Юноша все никак не решался соприкоснуться губами, боялся захлебнуться и утонуть в дегтевом океане грехов. Но Арсений уже давно для себя решил и прикрыл глаза, доверяя все Антону, чувствуя как приоткрытой рот опаляет горячим дыханием его губы, подогревая атмосферу и само желание побыстрее слиться воедино. Но Антон боялся зайти слишком далеко. Тело и так прижималось к убийце, носы уже соприкоснулись, а губы и так в миллиметре друг от друга, но боялся придвинуться еще ближе. А Арсений просто преданно ждал, подрагивал от нетерпения, но ждал, хотел, чтобы юноша сам решился, чтобы сам подался вперед. Но когда это продолжалось минуту, а потом две, то мужчина больше не мог терпеть горячее дыхание на своих губах. Грубая рука схватилась за шею шатена, а сама голова начала приподниматься с пола, чтобы побыстрее податься вперед, раз малой сам не решился. Нужно брать все в свои руки и решать самому. Сделать все самому. За шею резко потянули, заставляя Антона прижаться губами к губам брюнета. Но как только они соприкоснулись, а язык сразу начал биться в плотно закрытые губы, пытаясь раздвинуть их, дать проход. То Шастун от испуга сжался, закрыл плотно рот, не позволяя целовать, не получая никакого удовольствия, лишь страх будущего и последствий. Ладони сильно толкают в грудь Попова, чужая рука соскальзывает с шеи, а губы разрываются от контакта. Не теряя времени юноша стремительно встает с убийцы, протирая свои губы тыльной стороной ладони. Хоть это поцелуем и не назовешь, но было не приятно, что-то не то, было страшно. За это короткое время Антон протрезвел. Просто за секунду стал как стеклышко. Он быстро зашагал к себе в гостиную и запер за собой дверь, боясь, что зайдут и все же доделают свое дело. Как только дверь закрылась, Арсений накрывает свой лоб, зажмуривает свои глаза, пытаясь понять, что натворил. Какую глупость совершил. Бутылку снова берут в руки, и прямо лежа, горлышко соприкасается с губами. Три больших глотка, чтобы стало легче. Опять оттолкнули, опять что-то не так и мужчина знал что… «Арсений, надо было ждать, а не пугать так. Ждать, пока сам решит. Испугал, спугнул. Идиот. Идиот. Идиот. Идиот. Идиот. Идиот.» Мужчина накрыл лицо двумя ладонями, понимая, что совершил огромную ошибку. Что больше такого шанса не будет. Вырвалось, не смог сохранить спокойствие, сам хотел все сделать. Какой дурак.***
— Какой ты тупой. — Что? — Антон начал вертеть головой, он думал что Арсений все-таки зашел за ним в гостиную, но дверь закрыта. — Я говорю: «Какой ты тупой». — Не-е-т, — Шаст устало взялся за голову, берясь за волосы. Опять одинокий разговор самим с собой. — Отстань. Отстань, — глаза закрыли руками, чтобы открыть и снова все встало на свои места. Хотелось забыть про пьяный недопоцелуй с… с убийцей, мать твою. Парень этого не хотел. То есть хотел конечно, но и нет. Это слишком сложно. Как будто не он управлял своим телом, будто кто-то подталкивал, давил на затылок, забрался в голову. Управлял. Точно. Им управляют как марионеткой, тянули за ниточки, приказывают, а сам юноша не может даже пошевелиться по своей воле. Ему навязали чувства к брюнету. Но только кто это делает?***
Шастун боялся закрыть глаза, на дворе уже светает, а парень пытается не моргать, чтобы не уснуть. Пялит в очень красивый, белый и ровный потолок, пытается разобраться в себе. Все вспоминает пьяного Арсения, лежащего на полу в прихожей. А если бы Антон поддался искушению? Чтобы было тогда? Отымел и снова выбросил в гостиную, а потом продал Макару, который будет с новой силой иметь мальчишку? В голову приходили только подобного рода мысли. Никакой романтики, никаких поцелуев, никаких поглаживаний, только грубые вбивания, удары, удушения. А хотелось романтики и спокойствия, а с убийцей будет только боль, унижения и подчинение. Шастун боялся только этого. Боялся увидеть и почувствовать зверя. Глаза закрылись сами собой. От таких мыслей будут сниться только подобные сны. Шатен не был к этому готов, но деваться некуда. В дверях стоят два силуэта, они смотрят друг на друга, наклоняли головы как собаки, пытаясь понять, переговаривались только мыслями, как будто читали всю реакцию по глазам. Картинка начала проясняться. Арсений. там стоял Арсений и… Бес? Точно. Как они оказались в одном сне вместе? Что они делают. Темные силуэты даже обращали внимание на лежащего парня, а тот не может не говорить, не шевелиться. Все происходило в гостиной, но только не наяву, а как бы в другом мире. Мужчина берет в руки вытянутое лицо Беса, смотря гипнотизирующим взглядом, передавая информацию через прикосновения. Нечто открывает рот, а склизкий язык тянется ко рту своего хозяина. Он подчиняется ему, готов сделать все. Язык проникает внутрь брюнета, но тот не моргал, зло смотрел в склеры. Контакт прекратился, руки тоже опустились. Обе фигуры поворачивают свои лица в направлении лежащего на диване парня. Это конец. Арсений подталкивает в холодную спину, обтянутую черной змеиной кожей, Беса. Тот делает уверенные шаги в сторону Антона, склерами проникая прямо в душу мальчишки, уже сейчас начиная его доводить до предела. Попов растворяется в воздухе, его теперь нет в проходе. А Нечто прямо на расстоянии доставляло удовольствие. Шастун сначала начал дышать ртом, чувствуя блаженство, зрачки начали закатываться под веки, когда это увеличивалось, а теперь прогибы в пояснице, упираясь головой в подушку. Нельзя даже стонать, не получалось, лишь нарастающее чувство наслаждения. Бес неожиданно залез сверху, поворачивая голову, наблюдая за прогибами парнишки. Лица были близко, но харя начала ползти ниже, и Антон не знал куда. Но… Мурашки внизу живота. Хорошо. Очень хорошо. Кто-то гладил прямо по возбужденному органу, холодная лапа с когтями. Парень посмотрел вниз, любуясь Бесом, вылизывающим член своим склизкий длинным языком, который недавно побывал во рту у Арсения. Так хорошо. Антон не против. Антону нравится. Антон хочет еще и быстрее. Мысли читают, и Нечто вобрало в себя орган во всю длинну, от чего мгновенное наслаждения. Мурашки по всему телу, побежали по ногам, волосы вставали дыбом. Еще несколько быстрых движений, и щелчок. Шастун открывает глаза. Нет. Куда делись наслаждения? Еще не закончили. Все пропало. Куда? Нет. Парень осматривает комнату, уже светло, а значит день. Сильно тянет низ живота, очень сильно. Неприятные ощущения, требующие скорейшего избавления. — Черт, — почему Нечто внедряется в разум мальчишки? Зачем оскверняет душу похабщиной? Зачем подталкивает на грех с убийцей? Рука пролезает под одеяло и тянется вниз. Пальцы через нижнее белье начинают потирать возбужденный орган, уже сейчас улавливая нотки наслаждения, но хочется большего. Рука поддевает резинку трусов, отгибая край, чтобы было удобнее. Ладонь