Роджерс, Стивен Грант – Капитан Армии США.
Пациент КБС
- О, nahīm, вы, что, шутите? – пробормотал он папке и перелистнул пару страниц. Награды, список сражений, в которых он участвовал, предварительная оценка, вырезки из газет. История болезней – сперва все плохо, а потом все хорошо – и краткая история людей, которые были с ним связаны. Пропал без вести, в доме престарелых, умер, умер, умер, умер, умер. Нервный срыв на публике. Амрит почувствовал себя слегка по-идиотски. Это было словно пытаться решить, как разговаривать с Робин Гудом о травмах от потери его славных товарищей от рук Шерифа Ноттингемского – он знал историю, даже понимал, о какого рода ситуациях он будет от него слышать, но сидеть и серьезно это воспринимать? Возможно, лучше он, чем какой-нибудь американец, учитывая, что куда менее вероятно, что на Амрита встреча со знаменитостью произведет сильное впечатление: Амрит знал о его существовании, но не рос с Капитаном Америка в качестве национального героя. Он рос, слыша о нем и думая, что этот парень, вообще-то, наверное, достаточно отвратный – какой-то псих в одежде из флага, вопящий про Американскую Мечту, в то время как весь остальной мир боролся за свободу. В конце концов он узнает, как сильно он ошибался, но пока что он был почти уверен, что это не лучший вариант – как для него самого, так и для Капитана Америка. В то время, как я понимаю важность подобного задания, написал он в своем емейле, я не уверен, что предпринимаются правильные действия. Как для ветерана и сотрудника аварийно-спасательных служб, мне кажется, что для пациента КБС было бы полезнее, если бы он... – погодите, «красный, белый и синий», они, что, серьезно? Как будто не существовало минимум двадцать стран, у которых тоже были красно-бело-синие флаги, уф... – консультировался с кем-то более опытным в данной области. Типа, не заставляйте меня встречаться с этим игрушечным солдатиком. Но потом он стер все последнее предложение, закрыл письмо, удалил черновик. Во-первых, ладно, к нему назначили Капитана Америка. Ладно, хорошо, окей. Во-вторых, это же его работа. И он мог иногда быть чересчур пристрастным, его мама всегда это говорила, типа, ладно, хорошо. Но вне зависимости от того, что лично он думал о пестрых костюмах и раздутых легендах, дело Роджерса, Стивена Гранта, читалось как роман в жанре фэнтези. Не говоря уж о том, что он потерял лучшего друга, может, за неделю до того, как его... Амриту не нравилось, как в газетах это называли «разморозили», словно Роджерс был куском мяса, думать так об этом было неприятно. И это не говоря уж о краткой истории. Все умерли, не считая больной бывшей в доме престарелых. Кроме всего прочего, будучи ветераном и сотрудником аварийно-спасательных служб, Роджерс был как раз по специальности Амрита. Амрит вздохнул, открыл свою базу данных и приложение регистрации пациентов и принялся за работу.***
Первое, что бросилось Амриту в глаза, - это нечто, что он видел в мужчинах, которые вернулись из Афганистана. У его одноклассника Парамджита был старший брат, который вернулся из Афгана, он выглядел так же. Бледный, угрюмый и чем-то терзаемый, хотя он и держал всегда голову высоко. Ага. Ладно. Амрит протянул руку Роджерсу. Глаза Роджерса пробежались по нему – дастар, кара, туфли, глаза – потом он моргнул, его брови тяжело нависали над настороженными глазами. Прим.перев.: Дастар — обязательный головной убор сикхов в форме тюрбана. Кара - стальной или чугунный браслет, который носят сикхи. - Вы..., - начал Роджерс. Так, досадно, но неудивительно. В отряде Роджерса был афро-американец, но, может быть, он никогда не встречал кого-то вроде Амрита раньше – в конце концов, это были сороковые, Амриту в этой стране даже не позволили бы пить из одного фонтанчика с белыми на протяжении нескольких десятилетий после этого, он не мог ожидать от кого-то, кто родился в 1918, что он будет смотреть на него как на равного. Может быть, поэтому его выбрали для этого – в качестве тренировки политкорректности. Молчание затягивалось. Но потом, когда Амрит решил покончить с этим и закончить предложение за Роджерса, когда он произнес «сикх», в тот же самый момент Роджерс сказал: - ...