***
Задумавшись, смотря сквозь столешницу и кипящий чайник, Арсений рассуждал о своей никчемности. Брошенный, наивный преступник, нашедший в молодом Антоне несуществующую поддержку. Что еще будет казаться столь странным и нелогичным, когда сердце самостоятельно заполняет пустоту? За спиной послышались тихие аккуратные шаги. Антон с опаской высунул нос из коридорчика, до этого разыскивая по всей квартире пропавшего брюнета. Куда подевалось то тепло, которое прижималось всю ночь грудью, боясь грохнуться с тесного дивана? Оно, задумавшись, стояло и разливало кипяток по кружкам. Парень с осторожностью уселся за стол, молча рассматривая черные мокрые пряди, с которых текли блестящие капельки воды. Они как мелкие бриллиантики перекатывались по волосам и стремились разбиться о пол. — Я тебе не мешал? — затылком спросил Арсений, пряча избитое синее лицо. — Нет, — односложно пропищал мальчик, любуясь ровной спиной, вытянутой тонкой шеей. — Ты утром ушел. Думал ты еще придешь, полежишь. Стало так пусто. — Хотел дать тебе выспаться, — скрывая эмоции в голосе, прошептал мужчина. Антон лишь молча закивал головой, прощая за побег с утра пораньше. — Чай сделал для тебя, — перебил тишину Попов, переставляя чашку на стол и пододвигая ее ближе к Антону. — Еще горячий, — добавил мужчина. На лице мальчика блеснула малозаметная улыбка тепла. Приятно было получать горячий чай после пробуждения, особенно когда на десерт оставались яркие голубые глаза, смотрящие прямо на тебя. В ответ Антон поднял переливающиеся на свету изумруды, налитые разными оттенками зеленого. Пересекшись взглядами, с уст сползла добрая улыбка, а тело кинуло в дрожь. Вместо глаз на него смотрели темно-грязные круги, перетекающие на переносицу и на одну из скул. Фиолетовые губы покрылись бордовыми пятнами, а нижняя опухла. Избитое синее лицо, старающееся сохранять один оттенок живого на коже. Вспомнив о себе, Попов развернулся спиной, пряча заслуженно изуродованную морду. И только спустя несколько молчаливых минут, Антон сорвался с места, оставляя на столе горячий чай, сделанный специально для него. Скрылся в коридорчике, залетая в первую попавшуюся дверь, перекрывая ее своим телом, чтобы не зашли следом. От ненависти к своему виду Арсений улегся на столешницу, пальцами яростно взъерошивая мокрые волосы. От незнания, как спрятать свое лицо, приходило больше гнева. Вся порция бешенства досталась вибрирующему телефону, ладонью скинув его на пол. Но надоедливые вибрации продолжали разламывать голову на части. — Что?! — зло рявкнул в разбитую трубку Попов, увидев сквозь мелкие переплетающие трещины знакомое имя «Руслан». — У нас бунт в подвале. «Мишка» устроил голодовку. Надо разобраться…***
На протяжении десяти минут убийца, скрестив на груди руки, молча рассматривал шатающегося из стороны в сторону подвязанного за черные руки пленного. Гипнотизировал уставшими глазами и синяками «Мишку», по словам Руслана устроившего бунт. Мясо не отвечало, не мычало, только пускало слюни и пялилось в пол, контролируя каждый вдох. — Ну… и? — похлопал Арсений глазами, пытаясь услышать версию Белого. — В чем заключается бунт? — Голодовку, мразь, устроил. Наверно думает, что от этого нам хуже делает, — помахал руками коллега, указывая на голое тело «Мишки». — … — но Попов молча рассматривал человека, будто чувствовал иную причину псевдобунта. — Что-нибудь говорил? — В молчанку играет. — Как давно? — Примерно с того дня, когда ты приволок в подвал Антона. — Пять дней прошло. И все время он не ел? — И не пил. Арсений кивнул головой в пустоту и поплелся в сторону крюка. Обошел подвешенное худощавое тело вокруг, пытаясь напугать мясо своей непредсказуемостью и молчаливостью. Но пленный не подавал ровно никаких реакций, как до этого делал раньше. Стал бледнее, худее. Заметно изменился за каких-то пять дней. Попов уставился в опущенное лицо «Мишки», пытаясь узнать от чего реакции потухают прямо на его глазах. — Не поздно ли начал выпендриваться? — прошипел опухшими губами убийца. Тот лишь пустил вязкую слюну со рта. — Отвечай! — крикнул Руслан, замахиваясь тяжелым предметом над головой. Хотел вот-вот приложить его об голову пленного, но одна резко вытянутая рука убийцы дала понять о паузе и тишине. — У него глаза мутные, — предупредил