сжимает член так сильно, что глаза от прикосновения закатились. Главное скрывать свои стоны, могут услышать, и губы закусили прямо зубами, разрывая нежную розовую кожу. Ладонь потянула вниз, оттягивая кожу, также остановился, боясь продолжать. Внутриутробный стон. Теперь вверх. Опять остановился. Может уже не мучить себя? Может все эти сны из-за воздержания? Решение принято. Рука начало медленно двигаться под одеялом, наконец, давая такие забытые ощущения. Импульсы прошлись по всему организму. Вот теперь блаженство. Теперь очень хорошо. Все проблемы просто перестали существовать, а рука все ускорялась, пытаясь быстрее дойти до разрядки. Шея вытянулась, а голова сильно уперлась в подушку. Чувство нарастало, вот он, конец… Дверную ручку опускают вниз, и дверь открывается. Антон мгновенно открывает глаза настолько широко, что они могли выпасть из орбит. Резко поднимает корпус наверх, при этом хватаясь сзади за подушку, она ложится сверху на одеяло, прикрывая маленькое недоразумение. Но на самом деле, не такое уж и маленькое. Арсений заходит внутрь комнаты, уже не пьяный и не трезвый. Видимо похмелье. Шатается, хмурится, ведь голова разламывается на мелкие куски. — Иди ешь, — рукой показали на открытую дверь. Но парень сидел и не шевелился, облокачиваясь локтями на подушку, не подавая виду, что прикрывает проблему. — Я жду, — Попов скрестил руки на груди, не моргал наблюдая за смущенным юношей. — Можешь выйти? Я переоденусь, — надо было как-то спровадить мужчину из гостиной. Так было стыдно за такую реакцию организма. А еще страшно, ведь никто не знает, как Арсений может отреагировать на такую ситуацию. Попов взглянул на подушку, которая почему-то лежала не на своем месте, а чуть выше колен. Решил не заострять внимание на ней, а просто вышел в коридор, не закрывая дверь. — Бля-я-ять, — пальцы залезли в волосы, взъерошивая их. Убийца заходит как всегда вовремя. Это заслуга Беса, следящего за ними обоими. Нечто не даст Антону удовлетворить себя самостоятельно, он всегда будет шептать на ушко своему хозяину, чтобы тот зашел в самый подходящий момент, чтобы парнишка не расслаблялся, а только больше заряжался, подогревал свой интерес. Чтобы в один прекрасный момент, отдался в руки брюнета, обмяк и сдался.***
Надев спортивные штаны и длинную свободную футболку, чтобы прикрывала попу, ну и пах, Антон поплелся на кухню. Арсений сидел и крутил в руках пустой стакан, а рядом стояла тарелка с супом. Немного помявшись, юноша садится на соседний стул, закидывая ногу на ногу, чтобы точно не спалиться. — Ешь, — тарелку пододвинули ближе, а ложку громко положили на стол, да так, что шатен немного дернулся от звонкого звука. Пришлось взять ложку в руку и начать зачерпывает такой неаппетитный суп. В какой-то жиже плавали вермишельки, морковка, нарезанный зеленый лучок, даже петрушка была, ну и немного куриного мяса. Все это выглядело несъедобно, но ингредиенты точно подобраны верно. Странно. Парень скривился. Показательно поднял ложку и вылил содержимое обратно в тарелку, когда упал кусок картошки, то брызги разлетелись по столу. Попов прикрыл глаза, закатывая их от злости, а челюсть вышла вперед. Ой, кто-то разбудил зверя. — Еще раз так сделаешь, и этот суп окажется у тебя на голове, — стакан поставили на стол, переставая его крутить в руках. — Я наверное пойду, — столовый прибор облокотили о бортик тарелки, а сам парень поспешил встать изо стола. Но такая быстрая реакция у убийцы слишком сильно пугала. Холодные пальцы мгновенно сжались на кисти, возращая малоежку обратно за стол. — Мне сказали тебя откармливать, так что ешь. Вот сейчас мне делать было нечего, как готовить суп, — лицо потемнело. Как заставить человека поесть, когда тот не хочет? Предпочитает умереть с голоду. А ведь мужчина специально приготовил суп для Антона. Никогда не готовил, а сейчас целая кастрюля. Антон даже не зачерпывал суп, просто сидел перед ним и смотрел. Аппетита вообще не было. Его нет уже два месяца, ведь столько прошло времени с похищения. — Ой всё, — Арсений махнул рукой и пододвинули тарелку к себе, рывком забирая ложку. — Иди отсюда, не беси, — мужчина встал и поплелся за куском хлеба, лежащий на столешнице. — Чего сидишь? Давай. Вали, — Рука показала в сторону выхода, но Антон не вставал. Чего-то так резко есть захотелось, но пододвигать тарелку обратно к себе было немного страшновато. Попов сел на свое место, сразу зачерпнул ложку и отправил ее в рот. Видимо, суп был не мерзкий, раз тот не кривится, а сразу отправил еще одну. Откусив кусок хлеба, и уже в тарелке половины нет. Антону стало грустно, ведь только сейчас появился аппетит. Почувствовав на себе взгляд, Арсений поднял голову, рассматривая жалкого мальчишку, у которого отобрали конфетку. Рука с хлебом потянулась вперед, тыкнулась прямо в губы ошарашенного парня. Чё он делает? — Ну? — хлеб еще раз тыкнулся в губы, и рот открылся. Большой «кусь» и уже половины хлебушка нет. Зачерпнув суп, ложка тоже приблизилась к чужому рту. Ну раз такое дело, пока брюнет добрый, нужно пользоваться моментом, и парень открыл рот. А суп и правда вкусный, хоть и выглядел как… неважно. Арсений улыбнулся одним уголком рта, когда он сам кормил мальчишку с ложки. Проснулся отцовский инстинкт, хочется за кем-то поухаживать и накормить. Но дальше уже взрослого пацана так кормить было странно, поэтому сама тарелка пододвинулась ближе, а убийца прошел мимо мальчишки, уже самостоятельно поглощающего остатки супа, не забыв коснуться него, пощупать. Ладонь сзади легла на щеку, перекатилась на шею, а дальше на плече, нежно продолжая скользить уже по спине, ведь мужчина во время этого процесса не останавливался, а шел прямо на выход. Пальцы легонько похлопали по лопатке, а потом оторвались, заставляя Антона задержать ложку, не дышать и не двигаться, сильно при этом выпучив глаза. Шастун вообще не понимал поведения Арсения. Не понимал, для чего тот коснулся и провел рукой по спине. Зачем? Рука отвисла, и суп отправился в рот. А ведь с этой ложки ел и сам убийца. От воспоминания, как столового прибора касались губы и язык Попова, пережеванная картошка с макаронами и морковкой нечаянно вышли наружу. Оплевав случайно стол. Вот тупая мысль пришла не вовремя, заставляя давиться едой.***
