***
Принц Уэльс Тюдор, «Храбрый Принц», наследный принц Альбиона, с некоторым удивлением обнаружил, что всё ещё жив. По крайней мере он не думал, что посмертие будет настолько паршивым. Открыв глаза, он увидел низкий бревенчатый потолок, который был бы вполне уместен на борту корабля. Был ли он на «Игле»? Нет, он смог бы определить это точно, корабль, даже стоя на стапелях, издавал особый запах, который нельзя было спутать ни с чем иным. Звуки далёких голосов и тихих песен, а также резкий запах лечебных трав просочились на самый край его сознания. Постепенно он начал собирать воспоминания воедино. Это точно был лазарет форта, его, должно быть, привезли сюда после… после… Вард! Глаза Уэльса распахнулись, он с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы — и сразу же пожалел об этом, когда в его груди полыхнула боль, чуть не отправив его в небытие снова. Уэльс с трудом подавил стон. Чуткая боль не позволяла вздохнуть хоть сколь-нибудь глубоко, сердце стучало тяжело и неловко, как будто его кто-то сжимал в кулаке. Осторожно пошевелив ослабшими руками под тонким одеялом, он обнаружил, что его торс был туго замотан бинтами, пропитанными остро пахнущей мазью. — Ты наконец очнулся, — произнёс мягкий женский голос. — Добро пожаловать в наш мир обратно. Уэльс изо всех сил попытался сесть — и чуть не упал от сильнейшего приступа боли, но его подхватили тонкие и удивительно сильные руки. Взгляд принца наткнулся на встречный взгляд тёмных с золотыми крапинками очей на бледном лице в обрамлении обсидианово-чёрных волос. Его воспоминания начали упорядочиваться, последние мгновения, силуэт удивительно красивой девушки, стоящей над ним. Она была… Ангел, пришедший за его душой? Нет. Скорее, он был уверен, что она спасла его. Что-то скрипнуло в глубине его разума, мгновение он не мог определить это, но затем оно встало на своё место. Ну конечно, человек перед ним не был ангелом, как, впрочем, и девушкой… Да и человеком не являлся. — Успокойся. Даже с учётом всей той магии, что в тебя вбухали, твои раны могут снова открыться, если будешь дёргаться. — Мечник-фейри по имени Кирито бросил на него чуть озабоченный взгляд. — Я пойду за целителем. Кирито только начал вставать с постели, когда Уэльс неуклюже схватил его за запястье. — Подожди… минуту… — прохрипел принц, его горло пересохло, как будто он не пил неделю. Моргнув несколько раз, он попытался собраться с мыслями. — Я… жив… Как? Я помню… виконта… и… — Уэльс замолк, осознавая окружающее. Его первая догадка оказалась верной — он действительно находился в лазарете крепости, в одной из маленьких палат, отведённых для лечения раненых офицеров. В комнате было две кровати, одну занимал он сам, а другую… — Леди Асуна?.. — выдохнул он, чувствуя приступ паники при виде девушки, лежащей на боку и укрытой тонким одеялом. С ней что-то случилось?! Основатель, лишь бы Вард не добрался и до неё! — Она в порядке, — заверил Кирито с лёгкой улыбкой на губах, оборачиваясь и осторожно касаясь руки спящей жены. — Она постоянно была тут, присматривая за тобой. Асуна не из тех, кто бросает друзей. Спасибо… за то, что помог ей. Асуна рассказала мне всё. Я знаю, что ты много просил, но и дал немало. Кирито посмотрел на него с благодарностью. — Я хотел бы… сделать больше, — искренне сказал Уэльс. Отведя глаза от Асуны, он заметил и других в комнате. Стул у двери был занят спящим Люканом, его лицо было перевязано с одной стороны. Прямо на полу, свернувшись калачиком, спал беспокойным сном Кино. Вся левая сторона подростка была замотана в бинты — последствия его столкновения с двойником коварного виконта. — Что касается твоего первого вопроса — ты почти умер. Маги сказали, что сердце остановилось примерно на две минуты, и они не смогли заставить его работать, — объяснил Кирито, поддерживая принца за плечи. — Я влил в тебя пузырёк с очищенным соком Иггдрасиля, это помогло — но чуть было не убило снова. — Фейри виновато пожал плечами. — Похоже, побочные эффекты, о которых предупреждала Арго, намного сильнее для людей. Уэльс задумался, перебирая в памяти свои последние, по его тогдашнему мнению, минуты. — Понятно… Вот почему я чувствую себя так, как будто на меня сел дракон. — Ну я думаю, раз ты почувствовал это даже со сквозной дыркой в груди, — сказал Кирито без тени юмора. — В любом случае, я у тебя в долгу, — сказал принц, пытаясь сесть поудобнее, и поморщился от очередного приступа боли. — Хотя мне любопытно — если то, что ты говоришь, действительно произошло, то действительно ли Карамелла ударила моего отца? Несомненно, это была галлюцинация! Кирито смущённо отвёл глаза и потёр щёку свободной рукой. Даже зная, что этот облик был ничем иным, как маской, Уэльс не мог отрицать, что это выглядело весьма мило. — О… Ну… Твой отец, король, прибежал и подумал, что… Что мы имели какое-то отношение к попытке убийства. Он не собирался позволить мне влить тебе в глотку какое-то подозрительное зелье… А объяснять и уговаривать было некогда… — Выражение лица Кирито было предельно извиняющимся, он слегка поклонился, мягко качнув длинной чёлкой. — Как только твоё состояние стабилизировалось, Люкан и Пэрис сумели объяснить твоему отцу произошедшее. Он сменил гнев на милость и решил простить проступок Карамеллы, поскольку она защищала тебя. Хоть и выставил на стену в штрафной караул. Мне кажется, это потому, что она ударила его… немного сильней, чем было действительно необходимо. В этот момент проснулся разбуженный разговором Люкан. Чмокнув губами, рыцарь приоткрыл глаза — и распахнул их во всю ширину, увидев сидящего в постели Уэльса. — Мой принц! Вы проснулись! — Мужчина вскочил на ноги. — Я немедленно вызову медика! — Тёмноволосый мужчина возмущенно взглянул на Кирито, без сомнения — задаваясь вопросом, почему фальшивая мечница ещё не сделала этого, и убежал в направлении главного лазарета. Через мгновение он вернулся с парой целителей, главным врачом крепости доктором Паманом и одним из его помощников. — Мой принц! Вы ещё должны лежать! — возмутился целитель, стягивая одеяло, чтобы осмотреть повязки. — Удар