Повесть о Фэн Ксине: Темное наследство

… Лишь через несколько мгновений до Хэй Бина дошло, что брат Фэн назвал Змеиноглазую демонессу “матушкой”. Юноша тут же подумал: “Не тронулся ли Фэн Ксин умом со страху?” Самому - то юнцу было не привыкать, а вот братец Фэн всю молодую жизнь прокуковал в чахлом домишке на горе, и уж явно в ус не дул, что мир полон бесовских тварей... Однако страх должен был заставить Фэн Ксина удирать, но, вместо этого, молодой мужчина вклинился в глаза озлобленного духа, и замер неподвижно. У Хэй Бина не осталось сомнений, что этот человек тронулся умом: “Неужели он даже не поборется за свою жизнь?” - пронеслось в голове юноши, и в груди его стало как-то неприятно и тесно - “...Скоро все закончится.” - напомнил он себе, и вернул на лицо прежнее спокойствие. Человеческая душа несовершенна, оттого ее и постигают разочарования. Роза - это цветок, но у того, что мы кличем цветком, есть одновременно и алые лепестки и колючие шипы. Погляди на розу с высоты своего роста, и убедись, что ее терновые коготки тебе не развидеть, хоть они и могут ранить несведущую руку до крови. Душа человека - обитель, и никому не ведано, что за чудище способно там поселиться. Матушка Фэн Ксина была поражена ядом из самых глубин своего сердца. Яд пробрался и в ее душу, затуманил взгляд и наполнил каждый вздох ненавистью. Матушка Фэн Ксина обратилась злым духом - душа ее крепко накрепко запуталась меж терней, испещрив душу их отравой. Разве могла она развидеть собственного сына, когда шипы столь непоколебимо держали ее в своей власти? Поступь демоницы была невесома, как лунный свет на траве. Она следовала за Фэн Ксином, и взгляд ее не сулил добра, ибо в нем навеки поселилась жажда гибели и разрушения. “Матушка, ты не узнаешь меня? Это же я, твой сын Фэн Ксин!” - ласково произнес мужчина, не переставая пятиться. На лице его матушки не произошло никаких изменений, разве что миазмы сгустились. Надежда, что матушка-демоница очнется от зловещего морока растаяла, словно иней под жарким солнцем, стоило руке демоницы повиснуть в воздухе, перебирая багровыми ногтями темному на пути к горлу злополучного Фэн Ксина. “Ты не в силах меня расслышать, или же не хочешь, матушка?” - проговорил молодой мужчина - “Неужто все это время я искал не прославленную Змеиноглазую демоницу, а тебя? Неужто дух моей матушки не покинул и прежнего облика на этой земле, а про родного сына все же позабыл?” - мужчина продолжал пятиться спиной в темноту леса, цепляясь о ветки, но взгляда с демоницы не уводил - “Вот так диво, столь гневный дух не находит в себе мочи, дабы выплюнуть хоть слово!” Распознав истинную обиду в громких словах Фэн Ксина, Хэй Бин едва не присел на землю от изумления. Однако голос Фэн Ксина привел юношу в сознание: “Хэй Бин, ответь мне, неужто моя матушка и есть Змеиноглазая демоница? Неужто по ее воле погорели две деревни, и погибло так много людей?! Ответь же мне поскорее, все это время я и вправду искал не демоницу, а собственную матушку, так?” - слова мужчины срывались на отчаяние, он совершенно растерялся в своих мыслях. Юноша уставился на Фэн Ксина, и глаза его округлились, отражая алые светлячки марева в воздухе. «Это и вправду его матушка? Матушка братца Фэна? Да как такое вообще возможно?» - размышлял юноша. Голос Хэй Бина дрогнул: “Брат Фэн...” – произнес он - “Это больше не она, это больше не твоя матушка!” Слова юноши были бесполезны для Фэн Ксина, как брошенный на гладь озера воздух. Это была его матушка, но разве глаза его хотели видеть столь озлобленного демона взамен той, что он сохранил в памяти? Разве мог он взять и смириться с участью ее несчастной души? Мог ли он по доброй воле поверить, что его матушка - это Змеиноглазая демоница, на которую он самолично возглавил охоту? А этот растерянный до кончиков волос юноша - ее прихвостень, сеющий горе и погибель! А самого Фэн Ксина обрядили в шкуру волка, а на деле ему была предначертана судьба овечки! И погубить его была должна ни кто иная, как родная мать! Волосы встали дыбом на голове Фэн Ксина от этих соображений. Хэй Бин же несмело сделал шаг навстречу Фэн Ксину: “...