Арсений, пытаясь на шее нащупать пульс. «Маленькое сердечко» в вене слабо билось под пальцами, а мокрое дребезжащее дыхание говорило все за свое слабое тело. — Снимай его, — приказал брюнет, указывая на крюк и почерневшие кисти, утратившие способность двигаться. Долго мучившись над тем, чтобы вытянуть чужие руки и снять их с крюка, в конце концов, это должно было произойти. Тело шлепнулось плашмя о сырой пол, а лицо уткнулось в бетон. «Миша» тяжело кривился, пытался ползти на животе, но глаза захлопывались, утягивая рассудок от боли во тьму. Он лежал бесполезной тряпкой, об которую только и можно было вытирать ноги. Пытался сморщиться в клубок, подтянуть колени и уйти в себя. — Нам нужны какие-то тряпки. Любые, какие только найдутся, — проговорил Арсений, видя перед собой мучительное отхождение человека. — Ты думаешь, это конец? — … — брюнет всего лишь качнул головой.***
— Я смог привезти только эти. Руслан копошился в своем багажнике, вытягивая оттуда иногда чистые, а иногда грязные пододеяльники, растрепанную ненужную подушку, годившуюся только на выброску, и никому не нужные тряпки. — Сгодится, — хмуро ответил мужчина, принимая в свою охапку все барахло. — Слушай, я все хотел спросить тебя. А кто тебе так лицо разукрасил? Белый свел брови. Рассматривал лицо коллеги, которое сочетало все краски мира. Бледная кожа, голубые глаза, черные пятна под бровями, фиолетовые синяки на скулах, темно-синий на одном из висков, желтые губы и бордовые трещины с каплями застывшей крови. — Есть разница? — уже грубее переспросил Попов, продолжая не замечать любопытного рассматривающего Белого. — Ну смотря по тому, как ты отвечаешь людям, я бы тоже приложил тебя разок об асфальт. Ну и кто же все-таки это сделал? Кто-то из ближних? Друг? — Никто. Ночью на группу пьяных дебилов нарвался, — соврал брюнет, быстрее желая перескочить тему своего синего лица. — Понятно, — будто не поверил Руслан. — И кто же одержал верх в такой схватке? — Попробуй угадать с первой попытки, — рыкнул мужчина. — Ясно. — Что? Что это такое за «Ясно»? — фыркая от злости, Попов размахался руками. — Что это значит?! — Я понял, что ты нарвался ночью на алкашей. Скорее всего ты им что-то ляпнул, это ведь в твоем стиле. Вы сцепились, и тебе нехило досталось. В переводе на нормальный язык «Ясно» означает, что я все понял, — покривлялся коллега, про себя понимая ту выдуманную группу пьяных людей. В какой-то степени Руслан хотел быть в их числе и оставить свой след на брюнете. — В переводе с нормального означает, что ты нихуя не понял, — в ответ выплюнул Попов. Развернулся и тут же ушел с охапкой тряпок в подвал. — Сходи к психиатру, он выпишет тебе успокоительные… — крикнул в след Белый, закидывая за плечо пододеяльник, а после закрыл багажник. — Псих.***
Спустившись в подвал и вновь зайдя в бетонную коробку с тухлым запахом, Арсений уже не обнаружил на месте «Мишки». Там, где он извивался пять минут назад, было пусто. Больное сердце мужчины пропустило удар, как в груди тотчас взорвалось болью. Преступника не сильно скрутило. Зайдя поглубже, обнимая комок одеял в руках, брюнет принялся рассматривать пустой крюк, пошатывающийся из стороны в сторону. А после краем глаза заметил тень, прижавшуюся в угол. «Миша» прятался от посторонних глаз и просил тишины. Погружался в себя, чтобы спокойно дать уйти душе на небеса. Осторожно отодвинув скрученного мужика от угла, Попов взялся за обустраивание ложа. Пленный самостоятельно дополз именно до того места, где бы хотел остаться навсегда, и Арсений решил прислушаться к последнему пожеланию. Расправив тряпки на бетонном полу, кинув потрепанную подушку около стены, убийца взялся за обмякшее тело. Оно было настолько легким, что казалось нет человека легче на свете. «Мишку» уложили в накиданные тряпки, а голову уместили на подушке. Хоть это была и импровизированная кровать, но умирать в углу в тепле было куда спокойнее, чем подвязанным за черные руки на крюке. Этому человеку хотелось обеспечить спокойные несколько часов, ведь спустя первую молчаливую неделю пребывания в подвале пленный выдал все, что от него требовали. Пленный подползал к стене все ближе, жался к ней лбом, пытался вцепиться в бетон пальцами, но черные кисти уже давно сжались в кулаки и перестали функционировать. Мужик свернулся в калач и тут же заснул, вывалив сухой язык наружу. Оставалось ждать.°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°
