***
Говорят, что когда идёт дождь, границы между мирами размыты. В такую погоду, когда тучи особенно низко, почти каждый во сне может оказаться где-то в параллельно существующей реальности и увидеть, как живут там люди. Счастливые молодые или пожилые пары, ещё одинокие, но активно ищущие себя и свою половинку, дети и подростки, взрослые и ещё старше — все. Все любят такую дождливую погоду, потому что она приносит с собой множество счастья. Потому что обычно это весело. Потому что такие сны чаще хорошие: они вдохновляют и успокаивают, дарят покой. Всегда приятно смотреть, как другим людям весело, правда? Но у этой особенности есть и обратная сторона: если тебе не повезёт с миром, в который затянет дождём твоё астральное тело, если там будут царить не мир и спокойствие, а война и разруха, то это может закончиться тем, что ты никогда больше не проснёшься. Не всегда это плохой мир — можно случайно застать чью-то ссору и тоже заблудиться. Никогда не знаешь наверняка. Как и не знаешь, что именно для тебя может стать клеткой. Такое случается не слишком часто, даже редко, но…достаточно. Каждая молния — это человек, который, будучи рождённым в другом мире, оказывается заперт собственным сном. Невидимые, как призраки, бесцельно бродят по миру. Без физического тела, и без единого шанса вернуться назад. Туда, где родные ждут и мечтают, день ото дня, что их любимый проснётся. Снова откроет свои глаза, и всё будет, как раньше. Но у них уже нет шанса снова проснуться в своём теле, в своём мире. Хотя, один всё же есть. Парень, который видит этих запертых. Который помогает им вернуться. А ещё возвращает тех, кто точно также уснул в его мире. Все говорят, что это только слухи. Что он не существует. Но откуда-то эти слухи ведь появляются? Ничего не бывает просто так. Чанхи просто обязан найти его. Обязан и всё тут. Потому что точно знает, что не слухи это. Всю жизнь на поиски потратит, но найдёт. Найдёт, лишь бы снова увидеть его… Случай Чанхи совсем не такой, как у других. Его любимый или другой близкий человек не застрял в собственном сне, нет… Его главная проблема в том, что он — парень, который видит запертых. И не только запертых. Он видит все астральные тела, что появляются во время дождя. Да только в отличие от слухов не умеет возвращать их в физические тела. Просто видит, как обычных людей. Они даже не прозрачные, как обычно рассказывают. Но отличить всё равно довольно легко. Всех до единого видит. И ненавидит это. Видит, но только тех, кто в этот мир попал, и никак не наоборот. Видит, потому что сам таким же был. Родился не в этом мире, но каким-то образом смог обрести тут физическое тело. Смог, потому что тот самый, из слухов, ему и помог, оставив Чанхи на перепутье нескольких миров, совершенно не знающего что делать. Почему-то его застрявшую душу не назад в его мир вернул, а напротив, заставил астральное тело новую оболочку найти. Чанхи не уверен, как это работает, но все доказательства на лицо: он совсем ничего об этом мире не помнит, как и его не знает совершенно никто. Его тут словно никогда не существовало. Он помнит всё совсем по-другому. В том, его мире, он жил в тихом лесу со своим любимым. У них была небольшая ферма и уютный домик. Они жили там так давно, что Чанхи едва помнит, когда это началось. Но проклятие быть запертым в собственном сне не обошло его. Так он и оказался в этом мире. Не помнит, что именно заперло его душу тут, но помнит лицо, которое вынудило остаться. Парень, совсем молодой (едва ли старше самого Чанхи), с красными волосами, длинной шеей, круглыми глазами, аккуратными губами и очаровательной улыбкой не оставил никакого выбора. Приковал к этому миру и оставил. Без всего. Одного в абсолютно другом — чужом для Чанхи — мире. Вот уже пол года как. Пол года, как блондин слоняется по городу и пытается отыскать этого парня. Если