Повесть о Фэн Ксине: Темное наследство

Лицо Мо Ли едва ли не сравнилось с цветом кувшинок, стоило четверым в повозке покинуть границы первой на их пути деревни. Остановив запряженного вола посреди водянистых полей, Фэн Ксин решил предоставить животному возможность перевести дух. Над полями нависала влажная туманная дымка, отражая в себе зеленоватый оттенок топи. Фэн Ксин отпустил ногу вниз с повозки, наступив в зеркально -чистую водицу: “Ну разве здесь не чудесно?” - довольно произнес он - “Я не бывал в подобных местах уже очень давно, мое сердце просто переполнено восхищением!” - его слова парящим эхом пронеслись над топью, потревожив стайку лягушек, что разлетелись по разные стороны из-под повозки. Никто не разделил воодушевленного настроения молодого мужчины. Казалось, влажный воздух обволакивал тела и одежды, отчего было невозможно чувствовать себя комфортно - все, кроме самого Фэн Ксина, хотели поскорее покинуть влажную местность. “Ааай! Гадость какая!” - дева Яньлинь одним прыжком отскочила на другую сторону повозки, пытаясь избавиться от крошечного зеленого существа в волосах. Один из лягушат запутался в ее прическе и теперь всеми силами пытался освободиться, проворно вытягивая все четыре перепонки. Дева Яньлинь силилась скинуть лягушонка с головы, только вот ее ладони лишь рассекали воздух над волосами - она ужасно противилась дотронуться до существа. Повозка под весом троих на одной стороне, с хлюпаньем накренилась и погрязла в топи. Запряженный темный бык, протяжно мыча, потянул повозку вперед, однако, погрязшее в иле колесо лишь на мгновение сдвинулось и снова с хлюпаньем погрязло. Бедный Мо Ли едва не перевернулся через самого себя в топь: “Чем мы прокляты, что эта девчонка всюду увязывается за нами?!” - выпалил старик. Фэн Ксин затянул края одеяния и перебросил суму через плечо: “Нам всем придется спуститься с повозки, иначе этому животному не вывести телегу из вязи” - молодой мужчина снял обувь и осторожно спрыгнул вниз, где воды было выше щиколотки. Дева Яньлинь брезгливо глядела на поверхность воды, где то и дело шныряли маленькие существа с перепонками.: “Не хочу туда, глядите как их там много!” “Дева Яньлинь, я помогу тебе” - произнес Фэн Ксин, вытянув вперед ладонь. Дева Яньлинь с радостью протянула руку молодому мужчине, словно если он будет держать ее за руку, то ее страх отступит, и она без раздумий пройдет по илистым логовам лягушек. Фэн Ксин усадил деву на свое плечо, придерживая за руку. Лицо Яньлинь вспыхнуло алой зорей, она будто бы очнулась и теперь чувствовала себя неловко. Ведь это она проявила безрассудство, с ее стороны стоило бы учинять меньше детской дурости. Сколько же раз брат бранил ее за то, что Яньлинь, будучи не ребенком, водилась с малышней и позволяла себе ребячество, отлынивая от дел куда более уместных для юной девы. Наконец она оказалась на небольшом обросшем ряской камне неподалеку от повозки. Юная дева замерла, смущенно потупив взгляд. Фэн Ксин же вернулся к телеге, где продолжали сидеть Хэй Бин с Мо Ли. Юноша опустил капусту на дно повозки и шагнул вниз, мимолетно угодив в кольцо рук Фэн Ксина. “Дева Яньлинь, тебе придется потесниться, если не хочешь намокнуть или ненароком кого раздавить” - произнес Фэн Ксин, шагая к камню с пыхтящем злобой Хэй Бином на руках. “Что вы делаете?! Поставьте!!!” - досадовал юноша в кольце рук. “Ничего юноша, вернешь мне должок в следующей жизни” - изрек Фэн Ксин, отчего все пререкания Хэй Бина на мгновение погасли. “Какой еще...следующей жизни!?” - взбунтовался юноша, оставленный на свободе подле девы Яньлинь. Отпустив Хэй Бина, Фэн Ксин почувствовал, что устал. Хоть и Хэй Бин был ниже Фэн Ксина почти на голову, весил мальчишка не мало. “Мо Ли, ну а ты уж как-то сам” - устало произнес Фэн Ксин, разминая плечо, однако, он никак не ожидал, что Мо Ли раздраженно возразит: “С каких это пор молодёжь стала важнее стариков? Хозяин Фэн так давно не выбирался из своего монастыря, что и впрямь позабыл о всех ценностях?!! Я провел с вами так много лет, разделял с вами горести и радости! Неужели вы хотите, чтобы этот старик окунул ноги в холодную воду и скончался от болезни?!” . . . Коренастый старик повис на спине утонченного молодого мужчины. Убедившись, что старик твердо стоит на плотном холмике ила, Фэн Ксин выпрямился и сто раз пожалел, что позволил Мо Ли держать путь вместе с ним. Сердце Фэн Ксина подсказывало, что не стоит ждать от занудливого характера Мо Ли ничего доброго, и уж тем более в многолюдных местах. Этот старик был глуп, боязлив и заносчив. Молодой мужчина потянул быка за поводья и тот нехотя пошел следом, высвободив потонувшие колеса из трясины. Стоило Фэн Ксину бросить взгляд на камень, где его дожидалась пара юных людей, как Хэй Бин мимолетно спрыгнул с камня в воду и прохлюпал черными высокими сапогами из тонкой кожи до повозки. “Ты только что перечеркнул все мои старания и кому в итоге хуже? Только глянь на свои сапоги” - произнес Фэн Ксин. “У меня есть свои ноги, не к чему меня носить” - ответил Хэй Бин, смахивая с сапога длинную водоросль. “Я