Антон стоит в какой-то комнате, но не знает в какой, вроде интерьер знакомый, но такой чужой. Парень оборачивается и сразу натыкается на морду Беса с широко распахнутыми склерами, но он был безэмоциональный, как будто ему приказывают, а он как робот исполняет поручения хозяина. Руки-ветки начали тянуться к лицу такого желанного мальчишки, он должен добиться цели, он должен угодить Арсению. Нечто сделает все, чтобы хозяин почувствовал тепло юношеской души, чтобы испортил и совратил. Как только когти легли на щеки, то глаза Шаста закатились под веки, ощущая тяжесть. Ужасную тяжесть внизу живота, которую сейчас же хочется скинуть, но с каждой секундой она все тяжелее и тяжелее. Глаза лишь на минутку разлипаются, пока сама тень доставляла удовольствие, держась лишь за голову, передавал все ощущения мысленно. И только сейчас картинка перестала расплываться, и шатен очень глубоко и часто дыша, пока продолжали свои «пытки», он заметил до жути знакомое кресло и сидящий в нем силуэт. Арсений. Это точно был он. Сидел в тени, закинув ногу на ногу, наблюдал, не сводил глаз, смотрел как хищник на вкуснейшую, сочную добычу, немного приоткрыв рот. Дело он доверил преданному чертенку, готовому на все ради похвалы. Готов лизать, облизывать, убивать, гладить, целовать, подчиняться. Антон смотрел не отрываясь на брюнета, получал удовольствие от такого пронзительного взгляда, а сам пялился так дерзко, открывая рот и громко выдыхая. Показательно закусывал губу, вытаскивал кончик языка, закрывал свои глазки. Все это было спектаклем ради одного зрителя. Хищник уже завелся. Он поднял руку вверх и щелкнул пальцами. Бес тут же растворился в воздухе, распадаясь на маленькие черные пылинки. Ощущения тоже пропали, когда черные руки исчезли с лица. Стало пусто и некомфортно. Но брюнет сам встает с кресла и медленно вышагивает в сторону своей цели. А Шастун попросту не может пошевелиться, наблюдает, как голубые глаза становятся все ближе и ближе, пока не подошли вплотную. Вот он. Арсений чуть наклонил голову к плечу, рассматривая лицо юного пленника. Он такой красивый, еще совсем мальчишка, а душа еще чиста. Но это пока. Пока сами руки Попова не накрыли щеки парня. Антон получил неимоверно удовольствие. Нервы начали плясать. Это лучше, чем получать такие ощущения от Беса, лучше кайфовать от его хозяина. Голова запрокидывается наверх, а стон так и вырывается, не было больше сил держаться. Это конец…***
Шастун вскакивает с дивана настолько стремительно, когда понял, что сон слишком сильно вторгается в его реальную жизнь, а тело слишком бурно реагирует. Вот сейчас с этим точно нужно что-то делать, поэтому быстро выскачив в прихожую, быстро направляясь в сторону ванны, парень там и заперся. Нужно включить душ, чтобы заглушить неприличные звуки и, заодно, помыться. Пошла холодненькая. И так сойдет. Все эти сны только по одной причине. Из-за долгого воздержания. Но так думал сам Антон, а на самом деле… Юноша уперся одной ладонью о стену, стоя прям под лейкой, чтобы легче было сохранить равновесие, а второй медленно по телу пополз вниз. — Ммм, — движения сначала были медленными, привыкая к ощущениям, а дальше ускорялись, чтобы придать головокружительные эмоции. Шатен прикрыл глаза и наслаждался своими же действиями. Так, пытаясь успокоить свою бурную фантазию, парень провел в ванне сам не знает сколько. Время тикало, а рассудок затуманился, погружаясь в себя все больше. Сейчас, кроме ощущений, ничего не было. Рука то плавно, то резко, пытаясь, наконец, довести себя до успокоения. Вот оно… Но от громких стуков в дверь Антон открывает глаза, но не останавливает руку. — Антон, блять, выходи! — Арсению очень не нравилось, что его ванну заняли аж на полчаса. Еще два громких стука в дверь. — Быстро! — Черт. Давай-давай-давай, — юноша говорил шепотом, ускорялся, чтобы побыстрее уже выйти, но нужно еще время. — Давай же. — Ты меня слышишь?! Ты, вообще, живой?! — стучались уже непрерывно, прямо долбились, чтобы открыли, ведь парень не отвечал, а вода лилась. Вдруг что-то случилось? — Пожалуйста, — Антон уже умолял самого себя, пытаясь приблизить конец. — Давай, — стук прекратился, ор тоже. Неужели отстали? Парень выдохнул, но рано. Дверь начали открывать с наружной стороны. Как? Конечно не секрет, как открыть запертую дверь на обычный замок, но это же вторжение на личную территорию. Хотя, сейчас Шаст находился на территории убийцы, он ее везде успел «пометить». Юноша толкается обоими руками от стены, так и не успев получить разрядки, сейчас срочно нужно спрятаться. Пришлось мигом садиться в угол ванны, прижав как можно ближе колени к груди и обняв свои ноги. Все скрыто от посторонних глаз, но сильно тянет внизу живота, прям очень. За шторкой слышно, что кто-то зашел, понятно кто. Открыли кран, и теперь вода потекла и в раковине. — Я уже устал ждать, пока ты выйдешь, — плескание воды, кто-то мыл руки? Но а голос стал спокойнее, ведь орать уже смысла не было, парень-то за шторкой и слышит его. Наверно слышит. — Ты собираешься выходить? — никакого ответа. Стало страшно. Антон просто сидел и молчал, ждал пока уйдут. — Эй? Антон? — кран закрыли, теперь шумел только душ. Шторку резко отдергивают, открывая голого парня, прижимающего колени к себе ближе, закрываясь. Глаза и лицо опущены вниз, чтобы не смотреть в лицо брюнету, боится увидеть человека из своего сна, или, вообще, Беса. Сидел подрагивал, ведь пустили ветерок, и мокрому телу это не нравилось. Стало холодно, волосы даже дыбом встали. Арсений стоял и просто пялился вниз на мальчишку. Почему он сидит? Почему не отвечает? Даже страшно стало, вдруг что-то случилось. Может опять приступ? Опять сидит и в одну точку пялит. — Тебе плохо? — осторожно спросил Попов, пытаясь присмотреться и разобраться самому. Но никакого ответа не последовало, потому что парень даже не знал что ответить. — Антон? — мужчина наклонялся корпусом, пытаясь достать рукой до плеча Шастуна, чтобы тот очнулся или ответил. Когда пальцы приблизились к коже, и шатен это заметил, то поднял голову от испуга. — Не трогай меня! — так быстро проговорил, что Арсений аж отдернул руку к себе, прижимая ее к своей груди. — Пожалуйста, — произнес уже более спокойнее и медленней. — У тебя что-то болит? Тебе плохо? Почему закрылся и не отвечал? — слишком обеспокоенный голос, и очень много вопросов. — Не хотел, — но Антон ответил лишь на последний. — Ах, не хотел? — лицо потемнело. Не такой ответ хотел услышать мужчина. — Отвечать он не хотел, — агрессивный смешок. Рука потянулась и нажала на ручку крана, чтобы вода с душа перестала литься.