бы он только знал его имя… Чанхи отвратительно переносит пасмурную погоду: когда множество уснувших из разных миров появляются из ниоткуда и бродят по всему миру. Слоняются без дела, просто наблюдая за людьми, которые их не видят, всячески развлекаясь. Им всем так весело. А Чанхи тошнит от всего этого. Он это ненавидит. Слишком весёлые всегда, жизнерадостные и, наверняка, счастливые, что вот и их, наконец-то, утащило посмотреть на параллельный мир. Чанхи тошнит от них. До такой степени, что челюсти сводит, а короткие ногти на ладонях полумесяцы оставляют. Чанхи ненавидит это, как и то, что не смотреть на них — почти невозможно. Взгляд то и дело на этих людей перескакивает. Но никто не должен заметить, что он смотрит на человека, которого и нет в этом мире. Вероятно, так и рождаются слухи. Чанхи хотел бы сбежать. Просто закрыться в своей комнате и уснуть, пока погода не станет лучше, но это самый глупый план, который только может быть. Он предпочтёт больше никогда в жизни не спать, если на улице идёт дождь. Потому что если снова застрянет… То вряд ли когда-либо сможет вернуться к нему… К тому же такая погода самое лучшее время, чтобы вычислить того, кто так же, как он, может видеть астральные тела. Чанхи достаточно внимателен, чтобы заметить даже единый беглый взгляд брошенный на душу, которая для обычных людей — невидима. Несмотря на то, что души на внешний вид совершенно не отличаются от жителей этого мира, без труда распознаёт. Он занимается этим уже пол года, окей? А ещё это отлично отвлекает от того, чтобы самому не сжирать взглядом ненадолго появившихся в этом мире. Парень глубже натягивает капюшон поверх кепки, а на лицо надевает чёрную маску. Чтобы не слишком светить лицом. И чтобы его пристальные или же беглые взгляды никто не заметил. Только он тут за всеми следит. Другого ему не надо. На улице дождь продолжает моросить, и людей становится всё меньше. То есть, тех, кто родился и живёт в этом мире, а вот прибывающих с каждым мгновением всё больше. Чанхи морщится. Сегодня как-то особенно много. Видимо, немало миров охватила непогода. Он снова прячет ладони в рукавах толстовки. Отвлекается всего на секунду и едва не упускает свой шанс. Всего на секунду, но ему кажется, что он видел того парня. Красивого, с короткими красными волосами, длинной шеей, так похожего на птицу и… запертого. Чанхи ещё чуть больше секунды нужно, чтобы опомниться и сорваться на бег. Ему могло и показаться, но что, если нет? Что, если это и вправду тот самый? Он бежит за тем парнем, надеясь догнать, пока тот не ушёл слишком далеко. Но… парень явно не желает, чтобы его ловили. Бежит тоже. Убегает со всех ног. И Чанхи уже куда меньше сомневается, что обознался. Кроссовки шлёпают прямо по лужам, а брызги летят во все стороны, пачкая светлые штаны. Капель, падающих с неба, становится всё больше. Дождь усиливается, но Чанхи продолжает бежать. Белые кроссовки пропитываются водой и становятся в несколько раз тяжелее. Ощущения те ещё. Но это не то, что его остановит. Уж точно не вымокшие насквозь кроссовки. Ни кроссовки, ни толстовка, ни штаны. Чанхи буквально срывает с лица маску, чтобы было легче дышать, как раз в тот момент, когда бегущий впереди оборачивается. Ох, Чанхи как будто током бьёт. Это он. Без всяких сомнений он. Если бы Чанхи мог, то побежал бы ещё быстрее. Но это выше его сил. Он просто продолжает преследовать парня, которого, похоже, совершенно не утомляет такая пробежка. Как не утомляет и дождь. Хотя бы потому, что он его и не замечает даже. Есть плюсы жить в астральном теле, да? Чанхи не легкоатлет, да и вообще не спортсмен, так что в итоге останавливается, первым прерывая небольшую гонку. Пусть, пусть уходит. Это лучше, чем если Чанхи упадёт в обморок, пока будет пытаться догнать его. Он наклоняется вперёд, опираясь руками на собственные колени, чтобы