Спираль Мечтаний

Он знал, что бунт неизбежен. Давно знал. Вот только, не ожидал, что так скоро. После стольких лет неудач они не оставляют попыток нанести ему вред. Дети... Он не знал, на сколько они ушли, сколько их вообще. Знал одно – до Палатиума им так легко не добраться. Нужно ждать. Ждать следующий ход. Да... Разыскать их... или пусть останутся? Сами же придут. Зачем прилагать лишние усилия... Сами придут и здесь же умрут. Хорошо сказано, да. А что, если им удастся? Нет. Нет. Этого не может быть. Столько лет неудач... он не может потерять все снова. Они все испортят. Снова все испортят. Этого нельзя допустить... Нужно ждать. Ждать следующий ход... И тогда все решится. Да. Тогда он решит... Он вновь погрузился в раздумья. *** Пасмурное небо нависло над мирком Токи. Темные, почти черные, облака, казалось, касались верхушек деревьев. На горизонте желтком разлился закат Оранжевого светила. Над темнеющим лесом ползла черная туча, нарастая все быстрее и быстрее. Надвигалась буря, но она была еще далеко от домика. В мире все замерло. Тишина: птицы, кузнечики, даже травы замерли. От земли исходило приятное тепло. Неожиданно – громкий, будто рычащий, раскат грома. Еще вдалеке, но уже достаточно гулкий и мощный. Виднелись едва заметные столбы – ливень уже над лесом. Туча надвигалась все ближе. Вдруг налетел теплый ветер, зашелестел в листьях, затем сильнее, и вот уже совсем резкий порыв донес долгожданную прохладу. Туча поглотила лучи Оранжевой планеты. Все погрузилось в сумрак. Треск воздуха. Природа в напряжении. Облака неслись по небу. Закапал дождь. Ярко-красная вспышка озарила все вокруг, и тяжелый раскат грома раздался будто над головой. Пришла гроза... В домике на краю леса в это время тепло и уютно. Оми снова подбросил камни, и постепенно они разгорались все ярче. Залитая светом комната контрастировала с темнотой за дверью... Крупные капли тарабанили по крыше. Все вновь сидели в кругу, готовые рассказывать истории друг другу. Истории о том, как они получили свои имена. Первой решила начать та, что недавно возмущалась по поводу похищенной порции. Линнет ощущала себя чужой среди сверстников, поэтому не смогла обзавестись близкими друзьями. Тогда она вела занимательные беседы с животными, и, к ее удивлению, они стали ей отвечать. Сначала девушка подумала, что сходила с ума от одиночества, но все оказалось лучше. Она могла не просто анализировать повадки, но понимать, чего именно хотело существо. С тех пор ее называли Линнет. — Он меня пугает, – шепотом пояснила Линнет. На лицах присутствующих засияла улыбка. За окнами уже бушевал ливень. Сверкали молнии. — Это действительно милая история, – сказала девушка, похожая на лису. Кажется, ее звали Реми. — Кстати, Реми, может, ты тоже расскажешь нам свою историю? – поинтересовалась только что закончившая Линнет. Ремедия поежилась, но переглянувшись с Кайлисом и получив ободряющий кивок, начала рассказ. — Будучи ребенком я отравила свою семью, – она замялась, заметив сочувствующие взгляды со стороны новоприбывших. – Я не знала, что этим все закончится. Наблюдая за мамой, я удивлялась, как она все время что-то добавляет... добавляла в еду. И тогда я нашла какие-то красивые грибы. Меня не учили, что бывают ядовитые, поэтому я не знала... Мама тогда отвлеклась, и я добавила их в общее блюдо. Я решила, что поем после прогулки и расскажу всем, как добавила красивые грибочки. Когда я вернулась домой, то увидела, что они все умерли. Вся. Моя. Семья. Была мертва. И причиной тому, как выяснилось позже, была я... Помню, как подбежала к брату. Я практически ничего не знала о том, как можно создать противоядие. Но я пыталась... мама делала нечто подобное... Но у меня не вышло... Ремедия, видимо, погрузилась в воспоминание. Она вышла из ступора, когда Ута обратилась к ней. — Реми, я надеюсь, мне можно тебя так называть, не думаю, что ты виновата. Странно