Halkegenia Online v1.0 (продолжение перевода).

      «Весна — действительно лучшее время года», — подумала Генриетта, любуясь южным парком дворцового комплекса. Цветы уже полностью распустились, а с крон деревьев лились птичьи трели. Было откровенно жалко тратить эти дни в замкнутых дворцовых покоях. Вот почему она решила отобедать на улице во время перерыва в Палате Лордов. Если повезёт, то окончательный договор об интеграции фейри в качестве подданных Короны Тристейна может быть подписан уже завтра.       С учётом всех обстоятельств процесс оказался довольно мучительным. Дворяне, кардинал Мазарини и даже фейри настаивали на тщательной проработке каждой статьи. Всё нужно было прояснить и подробно описать. Ни одна из сторон не была готова терпеть двусмысленность. И, более того, было закреплено положение о процедуре внесения изменений в договор на случай, если что-то будет забыто. Хотя Генриетта и представить себе не могла, что могло быть упущено после всего этого. Хотя криков было много.       Тем не менее, она была в некотором роде благодарна — в конце концов, это дарило ей, в том числе, и вот такие моменты:       — Этот чай просто восхитителен, — произнесла гостья Генриетты, сидящая напротив неё за чайным столиком.       Леди Сильфов была так же безмятежна, как и всегда, задумчивая улыбка касалась её губ, когда она вдыхала аромат из чайной чашки, которую бережно держала в руке. Для заключительных переговоров с дворянским собранием Тристейна она сменила свою обычную светло-зелёную мантию, которую она называла «юкатой», на более формальную, спешно заказанную вместе с церемониальным облачением леди Алисии. В обновке Сакуя выглядела гораздо более царственно, чем на их предыдущих встречах. Как подозревала Генриетта — так и задумывалось.       — Вам нравится? — обрадованно спросила принцесса. — Этот чайный лист был куплен в одном из торговых караванов Руб аль-Хали.       — Руб аль-Хали? — переспросила Сакуя. — Это человеческое королевство далеко на востоке, не так ли? Я полагаю, что в моём мире это будет что-то вроде Китая или Ближнего Востока с точки зрения торговых отношений… В этом есть особый смысл — этот чай сильно напоминает мне нашу родину.       Её улыбка стала несколько меланхоличной.       — Находите больше параллелей между нашими мирами? — с любопытством спросила Генриетта. Это было то, о чём она больше всего любила говорить с Сакуей — сильфа сразу напомнила ей учёного-историка. У мира, из которого она пришла, была очень обширная история, чудесная, ужасная, завораживающая. Больше всего Генриетте понравилась эта маленькая игра, в которой они пытались найти общее между мирами.       — Хм… В древности через Ближний Восток проходили торговые пути из дальневосточных земель, — уточнила Сакуя. — Позднее их значение упало — с началом эпохи океанического парусного флота и созданием великими державами больших заморских колоний. Это заставляет меня задаться вопросом — не является ли Руб аль-Хали просто одним из многих восточных королевств? «Воротами на Восток», если так можно выразиться?       — Сложно сказать… — ответил третий за столиком. Кардинал Мазарини выглядел намного лучше после выздоровления. К настоящему времени он полностью вернулся к своим обязанностям регента Генриетты, хотя и продолжал консультироваться с ней по вопросам, касающимся фейри. — Наши контакты в лучшем случае слабые, так как сильно зависят от торговых караванов, которым приходится огибать эльфийские земли. Воздушное сообщение полностью заблокировано, а моря за Ромалией коварны и населены множеством китовых драконов…       — Мне кажется очень странным, что между нашими мирами может быть какое-то сходство, — сказала королева Марианна, последняя из сидящих за столиком, ставя свою чашку обратно на блюдце. Хотя королева редко пользовалась своей властью, но любопытство и рассказы Генриетты вывели её мать из обычного уединения. — Ведь вы говорите, что на вашей родине нет магии? Естественно, что это сделало бы её совсем другим местом.       Сакуя согласно кивнула:       — Так и есть. У наших людей не было магии, которая могла бы помочь нам возделывать землю или лечить больных. Вместо этого нам пришлось полагаться на науку и технологии. Но, похоже, что люди везде одинаковы.       Последнее замечание, казалось, было сказано наполовину про себя — и это вызвало у Генриетты ещё большее любопытство.       — Я думаю, что вы имеете в виду, что магия — единственное, что отделяет магов от простолюдинов? И помимо этого, мы все просто люди? — уточнила Генриетта, получив легкий кивок от Сакуи и плохо скрытый недовольный взгляд от кардинала Мазарини. Он, несомненно, скажет ей позже, наедине, что она должна не говорить подобного вслух. Но это была правда, не так ли? Дворянству, возможно, и была дана магия, чтобы иметь силу править — но и они должны были быть достойными этого права.       — Наука и технология, — пробормотала королева. — Ваша натуральная философия[1], которой вы хотите поделиться с Тристейном, не так ли?       — Да, — сказала Сакуя, как раз когда слуги начали подавать блюда. Похоже, узнав, что они будут кормить не только их королеву и принцессу, но и дворянку-фейри, дворцовые повара превзошли этим утром самих себя, чтобы поддержать реноме тристейнской кухни. — Хотя идеи и устройства, которые мы намереваемся предоставить на данный момент, довольно просты и легки в реализации. В основном они относятся к сельскохозяйственной области. — Сакуя немного смущённо улыбнулась. — Это должно серьёзно облегчить бремя, которое мы возложили на продовольственный баланс Тристейна.       Кардинал Мазарини кивнул.       — Достаточно остроумная идея севооборота с четырьмя культурами, и эта новая машина, как вы её назвали? «Жнец для создания макора»?[2]       — Жатка Маккормика, — поправила Сакуя. — С этими и некоторыми другими нововведениями в сельском хозяйстве, которые мы хотим представить, Тристейн сможет получить значительное увеличение урожайности в ближайшие годы и высвободить дополнительную силу для работы в других местах. Разумеется, без учёта естественных неблагоприятных факторов.       — Разумеется. — Мазарини тихо вздохнул. — Хотя для распространения этих идей может потребоваться некоторое время. Многие дворяне захотят увидеть доказательства, прежде чем примут решение.       — Доказательства будут, — сказала Сакуя, дегустируя блинчики с начинкой из мяса дичи и жирного соуса. — Граф Вуст может быть неприятным в общении, но он слишком радуется возможности поэкспериментировать с новыми способами зарабатывания денег. Иногда мне кажется, что он и Рут — родственники.       Нос Генриетты сморщился при упоминании о невысоком лорде Лепреконов. Тот был не слишком приятным фейри, более высокомерным и напыщенным, чем большинство других. Зато он достаточно органично вписался в дворянство Тристейна.       — Он не единственный, — заметил кардинал, тоже приступив к трапезе. — Я слышал, что герцог Вальер решил спонсировать гномов и лепреконов в их предприятии по постройке новых кузниц.       — Совет гномов определённо очень целеустремлённы, — заметила Сакуя, имея в виду собрание земляных фейри, взявшее на себя управление шахтёрским городом Тау Тона, метрополией гномов.       Гномы ещё не избрали надлежащего лидера, который стал бы их представителем среди знати, вместо этого отправив делегата, наделённого полномочиями вести переговоры от их имени, для участия и наблюдения за происходящим в Тристейне. Паки сделали нечто похожее, в то время как импы и ундины уже выбрали новых лидеров. Импы выбрали весьма набожного мужчину по имени Золф, бывшего до Переноса лейтенантом, в то время как ундины выдвинули Синкера, игрока, который взял под контроль хаос в Орлеане в дни после их внезапного появления в Халкегении.       — И, конечно же, мы можем ожидать, что этот обмен информацией будет взаимным, не так ли? — спросила Сакуя с некоторой долей осторожности.       Кардинал Мазарини и королева, обменявшись взглядами, кивнули.       — Академия Тристейна вплотную займётся исследованием явления, которое перенесло вас сюда, — сказала Её Величество. — Впрочем, судя по тому, что мне говорили, они не знают, с чего даже начать. Могут потребоваться годы, чтобы разгадать, что именно привело к Переносу, и ещё годы, чтобы воплотить эти знания в способ вернуть вас. Если это вообще возможно.       Лицо предводительницы сильфов омрачилось, а сердце Генриетты исполнилось сочувствия к фейрийке. Та была в сложной ситуации, несла ответственность перед своими подданными, но не могла гарантировать им ничего конкретного.       — Полагаю, это всё, на что мы можем надеяться. Ещё раз спасибо от имени всех нас, — церемонно ответила Сакуя.       