Вы ведь сами некогда говорили, мастер! Что когда мы умираем, то снова перерождаемся, чтобы стать лучше и обрести новое счастье! Если я не справлюсь с этим проклятьем, то скольких же перерождений я лишу своих мать и отца? Их души...Будут навеки прокляты и исчезнут навсегда! Я должен вернуть свой дом! Прошу, помоги мне!” Когтистая ладонь почти дотронулась до лица мужчины, и в это мгновение Фэн Ксин ощутил, как миазмы неупокоенного сердца оседают на нем, подобно заиндевелой пыльце. Матушка-демоница перемещалась след в след за Фэн Ксином, покуда тот не прислонился к дереву за спиной. Миазмы роились у него перед глазами, как миниатюрная бездна. В голове Фэн Ксина воскрес образ, что он застал во дворе деревни Кои - тленные тела жителей. Несомненно, дело рук его матушки. Они возвышались над бурьяном, освещенные холодной луной. Прискорбная картина. Сердце Фэн Ксина быстро забилось в груди, мужчина мимолетно обогнул дерево, и исчез из поля зрения Хэй Бина. Мальчишка тут же опомнился и спохватился: “Госпожа-демоница, не упустите его! Его душа ценнее всех жителей деревни Кои! Этот человек - мастер!” Фэн Ксин мог видеть перед собой силуэт матушки-демоницы: Он чёрным пятном расползался по земле, затмевая алое марево небес. Довольно угнетающее зрелище, особенно, если это чёрное пятно приближается, преследуя тебя по пятам. Внутренний голос Фэн Ксина непрестанно задавался вопросом: “Почему?” Почему его матушка обернулась злым духом? Почему она не узнает собственного сына? Почему она учинила столько бедствий? Фэн Ксин помнил, как однажды его матушка лишила себя жизни, оставив совсем юного мальчишку на произвол судьбы. В то злополучное время одной лишь любви к сыну было не достаточно, чтобы удержать ее истерзанное сердце на белом свете. Она бросила его. Предательство. В ту пору мальчик не смог увещевать матушку остаться с ним, а сможет ли сейчас? Быть может это больше и вправду не его матушка? Быть может, его матушка исчезла еще при жизни - исчезла вместе с последней искренней улыбкой...? Где же она затерялась? Есть ли среди этих миазмов хоть крупица прежней матушки Фэн Ксина? Как бы то прискорбно не было, но родители Фэн Ксина являли собой два неспокойных сердца: Жадный до славы мастер, и матушка-самоубийца, которые, ко всему прочему, обратились двумя неупокоенными духами, сеющими зло, да и только. И на что же теперь Фэн Ксин был обязан разгребать эту порочную связь своих предков? Воистину, он родился под несчастливой звездой! Под колпак алого марева несмело вступил старик Мо Ли, наглухо захлопнув уши ладонями: “Они должны быть здесь!” - рявкнул он позади идущим. Алые отсветы озарили лица троих людей в одеждах цвета индиго. Дядюшка Ван вел на нити отловленного пакостного бестелеса, что дважды изощрился подселиться в Сюэ Лэя, и теперь этого желтоглаза можно было лишь пожалеть, ибо дядюшка Ван был не намерен оставить его в покое. Все новоприбывшие лица уставились на на лже-монаха, что что метался по лесу меж деревьев. За несчастным лже-монахом велась свирепая погоня с воздуха. Юноша Хэй Бин растерянно наблюдал за погоней, не подозревая, что за его спиной столпился легион цвета индиго во главе с перепуганным стариком. Все обратили взоры под кроны деревьев, где сквозь чернеющие ветви прорезывался силуэт демоницы. Сюэ Лэй нетерпеливо засыпал вопросами: “Ну так что? Это