всего-то хотел, чтобы ты не замарался, отчего бы тебе просто не поблагодарить меня..? Вода и вправду грязная и холодная - в твоей деревне тебя дожидаются мать и отец, тебе нельзя быть столь безразличным, разве это не просто понять? Что если захвораешь?” - искренне недоумевая, спросил Фэн Ксин, ноги которого уже успела облепить стайка лягушек. Взгляд Хэй Бина прояснился, словно белый луч пробился сквозь туман. Его лицо приобрело какое-то новое выражение, которое доселе еще его не озаряло. Улыбнувшись уголками губ, он склонил голову и ясным голосом сказал: “Вы правы! Спасибо! Я и вправду должен подумать о своих родителях!” Фэн Ксин кивнул: “Давайте поскорее продолжим путь” Вскоре повозка продолжила свой путь и миновала очередную деревню. По пути четверка людей перехватывала у торговцев несколько свертков лотосных листьев с едой за небольшие суммы денег. Чем ближе становился город Синих врат, тем состоятельнее выглядели деревни. К заходу солнца, когда на небе проявились первые звезды, перед Яньлинь, Фэн Ксином, Мо Ли и Хэй Бином распростерлась каменная улица увешанная алыми фонарями и множеством нитей с шёлковыми флажками синего цвета . На одном из флажков Фэн Ксин разглядел надпись “Синие врата”. Вокруг проходил нескончаемый поток людей, а многочисленные рикши с занавесями цвета ночного неба перевозили скрытных господ, что поглядывали через узенькие щелки тканей. Глаза Фэн Ксина быстро утомились от избытка мерцающего света и изобилия пестреющих товаров кругом. Поначалу Фэн Ксин даже и не обращал на это внимания, но вскоре молодой мужчина осознал, что большинство взглядов девиц: от мала до велика - устремлены на него. Множество лисьих женских взглядов проплывало мимо, словно шепча своими ресничками. Плечи Фэн Ксина неожиданно расправились, он откинул прядь волос назад, и не смотря на усталость, приободрил свою походку, не переставая отвечать дамским взглядам лучистой улыбкой. Дева Яньлинь неосознанно потянула на себя рукав Фэн Ксина: “Больше не могу идти, ноги и спина болят!” “Дева Яньлинь, прошу, подожди еще совсем немного - нам нужно отыскать гостиный двор” Старик Мо Ли едва не запутался о собственные ноги, заглядевшись на группку манящих ручками девиц. Мо Ли, собрав волю воедино - зажмурился , и рьяно зашептал себе под нос: “Нетушки, я уж лучше прикуплю себе лишний бутыль того сказочного винца!” “Ну все, не могу больше! Давайте остановимся и передохнем...” - юная девушка неожиданно смолкла. Ее взгляд приковался к лавке с цветными лентами. Они колыхались по воздуху, подобно крыльям птицы феникс. Ее отец очень часто брал дочь с собой в город, только вот, будучи под присмотром своего братца, она и шагу не могла ступить в сторону даже для того, чтобы полюбоваться на товар. Сейчас же ее ничто не останавливало - она приблизилась к лавке, и летящая лента цвета индиго коснулась ее лица: “...Как же превосходно, разве это не великолепие?” - с трепетом в голосе восхитилась Яньлинь, касаясь блестящей ленты. Хэй Бин нетерпеливо обернулся, продолжая держать кочан капусты на плече: “Вы идёте там или нет?!” Дева нехотя покинула лавку, понурив плечи: “Мои ноги и вправду вот-вот отвалятся!” - слёзно пожаловалась она. Вскоре перед глазами девы мелькнула та самая лента необычайного цвета - она была меж пальцев Фэн Ксина. Молодой мужчина прошел мимо девушки, словно ведя ленту за собой по волшебству: “Ну что, дева Яньлинь, чувствуешь, как силы к тебе возвращаются? Подарю ленточку всего ха несколько твоих шагов!” Глаза девы заплясали огоньками. Она подорвалась с места вслед за лентой в руке молодого мужчины: “Вы купили это для меня? Моя благодарность безмерна!” - голосок девы сделался похожим на звон серебряного колокольчика. “Зачем вы тратитесь на нее, молодой хозяин?!” - забил тревогу Мо Ли - “Вы помните о том чудном вине, что я вам рассказывал?” - заговорчески поспешил спросить старик, сверкая глазами из-под соломенной шляпы. “Будь покоен, Мо Ли, я все рассчитал. За годы в монастыре Чахлых ив мне не на что было тратиться, разве что на рис, да вино. Раз уж мы здесь, то воспользуемся моментом сполна” Как оказалось, в большинстве постоялых дворов уже давным-давно не осталось свободных комнат. Не покидая надежды, четвёрка людей кочевала от одного строения к другому, покуда они не очутились у приметного строения. Им на встречу вышел коренастый мужчина с седой бородкой . Он испытующе вгляделся в толпу из четверых человек. Затем, владелец строения почти вплотную приблизился к лицу Фэн Ксина: “Хм...” - протянул он - “Я пущу в этот дом юношу, девицу и старика, но ты...Цвет глаз у тебя какой-то странный. Не хотелось бы никакой нечисти в своем доме” Старик Мо Ли запыхтел от возмущения: “Кого это ты назвал нечистью, пёс! Да будет тебе известно, что этот благородный мужчина важный гость вашего этого Синего храма!” Фэн Ксин недоуменно вымолвил: “Признаться, нечистью меня еще не называли. Вот уж не думал, что мой цвет глаз так плох.” “Не поймите меня неправильно, господин! Этот вечер каждого вынуждает быть осмотрительнее. Кто бы мог подумать, что собрание в храме Синих врат совпадет с возвращением мужей Сюэ в город!” - поспешил сказать хозяин строения. “Хорошо, но при чем тут мои глаза?!” - оскорбленно спросил Фэн Ксин. “Как же...