Ощутив её печаль, Генриетта постаралась увести беседу от болезненной темы, и остальная часть трапезы была потрачена более приятно — на обсуждение торговли и продолжение маленькой игры Сакуи и Генриетты. Пока что они решили, что Ромалия очень похожа на Италию, а Галлия — на Францию иного мира. Альбион, по всей видимости, был похож на Британию, которая также именовалась «Белым Островом», хотя и не по тем же причинам, что и Альбион. Германия была самой сложной из стран для нахождения аналогий, учитывая её историю. Она напомнила Сакуе нечто, называемое «Священной Римской Империей», но она, похоже, думала, что Германия была значительно сильнее и сплочённее, чем то королевство.       — Я бы вряд ли назвал Германию единым королевством. Скорее — объединённым кровными связями союзом, — с отвращением сказал кардинал Мазарини. — Между германскими князьями идёт постоянная борьба за право стать следующим императором. Вся нация представляет собой сеть постоянно меняющихся политических союзов, которые едва сдерживаются династическими браками различных семей. Более того, это лишь увеличивает количество претендентов на место наследника.       — И Тристейн собирается выйти замуж за эту неразбериху? — с недоверием спросила Сакуя.       Генриетта поморщилась при очередном напоминании о своей уже решённой судьбе. Всего через неделю она уедет из Тристейна, чтобы выйти замуж за императора Германии. Станет его невестой, его фигурой. Её кровь добавит легитимности следующему поколению семьи нынешнего владыки, когда придёт время снова бороться за власть. Почему исполнение долга перед страной должно быть таким болезненным?       — О да… — тихо подтвердил кардинал. — Заключение этого союза станет последним официальным актом Тристейна как независимого королевства. Я понимаю, что некоторые условия вас не устраивают, но, хотите верьте, хотите нет, скорейшее подписание договора в интересах вашего народа. Тристейн — небольшая нация, но в ней много сильных магов и старых и могущественных благородных родов. Германия обычно не осмеливается грубо вмешиваться во внутренние дела составляющих её княжеств.       Положив приборы на стол и скрестив руки перед собой, Сакуя одарила кардинала той своеобразной улыбкой, которая, казалось, скрывала ядовитые клыки.       — Так что нам будет нужно беспокоиться только о вмешательстве со стороны знати Тристейна. Или, конечно, о любом вмешательстве, с которым они согласятся.       Мазарини вздохнул, но всё равно кивнул:       — По велению принцессы я пытался. Но мы не можем защитить вас и ваш народ от всего.       Время перерыва подошло к концу, прибыл посыльный, сообщив, что Палата Лордов собирается возобновить совещание. Кардинал и королева поспешно ушли, Генриетта двинулась за регентом и своей матерью по широким коридорам второго этажа дворца, глубоко погрузившись в собственные мысли. Чья-то рука мягко легла ей на плечо — это была озабоченно нахмурившаяся Сакуя.       — Принцесса, вы в порядке? Мне кажется, вы чем-то очень обеспокоены? — спросила сильфа. Неподалёку спокойно стояла пара грифоньих рыцарей, соблюдая достаточную дистанцию, чтобы обеспечить приватность разговора.       Генриетта попыталась улыбнуться — у Сакуи были свои проблемы, и ей не нужно было обременять себя бедами принцессы.       — Это не стоит вашего внимания, — сказала она. — Совершенный пустяк.       Но Сакуя, похоже, ей не поверила. Странно, большинство людей бы вежливо отвернулись, услышав подобный ответ. Хотя почему она должна ожидать этого от фейри? В конце концов, они были такими настырными… Их манеры могли доходить до бесцеремонности. Но в то же время это было приятно — Сакуя никогда не пыталась сказать ей то, чего она хотела услышать.       — Я выхожу замуж, — сказала Генриетта… На самом деле почти что-то пробормотала. — Я выхожу замуж. Я должна быть счастлива, так ведь? — спросила она, её улыбка стала болезненно напряжённой.       Сакуя понимающе посмотрела на нее.       — Вы поступаете весьма благородно, принцесса. Это против ваших желаний, но вы готовы пожертвовать своим счастьем ради своего народа.       Генриетта кивнула.       — Неужели это настолько очевидно? — спросила она. Луиза, казалось, вообще ничего не заметила — или подруга детства просто не стала поднимать эту тему из вежливости?       Сакуя снова спрятала руки в рукава мантии, прикрыла глаза и успокаивающе покачала головой.       — Это естественно. Вы уже смирились со своей судьбой. Я даже не могу представить — каково это. В каком-то смысле в этом мире короли обладают меньшей личной свободой, чем самые простые люди в моём… Есть вещи, которые вам придётся делать в жизни, и вам действительно будет казаться, что вы приносите жертву. Но это не должно помешать вам найти толику счастья в вашем положении.       