***
Резкий, почти болезненный рывок за волосы привлёк внимание Гиша. — Эй, ты меня слышишь? О чём это письмо, Гиш?! — А? — Гиш поднял взгляд от послания. Златовласая девушка смотрела на него сверху вниз, изучая его лицо в ожидании ответа гораздо менее терпеливо, чем ему хотелось бы. — Не акай мне тут! — Монморанси Маргарита ла Файри де Монморанси раздражённо фыркнула. — Что там? Скажи мне, или я посчитаю его одной из твоих глупостей и немедленно уничтожу! В правой руке блондинки возникла палочка, которой угрожающе помахали. Гиш в панике прижал к себе письмо, беспокоясь не столько о нём, сколько о самом себе. — Это от брата! Это от моего старшего брата, Райнхардта! — объяснил он быстро. Сначала Монморанси, похоже, не поверила ему, но Гиш быстро сунул письмо ей в руки, чтобы она могла удостовериться лично. В раздражении бормоча себе под нос, блондинка просмотрела послание, выражение лица сменилось с разгневанного на задумчивое, а затем — на извиняющееся. Она с лёгким вздохом вернула письмо. — Я должна была знать, что однажды ты скажешь правду. Гиш присел под удобной тенью дерева, под которым до этого лежал. — Ну конечно я сказал правду, я… — Он нахмурился. — Что ты имеешь в виду под «однажды»? Монморанси бросила на него противоречивый взгляд, словно собиралась раскрыть какую-то важную тайну. — Ты никогда не использовал своих братьев в качестве оправдания. — Не делал чего? — Гиш покачал головой. — Я имею в виду… Я не понимаю, о чём ты говоришь, моя дорогая Мон-мон. Монморанси закатила глаза, и присела рядом с ним, аккуратно расправив юбку. — Так. — Так? — О чём это? — с любопытством спросила она. — Я просмотрела только первый абзац и прощание. — Она сморщила носик. — Бумага довольно грубая и не пахнет духами, поэтому я остановилась. Гиш снова посмотрел на письмо. Это было известие о присвоении его брату чина капитана — впечатляющее достижение, и его назначении командиром одной из пограничных крепостей, где он будет с честью служить на первой линии обороны Тристейна. Он прочёл всё это для Монморанси, останавливаясь, чтобы объяснить попадавшиеся в тексте специфические армейские термины. Когда он закончил, Мон-мон медленно кивнула. — Это очень серьёзно достижение, — решила она. — Ну конечно! — Гиш подбочинился. — В конце концов, он маг ветра класса «треугольник»! Ему суждено было далеко продвинуться в своей военной карьере. — А что насчет тебя? — спросила Монморанси. Гиш моргнул. — Насчёт меня? Лицо волшебницы снова помрачнело. — Я имею в виду — ты тоже планируешь зайти далеко? Гиш на мгновение замолчал. Невысказанный вопрос? «Планируешь ли ты произвести впечатление на отца, достаточное, чтобы получить мою руку?» Он старался об этом не думать. Потому что… Ну… Потому что он был Грамоном! Столь ранний брак?! Это свяжет его по рукам и ногам и лишит возможности наслаждаться женской красотой! Нельзя сказать, что он был полностью против этой идеи. Монморанси была более… стройной, чем его идеал, да и идея взять на себя такое постоянное обязательство тяжело давила на него, но… Но она его слушала, и не просто слушала — она отвечала, спорила… В хорошем смысле. И девушка, столь снисходительная к его… увлечениям — безусловно, немалая редкость. Не секрет, что семьи Грамон и Монморанси уже много лет находились в упадке. Семья Монморанси ранее потерпела неудачу, потеряв свои уникальные связи с духами озера Рагдориан. Даже после целого поколения борьбы они смогли восстановить лишь крошечную часть утраченного богатства и влияния. Собственный же отец Гиша был превосходным армейским офицером, как и все его братья, но их потуги по применению своих талантов в других областях всегда оканчивались неудачей. Спасением для семьи Грамон оказалось то, что каждый из сыновей барона оказался великолепным магом. Даже сам Гиш, всего лишь «точка», показывал немалый потенциал, будучи более чем достаточно искусным, чтобы призывать сразу несколько големов и управлять ими. В общем, Гиш и Мон-мон были