она, или не она? Это не моя тетушка?” Однако юноше никто не ответил. Дядя Ван и Сюэ Лунь изо всех сил старались убедиться, что это не их сестрица. Сюэ Лунь шаг за шагом приближался к чёрному покрову миазмов, что воспарили над травой. От обильного потока дымящихся сгустков сдавило грудь. Взгляд Сюэ Луня так и вклинился в облик демоницы, и лицо его просветлело. “Ван!” - крикнул он - “Это не она! Это не наша сестрица! Определенно – нет!” Искренняя радость отразилась на лице дядюшки Вана, и услышался вздох облегчения: “Похоже, так оно и есть. Это не она…Не наша сестрица.” Мо Ли негодующе глядел на трех улыбающихся мужей посреди неистовства опасного духа. “Не переживай, старик, выручим мы твоего молодого хозяина!” - бодро сказал Сюэ Лунь уже по колено в миазмах - “Ведь он все еще в ответе за кражу нашего серпа! Так легко не отделается!” - Сюэ Лунь навострил сверкающий серебряный меч, и направился на помощь лже-монаху. “Какое счастье, что этот озлобленный демон не моя тетушка! Раз уж самая прославленная в округе демоница перед нами, и она не ваша сестрица, то, вероятно, моя тетушка все же обрела душевный покой, и ее дух покинул эту землю с миром...” - предположил племянник. “Верно, Сюэ Лэй. Наше самое большое опасение не оправдалось, до чего же твой дядюшка счастлив!” - ответовал Ван. “Но, дядюшка, отчего вокруг этой демоницы скопилось так много миазмов? И почему этот демон отличается от всех, что мне доводилось видеть?” - живо поинтересовался Сюэ Лэй. “Нутро злобного духа состоит из обиды, злости и жажды мести. Если уж эти чёрные чувства способны извести даже человека, что уж говорить о беззащитной душе почившего? В конце концов, ярость изъедает все, поглощая дух. Все эти чёрные миазмы в округе - разложения останков души. Не удивительно, что этот демон наворотил так много бедствий!” - поведал дядя Ван. “Дядюшка, а что если и я однажды покину этот свет с тяжелым сердцем? Неужто и меня ждет подобная участь…?” - осторожно спросил Сюэ Лэй. Юноше прилетел подзатыльник от дядюшки. Ван укоризненно ответовал: “И слышать о подобном не стану! Тебе предназначена счастливая жизнь, Сюэ Лэй! Только попробуй разочаровать своего дядюшку!” Всего за несколько мгновений многострадальный Фэн Ксин оказался в целом озере миазмов. Они летели на него со всех сторон, подобно стая бешеных ворон. Попади они в него - изъели бы душу подобно паразитам, и от Фэн Ксина остался бы лишь тленный лик, да и только. Внезапно за спиной мужчины раздался шипящий звук, словно кто-то выбросил раскаленное палено в холодную водицу. Он обернулся и увидел спину человека в яркой одежде - это был Сюэ Лунь. Этот бравый муж бесстрашно рассекал чёрные миазмы, что летели на Фэн Ксина. Воздух наполнился запахом гари и пронизывающим шипением. Фэн Ксин оперся спиной о дерево, не веря в свое счастье. Он, можно сказать, выскользнул из петли! Миазмы редели. Сюэ Лунь отразил последний демонический выпад, и за распавшимся клубком миазмов в опасной близости явился лик демоницы. Темные вихры ее волос обрамляли искаженное яростью лицо. Фэн Ксин поспешно ухватился за руку Сюэ Луня и надрывно произнес: “Не убивай ее!” “Не убивать, говоришь?” - рассмеялся было Сюэ Лунь, но тут же умолк. Фэн Ксин видел, как серебряный меч бесшумно выскользнул из руки Сюэ Луня и со звоном встретился с землей: Из-за облака чёрного морока едва ли можно было углядеть силуэт беса. Миазмы медленно, но верно растворяли прежний образ озлобленного духа. И лишь глаза цвета травы по осени осеняли Сюэ Луня светом былых дней: Это были глаза его сестрицы. Это была она: “...