убийцы пронзил лёгкое и лишь чудом не задел ни сердце, ни позвоночник. Травма вызвала сильную нагрузку на ваше тело, а затем ещё и это… зелье фейри… — он взглянул на Кирито. — Впрочем, это вас и спасло. — Похоже, тебе очень повезло. — Кирито наблюдал за работой медиков. К этому моменту Кино и Асуна зашевелились, просыпаясь от внезапного шума. Оба подскочили к постели Уэльса, почти оттеснив врачей, прежде чем их вежливо попросили держаться на расстоянии. Особенно ярко радовался Кино. «Нет, мы еще не попрощались, мой юный друг», — доброжелательно подумал Уэльс. — Если бы не своевременное предупреждение, я уверен, что конструкт виконта пронзил бы мне сердце. Я сомневаюсь, что даже магия фейри смогла бы меня спасти в этом случае. Так же я должен поблагодарить того юношу, который сопровождал виконта, — произнёс Уэльс, поражаясь тому, что он так легко способен говорить о своей собственной близкой смерти. — Кино, Люкан, отдельное спасибо вам обоим. — Мой принц?! — поражённо спросил рыцарь. Уэльс слабо улыбнулся. — Если бы не вы двое, то взрыв конструкта меня бы добил. Надеюсь, никто из вас не пострадал слишком сильно из-за меня. — Я… — Люкан потерял дар речи. — У нас всё в порядке, — ответил за обоих Кино. — Это же не мы лежали без сознания последние полтора дня. Полтора дня? Полтора дня с тех пор, как Вард сбежал вместе с… Уэльс почувствовал слабость, но не от травм. Отпихнув медиков, Уэльс потянулся к Кирито, отчаянно говоря: — Ки… Мисс Мидори, леди Асуна, это очень важный вопрос! Виконт-предатель был отправлен Короной Тристейна за письмом, его содержание… Тёплая рука взяла его за руку, осторожно разжав пальцы, сомкнутые на запястье Кирито. — Мы знаем, — мягко сказала Асуна, свободной рукой взяв за руку мужа. — Гиш-сан рассказал нам о миссии, для выполнения которой он и капитан Вард были отправлены сюда. Мидори-чан уже отправила сообщение. — Тогда вы знаете содержание и последствия, если это письмо будет обнародовано, — обречённо произнёс Уэльс. Он должен был уничтожить его давным-давно. У него не было никакой причины для того, чтобы хранить предмет, ставящий под угрозу судьбу кузины и её королевства. Какой же он дурак! — Леди Асуна… Я даже не осмелюсь попросить у вас прощения… Мой эгоизм может поставить под угрозу безопасность убежища, которого вы надеялись достичь. Уэльс не поднимал глаз, последовавшая тишина была достаточно ужасающей. Затем пришёл ответ: — Ты… действительно дурак. — Принц поднял глаза и увидел, что Кирито и Асуна серьёзно смотрят на него сверху вниз. — Ты прав, — продолжил Кирито, — относительно того, что из-за этого письма Тристейн находится в опасности. Но такие люди, как Реконкиста, не собираются останавливаться только из-за брачного союза между Тристейном и Германией. Если бы не это письмо — нашлось бы что-то ещё. — Суровый взгляд сменился обнадёживающей улыбкой. — Так или иначе, шансы на то, что Тристейну придётся сражаться с повстанцами, всегда были весьма велики. — В составе альянса! — Уэльс чуть не согнулся пополам, когда от крика в его груди вновь полыхнула боль. Он отмахнулся от медиков. — Как часть Германии. Генриетта, по крайней мере, была бы в безопасности, а объединённые силы Германии и Тристейна встали бы между ней и Кромвелем! Собравшиеся вокруг его кровати затихли. — Уэльс… Всё будет хорошо, — внезапно сказала Асуна, пока он смотрел на переплетённые пальцы её и Кирито. Она взглянула сначала на мужа, а затем снова на самого Уэльса. — Мы пережили гораздо худшее, чем это, и Кирито сказал, что в Тристейне много умных людей. Мы найдём способ помочь всем пережить это. Так что, пожалуйста, продолжай быть тем Храбрым Принцем, на которого полагаются твои люди. На него полагались его люди? Действительно ли на него можно было положиться — сейчас? — Доктор Паман, каково моё состояние? — Врач казался сбитым с толку вопросом. — Могу я встать? — уточнил Уэльс, интонацией намекая на необходимость немедленного ответа. — Я… Ваше состояние стабильное, мой принц, ткани начали довольно быстро срастаться. Мы думаем, что это эффект эликсира фейри, предоставленного союзниками мисс Мидори, — целитель кивнул Кирито. Значит, он не в курсе о его настоящей личности? Ну конечно нет, Кирито, вероятно, считает жизненно важным сохранить свою истинную личность и способности в секрете как можно дольше, особенно после инцидента с виконтом. — Тогда я могу ходить? — Ну… Да, — с видимой неохотой признал доктор Паман. — Хорошо, тогда я желаю осмотреть стены, — сказал Уэльс, с трудом садясь прямо и спуская ноги на пол. — Слух о покушении наверняка уже разнёсся везде. Это неизбежно вызвало падение боевого духа. Людям необходимо увидеть своего принца. — Я… Но… — доктор попытался что-то сказать. — Вам необходим отдых, мой принц… — выдавил он неуверенным тоном. Уэльс рассмеялся, тихонько, чтобы не упасть на пол от боли. — Не думаю, что смогу спокойно отдохнуть, пока не успокою народ. Люкан, камзол! Ошеломлённый рыцарь кивнул и потянулся за одеждой — по какой-то причине её принесли в эту же комнату, всё ещё с пятнами крови и дыркой в спине от насквозь проткнувшего его клинка. Прислонившись к Люкану для поддержки, окружённый Кирито и Асуной, Уэльс подумал, что он, должно быть, представляет ещё то зрелище. Растрепанный, безземельный принц, одетый только в бинты и офицерский камзол. Плевать! Если он — принц Альбиона, то какое имеет значение, как он выглядит, пока он может встать рядом со своими людьми? Они вышли из лазарета. Доктор Панам плёлся за ними по пятам, бесконечно беспокоясь о состоянии пациента. На каждом шагу Уэльс встречал взгляды, сначала ошарашенные, а затем почти благоговейные. Ему салютовали и кланялись, те немногие, кто был недостаточно потрясён, чтобы говорить, вопрошали, что они могут сделать, чтобы быть полезными. Что вызывало у них такое изумление? А потом он вспомнил, что сказал Кирито. Его сердце не билось больше двух минут. В сочетании с ранением в грудь и плачевным состоянием запасов цитадели было нетрудно понять, что некоторые не могли поверить, что он сможет выжить, не говоря уже о том, чтобы