— Ну, чего там? — высунув из коридора одну любопытную голову, спросил Руслан. — Ты принес то, что я просил? Попов устало поднял голову с колен, побитым лицом гипнотизируя коллегу. Сидеть рядом на холодном слегка мокром полу, облокачиваясь на стену, было до невозможности тяжело. А слушать задыхающегося пленного под ухом до чертиков противно. Будто звуками скоблили душу и напоминали об истинном лице Арсения. Профессия убийцы текла по жилам и стучала в сердце. — Принес, — ответил Белый, вытягивая за порог бутылку. — Вот твоя вода. Попов выхватил бутылочку и через несколько секунд упал на колени перед замотанным в простыни телом, пальцами нащупывая вывалившийся сухой язык. — Я тебе попробую дать попить, а от тебя требую всего лишь глотать, хорошо? Предупредив, убийца слегка полил на обездвиженные губы. «Миша», постанывая, отползал от воды ближе к углу, не разрешая к нему прикасаться. Следом Арсений полил на язык и рискнул залить воду в открытый рот. Все вылилось обратно на тряпки, а мужчина уперся лбом о стену. — Больше не глотает. Значит скоро, — прошептал Попов коллеге, не решившемуся зайти внутрь. — Может лучше пулю в лоб? — поинтересовался Белый. — Я не хочу брать на свою душу еще одну смерть. Пусть сам отойдет — спокойнее будет. Арсений вновь уселся на свое прежнее место, опираясь затылком о стену и сверля усталыми глазами потолок. — Может тогда выйдешь? Зачем тебе сидеть и смотреть на это? Тяжело же морально, — тихо прошептал Руслан, не желая смотреть на то, как смерть медленно пожирает чье-то тело. — Еще насмотришься на это. Пойдем отсюда. — … — Попов лишь прикрыл глаза, обвивая колени своими трясущимися руками. — Не уйду. — Плохо потом будет. Тебе тяжести в жизни не хватает? — Я должен знать, как это происходит. — Ты наказываешь себя так? — … — — Несмотря на то, чем я занимаюсь в своей жизни, на это мне сложно смотреть. Я лучше пойду. Голова Руслана скрылась за стеной, и Попов остался один на один с тяжело дышащим телом. Оно прогрызало в убийце дырки. Множество дырок в голове, в душе, на сердце. Высасывало энергию из мужчины, что оставалось до сих пор внутри. Все живое «Миша» уносил с собой, мысленно цепляясь и за мучителя. С каждой минутой грудь, будто черная дыра, уходила вовнутрь. Сжимало с такой силой, что Арсению было тяжело вдохнуть, а сердце от чего-то билось медленнее и куда слабее. Казалось, что смерть перепутала и потащила за собой не того, кого нужно. Она своей косой подцепила брюнета, безжалостно выковыривая из него еще бьющееся больное сердце. Попов облился потом. Пальцами вцепился в водолазку, оттягивая ее подальше от своего тела. Чудилось, что она обволакивает и душит своего хозяина. Так крепко взяла в замок, что глаза желали сомкнуться, лишь бы не чувствовать более тяжелых вдохов на себе. Попов замер, контролируя шальной пульс. Он поистине играл на барабанах, скакал как бешеный по венам, а после резко замирал и пропускал удар. С каждым пропуском удара сердца в глазах темнело и слегка кружилась голова. Потом все возвращалось на свои места, и будто ничего и не было. Думалось, что Попов начинал сходить с ума, видя смерть своими глазами и ощущая все признаки на себе, хотя под темноту проваливался пленный. Вот-вот и паника накроет с головой, но мужчина заставлял сидеть на месте и думать. Мысли. Сколько боли и проблем приносят одни лишь мысли. Они всегда были и будут виной всех проблем и страха. Одни размышления о чем-то могут свести с ума и удушить человека. Как же хотелось избавиться от тяжелой головы и выбросить свой внутренний голос на помойку. Арсений замычал, заглушая себя и свою голову. Сосредоточился на темноте и на времени.***