не Энни, - и, о, ну хорошо? А Роджерс добавил: - Ээ, я зна... в смысле, я... о, мне не следовало считать это само собой разумеющимся, но я действительно сразу решил, что вы сикх. Извините, - он пожал руку Амриту, - эээ, Сат Шри Акаал, - и, ого, ну ладно? - Сат Шри Акаал, - ответил он осторожно, а потом указал на диван. – Меня зовут доктор Сингх – вы раньше встречались с сикхами, да? - Сражался в Италии вместе с парой из них, - Роджерс кивнул, садясь. – Их было больше, чем пара, но вообще да. И сейчас я знаком с несколькими – а откуда вы родом, е-если, ээ, если я могу спросить? Ваш акцент не похож на американских сикхов. - Из Англии, - сказал ему Амрит. – Брэдфорд. - О, - тихо ответил Роджерс и на миг засмотрелся в окно. Он был крупным мужчиной, без сомнений, - примерно такого же роста, как Амрит (но вообще, Амрит сам по себе был высоким) – но умудрялся выглядеть так, словно его можно было сложить при необходимости. Как шезлонг. - Это где-то на севере, да? – сказал он. – Я так далеко никогда не забирался, не видел его, но я-я знаю, что в 41-м его бомбили. - Верно, - ответил Амрит – снова что-то неожиданное. Большинство американцев спросили бы его только, находился ли этот город «рядом с Лондоном», если бы он сказал, откуда он. Вдобавок было приятно слышать ответ типа «Я о нем слышал», а не «Нет, я имел в виду откуда изначально.» - А что случилось с Энни? – пробормотал Роджерс, потом посмотрел прямо на Амрита, и вот это, такой взгляд мог и напугать. Разумеется, он знал, откуда это берется: такой человек как Стив Роджерс, как минимум на заданиях, должен быть непоколебим и насторожен, а иначе у него уже не было бы работы, но все же – подобная сила взгляда развивалась из разочарований и отказов, тягот и вынужденного стоицизма. Он должен был вести за собой и не терпеть неудач, и даже если бы Амрит не мог сделать вывод исключительно на основании известных ему обстоятельств, он видел боль в этих глазах. - Я для нее был чересчур, да? – сказал Роджерс, и Амрит отложил свои блокнот и ручку. - Так, значит, первое, что я хочу вам сказать, - это что терапевты так не работают. Мы не исходим из предпосылки «это чересчур», мы работаем на основании идеи, заключающейся в том, чтобы «хорошо подходить». Энни чувствовала, что не сможет наладить с вами такой контакт, который необходим, чтобы обеспечить прогресс в вашей терапии. Роджерс смотрел на него пустым взглядом, смотрел и смотрел, а потом снова отвел глаза, один раз кивнул, медленно. - Понятно. - Вы полагаете, моя работа заключается в том, чтобы вам лгать? – спросил Амрит, и брови Роджерса сдвинулись еще сильнее, когда он снова поднял на него глаза, – мать Амрита к этому времени уже кричала бы на него, что появятся морщины. – Вы полагаете, я стал бы вам лгать? Роджерс не ответил. - Я здесь, потому что вас ко мне назначили. Вас ко мне назначили, благодаря той работе, что я вел в процессе получения степени. Я профессиональный специалист. Когда нужен кто-то, чтобы бросать металлический диск, - зовут вас. Когда нужно произвести оценку пациента, - зовут Энни. Когда нужен кто-то, чтобы поговорить с ветераном, имевшим дело с вторжением инопланетян, и от которого все еще ожидают, что он вернется на службу, - зовут меня. Я надеюсь, что хорошо вам подойду. Иначе мне не заплатят. Вот тогда Роджерс наконец слегка приоткрылся, один уголок его губ приподнялся, и Амрит засчитал это как победу, хотя потом Роджерс снова принялся смотреть в окно. - Ну, что ж, так почему вы здесь? Роджерс тяжело вздохнул, сцепил руки на коленях. - Я здесь потому, что я..., - в его голосе ясно слышалась усталость. – Потому что... мне сказали, что я должен сюда прийти. Это прозвучало почти капризно. И сам факт, что он озвучил это нежелание – Амрит не сомневался, что он мог бы скрыть его, если бы захотел. - Вы полагаете, что вам это не нужно? – спросил Амрит, но Роджерс не поднял на него глаза на этот раз. - Я, - начал он, наполовину со смешком, - полагаю, что я неплохо справлялся без этого. Ложь, которую легко можно было бы распознать, даже если бы правду не освещали в средствах массовой информации. - Да? - Да, - наступила долгая пауза: Амрит прямо слышал, как он обдумывает это. Заталкивает что-то обратно. Он прямо