практически созданы друг для друга. Четвёртый сын и третья дочь двух прежде великих семей, потерпевших неудачу, но стремящихся к возрождению. Были даже предварительные переговоры — нынешний патриарх Монморанси интересовался доступностью Гиша. Достаточно многообещающая попытка совместить магию Грамонов и деловые качества Монморанси. — Я… я не знаю, — признался Гиш. — Я, конечно, собираюсь пойти в армию после окончания учёбы. — Последовать по стопам своих братьев и сделать так, чтобы отец гордился им. Отец… Отец не очень-то верил в него. — Если я стану лейтенантом пехоты, то смогу получить место в королевской наземной кавалерии. — Уж конечно ему не стать драконьим рыцарем, подобно третьему старшему брату Густаву, магу Земли нечего делать в небесах. — Я полагаю, что это всё будет зависеть от того, как я смогу себя показать. Монморанси кивнула. — Что ж, если это так, то, думаю, мы скоро увидим. Ритуал Призыва Фамильяра на следующей неделе. Да, Призыв. Кто же это будет? Прекрасным вариантом был бы земляной дракон или, возможно, каменный вирм… Он рассматривал множество различных вариантов под почти неслышимый напев Мон-мон. Это была старая тристейнская мелодия из тех районов, где располагались владения её семьи. Что-то о женщине, ожидавшей своего возлюбленного и бросившейся в озеро, при известии о его гибели в битве. Это было очень трагично и, соответственно, печально, но в то же время странно воздушно и обнадеживающе. Её любовь тронула духов, и её душа была превращена в одно из их ревностно охраняемых сокровищ. Гиш закрыл глаза и стал слушать… Его глаза распахнулись на последних куплетах знакомой песни. Он лежал на спине, но не на коленях у Мон-мон, как он помнил. Не было двора Академии, а вместо кроны дерева был неокрашенный деревянный потолок крошечной комнатушки, в которой едва хватало места для кровати, стола и стула. Бледный утренний свет пробивался сквозь окно. Он попытался поднести руку к голове, но скривился от боли. Вырвавшийся стон прервал песенку, погрузив помещение в тишину. — Э… Ты очнулся? Гиш повернул голову и поморгал, разгоняя муть в глазах. — Мон… мон? — вслух задумался он. Это действительно была Монморанси, в больничном халате и чепчике сестры милосердия поверх золотых локонов. Она выглядела усталой, слишком усталой, а под глазами были круги от недосыпания. — Что… где… — Тихо, тихо, сейчас… — прошептала Монморанси. — Ты в лазарете лагеря на Марсовом Поле. Было много раненых и больных из Ньюкасла, поэтому они запросили добровольцев-водяных магов. Я вызвалась, как только узнала, что с тобой случилось. — Слу… чилось? — спросил Гиш… Он вспомнил. Скрытая пристань… А потом… Мон-мон кивнула, на её лице отражалось беспокойство. — Ты был без сознания почти два дня и… — Она прервалась, заметив, как Гиш уставился на неё. — Что? — Она заморгала, а затем попыталась смущённо пригладить волосы. — М-мои волосы в беспорядке?.. У меня на лице еда осталась? Гиш? Ты в порядке?! Без сознания. Целых два дня. Он чуть не умер. Фактически, он определённо должен был умереть, если бы то, что он мог вспомнить, было хоть сколь-нибудь реальностью, а не бредом. Предполагалось, что на нижних причалах безопасно, но его всё равно чуть не убили. Мысль об этом пугала. Он мог умереть в любой момент! Гиш снова посмотрел на Монморанси, попытавшись что-то сказать дрожащими губами… — Я… я… Это… Аа! — Его не волновало, что это больно. Он рванулся, вцепившись в неё изо всех сил и заливая слезами её блузку. Всё, что имело значение — это то, что она была настоящей, здесь, рядом с ним. Он почти не ощутил, как Мон-мон гладит его по голове. — Тихо, тихо, глупый мальчишка. Я здесь. Всё хорошо. И так оно и было.***