«Миша» затихал. Минимум движений, минимум звуков и максимум внимания на себе. Весь подвал затих. Ни шорохов, ни эхо шагов Руслана, ни лязганья цепей Алешки… Все замерло именно в этот момент. Прислушиваясь, Арсений аккуратно приподнял голову с колен, молча осматривая пустоту. Оглянулся и присмотрелся в тряпки. Сколько прошло времени? Сколько прошло часов? Мужчина подполз к телу на коленях, стараясь не тревожить мертвеца. Кинул на плечо свою трясущуюся ладонь, дабы убедиться в отсутствии сознания. И ему никто не отвечал. Тогда пальцы скользнули по изрезанному лицу и остановились у носа. Никто так и не смог выдохнуть горячим паром. Глаза были как у старой советской куклы. Стеклянные, смотрящие в одну точку через приоткрытые веки. По-настоящему пугающие, затянутые туманом. Накрыв бездыханное тело, от которого так и перло холодом и запахом смерти, Арсений уселся рядом. Не знал, что творить на этот раз и как избавляться от новой проблемы. Убийца растерянно смотрел на накрытого с головой простыней пленного, сдерживая самые режущие порывы зареветь в голос. Не от жалости, не от скорби к умершему, а от паники. Страх схватил в охапку настолько крепко, что, сжимая горло, выпускал наружу слезы. Они катились по щекам столь нерасторопно, что могли с легкостью впитаться в кожу. Но слезы падали с подбородка и терялись на сыром бетоне. Одна мысль «Ну и что делать дальше?» выводила в пустоту. Плана больше не было. За «Мишей» уйдет и неразговорчивый убийца Алены. А заказчик так и останется в тени навсегда. Вскоре он настигнет Антона, и выбора не останется вообще. Если только один главный и последний выбор в жизни Арсения: как он захочет распрощаться с жизнью. Попов проглотил комок тихой истерики, как всегда, перерабатывая его в нечто сильное и страшное — в гнев. Боль всегда выходила с помощью применяемой к кому-то или чему-то силы, так и этот день не стал исключением. Убийца грозно вытянул шею перед тем, как захлопнул дверь в бетонную коробку с накрытым трупом.***
Пока Руслан что-то с интересом разглядывал в телефоне, Арсений плотоядно разглядывал изрезанного Алешку. Полностью голым стоять на коленях перед убийцей пленный даже не стеснялся. Пусть вместо щеки свисает кожа, пусть по губам снова течет свежая горячая кровь, пусть на животе еще сильно гноятся зашитые раны, но Алешка смотрел на Попова столь же высокомерно. Смотрел прямо в глаза не боясь ответного удара по голове пяткой. Пусть крюк режет кисти, пусть тело подводит и высыхает от недостатка пищи и питья, но внутренний преступник не давал переломить преграду. А Арсений стоял над пленным хуже надзирателя. Молча копил гнев, кривил губы, выпускал лишь черные искры из глаз, давая последнюю попытку. — Нихера себе тебя кто-то отмудохал. Харя вся синяя, — непонятливо пробубнил Алешка, вылизывая кровь, катящуюся по отсутствующей губе. — Я бы точно не оставил тебя с таким лицом? Убил бы на месте, — поржал с болями в печени киллер. — А губа че порвана? На хуе поскользнулся и нечаянно отсосал своему папику? Устав терпеть бубнеж, Попов с полного размаху воткнул ногу в живот, складывая кишки еще теснее и «образовывая» внутри новые петли и новые американские горки. — Сосать сейчас ты у меня будешь, — прорычал брюнет на ушко. — Открой рот! Проникнув чуть ли не всем кулаком в порванный рот, раздвигая челюсти сильнее, Арсений хватался за язык и зубы. Давиться Алешка начал только тогда, когда язык запал в горло и душил своего же хозяина. — Я думаю зубки тебе не нужны, правда? Зачем зубки, когда ты будешь только сосать? Чтобы не кусался, а мой член проник бы до самого горла. Без зубов будет так гладенько, — продолжал противно мурчать Бес, вышедший на волю. Алешка мычал от боли, как только чужие когти начали выскабливать коренные зубы из десен. — И кушать тебе не нужно. Правильно? Будешь питаться моим семенем. Это вкусно, я тебе обещаю. Ты будешь еще умолять, чтобы я разрешил тебе отсасывать мне и глотать то, что я тебе плесну на язык. Убийца вынул кулак с чужого рта, как тут же пленный прогнулся в сильном рвотном рефлексе. Будто желудок сам вышел наружу, вывернулся пустотой и ушел обратно. — Значит слушай меня, ручная ты шлюха, — шепнул убийца на ухо выблевывающему воздух Алешке. — Шесть месяцев… целых шесть месяцев я старался строить из себя уравновешенного человека. — Уравновешенного? — постарался хохотнуть пленный, но вместо этого выпустил из легких последний запас кислорода. Алексей поднял «растерзанное» дикими зверями лицо, опухшими глазами высматривая в убийце правду в словах. Хотел передать мысленно то ощущение внутри, где в живом человеке гнили кишки и гноились шрамы от жуткого потрошения Арсения. — А ты думаешь, что это мой максимум? Это я еще был терпелив к тебе, — прошипел Попов в кровавые глаза с полопавшимися