видел, как Роджерс думает, что означает такой ответ – да, хотя я и не могу уснуть, да, хотя мне и не хватает моих друзей, да, хотя я терпеть не могу жить здесь. – Я же функционирую, разве нет? Никогда случайно ни в кого не стрелял на заданиях? Я знаю, где я нахожусь, когда открываю глаза? - Мм, - Амрит кивнул. – И это все, к чему сводится... быть здоровым? - Этого достаточно, чтобы как-то сводить концы с концами, разве нет? – парировал Роджерс, и это... Каждый ответ Роджерса нужно было вытягивать клещами, хотя они едва поддерживали беседу. Он оставлял между словами огромные промежутки, в которых вращались мысленные шестеренки, а после них воцарялась звенящая тишина. Еще хуже было его ужасное отношение ко всему этому: Амрит видел подобное у морпехов и «Морских котиков», а также персонала рангом повыше, которым приходилось поддерживать такой уровень токсичности, потому что этого требовала их среда. И когда мир решил, что люди, которым больно, должны быть счастливы просто потому, что могло бы быть хуже? А в случае с Роджерсом это не только закрепила его работа – он еще и вырос в мире, в котором это было нормой. - Разве вам не нужно нечто большее, чем просто сводить концы с концами? – спросил он. - Почему мне должно быть это нужно? – ответил Роджерс, бросая на него взгляд. – Раньше никогда не было нужно. Многие другие..., - потом он прищурился, покачал головой. – Нет, я имею в виду..., - он замолчал на несколько долгих мгновений. – Я хочу сказать, только посмотрите на меня. Я здоров, у меня полно еды, у меня есть работа... я ни в чем не нуждаюсь, у меня куда больше денег, чем мне нужно... Амрит подождал, но он не стал продолжать. Разве у тебя нет хобби? прозвучал голос его отца у него в голове. - И к этому сводится быть здоровым, - вместо этого повторил он, - что вы... вы хорошо питаетесь? И что у вас нет болезней? Роджерс приобрел озадаченный вид. Амрит надеялся, что, возможно, это всего лишь видимость, что он не хотел признавать, что ему нужно было нечто большее, чем просто-сводить-концы-с-концами, но непонимание на его лице теперь доказывало, что он искренне в это верил, по крайней мере, в основном. - Ну, да. Амрит покачал головой. - А ваше счастье не учитывается? Роджерс немедленно фыркнул. - Чт... я счастлив? Ну да, ничто не убеждает настолько, как утверждение, которое звучит как вопрос, от человека с лицом, которое тревожно напряжено. На ум приходит фраза «загнанное в угол животное». Амрит дал ему пару секунд. - Вы счастливы? - Да! – без промедления ответил Роджерс (слишком быстро), да еще и громко. – Я-я живу в хорошей квартире, у меня есть друзья, знаете ли, я..., - на его лице появилось раздражение. – Ну, как я вообще должен вам доказать, что я счастлив? - Может, для начала не надо выглядеть мрачнее тучи, когда входите..., - ответил Амрит, и Роджерс снова фыркнул, откинулся на спинку и отвел взгляд. - Ой, да ладно. Амрит подождал. Иногда пациент заговаривал первым, но ничего страшного, если этого не произошло. У них было столько времени, сколько понадобится, и дать ему посидеть и подумать тоже, вполне вероятно, могло принести полезные результаты. - Вы здесь, со мной, не просто так, - в конце концов сказал Амрит, когда стало очевидно, что Роджерс сам не заговорит. – И первая причина – это что у вас нервный срыв. - Он у меня уже был. - Нет, это был просто пиковый момент, - сказал Амрит, - а срыв у вас все еще происходит в данный момент. Мгновенно восстановиться не получится, и проблема возникла и проявилась тоже не мгновенно. Челюсти Роджерса сжались. - Аха, - он отвел глаза. - Я буду с вами откровенным, Капитан, - продолжал Амрит. – У вашего нервного срыва есть причина, и она заключается в том, что вы потеряли всех, кого любили. Роджерс резко повернулся к нему, снова уставился на него с этой яростной силой. - Да, и я не могу это изменить, не так ли? - И потому это совершенно на вас не влияет? - Разумеется, это на меня влияет! – ответил Роджерс, злой, раздосадованный. Потом его плечи поникли, голос стал тише. – Я... разумеется, это на меня влияет. Но что могут сделать разговоры об этом? - Исследования доказывают, что разговоры об этом помогают проработать ваше горе, - сказал ему