- Встал быстро! — Рука мигом выстрелила вперед, хватаясь пальцами за локоть голого шатена, и начала тянуть на себя, поднимая. — Пожи, пожи, пожи, — слово «Подожди» было долго выговаривать, поэтому только так. Но убийца и дальше тянул на себя Антона, который тянул на себя, чтобы не стоять обнаженном перед мужчиной и палиться, чем он все-таки занимался в ванне столько времени. Прям перетягивание каната. Конечно, Шастун может длинный и худой, но точно не похож на канат, или?.. — Да стой ты! — локоть отпустили, спина опять облокотилась о бортик ванны. Попов цокнул языком и закатил глаза, пришлось тянуться за полотенцем и кинуть его в парня. Пока тот пытался раскрыть его, за локоть снова схватились, но на этот раз Шаст не смог противостоять, нужно было побыстрее обмотать ткань вокруг пояса. Так еще и перешагивать этот бортик. Как только одна нога вступила на пол, теряя равновесие и поскальзываясь на мокрой плитке, рука убийцы сжалась на локте еще сильнее, пытаясь предотвратить падение, и это помогло, теперь и вторая нога тоже на полу. Правда полотенце чуть не упало от такого рывка, но его быстро приподняли повыше, а край заправили. Все так дергано и странно. Антон, не обращая внимание на мужчину, у которого резко заблестели глаза, разбирался с полотенцем, заправляя края. Теперь парень смог поднять голову, локоть уже опустили. Глаза встретились, а Антон расслабил лицо от страха. Перед ним стоял «хищник», высматривал свою добычу и вот-вот… нападет. Ладонь брюнета давит на голую грудь, толкая юношу в стену. Секунда, и лопатки врезалась в дверной косяк, а изумруды пялились на странное, очень странное и внезапное действие со стороны Арсения. Ладонь сильно прижимала шатена, что аж не по себе. — Ой, — Антон сделал два быстрых и коротких шага в сторону и задом вышел в прихожую, следя, чтобы за ним не пошли. И за ним не пошли. А Бес все улыбался. Это он сделал так, чтобы Арсений зашел в ванную, чтобы у Антона не было сил ответить на задаваемые за дверью вопросы. Он опять не дал Шастуну удовлетворить себя самостоятельно. Опять остановил его на самом интересном. Скоро парнишка не вытерпит и хозяину достанется самое интересное. Если тот, конечно, не убьет его первее.***
Целых две ночи Антон не спит. Боится. Не хочет опять прикасаться к себе. От недосыпа наяву начинает приходить главный герой, то есть сама черная фигура с рогами. Раз не может достать ночью, значит будет доставать днем. Шастун заходит в ванну, забрать чистую постиранную одежду, не замечая того, что в ванне стоит и Арсений. Стоит перед зеркалом и чистит зубы, вроде ничего странного, если бы шатен не посмотрел на само отражение убийцы. Сразу появляется Бес, сразу склеры и хитро улыбающаяся пасть, с которой текут слюни, а зубы, точнее клыки, расположены аж в два ряда. Опять резкий рывок назад, и Попов, наблюдающий за ошарашенным парнем через зеркало, оборачивается, вытаскивая щетку изо рта, боясь следующей реакции. Антон быстро забирает все постиранные вещи, а их было очень мало, всего две футболки, и быстро шагает в гостиную. Опять непонимание, снова страх и слезы.***
— Эй, Арсений, ты когда приедешь? Прошла уже неделя. Я что, один должен с Лешкой нашим возиться? Я устал. У меня уже мышцы болят. Твоя очередь, — как только трубку подняли, то Руслан сразу начал с наезда. Ведь убийцы целую неделю нет на месте. — Ты так хотел найти киллера, и че? Нашел, привез, а дальше? Эй, Арс. Ты меня слышишь? — Слышу, — странный голос. — Ты что, пил? — А тебе какое дело? — Арсений закатил глаза, цокнул при этом языком. Коллега включает родителя, сейчас начнется. — Да мне вообще похер, что ты там делаешь. Ты только приедь. — А я сегодня не приеду, — несколько поворотов головой, но только этого никто не видит, а значит бесполезно. — Да ты и не нужен сегодня в таком состоянии, — голос повысился. — Тебя то оттуда не выгонишь, то не загонишь. Вот когда там находился Антон, то часами там сидел. — Заткнись, — голова упала прямо на обеденный стол, аж две бутылочки от вибрации подскочили. Две пустые бутылки. — А знаешь что, Арсений, я… — но Арсений скинул вызов. — Иди в сраку, Руслан, — это уже было сказано в стол. Было плохо. Морально. Алкоголь уже не помогал, да он вообще никогда не помогал. Каждый глоток виски был как будто последней надеждой на спасение. Но все это такой бред. Никакого спасения от спиртного, только больше проблем, и в этом мы скоро убедимся. Попов уже чуть не заснул в таком положении, лбом и носом втыкаясь в деревянную поверхность, но шуршание где-то вдалеке пробудили. Брюнет поднимает шатающуюся голову и смотрит в сторону шуршания. Там в темноте, в прихожей, стоит осторожно выглядывающий Антон. Просто наблюдает, высунув свою голову из стены. Арсений прищурился, вдруг это уже кажется по пьяне. Так сказать белочка. Но там точно был парень. Мужчина ухмыльнулся. Агент из него никакой, а он, вообще, знает, что его видят? Шатнуло корпус на спинку стула, поток опять к краю столу. Перебрал. Еще и на голодный желудок. — Антон, иди… спать, — язык не понимал, что за слова нужно выговаривать, поэтому что-то выдавал похожее на предложение. — Детям пора уже в кро…вать, — Но парень так и стоял, даже не шевелился. Может убийца ошибся, наверно, это просто куртка так весела. — Ты опять пьешь? — но куртка заговорила, Арсений аж выдохнул, думал, что кукухой поехал как и сам Антон. — Какая тебе разница? — голова повернулась обратно прямо, смотрела на пустые стеклянные бутылки. — Боишься что ли? — опять посмотрел в прихожую. — Нет, — темное тело вышло из-за стены, доказывая, что никого никогда и не боялся. Вообще никогда. Шастун начал делать медленные шаги вперед, высматривал реакцию. — Не-не… иди отсюда, — парня прогоняли рукой, но тот лишь остановился. Потом сделал еще несколько шагов вперед. — У тебя что-то случилось? — Антон сам прекрасно знал, что у брюнета трагедия, но она затянулась уже на неделю. Может поможет разговор? Если помирать, так хотя бы попробовать хоть чуть-чуть заглянуть в закрытую черную книжку. Лишь прочитать пару предложений из шестисот страниц. — Пфф, с чего ты взял такой бред? — даже неправдоподобно улыбнулся. — По тебе видно, — и вот парень сделал шаг на кухню, выходя в свет. Попов не стал отвечать, лишь опустил лицо и сжал губы, не знал как отмазаться. — Хочешь, мы можем поговорить? — А юноша уже зашел за спинку стула, где сидел и сам пьяница. — Станет легче, — Антон шумно сглотнул слюну. Ну раз мысль в голову пришла, то почему бы и не попробовать ее осуществить? Длинные пальцы осторожно ложатся на грубые мужские плечи, а сам мужчина этого даже не подозревал. Вроде, пока никакой реакции. Легла целая ладонь, пытаясь приободрить и вывести на разговор. Может вот она, точка на которую нажмешь, и все секреты откроются? — Руки убрал, — ой, Арсения только разозлили. Но пальцы сжали плечо только сильнее, может все-таки передумает? — Ты не понял? — хоть и пьяный, но это фразы произнесены очень уверенно. Шаст отдернул руки, боясь разозлить еще сильнее. Так не работает, значит попробуем по другому. — Хочешь, я могу начать первый? Могу рассказать тебе о… — Не хочу, — Попов резко ответил, даже не дослушав до конца. Вот именно сейчас было не до разговоров, даже трубку бросил, когда с Русланом говорил. А тут еще говорить о своих проблемах, жаловаться как девчонка, как слабак. Профессия не позволяет таких слабостей, не прощает. Нужно делать как все другие криминальные люди. Нужно