звучит, знаю, – добавила она, заметив недоверчиво отчаянный взгляд скорпиона. – Ты совершила то, чего уже не изменить. Ты пыталась их воскресить, но у тебя было недостаточно знаний. Если бы этого случая не произошло, у тебя бы так и не появилось имени. А это не менее страшно... Между говорившими повисло неловкое молчание. Ута боялась, что позволила себе наговорить лишнего, но старалась не подавать вида. Наконец Ремедия нашла в себе силы продолжить. — В какой-то степени ты права. Конечно, после стольких лет я не так остро воспринимаю произошедшее, но..., – она недоговорила. И без того было понятно, что девушка хотела сказать. Оми посмотрел на Ремедию по-новому. Овен уже столько раз слышал ее рассказ, и до сих пор удивлялся силе духа девушки. Оми вспомнил, как они познакомились с Ауриусом, а затем почти сразу и с Реми... Беспечно насвистывая какую-то мелодию, он шел по Игнисуру. Мимо плыли деревья, пылавшие в лучах Оранжевого светила. Слепило глаза. Как вдруг, проходя мимо каменоломни, он услышал – чей-то женский голос просил о помощи. Оми остановился. «Где-то внизу... Неужели опять торговцы продают людей?» – подумал он, стараясь составить план по вызволению. Звук становился громче по мере приближения «спасателя». Оми остановился вновь. «А что, если это ловушка?..» – додумать он уже не успел. На него надвигались двое торговцев с засаленными волосами. Размахивая руками, они угрожающе кричали что-то нечленораздельное. Пращу, как назло, он с собой не взял. Заняв оборонительную позицию, Оми готовился к драке. Боя не последовало. Откуда ни возьмись появился лучник, пристреливший горе-нападавших. Теперь он подходил к овну, целясь ему в грудь. Тот показал, что был безоружен. Лучник опустил лук, но тетиву не ослабил. Лишь, сощурившись, наблюдал. Вновь послышались мольбы о помощи. — Ты ведь стрелец, да? – Оми старался не совершать резких движений, чтобы не провоцировать незнакомца. Тот молча кивнул. — Ты же слышишь? – начал Оми, обращаясь к лучнику. – Я хочу ей помочь. — Дело хорошее. Я, впрочем, собирался сделать то же самое, – спокойно ответил стрелок. – Можешь помочь, если хочешь. Лучника звали Ауриус... Тогда им пришлось устроить пожар, убираясь от вновь появившихся яростных торговцев. Было жарко. И не только из-за пара острова. Дым выедал глаза. Девушку удалось спасти. Ремедию действительно хотели продать, так как она изготавливала яды и легко выявляла их в человеческом теле. В ссадинах и ожогах они медленно продвигались по краю острова, стараясь не наткнуться на патруль додэков или новых торговцев. Ремедия с каждым новым шагом приходила в себя, ее раны затягивались, а вот со «спасателями» дела обстояли хуже. Они, едва переставляя ноги, норовили упасть. Девушка поначалу хотела их бросить, но не решилась – все же она была обязана им жизнью. Временно ослабив боль от ран с помощью трав, которые удалось найти в этом выжженном месте, она отправилась на поиски помощи. Оми не помнил практически ничего из того дня. По рассказу Ремедии он знал, что тогда девушка наткнулась на Ивир. Пересказав ситуацию, она попросила незнакомку о помощи. — Нашла простушку! – отмахнулась от нее девушка в плаще. — Они умрут, если мы не поможем! – отчаянно вскрикнула Ремедия. — Мы? – выгнув бровь, холодно переспросила Ивир. — Да. Прошу, помоги. Ты же видишь, на мне настоящие раны... Правда, уже зажившие. Ивир покачала головой, будто борясь со своими мыслями. И все же последовала за Ремедией. Им удалось дотащить Оми и Ауриуса до портала. Благодаря этой девушке все четверо ввалились в домик на краю леса... Ремедия казалась такой хрупкой и беззащитной, лишь когда вспоминала историю о получении своего имени. От этого пробегала ледяная дрожь. Ведь никогда не знаешь, чего можно ожидать от человека с сильным духом, какое именно событие станет для него фатальным и разрушительным, и чем оно закончится для всех окружающих... Каждый