Когда она с трудом разлепила глаза и попыталась проморгаться со сна, в голову Моржане быстро постучалась цепочка тревожных звоночков. «Где я?» Потолок над её головой, на котором играли отблески только-только начавшего восходить солнца, был выкрашен в молочно-белый цвет. Она слышала щебетание птиц вместе с менее отчётливым фоновым звуком, который её бедный мозг всё ещё пытался опознать. «Почему я в кровати?» Она действительно лежала широко раскинувшись на плотно набитой перине, что было странно, потому что последние пару недель она стабильно дрыхла на одном из диванчиков в гильдхолле «Куротаки». Она могла бы найти квартиру в Арруне, но было слишком много дел. Постепенно воспоминания о вчерашнем дне начали возвращаться, всплывая сквозь статику отнюдь не лёгкого похмелья. После их победного возвращения пришлось ещё немало побегать. Сдать пленных, быстренько задарить Короне моднявые линкоры, наспех организовать мероприятия по случаю победы и похороны… Хекс… И не только он, но и другие тоже. Останки, которые им удалось собрать, уже были преданы огню, и теперь пепел ожидал отправки в Аррун. Сакуя пообещала, что они найдут подходящий способ почтить память павших. Что же, у леди Сильфов это определённо получится лучше. Накануне вечером у Моржаны не было особо праздничного настроения, не поначалу, но она постаралась это изобразить — и, в конце концов, начала верить в это сама. Люди погибли — но они одержали невероятную победу. Это должно было что-то значить. Ей хотелось думать, что если бы она держалась за ту бомбу, то была бы счастлива узнать, что все остальные надрали задницы и выбрались живыми. Она не хотела бы, чтобы они хандрили из-за неё или волновались из-за того, что она наконец откусила больше, чем смогла прожевать. Так что она смогла предстать перед залом, полным самовосхваления благородных придурков, которые не пошевелили пальцем и не рискнули даже волосом, поднять свой бокал и выпить… больше, чем немного… высококачественного и очень дорогого пойла… Затем стащила несколько бутылок и ухватилась за первый предлог, чтобы улизнуть и встретиться с остальными «чёрными ястребами». Той ночью была сотня вечеринок, и она побывала, кажется, везде. Каждая гостиница и таверна была забита роялистами, тристейнскими солдатами и фейри — настоящими героями Ньюкасла. А также матросами с кораблей, стрелками и магами, охранявшими стены, кавалеристами, прикрывавшими всё это с воздуха… Моржана блуждала всю ночь, принимая участие во всех развлечениях, играх с выпивкой и тихих посиделках, какие только могла найти. Она проставилась для всех грифоньих всадников, Юджина и его саламандр, а также для своей собственной гильдии. Должно быть, это превратилось в адскую вечеринку, потому что она действительно не могла вспомнить, когда она закончилась. Последнее, что осталось в памяти — то, как она в обнимку с таким же бухим Юджином карабкается вверх по лестнице. Моржана слегка нахмурилась, в её воспоминания вторглось ещё одно ощущение из текущей реальности. «Почему на мне мужская рубашка?» Она подёргала за весьма просторное одеяние красного цвета и нахмурилась ещё больше. «И почему на мне нет трусиков?» Ответ пришёл через мгновение, когда её пропитанный алкоголем мозг, наконец, правильно обработал фоновые звуки. Храп Юджина можно было сравнить с очень тихим звуком бензопилы: широкая обнажённая грудь медленно поднималась и опускалась. И он лежал на кровати рядом с ней. «Ой». Осознание произошедшего коротким замыканием вернуло воспоминания. Да, она была пьяна, но не настолько, чтобы вообще ничего не запомнить… Ну… это… вроде как… случилось. Алкоголь, спавшие запреты, долго сдерживаемое разочарование и инстинкты, ищущие выхода… И, эй, он неплохо выглядит! По крайней мере — здесь и сейчас. Моржана повернулась на бок, изучая лицо Юджина, и на мгновение задалась вопросом, как он действительно выглядел раньше. Надув губы, она провела пальцем по его груди. Храп генерала Саламандр на мгновение утих, а затем продолжился. Приятных снов, счастливчик. Мысль о том, что он мог быть в реале мелким шибздиком, безмерно позабавила Моржану. Но, в конце концов, это не имело значения. Ведь, в самом деле, превращение в своих аватаров не сделало их смелее или благороднее, вся храбрость и харизма, которые он демонстрировал, принадлежали ему настоящему, и неважно как он выглядел дома. Опустив руку, Моржана решила, что, по большому счёту, это не самая худшая ошибка, которую она когда-либо совершала. Затем, мысленно пожав плечами, она прижалась ещё немного ближе и снова заснула.***