набухаться, возможно курнуть, поиграть в покер, похвастаться своими деньгами и снять женщину на целую ночь, чтобы отвлечься. Но денег нет, чтобы хвастаться ими, все потрачено на пустую информацию, наркотики употреблять не собирается, алкоголь не помогает, а делает только хуже, и в «Черную Розу» он пока не поедет. Поедет, но не сегодня. — Тогда чем я могу помочь? — Антон сел на стул рядом. -Чем? — «Ну, с Богом» ладонь потянулась чуть вперед и накрыла тыльную сторону ладони брюнета. Она холодная. Арсений в непонимание посмотрел на свою руку, накрытую длинными пальцами. Это было слишком. — Ничем. Ты мне ничем не можешь помочь! — Попов быстро выдернул свою руку и встал. Он не мог нормально сидеть, когда его трогают. Хочет побыть один. Боится за Антона. — Не прикасайся ко мне! — руки взмыли вверх, потом резко опустились, всплескивая кистями, чтобы дать понять, что так делать нельзя. Нельзя прикасаться к убийце. Опасно. Фу. Нельзя. Мужчина начал разворачиваться, чтобы уйти обратно к себе в пещеру. — Подожди, я хотел сказать… — Рука опять схватила за холодную кисть. Руку сильно выдернули, как же парень не может понять, что нужно прекратить это делать. Мозги у убийцы закипают, пытается сдержаться ради тебя, а он не понимает намеков. Попов начинает быстро шагать в прихожую, пытаясь уйти от мальчишки, а тот шел следом как преданная собачонка, все что-то тявкала. Но этим тявканьем Антон хочет сказать очень важную информацию, которая либо разобьет Арсению сердце еще раз, либо, наоборот, склеит его наполовину. — Подожди, Арсений. Я должен тебе… ну, как бы. Ты извини, так получилось, я не знаю как сказать. Ты только сначала послушай, ладно? — юноша шел следом, пытался говорить очень быстро, чтобы успеть сказать все до того, как собеседник закроется в комнате. — Я думал, что если я скажу, то ты как-нибудь поможешь. То есть, я не это имел в виду, — мозги от такого быстрого разговора все около да рядом закипали о-очень сильно. Прям кипели. Мужчина уже шел по прихожей. — Ты только правильно пойми меня. А то… ну… Ладно. Арсения, я… — но Антон не успевает договорить, как Арсений резко разворачивается, при этом замахивает ладонь, и всем телом бьет тыльной стороной по лицу парня. На всю квартиру раздается громкий шлепок, удара ладони о щеку. Вырвался короткий стон. От такой сильной пощечины Шастун просто летит на пол, приземляясь на бок, ударяясь ребрами о холодную плитку. Он мгновенно берется за щеку, с ужасно испуганным глазами смотря на Арсения, стоящего на месте и смотря на изуродованное от ужаса лицо. Парень просто лежал, часто дышал и боялся подняться на ноги, вдруг прилетит еще раз, но уже кулаком. А щека очень сильно ныла, как будто горела в огне, даже холодная ладошка шатена не успокаивала боль. Перехотелось говорить. Перехотелось помогать. Перехотелось трогать. Да пошел к Черту ваш Арсений. Антон больше никогда не доверит ему свои переживания и проблемы. Никогда. А Попов просто разворачивается и уходит, закрывая за собой свою гребаную дверь в комнату. Шастун ошибся. Шастун чуть не наступил на грабли, когда хотел рассказать. Шастун ненавидит Арсения. Просто ненавидит.***
— Антон, — шепнули где-то справа. — Что? — парень был очень разозлен. Сидел скрестив руки на груди, а сам хмурился. Даже не включал свет в гостиной. Для этого Арсения он спит. — Анто-о-н, — еще раз позвали. — Да что? — голову даже не поворачивая, а потому что не на кого. — Давай подумаем. — … — Я начну свою мысль. Кто такой Бес, который приходит к тебе по ночам? — Просто сон? — неуверенно ответил сам себе. — Нееет. Попытка номер два. — Моя шизофрения? — а ведь юноша не знал ответа на свой вопрос. — Неа. Почему Он появляется днем? — Галлюцинации, — в этом Шаст был полностью уверен. — Нет. — Что? С чего ты взял? Да откуда ты вообще можешь что-то знать? Пфф. Бред. — Кто такой Бес? — Я не знаю. Отвали, — Антон потер лоб, вдруг поможет. — Кто такой Бес? — почему спрашивают так настойчиво? — Я. Не. Знаю, — и парень реально не знал. — Ты видишь его в отражениях. Кто такой Бес? — Да я в душе не ебу, — как можно спрашивать самого себя об ответе, когда сам не знаешь ответ, или?.. — Что ты чувствуешь к убийце? — Ненависть. Он отвратителен. Мерзость, — Шаст скривился, прикоснулся ладонью до щеки. — Ложь. — Нет. Это правда. — Что ты чувствуешь к Арсению? — Отвращение, может страх. — Ложь. — Да что ты хочешь услышать от меня? — ладони закрыли лицо, слезы сами потекли, никто не знает почему, что творилось в душе. — Почему тебе во снах является темный силуэт и доставляет удовольствия? — Больная фантазия, — вдох и выдох. — Нет. Кто такой Бес? — Да прекрати! Я не знаю. Не знаю, — пальцы хватались за волосы, сильно оттягивая, чуть ли не вырывая с корнями. — Вспоминай лифт. Что там произошло? Ты его видел в отражении зеркала, когда был парализован, видел в отражении ноутбука сзади, чувствовал касания. — Я просто псих больной, вот и все, — резкий выдох вместе со слезами. — Нет. Это защитная реакция на опасность. Ты должен спасаться, бежать. Ведь так устроено в природе? Добыча должна убежать от хищника. Ты здоров. Это сигналы о приближающейся беде. — … — лишь всхлипы. — Кто такой Арсений? Что ты чувствуешь к Бесу. — Что? Все было наоборот. Арсений — это человек, убивающ… а Бес — это… — Кто такой Арсений? — А Бес — это… — юноша смотрел только прямо, пытался придумать что-то, обмануть самого себя. — А ты мазохист, Антон. Тебе нравятся сны, просто боишься признаться. Ты бы давно побежал к Арсению, но ты трус. Боишься. — Я не… я не… — Кто такой Бес? — Арсений. Это Он. — Хочешь избавится от снов? Хочешь их больше никогда не видеть? — Хочу, — Шаст закивал головой. Ведь так давно мечтал нормально поспать. — Избавься от Беса. Избавься от Попова. Кто такой Арсений? — Арсений — это Бес, — Антон поддакивал. Сам себя же загнал в тупик. Нельзя с собой играть, ведь проиграешь. — Надо избавиться. — Да, правильно. Избавишься от Попова, тогда избавишься от Беса. Свобода, Антон. Нас ждет Свобода. — Избавиться.***