сосудами. — Шесть месяцев я выслушивал ложь, льющуюся с твоей грязной пасти. Шесть месяцев я тыкался по всем адресам, которые ты мне сливал. И все они оказались пусты. Я идиотом ездил по городу и днями сторожил входы зданий, а все было напрасно. — Мне было так весело наблюдать, как ты шел ко мне с этим своим лицом… — Алексей нервно заржал. — Ну с этим своим ебалом грозным. Как ты строишь из себя убийцу, который все может. А на деле ты нихуя не можешь. Даже отличить ложь от правды. Ты каждый раз попадался на это, — пленный глотал нервные смешки, но слезы страха удержать в глазах уже не мог. Он заставлял смотреть себя на Попова из последних сил, зная чем обернется лживая роль сильного человека. — Наивный Арсений. Так легко вокруг пальца обвести. По обезображенному лицу потекли капли, но Алексей продолжал нести чушь, выводящую убийцу за границу красной линии. — Я так долго пачкал руки об тебя. И этот день не станет исключением. Но если ты назовешь хотя бы имя своего босса… Хотя бы имя… Может я сжалюсь? Время идет, ублюдок. Не могу найти и минуты, чтобы уговаривать тебя сказать хоть что-то. Твой босс ко мне ближе, чем я к нему. Он дышит мне в затылок, пока я ищу его где-то впереди. — Отлично, — прохрипел пленный. Пальцами мгновенно нащупав на шее два отверстия в коже, Арсений будто крючком подцепил мясо и потащил наверх. Оглушительный крик заставил встрепенуться Белого и сморщить недовольное лицо еще сильнее. — Я бы на твоем месте этому не радовался. Если его люди станут ко мне еще ближе, а я останусь на месте, твоя жизнь превратится в ад. Ты думаешь, что он уже наступил? Не-е-ет, — аппетитно протянул Попов, подтягивая пленного к себе наверх. Крик оглушительно прошелся по коридору подвала. — Я сделаю все, чтобы ты считал эту секунду раем, по сравнению с тем, что ждет тебя дальше. — Значит мне придется терпеть, — измученно выплюнул Алексей, захлебываясь в собственных звуках. На отрицательный ответ Арсений вцепился в опухшие глаза пальцами, борясь с желанием проткнуть их ногтями и выдавить с кровавой мешаниной. Да так, чтобы все текло по лицу прямо на язык. Но нужда в том, чтобы жертва видела своего убийцу во время смерти, заставляла Арсения переключиться на более интересную часть тела.°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°
Каждый удар был тяжелее предыдущего. Каждый удар был сильнее чувства мести за свою убитую жену. Каждый удар содержал в себе страх. Каждый удар разламывал барьер в самом Арсении, разрешая вылезти из клетки плоти страшным Бесам, грязным чертям и самому Дьяволу, который стоял во главе и плавил мозги Попову на костре грехов. В перерыве Руслан поджигал коллеге сигарету, надеясь на дым, заволакивающий голову убийце. Но папироска настолько быстро заканчивалась, что Белый только и успевал сменять одну на другую. Каждый раз пытался кончиком фильтра попасть в дрожащие ненавистью губы. Коллега обтирал кровавые руки Арсению, смывая свежие капли, но не имея возможности никак оттереть уже засохшие. А Попов пялил в одну единственную точку, чувствуя каждое биение своего встревоженного сердца. Каждая пульсация в груди была больнее удара кулаком, а злости от этого только прибавляло. Убийца готов был рвать и метать, выгрызать головы клыками, только дай возможность. И эту возможность он дал сам себе. Рванув обратно к цепям и голому телу, которое больше напоминало отбивную, Попов орал в лицо, плевался слюнями: — Имя! Мне нужно имя, мать твою! Кто ее убил?! Кто заказал тебя, мразь?! Кто пожелал убить мою жену?! Вместо связных слов, Алешка выдавал глухие гласные звуки, выплевывая сгустки крови. Глаза закатывались, стремились следом за «Мишей». Пленный не мог сохранить свое сознание, а пены со рта выходило с каждым разом больше. — Ну! Скажи же ты! Говори! Попова дергало от ненависти к миру, к себе, к пленному. Нервы выворачивали мужчину наизнанку, и от отчаяния Арсений схватился за Глок и тут же выпустил несколько пуль в голову. Тогда жизнь возненавидела Попова за его действие. Пленный повис на цепях, ломая руки, но ему уже не было больно. Тогда Белый возненавидел Попова за его действие. — Что ты наделал? — шепотом спросил Руслан, буравя взглядом труп, повисший на своих руках. И все никак голова не могла улечься на пол. — … — Молча отбросив оружие к стене, брюнет