— Ты видел д’Артаньяна? Карин Дезире де ла Вальер ожидала ответа, полусидя в постели лазарета королевского дворца. Магическое там истощение, или что-то ещё — бытие прикованной к постели не является оправданием для небрежения своими обязанностями. Или для того, чтобы не нагрузить ими кого-то ещё — скажем, супруга. — Да, дорогая. — Герцог де ла Вальер торжественно кивнул в ответ на вопрос жены. — Его крылу потребуется время для выздоровления, поэтому он не сможет нормально тренироваться. Его надо кормить только постным мясом, чтобы не отяжелел без нагрузок, — продолжала Карин. — Да, дорогая. — И, самое главное, он не должен умфаф… — Речь оборвалась, когда герцог ловко отправил ложку очень полезной каши в рот супруги. — Я знаю, как ухаживать за мантикорами, дорогая, — сказал герцог. — А пока тебе нужно сосредоточиться на восстановлении собственных сил. — Хммм, ммм? — пробубнила Карин с набитым ртом, проглотила, а затем, привстав, раздражённо уставилась на своего мужа и отца своих дочерей. Разгневанный взгляд совершенно никак не повлиял на герцога, который довольно мягко подтолкнул жену обратно в постель и скормил ещё ложку каши. Когда миска наконец опустела, он глубоко вздохнул. — Тебе действительно нужно быть более осторожной, дорогая, всё же здоровье уже далеко не то. Карин возмутилась. То, что она признавала свой возраст, не означало, что подобное позволено другим! — Ты же прекрасно знаешь, что я в великолепной форме!.. — Да-да, дорогая. — Герцог кивнул. — Ты очень хорошо следишь за собой. Но подумай обо мне. Её возражения умерли под его взглядом. Герцог де ла Вальер не обладал выразительной мимикой, скорее, от природы, чем от сознательных усилий, но годы совместной жизни означали немало, и эта крохотная морщинка на его лбу означала для неё больше, чем кто-либо мог представить. — Я была нужна, — пролепетала Карин, чувствуя, как к щекам приливает почти болезненный жар. Во имя Основателя она ощущала себя как… как школьница! К демонам фейри и их проклятые эликсиры! Они действительно спасли их всех, но побочные эффекты зелья «маны» продолжали бродить в её теле. Карин гордилась своим самоконтролем, но сейчас её эмоции так и норовили из-под него сбежать. Это заставляло её чувствовать себя некомфортно, как будто она вернулась к своему молодому и давно покинутому «я». — Ты в порядке, дорогая? — спросил герцог. Карин быстро помотала головой. Нет-нет, не глупить! Она не могла позволить этому взять над ней верх! Она скоро восстановит контроль над собой, а пока ей просто нужно перетерпеть. Надо думать об этом, как о последействии сильного наркотика. Да, это просто наркотик, играющий на её чувствах! — Всё хорошо, я в порядке! — сказала Карин слишком быстро, мысленно отвешивая себе оплеуху. — Как дела в поместье? Ты упомянул, что переговоры с гномами идут хорошо. — Как и следовало ожидать, — согласился герцог. — Они амбициозны, и я этим воспользуюсь. Тот парень, что приехал в Тристанию в качестве их представителя, показал мне некоторые из своих идей. — Ты имеешь в виду ту печь, которую они хотят построить? — Карин побудила мужа продолжать, «мягко» уводя разговор от предыдущей темы. Герцог снисходительно кивнул. — Да, довольно сбивающая с толку конструкция. Они хотят сначала построить небольшую на пробу, прежде чем увеличивать масштаб. Утверждают, что если всё пойдет хорошо, то завод, который они хотят построить, сможет производить больше высококачественной стали, чем Тристейн целиком. — Чего?! — Карин и в обычном состоянии с трудом сдержала бы изумление, но сейчас ей пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы приглушить вскрик. Столько… стали?! Хорошая бронза превосходила кованое железо[1], но