Антон тихо выходит из гостиной. На часах глубокая ночь, а значит Арсений точно спит, особенно после двух выпитых бутылок алкоголя. Парень идет тихо, на носках. Есть цель, иду к цели. Шастун нажимает на ручку двери, в надежде, что она открыта. И дверь открывается. Какое чудо. Сама судьба хочет, чтобы Арсения не стало. Юноша заглядывает внутрь через щелочку, пытаясь распознать спит ли убийца или бодровствует. Но нужно рискнуть и открыть дверь шире. Под одеялом лежит сам Попов, глаза закрыты, грудь медленно вздымается, а значит погружен в темноту. Отлично. Антон очень сильно хочет избавится от темного силуэта по ночам, хочет жить нормально, без галлюцинаций. Юноша не знает что делать. Пришел с пустыми руками. А потом доходит. Конечно! Как же он мог забыть?! В шкафу-купе много спортивных сумок, наполненных разным оружием. Да! Он тихо проскальзывает к шкафу, где на одной двери было зеркало, а вторая обычная. Аккуратно отдвигает одну дверцу, все поглядывая в сторону кровати, боясь разбудить. Тогда точно будет конец. Перед глазами много сумок, но рука залезла в первую попавшуюся. Пальцы сразу наштрыкнулись на холодный металл. Первый попавшийся пистолет. Парень не знает что это за пистолет, но металл блестел, был не такой как Глок, совсем неудобный, тяжелый. Но делать было нечего. Шастун начал медленно поднимать его двумя руками, потому что одна тряслась. Да обе тряслись. Антон бы никогда не смог убить человека, никогда, но сейчас он убьет не человека, а монстра. Монстра, который так запал в сердце и душу. Слезы уже начали катиться. Неужели все взаправду? Хоть бы это был сон. Но нет. Это реальность. Хочется подойти поближе, прямо взглянуть на спящего. Вот шатен и подошел, шмыгая носом, направляя ствол прямо в голову спящему Арсению. Как можно стрелять так? Когда видишь, что человек беззаботно спит. Как можно стрелять в голову, в лицо? Оно такое красивое, такие длинные черные ресницы, тонкий нос, а губы приоткрыты, а видеть на них кровь попросту не хотелось. Слезы настолько сильно лились, что не видно ничего. Вообще ничего. Все размыто, а еще физически плохо. Боже, такая черная челка, упавшая на лоб, ее так хочется смахнуть, чтобы открыть светлую кожу, но нельзя касаться, иначе будет больнее. Так хочется в последний раз провести пальцами по небритой щетиной, по мягким алым губами, даже слегка поцеловать, пока тот спит и ничего не подозревает. Антон не смог сдержать кашель от слез, как бы с истерикой вырвался. Он сжал губы так плотно, чтобы этого не повторилось, кричал в себя, разрываясь изнутри. Но мужчина зашевелился под одеялом, начал переворачиваться, на секунду открыв глаза, и сразу замер. Голубые океаны были наполнены страхом, они уже не горели, они гасли. Арсений ничего не говорил, даже не собирался, просто пялился на пистолет, выпучив глаза. Кадык зашевелился, вязкую слюну было трудно проглотить. Вот такого поворота он никак не ожидал. А как он не услышал вошедшего мальчишку? Почему он не запер дверь на ключ? Как только увидел перепуганного убийцу, можно было реветь вслух, да так еще громко, кашляя, давая слезам полную волю. Только один пистолет был направлен двумя руками в голову убийце. Хотелось его опустить и убежать, но внутренний антоН не давал ему этого сделать. Он сам поднимал пистолет, в то время, как парень дрожал и плакал. Попов не шевелился, не моргал, ошарашенно гипнотизировал зареванные изумруды. А Антону с каждой секундой все сложнее нажать на этот гребаный курок. Не мог, просто ревел. Очень громко, не стесняясь. — Антон, — Попов тихо позвал парня, а тот на секунду затих, чтобы послушать. — Давай. Не бойся. Стреляй, — из глаз хлынули реки. Сердце разбивалось от таких слов. Неужели убийце не важна своя же жизнь. — Давай. Я не могу пустить пулю себе в лоб. Сделай ты, — брюнет начал привставать на локтях, сам лбом втыкаясь в ствол, закрывая глаза, чувствуя, как пуля проходит насквозь. — Антон, Стреляй, — шепотом произнес. А руки у юноши просто колбасились, ужасно дрожали, что пистолет издавал звуки тряски. — Знаешь, сколько людей ты спасешь, если убьешь меня? Я убийца, Антон. Ты спасешь много людей. Ты спасешь самого себя, — лоб сильнее уперся в холодно-мертвый металл. — Стреляй. Не бойся. Антон готов потерять сознание прямо сейчас. Очень плохо, все темнеет, а пистолет сейчас выпадет из рук. Он не может. Палец уже на курке, Всего лишь одно нажатие и все. Но никак. Палец не поддается. Парень ревел, захлебывался в соплях, слюнях и горе. Потемнело в глазах, и Шаст начал опускать пистолет, стволом проезжаясь по лбу брюнета. Юноша не может так больше. Он сдался. Не смог. Он слабак. Ему жалко Арсения. Он нужен ему. Он чувствует его. Как только пистолет перестали сильно сжимать в двух руках, как только Попов заметил, что парень сдался. То резким одним движением отбирает оружие, сжимает в своей крепкой недрожащей руке рукоятку, направляя ствол теперь на самого Антона. Шастун успевает только вдохнуть, открывая рот, а слезы застыли на месте. Все вокруг остановилось. Теперь он на прицеле, и палец убийцы не дрогнет, нажмет на курок. Парень застыл, стоял как вкопанный, смотрел лишь на дуло. Арсений таких ошибок не прощает. Надо было плотно сжимать пистолет в своих ладонях, а не расслабляться. Никогда нельзя опускать руки, если рядом человек. Теперь все. Делать дальше нечего. Попов отбрасывает одеяло в сторону, до конца оголяя свой торс, стремительно ставит ноги на пол и встает, ни на секунду не отводя ствол в сторону, направляя только на ошарашенного мальчишку. На убийце лишь пижамные черные штаны и все. Он делает два уверенных шага вперёд, чтобы дуло врезалось в лоб, чтобы пацан ощутил запах смерти, ощутил холодящий душу мертвый металл. Пытаясь уйти от пистолета, Антон делает медленные шажки назад, но холод так и остается на середине лба, мужчина делал шажки навстречу. Но резкий поворот, берясь за самую шею, и юноша уже стоит спиной, а сзади плотно прижимается Арсений. Ствол убрали со лба, но теперь сильно ткнули в висок, а холодная ладонь сильно сжала губы шатена, чтобы тот не кричал, не говорил, только молчал. Убийца любит тишину. Юноша сильно зажмурил глаза, чувствуя, как выжимаются горячие слезы, как холодно на виске, как рука не дает ничего сказать и крикнуть, просто давит на рот, прижимая все плотнее, что стало очень жарко. Жарко от страха. Особенно, когда брюнет наклонился к уху и начал шептать, опаляя горячим дыханием нежную кожу. Говорил так тихо, что одному парнишке было ясно, что тот был недоволен столь странным заявлением в его комнату. — Ай-яй-яй, — Арсений покачал головой, до сих пор не опуская пушку с виска, только сильнее нажимая на него.