take me back to a time

      — Приношу извинения за прохладный приём, – произносит Баошань Саньжэнь. Женщина подходит, лезет в рукав и достаёт оттуда маленький стеклянный пузырёк. — Никто не может войти на гору без моего присутствия, а я была нездорова. Вот, выпейте это. Оно выведет сомногенное средство, и вы сразу почувствуете себя лучше.              Женщина протягивает стеклянный пузырёк Вэй Ину, а затем такой же — Лань Ванцзи. Лань Ванцзи берёт предмет, но не пьёт, а смотрит на заклинательницу холодно, недоверчиво.              — Что Вы с нами сделали?              — Мне нужно было привести вас сюда, – объясняет она. — Нам многое нужно обсудить.              — Поэтому ты нас насильно увезла? – огрызается Вэй Ин. Его голос всё ещё невнятен, и колкость не задевает женщину.              А-Цин хмыкает.              — Не будь дураком. Никто вам вреда не причинил, не так ли?              Лань Ванцзи хочется указать, что притупить их сознания и притащить в незнакомое место не совсем безобидно, но сдерживается.              — Почему Вы просто не попросили пойти с Вами? – вместо этого интересуется он.              — Это не так уж и просто, – замечает Баошань Саньжэнь. — Не могу допустить, чтобы посторонние знали, как добраться до горы.              — Тогда Вы могли бы завязать нам глаза или рассказать, что происходит. А не приказывать какой-то незнакомке нас одурманить, – возражает Вэй Ин. По складке на его лбу видно, что он что-то просчитывает, и он наконец говорит: — Вы не хотели, чтобы у кого-нибудь возникла мысль, что мы идём сюда добровольно, верно? Почему? Почему Вы хотели, чтобы я был здесь? Какое отношение к этому имеет Сысы?              Вместо того, чтобы сконфузиться или выглядеть застигнутой врасплох, Баошань Саньжэнь улыбается. Она улыбается ласково и немного недоверчиво, покачивая головой.              — Ты так на неё похож, – замечает она. — Сысы была лишь одной из многих, кого я подыскивала для тебя: опытной, умной и благонадёжной при правильной оплате. И, похоже, мотивированной. Что касается остального… всё же безопаснее, если все наблюдавшие со стороны будут считать вас пленниками, а не гостями. Я ещё не всё рассказала, но здесь немного холодновато. Почему бы нам сперва не зайти внутрь и не согреться? И вам стоит это выпить, – женщина машет рукой на пузырьки, которые молодые люди держат в руках, – вам действительно полегчает.              Лань Ванцзи совсем не нравится сложившаяся ситуация. При мысли о том, как их застали врасплох и с такой лёгкостью поймали, он чувствует, как в животе разгорается стыд. Если бы их нашли люди Цзинь Гуанъяо, нет никаких сомнений, что сейчас он был бы мёртв. Что Вэй Ин–              Заклинатель не способен продолжать эту мысль. Он смотрит на пузырёк в своих руках, а затем намеренно прячет его в рукаве. Вместо этого он проверяет золотое ядро и с удовлетворением обнаруживает, что духовная сила более не заблокирована. Он позволяет ей в себе расцвести, и золотой свет поглощает остатки сомногенного средства.              Он тянется к запястью стоящего рядом Вэй Ина, бережно берётся за него и также направляет в него духовную энергию. Вэй Ин издаёт тихий, облегчённый звук, когда чувствует, как в него вливается энергия, и сжимает руку Лань Ванцзи, позволяя пузырьку упасть на землю.              — Спасибо, – благодарит он.              — Вэй Ин, – едва слышно зовёт Лань Ванцзи. А-Цин и Баошань Саньжэнь наблюдают за ними. А-Цин нетерпеливо, скрестив руки, постукивая ногой. Баошань Саньжэнь выглядит довольной, но не удивлённой.              Вэй Ин сжимает его руку в знак понимания.              — Посмотрим, что она расскажет, – говорит он. — Я ведь её искал. И а-Цин выглядит неплохо, правда? Я только признателен, что они и тебя сюда притащили.              И Лань Ванцзи тоже благодарен. На мгновение он представляет себе, как просыпается, а Вэй Ин бесследно исчез. От страха его бросает в дрожь, и, какими бы ни были чувства о том, что их сюда притащили, в них угадывается и благодарность.              — Пойдём получим ответы, – продолжает Вэй Ин, осторожно вытаскивая запястье из руки Лань Ванцзи, и с трудом поднимается на ноги. Лань Ванцзи следует за ним, однако снова берёт запястье Вэй Ина, чтобы продолжать вливать в него свою ци. Он ожидает, что Вэй Ин отмахнётся от него, будет упорствовать, что ему это не нужно. Мышцы под пальцами Лань Ванцзи напрягаются, но Вэй Ин только вздыхает и позволяет этому произойти.              Напарники следуют за а-Цин и Баошань Саньжэнь через дверной проём. Небесная гора разделена на изысканные коридоры и широкие комнаты, наполненные ярким светом благодаря висящим на люстрах талисманам. Занавески украшают стены в зелёных, кремовых и бронзовых тонах, комнаты обставлены соответствующей мебелью — практичной и мягкой. Вдоль стен развешаны предметы искусства – Лань Ванцзи замечает несколько работ, изображающих предметы из мира Вэй Ина: машины и самолёты, женщины в коротких юбках, мужчины с короткой стрижкой и тёмными солнцезащитными очками. Повсюду слышны дружеские беседы, приглушенные за дверями.              Но самое странное, что поражает Лань Ванцзи, — это то, что на небесной горе, о которой зачастую говорят как о месте уединения затворницы Баошань Саньжэнь, бессмертного существа, отстранившегося от мира, чтобы отыскать покой в уединении, гораздо больше людей, чем он ожидал.              Люди — как он полагает, ученики — спешат по коридорам, мечутся между, как он подозревает, классными комнатами, сжимая в руках стопки книг. Все они одеты в одинаковые зелёные одежды.              Впереди него а-Цин с явной гордостью рассказывает Вэй Ину о жизни на небесной горе. Вэй Ин кивает, слушая, по мере её рассказа, но Лань Ванцзи замечает, что тот молчит, в глазах появляется растерянность, когда взгляд проносится по комнате и неизбежно возвращается к Баошань Саньжэнь.              Хозяин небесной горы идёт рядом с Лань Ванцзи, с тёплой улыбкой на губах наблюдая за а-Цин и Вэй Ином. Лань Ванцзи держит спину прямой, а шаги ровными, пока пытается восстановить контроль над своими мыслями.              — Должно быть, у вас множество вопросов, – спокойно замечает Баошань Саньжэнь. — Вы можете их задавать.              Лань Ванцзи смотрит на заклинательницу краешком глаза. Её взгляд не отрывается от Вэй Ина, и в нём есть что-то такое, что-то в том, как она наблюдает за ним, что напоминает Лань Ванцзи о его маме.              Он тянется в бурю и вырывает вопрос:              — Почему мы здесь?              Из женщины вырывается тоненький смех.              — Он искал меня, не так ли? – спрашивает она. — Что ж. Он меня нашёл. Или это я нашла его.              Наступает тишина, прежде чем Лань Ванцзи снова подаёт голос.              — Для чего?              Баошань Саньжэнь вздыхает.              — Цансэ Саньжэнь. Его мама. Она была моей главной ученицей до того, как покинула гору. Она была… что ж, наверное, нужно было знать её, чтобы понять, насколько особенной она была. Радость, которую она несла с собой. Свет, которым она озаряла всех вокруг. Такой яркий, со справедливостью, высеченной в самом её существе.              Впереди них Вэй Ин по какой-то причине сгребает а-Цин в охапку, заливисто смеясь, и девушка извивается и выкрикивает непристойности.              — Дети, – ворчит Баошань Саньжэнь, однако её тон снисходительный.              Лань Ванцзи наблюдает, как Вэй Ин отпускает а-Цин, невинно поднимая перед собой руки и качая головой. Ему кажется, что он понимает, о чём говорит Баошань Саньжэнь.              — Я так и не узнала, что произошло с ним, – говорит Баошань Саньжэнь. — Когда я услышала, что кто-то ищет меня – кто-то, появившийся из ниоткуда со странной речью и странными манерами – что же. Я должна была прийти и увидеть всё своими глазами. Я поняла, как только увидела его.              — О чём вы там разговариваете? – обращается к ним Вэй Ин. — Не обсуждайте хорошее без меня!              — Вам известно, что с ней случилось? – спрашивает Лань Ванцзи негромким голосом так, чтобы у Вэй Ина не вышло подслушать. Как только он задаёт вопрос, он жалеет об этом. Не ему спрашивать: она не была его матерью, не ему спрашивать и интересоваться. Но в Вэй Ине сейчас просматривается какая-то лёгкость и непринуждённость, в том, как он смеётся, в расслабленности его конечностей, в открытости его лица, и Лань Ванцзи должен знать. Он должен знать, насколько всё это хрупко. Он не может защитить Вэй Ина от правды, но хочет быть подготовленным. Чтобы поддержать его.              — Что-то знаю, – отвечает Баошань Саньжэнь. — Она мертва. Цансэ Саньжэнь и её муж, Вэй Чанцзэ, были убиты.              Лань Ванцзи кивает. Это не неожиданная новость, но похожа на глотание льда: холод скользит по горлу и попадает в желудок.              — А-Цин, – окликает девушку Баошань Саньжэнь, и та останавливается и поворачивается к ней, с запозданием отвешивая выполненный с нарушениями поклон. — Не могла бы ты отвести наших гостей, чтобы они устроились? Ты освобождена от занятий, пожалуйста, покажи им дом и позаботься о них. Мне нужно провести занятия, – на сей раз она обращается к Лань Ванцзи и Вэй Ину, присоединившемуся к ним со стороны Лань Ванцзи, — но я увижусь с вами, когда они закончатся, после звонка. Пожалуйста, до этого времени чувствуйте себя как дома. Нам многое нужно обсудить.              -------              — О боже мой, у неё есть матрасы с эффектом памяти, – Вэй Ин с разбегу прыгает на кровать, приземляясь на поверхность с мягким буханьем. — Лань Чжань, – говорит он приглушённым голосом, зарываясь лицом в подушку, — ты даже не представляешь, как я скучал по удобным кроватям.              Лань Ванцзи хмыкает, пока на него накатывает волна умиления. Помещения, в которые их привели, просторные, достаточно большие для маленькой семейки. В них есть кухня, гостиная рядом со входом с мягким диваном, ведущий в ванную комнату коридор и две спальни. В каждой спальне и гостиной стены расписаны ярким реалистичным пейзажем. Картина, к восторженной радости Вэй Ина, движется – в её верхнем углу закреплён талисман, так что ветви качаются, цветы падают, рыбы прыгают, концентрические кольца расходятся по воде в никуда.              А-Цин стоит в дверном проёме, скрестив руки и нетерпеливо постукивая ногой, изображая напускное спокойствие, хотя Лань Ванцзи видит, как загораются её глаза при каждом новом восклицании похвалы от Вэй Ина.              — Ты уже закончил валять дурака? – огрызается а-Цин. — Ты уже видел кровати, не так ли?              — А-Цин, ну не будь ты такой! – восклицает Вэй Ин, выходя из ванной, где проплакал из-за душа и горячей воды. Парень подбегает к ней и хватает её за руку. — Проходи сюда! – говорит он. Девушка протестующе вскрикивает, когда её тащат в гостиную и усаживают на диван.              Лань Ванцзи присоединяется к ним, выбирая кресло под прямым углом к дивану.              — Итак, – произносит Вэй Ин, тон неожиданно становится серьёзным, — расскажи нам, что случилось, а-Цин. Как ты здесь оказалась? Ты в безопасности?              А-Цин отдёргивает от него руку и раздражённо фыркает.              — Конечно же, я в безопасности! – отвечает она. — С чего бы мне не быть?              — Где Попо?              — Она здесь. Скорее всего, дома.              — То есть она пришла сюда с тобой?              — Ну, я и не собиралась оставлять её позади, – вызывающе говорит а-Цин. — Мне плевать, что они говорили, я не собиралась приходить сюда без неё.              — О? Что они говорили?              А-Цин закатывает глаза и недовольно морщит нос.              — Сказали, что их послали только за мной. Что небесная гора — место для брошенных детей, если я хочу туда отправиться. Они услышали о «бедной проклятой сироте из Города И» и пришли меня спасти или что-то в этом духе. Я сказала, что меня не нужно спасать, но я согласна на еду и дом. Но только если я смогу привести с собой Попо.              — И они согласились? – спрашивает Вэй Ин, немного не веря.              А-Цин улыбается ему — это сияющая улыбка, полная остроты и настойчивости.              — Я хорошо умею убеждать людей.              Вэй Ин смеётся, затем протягивает руку и щиплет а-Цин за щеку.              — Ага, ты мне нравишься, – замечает он. — Моя маленькая шимэй, исчадие ада.              — Отстань! – резко отвечает а-Цин, отталкивая руку. — Как бы там ни было, ты собираешься просидеть здесь весь день или как?              — Определённо нет, – отрицает Вэй Ин, вскакивая на ноги. — Веди нас, самый маленький экскурсовод.              --------              Звонок раздаётся несколько часов спустя. Они сидят в библиотеке, Вэй Ин листает написанный Баошань Саньжэнь том, в котором описывается, как использовать талисманы и поля для передачи электричества.              — Лань Чжань, взгляни на это! – время от времени зовёт он, дёргая Лань Ванцзи за рукав, чтобы указать на особенно интересный отрывок или хорошо продуманную конструкцию. Лань Ванцзи, листавший в библиотеке материалы по альтернативным методам развития ядра — различным видам медитации в разные времена и в разных культурах мира, каждый раз терпеливо отрывает глаза от книг, заинтересованно хмыкая.              А-Цин, отказавшись от попытки вывести «идиотов» из библиотеки, разваливается в кресле, каждые несколько минут драматически пыхтя и переворачивая страницы читаемого ей комикса.              — Наконец-то! – восклицает она, когда раздаётся звонок. — Пойдём. Занятия закончились. Положите уже книги на место, давайте уходить отсюда.              Девочка ведёт их по коридорам, пробираясь между студентами в зелёных одеждах, которые с интересом смотрят на Лань Ванцзи и Вэй Ина. Лань Ванцзи замечает, что все ученики юные: моложе их, по крайней мере, на несколько лет.              