Амрит. - Я проработал свое горе. - Подавить его – это не то же самое, что проработать. Роджерс стиснул зубы и потряс головой, уничтожил Амрита взглядом. - О, пожалуйста, расскажите мне еще обо мне. - Мне не нужно вам ничего говорить, вы сами все рассказываете! – ответил Амрит. – Это совершенно очевидно – вы же знаете, что в этом заключается моя работа, не так ли? - Что, сидеть и объяснять мне, что я чувствую? – бросил Роджерс. - Да, по сути именно так! Роджерс закатил глаза, покачал головой, сцепил руки и наклонился вперед, начал постукивать ногой, снова глядя в окно. - Послушайте, я не знаю, как это работает для других, но... мне не нужно, чтобы мне кто-то говорил, что делать... - Я не собираюсь говорить вам, что делать, - сказал ему Амрит. – Я также не собираюсь говорить вам, что чувствовать. Разумеется, мне не следует забывать, откуда вы. Из какого времени. – Роджерс вздрогнул. – Но мне кажется важным отметить, что я здесь не для того, чтобы говорить вам, как себя чувствовать. Я здесь, чтобы помочь вам понять, что именно вы уже чувствуете. Я не буду отдавать вам приказы, я буду помогать вам расшифровать это. Вот сейчас вы сказали мне, что вы счастливы, но я этого не наблюдаю. Роджерс стал еще более нетерпеливым, встревоженным. - Я функционирую. Ладно? Как вы можете ожидать, что я буду..., - он выглядел наполовину будто его мутило, наполовину очень, очень усталым. – Счастливым после... Счастье – это нечто недостижимое, и я... я с этим смирился. Амрит прищурился, внимательно на него посмотрел. - Да? - Разве нет? – ответил Роджерс, и вот это прозвучало громко. Внезапно и громко, куда более, чем ожидал, Амрит, а потом, постепенно, яростное выражение лица Роджерса разгладилось, сменилось на сожаление. – Извините, - сказал он, а Амрит поднял руку, покачал головой, не беспокойтесь. – У меня всего достаточно, - пробормотал Роджерс, - у меня есть жизнь, и друзья. Я жив. - Ну, это даже в лучшие времена довольно сложно, - заметил Амрит. - Жить? - Да, - так же быстро сказал он, как ответил Роджерс. – Вы никогда не слышали о вине выжившего? Несколько долгих мгновений Роджерс никак не реагировал, потом прищурился. Несмотря на почти абсолютное молчание между его словами, он почти никогда не был абсолютно неподвижен. Он подергивал коленкой, сплетал и расплетал пальцы, жевал нижнюю губу. - ...да, - наконец сказал он, но его оценивающий взгляд не остался незамеченным. - Только что услышали? – уточнил Амрит, и, слава богу, Роджерс воспринял это, как и задумывалось, как шутку. - Нет? - чуть вызывающе ответил он, явно подразумевая «возможно». – Нет, я слышал об этом, но это же... – Он покачал головой, в изгибе его губ явно читалась досада. – Это часть войны. - Вы не на войне, - сказал ему Амрит. - Нет, - ответил Роджерс, - но я там был. Мы были..., - и, кажется, он сам не знал, что хотел сказать дальше, не был уверен, что то, что он говорит, - это именно то, что он хотел бы сказать вслух. – С этим надо просто смириться, просто..., - его коленка все еще подергивалась, и он добавил, намного тише, - ...смириться. - А если не можешь? - Если не можешь, - на этот раз взгляд Роджерса был твердым, беспощадным, он расправил плечи, - то тебя отправляют домой, если тебя сперва не пристрелят, а там тебя отвезут в психушку в Бельвью, чтобы ты там сгнил. - Вы этого опасаетесь? - Нет, Бельвью закрыли много лет тому назад, - ответил он, чуть ли не раньше, чем Амрит договорил: горькая шутка над самим собой. В последовавшей тишине Амрит видел, как меняется выражение глаз Стива, как он горбит плечи. Он втянул воздух сквозь зубы, откашлялся, отвел взгляд. - Подозреваю, вы жалеете, что это сказали, - мягко заметил Амрит, и Стив кивнул один раз, коротко, резко. - Угу. - Позвольте заметить, что моя работа не заключается в том, чтобы поместить вас в лечебницу, - продолжал Амрит. Роджерс никак не отреагировал, только продолжал жевать губу и смотреть в окно. – Мы больше так не делаем. - Угу, - сказал Роджерс. Он поднял палец и приложил его к языку, избавляясь от кусочка кожи, который он сгрыз со своей губы, а потом засунул руку в карман вместо того, чтобы вытереть о брюки. Либо он хотел сохранить кусочек кожи, либо пытался не намусорить