задумался о чем-то своем. Такие истории о горе, пусть и далеком, и чужом, могут затронуть даже черствое сердце. Впрочем, не всегда. Например, Лют не понимал, почему вдруг все опечалились, но сделал вид, что ему тоже грустно. Вероятно, причиной его неспособности сочувствовать было жесткое, порой даже жестокое, воспитание и минимальная забота со стороны родителей. Но с первого дня нахождения в этом домике он ощущал особую сопричастность, возможно даже симпатию к этим незнакомцам... Действительно странно, когда чужие становятся самыми близкими. Странно, но вполне закономерно. Мы порой не можем сказать «люблю» даже родителям. Конечно, это не делает нас плохими людьми, но хорошо показывает, чего нам не хватало в жизни. Не получая любви и заботы, человек превращается или в добродушного и навязчивого, стремящегося не допустить, чтобы кто-то страдал так же, как и он, или в жесткого и холодного, отталкивающего любого, кто осмелится приблизиться к нему... Следующей говорить вызвалась Вирида. Она рассказывала о своих родителях, которые, жили душа в душу и были самыми замечательными людьми в ее маленькой жизни. Они создали вокруг ребенка целый мир любви и заботы, который в одночасье рухнул. — После смерти папы мама изменилась. Я не обвиняю никого из них, хотя мне и было обидно, – она прервала рассказ, видимо, подбирая слова. — За разные мелочи, за любые шалости, за любое неповиновение тот человек, которого я называла мамой, бил меня. Она винила меня в смерти папы... не знаю, правда, почему. И из-за этого мне еще больнее... Иногда мама была такой, как раньше. Тогда я радовалась каждому мгновению, проведенному с ней. Но потом ее снова будто подменяли, и я снова становилась ненавистной. Так продолжалось до одного дня. Я не помню по какой причине, но она стала на меня кричать и угрожать. В ее глазах было безумие. А мне было страшно, что это – моя мама. Человек, которого я любила всем сердцем и к которому была привязана. Этот человек ненавидит меня. Я боялась удара, который мог оказаться последним. Единственным желанием было исчезнуть. Сбежать от всего кошмара, который окружал меня. Сбежать, как я это делала всегда... Когда эта женщина ворвалась в мою комнату, я была готова. Меня не волновало, что будет дальше. Я хотела закончить все прямо здесь и сейчас. Как сейчас помню, что та женщина стояла посреди комнаты и будто не видела меня. Изменившись в лице, она принялась искать меня. И не находила. Тогда я посмотрела на отражение в зеркале – женщина стояла одна. Совершенно одна в абсолютно пустой комнате. Моя мечта сбылась. Я исчезла... Позже я научилась делать то же самое, сливаясь с зеленью природы. За это я и получила свое имя, – закончила Вирида. В эту же минуту Ауриус резко встал и направился в сторону девушки. Она невольно вздрогнула от его движения. Подойдя к ней, он присел на корточки и, криво улыбнувшись, заключил ее в объятия. Все присутствующие замерли – это действие явно не увязывалось с представлениями о характере стрельца. Даже для тех, кто давно его знал, это стало неожиданностью. Впрочем, приятной. Ауриус признался, что сделал так, как поступил бы, наверное, каждый из присутствующих. Больше желающих высказаться не было. *** — Нет, ты стоишь неправильно, – поучал Лют, поправляя стойку Линнет. Они – Линнет, Ута и Вирида – попросили тельца научить их рукопашному бою, чтобы в случае нападения при штурме Палатиума они смогли защитить себя. Тренировка шла уже не один час, но пока у них не особо получалось действовать так, как того требовал Лют. Девушки значительно уступали ему в силе, а нападал он как в настоящей драке. — Линнет, да научись ты анализировать! – воскликнул Лют, когда та вновь пропустила удар. Запыхавшаяся, прерывистым голосом она ответила: — Ну не могу я так быстро... как ты! — Учись, – безапелляционно парировал телец. — Ви, уклонение! Уклонение, кому говорю... – не