Генриетта улыбнулась в ответ.       — Да. Спасибо. Я попробую это сделать, — сказала она, прежде чем двинуться вдогонку за матерью и кардиналом. Найти счастье? Она не знала, сможет ли это сделать. Уже нет. Она уже отбросила всякие надежды на счастье. Теперь всё, что осталось, — это горькая обида, сжимавшая её до боли в груди. Сакуя была права, если бы она родилась в том, другом мире, то была бы намного свободнее, чем могла бы когда-либо быть в этом.       Дорога к месту проведения совещаний была короткой. Настолько короткой, что проще и быстрее было дойти пешком, если бы не приличия, требовавшие прибытия царственных особ в карете. Здание Палаты Лордов было построено прямо напротив парадных ворот Королевского Дворца, как место, где землевладельцы могли обсуждать вопросы, представляющие национальный интерес, и обращаться к Короне с жалобами и просьбами. Строение было одновременно и практичным, вмещая зал для собраний, достаточно просторный, чтобы разместить представителей всех основных благородных домов, и несло символический смысл, будучи значительно меньше дворца по площади и достигая лишь трёх этажей. Дворец, с его длинными восточным и западным крыльями, четырьмя этажами и грандиозным бальным залом с экстравагантными куполами, величественно напоминал о мощи и власти Короны.       Генриетта в сопровождении леди Сакуи выскользнула из кареты, оба рыцаря тут же пристроились по сторонам, изобразив почётный эскорт. Принцесса взглянула на фасад Палаты и проследовала за Её Величеством и Мазарини вверх по ступеням в фойе здания.       Дворяне и их вассалы собирались в тесные группы, тихо переговариваясь, словно микрокосм заговоров, кружа вокруг широких дверей, ведущих в Зал Совета. Пара стражников распахнула двери, впуская Генриетту и её спутников в огромное помещение, уже наполовину заполненное вернувшимися после короткого перерыва благородными. До сегодняшнего дня Генриетта ни разу не бывала здесь. Это было важное место, но по традиции члены королевской семьи посещали его только во время чрезвычайных ситуаций или событий, важных для всей нации.       Когда вошедшие начали рассаживаться, Генриетта смогла выделить основные фракции. Их почти можно было увидеть, оценивая взаимное расположение дворян. На её неопытный взгляд, среди знати Тристейна можно было выделить три преобладающих течения касательно того, как вести себя с фейри и прочими последствиями Переноса. Они возникли буквально вот только что и были слишком расплывчатыми, чтобы уже считаться постоянными политическими союзами, не говоря уже о том, чтобы выбрать себе названия или быть поименованными своими оппонентами. Но про себя Генриетта обозвала их «оппортунистами», «умеренными» и «радикалами».       «Оппортунисты» составляли около четверти дворянства. Они были прагматиками, которых больше интересовало, как прибытие фейри может быть использовано для улучшения их личного состояния. Как правило они принадлежали к знати, на которую меньше всего повлиял Перенос. Те, чьи земли в основном были незатронуты и, как правило, находились недалеко от одного из возникших поселений фейри. Ни в коем случае не будучи горячими друзьями фейри, стремясь подмять их под власть благородных и заставить возделывать принадлежащие им поля — они не возражали и против идей сотрудничества, если оно принесёт им богатство. Кардинал Мазарини проявил особую ловкость в балансировании на этих интересах, добившись уступок в пользу фейри, которые Генриетта сочла бы невозможными.       Следующую группу, составлявшую чуть менее двух третей знати, образовывали те, кого Генриетта называла «умеренными». В основном это были дворяне более низкого ранга с меньшими титулами и поместьями небольшого размера, которые не оказались близко ни к одному из крупных поселений фейри. Они предпочитали выжидательную политику и были больше заинтересованы в поддержании некоторого подобия стабильности для себя лично. В целом эта группа была готова неохотно терпеть фейри, учитывая уступки, которые, в свою очередь, делались фейри, и в первую очередь стремилась подтвердить свои дворянские привилегии. Кое-кто из них, считавший, что может извлечь выгоду из взаимодействия с фейри, склонялся к «оппортунистам».       