в кабинете Амрита – и Амрит подозревал, что скорее последнее. Он видел, как напряжены плечи Роджерса, как плотно сжаты его губы, видел, как его уши чуть сдвинулись назад, как бывало у некоторых людей, и он знал, в чем причина такой реакции. - Является ли это чем-то, чего вы боитесь? - Разумеется, это то, чего я боюсь, - хрипло и быстро, в настоящем времени, заметил Амрит, а потом Роджерс уставился на него, - по множеству причин. Амрит не cтал давать задний ход – с такими людьми так делать нельзя. - Не хотите рассказать мне о каких-либо из них? – вместо этого спросил он. - В основном, потому что я все время был болен! – наполовину крикнул Роджерс. А потом, когда он продолжил говорить, в его голосе звучала горечь, хотя он, кажется, и улыбался. – Но теперь мне не нужно из-за этого переживать. - Мм, - кивнул Амрит, а потом стратегически посмотрел в свой блокнот. – Вы постоянно исцеляетесь. Это, должно быть, ужасающе. В те две, три, четыре, пять... - Что? ...пять секунд молчания, что последовали, Амрит практически слышал, как Роджерс обдумывает это, слышал, как он переваривает то, чего не ожидал услышать. - Ну... каждый раз, когда вы ранены, вы точно знаете, что исцелитесь, - Амрит снова поднял глаза и встретился взглядом с Роджерсом. – Вы очень скоро снова будете на задании. Никакого отдыха для тех..., - он показал жестом, - ...кого постоянно призывают в строй. - Ну, - Роджерс бросил взгляд в сторону, наклонился вперед, словно он не был уверен, что Амрит достаточно умен, чтобы понять, - в этом же весь смысл, поэ... поэтому я есть то что есть, поэтому меня создали? Амрит покачал головой, понизил голос. - Вы живой человек, Капитан, вы родились. У оружия нет чувств, не так ли? Роджерс откинулся назад, плюхнулся на спинку дивана, провел рукой по глазам. - Это оружие предпочло бы не иметь никаких чувств. Амрит кивнул, положил блокнот и ручку. - Хорошо, начнем сначала. Вы не оружие, вы человек. Вы можете вести себя, как оружие, вас учили действовать, как оружие, но вы человек – у вас есть сердце, разум, некоторые даже сказали бы душа... Роджерс издал смешок, хрупкий и дребезжащий, словно разбитое стекло, которое едва держится в раме и вот-вот выпадет. - Я знаю, что вы имеете в виду, простите, - ответил он. – Я просто иногда не уверен. - Мм, я знаю, что не очень хорошо это сформулировал, - сказал ему Амрит. – Но в конце дня оружие вешают обратно на стойку, Капитан, оно не лежит без сна в постели всю ночь. Тогда Роджерс поднял на него глаза, хмурясь, настороженно, с молчаливым вопросом. - Нет, я не знал, что вы так делаете, но выражение вашего лица только что сказало мне, что я прав, - Роджерс изменил выражение лица, фыркнул, отвел взгляд. – Я думаю, вы хотите поговорить. Поэтому вы и роняете такие мелочи вроде "мне хотелось бы перестать чувствовать", «Бельвью уже закрыли». Это такие вещи, которые, вы знаете, что я замечу, и я думаю, что вы пытаетесь пойти на контакт, но не знаете, с чего начать. Роджерс ничего не ответил. - Позвольте мне перефразировать, - сказал ему Амрит, стараясь быть мягче. – Ваша голова считает, что это глупо, - вас так воспитали, – что это пустая трата времени, что это никогда вам не поможет. Но какая-то часть вас хочет, чтобы то, что я вам говорю, оказалось правдой. Что мы поможем вам понять, что вы чувствуете. Что вас не просто бросят в психбольницу. Есть какая-то часть вас, которая знает, что именно таким путем можно излечиться. Поэтому вы здесь, поэтому вы пришли сюда – никто не может заставить вас сделать что-либо, чего вы делать не хотите. Роджерс все еще молчал. - Я прочел ваше дело, Капитан. Вы пришли в правильное место, по собственной воле. Вы – один из величайших тактиков мира, но я никогда не видел, чтобы меня настолько откровенно проверяли. Так вот я не думаю, что вы действительно меня проверяете, я думаю, вы уже сделали выбор и теперь хотите, чтобы я думал, что вы меня проверяете. Вы уже доверяете мне как человеку, но вы устали, вы насторожены, и вы в таком положении, когда вы не можете пока что доверять мне как профессионалу. Вы работаете на Щ.И.