выстоять при штурме. Солдаты бросились открывать главные двери крепости, и утреннее солнце почти ослепило Уэльса. Вся деятельность во дворе прекратилась, когда обитатели увидели, что он спускается по ступеням. Дворяне салютовали, простые слуги кланялись — и все смотрели на него, как будто видели привидение. Он не обращал на них внимания, сосредоточившись на том, чтобы удержаться на ногах. Как и обещал целитель, он был достаточно здоров, чтобы стоять и ходить, ему едва понадобилась помощь Люкана, чтобы взобраться по ступеням внутренних стен, где расчёты были заняты осмотром орудий. Каждый мужчина отдавал честь, проходя мимо, некоторые даже непроизвольно протягивали руки, как будто желая прикоснуться к нему и ощутить его материальность. — Принц Уэльс! — Командир артиллерии капитан Гамильтон сухо отсалютовал. Хоть он и был более сдержан, чем его люди — на его лице отображался не меньший трепет. — Вольно, — приказал Уэльс, довольный тем, что смог придать голосу надлежащую твёрдость. Он опасался, что получится лишь жалкий хрип. — Как расчёты? — В-в прекрасной форме, мой принц! — доложил капитан. — Орудия? — спросил Уэльс. Капитан, оправившись от удивления, продолжил доклад: — Тоже в отличном состоянии. Капитан Лидель уже вышел из госпиталя и лично возглавил производство пороха. С серой, полученной из Уоллсенда, зарядов у нас вдоволь, — и злобно добавил: — С магией и пушками мы устроим этим собачьим повстанцам хорошую взбучку! — Как я и ожидал, — сказал Уэльс. Принц повернулся и слегка поклонился не только капитану, но и всем его людям: — Ваша стойкость и верность оказывают мне честь. Продолжайте в том же духе, сыны Альбиона. Солдаты ещё раз отсалютовали, и в наступившей тишине Уэльс смог разобрать крики и насмешки, доносящиеся из-за стен. — Что там? — спросил Уэльс, опершись на парапет для поддержки. Гамильтон поморщился. — Повстанцы, сэр. Они набрались хамства прийти под флагом перемирия, чтобы потребовать нашей капитуляции. Утверждают, что если солдаты сложат оружие и выдадут короля, то нашим детям и женщинам будет разрешено удалиться в изгнание. Уэльс тихонько фыркнул с глубоким недоверием. Слишком много детей здесь были последними выжившими сыновьями и дочерьми ряда влиятельных дворянских домов. Их не могли выпустить те, кто стремился наложить руки на их поместья и забрать их семейную собственность. Детей мужского пола перебьют, а женщин и девочек выдадут замуж, чтобы обеспечить законность. — Они приходили дважды со вчерашнего дня. Король оба раза ругался с ними, но в основном это была та грубая фейри, что поставили на штрафной пост с середины утра. Я так думаю, что это не столько переговоры, сколько предназначено для того, чтобы нас обескуражить, — заметил капитан Гамильтон. Уэльсу в голову пришла мысль. Хм… Почему бы нет? В конце концов, виконт, скорее всего, доложил о его смерти или о гарантированной близости к ней. Выдерживать насмешки предателей за воротами, должно быть, было весьма мучительно для солдат. — Скажите мне, капитан… Что сказали повстанцам про меня? Капитан неуверенно пожал плечами. — Им сказали, что вы всё ещё дышите, но, похоже, они думают, что это лишь пропаганда, попытка поднять наш моральный дух. — Он секунду помолчал, а затем осторожно спросил: — Прошу прощения, но это правда? То, что мы слышали, правда? Уэльс в замешательстве моргнул. — А что вы слышали, капитан? Глядя куда-то в пространство между принцем и мечницей, стоящей рядом с ним, Гамильтон пояснил: — Ходят слухи, что когда вы были при смерти, леди Асуна применила какое-то фейрийской зелье… Теперь настала очередь Асуны впадать в замешательство. Принц кинул взгляд поверх краснеющей девушки на её мужа, губы прекрасной маски Кирито слегка дрогнули в намёке на улыбку, его кивок был настолько лёгким, что его невозможно было бы заметить, не ища специально. — Возможно и было что-то в этом роде, — сказал Уэльс, улыбнувшись в ответ. — По крайней мере, мне так сказали. — Ради поддержания боевого духа и решимости солдат Уэльс не мог побрезговать небольшим искажением истины. Ведь, в конце концов, его жизнь действительно спасли фейри. — Что же, пойду представлюсь эмиссару повстанцев. Будьте так добры, капитан, найдите моего отца и скажите ему, где я. — Как пожелаете, мой принц! — ответил Гамильтон, всё ещё не понимая, чему он только что стал свидетелем. Путь к внешним стенам был несколько менее сложным, так как почти полностью вёл вниз, к деревянному мосту, который выходил на внешний двор и позволял быстро перемещать пушки и боеприпасы между бастионами. Во время штурма мост убирался. По мере приближения Уэльс начал разбирать доносящиеся из-за парапета слова. — Солдаты Ньюкасла! Вы с честью сражались, но теперь королевская семья погибла, ваш Храбрый Принц пал, и остался только король-тиран Джеймс! Род Тюдоров почти вымер, ваша преданность им теперь ничего не значит! Его великодушие лорд Кромвель счёл нужным предложить вам этот последний шанс увидеть ошибки вашего пути и сложить оружие! Вы проявили большую честь и убежденность, славные силы Реконкисты с радостью примут вас в свои ряды, если только вы сдадитесь и осознаете свои ошибки! Толпа, собравшаяся на стене, расступилась по мере приближения Уэльса, и снова произошло то же явление, что охватило людей в цитадели и во внутреннем дворе. — Дерьмо собачье! — прокричал в ответ сердитый голос, слишком высокий и мелодичный, чтобы принадлежать кому-то из его солдат. Этот голос был знаком Уэльсу даже слишком хорошо. — Ты действительно думаешь, что здесь есть кто-то, достаточно тупой, чтобы поверить, что твои придурки оставят в этой крепости хоть кого-то в живых?! Ты бахнулся?! — Да уж, хотя Карамелла обычно и сдерживала слова, под настроение она могла посрамить пару матросов. Хотя значение некоторых её страстных непристойностей часто было довольно трудно расшифровать. — Принц не мёртв! И, чёрт возьми, мне жаль вас, идиотов! Разве этот Вард не должен был быть каким-то страшным воякой?! Сколько вы ему заплатили?! Ох, похоже, что слишком много! К голосу снизу присоединился смех в полдюжины голосов — вероятно, сопровождающие посланца. — Правда что ли?! Неужто принц не помер?! Мы отлично знаем, что его проткнули насквозь! Возможно, он всё ещё и дышит, пока, но это не надолго! Иначе почему мы ещё его не видели?! — Пожалуйста, — сказал Уэльс так громко, как только осмелился, застегивая камзол, чтобы скрыть под ним повязки. — Меня часто упрекали в отсутствии гостеприимства. Пожалуй, это и правда непростительно для принца. Смех резко оборвался. Карамелла мгновенно обернулась, и на её лице расплылась ухмылка. — Помяни чёрта… — Она вздохнула, оглядывая его. — Я слышал, что ты ударила моего отца, — заметил Уэльс. — Тебе повезло, за такое можно и жизни лишиться. — А иначе помер бы ты. Послушай, Уэльс, я уже видела, как умирают друзья, когда я могла это предотвратить. Я… — Большое спасибо, Карамелла, — остановил её принц. — Я никогда не думал, что мне окажут подобную честь. — К-какую? — Быть твоим другом, — пояснил он. — Я никогда не думал, что мне доставит такую радость обрести новых друзей — в такое-то время. Уэльс наслаждался лёгким смущением, которое появлялось всякий раз, когда с симпатичной молодой женщины спадала маска грубого вояки. Как будто она не хотела, чтобы люди видели, насколько она на самом деле добра. Фехтовальщица скрестила руки. — Да-да, отлично. Надеюсь, что ты этого заслуживаешь, — проворчала она, пропуская принца к парапету. — Добрый день, джентльмены. Надеюсь, я не заставил вас ждать, — сказал Уэльс, впервые взглянув на донимавших стенных часовых посетителей. Семь человек на лошадях, конный знаменосец с белым стягом. Посланник — толстый дворянин, в чьих воинских качествах принц испытывал здравое сомнение. Скорее всего, это был какой-то благородный дурак, нацепивший офицерские регалии. Толстяк вытаращился на Уэльса, а затем покосился на своего товарища-мага. Палочка поднялась — и в ответ вскинулись полдюжины жезлов и два десятка мушкетов. Однако маг не направил свой фокус на принца, он вообще не сделал ни одного угрожающего жеста. Послышался короткий шёпот, и на кончике палочки вспыхнул синий свет — распространённый среди знати Альбиона приём развеивания иллюзий. Уэльс непроизвольно кинул взгляд вбок — но лицо «мечницы Мидори» даже не дрогнуло. Странно… Означает ли это, что маскировка Кирито является чем-то большим, чем простой мираж? Тучный маг снова посмотрел вверх, явно взволнованный. — Мне действительно приятно видеть вас, принц Уэльс, — произнёс мужчина на удивление уважительным тоном. — Не будете ли вы так добры, чтобы рассказать нам, как вам удалось пережить покушение? Уэльс улыбнулся, Кирито и Асуна придвинулись ближе, встав по бокам. — Ну, признаюсь, пробитое лёгкое — это тяжело. Но, благодаря добрым людям Альбиона, я справился. — Смех раскатился по стене, заставив посланников отшатнуться, теперь они выглядели очень неуверенно. — Я предлагаю вам всем удалиться и напомнить вашим лидерам, что Храбрый Принц всё ещё жив и всё ещё командует этой твердыней. Когда они решат в следующий раз сразиться со мной — то надеюсь, что они предпочтут прямой бой, а не удар в спину. Погарцевав на своем коне, мятежник больше ничего не сказал, просто повернувшись, чтобы вернуться туда, откуда пришёл, осыпаемый напутствиями разной степени насмешки и враждебности. Уэльс тяжело опустился на споро притащенную скамейку — этот краткий диалог его изрядно вымотал. Доктор Панам, всё ещё неотступно стоявший неподалёку, подбежал с явным беспокойством на лице. У Уэльса было так легко на душе, как не было уже давно. Хоть и дышал он с трудом, а всё тело отзывалось болью, но его настроение странным образом поднялось при виде всех этих приветствующих его людей, радующихся его возвращению. Осталось только одно. — Леди Асуна… мисс Мидори. Я полагаю, что вы договорились снова связаться со своими союзниками в Тристейне? — спросил Уэльс. Двое обменялись взглядами, Кирито кивнул. — Да, сегодня же вечером. Алисия сказала, что они собираются попытаться установить ретрансляцию на Тристанию, нам нужно будет посмотреть, как это сработает. Но мы, как минимум, сможет обменяться сообщениями и, может быть, даже связаться напрямую со столицей. — Очень хорошо… — сказал Уэльс. — Я хочу быть там. — Ты уверен, что с тобой всё будет в порядке? — спросила Асуна, указывая на его грудь и бинты. — Ты только что очнулся. — Я совершенно уверен. Как вы и сказали — мы найдём способ. Клянусь честью, мы найдём способ удержать Реконкисту от нападения на Тристейн, и мы найдём способ уберечь ваш народ от их рук. Воспоминания о фейри-нежити, с которыми сражались Асуна и Карамелла, промелькнули перед глазами Уэльса. Это откровение стало для Асуны одновременно и шоком, и облегчением. Облегчением от того, что она не убивала своего друга, но шоком от того, что он был порабощён в смерти, чтобы служить всему, с чем он боролся в жизни. Кирито не сказал ничего, его глаза просто сузились, и всё его тело напряглось, когда он положил руку на рукоять своего меча. Нет, Уэльс не допустит, чтобы такое случилось с его друзьями. И он не позволит этому случиться ни с одним из мирных жителей, всё ещё находящихся под его опекой. Несомненно, это будет почётным и достойным достижением для последнего принца Альбиона. __________________________________________________________ [1] Тристания — столица Тристейна.Глава 12, часть 2.
26 октября 2021 г. в 21:49
Сакуе казалось, что она спит и видит кошмар. Забавно, она думала, что уже прошла через это, оказавшись в ловушке своего аватара, обрётшего плоть в мире, где магия реальна и смертоносна. Но это было ещё хуже. Как будто все её худшие страхи вновь встали перед ней, и она ничего не могла с этим поделать.
После того, как Мортимер высказал своё жестокое мнение, на комнату упала тишина. Сакуя слышала пение птиц на деревьях снаружи. Первым рискнул нарушить молчание Мазарини.
— Ваше Величество, — произнёс он, — и что нам теперь делать?
Королева, казалось, была удивлена вопросом и замешкалась с ответом:
— Я… Это… трудно принять… Капитан ордена Грифона — изменник Короны?!
Герцогиня Вальер встряхнула головой, явно собираясь с мыслями.