Радикалы составляли остаток знати, возможно, не более чем десятую часть, включавшую тех, чьи земли были частично или полностью замещены в момент Перехода, а так же религиозных фанатиков, требующих изгнания «нелюди». Они склонялись к самым крайним мерам в борьбе с фейри — к изоляции, порабощению, возможно, даже истреблению, хотя никто из них не проявил такой смелости (или безрассудства), чтобы сказать подобное вслух. Радикалы основывали свои аргументы юридически, указывая, что фейри вторглись на земли, предоставленные в вечное управление дворянству, и широко толковали священные писания, пользуясь определённой вольностью, позволенной Тристейну Церковью.       Затем глаза Генриетты обратились к горстке действительно дружелюбных лиц в этом противостоянии. Рядом с центром зала для представителей фейри был отведён небольшой сектор, сейчас уже почти заполненный.       Знакомая рыжеволосая фигура лорда Мортимера склонилась над толстеньким лордом Лепреконов Рутом. Черноволосая госпожа Спригганов, Моржана, стояла рядом, уверенно скрестив руки, и с нескрываемым весельем комментировала их диалог.       Шатен в полувоенной форме оживлённо разговаривал с похоже одетой стройной седовласой женщиной. У их заострённых ушей не было выраженных особенностей, указывающих на какую-то конкретно расу фейри. Сакуя шепнула, что это были лидер Ундин и его лейтенант.       Следующим был брюнет с кротким взглядом, слегка заострёнными ушами и тёмно-красными глазами. Когда Генриетта впервые встретила предводителя Импов Зольфа в компании герцогини Вальер, то заметила, что герцогиня почти сразу отнеслась к нему с подозрением, внимательно наблюдая за тем, как он ел или пил. Однако постепенно манеры герцогини вернулись к своему обычному нейтралитету, как если бы наблюдения развеяли её подозрения.[3]       Принцессе всё ещё было любопытно, что же могло вызвать такую реакцию. Генриетта встречалась с ним лишь недолго, но Золф показался ей весьма мягким в общении. Его самой необычной чертой был маленький, почти бримирический крест. Серебристый крестик, обычно спрятанный в его мантии и жилете, время от времени оказывался в его руках, чаще всего, когда он глубоко задумывался над каким-либо вопросом.       Рядом с Зольфом находился седой гном, заметно выделявшийся среди других фейри своим пожилым видом. Генриетте казалось, что по человеческим меркам посол Рук выглядел лет на пятьдесят, его волосы и усы были в основном белыми с примесью седины. Тёмно-серые глаза, казалось, скрывали больше, чем показывали, однако мужчина говорил редко, а когда говорил — это почти казалось загадкой. Только бледнокожая брюнетка рядом с ним, Зия, посланница Паков, во время переговоров говорила меньше.       Единственным отсутствующим сегодня делегатом от фейри была леди Алисия, которая на борту тристейнского фрегата накануне вечером отправилась, чтобы попытаться установить связь с Кирито и прояснить ситуацию в Альбионе. Генриетте очень хотелось поехать с ней в надежде, что Кирито может оказаться в Ньюкасле, в компании принца Уэльса Тюдора. Но, в конце концов, у нее не хватило смелости. В любом случае леди Алисия оставила своего помощника, кайт ши учёного вида по имени Олден, чтобы позаботиться обо всём в её отсутствие. Генриетта мало что знала об этом мужчине, но он казался весьма вежливым и обходительным — в этаком «книжном» стиле.       Рядом с представителями фейри стояли союзники Генриетты из знати. Герцогиня Вальер и, что удивительно, граф Вуст. По мнению Генриетты, эти двое представляли собой разные стороны одной медали. И Вальеры, и Вусты были среди «оппортунистов», хотя и по разным причинам. Герцогиня, казалось, была заинтересована в том, чтобы всё уладилось как можно быстрее, чтобы обеспечить дальнейшую внутреннюю стабильность Тристейна. Граф Вуст также хотел видеть процветание Тристейна, хотя в его случае это было исключительно для того, чтобы набить карманы себе. Как сказала Сакуя — граф был весьма заинтригован новыми методами земледелия.       Ударил колокол, призывая всех рассаживаться. Рука леди Сакуи мягко коснулась плеча Генриетты, успокаивающе чуть сжав, прежде чем исчезнуть обратно в рукаве её мантии. Сильфа спокойно прошла вперёд, чтобы занять свое место с другими лордами фейри, привлекая внимание большей части знати, которые смотрели со смесью любопытства, восхищения и, в случае немногих присутствующих дворянок, открытой зависти. Казалось, что выбор экзотического церемониального наряда произвёл намеченный эффект.       