сталь, в свою очередь, превосходила бронзу, будучи ещё прочнее и лучше держала заточку. Обычно производство качественной стали требовало умелых кузнецов-магов земли, что сильно ограничивало объём, но если она правильно поняла, то, по мнению фейри, те смогут превзойти этот выпуск, используя намного меньшее количество рабочих, причём, по большей части, простолюдинов! Потенциальные экономические и военные преимущества для Тристейна были бы огромны. И это ещё не все, это было лишь одно из изобретений, которые они собирались внедрить. Конечно, это могло оказаться слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже если фейри были искренни в своих надеждах — они вполне могли быть чересчур оптимистичными. — Ты им веришь? — спросила Карин мужа. Герцог скрестил руки. — Я не думаю, что гномы или другие фейри будут лгать. Не тогда, когда это только навредит им в долгосрочной перспективе. В любом случае, я приму серьёзное решение лишь по итогам предварительных испытаний… Раздался стук в дверь. Супруги переглянулись. — Войдите, — разрешила Карин. Дверь распахнулась, и на мгновение герцогиня забеспокоилась, что не удержит самоконтроль. — Отец, — поздоровалась младшая дочь дома Вальер. — М-матушка, я пришла, как только услышала, что ты очнулась. Матушка? Карин смотрела на свою дочь, изучая её так тщательно, как никогда с тех пор, когда Луиза была всего лишь младенцем на её руках. И сейчас она видела себя в юности. Она всегда знала, что они похожи. У Луизы были её характер и её решимость. Карин почувствовала, что-то внутри неё сжалось. Она могла только молиться, чтобы Луиза также не унаследовала её юное безрассудство. — Всё хорошо, дочь моя, — быстро сказала Карин. — Я рада видеть тебя здесь. Мне бы хотелось обсудить твою миссию. Из-за событий прошлой недели и её собственного недомогания у Карин не было времени подробно изучить отчёт дочери. Она перечитала его только этим утром в ожидании приезда супруга. Луиза выпрямилась. — Д-да, матушка! Карин приподняла бровь, заметив вторую фигуру, поменьше, столь же прямо стоящую на плече дочери. Это была пикси, которая прибыла вместе с Луизой, хотя тогда она лишь краем глаза заметила миниатюрную фейри. — Дама… Ботан, не так ли? — спросила герцогиня. — Да, миледи. — Ботан сделала реверанс. — Для меня большая честь познакомиться с вами. — Итак, — сказала Карин, устраиваясь поудобнее, — я просмотрела отчёт, и считаю, что есть несколько вопросов, требующих прояснения. Для начала — не думаю, чтобы прочие фейри приняли эту новость хорошо? Луиза слегка покраснела. — Ну, на самом деле, наоборот, — сказала она. — Леди Сакуя приняла подробности инцидента очень близко к сердцу. Она уже потребовала, чтобы пикси тоже были защищены договором. Генриетта с ней согласна. — Дворянству на это наплевать, — вставил герцог. — Многие уже достаточно недовольны тем, что приходится идти на уступки фейри. Я не могу представить, что они позволят снова бросить вызов своему авторитету. Луиза кивнула, а затем нервно опустила взгляд. «Ох, это плохо», — подумала Карин и покачала головой. — Тебе есть что сказать, дочь моя? — Я не думаю, что пикси будут большой проблемой… Я имею в виду, что они могут причинить неприятности, но это только из-за их непонимания ситуации. — Луиза виновато кивнула Ботан и задумчиво продолжила: — Я думаю, что было бы лучше показать дворянству, что пикси, населяющие их земли, могут быть хорошими арендаторами. Если это удастся сделать, то мне кажется, что у большинства дворян не будет проблем с этим. — Ты так считаешь? — спросила Карин. Луиза нерешительно кивнула, чуть покраснев. — Это действительно так, матушка. С разрешения принцессы и королевы некоторые из фейри, с которыми я побывала в Тарбе, уже начали поиск других Садов пикси. Они говорят, что их должно быть около двадцати, разбросанных по Тристейну. Они хотят найти их все, чтобы мы могли договориться об условиях с дворянством. — Мудрое решение, — оценила Карин. — Это была идея