— Я должна согласиться. Всё, что у нас есть — это сообщение, полученное с помощью магии фейри.
— Вы на что-то намекаете? — коротко спросила Алисия, прямо взглянув в глаза Карин. Обычное бодрое веселье девушки-кошки пропало под тяжестью стресса и недосыпа, хвост хлестал в открытом раздражении.
— Мы просто не можем доверить судьбу королевства незнакомой магии, — ответила Вальер. — Вам, фейри, Корона даровала доверие и большую свободу действий, но вы должны понять, что у всего есть предел.
— Вы действительно так считаете, Карин? — спросила Её Величество.
Удивительно, но тихо заданный вопрос королевы, казалось, привёл герцогиню в смятение, её лицо слегка покраснело.
— Нет… Как вы и сказали — это трудно принять. Но… Я им верю. Хотя, если это возможно, я бы хотела отправиться с леди Алисией и взглянуть на работу этой магии своими глазами. — Герцогиня вздохнула, а затем истово, как верующий на исповеди, выдала: — Ваше Величество! Я была поручителем при вступлении виконта де Варда в орден Грифона. Я рекомендовала его кандидатуру для этой миссии. Я сделала это, как рыцарь Тристейна и бывший член ордена Мантикоры. Вся ответственность за это лежит исключительно на мне.
— Карин, что вы такое говорите? — возмутилась королева. — Это ваша вина не больше, чем моя или кардинала Мазарини! Никто из нас не мог ожидать подобного предательства!
— Как бы то ни было, Ваше Величество, я могу предложить только свои скромные услуги. — Герцогиня де ла Вальер глубоко поклонилась своей государыне.
— Королева Марианна права, — сказал Мазарини. — Пусть вы и предложили капитана Варда — но я тоже одобрил эту кандидатуру, и я назвал бы его имя, если бы вы этого не сделали. — Покачав головой, кардинал опустил глаза, как будто ему было стыдно. — Мы считали, что капитан ордена Грифона вне подозрений. Мы ошиблись. Если даже Королевская Гвардия вызывает подозрения — то кому вообще мы можем доверять?
Повернувшись к регенту дочери, герцогиня почтительно склонила голову.
— Кардинал Мазарини, боюсь, мне придется ещё раз попросить вас об услуге во имя Тристейна. Пожалуйста, поделитесь с нами своим опытом и мудростью. Как королева, я окажу вам и моей дочери любую помощь, которую смогу.
Мазарини медленно кивнул в знак согласия. Губы пожилого мужчины зашевелились, как будто он говорил про себя или, возможно, произносил короткую молитву.
— Раз уж так, то сначала мы должны решить, кому мы МОЖЕМ доверять. Капитан Хаммонд, сколько людей осведомлены об этом инциденте?
Сакуя перевела взгляд на рыцаря Мантикоры.
— Лишь рыцари моего ордена в этой комнате и ещё двое, что сейчас охраняют дверь снаружи.
— Еще пара кайт ши, которые были со мной на борту фрегата, и капитан корабля. О, и мистер драконий рыцарь здесь, — добавила Алисия, после чего выдала длинный смачный зевок, идущий совершенно вразрез с серьёзностью ситуации. — О-оо-оау… Извините.
— Капитан «Вайлдханта» — опытный ветеран, и, поскольку он уже в курсе, я готов положиться на его преданность. То же самое можно сказать и о рыцарях Мантикоры, — заключил кардинал. — Несколько странно, но, похоже, что те, кому мы можем сейчас доверять больше всего, — он повернулся, чтобы посмотреть Мортимеру, а затем Сакуе в глаза, — фейри.
— Нам, как и королевской семье, есть что терять в случае вторжения Альбиона. — Сакуя тихо вздохнула. Даже более того — члены королевской семьи могли по крайней мере сбежать и поискать убежища в чужой стране. Сакуя знала, что Ромалия уже давно предоставляет убежище правящим линиям различных наций. Но вряд ли они укроют тысячи бывших игроков. Если силы Реконкисты возьмут под свой контроль Тристейн — то наверняка устроят охоту на ведьм, чтобы перебить всех фейри, до которых дотянутся. Она прикрыла глаза и кивнула. — Я понимаю это. Пожалуйста, дайте нам знать, если мы сможем что-нибудь сделать.
Мазарини задумчиво кивнул.
— В настоящее время нашим наивысшим приоритетом должно быть подписание договора. Это закрепит статус фейри и поможет стабилизировать внутреннюю ситуацию в стране.
— Тогда быстро подпишем и покончим с этим, — предложил Мортимер. — Всё, что осталось, — несколько второстепенных вопросов. С ними можно будет разобраться позже с помощью статьи о поправках.
— Нет, — не задумываясь, отверг кардинал. — Мы не должны демонстрировать поспешность. Внутри дворянства есть фракции, которые почувствуют, что что-то не так, и попытаются затянуть. Нам лучше всего двигаться вперёд в прежнем темпе и подписать завтра, как и планировалось. В какой-то мере это сообщение крайне ценно. Повстанцы по-прежнему считают, что мы не в курсе событий. Несомненно, мы скоро получим ультиматум от одного из их агентов в Тристейне — и, будучи предупреждены, мы должны использовать время с умом.
— То есть вы хотите, чтобы мы помогли вам в этой дезинформации, — заключил Мортимер.
— Можем ли мы поставить в известность хотя бы других лидеров? — спросила Сакуя, не упустив подозрительный взгляд герцогини.
Кардинал переглянулся с королевой.
— Я не вижу способа избежать этого. Независимо от того, что произойдет дальше, я считаю, что нам понадобится ваша помощь. Хорошо это или плохо, но сейчас фейри вовлечены в это дело. Вы втянулись, как только ваш агент отправился в компании виконта де Варда.
— Кирито-кун замечательно умеет вляпываться во… всякое, — заметила Алисия голосом, полным мрачного юмора.
— Он также хорош в том, чтобы выбираться из этого «всякого», — возразила Сакуя, чуть качнув головой. Не то чтобы она понимала, чем это может им помочь. Кирито был хорош, но он не мог сражаться с армией.
Из коридора донёсся далёкий перезвон, приглушённый дверями конференц-зала. Кардинал Мазарини кинул раздражённый взгляд куда-то сквозь стену.
— Думаю, что на данный момент это всё. До завтра мы все должны аккуратно отыграть свои роли, чтобы обеспечить успех подписания договора.
С этими словами кардинал жестом указал на дверь, и собравшиеся фейри и маги двинулись на выход.
— Алисия-чан, ты идёшь? — спросила Сакуя, заметив что маленькая кайт ши пытается уснуть стоя.