Но они ведь шибко странные...Понимаете?”- с прищуром произнес владелец - “Впрочем, если вы доплатите монеткой, то, возможно, в моем здании найдется местечко и для вас” Старик Мо Ли презрительно клюнув взглядом владельца дома, обернулся к Фэн Ксину: “Хозяин, стоит ли еще поискать?” “...Нет. Мы все устали. Размещайте меня, где вам заблагорассудится” Разместив Мо Ли, Хэй Бина и Яньлинь по комнатам, хозяин строения воротился за Фэн Ксином, что ждал на пороге. Владелец вытянул из рукава черный лоскут и протянул его молодому мужчине: “Вот - поскорее прикройте этим глаза. Ткань позволяет все видеть, но ваши глаза никому не будут видны. Не поймите меня не правильно, ведь иначе я рискую испугать своих посетителей...Они могут подумать, что в моем доме не безопасно” Фэн Ксин, не особо вслушиваясь в слова владельца, завязал тканью глаза. Благо структура ткани позволяла видеть сквозь. Владелец подхватил локоть Фэн Ксина и повел того через ярко-освещенный зал с длинным столом на котором громоздились уже приконченные блюда и кувшины с вином. Кучки людей расслабленно проводили время за болтовней и шуточками. Запах еды заставил Фэн Ксина почувствовать себя еще более утомленно. Дальнейший путь проходил вверх по узкой деревянной лестнице. За небольшими створками дверей находилось невеликое помещение, походящее на обычный чердак. Сундуки, большие кувшины, стопки свитков - все хламилось здесь. Помимо Фэн Ксина на чердаке оказалось еще четверо страдальцев, они сидели на полу подле своих циновок и украдкой поглядывали на Фэн Ксина. Хозяин заведения приволок сверток еще одной циновки и расстелил у ног молодого мужчины: “Здесь можете избавиться от повязки, прошу лишь не показываться без нее внизу” - он на мгновение задумался, и добавил - “Да и вообще, внизу не показывайтесь. Желаете чего-нибудь отведать?” “Да, рис и вино, и не забудьте подать еду моим друзьям” “Как скажете, обождите немного” - с этими словами хозяин дома тенью скользнул за дверцы, и усердно их сомкнул. На чердаке горело всего две свечи. В небольшое окошко проскальзывало несколько бликов от колыхающихся алых фонарей, что освещали длинную улицу. Было видно, как в некоторых строениях уже гаснут огни в окнах, а голоса, доносящиеся с улицы, становятся реже. Фэн Ксин ждал ужина совсем не долго. Перед ним поставили чашу с рисом и одну с поблескивающей жидкостью. Недолго думая, Фэн Ксин отпил вина, но то оказалось совсем не вино, а горькая смесь из трав. “Что за гадость!? – кашляя, проронил он, чувствуя, что последние капли терпения готовы его покинуть. Из -за угла послышался мягкий голос некого мужчины: “Ох, должно быть, хозяин перепутал наши чаши. Вот- это ваше вино, а то что у вас в руках - успокаивающая настойка. Она помогает моему сыну, когда тот видит пугающие сны” - рядом с мужчиной, завернувшись в одеяло, спал мальчик. “А, вот как...Тогда, возьмите свое лекарство…” - Фэн Ксин протянул настойку мужчине, а тот в свою очередь - вернул ему вино. Лицо Фэн Ксина осветилось светом тусклой свечи. “Ваши глаза...” - проронил мужчина, когда их лица стали ближе. Фэн Ксин устало и немного раздраженно воззрился на мужчину: "Что мои глаза? Странные? Не нравится?” - выпалил он, напрягаясь от шепота. “Нет, нет, я не это хотел сказать! Не принимайте мои слова близко к сердцу! Я болтнул сдуру!” Едва ли Фэн Ксин успел доесть свой рис, как мальчик, что спал подле своего отца, неожиданно вскочил и наполнил чердак душераздирающим воплем. Глаза мальчика были темнее ночи, а лицо белее луны: “ААААААааа!” “Тише, тише, сынок!” - засуетился его отец, стараясь напоить мальчика успокаивающим отваром - “Это сон, всего лишь сон! Бояться нечего!” У Фэн Ксина волосы встали дыбом. Пара рисинок, что застряли в горле, едва не лишили его жизни, перекрыв путь воздуху. Ему еще не доводилось испытать на своих несчастных ушах столь проникновенного крика. Теперь он понимал, почему эти двое оказались здесь на чердаке, а не среди остальных внизу. Какие же должны быть стены, чтобы у соседей этого юнца не прихватило сердце во сне? Тем временем, мальчик обессиленно шмякнулся обратно на одеяло, и, прикрыв глаза, продолжил сон. Фэн Ксин про себя отметил, что, верно, он сможет прикорнуть лишь на завтрашнем собрании в храме Синих врат. Иначе, проснись человек от подобного вопля - и всю жизнь бойся шорохов. “Прошу, извините, это все ужасные кошмары. Они не оставляют его ни на одну ночь” - смущенно произнес отец мальчика. “Ничего страшного, все в порядке. Мне все равно спать не хотелось” - устало произнес Фэн Ксин, прильнув лицом на свою ладонь. “Верно, ведь уже совсем скоро. Луна окрасится в цвет индиго. Думаю, осталось обождать всего ничего.” - с облегчением в голосе произнес отец мальчика - “Я ждал этого целый год. Только бы слухи оправдали себя!” “Луна во что это окрасится?” - навострив слух, переспросил Фэн Ксин, так и не дождавшись последующего ответа. Казалось, отец мальчика впал в свои размышления - это было видно по его гуляющему взгляду и чудаковатой улыбке. Фэн Ксину ничего не оставалось - он лишь сидел, подперев подбородок рукой, и глядел на сверкающее донышко чаши из-под вина. В другом углу чердака на половицах сидел совсем неприметный силуэт молодого юноши, непрерывный шорох привлек скучающий взор Фэн Ксина к нему. Юноша только что отпустил на половицу стеклянный шарик, что отражал в своей серединке свет от свечи. Едва слышно юнец посчитал до трех, а затем обе его руки оказались поверх шарика, словно кто-то намеревался отобрать его игрушку: “Ты опять проиграла!” -сообщил он своей правой руке - “Нужно быть быстрее! Даю тебе последний шанс. Раз...