отдышаться. Старается часто дышать, чтобы вернуть в лёгкие как можно больше воздуха. Выходит так себе. От вдохов только голова кружиться начинает. Ещё и этот треклятый дождь… — Неплохая разминка, а? — слышится совсем рядом с ухом звонкий, весёлый голос, и Чанхи готов взвыть. Он медленно поднимает голову и зло смотрит на парня. Да, того самого за которым гнался. Поднимает голову и также быстро опускает её назад. — Не разговаривай со мной на улице, как ни в чём не бывало, — цедит Чанхи, убирая с носа капли дождя, которые так и хотели скатиться ему прямо в рот. — Да ладно, пока ты целый квартал гнался за призраком, тебя не волновало мнение окружающих. Парень совсем сухой стоит и улыбается. Конечно, ему легко говорить. Чанхи бесит это. Зачем надо было вообще убегать от него, если теперь сам подошёл? Ради чего надо было гнать его так долго, чтобы теперь он выглядел как мокрая псина? И почему он не удивлён, что Чанхи видит его? Мозг после такой пробежки слабо соображает из-за недостатка кислорода, но элементарные вопросы всё равно появляются. — Идём, подсушим тебя, окей? Ты же что-то хотел, не так ли? Дух, неизменно улыбаясь, хватает Чанхи за руку и тащит за собой. Конечно, он что-то хотел. Да только все вопросы как-то пропали, когда он ступил на порог небольшой квартиры.***
— Ты пока раздевайся, я сейчас! Парень едва дотащил выдохшегося Чанхи. Точнее, так кажется блондину, но дух, похоже, вообще не ощутил его вес. Куда уж ему, лишь отчасти живому. Должны же быть хоть какие-то плюсы пребывания без физического тела. Да и не тащил он его. Так, под руку поддерживал. Чанхи валится на пол чужой прихожей, как только остаётся один, и надеется прийти в себя до того, как парень вернётся. Нужно ли ему на самом деле снять хотя бы кроссовки? Насколько он тут планирует задержаться? Почему, собственно, он здесь? И почему квартира кажется такой знакомой? Если подумать… Из дальней комнаты, куда ушёл тот парень с красными волосами, показывается голова другого. Серебряные волосы, идеальные, мягкие черты лица и совершенно потерянный взгляд. Чанхи сглатывает, смотря парню прямо в глаза. Чувствует, как сердце начинает биться быстрее, а ладошки потеют. И он не может оторвать взгляд от тёмных выразительных глаз, кажется, отливающих серебром волос. Заворожен ими. Им. Он готов поклясться, что где-то уже видел его, но вспомнить… Совершенно не может вспомнить, из-за чего голова начинает нещадно болеть. Неужели ещё один запертый? Не может сказать наверняка. Он растирает руками глаза, потому что они вдруг начинают слезиться, чтобы ещё раз посмотреть на парня, но того уже нет. Да что вообще происходит? Приходится пару раз шлёпнуть себя ладонями по лицу, чтобы избавиться от этого минутного наваждения. Всё же снимает вымокшие кроссовки, а следом и носки, которые тоже можно выжимать. Ноги, правда, превратились в переваренные пельмени, но лучше так, чем оставлять после каждого своего шага мокрые разводы на полу. Чтобы отвлечься, Чанхи начинает думать, что, возможно, этот, с красными волосами, может самостоятельно отделяться от своего физического тела и разгуливать без него? Иначе как объяснить его отвратительно весёлую улыбку? Он никогда ещё не видел настолько счастливых запертых. Разве можно радоваться такому? Чанхи вздрагивает, от того как бесшумно тот вновь оказывается рядом. Всё ещё улыбается. Весело ему? — Вот, переоденься. Ты насквозь вымок. Чанхи хмурится и, как на чумного, смотрит на парня, который протягивает ему аккуратно сложенные вещи. Сначала на него, затем на вещи, затем снова на него. И не меняясь в лице совершенно. Одинаково недоверчиво и даже немного зло. — Что? Заболеешь же. — В ответ Чанхи даже не делает вид, что его впечатлила эта мнимая (исключительно по его мнению) забота, так что парень продолжает: — Ёнхун сказал дать их тебе. — Ты о себе в третьем лице