— Ня? — Алисия моргнула и покачала головой. — Не думаю. Я одета чёрте во что. — Она провела рукой по комплекту из жакета и трико. — Да и Олден прекрасно справится. Кроме того, мне срочно необходимо придавить подушку — ведь вечером снова лететь назад. Я обещала Кирито, что перезвоню завтра до рассвета. — При виде беспокойства подруги Королева Кошкодевочек блеснула клычками в улыбке. — Всё будет хорошо, Сакуя-чан. Вот увидишь.
Сакуя улыбнулась в ответ.
— Да, думаю, что ты права, — сказала она, прежде чем уйти вслед за остальными.
Глаза принцессы Генриетты, идущей рядом с матерью, были опущены, руки она держала крепко сжатыми перед собой. Похоже, что весть, что из-за её любовной записки может развязаться война, стала тяжёлым шоком для мягкой, доброжелательной принцессы. «Ну и поделом ей, — подло шепнул маленький уродливый кусочек разума Сакуи. — Она во всем виновата, и ещё многие люди пострадают по её вине». Она вышвырнула эту мысль, не позволив её оформиться. Нет, Генриетта в этом не виновата. То, что судьба страны могла повиснуть на волоске из-за невинной шалости девочки-подростка — было несправедливо и жестоко.
Сакуя хотела протянуть руку и успокоить её, но они уже снова вышли в шум Палаты Лордов, и времени для разговоров больше не осталось. Генриетта села рядом с матерью, а Сакуя и Мортимер вернулись к прочим фейри. Единственная, кто, казалось, обратила внимание на их отсутствие, была Моржана, кинувшая на них вопросительный взгляд.
Когда последние аристократы заняли свои места, кардинал Мазарини снова поднялся на подиум и открыл совещание, как будто ничего не произошло. Пять часов, что последовали за этим, были пятью кругами политического ада.
Минуты, которые раньше казались такими мимолетными, тянулись до бесконечности, Сакуя обнаружила, что нетерпеливо смотрит на часы, установленные в стене зала над кафедрой. Но наконец всё закончилось.
В центре зала перед собравшейся группой представителей Юридического Колледжа Тристейна и полномочных представителей фракций фейри возвышалась монументальная стопка бумаг. Перевод договора на тристейнский и японский оказался эпической задачей для штата юристов, клерков и лингвистов-любителей, но, в конце концов, после многих чтений они были удовлетворены тем, что эти две версии совпали настолько, насколько они только могли надеяться.
Теперь оставались только бессмысленные расшаркивания тристейнской знати, этого сборища расистов и религиозных фанатиков, словно сошедшего с иллюстраций семнадцатого века. Сакуя вздохнула, собираясь с силами и заставляя себя сохранять спокойствие и хладнокровие. Взглянув в сторону, она увидела, что Мортимер выглядел так же стоически, как всегда, хотя, присмотревшись повнимательнее, заметила, что на его челюсти играют желваки. Предводителю Саламандр было ничуть не легче. Рядом с ним другие лидеры, всё ещё не подозревая о произошедшем, наблюдали за происходящим со смесью интереса, покорной внимательности и скуки. Лишь Моржана сидела прямо, делая заметки удивительно мелким и аккуратным почерком.
Наконец, когда солнце уже коснулось крыш столицы, окончательный проект договора был одобрен кардиналом Мазарини и королевой Марианной, подписание было назначено на завтрашнее утро. Подведя итоги прибылей и убытков, собравшиеся дворяне начали расходиться по улицам благородного квартала Тристании[1] в поисках трапез и развлечений. В любой другой вечер Сакуя не отказалась бы посетить настоящую средневековую пьесу или оперу, но сейчас у неё на уме были гораздо более серьёзные вещи.
Делегация фейри подождала, пока толпа чуть разойдётся, Моржана двинулась вперед, прокладывая путь сквозь слоняющуюся знать. Тот факт, что делегация фейри была в гостях у Королевской Семьи, был общеизвестен, поэтому группа лидеров фейри и их помощников, направляющаяся в королевский дворец, не вызывала ничьего удивления.
Не успели они приступить к трапезе, как их снова встретили кардинал Мазарини, королева Марианна, принцесса Генриетта, герцогиня де ла Вальер и сопровождающие их рыцари Мантикоры. Не успев сказать и слова, лидеры фракций получили приглашение на «ужин в честь подписания договора» — этот повод собраться предложила королеве и принцессе Сакуя.
— И что бы это значило? — вслух подумал Рут, хлопая при каждом шаге курткой с латунными пуговицами. Пухлому лепрекону пришлось поспешить, чтобы не отстать от своих собратьев.
— Хороший вопрос. И, похоже, вы с Сакуей знаете, что происходит, — заметила Моржана, легко шагая рядом с Мортимером. — Или мне придётся выбить из тебя ответ, Морт?
Глаз Мортимера слегка дёрнулся.
— Есть неприятные новости.
Выражение лица Моржаны стало нехарактерно серьёзным.
— Однако… Не могу вспомнить, когда ты в последний раз говорил подобное. И насколько всё плохо?
— Одним словом, — сказала Сакуя, — «очень». Но это не то, что стоит обсуждать в коридоре.
Неизвестно, кто мог подслушивать. Особенно после того, что они узнали от кардинала Мазарини. В дворце мог запросто оказаться шпион Реконкисты.
Их конечный пункт назначения лежал за парой тяжёлых дубовых дверей, по сторонам каждой стояли двое мушкетёров. Дворцовая стража отсалютовала королеве и принцессе, прежде чем открыть створки. За ними оказалась просторная, роскошно обставленная комната с высоким потолком. В ней не было окон, вместо этого комната была освещена люстрами с десятками магических огоньков, изливающих тёплое сияние. Рыцари Мантикоры разошлись, занимая места по периметру помещения.
В центре отблёскивал полировкой длинный стол. Алисия, выглядящая значительно лучше после нескольких часов сна, и сопровождавший её драконий рыцарь уже ожидали их.
— Неплохая берлога, — прокомментировала Моржана, оглядывая комнату. — Должна признать, члены королевской семьи определённо знают толк в офомлении интерьера. — Подозрительно прищурив глаза, она повернулась к хозяевам: — Но я полагаю, что вы привели нас сюда не для того, чтобы полюбоваться интерьером.
Королева выступила вперёд, направляясь во главу стола. Герцогиня кинула на Моржану кинжальный взгляд:
— Это штабная комната, где генералы Тристейна совещаются с королем во время военных конфликтов. Она не использовалась годами, но поддерживалась в хорошем состоянии, и ОЧЕНЬ хорошо защищена от подслушивания — на случай, если это когда-нибудь понадобится.