вышел вон. Так же молча и ничего не объясняя. Он ускорил свой шаг только в коридоре, понимая что наделал. Все откатилось к изначальному этапу. Вновь нехватка денег, никакой информации и огромная гора боли внутри. Решая отчитать своего коллегу за тупость, Белый выбежал следом. Он шел за разбитым молчаливым убийцей, а чувствовал ненависть к характеру упертого вечно взбешенного Арсения. В голове вечная мысль и желание дать оплеуху брюнету, подбавить синяков на лице и отчитать как котенка перед наделанной луже. Белый не мог поверить, что заказ, над которым работал так долго, сгинул до того, как выдал своего босса. Руслан поверил в свою никчемность, гневался за отнятую попытку выпытать хотя бы имя. Все решила пуля. — Два человека в один день! — заорал Руслан в спину уходящего Попова. — Сука, два человека! Арсений лишь прибавлял шагу, побыстрее желая скрыться в своей машине. Сердце подвывало, затем било прямо под дых, от чего мужчина корчился и поскуливал себе под нос. Поднимаясь по ступенькам, уже вот-вот выходя из подвала на свежий воздух, сердце предательски подставило подножку… — Арсений. Видя, как нога промахивается мимо ступеньки, а тело валится на лестницу, Руслан ломанулся вперед. — Как ты? — обеспокоено подскочил коллега, осматривая тело, распластавшееся на лестнице и медленно сползающее по ступенькам вниз. — Просто оступился, — прохрипел Арсений, подтягивая к животу колени. На побледневшей коже синяки стали куда ярче и страшнее, а мужчина молча мялся на бетоне, придерживая грудь и дыша собачкой. Сердце за ниточки тянуло убийцу именно там, где больнее всего. Оно впитало слишком много эмоций и мстило своему хозяину за отсутствие спокойствия в его жизни. Сердце злилось от переизбытка страха, горечи и переживаний. Оно долбилось изредка из груди, прося помощи и свободы. Оно устало. — Что теперь делать? — усевшись на одну из ступеней рядом, спросил Белый, опирая голову ладонями. — Если Магомед не может найти путь к горе. То Магомед сделает так, чтобы разъяренная гора сама пришла к нему… Грузи тела, Руслан.***
Он повернул ключ в замке зажигания, и джип, когда-то принадлежавший «Мише» или банде, томно зарычал. Автомобиль храпел столь громко и обиженно, что по рукам Арсения поползли мурашки. Он держался за кожаный руль, боясь выезжать на такой махине из гаража. Как только Попов тронется с места на «чужаке», он тут же подаст сигнал своим настоящим хозяевам. Рвать нужно было со всех сил, не теряя времени. Маячки, запрятанные в салоне, были и врагами, и друзьями в такой ситуации. — Пришло время вернуть тебя домой, — прошептал в руль убийца, пялясь то на зеркало заднего вида, то по боковым зеркалам. — Ну что, Магомед поехал к горе? На этот вопрос джип отозвался рыком, и Попов тут же рванул по дворам, оставляя сырой гараж за своей спиной.***
— Твою мать, — шипел из раза в раз Руслан, передвигая тела в своей машине, не имея понятия для чего он прокатил их в багажнике до такого места. Место и правда было странновато и через чур необитаемо. Ни брошенных кошек, ни стаи бродячих псов, даже крысы оббегали эту область стороной. Лишь Белый стоял посреди бетонных плит, недостроенной грязной многоэтажки и упавших с нее железных балок. Стоял один на один около багажника с двумя трупами. В такие моменты даже у преступников возникают мысли, что мертвецы могут подать знак. Попов запаздывал, тянул драгоценное время, которое будет стоить жизни обоих. Только начиная чертыхаться от страха и паники, прикрывая нос куском куртки, прячась от запаха холодных трупных тел, коллега услышал гул и хруст камней под колесами. Из-за заброшенного здания выползла огромная черная морда с круглыми желтыми фарами-прожекторами. Увесистый «бегемот» приближался и не видел повода останавливаться. Белый попятился, не имея понятия, кто скрылся за тонированными стеклами. То ли по его душу, то ли по душу трупов, ждущих свой выход. Черный «бегемот» резко встал посреди лужи, а оттуда выпало черное пятно с мертвенно-бледным лицом и синяками как у панды. — Бегом! — скомандовал брюнет. Без лишних вопросов Руслан сбросил все ненужные тряпки с тел и от ужаса отвернул лицо. — Мне потребуется полная химчистка салона, — заныл коллега, наблюдая за тем, как Арсений обвил руками скрученного «Мишу». — Я оплачу. Убийца дергано