Генриетта уже собиралась сесть на свое место, когда из-за спины послышался голос:       — Ваше Высочество!       Она повернулась и увидела рыцаря, но не одного из своих рыцарей ордена Грифона. Вместо этого мужчина был в форме офицера Мантикоры, второго, меньшего ордена, что непосредственно подчинялся Короне. «Грифоны» защищали Генриетту, «мантикоры» же занимались безопасностью её матери.       Рыцари Грифона, окружавшие Генриетту, не сдвинулись с места, тем не менее «мантикорец» бросил на каждого подозрительный взгляд.       — Принцесса, я — сэр Хаммонд, капитан рыцарей Мантикоры. Есть срочное известие, требующее внимания кардинала Мазарини и вас.       Генриетта заморгала.       — Простите, но я не понимаю… Заседание Палаты скоро возобновится…       — Я умоляю вас, принцесса. Это очень срочно.       Хоть он и говорил спокойно, но, глядя на сэра Хэммонда, Генриетта чувствовала, что это спокойствие человека, видевшего бесчисленные сражения и способного держать свои эмоции в кулаке. Любой другой уже бился бы в открытой панике.       У неё ёкнуло что-то внутри. Оглянувшись через плечо, Генриетта увидела ещё пару рыцарей Мантикоры, горячо что-то докладывавших королеве и кардиналу. Герцогиня Вальер подошла и раздражённо отмахнулась от воинского приветствия. Они поговорили ещё мгновение и втроём проследовали за рыцарями к скрытой в драпировках стены зала дверце, ведущей в помещение для приватных консультаций.       Генриетта кивнула сэру Хэммонду.       — Хорошо. Проводите меня, капитан.       Рыцарь провёл принцессу и её стражей через толпу всё ещё собиравшегося нобилитета к той же дверце и в коридор за ней. Мать Генриетты, кардинал Мазарини и герцогиня Вальер ожидали её вместе с ещё четырьмя рыцарями Мантикоры.       — Сэр Велтуолл, сэр Бьорн, ваше присутствие не понадобится, — произнёс капитан Хаммонд, обращаясь к сопровождающим Генриетту «грифонам». Но ни один из воинов, ставящих безопасность Генриетты превыше собственной жизни, не поспешил выполнять указание. Глаза сэра Велтуолла сузились, лицо мгновенно исполнилось подозрений. Рука скользнула к рукояти меча-жезла.       — При всём уважении, капитан, мы не можем оставить принцессу до тех пор, пока не будем освобождены исполняющим обязанности капитана сэром Далем или самим капитаном сэром Вардом!       — Что будет проблематично… — тихо сказал сэр Хаммонд, и прибавил тон: — Вы оба, именем Короны я приказываю вам удалиться!       — Что это значит?! — резко спросил светловолосый сэр Бьорн.       Шагнув вперёд, королева Марианна посмотрела на обоих «грифонов».       — Пожалуйста, господа, выполните просьбу капитана Хаммонда. Это приказ вашей королевы. Возвращайтесь в казармы и ждите дальнейших указаний.       Мужчины медленно отступили в нерешительности. Оба посмотрели на Генриетту, та кивнула, подтверждая приказ. Рыцари, не скрывая беспокойства, коротко поклонились своей принцессе и вышли.       — Матушка, что это значит? — спросила принцесса. Выражение лица королевы исполнилось такой боли, что Генриетта перевела взгляд на кардинала Мазарини. В глубине души она думала, что знает, что это может быть только одна вещь, способная вызывать такую реакцию. Пожалуйста, только не это, пожалуйста, Основатель, не оставь…       Дверь за её спиной снова открылась, впуская леди Сакую и лорда Мортимера в сопровождении ещё одного рыцаря Мантикоры. Оба фейри выглядели такими же озадаченными, как и принцесса. Их проводили в конференц-зал, обшитый деревянными панелями, с высокими окнами, выходящими на окружающие сады. Центр комнаты занимал длинный стол для переговоров, рассчитанный на два десятка человек. Когда они вошли, в комнате их уже ждали двое.       Первым был еще один тристейнский рыцарь, но не из сил Мантикоры или Грифона. Его практичная полевая форма выдавала в нём драконьего всадника, лицо было обветрено, а волосы спутаны, как после длительного полёта.       Вторая фигура была ещё более странной. Одетая не в церемониальную мантию, а в скандально-повседневную одежду леди Алисия Рю слабо улыбнулась, тёмные круги залегли у неё под глазами. Похоже, эту ночь она провела без сна.       — Алисия? — с беспокойством спросила Сакуя, поспешив навстречу подруге.       — Привет, Сакуя-чан, — тихо сказала Алисия со слабой усмешкой. — Извините, это заняло так много времени, но нам пришлось ждать, пока драконы вернутся из патруля и передохнут для долгого полёта над океаном.       — Сэр Хаммонд. — Герцогиня Вальер кивнула капитану Мантикоры.       — Леди Карин, — тихо ответил мужчина.       — Объяснитесь немедленно. Что всё это означает? — ровным тоном распорядилась герцогиня. Генриетта была немало удивлена ​​тем, что Вальер сформулировала свою просьбу в форме приказа. Ещё больше её удивило то, что рыцарь-капитан повиновался без раздумий.       — Меры предосторожности. Необходимые, — произнёс сэр Хаммонд. — На данный момент лояльность ордена Грифона под сомнением.       Генриетта облизнула пересохшие губы.       — Почему? Как?! Мои рыцари всегда были верны мне!       — Совершенно верно, принцесса, поэтому их попросили вернуться в казармы, а не подвергли аресту, — сказал капитан Мантикоры и на секунду замолк, собираясь с духом. — Боюсь, я вынужден сообщить вам, что получено известие о предательстве капитана ордена Грифона, виконта Жана Жака де Варда.       Генриетта не знала, как описать, что она почувствовала в тот самый момент. Жуткое чувство падения в пустоту?       — «Предательстве»? — слабо переспросила она. Лицо кардинала Мазарини превратилось в маску тупого ужаса. Даже герцогиня Вальер, казалось, побледнела.       — Я узнала это от самого Кирито-куна, — заговорила Алисия. — Мы связались с ним прошлой ночью через Зеркало Лунного Света, как и планировалось. Чего НЕ планировалось — так это того, что вместе с ним был некто, утверждавший, что он — король Альбиона.       — Значит, он добрался до Ньюкасла, — сказала герцогиня. — В чём именно заключалось предательство виконта де Варда?       В голосе леди Карин прозвучала нотка гнева. Генриетта чётко могла видеть проступившие сухожилия на предплечьях сжатых в кулаки рук.       — Нууу… — Алисия оглядела комнату. Похоже, дела были плохи. Обычно бодрая кайт ши выглядела разбитой. — Он пытался убить принца Уэльса.       — Убить?! — Генриетта почувствовала, как сердце забилось у неё в горле. Нет!       — Он пытался, но потерпел неудачу, — подтвердила Алисия. — Насколько мне известно, принц был на пороге смерти, но Кирито-кун смог влить в него пузырёк сока Мирового Древа. Это вытащило его в просто критическое состояние. Он всё ещё был без сознания на момент сеанса связи, но похоже, что все водные маги Ньюкасла собрались у его постели. Они считают, что он выкарабкается.       Генриетта почувствовала, как все её тело содрогнулось от облегчения. Но радость была недолгой. Де Вард был предателем. Была только одна причина, по которой он мог предать.       — Виконт был агентом Реконкисты, — тихо, но твёрдо произнесла герцогиня.       Королева поморщилась.       — Карин, вы уверены?       Герцогиня чётко кивнула.       — Это единственный вывод. Зачем пытаться убить и без того обречённого принца, кроме как чтобы сокрушить дух последних роялистов? Так же это означает, что у него была и ещё одна цель.       — Письмо. — Генриетта тихонько вздохнула. Нет, пожалуйста, только не это. Это был какой-то кошмар. Ну сколько можно?       — Покушение не удалось, — заметила герцогиня. — Если ему помешали, то что с самим Вардом?       В её вопросе смешались нотка отчаяния и последняя надежда.       Алисия покачала головой.       — Он использовал воздушного клона, чтобы нанести удар после своего отбытия.       — «Вездесущий ветер», — пробормотала герцогиня, сузив глаза.       — Всё ещё хуже, — сказала леди Кайт Ши, приподняв уши. — Принц Уэльс ещё не очнулся, но тот парнишка, которого вы послали вместе с Вардом, утверждает, и это подтверждено расспросами, что капитана Варда видели покидающим частные покои принца Уэльса примерно за полчаса до покушения. Похоже, что он, вероятно, получил то, за чем пришёл. Единственная хорошая новость заключается в том, что Кирито-кун нашёл наших потеряшек — они все в Ньюкасле, укрылись у роялистов. — Уши Алисии Рю опустились. — Вы что-то сказали о письме?       Все глаза в комнате, особенно глаза фейри, обратились к Генриетте.       — Я… — начала принцесса. Она посмотрела на герцогиню Вальер, свою мать, а затем на кардинала Мазарини. Что ей делать? Наконец она кивнула. — Да. Виконт Вард был послан забрать у принца Уэльса… документ. Он должен был вернуть его мне сюда, в Тристейн, до моей свадьбы. — Генриетта чувствовала жжение в уголках глаз, но сдерживала слёзы. Подняв глаза, она взглянула мимо королевы и кардинала на леди Сакую и лорда Мортимера. И её народ и эти замечательные фейри — все они оказались в опасности из-за её детских прихотей. Глупая, глупая девчонка! — Я боюсь, что это письмо может иметь катастрофические последствия для нашего будущего союза с Германией.       — Принцесса? — мягко спросила Сакуя. — Могу ли я спросить, каково было содержание этого письма?       — Это было… — Генриетта закусила губу, словно могла удержать правду, реальность, которая обрушилась на них. — Любовное послание. Подтверждение клятвы, которую принц Уэльс и я дали друг другу несколько лет назад…       Она закрыла глаза. Ей не хотелось смотреть на людей, которых она предала своими эгоистичными прихотями. Сакуя была права — ей следовало попытаться найти счастье в рамках своих обстоятельств. Она должна была позаботиться о том, чтобы забрать или уничтожить письмо раньше!       Чья-то рука стёрла первые слёзы с её щеки. Когда Генриетта открыла глаза, то увидела мать.       — Генриетта, — мягко сказала королева. — Пожалуйста, сейчас не время для слабости. Соберись и покажи свою силу, как подобает принцессе Тристейна.       Слова были не увещеванием, а ободрением. Просьбой сделать всё возможное.       — Любовное послание? Насколько серьёзно Германия отнесётся к нему? — спросила леди Сакуя.       Кардинал поморщился.       — Принцесса предоставила мне свои черновики после того, как доверила мне тайну существования письма. — Священник опёрся на стол. — Лучшее, на что мы можем надеяться, — это то, что Германия потребует добавления штрафных санкций к брачному контракту. Скорее всего, противники брака используют его как основание для аннулирования всего союза. Они бросят нас, чтобы отвлечь Реконкисту, пока укрепляют собственную оборону.       — Это кажется абсурдным… — Лорд Мортимер выглядел так, будто у него заболели зубы. — Все из-за любовной записки?       Сакуя искоса посмотрела на своего коллегу-лорда.       — Такие письма могут поставить под сомнение законность преемственности. Они могут отравить любое соглашение, скреплённое браком. — Повернувшись к Генриетте и кардиналу, Сакуя быстро спросила: — Тогда что это значит для Тристейна?       — Совершенно ничего хорошего, — ответил Мазарини. — Я бы сказал, что наиболее вероятно вторжение. Без помощи Германии Тристейн не сможет сопротивляться. У нас более чем в два раза меньше кораблей, чем у Альбиона, и нет постоянной армии, о которой можно было бы говорить серьёзно, кроме гарнизонов и рыцарских орденов. Реконкиста не будет ждать, пока мы подготовимся. Они нападут, как только покончат с роялистами. Королевская семья Тристейна будет либо казнена, либо изгнана. Что будет с фейри… Я не могу сказать.       — Ничего хорошего тоже, — решительно заключила леди Алисия. — Кирито-кун говорит, что Реконкиста деятельно подхватила повод для пропаганды, назвав фейри языческими демонами. Похоже, лучшее, на что мы можем надеяться, — это костёр.       — Похоже, Кромвель выдрал страницу из ранних попыток борьбы Бримирической Церкви с суевериями альбионцев… — Мазарини тихо фыркнул. — Он вечно пытается использовать кувалду вместо скальпеля.       — В любом случае — каков наш следующий шаг? — спросила герцогиня, словно ожидая приказа. Сначала она посмотрела на королеву, а затем на кардинала. — Мы не можем просто ждать. Реконкиста, возможно, ещё этого не знает. Но они сделали заявление, игнорировать которое было бы глупо.       — «Заявление»? — спросила Генриетта. А потом поняла. Да, всё это было заявлением, посланием. Агенты Реконкисты, вероятно, вскоре свяжутся с ними, чтобы донести требования. Несомненно — выдача королевской семьи и полная капитуляция Тристейна.       Лорд Мортимер медленно кивнул.       — О, вот это я понимаю. — А затем озвучил то, что никто не осмелился произнести вслух: — Это объявление войны. _______________________________________________________________       [1] «Натуральная философия» — устаревшее название естественных наук, в отличие от всякой наукомерзкой гуманитарщины.       [2] Жатка Маккормика. «McCormick Reaper». Мазарини на слух переделал в «Macor-Make Reaper». Сайрус Маккормик — американский промышленник и изобретатель, ему приписывается создание первой механической жатвенной машины с конным приводом. Дивайс примитивный, зато может быть построен практически топором и рубанком.       [3] За вампира приняла, LOL? Вообще, иронично, что лидером импов (Imps), чьё расовое название означает ещё и мелких демонов типа бесов, стал глубоко верующий человек.