Два...Три! ...Ты безнадежна. Еще раз: Один. Два. Три! Держи его, держи! Нет! Опять неудача!” - покуда юноша выражал недовольство своей правой руке, левой он щелкнул себя по лбу: “Ай! Ладно, ладно, левая...Ты молодец - довольна?” Губы Фэн Ксина дрогнули, он не смог сдержаться и прыснул со смеху. Юноша обернулся через плечо и уставился на смеющегося мужчину. Фэн Ксин поспешил сказать: “Ох, извини! Кмх, ты, должно быть, актер, верно? Уверен, толпа вознесет тебя за этот концерт! Ты воистину - талант!” Глаза юноши сделались похожими на два сияющих белизной блюдца: “Только не это!” - испуганно проронил талантливый, делая вид, что его левая рука тянет тело за собой к столику Фэн Ксина. “До чего же правдиво выглядит!” - не переставал восхищаться Фэн Ксин - “Талантище!” Левая рука юноши хлопнула по бамбуковому столику перед молодым мужчиной, лицо юноши побелело и покрылось крошечными судорогами: “Одумайся, левая рука! Ты ведь не хочешь снова доставить мне проблем!” Однако, левая рука юноши, словно живя отдельной от тела и головы жизнью, заметалась по столику, сбрасывая на пол все на своем пути. Другой, “осмысленной” рукой, юноша поспешно поднимал все, что сметала левая рука. Отчего-то Фэн Ксину уже не было так весело. Картина начинала выглядеть жутковатой. Веселое шоу обратилось в неприглядное. Увидь подобное толпа, то, скорее всего уже покинула бы неудачное представление. “Думаю, достаточно” - произнес Фэн Ксин, покуда его чаша из-под вина встретилась с полом трижды и трижды же была возвращена правой рукой на столик. “Мне очень жаль! Как неловко!” - причитал юноша, непрестанно сбивая и поднимая чаши. “Если тебе жаль, так отчего бы не перестать этого делать?” - уже с видимым раздражением проронил Фэн Ксин. “Эта рука не остановится, пока вы не извинитесь перед ней. Прошу вас, извинитесь скорее!” – умоляюще попросил неудачливый актер. “А? Чем же я ее обидел?!” - поинтересовался Фэн Ксин. “Возможно, она разозлилась потому что вы смеялись...” - выбиваясь из сил, произнес юноша. Звон от роняемых чаш казалось, никогда не остановится. Отец спящего мальчика неприязненно уставился на молодых людей. “Уважаемая левая рука, я нижайше прошу у вас прощения. Если вы продолжите шнырять чаши, боюсь, моя голова не выдержит этого испытания” - произнес Фэн Ксин. Левая рука юноши наконец замерла. На этот раз она поставила поднятую для броска чашу на свое место и стряхнула с нее пылинки. “Всемилостивый Будда! Подействовало! Похоже, что она меня простила!” - съязвил Фэн Ксин. Признаться, он уже подумал, что этому недо-актеру придется уже и платить, чтобы тот, наконец, угомонился. Юноша, сжимая свою левую руку, юркнул обратно в свой уголок: “Ну вот опять, одни неприятности!” - тихо произнес он своей руке. По завершению досадного “выступления” комната погрузилась в драгоценную тишину и уши Фэн Ксина словно окунули в теплый мёд. Однако молодой мужчина наслаждался тишиной не долго: в очередной раз стены чердака задрожали от вопля спящего мальчика. Отец ребенка всполошился и постарался достучаться до сонного сознания сына: “АААААааа!!!” “Это сон, это всего лишь сон! Бояться нечего!” Прикрыв уши ладонями, чтобы не оглохнуть, Фэн Ксин успел несколько раз пожалеть, что сунулся в этот город. Его голова была полна возмущений: “Я вынужден здесь ночевать только из-за того, что мои глаза зеленого цвета. Какая несправедливость! Я еще и переплатил, а за что спрашивается!?...После всего это скорее мне должны заплатить!” Хэй Бин решил провести время до наступления ночи в зале, где располагалось большинство гостей. Усевшись на свободное место и заказав целый кувшин вина, он расслабил плечи и скучающе оперся локтем о колено. Его взгляд бесцельно забродил по людям - они все были беззаботны и утомленно-веселы. “О! И ты здесь?!” - неожиданно раздался голос за его спиной - это был Мо Ли. На столе перед стариком уже стоял кувшин вина. и куриная тушка в придачу. Заметив еще один кувшин с вином перед мальчишкой, он вскинул густые брови: “Откуда у тебя деньги? Сколько у тебя еще?” - развернувшись в плечах, поспешил спросить старик. Хэй Бин хоть и смотрел в лицо старцу - не ответил. Он поднял свою чашу и продолжил неспешно пить. Мо Ли наконец отвел взгляд от юноши и бурча себе под нос, налил в пиалу из своего кувшина: “Откуда ты вообще такой взялся? Видно твои родители обеспеченные люди, а сын их ведет себя как