Т., но я не разделяю их заинтересованность. Мне все равно, получите ли вы снова допуск к заданиям или навсегда его потеряете, моим приоритетом является самочувствие страдающих ветеранов. Ваше самочувствие. Роджерс выпятил челюсть еще сильнее, кончик его носа покраснел. Он хотел в это поверить, Амрит это видел. А еще он терял способность сохранять молчание – его дыхание участилось, губы подрагивали. - Как я вообще должен определить, с чего начать? – на выдохе сказал Роджерс, наклонившись вперед, жестикулируя – вырвавшись из тесной, навязанной самому себе коробочки. – Как я вообще должен определить, с чего начать? Я родился в 1918 году. Я пережил Депрессию, войну, вы знаете, что они дали моему отряду название, а я даже не знал, что это означает, когда оттаял. Моя жизнь теперь - в книгах по истории, мой лучший друг... наверное, на дне пропасти, женщина, которую я люблю, - в доме престарелых, а все остальные мертвы. Даже половины города больше нет. - Я даже представить не могу, какую боль вы испытываете, - сказал ему Амрит. - И все же, - прохрипел Роджерс, - вы хотите, чтобы я просто говорил об этом? Как я должен это делать? Какой толк мне от этого будет? - Все мы должны где-то начинать. - Если я начну..., - а потом его голос надломился, и Амрит увидел, как он замыкается. Это было словно стальная решетка или кирпичная стена, в один миг он говорил с взволнованным молодым человеком, лет двадцати пяти-тридцати, а уже в следующий – с Капитаном Америка. – Просто будет проще, если я не буду. Проще... делать то, что нужно, день за днем, если... я... просто продолжу двигаться вперед. – Он отвел взгляд, и Амрит подумал, интересно, что он видит, когда делает это, сквозь какие воспоминания блуждает. – Понимаете? Просто вперед, - пробормотал он. – Нет смысла смотреть назад, - его голова тряслась, он плотно сцепил руки. – Нет смысла. Амрит подождал, пока он немного успокоится. Несомненно, будет сложно. Роджерс хотел получить помощь, но не хотел в этом признаваться. Роджерс не хотел помощи, но признавался, что она ему нужна. Он доверял и не доверял, он мог справиться, но не мог справиться. Он считал, что это верный путь вперед, и фыркал при одной мысли об эмоциях: в нем словно боролись двадцать разных точек зрения, сражались с его личностью и его прошлой личностью, с человеком, которым он рос, и человеком, до которого он дорос. Сказать, что с ним все было сложно, сказать, что внутри него было много слоев, ну. Это было бы преуменьшение века. Но была и часть его, которая пыталась заговорить. Эта часть пыталась давать подсказки, чтобы Амрит мог их заметить, чтобы Роджерс мог с удовлетворением сказать, что он себя не выдал, просто Амрит такой проницательный. Эта часть пыталась заговорить, чтобы Амрит мог ее услышать, чтобы Роджерс мог высказать все это и наконец выговориться, промыть раны и быть доволен, что он сделал это подобающим образом. - Горе – странная штука, Капитан, - Амрит чуть понизил тон, потому что Роджерс, кажется, немного успокоился. – Некоторые из нас стараются убрать его подальше и задавить. Некоторые из тех, кто так делает, могут так жить, но это больно. Иногда от этого бывают кошмары, иногда люди испытывают гнев. А еще иногда теряют счет времени. И это больно. Я не могу сделать так, чтобы все прошло, терапия – это не волшебное лекарство. Но я надеюсь, что могу помочь сделать так, чтобы болело менее сильно, день за днем. - Как? – пробормотал Роджерс, прищурившись и глядя на него. – С того момента, как я появился на свет..., - но потом он передумал. – Как? - Ну, Капитан, - Амрит откинулся на спинку стула, - вам нужен профессиональный специалист. Поэтому вас ко мне и назначили... - Пожалуйста, - прошептал Роджерс, закрывая глаза. – Пожалуйста, перестаньте меня так называть. Амрит кивнул, хотя Роджерс его и не видел. - Хорошо. Меня зовут Амрит. Приятно познакомиться, Стив.***