- Ты когда наводишь пистолет, то стреляй, — мужчина оскалился. — Не опускай. Сразу жми на курок. Никогда нельзя медлить, — сам убийца раздавал советы, указывал на ошибки, игрался со своей пойманной добычей. — Ты посмотри на себя. В кого ты превращаешься? Что с тобой происходит?.. Хочешь, Я покажу тебе тебя? — нос уперся в ухо, наслаждаясь подрагиванием парня. Арсений начал медленно шагать, пододвигая юношу вместе с собой. И, наконец, встали перед зеркалом во весь рост, находящееся на двери шкафа-купе. Мужчина так и стоял сзади, пистолет не опускался, не дрожал, он готов в любую секунду выстрелить, но пока рано. Антон мог только моргать, сглатывать вязкие слюни, проглатывающиеся далеко не с первой попытки, даже ходить и стоять на ногах было очень и очень сложно. Он взглянул в зеркало, увидел отражение. Сзади стоял Демон с красными глазами, наблюдал через отражение, на голове были ужасные закрученные рога, клыки торчали прямо из закрытого рта. Это уже был не Бес, это что похуже, намного. Это был сам Арсений. Так видит его парень, так его чувствует. Глаза перевелись на себя. Ужас! Шатен не узнал себя. Лицо просто изуродовано истерикой, слезами. Оно изуродовано от страха. Глаза выпучены, а рот закрыт ладонью. Парень начал мычать, слезы снова покатились с глаза. Мычание, мычание, мычание, будто что-то хотел сказать. — Да-да, — Арсений закивал, отвечая на мычания. — Посмотри на себя. Видишь? Узнаешь? Это ты, — брови сошлись к переносице, глаза горели черным. — Вот так выглядит человек, который покушается на жизнь другого человека. Ты хотел меня убить… И что мне теперь с тобой делать? — Антон не мог ответить, пытался мыкнуть, но и этого не получалось. — Какой это по счету раз? Сколько у тебя таких промахов? Сколько раз ты был наказан за свои проступки? Так вот, Антон, я устал. Я очень и очень устал. Это был последний раз, — Арсений смотрел в отражение, прижимаясь всем телом к спине юноши. — Зря ты не выстрелил. Теперь моя очередь, — нос прижался к светлому затылку, вдыхая аромат молодого тела. Мужчина закрыл глаза, прикасаясь и губами к волосам, целуя их. В последний раз. Над ухом послышался щелчок, он исходил от пистолета. А вот теперь паника. Антон мычал, пытаясь переубедить убийцу не делать этого. Но тот настроен серьезно. — Прости меня, — брюнет ответил на мычание куда-то в волосы, прижимаясь все ближе. — Прости. Все, это точно конец. Антон уже не видит ничего, в глазах темнота, а дыхание то прекращалось, то возвращалось. Слезы хлынули огромным потоком, разрывая не только себе сердце, но и убийце. Так еще хотелось пожить. Равновесие уже терялось, ноги подкашивались, а пистолет прижимался к виску. По спине пошли холодные мурашки, как будто миллиарды маленьких иголочек разом воткнулись в кожу, посылая импульсы в мозг. Чувствуется запаха смерти и боли. Это точно все… Арсений медленно нажимает на курок пистолета. Затвор срабатывает… Мгновенная темнота. Зрение, дыхание, сердцебиение пропали сразу же. Запах смерти попал в нос. Ничего нет. Ничего не болит. Ничего не чувствует. Провалился в небытие. Неужели это конец? Вот он… Хотелось бы что-то сказать, но слова не подобрать. Хочется что-то написать, но текст не идет. Лишь много-много царапинок на сердце, в душе. Благодарить за Ваше внимание к этой истории? Не буду…возможно, позже. А знаете почему? — Открывай глазки, — голос так ласково сказал прямо на ушко. Антон открыл глаза. Живой. Он живой. — Испугался? — пистолет отстранили от виска, а парень уже ничего не понимал. Ведь тот нажал на курок, сам слышал, как затвор сработал. Что за бред? — Ты когда берешь оружие в руки, то проверяй. Он не заряжен. Ты хотел меня пристрелить из пустого пистолета, — губы медленно проговаривали слова на ухо, пока юноша отходил, заново начинал жить. Шастуна начало знатно трясти, он кашлял прямо в ладонь от кома в горе, а потом этот ком вышел наружу в виде слез радости и облегчения. Все хорошо. Он живой, но очень сильно перепугался. Прям захлебывался в рыдание, часто глубоко дышал. — Ну все. Прекращай, — Арсений далеко откинул пистолет, тот приземлился на пол, ужасно громко ударяясь металлом о ламинат. Посмотрел в зеркало на бледное мокрое лицо, и потянулся к чужим глазам, большим пальцем смахивая соленые и горячие слезы. — Прекращай плакать, — нежно прошептали на ушко, переходя уже к другому глазу, вытирая и там слезинки. — Больше никогда так не делай. Если еще раз такое повторится, то в следующий раз пистолет будет заряжен, и я буду очень зол, — холодный кончик носа прикоснулся к щеке дрожащего Антона, и провел по ней, вырисовывая круги и закорючки. — А знаешь что? — губы снова переместились к уху, пытаясь произнести радостную весть. — За твою смелость я хочу тебя похвалить, — убийца хитро улыбнулся, а Шаст резко перестал дрожать и рыдать. Недавно пытался застрелить из незаряженного пистолета, а сейчас хвалит за смелость. — Из всех, кого я знаю, ты один пытался убить меня целых три раза. Настырный такой, — еще одна хитрая улыбка, а Антону от такой перемены настроение стало не по себе. — Люблю, когда люди не сдаются. Когда идут до конца, — одна ладонь закрывала рот, а вторая, уже освободившаяся, гладила по груди юноши, но пока еще по ткани. — Я могу тебя наградить, — а вот теперь забрались под футболку и наглаживала впалый живот, ребра, обтянутые гладкой кожей, пальцами немного щекоча и пуская приятные мурашки. Шастун не знал как на это реагировать. С одной стороны, Бес не зря показывал все сны, связанные с ублажениями и разогревающими ощущениями, Нечто специально подталкивало парня к хозяину и не давало ему удовлетворить себя самостоятельно. А с другой стороны, сейчас под футболкой его наглаживает убийца, человек, у которого в голове все слишком жестко, у которого кровь на руках, который меняется по щелчку пальцев. Шастун принял решение, что нужно как-то уходить, но как. Поэтому стал мычать, привлекать внимания. — Да-да-да, — но подушечки пальцев легко прикасались, заставляя немного подрагивать. — Ты так плохо себя ведешь, но мне это даже нравится, — нос водил за ушком, вдыхая аромат желания, перемещался к виску, забираясь в светлые волосы. — Но мне кажется, что я знаю чего ты хочешь, — рука наглаживала ребра, а дальше проскользила вниз, к спортивным штанам. — Я прав? — пальцы медленно поддели резинку спортивок, забираясь на половину внутрь. Антон резко сжался, когда понял, чего хочет Арсений. Он резко схватил того за кисть, чтобы ладонь дальше не заходила, начал громко мычать, подавать знаки, чтобы остановились и прекратили. Мужчина посмотрел в отражение прямо в лицо перепуганного и одновременно подергивающего от желания парня. Сам полюбовался картиной: мужчина стоял сзади, держал одну ладонь на рту, а второй готов был залезть в штаны, но только рука самого Антона не позволяла. — Посмотри. Ты можешь наблюдать за моими действиями, — Попов широко улыбнулся, ему это нравилось, стоять напротив зеркала. Но Шастуну нет, и он начал мычать. — Не бойся, тебе понравится, — но кисть только сильнее сжали, чтобы мужчина одумался. Но тот выкрутился так, что пальцы разжались, и теперь холодная ладонь накрывала тыльную сторону ладони парня, не позволяя вырваться. Сам Попов управлял рукой шатена и, наконец, отогнул край штанов вместе с резинкой нижнего белья. Ладони проскользили внутрь, начали наглаживать орган, под руководством ладони брюнета. Если это сон, то пускай он не заканчивается, пускай этот Бес и дальше доставляет удовольствие. Антон не смог сопротивляться, он слишком сильно этого хотел, просто не мог признаться. Физиологические нужды, или не только они. Раз уж отдался, то просто расслабься. Вот