дворняжка. Вон, взгляни - ка на тех юношей” - старик указал в сторону, где сидела шумная компания в одеждах ученых. Сияя аккуратно уложенными волосами и почтительной манерностью, они смеялись и распивали вино - “Вот что я тебе скажу - так выглядят сыновья зажиточных семей. Эти образованные люди взялись оплатить мой кувшин вина, пожалев мою старость. А теперь посмотри на себя - ну и не дворняжка ли ты? Огрызаешься и скалишься старику как сволочной пёс” “Однажды к моему отцу пришел покусанный псом старик - он хотел украсть пса у нищего, и собака дала отпор. Руки и ноги старика покрылись ужасными ранами и старик скончался. Тогда отец сказал мне, что собаку за преданность не осудишь. Разве плохо быть дворняжкой?” - неспешно поведал юноша, становясь все пьянее от выпитого вина. На деле Хэй Бин ненавидел вино. От горького и тяжелого вкуса начинала кружиться голова. Тем не менее, юноша выпивал одну чашу за другой, словно продолжать пить было важно. “Дзинннь...Дзинннь, дзооон...” - послышалось откуда-то из угла. Все за столами обернулись в сторону звука. В углу сидел пожилой отшельник с редкими волосами. Он держал в руке небольшую лютню. Щеки отшельника были похожи на два красных яблочка, очевидно, что он опрокинул в себя немало кувшинов, и теперь его опьяненное сердце вознамерилось поделиться со всеми своей песней. Улыбнувшись, он затянул песню - историю о далекой долине, в сердце которой находится его деревня. Он пел о прекрасном крае, в котором ему посчастливилось родиться, о прекрасных девушках, которым он отдал свою первую влюбленность и о том, как покинул свою деревню, но так и не сыскал места прекраснее. Все стали разговаривать тише, и попивая вино, позволяли песне отшельника скрасить поздний вечер. Хэй Бин отвернулся от чаши с вином и прильнув на поверхность стола, вслушивался в слова былины. Его лицо обрело безмятежный вид с едва заметной улыбкой. Он даже подумывал о том, что если бы у него было больше монет - он бы не жалея бросил несколько под ноги отшельника. Улучив момент, Мо Ли незаметно стянул кувшин со стола Хэй Бина, но едва ли юноше было до этого дело. Чудесная песнь завладела всем его вниманием без остатка. Вскоре луна показалась высоко в небе. Ее белый свет лился сквозь щели занавешенного окошка и падал на лицо погруженного в дрему Фэн Ксина. Ночной воздух сделался свежее и прозрачнее, рассеивая сладкие запахи безмолвной улицы. Мимо безмятежного лица молодого мужчины проплыло три тени. Фэн Ксин с трудом разомкнул веки. К его искреннему удивлению, троица соседей дружно покидала чердак. Тремя темными тенями они безмолвно скользнули за дверцы и растворились в темноте. В очередной раз сонная пелена покинула сознание молодого мужчины, сменившись негодованием. Он продолжал вглядываться в темноту за дверцами, пока не заметил пугающей перемены кругом: белый свет луны вдруг стал - синим! Фэн Ксин незамедлительно сдернул ткань, что заслоняла сквозное окошко. Луна цвета индиго отразилась в зеленых глазах молодого мужчины. “Невероятно !” – упало с его уст. За спиной Фэн Ксина протрещала половица. Он обернулся и увидел замотанную в черное тряпье старушонку - худой рукой с длиннющими ногтями она держала за косу молодую деву. Дева едва не приросла к стене за спиной, стараясь быть как можно дальше от старушки. Ее взгляд был прикован к молодому мужчине, казалось, она безмолвно молила о помощи. Прерывисто дыша, старушка потянула бедную деву за косу: “Нам пора” - услышился жуткий голос старой дамы. Фэн Ксин видел, как бледная рука девы проскребла по стене, в надежде ухватиться за что-нибудь. Сердце Фэн Ксина забилось быстрее. Он шагнул к двум дверцам, но рука девушки уже исчезла в темноте лестницы. Слушая биение собственного сердца, Фэн Ксин последовал вниз по лестнице за двумя темнеющими силуэтами. Каждое окошко этажом ниже пропускало через себя броский глазу цвет индиго. Фэн Ксин чувствовал, что за главными дверьми этого строения он не увидит ничего хорошего. Но, все же добравшись до дверей, он отворил их. Если бы в эту же секунду Фэн Ксин проснулся и оказался на чердаке - он бы ни чуть не удивился, потому что, то, что он видел, походило на чудесный сон. В свете луны цвета индиго, мимо Фэн Ксина прошло двое человек - они несли на своих плечах крытый паланкин. За полупрозрачными занавесками ясно виднелось чье-то лицо. Руки сидевшего в паланкине человека покоились на высокой рукояти меча - приглушенный блеск оружия источал запах гибели и холодного великолепия. Вслед за паланкином тянулась целая толпа. Люди не ликовали и не шумели, они лишь брели вслед за крытыми носилками, словно внутри них восседал не человек, а покойник, которого все собрались проводить в последний путь. Рядом с таинственным паланкином гарцевала белая лошадь, она казалась невесомым облаком, плывя меж строений улицы, да переливаясь синевой. На белой лошади восседал невысокий силуэт в изящных одеждах цвета индиго, у всадника было спокойное круглое лицо. Силуэт, что ехал верхом, украдкой глянул на толпу позади, и что-то шепнул в синие складки паланкина. Незаметно Фэн Ксин