говоришь? На каком-то подсознательном уровне знает, что это не так. Но всё равно спрашивает. Просто чтобы спросить. Язык чешется. А виски так сдавливать начинает, что, кажется, скоро перестанет срабатывать отговорка про недостаток сна в последнее время. Фраза на фантома срабатывает даже лучше, чем полагал Чанхи, стирая улыбку с лица парня. Да только он не начинает выглядеть раздраженно. Скорее грустно. И немного жалостливо. Не зло. Этим вводит Чанхи в ещё большее замешательство. — Нет. Это тот парень с серебряными волосами. Пожалуйста, переоденься. Чанхи точно чего-то не понимает. Они пересеклись взглядами всего на секунду, а он уже так заботится о нём? Почему? Ради чего? И откуда вообще столько доверия к нему? Он буквально гнался за этим парнем с красными волосами, который… Имя которого он так и не узнал. — Скажешь своё имя? — всё же принимая вещи из рук запертого, спрашивает Чанхи. Парню словно дротик ровно в сердце бросают. Только Чанхи в упор не замечает этого. — Чанмин. Блондин совсем не понимает эмоции Чанмина. И ещё эта головная боль… Скрыться в ванной с чужой одеждой в руках, как глоток свежего воздуха. Один. Потому что стоит стянуть свои вымокшие вещи, надеть выделенные ему спортивные штаны и толстовку (в которых Чанхи просто тонет) и взглянуть на себя в небольшое зеркало над раковиной, как голова начинает кружиться и болеть с новой силой. Как гвозди прямо в череп забивают. А вместе с ними и какие-то картинки, которые Чанхи не может понять. Будто через его глаза чью-то чужую жизнь начали транслировать. Кого-то из параллельной вселенной. Парня. В этой же ванной, но с розовыми — цвета дымчатой розы — волосами и немного меньше самого Чанхи. Или это так кажется из-за высокого, широкоплечего парня за его спиной? То есть не его, а того, чью жизнь он сейчас, как со стороны, видит. Стоп. Не может же быть… Нет. Он не мог вот так глупо уснуть. Держался же все эти дождливые дни, а сейчас что? К несчастью, всё это выглядит именно так. Как когда засыпают и в другую реальность переносятся. Неужели он всё же отключился? Тогда в какой момент реальность перестала быть его? Когда? Ещё когда он бежал? Или когда уже пришёл в этот дом? Или… Он хватается за бортик небольшой ванной и оседает на пол. Всё ещё видит это. Видит этих двоих. Счастливо улыбающихся, обнимающихся и… Жмурится. До тёмных кругов перед глазами. Сам не замечает, как всё тело пробирает дрожь. Не замечает, когда голосовые связки сами по себе становятся и полуистеричный шёпот выдают. В котором едва ли можно что-то разобрать. Чанхи — как ещё нераскрывшийся бутон: плотно прижимает колени к себе, как лепестки, и лицо в них прячет, оставляя на чужих штанах мокрые следы от слёз, как от утренней росы. И совершенно не понимает что происходит. — Чанхи! Всё хорошо, хорошо. Успокойся, я рядом, — полушепотом и совсем рядом. Чьи-то большие руки начинают осторожно гладить по спине. И Чанхи сразу во много крат лучше. От чужих пальцев словно небольшие удары тока, но то вообще ничто в сравнении с тем успокоением, что они приносят. Чанхи машинально тянется к человеку, прячет в чужой толстовке заплаканное лицо и жмётся. — Ёнхун, я… Почти одновременно вздрагивают. Один от осознания собственных слов, сказанных дрогнувшим голосом и совсем неосознанно. Второй просто от своего имени, сорвавшегося с губ Чанхи. Чанхи, который вообще запутался в происходящем. Он поднимает взгляд на парня, к которому так отчаянно прижимается, и узнавание постепенно обволакивает его, как кокон. Парень с серебряными волосами и глазами, которые вблизи ещё более явно отливают этим самым серебром. Парень, который передал ему сухую одежду. Парень, который за спиной стоял в тех картинках, которые только что перед глазами были. Картинки, которые не чья-то чужая жизнь в параллельном мире, нет. Воспоминания на самом деле. Его — Чанхи — воспоминания.