Сестрица?” - произнес Сюэ Лунь, и в голосе его угадывалась горечь и печаль. Даже после многих лет поисков и смирения, его надежда, что сестрица обрела покой - никогда не угасали. Какого же ему было видеть то, что он видел? “Ты узнаешь меня, сестрица?” - с надеждой вопросил Сюэ Лунь, свершив шаг на встречу. “Что?” - задался вопросом Фэн Ксин - “...Это моя матушка, и у нее никогда не было братьев!” Сюэ Луня мало интересовали слова Фэн Ксина, все его внимание было обращено к демонице: “...Сестра, больше никто не посмеет обидеть тебя! Доверься мне и Вану, и позабудь о ненависти к мастеру Ксину! Мы так долго искали тебя в надежде, что сумеем помочь! Если ты отправишься с нами, обещаю, все тревоги и невзгоды покинут твое сердце! Доверься своим братьям” Фэн Ксин негодующе глядел на Сюэ Луня. “Эй, да что с тобой такое?!” - наконец прогремел он - “Ты явно несешь бредни. Она не может быть твоей сестрицей, пойми же! Это моя матушка, или, по-твоему, я спятил?” До Сюэ Луня наконец дошел смысл слов Фэн Ксина. Мужчина красноречиво вклинился в Фэн Ксина взглядом, и изумление изменило черты его лица. И как же это он раньше не заметил? Не заметил этих знакомых глаз на лице этого незнакомого молодого мужчины? “Неужели у нее успел родиться сын?” - пронеслось в голове Сюэ Луня. Мужчина словно глядел на само время, а не на Фэн Ксина. “Твой отец...?” - хотел было спросить Сюэ Лунь, но Фэн Ксин бросил поражающий ответ прежде: “Мастер Ксин. ” Небо пало меж двумя людьми. Когда Сюэ Лунь выронил меч перед лицом прославленной демоницы, у Сюэ Лэя и дядюшки Вана одновременно перехватило дыхание. “Что творит этот дурень Сюэ Лунь?!” - оторопело вопросил Ван - “У него что, не все дома?” “Дядя, что же с ним? Он испуган? Ему стало плохо?” - поразился Сюэ Лэй, поддавшись ближе к миазмам. “Не вздумай приближаться!” - наказал Ван, опережая юношу - “Сдается мне, Сюэ Лэй, это все же твоя тетушка. Сюэ Лунь потерял контроль, потому что узнал ее, иначе быть не может. Я отправлюсь на выручку твоему отцу, а ты пригляди за желтоглазым бестелесом.” - Ван протянул нить индиго юноше, но Сюэ Лэй и не подумал бездействовать. “Дядя, но ведь отец мог и ошибиться!” - Юноша так поспешно миновал дядюшку на пути к отцу, что Ван только и успел прихватить краешек его плаща, оборвав швы. Плащ сорвался с плеч Сюэ Лэя, обнажив два сияющих доспеха. “Дядюшка, ты столь неповоротлив, что не ровен час навлечешь на себя гнев демоницы!” - произнес Сюэ Лэй, и, сорвавшись с места, продолжил тайно шествовать близ золистых деревьев. Ван привязал бестелеса к ветке, подобрал полы одежд и кинулся вслед за Сюэ Лэем. По пути мужчина обшарил все карманы, и убедился, что ко всему прочему, Сюэ Лэй еще и бессовестно свистнул у него из-под носа нить индиго! “И что задумал этот мальчишка, а?! Что отец, что его сынок!” Сюэ Лэй даже и помыслить не мог, что опасаться стоит не одну лишь демоницу, но и ее юного прихвостня - Хэй Бина. Этот набравшийся невзгод юнец, словно съел горчайшую в мире пилюлю, и теперь все его нутро было отравлено разочарованием и досадой: Хэй Бину грезилось, что эта ночь станет последней из череды его кошмаров. Он надеялся, что будет встречать рассвет дома рядом с семьёй, а двор деревни Кои вновь наполнится голосами ее жителей. Он хотел домой. Казалось, что пыль и тлен вот-вот покинут зеленый родной двор, а на тленных телах появятся румянцы, но вот не задача: Тот, без кого весь этот сон на яву был невозможен - все еще жив! “Когда же ты оставишь этот мир, Фэн Ксин? Пойми же, меня ждут...