парнишка и расслабился пока его наглаживали, облокотился сильнее спиной на грудь мужчины, запрокидывая голову на плечо, чтобы быть готовым получать удовольствие. Две руки были там лишними, поэтому юноша все же довериться одному Арсению, который так нежно гладил, перебирая пальцами. Делал так осторожно, не как Наташа, первая заказчица из «Черной Розы», намного приятнее. Еще минуты две таких наглаживаний, а рука обхватила уже вставший член. Кулак медленно начал двигаться, прогоняя мурашки из паха по всему телу, даже по ногам пошли. Юноша пытался разомкнуть губы, но ладонь не позволяла этого сделать, только закатывать глаза, и головой облокачиваться на плечо. Вырвался внутриутробный стон, потом еще и еще. Рука брюнета не переставала двигаться, постепенно наращивала темп, но было пока еще очень медленно, но очень хорошо. Еще стон и еще. — Чш-Чш-Чш, давай мы будем вести себя тихо? — рука резко остановилась, предупреждая: если будет еще один звук, то тот закончит, оставив неудовлетворенного парня одного. — Мгм, — шатен закачал головой, и рука снова начал свое движение. — Какой молодец, — ладонь сильно сжала член, и сильно потянула вниз, в конце отпуская, потом еще и еще. Антон как мог сдерживался. А Бес радовался. Он наблюдал за своим хозяином, сидел в углу на стене и выворачивался, чувствуя все ощущения. Выгибался и высовывал язык. Как хорошо, что его никто не видит. Склеры закрылись, а с пасти потекли слюни от желания. Движения становились сильнее и быстрее, отчего начали подрагивать ноги и подкашиваться колени. Вырвался короткий стон. Ладонь надавила на губы, чтобы такого больше не повторилось. Но как только парень взглянул на отражении, то вырвался и второй и третий. Смотреть на то, как тебе доставляют удовольствие — одно удовольствие. Еще мычание. И Попова это взбесило. Он отпустил член парня, вытащил руку из штанов и начал толкать Антона, пока не дотолкал до стены. Ладонь снова зажала рот, сильно давя на голову, а затылок упирался в стену. Теперь перед ним не зеркало, теперь перед ним убийца, который снова залез и начал быстро надрачивать, приближая такой желанный конец. Парень часто дышал, ведь больше не мог терпеть — вот-вот кончит. Зрачки закатились назад, как только почувствовал боль, сильное сжимание мышц, уже первые толчки своего же органа и… — Нет-нет-нет, — именно в этот момент одна рука перестает держать рот, а вторая просто вылезла. Арсений подходит слишком близко, так, что животы вот-вот соприкоснутся. — Пожалуйста, — мышцы держали в напряжении, требовали срочной разрядки. Очень больно. Когда Антон понял, что мужчина не будет продолжать, его руки сами потянулись вниз, но по ним сильно ударили. — Нельзя, — но руки снова полезли вниз. — Я сказал нельзя, — за кисти схватили и подняли чуть выше, чтобы юноша не смог себя удовлетворить, чтобы мучался. — Не-не-не. Пожалуйста, — сам пахом пытался дотянуться до бедра мужчины и начать теряться, хоть как-то глуша боль. Попов снова чуть погладил сжимающийся, чуть ли не разрывающийся орган через ткань, чтобы ощущения никуда не уходили, потом снова отстранился. — Нет. Черт. Прошу, — Шастун жмурил глаза, бился головой о стену, выгибался в пояснице. — Мне больно. Но убийца не слушал, снова коснулся члена и снова несколько раз погладил, приближая конец, но не выпуская его наружу. — Да… Нет-нет-нет. Блять. Ммм, — снова боль. Снова пытаться тереться хоть обо что-то. — Это тебе за то, что ты стрелял в меня на кухне, за то, что развел бардак, за то, что набросился со спины в подвале, за то, что сейчас пришел ко мне и тыкал моим же пистолетом в меня, — лицо приблизилось, в глазах плясали черти. Вот она месть. Он специально сделал это. Знал, чего юноша желает, и сам его наказал. — Пожалуйста, Арсений. Мне больно. Правда. Очень. Отпусти хотя бы мои руки, я сам все сделаю. Прошу, — Антон то поднимался на носочки, то вставал на пятки, так и прыгал, умолял, пытался отвлечься. — Это месть, Антош. — Все, ты мне отомстил. Прекращай. Ммм. Я сейчас откину копыта, — рука убийцы потянулись снова вниз, пальцами наглаживая напряженный член, чтобы снова прилить те ощущения и ждать отлива. — Боже мой. Ай. Я не могу больше. Фух, — грудь часто вздымалась, прыгала туда-сюда, пытаясь избавиться от ужасных разрывающих ощущений. — Арсений. Арс. Арсений. — Да ты жалок, — пальцы отогнули край штанов и ладонь жестко схватилась за орган. Чтобы было удобней, для равновесия, мужчина другой рукой облокотился о стену. Начали быстро надрачивать, чтобы парень перестал ныть. — Да. Да, — лоб облокотился о голую грудь, снова ощущая как подкатывает, а мышцы сжимается в несколько раз сильнее, такое сильно ощущение впервые. Пока сам юноша носом вдыхал аромат убийцы, часто дыша прямо в кожу, Арсений просто стоял, смотрел в стену, переключая все ощущения на свою ладонь. Рукой чувствовались эти микротолчки, некая вибрация. И сразу за бок схватились длинные пальцы, ногтями впиваясь в голую кожу убийцы. Последний рывок и все закончилось, тело обмякает сразу же, ногти просто оставили длинные алые следы. Шастуна трясёт от того, что мужчина и дальше продолжает сжимать и дрочить орган, пока не станет легче, но стоять на ногах попросту уже невозможно. Юноша быстро сползает по стене и растекается по полу, немного упираясь затылком о стенку. Зрачки еще не вернулись на прежнее место, они находились под веками. Стало намного легче. Сколько Антон пытался избавиться от эротических снов с Бесом, сколько раз пытался удовлетворить себя самостоятельно, но все попытки были тщетны. И только сейчас все закончилось, стало легко. Дыхание успокоилось. Штаны опять заправлены, только сам Попов стоял между ног растекшейся худой шпалы. Но пацан не мог встать, слишком сложно, притягивало к земле. Но мужчине было пофиг, он сделал свое дело, теперь нужно тело выносить вон отсюда. Парня нагло взяли за шкиру, попытались поднять, что получилось не с первого раза, поволокли к открытой двери и толкнули в прихожую. Так как ноги, вообще, не слушались, а котелок не варил, естественно, юноша запнулся и грохнулся на пол. Дверь в комнату тут же закрыли, а замок несколько раз повернули. Но плевать на это, сейчас Антону уже слишком хорошо, чтобы заморачиваться по поводу убийцы, сейчас только кайф и улыбка. Шатен лежал на полу в темной прихожей еще несколько минут, а может, вообще все десять. Но потом все же дополз до своего дивана, как-то с пола забрался на него, и сразу же провалился в сон. Бес уже не придет ночью. Хозяин доволен, хозяин наигрался, ему пока хватит. Бес на некоторое время исчезнет из жизни Антона. Теперь парнишка отдался, хоть и не полностью, но перешагнул всего лишь одну ступеньку, а их немало. С каждым разом он будет подниматься все выше и выше. Главное, чтобы Арсений позволил.