— Например — как сейчас, — тихо сказал кардинал Мазарини. Все взгляды в комнате обратились на него.
— Прошу прощения. — Синкер, новоизбранный лидер Ундин, сделал нерешительный шаг вперёд. — Вы намекаете на начало войны? Разве союз с Германией не должен воспрепятствовать этому?
Кардинал Мазарини серьёзно кивнул и указал на стол:
— Пожалуйста, присаживайтесь, и мы всё объясним.
Пока Мазарини излагал суть ситуации, а Алисия время от времени вставляла уточняющие комментарии, Сакуя наблюдала за своими коллегами-лидерами. Сначала был шок, затем гнев, и, наконец, тишина. Благодаря методичкам и статьям, исправно издаваемым армией волонтёров под предводительством Арго, все они были хорошо осведомлены о международных делах Тристейна. Все они, как и Сакуя, понимали, что потеря союза с Германией будет означать для страны.
Синкер откинулся на спинку стула, выглядя намного старше, чем минуту назад. Его рука помимо воли потянулась к его лейтенанту Юльер, крепко вцепившись в её ладонь. Зольф, погрузившись в раздумья, извлёк из-под мантии распятие. Представители Паков и Гномов потеряли дар речи.
Наконец, молчание нарушила Моржана.
— «Неприятные новости»… Должна сказать, Морт, что у тебя талант к преуменьшению. — Глаз лорда Саламандр снова дёрнулся. Спригган перевела хитро прищуренный взгляд на Сакую. — Итак, по какой же причине вы ждали до сих пор, чтобы рассказать нам всё это?
— Это было предложение кардинала Мазарини, — быстро сказала Сакуя. Они не могли позволить себе внутреннюю свару, только не теперь. — Тристейн сейчас в очень опасной ситуации. Внешне — из-за Альбиона, внутри… из-за нас. Мы не могли рискнуть раскрыть карты прямо посреди зала Палаты.
— Это было необходимо, — сказал Мазарини. — Для блага королевства нам всем было бы полезно подписать договор завтра, как и планировалось.
— Хорошо, в этом есть смысл… — произнёс Синкер и осёкся. Его глаза распахнулись в осознании. — Но если договор вступит в силу сейчас, и Тристейн, в конечном итоге, окажется в состоянии войны с Альбионом…
Он переглянулся со своим лейтенантом.
— Тогда от нас потребуется помощь королевству, — напряженно закончила мысль Сакуя.
Это могло быть что угодно, от оплаты найма наёмников до предоставления волонтёров в войска. И это не подлежало обсуждению — если фейри хотели получить права и свободы земельной и мелкой знати, то им придётся взять на себя те же обязанности.
— Импам это не понравится, — тихо сказал Зольф. — Домеска только-только успокоилась после Переноса…
— Это те условия, которые вы решили принять. Вы не можете отказаться от них сейчас.
В голосе герцогини звякнула сталь.
— Герцогиня де ла Вальер права, — произнёс Мазарини, кладя руки на стол. — И нравится вам это или нет, но если Альбион решит вторгнуться, то еретик Кромвель заклеймит фейри как скверну. И ваш выбор будет между сражением и костром. — Зольф отшатнулся от резкого ответа кардинала. Однако тот не был злым человеком, теперь, когда он высказал свою точку зрения, выражение лица регента смягчилось. — Корона немало помогла вам в течение последних месяцев. Теперь, — закрыл глаза священник, — мы вынуждены попросить взамен вашей помощи.
— У меня только один вопрос — что теперь? — заговорила Моржана. Перегнувшись через стол, она пристально посмотрела на Мазарини. — Вы говорите, что хотите нашей помощи. Ладно, это имеет смысл, мы — новые ребята в этом квартале, и можно с уверенностью сказать, что у нас нет никаких связей с Реконкистой, если только кто-то здесь не чувствует себя особенно склонным к суициду. Но что вы хотите от нас прямо сейчас?
— На данный момент — услуги вашего агента в Альбионе, — чётко обозначил Мазарини. — Очень скоро, думаю, в течение следующего дня, мы, вероятно, получим послание от сочувствующих повстанцам. Скорее всего, это будет ультиматум о нашей капитуляции с использованием письма в качестве рычага воздействия. Мы не собираемся ничего объявлять знати, пока это письмо не будет получено.
Мортимер задумчиво кивнул.
— Я считаю, что информацию о всех возможностях Зеркала Лунного Света необходимо держать в тайне как можно дольше. В настоящий момент Кирито-кун — это наши глаза и уши в Альбионе.
— Вы читаете мои мысли, — склонил голову Мазарини.
Сакуя опустила руки перед собой.
— Естественно мы не против. Однако это зависит от Кирито-куна — я не могу приказать ему подвергать себя опасности.
— Ваш Кирито — просто наёмник, не так ли? — неодобрительно заметила герцогиня де ла Вальер.
Моржана фыркнула.
— Это дорога спригганов, леди! Мы живём и умираем ради налички! — Она покачала головой. — По крайней мере так было раньше. Но Кирито-кун — Хороший Парень, и похоже, что у него правильные инстинкты, раз уж он выжил в САО. Он в самом центре заварушки, и я считаю, что мы можем ему довериться.
— Кроме того, разве главная задача Кирито-куна не состоит в том, чтобы помочь эвакуировать остальных выживших из САО из Альбиона? — спросила Алисия. — Я не думаю, что он захочет отказаться от этой миссии.
— Я прошу вас по крайней мере передать ему мою просьбу, когда вы в следующий раз установите связь, — сказал кардинал.
Алисия кивнула.
Мортимер добавил:
— Тогда нам, вероятно, следует настроить ретрансляцию, чтобы мы могли быстрее получать и отправлять сообщения. Достаточно всего нескольких пользователей тёмной магии, чтобы ночью покрыть расстояние от Альбиона до Тристании.
Зольф поднял глаза.
— Не знаю, хватит ли у меня силы духа посылать других в бой, но импы как минимум смогут выделить вам магов.
Кардинал, похоже, был удовлетворён таким решением.
— Тем временем нам нужно сделать всё возможное, чтобы не вызывать подозрений. В связи с Переносом как гарнизонные силы Тристейна, так и флот находятся в состоянии повышенной боевой готовности для борьбы с угрозой мобов. Мы объявим о том, что в ближайшие недели планируем сосредоточить внимание на коммерчески важных прибрежных районах и перебросить туда дополнительные войска. Между тем, боевой флот будет сосредоточен здесь, в Тристании, на случай, если Альбион решит нанести удар. Как только реальное положение будет официально обнародовано, мы развернём наши патрули в направлении Альбиона, чтобы нас не застали врасплох. Я также хотел бы, чтобы вы предоставили нам свои силы для поддержки армии.