О Капитане Роджерсе можно было многое сказать. Вежливый, наблюдательный, отзывчивый и травмированный. Иногда он кричал, иногда долгое время хранил молчание. Он терпеть не мог плакать, и иногда Амрит волновался, что у него треснут зубы, так сильно он стискивал челюсти, чтобы не позволить слезам пролиться. Иногда он слушал Амрита, а иногда его тело присутствовало, но разума в комнате уже не было. - Можете сказать мне, о чем вы думаете? Стив медленно покачал головой. - Нет, - он прикусил щеку изнутри. – Не знаю. Амрит кивнул. - Куда вы уходите мыслями, когда больше не здесь, со мной? На этот раз Стив закрыл глаза, опустил голову и вздохнул. - Много куда. Траншеи. Казармы. - На войну? - Да, иногда. Или... туда, где я никогда не был, знаете? Думаю о вещах, которых у меня никогда не было. – Он говорил так, словно признаваться в каждом слове ему было грустно. А еще так, словно он устал от каждой такой мысли. И то, и другое, вероятно, было правдой. – Я отвлекаюсь. Вы о чем-то или о ком-то спрашиваете, и внезапно я начинаю думать, какой могла бы быть жизнь. Между ними так часто царило молчание. Он так часто делал паузы. Амрит просто слышал, как сжимается его горло, понимал очень многое, о чем он не говорил, в промежутках между вещами, о которых он говорил. Амрит мог позволить ему не спешить и молчать. Кому-то вроде Стива явно не так много этого доставалось в других местах. - А иногда просто, - продолжил Стив, хриплым голосом, - домой.***
- А что если потребуется год? - А что если потребуется больше? - Док... - Если вы ударились головой, вам нужно подождать, пока пройдет сотрясение. Если вы сломали ногу, нужно отдыхать, пока не срастется. Только потому, что вы не видите чего-то, не означает, что не нужно времени, чтобы это восстановилось. - Я просто... - О, просто представьте себе, что это внутреннее кровотечение или типа того. Роджерс невесело рассмеялся. - Ну, с этим у меня много опыта.***
- Могу я задать вам личный вопрос? – сказал Стив, и Амрит кивнул. - Можете задать вопрос, - ответил он, и Стив невесело улыбнулся, развел перед собой руками. - Справедливо. Я просто хотел спросить, вы специально подбираете дастар, чтобы он сочетался по цвету с галстуком? Амрит рассмеялся. - Да, - он коснулся пальцем полоски ткани, которая виднелась у него на лбу под дастаром, - а еще иногда патку под рубашку. Я делаю так только на работе, в основном, когда я здесь, я ношу нейтральные цвета, поэтому это несложно. Прим. перев.: патка – головной платок сикхов Ну разумеется, он заметил: художник, который раньше был дальтоником. Стив кивнул.***
- Кто вы такой, черт побери? – спросил Амрит, и непримечательный мужчина в костюме нейтрально улыбнулся. - Заинтересованная сторона. - Ну так я не обсуждаю своих пациентов ни с какими сторонами. Мужчина не прекращал улыбаться. - Я агент Коулсон. Официальный представитель капитана Роджерса. - Я его психотерапевт, - ответил Амрит. – Так что мне все равно, будь вы хоть Папой Римским. Коулсон продолжал улыбаться ему своей непроницаемой улыбкой. - Все в порядке. Мы видим, что ему становится лучше. - Вы можете идти, - сказал ему Амрит. Коулсон опустил голову, кивнул, признавая поражение. - Разумеется.***
- Простите, - сказал Стив в трубку. – Я... я не знаю, почему я... почему я... - Все хорошо, - Амрит прижал телефон к уху плечом и вводил подробности в систему. – Хотите, чтобы я остался с вами на связи? Сейчас все равно время вашего сеанса, мы можем просто поговорить о вашей готовке, если хотите, а потом посмотрим, может у нас получится убедить вас встать с постели через какое-то время? - Я, - начал Стив. – Спасибо. - Я здесь именно для этого.***
- Когда вы говорите, что устали, - тихо говорил Амрит, - что вы хотите отдохнуть... Как надолго? Стив не ответил. Это само по себе было достаточным ответом.***
- Что заставляет вас вставать с постели? - Не знаю. - Еда? - Не всегда. - Задание? - Да. - А ведь только одна из этих вещей необходима, чтобы жить.***
- Нет, я сказал бы, что это была достаточно неплохая неделя, - сказал Стив – связь была достаточно хорошая, учитывая обстоятельства. - О? – Амрит старался не забывать, что нужно смотреть в камеру, а не на экран. Сам Стив с этим удивительно хорошо справлялся, вообще-то: тактический консультант технически не был в поле, хотя им и понадобилось взять его с собой на задание, но пока что, казалось, он был в порядке – а еще, возможно, ему было легче разговаривать на расстоянии, говорить с маленькой линзой, а не с целым человеком. - Да, я ходил погулять с Наташей, - сказал ему Стив, слегка улыбаясь. – Она хотела отвести меня в одно место поесть мороженого, было хорошо. - Вы ели мороженое? - Ага, - на этот раз Стив улыбнулся шире, так что даже блеснули зубы. – Много. Ну и, я могу много съесть, благодаря сыворотке, но вообще... было хорошо. Я взял скетчбук, и, ну, знаете, да, я тревожился – это не полноценное задание, но все равно всегда, мы всегда волнуемся, понимаете? Но было хорошо. - Вы получили удовольствие? – спросил Амрит. - Ага. Амрит улыбнулся. Я так и знал, что нужно хобби, прошептал отец Амрита в его голове, и Амрит постарался не закатывать глаза в адрес своего Ḍaiḍī.***