выдерживал Лют, видя, что они не понимали его. — Продолжим через несколько минут, – добавил телец. Ута стояла и старалась слушать советы Люта. «Нужно беречь голову. Нужно менять позицию. Нужно держать противника на относительно безопасном расстоянии. Не закрывать глаза. Соберись!» – проносилось в ее голове. Девушки собрались вместе, чтобы продумать план действий. За время тренировки и спаррингов они увидели собственные способности и способности каждой. Ута быстрая. Ви хорошо анализировала шаги соперника. Линнет сохраняла спокойствие. Порознь, может, они и проиграли бы, но, объединившись, они имели шанс. *описание от лица Люта* Отдышавшись, я заметил девчонок. Они как-то странно на меня смотрели и перешептывались. Не к добру это... Тем интереснее. Я прикрикнул, чтобы они вернулись и начинали готовиться. Они не тронулись с места, но рассредоточились. Черт, как знал, не надо было им это показывать. Использовать мою тактику против меня же... Надеюсь, у них получится. Первой побежала Линнет. В ее глазах заметна неуверенность. Точно, значит, она приманка. Попытка ударить в живот. Не доглядел. Чертовы раки. Как низко. Надо сконцентрироваться. — Отлично! – коротко крикнула Линнет. Теперь бросилась в атаку Вирида. Кажется, они решили меня измотать. Плохая тактика... Пора показать, что я раскусил их. Она серьезно пытается сбить меня с ног? Вот черт, Ута, какого рожна ты наскочила на спину. Надо ее стряхнуть оттуда. — Ута, слезай, – прошипел я. — Ни за что! – рассмеялась она. Упрямая девчонка вздумала кататься на мне. — Линнет, Ви, валите его, – добавила Ута, вскинув вверх руку. Она решила меня добить? Я так легко не сдамся. Линнет и Вирида слишком быстро возвращаются. Я не могу проиграть. Не могу... Не злите меня. В глазах темнеет. Ута, сложив руки, умоляет отпустить ее голову. Не хочется... — Лют, что с тобой? Я сдалась! – в ее глазах застыл страх и... слезы? Пришлось отпустить. Она до сих пор не расцепила руки... Темнота. *конец описания* Ута не расцепляла рук. Поняв, что свободна, девушка с размаха, задействуя все тело (как учил Лют), ударила противника. Она целилась в нос, но зажмурилась и попала в подбородок. — И все-таки проиграл, – отчаянно простонал Лют, лежа на спине и потирая ушиб. «Будет синяк», – грустно подумал он. — Мы еле с тобой управились! – хором ответили Вирида и Линнет. — Тебе больно? – заботливо спросила Ута. Получив утвердительный кивок, она победно затанцевала. — Вы меня разозлили и... удивили. — У нас хороший учитель, – сказала Ута, помогая Люту встать. — Отлично. Тогда теперь то же самое, но с настоящим оружием, – заявил Лют. Вирида, Линнет и Ута изменились в лице. Улыбки стерлись. *** После тренировки Линнет предложила пойти посмотреть, как Ауриус учит Ремедию стрелять из лука. Вирида и Лют отказались. В это время недалеко от поляны, где «сражались» четверо, Ауриус показывал, как натягивать тетиву и вкладывать стрелы. Реми упорно пыталась завладеть луком стрельца. Оружие поражало своим изяществом: темные, почти черные, адамантовые плечи его придавали общему виду загадочности и таинственности. Лук казался порождением ночи. Естественно, Ауриус не хотел, чтобы его любимца кто-то брал в руки, – вдруг сломают. Хотя он прекрасно знал, что адамантий практически невозможно разбить. У Реми все никак не получалось прицелиться, поэтому Ауриус встал позади нее так, что мог сам держать вместе с ней лук. Как раз в такой позе их и застали подошедшие Линнет и Ута. Когда стрелец их заметил, он отстранился от девушки и стушевался. — Я... мы... то есть... Ну вы поняли, – стрелец хотел объяснить происходящее. Однако девушки поняли это и без его попыток. В их глазах заплясали смешинки. Ута перевела взгляд на его руку, которая странно блестела. Проследив за ее взглядом, стрелец сказал, что в одном из сражений он сильно повредил кисть, и теперь она состояла из адамантия. Так же, как и его