оказался в центре толпы, давным-давно упустив из виду деву со старушонкой. Теперь он мог видеть, что секрет дивной луны в том, что к крышам зданий сплошным покровом была прикована летящая ткань, что простиралась до самого монастыря Синих врат - вдоль всей улицы. Цвет ткани был неизменным - индиго, оттого и казалось, что луна окрасилась в этот цвет. Убедившись, что с луной все в порядке, Фэн Ксин облегченно выдохнул: “Так вот в чем дело! Я уж едва рассудка не лишился! Кому это могло прийти в голову?» Толпа резко остановилась - паланкин впереди прекратил движение. Двое носителей развернули носилки, и Фэн Ксин увидел восседающего в темных тканях мужчину в фиолетово-синих одеждах. Его руки продолжали покоиться на рукояти меча, а лежащие на плечах волосы обрамляли лицо с порослью светлой щетины. На высоко поднятой челке мужчины виднелась прядь с серебряной проседью, однако, лицо не выглядело старым. Мужчина из паланкина всмотрелся в толпу, прежде чем его голос разлетелся над людьми: “Хорошо-хорошо, вы все оказали нам честь своим появлением, я признателен вам. А теперь, почему бы вам не возвратиться по своим домам?” Толпа разразилась завыванием и восклицаниями. Из паланкина послышался смех: “ Что такое? Вы расстроены? Тогда чего же вы хотите?” - в словах мужчины улавливалась неподлинная потеха. Из толпы кто-то выкрикнул: “Суда!” “Если вам нужен суд, почему бы не обратиться к старейшинам высших храмов?” - произнес мужской голос. Толпа поспешила ответить: “Только вы можете нам помочь! Старейшины махнут рукой! Просим суда!” Из толпы вышел старичок. Жестом указав толпе утихомириться, он заговорил: “Позвольте этому старику задать всего один вопрос: Правда ли то, о чем разносит молву Сяо Мин - выходец из деревни Минши? Ответьте, истина ли то, о чем он молвил нам?” Муж из паланкина в задумчивости потер щетину, в конце концов, он сказал: “Боюсь, я не хваток на молву и уж того более, никак не припомню никакого Сяо Мина” Старик понимающе склонил голову и произнес: “Может быть вы припомните Ли Ксяо - выходца из деревни Хаоши?” Мужчина в паланкине в задумчивости протянул имя Ли Ксяо: “Ли... Ксяо...” - в глазах мужчины не пронеслось ни одной искорки. Старик не терял надежды: “Тогда...Есть еще одно имя - Хуан Джанг, выходец...” Толпа за спиной старика прошлась шепотом недовольства. Несколько рук потянуло старика за одежду, и посыпалось несколько советов: “Да просто расскажи ему то, о чем говорили все эти люди!” Старик снова жестом рук успокоил толпу: “...Те, чьи имена я произнес, посеяли среди людей некий слух, мол, легион цвета индиго способен высвободить душу человека их тисков воздействия темных сил, подобно лучшим мастерам - чьих лиц простому народу никогда не доводилось видеть” Лицо мужчины тронула улыбка: “Это правда” - последовал ответ из паланкина. Фэн Ксин, находясь почти в середине толпы, ощутил себя в большой очереди за тремя мешками золота – люди ни с того ни с сего хлынули вперед, отбив оба плеча мужчины. Пока Фэн Ксин старался не поддаваться потоку людей, у самого паланкина скопилось несколько человек. Они что - то выкрикивали наперебой и бесцеремонно толкали друг друга. Отчетливей всех слышался голос женщины: “Мой брат - его сознанием овладел злобный дух, я уверена в этом! Помогите ему!” “На мне венец безбрачия - в этом наверняка вина злого духа, что прицепился ко мне!” - послышался девичий голосок. Вдруг перед ним показался силуэт юноши, что извивался подобно тряпичной кукле на веревочке, юноша хватался за свою голову, причитая: “Злой дух! Злой дух! Он в моей голове!” Мужчина, восседавший на белой лошади, оказался меж паланкином и толпой, что едва ли не приблизилась к носильщикам вплотную. Толпа в спешке отпрянула: никто не желал оказаться под копытами высокой лошади. Круглое лицо всадника обрело беспокойное выражение, он то и дело озирался на сидящего в паланкине мечника: “Я могу разогнать этих людей, стоит ли устраивать очередной переполох? Кроме того, их так много” - произнес пухлый всадник своему товарищу за занавесками. “Нам нужно быть в ответе за слухи, что о нас разносят. Иначе - нам судьба иметь дело с подобными толпами, куда бы ни занесло” - ответовал муж из паланкина. Всадник осмотрел сборище людей - он покачал головой в знак неодобрения. Между делом, паланкин пошатнулся - мужчина в одеждах цвета индиго шагнул к самому краю. К подолу его одежд дотянулось несколько рук, пытаясь привлечь внимание. Чересчур близко к паланкину толпилось около десятка человек - от мала до велика. Мужчины и женщины - все наперебой что-то выкрикивали и немилосердно толкали друг друга. Некоторые с последних рядов усердно стали проделывать себе путь в первые ряды. Вскоре над толпой снова раздался голос девушки, что непрестанно перекрывала голоса остальных. Наверняка уже каждый второй успел посочувствовать этой деве, что никак не может сыскать себе муженька. Очевидно, голос девицы сыграл в ее пользу, так как мужчина из паланкина остановил на ней свой взгляд: “Что ж, искренне надеюсь, юная дева, что твое сердце полно храбрости” - с этими словами мужчина завел руку за спину и она тут же взмыла вверх с сверкающим мечом в ладони. Стремительно и пугающе рука опускалась прямиком на плечо стоящей у паланкина девы. Она вскрикнула, когда острие с холодным свистом скользнуло сквозь нее, не проронив ни капли крови. Дева отшатнулась, едва устояв на ногах. В следующее мгновение она уже вбежала в стену людей позади себя, сыпля проклятья на кровожадного колдуна. Фэн Ксин ясно ощутил холод, что пробрался тонкими иглами в руки и вески. Он неотрывно смотрел перед собой - желание узнать что будет дальше...