— Вы имеете в виду прямое участие в сражениях? — уточнила Сакуя, мурашки пробежали у неё по спине. Сражаться и убивать мобов для защиты мирных жителей — это одно. Посылать людей на смерть и убийство других людей — совершенно другое.
Мазарини повернулся к ней, блеснув глазами.
— Я молю Основателя, чтобы нам вообще не пришлось сражаться. Это подготовка к худшему сценарию. Есть ещё некоторые варианты, к которым мы можем прибегнуть, чтобы смягчить последствия обнародования письма принцессы. Но если до этого дойдет — то да, их попросят сражаться во имя защиты королевства.
Сакуя выдохнула.
— Тогда… Вам лучше выполнить свою часть сделки, — тихо прошептала она. Ярко-зелёные глаза встретились со взглядом священника.
— Клянусь именем Основателя, что приложу все усилия, — ответил Мазарини и обратился к королеве и принцессе: — Я хотел бы попросить вас обеих подготовиться к выступлению перед дворянством. Корона не может позволить себе выказать слабость.
Он попытался взглядом выразить Генриетте свои сожаление и поддержку, но принцесса, похоже, была слишком занята своими мыслями, чтобы это заметить.
Собравшиеся быстро закопались в детали, устроив импровизированное стратегическое совещание. Вызванные слуги натащили карты и документы из королевских архивов и закуски из кухни. В ту ночь даже королева Тристейна не успела нормально отужинать, удовлетворившись хлебом, сыром и чашкой бульона.
Мазарини снова продемонстрировал свой государственный опыт, планируя применение политического капитала Короны для достижения наилучшего эффекта. По мере того, как наступала ночь, стало ясно, что подготовился весьма серьёзно. Похоже, что в его натуре было всегда опасаться худшего и готовиться к нему.
Список дворянских семей был проанализирован, самые влиятельные были ранжированы с точки зрения их предполагаемого влияния и преданности Короне. Тем временем представители фейри решали, как они сообщат эту новость находящимся под их опекой. Необходимо было сделать официальное заявление, которое подчеркивало бы серьезность ситуации и успокоило бы бывших игроков, заверив, что они не столкнутся с опасностью в одиночку и без подготовки. К счастью, заявление будет дано параллельно с заявлением Короны, что позволит указать на то, что делается для защиты королевства. Тогда будет важно сделать акцент на их собственном вкладе, чтобы люди были уверены в том, что их лидеры заботятся о них.
Сакуя считала, что им нужна более формальная система, чем просто всеобщие прямые выборы. Даже без учёта международной ситуации положение лидеров фейри было очень шатким. Она твёрдо верила в представительное правительство, но до тех пор, пока они что-то не записали и не систематизировали, избранный лидер среди фейри оставался не более чем выдвинутым массой диктатором.
В какой-то момент исчезла Алисия, уехав вместе со своим сопровождающим, чтобы вернуться на фрегат, скрывающийся за пределами воздушного пространства Альбиона. Не имея возможности воспользоваться мобильником или даже часами для проверки времени, Сакуя, притащившись из штабной комнаты в свои покои, обнаружила, что до рассвета осталось два часа. Ей показалось, что голова едва коснулась подушки, когда её разбудил обеспокоенный Новейр: солнце уже начинало пробиваться сквозь занавески.
В то утро она едва прикоснулась к завтраку, нетерпеливо ожидая назначенное время — подписание было назначено на позднее утро. Когда, наконец, собрание было открыто, зал Палаты Лордов был до предела заполнен представителями дворянства, желавшими стать свидетелями этого события.
Сакуя и другие лидеры и полномочные представители предстали перед королевой Марианной и кардиналом, каждый поставив свою подпись и печать на последней странице каждого из разделов Альфхеймского договора. Наконец документ был представлен королеве для окончательного рассмотрения и её собственной подписи.
Дело было сделано, зал наполнился ливнем вежливых аплодисментов. Если бы они только знали…
В тот же день некий дворянин, прибывший на ветровом драконе, приземлился у врат столицы и сдался под стражу рыцарям Мантикоры. Он привёз письмо в простом конверте, и ему было разрешено уйти после того, как он засвидетельствовал, что является членом Воинства Славного Священного Движения Реконкисты.
Сакуя присутствовала, когда кардинал Мазарини распечатал письмо и зачитал его содержание. Печать на письме принадлежала самому лорду Оливеру Кромвелю. Она фыркнула при ещё одном совпадении параллельных миров — это становилось чем-то вроде дежавю. Сообщение было коротким и состояло из трёх листков бумаги. На первом был отрывок, скопированный из письма Генриетты, как доказательство того, что оно действительно находилось во владении повстанцев.
На втором, как и предсказывал Мазарини, были условия капитуляции. Их было всего три:
Во-первых, королевство Тристейн должно было безоговорочно капитулировать. Гарнизоны должны были сложить оружие, наёмники должны были быть рассчитаны со службы, а флот должен был отступить и разоружиться. Земли и собственность знати будут защищены от разграбления, если та присягнёт Реконкисте.
Во-вторых, Корона должна была отречься от всякой власти. Все титулы и привилегии королевской семьи должны были быть отменены, а собственность и поместья Короны должны быть переданы Реконкисте. Лично королева Марианна и принцесса Генриетта должны были быть переданы в распоряжение назначенных офицеров Реконкисты. Любая попытка бежать из страны приведёт к тому, что Реконкиста предпримет карательные меры против населения Тристейна.
В-третьих, фейри должны были сдаться вместе с королевской семьёй, чтобы предстать перед судом, или же немедленно покинуть Тристейн. Хотя не было пункта, предусматривающего возмездие в случае их побега, им действительно некуда было идти, и повстанцы знали это.
Последний листок бумаги выпал из конверта, как будто его всунули в самом конце. Перечитав записку дважды, Мазарини осторожно протянул её герцогине де ла Вальер.
Карин прочитала послание один раз, прежде чем разорвать его на части с искажённым в гневе лицом. Моржана, проявив больше любопытства, чем здравого смысла, спросила:
— И что там было?
Удивительно, но герцогиня ответила на вопрос, голосом, полным ледяной ненависти:
— Капитан ордена Грифона передал нам своё заявление об увольнении. Оно датировано днём, когда он покинул Тристейн.
Сакуя переглянулась с Моржаной. Они уже знали, что Тристейн местами населён орками и драконами, но, похоже, в этом адском местечке водились ещё и тролли.