принцессы? Генриетта, похоже, очень увлеклась фейри. Луиза медленно покачала головой. — Ну, на самом деле, это моё предложение. Плохо, что некоторых пикси похитили. Этого нельзя допустить снова. И именно поэтому я начала поиски пропавших пикси здесь, в Тристании. — Луиза-чан очень помогла мне в поисках, — произнесла Ботан, перепархивая на тумбочку. — Мы уже обнаружили несколько зацепок, которые необходимо изучить. — Я понимаю. — Карин скрыла гордость в голосе. Перед лицом войны это было второстепенным делом, но его доверили её дочери — и та проявила инициативу и ответственность. Очень похвально. — Тогда я доверюсь твоему суждению, дочь моя. — М-матушка? — Луиза запнулась, широко распахнув глаза. Карин слегка пожала плечами. — В конце концов, ты — агент, назначенный Короной, и ты уже приобрела ценный опыт. Так что в том случае, если один из этих «Садов» будет найден на землях Вальеров, я ожидаю, что ты сразу же вернёшься домой, чтобы помочь в согласовании справедливых условий поселения. Остаётся только ситуация с твоей магией и этот инцидент с… «Боссом». Взгляд Луизы, исполнившийся было священного трепета, мгновенно потух. — Д-да, матушка, — пробормотала она. — Хотя твоя склонность так и остаётся неясной, нельзя отрицать, что ты добилась некоторого прогресса. Могу только предположить, что это отчасти благодаря твоим наставницам и новому подходу. Мы с твоим отцом уже договорились выделить деньги на замену твоей палочки, чтобы ты могла продолжить занятия. Луиза, похоже, от волнения едва могла стоять. — С-спасибо, матушка! Не то чтобы это было какой-то проблемой. Конечно, Луиза была весьма далека от того, чтобы продемонстрировать хоть какое владение своей магией. Но если она училась контролировать и направлять её с пользой для Короны и чтобы защитить себя, то Карин могла только позволить ей продолжать. Кроме того, сама Карин выжгла свой жезл, сотворяя последний «Шквальный Ветер», и ей было бы неловко отчитывать свою дочь за то, что та повредила палочку в бою. Другое дело — сам бой. Добавив металла в голос, герцогиня продолжила: — Что касается этого «босса»… Луиза побледнела. — П-прости, матушка, но все были в опасности, я… — Ты не военнослужащий, Луиза. — И, пока Карин ещё дышит, она никогда им не станет. — Тебе следовало оставить сражение на фейри и драконьих рыцарей. — Но тогда… — Твоя мать права, — добавил герцог, беспокойство снова вернулось в его голос. На сей раз — беспокойство за свою младшую дочь. — Рисковать собой — обязанность военных, а фейри должны были понимать, с чем столкнулись. Я уже выразил своё неудовольствие командиру Гаю. Сердце Карин сжалось при виде удручённого лица дочери. — Просто заклинания остальных не имели большого эффекта, а мои взрывы, похоже, ранили его. Фейри, возможно, знали лучше, но многие могли пострадать без моей помощи… Карин взмахом руки призвала дочь к молчанию. — Но ты не могла этого знать. На этот раз всё было к лучшему, но у тебя не было никакой гарантии. Помни об этом в будущем, или мы с твоим отцом можем засомневаться в необходимости продолжения твоего обучения. Луиза побледнела ещё сильней. — Д-да, матушка… — почти пискнула она. Удовлетворённая смирением дочери, Карин позволила расслабиться своему измученному телу, а вместе с этим — чуть ослабила поводья на хаосе своих эмоций. — Если же не считать того, что ты подвергла себя опасности, которой можно было избежать, то, похоже, что справилась ты превосходно. В шоке Луиза, в первый раз с начала разговора, вскинула взгляд: — Матушка? Карин устало улыбнулась. — Хорошая работа, Луиза.***