А-Цин стучит в высокую деревянную дверь, на которой висит табличка с надписью: «Благодаря этой табличке мои работы будут выглядеть зачётными?» Вэй Ин хихикает, читая это, но быстро закрывает рот, так как открывается дверь, за которой стоит Баошань Саньжэнь.              — Прошу, входите, – приглашает она, отступая в сторону. — А-Цин, спасибо, что позаботилась сегодня о наших гостях. Почему бы тебе не вернуться в свои покои и не проведать Попо?              А-Цин не закатывает глаза, но Лань Ванцзи видит, что девочка едва сдерживается.              — Да, Баошань Саньжэнь, – говорит она, снова неуклюже кланяясь, а затем разворачивается и убегает по коридору.              Лань Ванцзи сдерживает порыв её отругать. Баошань Саньжэнь улыбается им обоим.              — Давайте выпьем чаю.              Они располагаются вокруг высокого круглого стола, сидя на высоких стульях без спинок, которые Лань Ванцзи считает неудобными. Вэй Ин, похоже, не испытывает таких проблем, поскольку вертится на своём стуле и хихикает.              — Мне нравится, что вы сделали с этим местом! – восторженно говорит он, прекращая вертеться.              Баошань Саньжэнь улыбается ему, глаза женщины светятся.              — Спасибо, – благодарит она. — Я так и подумала. Итак, Вэй Ин. Как ты здесь оказался?              Смех на лице Вэй Ина застывает, но не исчезает. Парень сидит неподвижно на месте всего лишь мгновение, затем наклоняется вперёд, опираясь локтями на стол, подпирая подбородок.              — Ну, бабушка, я вообще-то надеялся, что это вы сможете мне объяснить.              Он протягивает руку Лань Ванцзи, который мгновенно понимает. Заклинатель достаёт из рукава колокольчик и кладёт его на ладонь Вэй Ина. Баошань Саньжэнь смотрит на колокольчик, в её широко раскрытых глазах появляется узнавание, превращающееся затем в нечто горестное, когда она качает головой.              — Разумеется, – протягивает она. — Знаешь, я никогда не видела смысл в колокольчике. У нас было магическое поле. Для чего нужен был колокольчик? Это был крайне интересный мыслительный эксперимент – создание магических объектов является чем-то вроде специализации на небесной горе, вот, посмотрите, – она жестом показывает на люстры с талисманами, — полагаю, вы заметили. Это говорит о том, что твоя мать была и умнее, и добрее меня. Она поняла, что колокольчик был нужен не для замены поля. А для того, чтобы у нуждающегося была возможность быстрого побега.              Она затихает, неторопливо отводя взгляд на средний план, в уголках её рта проступает горе. В этот момент перед её глазами проносятся десятилетия жизни. Лань Ванцзи впервые задумывается, не является ли обретение бессмертия проклятием.              — Зачем Вы привели меня сюда? – вмешивается голос Вэй Ина.              Баошань Саньжэнь снова переключает на него внимание, отгоняя поглотившие её воспоминания.              — Ты искал меня.              — И? – упорствует Вэй Ин. — Не могу же я быть единственным ищущим Баошань Саньжэнь и её небесную гору.              — Нет, – соглашается она, — ты прав. Ты не единственный. Вэй Ин. Что ты знаешь о тёмном железе?              Однажды, когда Лань Ванцзи был ещё ребёнком, он провалился под лёд холодных источников. Это было ближе к концу зимы, когда солнце начало бить длинными тёплыми лучами по хрустальной поверхности Облачных Глубин, пока они не начали таять. Он и Лань Сичэнь ссорились — какая-то давно забытая ссора, бессодержательный спор двух детей.              Холод воды был таким внезапным, таким резким, что ему показалось, будто в одно мгновение он замёрз до самого ядра.              Сейчас почти такое же ощущение.              Вэй Ин кидает взгляд на Лань Ванцзи. Лань Ванцзи прочищает горло от покрывшего его неприятного холода.              — Оно было источником огромной силы, – объясняет заклинатель. — Могло хранить энергию инь. Много веков назад военачальник Сюэ Чунхай использовал его против великих орденов, что привело к большим разрушениям, прежде чем он был побеждён. Тёмное железо было уничтожено, чтобы его больше не смогли использовать.              — Нет, – опровергает Баошань Саньжэнь.              — Нет, – вторит ей Вэй Ин. — Что вы сделали?              Баошань Саньжэнь смотрит на парня.              — Войну тяжело объяснить людям, которые её не пережили, – начинает она. — И у нас здесь раньше не было войн – не настоящих войн, не тех, что разрушают ордена, уничтожают целые семейные линии, тех войн, которые впечатываются в души поколений на века. Вы не можете знать войну, вбивающую в каждую вашу кость страх.              — Мы не уничтожили тёмное железо. Я забрала его. Они отдали его мне, поручили спрятать подальше. Чтобы защитить от него мир. Отнести на небесную гору и сдерживать его здесь.              — Но почему бы тогда просто не уничтожить? – спрашивает Вэй Ин, хмуря брови. — Если вы всё равно никогда не собирались его использовать.              Баошань Саньжэнь качает ему головой, устало и печально.              — Я и не говорила, что мы не собирались его использовать. Оно было могущественным. Настолько, что мы не хотели его уничтожать. Мы хотели быть подготовленными. Если к власти придёт другой человек, такой же жадный до власти и бесчестный, как и Сюэ Чунхай, мы хотели быть готовы его уничтожить, прежде чем и на этот раз не наступила разруха. У нас не осталось семей. Мы видели, как вокруг нас рушится мир, как убивают наших близких, как наши дома разрушаются до основания. Вокруг нас был лишь пепел.              — Я забрала железо и изолировалась на небесной горе. Я была готова остаться здесь навечно, чтобы его сохранить.              — Что изменилось? – интересуется Вэй Ин.              Заклинательница улыбается.              — Лань И, – объясняет она. — Спустя сотню лет она пришла ко мне и сказала: достаточно. Я не могла отдать свою жизнь тёмному железу и войне, которая давно закончилась. Она пришла и настояла на том, что мы сможем его сдержать. Превратить в нечто, чем можно будет управлять. Связать его силу, сделать менее необузданным.              — Мне стоило ей отказать. Но тёмное железо — тогда оно было неконтролируемым. Чувство обиды в нём, боль ото всех тех полей сражения, вся кровь… оно заполняло мою гору, мой дом, и я сходила с ума. Она пришла и морально излечила меня. Я не хотела ей отказывать.              — Так что мы это сделали. Мы выковали из тёмного железа нечто новое — что-то, что могло сдержать энергию, не дать ей выплеснуться наружу. Это был успех. В своей новой форме Тигриной печати преисподней тёмное железо могло поглощать энергию, удерживать её внутри, высвобождая её только лишь по приказу владельца.              Её взгляд резко мечется между Вэй Ином и Лань Ванцзи.              — Вы видите? – спрашивает она. — Вы видите нашу ошибку?              — Вы сделали его более мощным, – отвечает Вэй Ин. — Из гранаты вы превратили его в атомную бомбу.              Рот заклинательницы искривляется. Это не улыбка, но что-то мрачное, направленное внутрь.              — Я бы не сказала, что раньше оно было гранатой. Но да. Мы сделали его более мощным. Сделали хуже. В то же время, при поддержке Лань И, я решила начать брать учеников. Дети, которые были никому не нужны: обиженные или брошенные миром, нуждающиеся в убежище и заботе. Я решила, что небесная гора станет для них домом. Единственное правило заключалось в том, что гора должна была стать их постоянным домом. Мы не могли рисковать, чтобы об амулете стало известно.              — Хотя из этого ничего не вышло, – её взгляд снова становится отрешённым, в нём появляется сожаление и то, что Лань Ванцзи распознаёт как тоску. — Дети не хотят вечно оставаться на одном месте. Это всё равно, что привязать бабочку к доске, если попытаться. Бабочка всё ещё на доске, но вы забрали то, что делает её самой прекрасной.              — Почему Вы рассказываете нам это? – осторожно спрашивает Вэй Ин.              Однако ему уже известно. Лань Ванцзи уже знает. И всё-таки, когда Баошань озвучивает его мысли, Лань Ванцзи чувствует, как страх поднимается в горле, словно желчь.              — Тигриная печать преисподней, – объявляет она, — пропала.              --------              В дверь стучат, и в комнату входят ученики в зелёных одеждах, неся поднос с едой. Оказывается, на небесной горе есть гораздо больше удобств, а не только водопровод и матрасы с эффектом памяти.              Глаза Вэй Ина становятся огромными, а рот открывается от шока и восторга.              — Тако? – спрашивает он, чуть ли не плача. — О боже мой, я никогда в жизни не был так счастлив увидеть тако. Во всяком случае, когда был трезв.              Баошань Саньжэнь усмехается, беря одно из них и кладя блюдо на тарелку.              — Должна согласиться, – говорит она. — Я много путешествовала, и ничто не вызывает такого непреодолимого желания, как тако.              Лань Ванцзи принимает еду, которую Вэй Ин накладывает ему на тарелку, со здоровым скептицизмом. В еде что-то красное, из-за чего щиплет в носу, и он думает, что, возможно, ему придётся от неё отказаться. Кроме того, если он не будет есть, значит, сможет задать больше вопросов.              — Баошань Саньжэнь, – подаёт голос он после того, как остальные уселись за стол, — у Вас есть какие-нибудь предположения, кто мог забрать амулет?              Женщина вздыхает, откладывая еду.              —У меня есть подозрения, у кого он сейчас, – осторожно произносит она, — и, готова поспорить, у вас тоже. Может, скажем их вместе?              Лань Ванцзи не говорит ничего, сжимая рот в жёсткую линию. Баошань Саньжэнь откидывается в кресле, пока они наблюдают за ней, на её лице мрачное выражение. Вэй Ин смотрит между ними и затем говорит:              — Цзинь Гуанъяо.              Баошань Саньжэнь кивает.              — Цзинь Гуаншань был известен тем, что любил обладать артефактами заклинательства и знаниями, ревностно охраняя их, словно клад. Для него сила всегда заключалась в обладании, а не в использовании. Всегда существовала вероятность, что амулет был у них, но долгие годы было затишье. То есть до недавнего времени. В прошлом году появились слухи; болезнь стала первым толчком, первым намёком на то, что что-то не так. И началось это в Башне Карпа. Мы отправили на расследование учеников, но они не могли многое сделать. К счастью, по пути мы обрели друзей. Они помогли нам, но везде есть предел.              Лань Ванцзи и Вэй Ин обмениваются взглядами на это откровение, а затем Вэй Ин озвучивает предположение.              — Сысы?              — Сысы была удачным знакомством, – отвечает Баошань Саньжэнь, – но нет. Наш друг всё же установил для нас эту связь.              — Я не понимаю, – перебивает Вэй Ин, его голос низкий и пылкий. — У вас целая гора учеников. Вы сами могущественны. У вас, очевидно, есть влиятельные связи во внешнем мире. Почему вы не делаете больше?              Женщина смотрит на него — на него горящие глаза и суровое лицо — и медленно, с сожалением качает головой.              — Ты и впрямь сын Цансэ Саньжэнь, – замечает она. — Вэй Усянь. Ты должен понять. Мы не бойцы. Мои ученики не учатся здесь войне. Они исследователи. Мы не можем противостоять Ланьлин Цзинь, тем более, когда у них есть Тигриная печать преисподней. Вы прикажете их убить? – теперь их взгляды пересекаются, рот Вэй Ина превращается в тонкую, резкую линию. — Самому старшему из моих учеников семнадцать, – продолжает она, — и больше из них гораздо моложе. Они изучают историю. Музыку. Технологии. Ты бы послал их в эту битву?              — А что же насчёт Вас? – он машет рукой в сторону их окружения. — У Вас есть доступ к другим мирам, к их технологиям — так почему Вы не делаете больше?              — У меня нет, – отрицает она.              Рука Вэй Ина опускается, и он наклоняет голову в её сторону.              — Нет чего?              — У меня нет доступа к другим мирам, – объясняет она, — больше нет.              На этот раз молчание затягивается. Лань Ванцзи слышит её, как тишину бездны, с призраками голосов, рикошетом падающих в пропасть. Пальцы нащупывают колокольчик в рукаве, вдавливаясь в твёрдую сферу.              — Почему? – спрашивает он наконец, и слово разбивается о разлом.              Баошань Саньжэнь стоит, повернувшись к ним спиной, её плечи вздымаются и опускаются с тяжёлым вздохом. Женщина поворачивается к ним лицом, затем одной рукой откидывает волосы, а другой оттягивает воротник одежд, обнажая шею. Сначала Лань Ванцзи не может понять, на что он смотрит: три тонкие чёрные линии опоясывают её шею, каждая из них находится на расстоянии мизинца друг от друга. Затем она закатывает рукава, показывая такие же узоры на запястьях.              — Проклятые метки, – понимает он. — Как?              — Цансэ Саньжэнь.              Вэй Ин рядом с ним резко вдыхает, его взгляд прикован к линиям вокруг запястий женщины.              — Моя мама? – затаив дыхание, спрашивает Вэй Ин. — Но почему?              Баошань Саньжэнь подходит к окну — настоящему окну, а не одному из разрисованных стен, выходящему на каменистый склон горы. Заклинательница долго стоит там, скрестив руки за спиной, и смотрит на что-то вдалеке. Вэй Ин открывает рот, чтобы снова заговорить, однако Лань Ванцзи кладёт, успокаивая, руку ему на колено. Вэй Ин опускает взгляд вниз, на широкую ладонь, охватывающую всю ширину его ноги. Парень закрывает рот, сглатывает, качая головой, и ждёт.              Атмосфера напряжённая, комната неподвижна, словно подавленная спираль, ожидающая разрядки. Так они и сидят в тишине, наблюдая за Баошань Саньжэнь.              — Цансэ Саньжэнь, твоя мама, была одной из трёх моих первых учеников, – начинает заклинательница. — Она была такой умной. Она была мне как дочь. Я бы не смогла любить её ещё больше, если бы у неё была моя кровь. Она была гордостью моей жизни. Никогда я не встречала более горячего сердца, более верного друга, человека, более яростного в своём стремлении к справедливости и честности. Моя гордость была неуместна. Не потому, что она была менее невероятной, чем я думала. Однако потому, что я никакого отношения к этому не имела, – она поворачивается спиной к окну и снова становится лицом к ним. — Твоя мама наложила на меня проклятье, – объясняет она, — чтобы спасти твой мир.              Пружина вырывается. Напряжение мгновения назад врезается во что-то несдержанное и кошмарное, даже если оно безмолвное. Никто не вскочил на ноги. Никто не кричит, не вопит, не плачет и не обвиняет. Однако Лань Ванцзи видит перемену, когда Вэй Ин рядом с ним смотрит на женщину, которая была ближе всего к бабушке, и возможность этого разбивается вдребезги.              Должно быть, это чувствует и Баошань Саньжэнь. Её лицо напряжено, голос хрустит, словно стекло, когда она снова заговаривает.              — Цансэ Саньжэнь была моей главной ученицей. Я очень на неё полагалась. Она помогла мне создать поле для путешествия по миру. Поэтому я рассказала ей о Тигриной печати преисподней. Я была убеждена, что с её помощью нам удастся найти решение — способ безопасно устранить амулет как движущую силу. Когда ей исполнилось семнадцать, я привела её в другой мир, чтобы она посещала там учебное заведение. Мы сошлись во мнениях, что для неё это будет прекрасной возможностью научиться там тому, чему не могла научиться здесь. У меня были связи и в твоём мире, Вэй Усянь. Люди в твоём мире, которых я считала учениками. Один из них, Сяо Синчэнь, помог собрать документы и всё необходимое. Он притворился её братом, чтобы дать крышу над головой и причину находиться в том мире.              — В течение четырёх лет она посещала университет в твоём мире. Время от времени она возвращалась, но её повторные визиты становились всё короче и реже. В то время я об этом не беспокоилась. Без сомнения, она была занята учёбой. Разумеется, я и не ожидала, что она влюбится в том мире. Что вернётся с мужем, ожидая ребёнка. Я даже не рассматривала такую возможность.              — Она вернулась и сообщила, что собирается жить за пределами небесной горы со своей семьёй. Я была расстроена, но хотела сделать поблажку. Цансэ Саньжэнь никогда бы не выдала расположение Тигриной печати преисподней. Она бы никогда не предала орден. Она бы осталась моей ученицей.              — Вскоре после твоего рождения она вернулась на гору, чтобы обсудить спорную ситуацию с амулетом. Понимаете, у меня был план, и я хотела, чтобы она мне помогла.              — Мой план, – Баошань Саньжэнь приостанавливается, глубоко вдыхая. — Мой план, – продолжает она, — заключался в том, чтобы отнести амулет в твой мир и оставить его там.              — Что? – переспрашивает Вэй Ин, не веря своим ушам. — Вы не можете иметь в виду–              — Это показалось мне лучшим вариантом, – перебивает она. — Я думала, она поняла. Думала, поймёт. Причину появления поля. Причину, по которой я отправила её в твой мир. Для этого мне нужно было надёжное укрытие. Место, где амулет нельзя было бы использовать в качестве оружия. Место, где он не мог достичь нашего мира, не мог снова нас разлучить.              — Твоя мама пришла в ужас, когда узнала, что я собиралась сделать. О своей невольно сыгранной во всём этом роли. Амулет поглощает энергию инь. Хранит её. В нём уже хранилась энергия инь тысячи погибших на полях сражений, невинных людей, оказавшихся между воюющими заклинателями. Превратив железо в амулет, мы уже больше сдерживали силу, но не полностью. Отправить его в другой мир — что ж. Существует некий баланс. Избавиться от такого количества энергии инь в нашем мире означало бы его изменить. Но у нас есть заклинатели, способные с этим справиться. Я была уверена, что мы сможем с этим разобраться.              — Вот только в моём мире нет заклинателей, – замечает Вэй Ин, и на его лице мрачно проступает осознание, — некому исправить дисбаланс.              — Без заклинателей энергия инь была бы неконтролируемой. Дисбаланс продолжал бы расти. Энергия инь распространялась бы по всему миру, увеличиваясь в геометрической прогрессии. Заражая его. Твоя мама сказала мне то же самое. Прокричала мне об этом. Думала, что мне это неизвестно. Думала, что я не продумала всё до конца. Что тот факт, что в твоём мире не было заклинателей, не был доподлинной причиной, по которой я отправляла туда амулет.              Кожа Лань Ванцзи кажется холодной, даже когда вены горят от жара. Эта женщина была готова пожертвовать целым миром — миром Вэй Ина — ради… чего? Чтобы избавиться от оружия, которое они создали из собственной ненависти и алчности? Под его рукой дрожит колено Вэй Ина. Он смотрит на парня и видит, что тот не плачет. Его трясёт от ярости.              — Что Вы с ней сделали? – задаёт вопрос он. — Что Вы сделали с моей мамой?              Баошань Саньжэнь закрывает глаза.              — Я сказала, что разочарована в том, что она не смогла понять, что это было для всеобщего блага. Что её суждения были затуманены, что она упустила из виду общую картину, то, что было правильным, когда покинула гору, чтобы поиграть в семью. Я была не права, – заклинательница открывает глаза и смотрит на Вэй Ина, — это я была единственной, кто упустил из виду то, что было правильным. Не твоя мама.              — Должно быть, она поняла, что я всё равно собираюсь это сделать. Твоя мама была могущественной, но не могла сравниться со мной. Не когда дело доходило до битвы. Я пережила сражения. Войны. Я пережила десятилетия и обрела бессмертие. Я была уверена, что Цансэ Саньжэнь не сможет меня остановить.              — Я её недооценила. Может, у твоей мамы и не было силы, чтобы проклясть меня. Но ей это было известно, и она со своим умом нашла способ.              — Она использовала амулет. Направила энергию инь в себя и использовала против меня. Она приковала меня к этому миру, а затем сбежала и забрала талисман с собой.              — Я послала за ней учеников, чтобы попытаться его вернуть. Но они не могли к ней приблизиться. Не когда у неё был талисман. В конце концов, я перестала их посылать. Я пыталась выйти с ней на связь. Узнать, смогу ли я убедить её вернуть талисман.              — Ну да, конечно, – огрызается Вэй Ин. — С чего бы ей вообще возвращать его тебе после этого?              — Во многом она была согласна с твоим мнением, – замечает Баошань Саньжэнь, — только вот после нескольких лет попыток с ней связаться, настаивая на том, что я увидела свою ошибку, что лишь хотела, чтобы амулет был в безопасности, она, наконец, откликнулась. И согласилась со мной поговорить.              — Мы встретились на постоялом дворе. Она… изменилась. Прошло пять лет, но она так сильно постарела. Цансэ Саньжэнь всегда была энергичной женщиной. Здоровой, жизнелюбивой. Женщина передо мной не могла долететь до города на мече. Она даже не могла до него дойти. И приехала на осле.              — На неё влиял талисман. Используя его, вбирая энергию инь в своё тело, она повредила своё ядро. Теперь она жила жизнью простого человека. Это и было причиной, по которой она согласилась со мной поговорить. Она переживала, что не сможет защитить амулет своими силами. Ей нужно было бы использовать его для борьбы, и всякий раз, когда она должна была это делать, он всё больше её разрушал. Вскоре её ядро исчезло бы и осталась бы лишь энергия инь.              — Мы сошлись на том, что амулет будет возвращён на небесную гору, и я поклялась, что мы будем его охранять, что никогда не подвергнем других риску за ошибки нашего мира. Мы договорились, что на следующей неделе я приду к ней за амулетом.              На этих словах выражение лица Баошань Саньжэнь меняется — устремлённый вдаль, обеспокоенный взгляд исчез. Заклинательница с дрожащим вдохом отводит глаза от Вэй Ина, снова глядя в окно. Розовый свет льётся в комнату, когда вечернее солнце опускается за край горной долины. Баошань Саньжэнь сияет на свету, превращаясь в более молодую женщину, когда он разливается по её лицу, собираясь в серебре её волос.              — Твоя мама приобрела известность. Разумеется, она стала известной: такой человек, как она, не мог остаться незамеченным.              Рука Лань Ванцзи невольно сжимается вокруг ноги Вэй Ина. Вот и оно, понимает заклинатель. Вэй Ин такой же, приходит ему на ум мысль. Вэй Ин слишком красивый, слишком великодушный, слишком хороший, чтобы остаться незамеченным.              — Она была известна своими изобретениями. Никогда их не продавала: у твоих родителей была небольшая ферма и зарабатывали на жизнь они таким образом. Изобретения были для неё самой, для соседей… для тех, кому они были нужны. Но её известность росла не только благодаря полезным талисманам для сохранения пищи и удобрения почвы. Кто-то пустил слух, что она моя бывшая ученица. Что она помогала создавать предметы несравненной силы. Это оказалось слишком сильным искушением, чтобы устоять.              — Когда на следующей неделе я пришла, чтобы забрать амулет, их уже не было, – глаза заклинательницы блестят. Женщина моргает, закрывая глаза, и слеза свободно скатывается по щеке. — Цансэ Саньжэнь и Вэй Чанцзэ были мертвы. Уже несколько дней. Дом был разграблен. Мы ничего не нашли. Ни записной книжки. Ни одного талисмана. Ни талисмана. Ни тебя.              Рука Лань Ванцзи соскальзывает с ноги Вэй Ина, когда последний внезапно встаёт.              — Мне нужно подышать свежим воздухом, – заявляет он, его голос сильный и придушенный одновременно, и сразу же начинает идти к двери.              Лань Ванцзи встаёт, чтобы проследовать за ним, но Вэй Ин его останавливает.              — Одному, Лань Чжань. Пожалуйста. Мне нужно побыть одному.              Говоря это, он дрожит. Он кажется ничем не связанным, как будто его может унести ветром. Лань Ванцзи не хочется оставлять его одного. Но Вэй Ин делает шаг к нему. Протягивает руку, легонько касаясь кончиками пальцев челюсти Лань Ванцзи. Ласка мягкая, мимолётная, словно нежные крылья, порхающие по его коже. Он сопротивляется порыву прижаться к его прикосновению. Вэй Ин одаривает его небольшой улыбкой — той, в уголках которой выгравированы тайны. Лань Ванцзи думает, что, если бы он прижаться к губам ртом, почувствовать это своими губами, может, он бы смог их разгадать.              Он этого не делает.              — Возвращайся, – вместо этого говорит он.              Вэй Ин поднимает руку, машет ею в знак принятия к сведению и исчезает за дверью. Лань Ванцзи долго смотрит ему вслед, а затем, наконец, поворачивается к Баошань Саньжэнь.              — Вы так и не объяснили, для чего нас увели, – говорит он.              Баошань Саньжэнь возвращается к столу и садится, отодвигая от себя тарелку и наливая чуть тёплый чай. Она поднимает чайник, спрашивая, но Лань Ванцзи качает головой, садясь напротив неё. Заклинательница отпивает глоток чая, недовольно морщась от вкуса. Кружка становится на стол с лёгким стуком.              — За вами следили, – отвечает она.              Лань Ванцзи кивает. Теперь очевидно, что за ними, скорее всего, следили, когда бы они ни заходили в любой город. Они пытались избегать городов так долго, насколько это было возможно, но не могли ни обойтись без потребности в припасах, ни противостоять соблазну постели, тепла и отдыха. Он задумывается, стоило ли им вообще беспокоиться о маскировке. Кажется, пользы от этого было мало.              — Мы лишь пытались заполучить Вэй Усяня. Я не ожидала, что они привезут ещё и тебя. Но, похоже, Сысы настояла, чтобы тебя тоже забрали. Она посчитала, что ты доставишь слишком много проблем, привлечёшь слишком много внимания… будешь слишком непредсказуемым, если мы вас разделим.              Лань Ванцзи ничего не отвечает, но сжимает на колене кулак. Что бы он сделал, если бы очнулся без Вэй Ина? Чего бы он не сделал, чтобы отыскать Вэй Ина?              — Мне нужен был Вэй Усянь. Хотела поговорить с ним, рассказать ему об талисмане. О его родителях. Он имеет право знать. Однако я беспокоилась о том, как это будет выглядеть для следивших людей. Я подумала, что если он покажется им схваченным, то это, по крайней мере, даст нам немного времени. Я надеялась, что это будет выглядеть так, словно я мщу за предательство Цансэ Саньжэнь. Я боялась, что если бы он пришёл добровольно, то это бы выглядело, словно он объединяется с нами. Не думаю, что Цзинь Гуанъяо обрадовался бы этому.              — Для чего Вам нужен был Вэй Ин? – спрашивает Лань Ванцзи. Этот вопрос пожирал его всё это время. Похоже, Баошань Саньжэнь хочет заручиться их помощью в возвращении Тигриной печати преисподней. Но почему Вэй Ин? Он умён, это правда. И смелый. И самоотверженный. Возможно, всех этих трёх качеств в нём слишком много. Однако он не сильный заклинатель и не боец. Что такого может сделать он, чего не могли сделать бесчисленное множество других?              И тут его осеняет. Осознание — раскаленное добела клеймо.              — Нет.              Баошань Саньжэнь смотрит на чашку с чаем, крутящуюся между её пальцами. Женщина вздыхает, упираясь локтями в стол и прижимая руки к вискам.              — Лань Ванцзи, – произносит она. — Ханьгуан-цзюнь. При всём моём уважении, это не Ваше решение.              — Я этого не допущу, – отчеканивает он, его голос такой яростный, словно он пылает красными углями. — Вэй Ин не та цена, которую можно заплатить за ваше душевное спокойствие.              — Это не касается моего душевного спокойствия! – отрезает она. — Это вопрос безопасности нашего мира! Если мы можем избавиться от Тигриной печати преисподней – отправить её в другой мир, в надёжных руках кого-то, кто может её контролировать, кому можно его доверить–              — Он не заклинатель, – резко замечает Лань Ванцзи, гнев прожёг дыры в его самообладании. — Его ядро не сильно. Он только начал его развивать.              — Он сильнее, чем ты думаешь, – спорит женщина. — Он сможет контролировать амулет. Для этого не требуется сильное ядро. Только тот, кто может контролировать энергию инь.              — Это плохо скажется на его теле, – аргументирует Лань Ванцзи. — Талисман ослабит его. Он может его убить.              — Он его не убьёт, – произносит она. — Он будет нужен ему живым.              Они прожигают друг друга взглядом через стол. У Лань Ванцзи мелькает мысль, где он представляет, как прыгает через стол, достаёт из ножен Бичэнь, заканчивает спор прямо там, прежде чем она успеет сказать что-нибудь из этого Вэй Ину.              Только вот.              Только Вэй Ин слишком умён. Вэй Ин слишком смелый. Вэй Ин слишком самоотверженный.              Лань Ванцзи поднимается на ноги и быстро направляется к двери, чтобы отправиться к нему.              Вэй Ин уже знает.              --------              Солнце опустилось ниже края долины, оставив после себя полоску шёлка цвета индиго на тускло освещённом серебристым ноготком луны небе, усеянном звёздами. Лань Ванцзи прищуривается в темноте, пока не замечает его — фигура на тон темнее тени неба.              — Вэй Ин.              — Лань Чжань.              Лань Ванцзи подходит к нему, где он прислоняется к каменному валу, и смотрит на водоём внизу.              — Должен сказать, она не совсем то, что я ожидал увидеть, – произносит Вэй Ин.              — М-м, – отвечает Лань Ванцзи. Он жаждет дотянуться до Вэй Ина. Обхватить руками и сказать, что он не может этого сделать. Но Вэй Ин не его, чтобы удерживать. Но он может хотя бы частично попытаться. Хотя бы остановить его.              — Тебе не стоит этого делать, – говорит он.              Вэй Ин стонет и опускает голову на сложенные руки.              — Ты догадался, да?              — Вэй Ин, – снова пытается Лань Ванцзи. — Тебе не нужно этого делать. Я могу забрать амулет в Облачные Глубины. Мы сохраним его в безопасности.              — Сохраним ли? – выдыхает Вэй Ин в круг своих рук и камень. — Я доверяю тебе, Лань Чжань. Правда. Но твой брат. Твой дядя. Доверяешь ли ты им, что они не будут его использовать? Нет, даже не так. Ты веришь, что они не будут использованы людьми, которые уже пользуются ими?              Лань Ванцзи открывает рот для ответа, но закрывает, когда понимает, что ничего не может возразить. Он не сможет переубедить Вэй Ина, не после того, что они узнали о Цзинь Гуанъяо — человеке, которого Лань Сичэнь так близко держит к сердцу.              — Мы что-нибудь придумаем, – вместо этого говорит Лань Ванцзи. — Это не твоя жертва, Вэй Ин.              — Это моя жизнь, не так ли? – Вэй Ин поднимает голову и смотрит на него. — Это больше моя жертва, чем твоя!              — Это не твой мир, – твердит Лань Ванцзи, отчаянно пытаясь его остановить. — Не твоя обязанность.              Вэй Ин выпрямляется и поворачивается к нему, качая головой.              — Ошибаешься, – спорит он. — Это мой мир. Это и мой мир тоже. Мир моей мамы. Они оба — мои.              Они стоят, пристально глядя друг на друга. Лань Ванцзи думает, что за всё время, что они были в разных мирах, сейчас образовалось самое большое расстояние, которое когда-либо было между ними. Сердце болит от этого, от пустоты, из которой, как он чувствует, вырывается Вэй Ин.              — Лань Чжань, – произносит Вэй Ин, его голос ровный и сильный, что говорит об усилиях, которые он для этого прилагает. — Могу я тебя кое о чём попросить?              Он делает к нему шаг. И ещё один. Приближается так близко, что их одежды соприкасаются, перешёптываясь между собой на лёгком ветерке.              — Всё, что угодно, – отвечает Лань Ванцзи, придавая своим словам как можно больше смысла.              Вэй Ин вздрагивает. Делает очередной шаг. Теперь их одежды не просто соприкасаются. Лань Ванцзи чувствует, как грудь Вэй Ина прижимается к его груди, и с каждым выдохом это соприкосновение исчезает. Он глубоко вдыхает и задерживает дыхание.              — Можешь меня просто– можешь меня обнять? – спрашивает Вэй Ин. — Пожа–              Лань Ванцзи не ждёт. Он не ждёт, пока Вэй Ин начнёт просить, превращая это в то, чем оно не является. Это не неприятная задача. Это не неудобства. Это не то, что Лань Ванцзи отдаёт, а Вэй Ин – берёт. Если Вэй Ин просит, то Лань Ванцзи поделится с ним этим.              Лань Ванцзи берёт Вэй Ина в руки, одной рукой обхватывая его спину, а ладонь другой располагая за головой. Он прижимается щекой к мягкой подушке волос Вэй Ина и выпускает дыхание.              — В любой момент.              Вэй Ин сначала безвольно стоит, затем обхватывает руками талию Лань Ванцзи, притягивая их друг к другу, зарываясь лицом в шею Лань Ванцзи. Дыхание тёплыми, дрожащими вздохами касается кожи Лань Ванцзи.              Они стоят в объятьях друг друга минуту, а может, и дольше. Может, они стоят так до тех пор, пока серебряная луна не завершает свой путь по небу, когда её сестра-солнце не взойдёт вновь, жёлтыми пальцами смахивая с мира изморозь.              Как бы там ни было, они отпускают друг друга, и выражение лица Вэй Ина — решимость в линии челюсти Вэй Ина — разбивает Лань Ванцзи на кусочки.              — Пойдём, Лань Чжань, – говорит он, — давай покончим с этим.              --------              — У меня вопрос, – заявляет Вэй Ин, без предупреждения распахивая дверь.              Баошань Саньжэнь поднимает глаза с дивана, где она сидит и читает, закладывает ленточку между страницами книги, затем откладывает её на стол и поднимается на ноги.              — Прошу, спрашивай о чём угодно.              — Я хочу знать, где жили мои родители, – говорит Вэй Ин.              Взгляд Лань Ванцзи мечется в сторону Вэй Ина, а затем возвращается к Баошань Саньжэнь. Её брови сошлись в замешательстве, но это вскоре проходит.              — Они жили в Юньмэне, – говорит она. — Это не так далеко отсюда. Я нарисую тебе карту.              Вэй Ин кивает, и женщина берёт блокнот, спешно рисует в нём приблизительную карту, вырывает страницу и протягивает её парню.              — Сейчас там ничего нет, – предупреждает она. — Почва непригодна без талисманов Цансэ Саньжэнь: она впитала слишком много энергии инь. После их смерти она никому не была нужна.              Вэй Ин засовывает бумагу в рукав и поворачивается, чтобы уйти.              — Вэй Усянь, – окликает его Баошань Саньжэнь. Его губа раздражённо подёргивается, когда он останавливается, медленно разворачиваясь. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что... мне жаль, – говорит она. — Но мне нужно знать. Мне нужно услышать это от тебя. Ты собираешься забрать талисман? Я могу тебе доверять?              — Можете ли Вы доверять мне? – повторяет Вэй Ин, горько смеясь. — Ага. Вы можете мне доверять. Я не собираюсь оставлять людей страдать, если могу помочь.              Баошань Саньжэнь делает шаг к нему, затем останавливается, устремляя на него пристальный взгляд. Лань Ванцзи понимает, какие чувства её захлёстывают. Он чувствует то же самое.              — Цансэ Саньжэнь гордилась бы тобой, – говорит она, и её глаза наполняются слезами.              — Да, но, – Вэй Ин снова поворачивается к двери, и Лань Ванцзи видит боль в его выражении лица, – я никогда этого так и не узнаю, не так ли? Спасибо за это.              Он быстро выходит за дверь. Лань Ванцзи идёт за ним, и следом доносится голос Баошань Саньжэнь.              — Позаботься о нём. Пожалуйста.              --------              Лань Ванцзи и Вэй Ину завязывают глаза, после чего пара учеников ставит их на мечи и улетает с ними с горы. Полёт нервирует Лань Ванцзи, который не становился на чужой меч с тех пор, как получил Бичэнь, и даже до этого были лишь непродолжительные полёты по земле с Лань Сичэнем на Шуоюэ. Ученица небесной горы, которая летит с ним, маленькая, но сильная, её меч непоколебим на протяжении всего долгого пути. И всё-таки он чувствует облегчение, когда ощущает, как меч под ним начинает медленно опускаться, пока они снова не оказываются на земле.              Он снимает повязку с глаз и сразу же ищет Вэй Ина, который справа с помощью другой ученицы ссаживается с меча.              — Спасибо, – благодарит Вэй Ин, когда ученица протягивает ему руки и помогает спуститься на землю. Парень снимает повязку с глаз и улыбается каждой ученице. — Что ж, спасибо, что подбросили, – говорит он, — но– и я говорю это от всего сердца– надеюсь, что мы больше никогда не встретимся. Наслаждайтесь своей горой.              Ученицы обмениваются недоумёнными взглядами, затем кланяются им, вновь становятся на мечи и поднимаются в воздух.              Молодые люди снова на дороге за пределами деревни Ханьдань. Возвращение сюда кажется странным. Словно возвращаешься в другое время, хотя с момента их отбытия прошёл всего день.              — Может, нам сразу отправиться в Юньпинь? – спрашивает Вэй Ин. — Я всё ещё думаю, что мы должны всё проверить. В конце концов, мы не можем просто так ворваться в Башню Карпа, верно? Давай посмотрим, что сможем выяснить. Если ничего, то… в таком случае, наверное, мы вернёмся в Облачные Глубины. Поговорим с твоим братом.              Лань Ванцзи задумывается.              — Я бы хотел сообщить брату о талисмане, – говорит он. — Если он опасен так, как она говорила, то его стоит предупредить. Однако я не считаю разумным писать об этом в письме.              — Определённо нет, – соглашается Вэй Ин. — Тогда ты хочешь вернуться в Облачные Глубины?              Лань Ванцзи не хочет возвращаться. У него болит сердце, когда он думает о брате, дяде и ордене. Он сильно по ним скучает. Ему хотелось бы своими глазами увидеть, что они в безопасности.              Но они ещё не закончили. Он должен довести дело до конца, каким бы ни оказался конец. Заклинатель отодвигает тоску в сторону.              — Нам следует отправиться в Юньпинь. Проверить, для чего нужна была та купчая, узнать, стоящая ли это зацепка.              Вэй Ин долго на него смотрит, затем медленно кивает.              — Как думаешь, у тебя получится долететь туда со мной?              В ответ Лань Ванцзи достаёт из ножен Бичэнь, опускает на землю, становится на него и протягивает руку Вэй Ину. Пусть заклинатели Цзинь найдут их, думает он. Пришло время положить этому конец. Вэй Ин улыбается, беря его за руку, и становится ему за спину. Он обвивает руками талию Лань Ванцзи, и это так знакомо и правильно — чувствовать, как его вес на него давит.              — Держись, – предупреждает Лань Ванцзи, хотя Вэй Ин уже и так крепко держится за него.              Они взлетают в воздух и отправляются в Юньпинь.              --------              Земля обуглилась.              Они с опаской приближаются к участку, под их ногами уголь рассыпается в мягкий пепел.              — Что здесь произошло? – вслух задаётся вопросом Вэй Ин. — Чем бы ни было это место, оно уничтожено.              Всё, что осталось на участке, — почерневший скелет здания. Они копаются в разрухе, и волосы на затылке Лань Ванцзи встают дыбом. Что бы здесь ни произошло, это было кровожадно. Он чувствует, как с земли, словно призрак дыма, поднимается негодование.              — Зачем ему покупать сгоревший участок? – спрашивает Вэй Ин. — Или здесь что-то было, когда он его купил? Он сжёг его или это сделал кто-то другой? Должен же быть кто-то, кого мы можем спросить.              В городе тихо. По мере того, как они пробираются через улицы, направляясь к внешнему кварталу, упомянутому в купчей, улицы редеют от людей, а здания в ещё худшем состоянии. Когда они в конце концов достигают места назначения, им кажется, что они попали в город-призрак: магазины заброшены, люди давно ушли.              Спутники направляются обратно к центру Юньпиня. Настороженные взгляды следят за пеплом, прилипшим к подолам их одежд, и соскальзывают с них всякий раз, когда Вэй Ин пытается к кому-нибудь подойти.              После пятой неудачной попытки Вэй Ин разочарованно стонет.              — Как будто мы заразные или вроде того. Это же просто смешно, – он скрещивает руки на груди, сводя в задумчивости брови. — Давай найдём место, где можем поесть, – предлагает он. — Может, эти люди и не хотят с нами говорить, но, готов поспорить, мы найдём кого-нибудь более дружелюбного, если они возьмут наши деньги.              Лань Ванцзи соглашается. Они находят ресторан среднего качества и быстро усаживаются, пряча свои покрытые пеплом одежды под столом.              — Чем могу помочь, молодые господа? – натянуто улыбается им женщина, подходя к столику.              — Мы возьмём всё, что подадите, и побольше, – отвечает Вэй Ин. Он поднимает бровь, глядя на Лань Ванцзи, который понимает намёк, достаёт кошелёк и кладёт его на стол с тяжёлым стуком. — И ещё немножко информации.              Двадцать минут, одну бутылку вина и нескольких пригоршней монет спустя женщина присоединяется к ним за столом, закрывая вход в магазин для других посетителей.              — Это был бордель, – рассказывает она. — Сгорел несколько месяцев назад со всеми, кто был внутри.              — Со всеми? Они погибли? – повторяет за ней в ужасе Вэй Ин. — Как это произошло?              Женщина пожимает плечами, протирая взглядом дыру в кошельке Лань Ванцзи. Заклинатель достаёт пару монет и подталкивает их ей. Она спешно берёт их в ладони.              — Двери были закрыты на засов, – говорит она. — Точно не знаю, кто это сделал. Пожар начался посреди ночи. Никто не видел, как это началось, но это не было случайностью и не выглядело естественно.              — Почему Вы так говорите? – интересуется Лань Ванцзи.              — Крики разбудили город, разве нет? – отвечает она. — Раньше я жила прямо по соседству. Мы все выбежали, пытались помочь. Но ничто не могло потушить огонь. У нас была очень много вёдер. Но вода превращалась в пар ещё до того, как попадала в огонь. Мы пытались отпереть дверь, но даже наши самые сильные мужчины не смогли её сдвинуть. Что-то сделало это. Или кто-то.              — Так вот почему эта территория сейчас заброшена? – уточняет Вэй Ин.              Женщина кивает, пересчитывая монеты на столе.              — Никому не хотелось оставаться здесь после произошедшего. После пожара у всего района было дурное предчувствие. Все боялись, что они будут следующими. Я бы осталась, но нет смысла управлять рестораном, если в округе некому есть.              — Вы помните что-нибудь ещё с той ночи? Что-нибудь странное?              Удовлетворённая своей прибылью за день, женщина смахивает монеты со стола в кошелёк.              — С той ночи? Нет, не могу сказать, что помню что-то странное. Я спала, пока не начался пожар, а потом мы все просто переволновались из-за этого. Хотя–, – она останавливается, сморщив лицо, словно пытаясь что-то вспомнить.              — Да? – подталкивает её Вэй Ин.              — Теперь, когда Вы об этом упомянули. Что ж, думаю, это странно. Там кто-то был. В белых одеждах. Не помню, чтобы видела их раньше. Но тяжело сказать…              — Почему? – спрашивает Вэй Ин.              Женщина покусывает губу, серьёзно задумавшись, прежде чем даёт ответ.              — Я не могла чётко разглядеть, – говорит она. — Было темно, но дело не в этом. Всё было размыто, как будто я не могла сфокусировать взгляд на их лицах.              Под столом колено Вэй Ина подталкивает колено Лань Ванцзи. Лань Ванцзи подталкивает в ответ. Похоже, нападавший из Города И стоял ещё и за поджогом.              — Спасибо за Вашу помощь, – благодарит Вэй Ин, милостиво склоняя голову.              — Конечно, – говорит она, поднимаясь из-за стола. — Пустяки. Правда. И если вы не возражаете, я была бы признательна, если бы вы могли покинуть ресторан. Мне нужно освободить места для других посетителей.                     — Ну, думаю, вот и наша подсказка, – обращается Вэй Ин к Лань Ванцзи, вставая и смахивая пыль со своих одежд. — Как думаешь, что дальше?              — Нам стоит вернуться, – отвечает Лань Ванцзи, грациозно поднимаясь на ноги. — Вероятно, там остались души. Я сыграю Расспрос, чтобы мы смогли с ними поговорить.              Вэй Ин с любопытством наклоняет голову, чем невольно напоминает Лань Ванцзи одного из кроликов с задних гор, осматривающего предложенный ему кусочек салата.              — Души? Что, типа призраки? Что за Расспрос?              — Расспрос позволяет мне общаться с душами умерших, которые ещё не перешли в иной мир.              Вэй Ин, глядя на него, моргает.              — Лань Чжань, – медленно протягивает он, — хочешь сказать, что призраки не только существуют, но ты ещё и болтать с ними можешь?              Настала очередь Лань Ванцзи растерянно моргать.              — Конечно.              Вэй Ин прожигает его взглядом. Лань Ванцзи делает то же самое, не зная, что делать.              — В твоём мире тоже есть духи, Вэй Ин.              Глаза Вэй Ина широко расширяются, и рот приоткрывается.              — О чём ты–, – он запинается. Закрывает рот со звучным щелчком и мотает головой. — Неа. Нетнетнет. Я только что решил, что определённо не хочу знать. Призраки существуют. Понял. Мне этого достаточно. Ну же, Дженнифер Лав Хьюитт, пойдём пошепчем духам.              --------              Лань Ванцзи сидит, скрестив ноги, на земле перед руинами, Ванцзи лежит в его руках. Вэй Ин наблюдает, его взгляд пылкий и выразительный, когда Лань Ванцзи извлекает начальные аккорды.              Сразу же появляется прилив холода, когда волна духов устремляется вперёд, на звук. Лань Ванцзи чувствует, как они поднимают шум вокруг него, как в них бурлит гнев, смятение и страх. Это не похоже ни на что, что он когда-либо чувствовал, и его пальцы всё ещё лежат на струнах под натиском.              — Лань Чжань? – робким и низким голосом зовёт Вэй Ин. — Это они?              Лань Ванцзи глубоко вдыхает через нос и задаёт первый вопрос.              Кто вы?              В ответ раздаётся буйство нестройных криков, и Ванцзи едва не летит под ревущими ответами духов. Заклинатель поспешно кладёт руку на струну, заставляя их замолчать. Вэй Ин смотрит на него, широко раскрыв глаза.              — Их здесь много, – объясняет Лань Ванцзи. — Они разгневаны.              Вэй Ин издаёт звук, похожий на сдавленный, недоумённый смех.              — Офигеть, – выдыхает он.              Лань Ванцзи возвращает внимание к лежащему перед ним инструменту. Сердце разрывается на кусочки от страдания, вызванного навалившимися на него духами. Он вспоминает, чему его учили о духах, о его долге заклинателя: освобождать, подавлять, уничтожать. Этих духов оставили на долгие месяцы, чтобы в них росло негодование, чтобы их присутствие отталкивало жителей Юньпиня, и они становились всё более и более беспокойными. Почему они не были освобождены? Где были заклинатели, которые должны были им помочь?              Они кричат о своей боли в его плоть, и он клянётся, что поможет им.              Заклинатель задаёт второй вопрос.              Кто убил вас?              Он чувствует кружащийся вокруг него ветер, прежде чем звучит ответ.              Тот, кто стоит за тобой.              Лань Ванцзи вскакивает на ноги, Ванцзи падает на землю с его колен, когда он поворачивается, рукой потянувшись к Бичэню.              — Я бы не стал этого делать, – предупреждает голос мужчины. — Ты же не хочешь, чтобы с твоим другом что-то случилось.              Размытая фигура настигает Вэй Ина, руки которого прижаты к бокам, на его шею натянута тонкая блестящая струна, кожа вокруг струны рассекается красной струйкой.              Ярость захлёстывает Лань Ванцзи, такая горячая, такая сильная, что он чувствует себя пламенем, земля под его ногами горит, когда он идёт вперёд.              — А! – восклицает мужчина. — Не подходи ближе. Я убью его.              Вэй Ин хнычет, когда струна на шее впивается глубже. Лань Ванцзи останавливается.              — Хорошо, – говорит незнакомец. — Теперь запечатай своё ядро. Мы не можем сейчас рисковать, не так ли?              — Лань Чжань, не–! – Вэй Ин стонет от боли, когда мужчина тянет сильнее.              Лань Ванцзи не колеблется. Он последовательно нажимает на четыре угла своей груди и блокирует свою духовную силу.              — Посмотри на себя, – с улыбкой в голосе протягивает незнакомец. — Великий Ханьгуан-цзюнь. Ты всегда считал себя намного лучше меня. Но посмотри на нас сейчас. Пойманный мной. По моей милости.              — Ты из Гусу Лань, – говорит Лань Ванцзи.              — Нет, – опровергает его догадку мужчина. — Я не из Гусу. Больше нет.              А.              — Су Шэ.              — Су Миншань, – исправляет он Второго Нефрита. — Не будь таким фамильярным, Ханьгуан-цзюнь, – выплёвывает он на него титул.              — Слушай, парень, – хрипит Вэй Ин, — не знаю, кто ты, чёрт возьми, такой, но прямо сейчас могу сказать, что Лань Чжань не просто считает, что он лучше тебя. Он лучше тебя.              — Заткнись! – шикает Су Шэ. — Неужели ты не понимаешь, в каком положении находишься?              Вэй Ин закатывает глаза — в следующий момент он подпрыгивает и, пользуясь моментом, врезается затылком в лицо Су Шэ.              — Вэй Ин! – кричит Лань Ванцзи, выбегая вперёд. Вэй Ин падает на четвереньки, а Су Шэ, пошатываясь, отступает назад. Скрывающее заклинание черты его лица исчезло. Мужчина зажимает кровоточащий нос, тяжело дыша.              Руки Вэй Ина прижаты к горлу, между пальцами просачивается струйка крови. Лань Ванцзи цепляется за его плечи, обезумев от страха.              — Вэй Ин!              — ‘порядке, Лань Чжань, – отвечает он. — Всего лишь царапина. Берегись!              Лань Ванцзи поворачивается, но Су Шэ уже настигает их, выхватив клинок.              — Мне стоит разобраться с вами, – говорит он. — Но вы нужны ему живыми. Пока что.              Он ведёт их в здание рядом с руинами, уперев им в спины остриё меча. Лань Ванцзи помогает Вэй Ину, проклиная себя за то, что запечатал духовные каналы, желая передать сейчас силы Вэй Ину, чтобы помочь ему исцелиться. Позади них всё ещё злорадствует Су Шэ, но Лань Ванцзи не слышит его за буйством собственных мыслей.              — Эй, – тихо зовёт Вэй Ин, — прекрати. Прекрати себя винить. Мы ещё не закончили, – он успокаивающе сжимает руку Лань Ванцзи, и на коже проступает немного крови. — Ситуация просто немного… щепетильная. Неприятная. Не переживай, Лань Чжань, я хорошо разбираюсь с хлопотами. И к слову о–, – его взгляд снова мечется к Су Шэ и его монологу, — кто, чёрт возьми, этот парень и почему он думает, что ты испортил ему жизнь?              — Су Шэ был адептом ордена Лань, – отвечает Лань Ванцзи. — Не слишком талантливым адептом.              Вэй Ин тихо хмыкает.              — О чём вы двое шепчетесь? – вклинивается Су Шэ. — Хватит разговоров! Ты, – указывает он мечом на Лань Ванцзи, который смотрит сквозь него, невпечатлённый. — Подвинь ковёр. Отлично. Видишь ручку в полу? Подними её и спускайся вниз.              Лань Ванцзи медленно выполняет указание. За дверью находится лестница, и он спускается вниз, помогая Вэй Ину, Су Шэ идёт по пятам. Лестница ведёт в большую, просторную комнату — она больше, чем здание над ними и простирается на участок под сгоревшим борделем.              — Садитесь, – приказывает Су Шэ. — Спиной к спине.              Они садятся, и Су Шэ достаёт верёвку и связывает каждого из них.              — Извращение, – комментирует Вэй Ин с нотками озорства в голосе. — Что дальше, здоровяк?              — А теперь заткнись и жди, – огрызается Су Шэ, убирая меч в ножны. Мужчина идёт к лестнице и поднимается по ней, исчезая за дверью.              — Милый парень, – беспечно протягивает Вэй Ин, — понять не могу, почему он тебе не нравился. Так он больше не в ордене Лань?              — Он был изгнан. Это я ходатайствовал о его исключении.              — Потому что он не был талантливым? Слишком сурово, Тай, – говорит Вэй Ин.              — Потому что он ослушался меня на ночной охоте в неуместной попытке самоутвердиться, что стоило жизни четырём младшим ученикам.              Вэй Ин с шипением вдыхает воздух через зубы.              — Охренеть. Ладно, беру свои слова обратно. Совсем не жестоко.              Тишина. Лань Ванцзи пытается думать. Су Шэ сказал, что кто-то хотел, чтобы они были живы, по крайней мере, сейчас, что давало им немного времени. Но что толку от времени, если Лань Ванцзи ничего не может с этим сделать? Он борется со своими верёвками, но безуспешно.              — Это всё объясняет, не так ли? – подаёт голос Вэй Ин. — Как кто-то попал в комнату запрещённых книг или как, по крайней мере, он узнал об этом. Как Облачные Глубины были заражены. Су Шэ помогал. Он мог знать о комнате. Он достаточно хорошо знает Облачные Глубины, чтобы обойти их незамеченным. Всё это время он помогал Цзинь Гуанъяо.              Лань Ванцзи открывает рот, чтобы согласиться, когда слышит над головой знакомый голос, слишком приглушённый, чтобы можно было разобрать слова. К нему присоединяется второй голос, затем раздаётся звук шагов. Дверь снова открывается, и двое мужчин спускается по лестнице, талисман освещает путь в тёмной подземной комнате, освещая их лица.              Но Лань Ванцзи не нужно видеть их лица, чтобы узнать этот голос. Ему не нужен изумлённый возглас Вэй Ина для узнавания.              — Ванцзи, – говорит Лань Сичэнь, а Цзинь Гуанъяо стоит рядом с ним, — ты ранен?              Брат смотрит на него с беспокойством. Лань Ванцзи чувствует себя отвратительно. Он должен быть дома, в Облачных Глубинах, защищать их. Не здесь.              — Ранен ли он? – вмешивается Вэй Ин, прежде чем Лань Ванцзи успевает ответить. — Нет, не волнуйтесь, мы просто немного отдыхаем. Подумали, что подвал для этого — самое подходящее место. К тому же, верёвки? Так удобно, знаете ли. Словно колючие объятия.              — Брат, – говорит Лань Ванцзи. — Почему ты здесь?              — Я получил письмо, в котором было сказано, что ты в беде, – объясняет Лань Сичэнь, — но затем я столкнулся с а-Яо, и он сказал, что ты в безопасности…              Лань Сичэнь начинает поворачиваться к Цзинь Гуанъяо. Последний обращает на него страдальческий взгляд и обнажает меч.              — А-Яо, – удивлённо моргает Лань Сичэнь. — Что–?              — Запечатай свою силу, эр-гэ, – просит Цзинь Гуанъяо. — Сейчас. Пожалуйста. Я не хочу причинять тебе боль.              Лань Сичэнь смотрит на него, и в тёплом свете талисмана Лань Ванцзи наблюдает, как осознание предательства омывает лицо брата.              — Ох, а-Яо, – выдыхает он, поднимая руки. Цзинь Гуанъяо делает шаг вперёд, приближая кончик лезвия. Лань Сичэнь закрывает глаза и быстрым движением запечатывает свою энергию.              Цзинь Гуанъяо отбрасывает клинок, дрожа, дыхание вырывается дрожащими вздохами.              — А-Яо, что происходит? – спрашивает Лань Сичэнь, снова подходя к нему.              — Эр-гэ. Я бы не стал… Я бы никогда…              Лань Сичэнь кладёт ему на плечо ладонь, и Цзинь Гуанъяо отдёргивается от неё, шипя так, словно его ударили.              — Не прикасайся ко мне! – кричит он. — Отойди от меня!              Лань Сичэнь так и делает, сразу же отступая.              — Я– прости, – извиняется Цзинь Гуанъяо. — Я. Я в порядке. Просто–, – он закрывает глаза, крепко сжимая челюсти, как будто–              — Ему больно, – снова слышится голос Вэй Ина. — С ним что-то не так.              Цзинь Гуанъяо смеётся. Это пронзительный, несдержанный, истерический смех. Лань Сичэнь с недоверчивым ужасом наблюдает, как самообладание Цзинь Гуанъяо разваливается на куски в буре смеха, глаза главы Цзинь дикие, тёмные и красные.              — Со мной что-то не так? – рычит он. — Оглянитесь вокруг! Вы знаете, где мы сейчас?              — Ты действительно хочешь туда пойти? – рычит в ответ Вэй Ин. — Мы находимся в развалинах борделя, который ты сжёг дотла со всеми внутри. Ты убил невинных людей.              — Невинных? Ты так думаешь? – шипит он. — Те невинные люди, которые могли бы ударить ребёнка? Плюнуть на его мать за то, что у неё оставалась надежда? Обращавшиеся с нами, как с собаками? Кто оставил женщину, над которой они издевались в течение многих лет, умирать с голоду под их же крышей? Такие невинные люди? Тот тип невинных, которые тайно стали бы матерью внебрачного ребёнка, чтобы заменить другого?              — А-Яо, успокойся, – просит Лань Сичэнь. — Что-то не так. Тебе нехорошо.              — Что-то не так, – закипает от ярости Цзинь Гуанъяо. — Мир неправильный. Но я собираюсь всё исправить.              Он тянется к своему боку и лезет в висящий там мешочек, доставая оттуда сверкающий медальон, украшенный клыкастым рёвом тигриной головы.              — Чёрт, – тихо выругивается Вэй Ин.              Температура в комнате резко падает. Тьма сгущается, несмотря на то, что освещающие талисманы всё ещё пылают. Дыхание Лань Ванцзи вырывается туманными клубами перед его губами, и он наблюдает, как из-под ног Цзинь Гуанъяо выползает холод, растекаясь по полу, словно пролитая вода.              — Что это такое? – выдыхает Лань Сичэнь. — А-Яо. Это опасно. Ты не можешь–              — Ты не знаешь, что я могу, эр-гэ, – отвечает Цзинь Гуанъяо, поворачиваясь к нему. —Ты и дагэ– вы одинаковые. Он никогда не верил, что я способен что-то сделать. Вы оба смотрите на меня сверху вниз. Никогда не был таким заклинателем, каким был ты. Всего лишь уродец какой-то шлюхи, всего лишь какой-то бесполезный слабак, никогда не способный выстоять рядом с тобой. Но в конце концов дагэ усвоил лучше.              — Что ты сделал? – тихо спрашивает Лань Сичэнь, словно не может поверить в то, что видит и слышит, глядя на Цзинь Гуанъяо так, словно впервые его видит. — Почему, а-Яо?              — Это была его вина! – резко замечает Цзинь Гуанъяо, обвиняюще указывая пальцем на Лань Ванцзи. — У меня был план! Ему никогда не нужно было заходить настолько далеко. У меня была песня — я избавился от отца. С его уходом этого должно было быть достаточно. Этого было бы достаточно. Но потом ему нужно было начать совать нос не в своё дело.              — Я не мог этого допустить. Не мог допустить, чтобы он шпионил. Почему ты позволил ему, эр-гэ? Почему?              Лань Сичэнь не отвечает, потеряв дар речи от натиска. Цзинь Гуанъяо продолжает.              — Я избавился от него. Поручил Су Шэ позаботиться об этом, хотя теперь понимаю, что это было ошибкой. Я бы не убил его! – умоляюще восклицает он Лань Сичэню, который выглядит шокированным. — Его смерть причинила бы тебе боль, а я никогда бы не причинил тебе боль, эр-гэ! Но мне нужно было, чтобы он исчез. Только от этого стало хуже. Всё стало намного хуже.              — Ты собирался послать людей на его поиски. Что ещё я мог сделать? Мне нужно было это остановить. Твой отец. Твой дядя. Ну, они в любом случае были старыми. И твой отец– давай не будем притворяться, что он был кем-то другим, а не являлся человеком, которого мы знаем. В любом случае, это сработало. Вы не могли выделить людей на поиски Лань Ванцзи. Я подумал, что теперь в безопасности.              — Так и было до письма дагэ. Он написал тебе. Сказал, что в смерти отца что-то нечисто. Почти прямо сказал тебе, что подозревает меня. Я понимал, что ты бы никогда не подозревал, но он… он никогда мне не доверял. Он сказал, что любит меня, – на этих словах мужчина сглатывает, в его руке пульсирует артефакт, – но мне не доверяет.              — И гляди-ка, каким заслуживающим доверия ты оказался! – выплёвывает ему Вэй Ин.              Из Лань Ванцзи вырывается встревоженный звук, он боится, что Вэй Ин спровоцирует его. Но он чувствует, как позади него двигается Вэй Ин, а затем палец касается его руки. Доверься мне, словно говорит он. Он сохраняет абсолютно спокойное выражение лица, когда в ответ касанию дотрагивается до прикосновения. Хорошо.              — Доверие — для дураков, – рычит Цзинь Гуанъяо. — Моя мама доверилась отцу, чтобы он позаботился о нас. А теперь она мертва. Я поверил маме, когда она сказала, что я буду счастлив в Башне Карпа.              — А Цинь Су доверилась тебе, – замечает Вэй Ин, — и, в свою очередь, ты убил Жусона.              — Это была не моя вина! – кричит Цзинь Гуанъяо. В его руках ревёт амулет, хотя вокруг него вспыхивает что-то ещё, отличающееся от энергии инь, красное и опасное.              Вэй Ин снова касается руки Лань Ванцзи.              — Это ци, – шепчет он, — он вобрал в себя чью-то ци. Врага. Он полностью утратил чувство реальности — ци отравляет его. Она пытается вырваться наружу. Талисману это не нравится.              Лань Ванцзи не спрашивает, откуда Вэй Ин это знает. Он верит ему, но от этого становится только хуже, только тревожнее. Он снова пытается вырваться из сдерживающих верёвок. Лань Сичэнь стоит слишком близко к Цзинь Гуанъяо, на его лице отражаются боль и жалость. Лань Ванцзи понимает, что даже в этот момент, даже после всего услышанного Лань Сичэнь доверяет ему. Он верит, что Цзинь Гуанъяо не причинит ему боли.              — Ты убил Не Минцзюэ, – подаёт голос Лань Ванцзи, желая встряхнуть брата. Нужно, чтобы правда была озвучена, чтобы он был выведен на чистую воду, где Лань Сичэнь уже не сможет этого отрицать.              —У меня не было другого выхода! Я забрал письмо, которое он отправил эр-гэ. Не мог позволить эр-гэ увидеть его. Я отправился к дагэ. Чтобы узнать, что ему известно. Что он подозревал. Но он нашёл письмо. В моих одеждах. Он потребовал рассказать, почему письмо у меня. Я сказал, что он поступил неправильно, отправив его, что он только расстроит эр-гэ, если намекнёт, что с тобой что-то случилось. Но он не поверил мне. Я видел, что не верит. Поэтому я притворился, что сожалею о том, что забрал письмо. Я предложил сыграть для него песню. Тогда я часто играл для него. Он и не подозревал.              Лань Сичэнь резко вдыхает, наконец отшатываясь от Цзинь Гуанъяо. По лицу Цзинь Гуанъяо разливается боль.              — Но это ведь не всё, что ты сделал, не так ли? – говорит Вэй Ин. — Ты не просто заразил его. Ты не просто сыграл Песнь Цайбу и ушёл. Ты поглотил его силы, верно? Тебе хотелось стать могущественным, поэтому ты забрал его ци.              — Нет! – кричит Цзинь Гуанъяо. На этот раз он пересекает комнату, подходя к Вэй Ину, становится над ним, глаза мужчины приобретают ярко-красный цвет. — Ты ничего не знаешь! Мне никогда не нужно было больше силы — не такой силы. Ты ничем не отличаешься от остальных, хотя ты даже не заклинатель. Они всегда думают, что сила заключается в золотых ядрах и духовной энергии. Это не сила. Сила — это способность делать то, что необходимо, для защиты себя. Мне не нужна была его ци для силы. Я уже доказал, что она у меня есть.              — Тогда для чего ты её забрал? – спрашивает Вэй Ин.              На лице Цзинь Гуанъяо мелькает замешательство. Нарастающий рёв энергии вокруг него ослабевает, часть красных отблесков исчезает из глаз.              — Потому что она принадлежала мне, – отвечает он. — Я любил его. И люблю.              Тошнота плотно сжимает горло Лань Ванцзи, и он глубоко вдыхает через нос. Контроль, владение, желание — разрушение. Он назвал это любовью. Заклинатель вспоминает свою маму, запертую в доме горечавки, как вянущий во тьме цветок. Он вспоминает отца, запутавшегося в своих ловушках печали и вины. Он назвал это любовью.              — Своего сына ты тоже любил? Цинь Су? Это любовь заставила тебя убить Жусона? Попытаться убить Цинь Су? Это любовь заставила тебя послать убийц за родным братом Лань Сичэня?              Цзинь Гуанъяо не отвечает. Он сверлит взглядом Вэй Ина, а затем без предупреждения отводит ногу назад и бьёт по рёбрам. Вэй Ин вскрикивает от боли, отвратительный треск эхом разносится по комнате.              — Вэй Ин!              — А-Яо!              Лань Сичэнь подбегает и хватает названого брата, оттаскивая назад.              — А-Яо, прошу, – говорит он. — Ты должен остановиться. Что бы это ни было. Отдай это мне. Оно тебе вредит.              Цзинь Гуанъяо разворачивается в его хватке так, что оказывается лицом к Лань Сичэню. Он улыбается ему своей улыбкой с ямочками, искренней и доброй, протягивает руку и гладит по щеке.              — Нет, – отвечает он.              Из амулета струится чёрный дым, закручиваясь вокруг Лань Сичэня, приковывая его к месту.              — А-Яо, пожалуйста–, – просит он, прежде чем завиток дыма обвивается вокруг шеи и рта, заставляя его замолчать.              В этот момент дверь снова открывается и Су Шэ спускается вниз по лестнице, заходя в комнату. Его взгляд окидывает происходящую перед ним сцену, надолго задерживается на Лань Ванцзи, а затем перемещается на Цзинь Гуанъяо.              — Всё готово, – оповещает он. — Я её нашёл.              — Прекрасная работа, Миншань, – говорит он. — Приведи их туда. Я хочу, чтобы они были там, – мужчина улыбается Лань Сичэню, тепло и ужасающе. — Хочу познакомить тебя с моей мамой.              --------              Они стоят среди сгоревших обломков борделя. Су Шэ усаживается за свой гуцинь, смотря за Цзинь Гуанъяо.              — Она здесь? – уточняет Цзинь Гуанъяо, бросая на него взгляд.              — Да, – отвечает Су Шэ. Он задаёт вопрос. Кто ты? Распознаёт Лань Ванцзи. Но ноты неуклюжие, неумелые.              Его мама — приходит ответ. Лань Ванцзи хмурится.              — Лань Чжань? – спрашивает Вэй Ин, заметив его выражение лица.              — Расспрос не прост, – объясняет он достаточно громким голосом, чтобы его услышали. — А мы имеем дело с бестолочами.              Су Шэ бросает на него неприязненный взгляд.              — Это она, господин. Я спросил правильно. И понял ответ.              — Ты не искусен, – замечает Лань Ванцзи. — Они лгут.              Цзинь Гуанъяо смотрит между ними, а затем обращается к Лань Сичэню.              — Эр-гэ? Это она?              Чёрный дым покидает его рот, позволяя ему говорить.              — Я не знаю, – отвечает Лань Сичэнь. — Духи могут лгать, если заклинатель недостаточно искусен, чтобы их контролировать.              — Это она, господин, – повторяет Су Шэ.              Цзинь Гуанъяо всего на мгновение задумывается, а затем кивает.              — Давай продолжим.              — Что ты собираешься сделать? – спрашивает Лань Сичэнь.              Цзинь Гуанъяо ему улыбается.              — Восстановить справедливость, – даёт ответ он. — Я собираюсь вернуть свою мать.              — Вернуть к чему?              Цзинь Гуанъяо не отвечает. Он берёт Тигриную печать преисподней и, закрыв глаза, поднимает её в воздух. От талисмана исходит ещё больше завитков дыма, которые начинают кружиться вокруг него, поднимая ветром его одежды. Затем из почерневшей земли начинает просачиваться тёмная энергия. Поначалу редкая. Туманная. Затем становится густой, собираясь в единое целое. Она поднимается в высокие аморфные формы, медленно превращаясь в человекоподобные фигуры.              — Ты это чувствуешь? – спрашивает Вэй Ин. — Они… голодны.              Лань Ванцзи поворачивает голову к Вэй Ину, который смотрит на разворачивающуюся сцену с широкими, испуганными глазами, открыв рот.              — Чёрт, они собираются– Цзинь Гуанъяо, остановись! Используй амулет, призови их обратно!              Духи расходятся волнами, когда поток энергии амулета попадает в них, становясь больше, голоднее. Они отворачиваются от держащего амулет Цзинь Гуанъяо и начинают наступать на Лань Сичэня и Су Шэ.              — Брат! – кричит Лань Ванцзи, но духи обходят его стороной. Они продолжают наступать, направляясь прямо к Су Шэ.              — Что? Господин, что происходит? – спрашивает он. Су Шэ падает на гуцинь, вскарабкивается на ноги, выхватывает клинок, отступая назад. — Господин! Остановите их!              — Остановитесь! – Цзинь Гуанъяо кричит духам. — Остановитесь, сейчас же!              Они не останавливаются. Су Шэ размахивает мечом, проходя через них, оставляя в воздухе чёрные следы. Они не останавливаются.              — Нет, – говорит Су Шэ. — Нет. Помогите мне, господин!              Призраки надвигаются на него, не обращая внимания на меч. Су Шэ исчезает под ними с криком, от которого кровь Лань Ванцзи стынет в жилах.              Цзинь Гуанъяо бросается вперёд, бежит к Су Шэ, духи расступаются перед ним, как море. Рядом с Лань Ванцзи двигается Вэй Ин и, когда мимо проходит Цзинь Гуанъяо, кидается на землю под его ноги.              Цзинь Гуанъяо падает, и Тигриная печать преисподней вылетает из его рук на землю.              Связывающие Лань Сичэня завитки дыма исчезают. Он бежит к Цзинь Гуанъяо, помогая тому встать на ноги. Цзинь Гуанъяо пристально смотрит на волнообразно двигающуюся черноту, окутавшую Су Шэ. Рот главы ордена Цзинь застыл в страдальческом крике.              — Моя мама, – бормочет он, — где моя мама? А-ма, а-ма, где ты?              Из черноты поднимается фигура, поворачивающаяся к нему. Лицо женщины мерцает. Женщины с жестокой улыбкой и широкими, безумными глазами.              — Малыш а-Яо, это ты? – спрашивает она, плавно двигаясь вперёд.              Цзинь Гуанъяо отшатывается от неё.              — Нет, – выдавливает он, — ты не она. Ты–              — Маленький ублюдок, разве ты не помнишь меня? – с её зубов капает жидкость. Лань Ванцзи не может отвести взгляд, даже когда устремляется внутрь к своему ядру, пытаясь найти энергию. Скоро. Скоро наверняка найдёт.              — Ансинь, – говорит Цзинь Гуанъяо, и его лицо искажается в гримасе. Красная аура вернулась, глаза наливаются кровью, когда он смотрит на дух женщины. Он вырывается из хватки Лань Сичэня. — Где она?              