Это немое любопытство боролось с инстинктом перед чем-то неизведанным и пугающим, перед инстинктом - делать ноги. Все замолкли. Было слышно, как некоторые подались инстинкту, наполнив улицу эхом от топота ног. Эхо доносило до ушей и слова людей: “Черное колдовство! Черное колдовство!” Мужчина из паланкина произнес своему братцу на коне, глядя на то, как толпа заметно поредела: “Уже лучше ” Мужчина на коне, сверкая глазами от удивления, проронил: “Жестокий ты, Сюэ Лунь! Не забывай, лихие слухи посыпается не только на твою голову!” Пока безмолвная толпа походила на бездвижный лес бамбука, кто-то неспешно вышел вперед. Фэн Ксин сразу же узнал в смельчаках своих недавних соседей по чердаку - это были те самые отец с сыном. “Достопочтенный господин, я смею просить вас о помощи. Моего сына непрестанно мучают ужасные кошмары. Лекари говорят, что если он не будет больше спать, то может сильно заболеть” - голос отца мальчика звучал громко, но не храбро. Мальчик за его спиной с опаской поглядывал на паланкин и разодетого дяденьку. “Кошмары - излюбленный прием бестелесных созданий” - произнес мужчина, с сожалением взглянув на мальца - “Подведите его поближе” Отец мальчика суетливо подтолкнул сына вперед: “Храбрее, мальчик мой!» Бедный ребенок, лицо которого уже успело поменяться в цвете несколько раз, зажмурил глаза и вжался в плечи. Не мешкая ни единой секунды, мечник в изящных одеждах непоколебимо обхватил рукоять меча. Взгляд мечника походил на волчий - он глядел сквозь. Меч скользнул сначала по воздуху, а потом через тело мальчика. Неожиданно, меч остановился в области сердца ребенка, словно наткнулся на препятствие. Через одно усилие, меч снова показался в воздухе, а вместе с ним и большой черный ком, что покатился дальше, тянясь от мальчика длинными сверкающими черными нитями, будто нечто наглухо запуталось в нитях. Из большой “раны” от кома отживалась струя смольного дыма. Ком зашевелился: Одна его часть отделилась от другой - то была плотно прижатая к коленям голова с длинными прилипшими по всему телу волосами. Два изгиба плеч расправились и теперь все отчетливо узрели человекоподобное создание. Голова существа резко запала назад. Пара до жути противоестественных глаз врезалась в толпу. Желтые с вертикалями зрачков глаза обвели людей. Существо неловко поднялось с земли, а после влетело в скопление народа так быстро и невесомо, словно плыло по воздуху. Существо скоро передвигалось в толпе. Напуганные люди едва успевали разбегаться в стороны. Одна из женщин замешкалась прямо у бестелесного создания на пути. Существо отпрянуло от земли и невесомо вселилось в тело женщины. Несчастная закричала сначала от того, что в нее вселилось нечто ужасающее, а потом от того, что острый чудо - меч стрелой летит в нее. Мужчина из паланкина бросил его подобно копью со словами: “Не скроешься, душок!” Острие пролетело сквозь тучную женщину и замерло в полете. Из-за спины женщины пошатнувшись, выпал дух. Его тело развязалось на тысячи нитей, теряясь в своих чертах. Существо растаяло, как сахар. Меч со звоном упал наземь, отражая в себе цвет луны индиго. Меч лежал посреди круга людей, которые с опаской поглядывали на оружие. В кольцо людей въехала белая лошадь. Всадник спешился и поднял оружие с земли. Он протер его рукавом своей одежды, попутно всматриваясь в озабоченные лица своими насмешливыми добрыми глазами. Улыбка на лице коренастого мужчины вовсе не походила на ту, что красуется на лицах высокомерных и злорадствующих людей . Его улыбка скорее походила на отцовскую, в ней не было и отражения насмешки над всеми этими людьми. Этот человек держал в руке бесценное оружие, однако, аура мужчины подсказывала, что меч в надежных руках. Однако, ни доброе лицо, ни аура не смогли сразу же развеять страх в сердцах зевак. Кто вообще смог бы в один миг обрети прежнее спокойствие и ясность разума после подобной сцены? “Должно...Есть смысл извиниться за моего братца” - поджав губы, произнес коренастый муж - “Не приглядно вышло, не приглядно...” - он несколько раз покачал головой, словно сочувствуя и разделяя волнение со всеми - “До чего же не хорошо! Как недостойно с нашей стороны, не так ли? Ведь недостойно же? Ц-ц-ц...