лук. Видимо, поэтому Ауриус ощущал столь сильную связь со своим оружием – оно служило его продолжением. Линнет предложила пойти есть, так как их, скорее всего, ждали. — Мы уже закончили, – Ауриус посмотрел на Реми. Она кивнула в знак согласия. Все четверо отправились в домик. *** Постукивая пальцами по столу, Кайлис размышлял о произошедшем на Арене. Вернее, о действиях, которые они совершали по ходу сражения. Качая головой, он анализировал способности каждого и то, кого можно было собрать в небольшие группы. Невольно вспыхнули воспоминания. Пальцы перестали стучать. Когда он был маленьким мальчиком, его отец брал его на Люстрир, а затем вел на Арену. Мама запрещала. Она боялась, что ее сын станет безжалостным... а он все равно сбегал... Воспоминания, порой наслаиваясь, сменяли друг друга. Кайлис вспомнил, как в один из дней побега он увидел оставшихся на Арене. Мужчина и женщина отказались сражаться, сложив оружие в знак протеста. От его родителей осталось пустое место – пушки сработали невероятно быстро... В памяти всколыхнулись менее старые воспоминания. Он брел по пустынной белоснежной равнине Айрура. Босой, в покрытом инеем плаще Кайлис был одет явно не по погоде. Он загребал пушистый снег, сковавший и без того неподвижные конечности, проклиная Току, который до сих пор, мать его, не научился открывать порталы правильно. — Мечтал увидеть снег? – разговор с собой заставлял Кайлиса не останавливаться. – Получите, распишитесь... Бойся своих желаний... Зубы стучали, не попадая друг на друга. Тело ломило от холода, ноги не слушались. — Молись, чтобы я не придушил тебя, когда вернусь, – обратился он к воображаемому собеседнику. С тех пор как столкнулись в полете, друзья были неразлучны. Казалось, эта встреча была уже далеко в прошлом, но болезненное приземление все еще давало о себе знать болью в боку... Около четырех лет они сиротами подворовывали, вместе скрываясь по улочкам Люстрира от гневных торговцев. Домик на краю леса стал их пристанищем и опорой... Размышления о прошлом вырвали водолея из мира реальности. Он, механически переставляя ноги, заметил маячившую впереди фигуру. Размытая фигура приблизилась, превратившись в человека. Это была девушка среднего роста в теплой одежде и с обеспокоенным взглядом серых глаз. Через мгновение сознание попрощалось с ним... Очнулся он в тепле. Отец учил: «просыпаясь в незнакомом месте, не спеши открывать глаза, прислушайся – нет ли опасности». Навык Кайлису дался не сразу – после пробуждения порой трудно не открыть глаза, поэтому поначалу приходилось усилием воли запрещать себе так делать. Сейчас он безупречно «просматривал» место, где находился. Слева потрескивал огонь, переливы которого красными всполохами плясали перед глазами. Неподалеку слышалось тихое пение. Воздух пах теплом и едва уловимо – дымом. «Отлично, руки не связаны», – констатировал Кайлис, лежа на чем-то мягком. По ощущениям это «что-то» напоминало мех. Рука медленно двигалась к ножу в потайном кармане. «Зараза!» – мысленно выругался Кайлис так, что ни один мускул на его лице не дрогнул. Он был безоружен. Продолжив сбор информации о помещении, он нащупал что-то холодное с пятью пальцами. Сердце забилось чаще: «Нога. Это чья-то... нога!». «Я не хочу, чтобы меня сожрали заживо!» – воспоминания о прошлом посещении Айрура у Кайлиса оставались не самые приятные. Он, отдернув руку, напрягся и пытался придумать, как ему сбежать. Единственное, что останавливало – он не знал, где именно находился. Нужно было унять сердцебиение и накатывавшую панику. — За тобой так интересно наблюдать, – Тока весело разглядывал его. Кайлис запрокинул голову, услышав голос друга. Водолей быстро нашелся, открыв глаза и поняв, что вне опасности. — Я же говорил тебе молиться, когда я вернусь, – подорвался он с того места, где лежал и уже готовился с локтя прыгнуть на друга за то, что тот отправил его в такую