волочил мешок с кишками в сторону «бегемота», не имея времени даже встать перекурить. Время, будто таймер на бомбе, тикало по слепым цифрам. Джип был маячком и приманкой. Жестокой приманкой для босса двух трупов. Шлепая по огромной грязной луже, топя в ней свои ноги и не обращая внимание на это, двое мужчин перетаскивали особо важный и тем временем опасный груз. Будто обычных людей тела усадили на сиденья и пристегнули ремнями безопасности, чтобы держались. — А теперь открой глазки, — промурлыкал счастливый Арсений, сдергивая с прострелянной головы Алешки мешок. — Зови своего босса и скажи, что я его жду… Машина Руслана рванула с места, увозя две мишени подальше от маяка. «Бегемот» отобразился красной точкой на карте банды.***
Наступавшие за окном сумерки оставляли лишь очертания городских построек; в тёмных больших пятнах исчезали детали. Промежуточное состояние между днём и ночью, светом и тьмой… Неопределённость… Антон затих, сидя в центре гостиной. Вслушивался в кошмарную тишину и молился, чтобы он пришел. Противостояние разума и чувств. Молчание… Иногда, закрыв глаза, можно очень близко её ощутить, даже щёк она может коснуться и зардеть их, чтобы ты увидел — любовь живёт в тебе… Антон затух. Вспоминал… Раз и навсегда хотелось избавиться от мыслей и покончить с этим. Разорвать разум в клочья и просто довериться. Слеп, как наивный котенок чужаку на улице. Просто, чтобы приласкали и дали покоя. Антон обнял себя руками. Он представлял, что его обнимает единственный человек на Земле. И пусть этим единственным станет Попов.°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°
Этот день официально мог отправиться в список самых худших дней в жизни Арсения. Это он решил сам для себя. Сложный и не поддаваемый объяснению. Весь мир вновь рухнул на колени, раздавив под собой ничтожного убийцу. Мужчина пытался сформулировать в голове предложения, чтобы вслух начать просить прощения перед Аленой. Но все никак не мог сказать главного. Было стыдно признавать, что за убийство любимой девушки Арсений так и не сможет отомстить. Попов уселся на пуф, как только зашел в родную обитель. Квартира пахла чем-то своим, родным и близким. Здесь брюнет смог заползти неотмытыми кровавыми руками в волосы и заставлять уползать в темноту. Он пах кровью, болью, сыростью, потом. Он пах ничтожеством. Хотелось от этого поскорее избавиться и смыть с кожи запах чужой смерти и волнения. Хотелось побыстрее забраться под душ и стоять под ним часами, смывая боль. Чтобы она по ногам стекла в слив, а затем навсегда покинула квартиру убийцы. Попов набрал последние силы, чтобы встать с пуфа и сбросить хотя бы пальто на одинокий крючок. А обувь отбросить так далеко, чтобы потом не найти ее и больше не выйти в жестокий мир. Остаться в своей берлоге до конца своей жизни и медленно потухать от разочарования к своему существу. Что-то не давало покоя. Что-то пронзало со стороны, от чего сводило под лопатками. Арсений поднял подбородок и наткнулся на светящиеся в темноте зеленые фонарики. Антон, прячась за стеной своей гостиной, высматривал настроение убийцы. Высовывал один мокрый пугливый нос, иногда хлопая легкими ресницами. Он безнаказанно следил за преступником и пробегался глазами по мертвенно-бледной морде с синяками. Заметив мальчика, играющего в пугливые прятки, Попов тут же спрятал неотмытые руки, от которых так и перло запахом мертвятины. Мужчина сцепил пальцы за спиной, стараясь не показывать их юноше. Думалось, что каждое необдуманное решение делает только хуже и утаскивает парня дальше от Арсения. — Что случилось? — прошептал в сторону стены брюнет, замечая как лицо сию же секундно скрылось с глаз долой. Шастун потупил в стену еще чуток, потом вновь высунул голову в дверной проем. Медленно перетекал всем телом, открываясь для глаз мужчины. Затем замер зашуганным зверьком. — Плохо? — вновь спросил Попов. На что Антон опустил виноватые глаза, лишь бы больше не увидеть побитое лицо преступника. Он не ответил. Промолчал. Но сделал маленький аккуратный шажок вперед, заставляя Арсения застыть статуей, не пугая дикого зверька. А мальчик приближался все ближе, повинуясь мыслям Попова. Будто предан убийце на веки, Шастун склонил голову от стыда за вчерашнее. Он молча просил простить и больше никогда не