Мне не больно

— Будешь? — спросил Стасик, разливая коричневато-зеленую густую жидкость из блендера в два стакана. — Благодарю за заботу, Станислав, — ответил Вьюнок. — Вынужден вам напомнить, что у меня нет пищеварительной системы. Продукты питания, проглоченные мною, необходимо будет удалить в течение часа во избежание неприятных запахов. — То есть ты не можешь есть? — Могу, если это необходимо. Я вмещаю до двух литров жидкой и твердой пищи, но ее необходимо будет удалить в течение часа, — повторил Вьюнок. — В смысле? Как? — У меня имеется предусмотренный разработчиками аналог рвотного рефлекса, — охотно пояснил Вьюнок, лучезарно улыбаясь. — Однако отсутствие желудочного сока полностью исключает рвотные запахи. Всё съеденное и выпитое мною вернется в том же состоянии, при желании пищу можно будет употребить еще раз. К сожалению, температура моего тела приведет к естественным процессам разложения, если продукты вовремя не извлечь. Также меня не рекомендуется кормить сырым дрожжевым тестом и другими продуктами, которые увеличиваются в объеме, поскольку это приведет к… — Спасибо, я понял. Стасик слил содержимое одного из стаканов обратно в блендер, подумал немного, повторил процедуру и со вторым стаканом. — Вы не голодны, Станислав? — Уже нет. Стасик налил себе воды, всё же сжевал нехотя один ржаной хлебец, стряхнув с него тофу и авокадо, покрутил в руках телефон, собираясь с духом, чтобы позвонить Санычу, решил с этим не торопиться и встал. — Пошли, Вьюнок, прогуляемся. — С удовольствием, Станислав. Когда они вышли из дома, Вьюнок уточнил: — Желаете, чтобы я взял вас под руку? — Нет! Иди молча и не прикасайся ко мне. Вьюнок кивнул. Стасик сердито зашагал по улице, надвинув на лоб бейсболку и спрятав глаза под темными очками. Вьюнок следовал за ним на почтительном расстоянии. Стасик свернул в первый попавшийся магазин одежды, подозвал консультанта и попросил: — Приоденете? — Разумеется, господин Орловский, — расплылся в улыбке консультант. — Что вас интересует? — Что-нибудь для него. — Стасик брезгливо указал на Вьюнка. — Такое, знаете, черное, брутальное… Это для фильма. — Да-да, конечно. Консультант притащил целый ворох джинсов, футболок и курток разной степени брутальности. Стасик выбрал всё самое жуткое, отказался от примерки, оплатил покупки и сунул пакет Вьюнку. — Какой у тебя размер ноги? — спросил он и тут же добавил: — Сейчас можешь говорить. — Сорок второй. — Всё, молодец. Теперь снова заткнись и жди. Стасик оставил Вьюнка на улице, занырнул в обувной, разочарованно осмотрел ассортимент, потом глянул случайно на женскую половину и немного повеселел. Взял тупоносый черный сапог на шнуровке, убедился в отсутствии каблука и пошел со своей добычей к кассе: — Сорок второй есть? Девочке-продавцу пришлось сбегать на склад, но в конце концов Стасик заполучил коробку с сапогами и вернулся на улицу, почти ожидая, что Вьюнка кто-нибудь спер. Но он, разумеется, стоял ровно на том же месте и в той же позе. Стасик сунул ему коробку и скомандовал: — Пошли. Он прикупил еще толстый черный ремень с заклепками, нижнее белье, черную краску для волос и отдельно — для бровей и ресниц, даже картонку с сережками взял, рассудив, что проколоть Вьюнку уши можно и дома, раз он не чувствует боли. Пусть будет без порки, пусть без относительно живого и настоящего члена, но если Вьюнка приодеть и дать ему в руки дилдо, он же справится? Когда они вернулись домой, Стасик выдал Вьюнку краску, один комплект одежды и обувь. — В общем, сейчас пойдешь в ванную, прочитаешь инструкцию, покрасишь себе волосы, брови и ресницы. Потом оденешься вот в это и придешь в спальню. Сумеешь? — Да, конечно, Станислав, — кивнул Вьюнок. — Я могу идти? — Погоди. Вот. — Стасик отцепил от картонки одно колечко. — Вставишь в мочку уха. — Левого или правого? — Всё равно. — Хорошо, Станислав. Вьюнок удалился, а Стасик отправился в спальню, сменил постельное белье, разложил на прикроватном столике анальные пробки, бусы и дилдо, не забыв про смазку, подумал немного, присовокупил изящный хлыст. Пусть хоть для красоты будет. В ванной лилась вода. Наверное, Вьюнок смывал краску. Стасик разделся догола, потом всё-таки натянул трусы — самые бесстыдные, с золотистыми пайетками. Лег на кровать, сменил несколько вызывающих поз, наконец устроился примерно так же, как Вьюнок вчера: на четвереньках, отставив зад. Послышались шаги, и у Стасика внутри всё сжалось. Он представил, что сейчас в спальню войдет он, абстрактный брутальный он с мускулистыми руками и пронзительным взглядом. Возьмет хлыст, стегнет сначала не слишком сильно, примериваясь, но Стасик весь затрепещет от одного лишь прикосновения, а удары будут сыпаться и сыпаться, решительные руки стянут до колен дурацкие трусы, будто невзначай тронув стояк, порка будет продолжаться до тех пор, пока Стасик не начнет молить о пощаде, и еще немножко, а потом руки раздвинут его ягодицы, небрежно выдавят пару капель смазки, а потом огромный член… — Я готов, Станислав. Нежный, деликатный голос Вьюнка резанул в самое сердце фантазии. Стасик приподнялся, оглянулся и охнул. Перед ним стоял не брутальный мачо, а жалкий и хилый эмо из учебника истории.