В такую - то светлую ночь, вы только посмотрите на эту ночь!” - мужчина поднял руку, указывая на светлое небо. Продолжая качать головой, он взобрался на свою лошадь и вернулся к паланкину. Тот, что поджидал в паланкине, в благодарность кивнул всаднику и получил свой меч обратно. Оба мужчины намеревались продолжить свой путь, но снова остановились. Из середины толпы донесся тонкий визгловатый свист. Свист продолжался, покуда из толпы не вышла сутулая старуха с молодой девицей за руку. Старуха держала костлявые пальцы у рта, издавая протяжный монотонный свист: “Не спешите уходить” - проскрипел старческий голос - “Мне тоже нужна помощь” “Какой смелый мертвец” - всплеснул руками мужчина из паланкина - “И чего же ты хочешь, неспокойный дух? Зачем вцепилась в несчастную девицу?” “Держи слово - не трожь меня” - прокряхтела старуха, голова которой неуверенно держалась на недлинной шее. Несколько раз пошевелив сухой челюстью, она продолжила - “Эта девчонка украла из моего дома одеяло. Вошла и украла - в мой дом вошла! Судите девчонку!” - гневливый дух старухи в исхудавшем теле с предвкушением толкнул вперед девицу. “Я думала, что дом пуст! Она волочила меня до города весь день и вечер, в чем моя вина!? Она же мертва!” - слезно причитала бездомная, уже давно обретя бледность из-за пережитых кошмаров. “Пуст?! А чья возле него могила?! Это мой дом! Воровка!” - снова прохрипела старуха, уставившись на запуганную девушку. “Чего ты хочешь?” - спросил спокойный голос из паланкина. “Пусть вернет украденное! Пусть вернет все что украла! В моем доме было так много вещей! Но все пропало!” “Я ничего не брала, кроме старого одеяла!” - возразила юная девушка, ее голос дрожал. Взглянув на бездомную, нельзя было не испытывать жалость. “Выходит...Ты вцепилась в эту деву и не отпускала по пути сюда. Хочешь, чтобы она вернула твое одеяло и для этого приволокла бедняжку сюда? Очень плохое поведение бестелеса. Этот озлобленный дух старушки определенно стоит уничтожить. Ты хотела честного суда - так получай.” - мужчина в очередной раз вознес меч, и дух старухи испарился точно так же, как и до этого иное бестелесное существо. Мечник ни с того ни с сего хлопнул в ладоши и цыкнул: “Запамятовал! Раз уж здесь так много народу, то сделаю сообщение - каждый может обратиться к нам за помощью, покуда мы здесь. Наш шатер располагается неподалеку от храма Синих врат. За помощь берем не много, так же возможен обмен на еду: вино, пирожки, куры и прочее...Пожалуй, на этом все. Прощаюсь.” - завершил он. Мужчина сел в синеву тканей - паланкин, наконец, тронулся с места. Всадник на белой лошади направился следом, о чем-то шепчась через занавеску крытых носилок. Народ еще долго не расходился. По началу люди лишь переглядывались друг с другом, словно их всех разом перенесло из неизвестности на улицу города. Послышались первые шепотки, вслед за которыми поднялась целая волна гомона. Люди хоть и стояли рядом друг с другом, но говорить им приходилось почти крича. Каждый что-то высказывал, неугомонно жестикулируя и вертя головой. Громкие голоса вернули Фэн Ксина из прострации. Он несколько раз моргнул, облизнул пересохшие губы, и огляделся по сторонам. Его сердце громко колотилось, он даже задался вопросом - дышал ли он все это время? Фэн Ксин вернулся к дверям здания, где его ждал пыльный и захламленный чердак. Отворив главную дверь, он поднялся вверх по узкой лестнице. Было темно - он на ощупь нашел грубую занавесь, за которой находился чердак. Ему казалось, что кто-то играет с ним злую шутку: После стольких лет заточения в монастыре, он наконец-то оказался в городе, но в первую же ночь его будто погрузили в чей-то кошмарный сон. Там, посреди улицы, его сознание оцепенело, а тело едва не лишилось собственного духа. После всего увиденного стоило ему моргнуть, как перед глазами проявлялась картинка – меч рассекает демонических существ, и те распадаются на нити. Кто бы по доброй воле захотел увидеть подобное? На чердаке оказалось светло. Юноша с безвольной рукой сидел в окружении свеч. Своей “нормальной” рукой он пытался зажечь еще одну, однако, вошедший Фэн Ксин испугал юношу и его рука дрогнула. Свеча упала, и яркий огонь начал подниматься вверх по какой-то старой тряпке. Переполошившись, юноша начал искать воду по пустым чашам. В один шаг Фэн Ксин оказался у огня и прихлопнул пламя ногой. Юноша судорожно выдохнул, но не успел он собраться с мыслями, как его левая “самовольная” рука с размаху повалила все зажжённые свечи. Юноша вскрикнул и начал топать по разбросанным свечам, обращая воск в кашу. На чердак снова вернулось тусклое освещение единственной уцелевшей свечи. “Ах! Осталась всего одна свеча! Я так долго собирал их по всему залу!” - взглянув в глаза Фэн Ксину, юноша спросил - “Разве вам не страшно?” “Будет уж тут спокойно!” - честно ответил Фэн Ксин. “Я так слаб духом, что попросту убежал обратно на чердак. Если бы знал, что мои глаза такое увидят, то уж лучше бы оставил все как есть и не покидал свою деревню. Дело в том, что после того, как я упал с дерева - моя рука сначала сломалась, а потом начала своевольничать, будто кто-то вселился в нее!” - признался юноша и опустился на пол. “Клац... клац... клац...” - стал отчетливым звук. Юноша сидел на полу, понурив голову. Непослушная левая рука снова самовольничала - она вновь и вновь падала, ударяясь о половицы. Дурная ночь подходила к концу.