- Вы спите с двумя людьми? - Да, - пробормотал Стив. – Ну, они вместе... Они согласились. Ну знаете? Не... просто. Мне не хватает... Я, это допустимо? Вы можете это обсуждать? - Все нормально, - ответил Амрит. – Мне не нужно подробное описание, разве что вас настигло какое-то откровение посреди полового акта, но меня не коробит от мысли о том, что взрослый мужчина получает сексуальное удовлетворение, особенно учитывая, что, кажется, вы в этом нуждаетесь. Близость, тактильность. В вашем случае это вполне разумно. - Ну, - Стиву, кажется, было немного неловко. – Я хочу сказать, просто. Это нечто такое. Я не знал, следует ли мне говорить, потому что я. Не знаю, имеет ли это значение. Амрит кивнул. - Иногда это может быть важно, - ответил он. – Я не буду спрашивать их имена, мне не нужны имена, но... все по согласию? - О да, - подтвердил Стив. - И вы же знаете, что вы можете обратиться ко мне, если у вас будут вопросы. Если возникнут какие-либо проблемы. - Вы имеете в виду, если я случайно назову парня..., - начал Стив, и его взгляд ускользнул в сторону. – Ээ, я хочу сказать, вы же зна... Вы это знали, верно? Что мне нравятся оба пола, в-вы ничего против не имеете? - У меня были мысли, что, возможно, вы бисексуальны, - кивнул Амрит. – Для меня лично это, разумеется, не проблема. Он увидел, как Стив облегченно расслабился.***
- Ну, это же грех, разве не так?! А? Ничего удивительного, каким нахрен трусом – каким нахрен человеком я должен быть, а ведь у меня есть все это, друзья, жизнь, мое здоровье, деньги. Все это. Что, черт побери, со мной не так? Какой человек может иметь все это и все равно хотеть уйти? Они, мои, раньше, мои друзья отдали все. А теперь их нет, и теперь я здесь, и я... моя мать бы... все, что она мне дала, а я ничего этого не хочу. Боже, я думал, мне стало лучше! - Выздоровление – это не линейный процесс, Стив, плохие дни – это суровая реальность жизни. Нет волшебного лекарства, но вы делали успехи, учась справляться с этим, и это не конец света, что вы сейчас так себя чувствуете. - Я не хочу так себя чувствовать, - выдохнул Стив, опуская лицо в ладони. – Я больше не хочу так себя чувствовать.***
Он повернулся, протянул ему пакетик, который держал в руках. - Ээ, я не был уверен, что вам подарить, но надеюсь, что это. Пойдет. Ээ. Счастливого Bandi Chhor Divas. Амрит взял подарок – не должен был, но Стиву не нужно было это знать. Он просто потом передаст это своему боссу – и Стив ушел, мелькнула короткая невеселая улыбка, а потом он закрыл за собой дверь и исчез. Амрит пошел к своему столу – пусть он и не оставит подарок себе, но не помешает знать, что в нем. Внутри пакетика был галстук, открытка и чек без указанной суммы. Я знаю, что должна быть церемония по обмену дастарами, и она имеет огромное значение для сикхов, было написано на открытке, посвященной Bandi Chhor Divas, – рисунок акварелью, без водяных знаков. Сделано вручную. – поэтому я не стал вам его покупать. Однако, отвлечемся от этой темы, оплата за мои сеансы терапии покрывается страховкой для сотрудников Щ.И.Т., но мне кажется, что вам, скорее всего, недоплачивают. А дальше шла ссылка на сайт, где был куплен галстук, которая, как позже оказалось, вела на дастар такого же цвета. Амрит похихикал.***
Стив обхватил ладонями кружку с кофе и вдохнул аромат. - Мне дали понять, что он лучше, чем большинство других кофе, - сказал Амрит, - так что спасибо. Я уверен, нам не выдали бы хорошую кофемашину, если бы у меня не было пациента, который так ценит хороший кофе. Стив улыбнулся, устроился поудобнее на диване и вздохнул. - Итак, - сказал Стив, и Амрит тоже улыбнулся. - Итак, - откликнулся он. – Как ваши дела на этой неделе?