вспоминать. Антон придвинулся ближе к мужчине, от чего по Арсению побежала волна тревоги. Но преступник продолжал стоять, не шевелясь и пряча руки за спину. А после мальчик уткнулся лбом в грудь, прося помощи. Юноша уткнулся в то тепло, которое так вкусно пахло потом. Сжал глаза от боли, которое немедленно кольнуло в груди с такой силой, что Антон решил спрятаться от нее в мужчине. Шатен приткнулся к телу всей грудью, чувствуя тяжелые вдохи и выдохи убийцы. Попов дышал настолько измученно, что хотелось успокоить шальное сердце своей ладонью, и пальцами провести по шее. Лишь бы дышал глубже. Но вместо этого мальчик незаметно обтирался щекой об Арсения, впитывая каждый его аромат поглубже в свою кожу. Просил прощения. — Ты пришел, — облегченно выдохнул Антон в чужую водолазку. И тут же его голову прижали к себе сильнее, а талию обвила грязная кровавая рука. Мальчик и не мог подумать, что в его светлые кудри заползают те самые пальцы убийцы. Перепачканные, с пятнами засохшей крови, недавно отнявшие жизнь у человека. Антон этого не знал и от этого мило улыбался в объятьях брюнета, пока уродливые руки обвивали его хлюпкое тело.***
— … Незнакомец молча осматривал то, куда привели его подчиненные. Лениво крутил головой, осматривая недостроенное бетонное здание, мусор, сброшенный к его ногам. Пыль, которую не подметали дворники, потому что даже боялись сюда забрести. Много осколков, хрустящих под пятками. А теперь еще и его черный «бегемот». Потеряшка нашлась. Выползла на глаза и привела за собой еще двух потерянных друзей. Киллера и незнакомого для босса мужика. Потом, со слов «правой руки», незнакомец понял, кого усадили рядом с Алексеем. Это была даже не «шестерка». Человечек, низший по рангу в разы, кого не знали даже по имени. Нанятый за малые деньги, чтобы просто выполнять роль мяса и защиты. — И этот бедолага попался под горячую руку Попова. Мне его даже слегка жалко, — соврал незнакомец, поглядывая на «Мишку» через открытую дверь черного джипа. Окоченелый труп, в прямом смысле привязанный к креслу ремнем безопасности, обнимал себя руками. Будто закрывал свое изувеченное тело и не давал живым притронуться к его ранам. Он побледнел и посинел уже давно, а по закрытому рту и глазам казалось, что просто спит. Но трупные пятна говорили об обратном. — А я, когда бил тебя, даже и не знал, что ты реально из моей банды. Как весело получается, — ухмыльнулся незнакомец. Он махнул в сторону трупа рукой, давая ему понять, что вообще не интересен боссу. — Скучно с вами, ребятки, — проворчал незнакомец, обходя «бегемота». Картина со стороны Алексея открывалась куда более жестокой. На лице ни единого живого места. И ладно порезы, рваные раны на щеках, вырванные зубы, открытые кости, где раньше росли волосы. Это были пустяки по сравнению с тем, что лица попросту не разглядеть из-за отверстий от пуль. — Мда, видимо одной не хватило для тебя, — омерзительно прошипел незнакомец, рассматривая руки трупа. Тот держал руль своими окоченелыми пальцами, а испуганные глаза застыли еще до того, как в него начали стрелять. А в кулаке был зажат неизвестный сверток бумаги. Босс сощурился. — Эй! — щелкнул пальцами мужчина и к нему тут же подбежала «правая рука». — Достань. И подчиненный достал. Мучил руку Алешки, ломал пальцы, отдирал их от руля, но достал, как и приказали. Босс развернул мятую бумажку и игриво улыбнулся тому, что увидел в ней. Корявый почерк и прыгающие буквы. Текст был написан на скорую руку, но обещал заранее вывести незнакомца из себя.«Сыграем? Найди меня, трус… »
Незнакомец засмеялся вслух. — Эх, Арсений-Арсений. Ты даже не представляешь насколько точен был твой первый удар. Насколько близок ко мне и насколько наивен. Доверчивый убийца. Слишком доверчивый и слишком глупый, — босс смял оборванный кусочек бумаги и бросил в грязную лужу. Буквы растворились среди мокрой бумаги. — Отупел от Антона. Ну ничего… Сначала Она, а потом будет Он. А за моих людей ты еще ответишь. А ты прячься, Арсений. Прячься лучше. Я иду искать. Незнакомец направился к своей машине, наплевав на два изуродованных трупа, среди которых был киллер, убивший два года назад жену Арсения. — Босс, а куда тела? — крикнул вслед уходящему мужику «правая рука». — Мне плевать. Хоть в Неву их выкинь, — плюнул в ответ.