Сегодня — конец четвёртой недели с момента нашего прибытия сюда, в Тристейн. Четыре недели прошло с тех пор, как наша общая фантазия стала нашим общим кошмаром. Четыре недели с тех пор, как мы очнулись в телах наших аватаров и обнаружили, что этот фантастический мир вокруг нас слишком реален. Переход, Крушение, Великий Призыв — у этой аномалии множество названий, но об её истинных причинах у нас до сих пор нет ответов, и наши тристейнские союзники в настоящее время могут только строить предположения. Есть надежда, что со временем мы сможем разобраться в том, что привело нас сюда, и найти дорогу домой. До этого дня нам ничего не остаётся, кроме как жить. Это задача, которая сама по себе была бы достаточно сложной, но она сопряжена с непосредственной угрозой самому нашему выживанию. Необходимость в убежище и союзе с Тристейном привела нас в состояние войны с королевством Альбион. Белый Остров, только что прошедший через жестокую гражданскую войну, ознаменовавшуюся резнёй королевской семьи и приходом к власти узурпатора Оливера Кромвеля, теперь нацелился на Тристейн в качестве первого шага к завоеванию остального континента. У Кромвеля и его радикальной революционной группы «Реконкиста» есть своё видение будущего Халкегении, в котором нет места ни нам, ни людям, пришедшим нам на помощь. Чтобы спастись, мы могли бы бежать из Тристейна, бежать от сражений, но сделать это — означает отказаться от единственных союзников, которые у нас есть, и от единственного дома, который мы знаем в этом мире. Вот почему, исключительно на добровольной основе, мы приняли решение оказать военную поддержку королевству Тристейн. Мы не желаем этого. Война никогда не бывает желанной. Но это — наш единственный выход. Некоторые из этих добровольцев уже рискнули собой. Они сражались за нас, убивали за нас — и умерли за нас. За последнюю неделю тяжело пострадали два десятка волонтёров, десятеро — погибли. Десять друзей, братьев и сестёр, которые проявили величайшее мужество и пожертвовали собой ради благополучия других. Их уход ослабил всех нас. Но он же дал нам силы. Их гибель не была напрасной. Они заплатили своей жизнью, чтобы спасти другие. Двести восемьдесят выживших из SAO, людей, пострадавших от величайшей несправедливости, две тысячи наших союзников-роялистов, которые будут неоценимой помощью в предстоящие недели и месяцы, и принц Уэльс Тюдор, законный будущий король Альбиона, были спасены благодаря их доблести. И нам придётся снова проявить эту доблесть. Оливер Кромвель стремится нацепить корону императора. Наша собственная история снова и снова показывает, что он потерпит неудачу. Амбиции тиранов всегда превышают их возможности. Как показали операция «Дюнкерк» и спасение последнего принца Альбиона, победа для Тристейна и для нас самих — возможна. Нам нужно только найти в себе силы выстоять и увидеть день, когда мы снова сможем жить в мире. Я знаю, что всем нам будет сложно. Никто из нас этого не ожидал, никто из нас не был готов. Как нам быть? Мы были оторваны от повседневной жизни, мы и наше окружение изменились до неузнаваемости. Сейчас мы живём в том, что должно быть только страницами художественной литературы. Но, самое главное, — мы всё ещё живём. И всем нам придётся жить дальше. Опыт, знания и умения из нашей реальной жизни, как и те, что были дарованы нам вместе с нашими телами, будут иметь важное значение для того, чтобы обеспечить нашу безопасность здесь, в Тристейне, пока мы ищем путь домой. Более того, они будут иметь важное значение для того, чтобы позволить нам самим распоряжаться своей судьбой. До сегодняшнего дня мы только реагировали на то, что с нами произошло, — но так продолжаться не может. Мы должны проявлять инициативу, мы должны становиться сильней, мы должны вызывать реакцию. Нашими мыслями, нашими словами и нашими делами. Теперь мы — фейри. Но внутри мы всё ещё японцы, а если взглянуть ещё глубже — мы люди. Люди — существа, которые легко приспосабливаются, и нам даны все инструменты для выживания и процветания. Я трепещу перед тем, на что мы способны. Официальная речь леди Сакуи через два дня после завершения операции «Дюнкерк». ________________________________________________________ [1] Таки да. Хорошая бронза зачастую лучше простого железа, да и стали может кое-где дать фору. А из-за относительной простоты получения когда-то была и дешевле стали.