холодрыгу. И тут он заметил, что они были все-таки не в домике. Чтобы узнать их местоположение, Кайлис решил сменить гнев на милость. — Нас же не съедят? — Нет. Не волнуйся, – спокойно ответил друг и кивнул в темноту. – Она добрая. От того места, куда указал Тока, отделилась тень. Выйдя в свет костра, она встала, скрестив руки на груди. — Тащила его на собственном горбу, а он говорит «нас же не съедят?» – девушка обиженно передразнила Кайлиса. Она пересказала то, что уже знал Тока – как принесла Кайлиса в свое временное убежище, что лежал он здесь уже вторые сутки, что нож она сняла сама, так как не знала, чего от него ожидать, что бросить его она не могла, потому что он очень жалко выглядел; что Тока сам каким-то образом нашел их, открыв портал (на этот раз правильно), чем немало ее напугал, и они подрались – на этом этапе рассказа Тока торжественно показал синяк под коленом, а девушка, закатав рукава, также продемонстрировала полученные последствия потасовки, – что только спустя несколько пропущенных ударов они все-таки решили поговорить. Также она назвала свое имя – Ивир – и причину, по которой пребывала здесь. Девушка сбежала из приюта несколько месяцев назад и мечтала убраться из Айрура, но возможности не представлялось. Теперь за то, что она позволила друзьям остаться в убежище, Ивир требовала забрать ее отсюда. Тока, впрочем, как и Кайлис, не особо любил что-то менять в устоявшемся порядке, но просьба девушки казалась вполне резонной. Посовещавшись, они решили, что оставят Ивир в их домике на время, пока ее не перестанут искать... Вторжение девушки повлекло кардинальные изменения в жизни друзей – неведомым (добровольно-принудительным) образом она привила Токе и Кайлису любовь к порядку: полки с посудой теперь стояли в «правильной» последовательности, оружие должно было оставаться начищенным до блеска, а еда выдавалась «по часам». — Как-то она у нас задержалась, – в один из дней, когда Ивир ушла в лес за ягодами, отметил Тока. — А мне кажется, что с ней нам лучше, – почти подпрыгнул Кайлис. — Друг, с тобой все хорошо? – обеспокоенно поинтересовался Тока, прекрасно зная нелюбовь водолея к домашним обязанностям. — Не-а, – улыбнулся Кайлис. – Поначалу она меня раздражала, а сейчас... Даже не знаю... Пусть остается, если сама того хочет. Она хорошая. — Ага, поэтому ты ее игнорируешь? – поддел друга Тока. — Ты не понимаешь! Она какая-то не такая... Она понимает меня... А я не знаю, что говорить... — О-о, да ты попался, – присвистнул Тока и отвернулся. – Я в этом не участвую. — В чем «в этом»? – переспросил водолей. Ответа не последовало. — В чем «в этом»? – не унимался Кайлис, за плечо тормоша друга. – Ну отве-е-ть. Тока хихикал, все еще оставляя друга без ответа. — Кто молчит... Сам знаешь, где торчит! — А вот это было обидно! – повернулся седой юноша и выдал: – Влюбился ты, кажется... дурак. Водолей остался сидеть ошеломленный. «Как это? Не может такого быть... Да врет он все... Ну да, она красивая и умная, и глаза такие глубокие. Просто нравится же» – поняв, что «проговорился», Кайлис залился краской и со вздохом откинулся на спину. — Тока, это бред. — Ну я за ней заметил, что она тоже тебе симпатизирует... — Правда? – с надеждой в голосе спросил Кайлис. — Да мне откуда знать! Зато мы теперь знаем, что мое предположение – не бред, – ехидно заметил Тока, похлопав друга по плечу. — Ах ты! – вскочив со стула так резко, что тот упал, Кайлис помчался за другом, прикрикнув: – Беги, Тока, беги!.. Они были так наивны. Да, это было первое чувство (после дружбы), которое испытывал Кайлис к кому-то, кроме родителей. И оно длилось столь же недолго... Хотя... какое время способно измерить чувство?.. Кай боялся привязаться к Ивир и потерять ее так же, как потерял отца и мать. Но при этом он сам же предложил ей пойти вместе против додэков. И Ивир согласилась. Кайлис не знал, почему девушка