Дух смеётся.              — Твоей матери здесь нет, а-Яо. Но у тебя здесь так много друзей. Так много желающих отблагодарить тебя.              За ней поднимаются духи. Су Шэ лежит мёртвый, его тело словно высохшая шелуха, из него выкачали жизнь. Духи устремляются на Цзинь Гуанъяо.              — Вы не можете мне навредить, – заявляет он. — У меня есть талисман! Вы не можете мне навредить!              — У тебя нет талисмана, – говорит она, махнув рукой туда, где амулет лежит на земле. — Взгляни на себя. Откуда у тебя вся эта энергия ян, малыш а-Яо? Знаешь ли ты, каково это? – её взгляд жадно пожирает его. — Желание, а-Яо. Желание.              Лань Сичэнь бежит вперёд, становясь между Цзинь Гуанъяо и голодным мертвецом.              — Брат! – Лань Ванцзи использует все силы, чтобы вырваться из связывающей верёвки, чувствует, как она скрипит вокруг него. Но этого недостаточно. Он не может освободиться. Он не сможет до него дотянуться.              Духи, как чёрный прилив, обрушиваются на них. Цзинь Гуанъяо смотрит на иссушенный труп Су Шэ, затем на стоящего перед ним Лань Сичэня, широко раскинувшего руки, Шуоюэ по-прежнему в ножнах, бесполезный, пока духовная сила лидера ордена Лань запечатана. На его лице появляется решимость. Цзинь Гуанъяо поднимается, хватая Лань Сичэня за плечи и, выплеснув энергию — свою и Не Минцзюэ — отбрасывает его с дороги. Лань Сичэнь летит через всю комнату, уходя с пути духов, и врезается в стену с гулким треском, без сил падая на пол. Духи не обращают на него внимания, их формы сливаются в груду тьмы перед Цзинь Гуанъяо. Он поднимает на неё взгляд, лицо искажено в ехидной насмешке.              — Ну же, давайте, – говорит он.              Груда обрушивается на него.              И затем его больше нет.              Однако не похоже, чтобы духи успокоились. Тигриная печать преисподней подрагивает, всё больше и больше тьмы просачивается в комнаты. Масса поднимается от Цзинь Гуанъяо, от того, что от него осталось. И поворачивается к Вэй Ину.              — Чёрт, – выдыхает Вэй Ин. — Лань Чжань, думаю, дело в моём ядре. Оно не запечатано. Поэтому они не идут к тебе или Лань Сичэню. Вот дрянь.              Он бьётся о свои путы, но бесполезно. Лань Ванцзи наблюдает за приближающейся массой, тянется к ядру, разрывая вокруг него барьеры. Ему нужно прорваться. Он нужен Вэй Ину. Это не может быть концом.              — Брат! – выкрикивает Лань Ванцзи. — Брат, помоги!              Однако Лань Сичэнь не может помочь. Он потерял сознание от столкновения и не может использовать духовную силу, чтобы исцелиться. Духи приближаются слишком быстро. Лань Ванцзи борется. Он борется, разрывается, кричит. И не может. Он не может освободиться. Он не может это остановить.              — Вэй Ин–              — Лань Чжань, пообещаешь мне кое-что? – говорит Вэй Ин. — Если это не сработает, пообещай мне, что выберешься отсюда.              — Вэй Ин, что–              И Вэй Ин начинает петь.              Песня странная. Сначала Лань Ванцзи не узнаёт её, пока не ощущает слабый толчок внутри себя. Ослабевание. Это Песнь Цайбу.              — Вэй Ин–, – пытается он, но Вэй Ин лишь качает головой, на чём-то сфокусировав взгляд. Не на духах, понимает Лань Ванцзи, но на чём-то на полу позади них. Талисман.              Из него вытекает энергия инь. Поначалу медленно. Потом всё быстрее и быстрее, всё больше, пока не превращается в приливную волну тьмы, которая сталкивается с духами, добавляя их возмущённую энергию к своей собственной, и устремляется к Вэй Ину.              — Вэй Ин, остановись! – кричит Лань Ванцзи, понимая, что Вэй Ин собирается сделать. Но он не может. Он может принять её всю. Это убьёт его, точно убьёт–              Поток силы не прекращается. Вэй Ин не останавливается, энергия инь бесчисленных мертвецов кружится вокруг него и начинает в него вливаться.              Лань Ванцзи кричит. Ему кажется, что он кричит. Ему кажется, что из него вырывается звук, когда он наблюдает, как чёрные линии ползучими лианами прочерчиваются на коже Вэй Ина, как его глаза наполняются чернотой.              Что-то внутри Лань Ванцзи ломается.              Золотой свет разливается по меридианам с обжигающей, ослепляющей скоростью. Зрение помутнело, но ему не нужно видеть. Он прорывается через связывающие его верёвки и вскакивает на ноги.              — Вэй Ин!              Он хватается за парня, плечо под прикосновением Лань Ванцзи холодное. Заклинатель смаргивает пелену с глаз и делает единственное, что приходит в голову. Он начинает передавать силы Вэй Ину, золотой свет сражается с чернильной смолой. Другой рукой он срывает верёвки с Вэй Ина, притягивая его к себе. Прилив энергии инь не останавливается, хотя песня прекратилась.              — Вэй Ин, – просит Лань Ванцзи, вливая энергию Вэй Ин с такой силой, на какую только способен, — прошу.              В другом конце комнаты подёргивается Тигриная печать преисподней.              — Лань Чжань, – отвечает Вэй Ин, — отпусти.              Он не отпустит. Он этого не сделает. Он не отпустит Вэй Ина. Заклинатель крепче его сжимает, достаточно сильно, чтобы появились синяки. Вэй Ин протягивает руку и касается пальцами его руки.              Дублирование знака, написанного ранее на руке.              Доверься мне, говорит он.              Лань Ванцзи закрывает глаза. Он собирает всю имеющуюся храбрость.              И отпускает.              Тигриная печать преисподней летит через комнату, и рука Вэй Ина взлетает вверх, чтобы поймать талисман.              Вэй Ин снова начинает петь. На этот раз это не Песнь Цайбу. А песнь-противодействие.              Поток энергии останавливается.              Раздаётся звук. Похожий на рёв металла. Тигриная печать преисподней крутится в руке Вэй Ина. Вэй Ин продолжает петь, а железо раскаляется докрасна. Он не бросает его, не кричит от боли. Лишь только продолжает петь, и тигриная морда амулета раскалывается пополам.              Чёрная масса энергии инь рассыпается на миллион клубов дыма.              Вэй Ин прекращает петь.              Талисман падает на землю, разломанный на две части, — наконец-то пустой.              — Я же говорил, что смогу, – выдаёт Вэй Ин, расплываясь в улыбке для Лань Ванцзи. И тут же теряет сознание.              --------              Песнь очищения журчит, как холодная вода, под руками Лань Ванцзи, заполняя большую комнату, нагретую огнём. Он удивлён тем, как удаётся поддерживать тепло в Нечистой Юдоли, учитывая высокие потолки и холодные каменные стены.              — Нельзя жить в таком суровом и холодном месте, как Цинхэ Не, и не позаботиться о некоторых удобствах, – объяснил ему Не Хуайсан, когда он это заметил.              Лань Ванцзи, выросший в Облачных Глубинах без особых удобств, ничего не говорит. Он рад, что они здесь есть, ради Вэй Ина.              Дверь в комнату открывается, и входит Лань Сичэнь.              — Как он? – спрашивает он, глядя на кровать, где лежит Вэй Ин.              — Так же, – отвечает Лань Ванцзи.              — Я уверен, что он скоро очнётся, Ванцзи, – мягко успокаивает его Лань Сичэнь. — Лекари говорят, что игра помогает. Не теряй надежды.              — Не потеряю, – отвечает Лань Ванцзи. Он никогда не откажется от Вэй Ина.              Лань Сичэнь улыбается ему. Он призывает Лебин и садится рядом с ним.              — Почему бы тебе не отдохнуть? – предлагает он. — Я могу тебя подменить.       Лань Ванцзи качает головой. Ему не нужно отдохнуть. Он хочет остаться здесь с Вэй Ином.              — Со мной всё в порядке, – спорит он.              — Прошло три дня, – настаивает Лань Сичэнь. — Я знаю, что ты сильный. Но ты через многое прошёл. Нужно позаботиться и о себе. Прошу, Ванцзи. Отдохни. Ради меня.              Брат умоляюще смотрит на него. Лань Ванцзи видны тёмные круги под его глазами. Натянутые морщины вокруг рта. Похоже, у Лань Сичэня тоже не получается уснуть. Лань Ванцзи задаётся вопросом, какие кошмары преследуют его по ночам. Должно быть, у него их так много.              Он машет рукой, убирая Ванцзи. Лань Сичэнь улыбается.              — Не Хуайсан хочет поговорить с тобой. Я сказал ему, что всё в порядке, при условии, что ты поешь, а после разговора сразу отправишься спать.              Лань Ванцзи хочет возмутиться, что он не ребёнок и с ним не нужно так обращаться. Но Лань Сичэнь начал играть, и ноты Песни Очищения Лебина звучат, как сладкий мёд. Лань Ванцзи оставляет брата с Вэй Ином, собираясь вернуться через пару часов. Ему кажется, что это должно удовлетворить брата. Он отправляется на поиски Не Хуайсана.              Глава ордена Не, как оказывается, в саду, несмотря на холод. Он кутается в большое, окантованное мехом пальто, рассыпая по камням семена для семейства птиц, которые прыгают и порхают по земле у его ног, подбирая со снега зёрнышки.              — Глава ордена Не, – приветствует его Лань Ванцзи с поклоном.              — Ванцзи-сюн, – живо обращается к нему Не Хуайсан, — прошу, не нужно таких формальностей. Я бы очень хотел, чтобы ты обращался без них.              Лань Ванцзи не говорит ничего, ожидая, что Не Хуайсан ему скажет, что бы он ни хотел сообщить. Не Хуайсан не торопится, не спеша разбрасывая оставшиеся семена.              — Думаю, что должен извиниться перед тобой, – говорит Не Хуайсан, вытирая руки, оставляя жёлтые пятна на тёмно-серой ткани своих одежд.              Лань Ванцзи продолжает молчать. Он может предположить несколько вещей, за которые Не Хуайсан может извиниться. Так что ждёт.              — Прости, что солгал тебе о дагэ, – начинает Не Хуайсан. — Уверен, что ты всё понял. Он был болен уже несколько месяцев, когда я обратился к тебе за помощью.              Лань Ванцзи и сам догадывался. Но никак не может понять:              — Почему?              Не Хуайсан отводит от него взгляд, вместо этого пристально смотря на холодные стены Нечистой Юдоли.              — Я не знал, кому могу доверять, – объясняет он. — Лекарь Синьюэ упомянула, что занималась лечением поколений моей семьи?              Лань Ванцзи утвердительно хмыкает.              — Это потому, что моя семья на протяжении многих поколений страдала от одной и той же болезни. Она погубила нашего отца. Мою маму. Нашего дедушку. Это тянется из глубины веков. Сабли. Духи сабель. Со временем они истощают нас, пока наша ци не портится. Выходит из-под контроля. Я думал, он был болен. Мы не говорим об этом посторонним. Не хотел, чтобы кто-нибудь узнал.              — Почему Вы рассказываете мне?              — Потому что… потому что мне кажется, что с тобой безопасно, – поясняет Не Хуайсан, снова глядя на него. — С тобой безопасно?              Лань Ванцзи на мгновение задумывается и кивает. Не Хуайсан вздыхает и вновь отворачивается.              — Это одна из причин, почему я никогда не хотел учиться владеть саблей, – продолжает он. — Дагэ пытался скрыть от меня правду. Но я знал. Как я мог этого не знать? Эта болезнь отняла у меня обоих родителей.              — В конце концов, я, разумеется, понял, что это была вовсе не сабельная болезнь. Это было нечто другое. Лекарь Синьюэ никогда раньше такого не видела. Тогда-то я и услышал, что ты направляешься в Башню Карпа, чтобы расследовать смерть Цзинь Гуаншаня. Чтобы проверить связь с гибелью клана Юэян Чан. Тогда-то меня и осенило, что, должно быть, это одна и та же болезнь.              — Я был рядом с дагэ так часто, как только мог. Он не просыпался, но мне казалось, что, возможно, он меня слышит. В одну ночь я сидел рядом с ним. Он был беспокойным и извивался от боли. И затем он произнёс. Его имя. Цзинь Гуанъяо.              — Это могло значить что угодно. Он мог всего лишь звать его во сне. Но если бы это было не так, если Цзинь Гуанъяо был в этом замешан, уверен, ты можешь себе представить моё нежелание искать помощь от его названого брата.              Лань Ванцзи хочется возразить. Лань Сичэнь никогда бы не причинил вреда Не Минцзюэ. Он любил Не Минцзюэ. Затем он вспоминает, как в последние минуты жизни Цзинь Гуанъяо утверждал то же самое.              — Что заставило тебя передумать?              — Всё просто, – объясняет Не Хуайсан. — Мне нужна была помощь, и мне нужно было знать, что известно Лань Сичэню.              — Но сначала я отправился в Башню Карпа. Тогда Цзинь Гуанъяо и я были близки. Когда мы с дагэ ругались, сан-гэ всегда был рядом, – он достаёт из рукавов веер и нервно перебирает его между пальцами. — Башня Карпа полна сплетен. Легко получить необходимую информацию за правильную цену, будь то лесть или монеты. Особенно если собеседник не видит ценности. Заставьте их думать, что они получают выгоду.              — Тогда я и узнал о приходе какого-то бывшего адепта ордена Лань. Люди с удовольствием о нём рассказывали. Его не особо любили. Он был грубым. Злым. Слишком много пил. Вполне вписывался в обстановку Башни Карпа, – усмехается он. — Я нашёл его в городе. К тому времени он уже был в стельку пьян. Нетрудно было разговорить. Он рассказал мне о том, что изобрёл мощное магическое поле, которого ещё не видел мир. Естественно, я купил ему ещё выпивки, а сам пошёл обыскать его комнату. Я нашёл чертёж и сделал копию.              — Сначала мне показалось, что это то, что вызвало болезнь у дагэ. Я не слишком хорошо разбираюсь в подобном, но, когда у меня появился шанс взглянуть на поле, даже я понял, что это была не болезнь. Что-то, связанное с путешествием и временем.              — Именно тогда я услышал о твоём возвращении после некоторого времени отсутствия. Я также услышал нечто интересное. Что-то о мужчине по имени Вэй Ин и колокольчике, позволяющем путешествовать через миры.              Он останавливается, пока Лань Ванцзи переваривает сказанное.              — Как? – спрашивает Лань Ванцзи. — Как Вы об этом услышали?              Не Хуайсан подносит сложенный веер к подбородку, задумчиво постукивая им, когда отводит взгляд в сторону.              — Не знаю, Ванцзи-сюн. Не все ученики так хороши, как великие и достопочтенные Ханьгуан-цзюнь и Цзэу-цзюнь. Некоторые из них что-то слышат. Подслушивают. Некоторые из них говорят.              — Мне стало ясно, что, кем бы ни был этот Вэй Ин, здесь была какая-то взаимосвязь. Было также очевидно, что он был кем-то важным для тебя. К счастью, я знал кое-кого, кто был бы очень рад с ним поменяться.              — Думаю, здесь я должен перед тобой извиниться, – говорит Не Хуайсан. — Прости, что втянул Вэй Ина.              Руки Лань Ванцзи сжимаются в кулаки по бокам. Вэй Ин не просыпался уже три дня. На нём появились новые шрамы, которые никогда не исчезнут. Его ядро может никогда не восстановиться от произошедшего. Он никогда не простит Не Хуайсана.              — Мне кажется, – медленно протягивает Не Хуайсан, – что, быть может, ты придёшь поблагодарить меня именно за эту ошибку.              Лань Ванцзи хмурится. Не Хуайсан видит это и просто качает головой.              — Что ж. Посмотрим. Думаю, на этом всё? Есть ли ещё извинения, которые я должен тебе принести, Ванцзи-сюн?              — Баошань Саньжэнь, – замечает Лань Ванцзи.              — А что насчёт неё? – спрашивает Не Хуайсан, наклонив голову в искреннем замешательстве. — Признаю, мы объединили усилия. Но только в той мере, в которой она была нацелена на Цзинь Гуанъяо. Я не имел к этому никакого отношения.              — Вы не знали о талисмане? И о том, чего она хотела от Вэй Ина?              — Нет, нет, уверен, я ничего не знаю об этом, – спешно заверяет Не Хуайсан.              Лань Ванцзи кидает на него взгляд. Не Хуайсан нервно смотрит на него в ответ, однако не отводит глаза.              — Очень хорошо, – говорит Лань Ванцзи. — Если это всё, я вернусь к Вэй Ину.              Не Хуайсан кивает и раскрывает веер. Пустельга едва различима из-за того, что её размазало пятно воды, проступившее на бумаге. На веере виднеется чёрное пятно чернил, где на дереве сидела сорока. И единственная, одинокая канарейка.              — Сначала поешь, – замечает он, — и отдохни! Иначе эр-гэ рассердится на меня.              --------              Проходит ещё три дня, прежде чем Вэй Ин приходит в себя. Пальцы Лань Ванцзи болят от долгих часов нескончаемой игры на гуцине, но, когда Вэй Ин впервые открывает глаза, все мысли о боли покидают его.              — Лань Чжань? – говорит Вэй Ин. Это едва слышный шёпот.              Лань Ванцзи подходит к нему, наклоняется и приближает голову к Вэй Ину.              — Вэй Ин, – тихо произносит он. — Ты вернулся.              Вэй Ин улыбается ему впервые почти за неделю. Улыбка согревает Лань Ванцзи как солнечный луч.              — Чувствую себя дерьмово, – сообщает Вэй Ин. — И выгляжу, наверное, тоже. Не смотри на меня, Лань Чжань, ты слишком хорош и красив, чтобы такое терпеть.              Лань Ванцзи берёт его за руку, но не отводит взгляд. Вэй Ин с усилием сглатывает, потрескавшиеся губы парня слипаются, прежде чем он снова подаёт голос.              — Как долго я пробыл в отключке? – спрашивает он. — С твоим братом всё в порядке?              — С братом всё хорошо, – убеждает Лань Ванцзи. Он тянется к столику рядом с кроватью и берёт там чашку, давая её в руки Вэй Ина. — Пей, – велит он. Заклинатель ждёт, пока Вэй Ин допьёт до конца, и затем продолжает. — Ты спал шесть дней. Тебе было плохо. Ты принял слишком много энергии инь в своё тело.              — Ох, так вот почему я чувствую себя как смерть? – слабо отшучивается Вэй Ин.              — Ты чуть не умер, – замечает Лань Ванцзи. Эти слова прозвучали тихо и надтреснуто.              — Ах, Лань Чжань, – произносит Вэй Ин. Он крепче сжимает руку заклинателя. — Но я же не умер. Посмотри на меня. Я в порядке!              Лань Ванцзи закрывает на секунду глаза, а потом отвечает.              — Лекари говорят, что твоё ядро может не восстановиться.              — Оу, – комментирует Вэй Ин. Затем качает головой, издавая фальшивый смешок. — Ну, какая разница. В любом случае я его даже не использовал. Это было не совсем, знаешь, впечатляюще–              — Вэй Ин.              — Не надо. Лань Чжань, прошу. Не надо.              Вэй Ин отпускает его руку, ложится обратно на кровать и безучастно смотрит на потолок. Его глаза мокрые, слёзы начинают скатываться по щекам.              Лань Ванцзи позволяет себе протянуть руку и смахнуть одну из слезинок. Вэй Ин закрывает глаза и тянется к прикосновению.              — Ты позволишь мне сыграть для тебя? – спрашивает разрешения Лань Ванцзи.              — Да, – отвечает Вэй Ин.              И он играет.              --------              — Ты в этом уверен? – спрашивает Вэй Ин, когда они идут через широкое пустое поле, приближаясь к заброшенному дому. Он прижимает мантию к плечу, когда ветер поднимает вихрь пыли.              — Если они здесь, если они не ушли в лучший мир, то это сработает, – убеждает Лань Ванцзи. — Не возникнет никакой опасности. Духи не могут мне солгать.              — Они солгали как-там-ему, – возражает Вэй Ин.              — Я не Су Шэ. Я знаю, что делаю.              Вэй Ин мрачно усмехается и кивает.              — Ладно, хорошо. Если ты уверен, что никакие духи не попытаются иссушить нас до смерти, давай сделаем это.              Лань Ванцзи призывает Ванцзи и извлекает начальные аккорды Расспроса.              Вы здесь? спрашивает он.              Долгая пауза. Вэй Ин наблюдает, затаив дыхание, пока больше не может его сдерживать.              — А, – говорит он, — конечно же, нет. Это было глупо. Кто знает, был ли это вообще их дом, может, Баошань Саньжэнь врала–              Струны Ванцзи гулко звучат от разлетающихся нот. Рот Вэй Ина захлопывается, а глаза устремляются на Лань Ванцзи.              Лань Ванцзи улыбается.              — Это твоя мама, – сообщает он. — Она говорит, что рада тебя видеть, Вэй Ин. Она ждала случая поговорить с тобой.              — Мама, – произносит Вэй Ин. Он опускается на землю рядом с Лань Ванцзи, глядя на гуцинь восторженными глазами. — Привет. Давно не виделись. Ну, всё ещё не видимся. Но привет.              Лань Ванцзи переводит это в ноты, и в ответ слышится движение руки вверх и вниз по струнам. Этот звук похож на смех. Вэй Ин присоединяется.              — Она говорит, что ты очень на неё похож, – говорит Лань Ванцзи. — И… – он смотрит на струны, а затем умилённо качает головой. — И не стоит благодарности.              — Боже мой, – смеётся Вэй Ин, даже мелко всхлипывая. — Скажи ей, что это не единственное, что мне от неё досталось. Поблагодари её за мой умный рот и все неприятности, в которые я из-за него попадал.              Лань Ванцзи благодарит.              Несколько долгих часов они проводят в беседе. И, как ни странно, это тёплое чувство. Уютное. Правильное.              — Она благодарит тебя за то, что пришёл, – говорит Лань Ванцзи, когда солнце начинает садиться. — И хочет попросить тебя об одолжении.              — Что угодно, – отвечает Вэй Ин. — Скажи ей, что я сделаю что угодно.              Лань Ванцзи переводит. Её ответ доносится до него, и сердце наполняется любовью к этой женщине, к матери Вэй Ина.              — Она говорит: «Береги себя. Знай, что тебя любят».              Вэй Ин сглатывает, глядя в пустой воздух.              — Я постараюсь.              Последняя нота вырывается из струн. Прощай.              Лань Ванцзи приглушает струны мягкой рукой и принимается играть Покой.              --------              Они готовятся ко сну в цзинши, Лань Ванцзи переодевается за ширмой, пока Вэй Ин поддерживает непрерывный поток болтовни.              — Знаешь, она напоминает мне Цзян Яньли? Может быть, более дерзкая. Не то чтобы у а-цзе нет остроты. Но она… пронырливее. Подкрадывается к тебе, и ты только потом узнаешь, что тебя обманули. Но они обе забавные. И добрые. Может, это материнская черта. О, я тебе рассказывал? Моя сестра, Цзян Яньли — она беременна! Я буду дядей! Хотя, – он останавливается в своём потоке. Лань Ванцзи ждёт. — Ух ты. Она… думаю, она уже родила. Она ничего не говорила до трёх месяцев, а это было через несколько недель после твоего ухода. Я– должно быть, я это пропустил.              Лань Ванцзи выходит из-за ширмы и видит потрясённо смотрящего в стену Вэй Ина.              — Вэй Ин?              Вэй Ин подпрыгивает, с улыбкой на лице поворачиваясь к Лань Ванцзи.              — Прости! – восклицает он. — Я просто немного шокирован. Это неважно. Да и я не совсем дядя. А-цз… Цзян Яньли не совсем моя сестра. Мы и не разговаривали по-настоящему с… Ну. Как бы там ни было. Она сообщила мне о ребёнке, но это лишь потому, что она такой человек.              — Ты скучаешь по ней, – замечает Лань Ванцзи.              — …ага, – подтверждает Вэй Ин. — Скучаю. Но это не имеет значения.              — Почему?              — Потому что. Потому что мадам Юй не хочет, чтобы я ошивался рядом.              Лань Ванцзи хмурит брови. Он не может представить себе, что кто-то не хочет, чтобы Вэй Ин был рядом. Ну. Может, Лань Цижэнь, приходит к выводу Лань Ванцзи. Эти двое наконец-то впервые встретились, и всё могло бы быть и лучше.              — Чего хочет Вэй Ин? – спрашивает Лань Ванцзи.              — Это не так важно.              Вэй Ин подходит к кровати и опускается на неё, прикрывая глаза рукой.              Лань Ванцзи присоединяется, садясь рядом с ним и убирая руку с его лица.              — Это важно, – спорит он. — Твоя сестра добрая?              — Да, – твёрдо отвечает Вэй Ин. — Она лучшая.              — Тогда она захочет тебя увидеть, – так же твёрдо уверяет его Лань Ванцзи. — Чего хочет Вэй Ин?              Вэй Ин стонет, пытаясь поднести руки к лицу. Лань Ванцзи перекатывается через него и хватает обе его руки, прижав к кровати. Вэй Ин пристально смотрит на него изумлёнными серыми глазами.              — Чего хочет Вэй Ин? – повторяет Лань Ванцзи. Сердце сильно и быстро бьётся в груди.              — Я хочу… – начинает Вэй Ин. Он останавливается, облизывая губы. — Я хочу… слишком многого.              — Вэй Ин заслуживает самого лучшего. Всего, что ты захочешь.              Глаза Вэй Ина расширяются в неверии. Он снова несколько раз открывает рот, но не произносит ни слова. Лань Ванцзи берёт своё собственное желание, потребность и убирает прочь. Чего бы ни захотел Вэй Ин. Всё, что он захочет.              — Я хочу её увидеть, – наконец говорит Вэй Ин.              Лань Ванцзи кивает, освобождая руки и перекатываясь. — Тогда увидишь.              --------              Они стоят на холме, сверкая в траурной белизне под ярко-синим открытым небом. Вэй Ин взваливает на плечо сумку, выдувая струйки воздуха из покрасневших от холода щёк.              — Ты справишься без меня? – интересуется Вэй Ин. — Ты уверен? С твоим братом…              — Да, Вэй Ин, – отвечает Лань Ванцзи. — Брату просто нужно время. Он так многое потерял. И у меня есть дядя.              При упоминании Лань Цижэня рот Вэй Ина превращается в идеальный цветок розы. Лань Ванцзи подавляет улыбку.              — Лань Чжань, – зовёт Вэй Ин. Его голос ломается. Парень сглатывает и начинает снова. — Лань Чжань, – говорит он, — береги себя, хорошо?              — Вэй Ин тоже, – просит он.              Вэй Ин смеётся.              — Ты же меня знаешь, Лань Чжань. Всегда о себе забочусь!              Ветер развевает вокруг них ленты сухого снега, превращая их в мерцающие мотыльки. Глаза Вэй Ина прослеживают за одной из них, и он взволнованно вдыхает.              — Он у тебя с собой? – спрашивает он.              В ответ Лань Ванцзи тянется в рукав и достаёт колокольчик, металл которого остался тёплым от соприкосновения к коже. Он передаёт его в протянутую руку Вэй Ина.              — Спасибо, – благодарит Вэй Ин. — И спасибо за… всё, думаю, – он перемещает и встряхивает сумку через плечо. — Особенно за книги. Тебе действительно не стоило.              — Я хотел, – спешно отвечает Лань Ванцзи.              Вэй Ин улыбается ему. Это тёплая, нежная и грустная улыбка в одно и то же время. Лань Ванцзи страстно желает запомнить её, каждый сантиметр, каждый изгиб, каждую складку. На этот раз он не останавливает себя. Когда у него ещё появится шанс запомнить улыбку Вэй Ина?              Он протягивает руку и проводит по ним пальцем, обводя губы Вэй Ина. Они дрожат под его прикосновением.              — Лань Чжань… – выдыхает Вэй Ин.              Лань Ванцзи убирает руку, отступая назад.              — Колокольчик готов, – оповещает он, — как только ты позвонишь.              — Верно, – говорит Вэй Ин, изумлённо смотря на Лань Ванцзи, затем на колокольчик в его руке. Он слегка встряхивается, вытягиваясь. — Верно. Ну… Думаю, тогда это прощание.              Лань Ванцзи игнорирует проходящий сквозь него холод, когда говорит:              — Прощай, Вэй Ин.              Вэй Ин упирается в него взглядом. Смотрит так, словно хочет что-то сказать. Открывает рот и закрывает его вновь.              — Пока, – говорит он.              Он звонит в колокольчик.              Облачные Глубины осенью ещё красивее, чем весной. Оголившиеся деревья хватаются за пучки поздних осенне-красных листов. Оставшееся от лета лежит под сверкающим покрывалом белого снега. Мир блестящий, яркий и реальный, с холодными ветром и тёплыми красками.              Лань Ванцзи стоит на холме. Ветер обдувает его волосы, обдувает пустое место, где стоял Вэй Ин.              Он долгое время смотрит на это место. В пустоту. Затем поворачивается и идёт по их следам обратно в цзинши.              Скоро снег растает, а может, выпадет ещё больше. В любом случае, слезы исчезнут. И на этом всё закончится.              Вэй Ин ушёл.