приняла такое решение, но отныне поклялся защищать ее, прекрасно понимая, что Ивир могла с легкостью сама о себе позаботиться... Впрочем, это качество и раздражало. Девушка все время стремилась научить его делать то, что он и так умел. Иногда доходило до того, что они не разговаривали неделями. Ивир и Кайлис – оба гордые и принципиальные – не спешили уступать друг другу. Тогда помирить их мог только Тока, который буквально разрывался меж двух полыхавших огней... Кайлис невольно улыбнулся. Он похлопал себя по щекам, стараясь отогнать воспоминания прочь. Отмеряя шагами комнату, он вынужден был признаться самому себе, что их выход на Арену в том составе был просто умопомрачительной глупостью... После долгих размышлений Кайлис понял, что разработанный им план атаки нужно обсудить. «Выделить главное и направить основные силы в цель», – щелкнув пальцами, подумал он и вышел в дверь. *** — А почему бы нам не устраивать что-то более серьезное? Ты не находишь наш поступок на Арене мелочным? – размышлял Ауриус после обсуждения плана. — Что может быть серьезнее, чем сложить оружие на Арене перед сотнями глаз? – вопросом на вопрос ответил Кайлис. — Например..., – протянул Ауриус, задумавшись. – Можно взорвать что-то на Люстрире. Сой воодушевился, чуть не упав со стула – затея ему однозначно была по душе. — А это ты не находишь мелочным? ­– Кайлис был непреклонен. – Могут погибнуть люди, а не только додэки. Лишних жертв лучше избежать. Ауриус хотел съязвить, но в душе понимал, что Кайлис прав. Стрелец согласился. *** — Что?! Ты и Кайлис? – изумилась Ута. — Да тише ты! – прошипела Ивир. – Да, мы были парой какое-то время. Не сошлись в характерах... не понимаю, что в этом такого. — По вам и не скажешь, – протянула Ута, – а чем именно? — Ну, он был холоден порой и дико уперт. Как мне казалось, он понимал меня, но на деле..., – она отрицательно мотнула головой и поспешила добавить. – Но это не делает его плохим человеком. Может, будь мы терпеливее, все было бы иначе. Дева пожала плечами и удалилась, оставив Уту в глубокой задумчивости стоять на кухне. *** — Ну вот опять, – сказал Оми, когда один из камней, парящих над их головами, упал и оставил след. Он прикрыл глаза и, зевая, откинулся на спинку стула. — Туши, туши, туши! – прокричала Амби, размахивая руками. — Да не стоит..., – он не договорил, увидев, как пламя начало охватывать скатерть. — Туши, туши! – теперь уже Оми подгонял Амби. В комнату влетела Ута, услышавшая крики. Она мгновенно заморозила огонь, уже принявшийся за ножку стола. *** Вирида спросила у Кайлиса, как он ощущал себя, летая. — Ну и вопросы у тебя..., – задумался Кайлис, но поспешил добавить. – Интересные. Каждый полет ощущается как первый. Думаю, все люди способны парить. Закрой глаза. Представь состояние перед тем, как заснуть. Наверное, у тебя было такое, что уже почти видишь сон, и вдруг резко вздрагиваешь. Вот так. Теперь отбрось мысли о земле и оставь только то чувство. Твои стопы не касаются земли – ее не существует, а тело становится легким. Ты стоишь перед бездной, а затем падаешь в нее будто тебя подтолкнули. Душа трепещет. Сердце пропускает удар. Открой глаза и почувствуй полет – он уже в твоей душе. *** Он следил. Его время еще не настало. Он не торопился сделать ход. Двенадцать беспомощны и беззащитны. Он знал, как с ними справиться. Он наблюдал за ними уже давно. Он наблюдал из глубин собственного сознания. Порой ему становилось скучно, и он поочередно заглядывал в их мысли. Они полны сомнений. Кто-то больше, кто-то меньше. И кто-то безостановочно вопил о помощи... Снова. Ему не хотелось тратить на них время. Из двенадцати ему нужен только один. Выскочка. Наглец. Такой же, как его народ. Он следил. Его час еще не пробил. Им дозволено жить... Линнет – англ. linnet (коноплянка). Ремедия – лат. remedium (лекарство, средство, противоядие). Вирида – лат. viridis (зеленый)