Уже ждут!” Хэй Бин готов был лечь на землю и накрыться тленной травой, дабы не видеть более лица Фэн Ксина, дабы позабыть о том, что демоница - это матушка братца Фэна, и что она отнимет его жизнь взамен на прежний мир Хэй Бина. “Я благодарю тебя - Я хочу твоей скорейшей погибели.” В поле зрения Хэй Бина ворвался ярко-разодетый молодец Сюэ Лэй – тот притаился за деревом аккурат перед самим Хэй Бином. Эти пришедшие люди в пух и прах испортили все старания Хэй Бина довести сюда Фэн Ксина. Мало было одного этого, так все они еще и оказались родственниками друг другу! Покой и счастье Хэй Бина были в руках ужасной, кровожадной демоницы, и если она не восполнит свои силы с помощью души Фэн Ксина, то, как же она возвратит его деревню, его дом и семью? Без чар Змеиноглазой ему никак не позабыть тех кошмаров, что он учинил среди людей. Жизнь под гнетом своих деяний походит на ад. Юноша сохранил частицу прежнего Хэй Бина глубоко в сердце. И если вскоре прежний Хэй Бин не вернется домой, то нынешний Хэй Бин поглотит его без останков. Мальчик глядел на демоницу в миазмах - а ведь и она тоже некогда была человеком, но сейчас она лишь плоть своей ненависти. Она то, что годами копилось в ее сердце, не ведая просвета. “Я хочу все это забыть!” - взялся за голову Хэй Бин - “Когда же это прекратится?” Он отнял слишком много за то, что хотел бы воротить. Сердце юноши, что так долго билось в оковах пустоты, наконец, не выдержало, и горестно сжалось в груди, словно оно норовило покинуть грудь и укатиться туда, где нет горестей и тьмы. В голову Хэй Бина пришла пугающая мысль: А не обманула ли его Змеиноглазая? Намеревалась ли взаправду воротить отнятое за людские жизненные силы? За все эти отнятые клинком души? Как же страшно быть обманутым, без малейшего луча надежды, что все невзгоды не напрасны! Слишком велика ноша для юнца вроде него. А ведь он исправно падал в бездну - исправно исполнял условие. Кого же он может просить о помощи? Просить некого. Разве что самого себя, как и тогда в деревне Кои. Сюэ Лэй бесшумно крался к эпицентру миазмов. Алое марево в небе время от времени отражалось на его сияющих доспехах. Благородные одежды Сюэ Лэя беспросветно измазались золой, покуда ему приходилось впечатываться в деревья, дабы не потревожить ни отца, ни демоницу своим присутствием. Чем ближе подбирался юноша, тем сильнее его охватывала ярость к лже-монаху, что нарочно вцепился в руку его отца, не позволяя поднять с земли меч! Никогда еще юноше не доводилось видеть отца столь неосмотрительным и безрассудным близ злобного духа - Сюэ Лунь выглядел растерянным и пораженным. В голове Сюэ Лэя созрел нехитрый план: он просто-напросто вознамерился завлечь тетушку-демоницу в ловушку, дабы связать беспокойную, на то он и прихватил с собой серебряную нить. Молодец спешил, опасаясь за жизнь отца, кроме того, в глубине души у него уже слюнки потекли завладеть найденным серпом легиона цвета индиго. Серп - это не какие-нибудь доспехи, которыми только подселенцев из люда да выбивай - это настоящее оружие! И как бы оно не помешало в настоящий миг! Стоит лишь поймать демоницу, и с бесконечными скитаниями будет покончено! Только было Сюэ Лэй принялся предварять задуманное в жизнь, как голос дядюшки Вана за его спиной едва не расколол воздух надвое: “Сюэ Лэй, сзади! Обернись!” Сюэ Лэй поспешно обернулся: Он увидел, как в алом мареве мелькнуло лицо Хэй Бина, юноши, которого он некогда принял за братца девы Яньлинь. Демонический клинок в руке юноши рассекал воздух на пути к животу Сюэ Лэя. Еще мгновение и острие бы пронзило племянника Вана. Две сильные руки внезапно подхватили Хэй Бина со спины. Выпад юноши был лихо оборван. Ладонь его отдернулась, и клин звонко саданул о доспех Сюэ Лэя. Сюэ Лэй поймал руку юноши, и стиснул запястье. Дядя Ван сжал юношу в руках, не позволяя и шевельнуться. Хэй Бин изо всех сил пытался вырваться, но его ноги едва касались земли, а воздух не мог служить достойной опорой для рывка. “Еще немного, и ты бы заколол меня!” - яростно проговорил Сюэ Лэй, вырывая из пальцев Хэй Бина клинок - “Что за сумасброд здесь собрался?!” Хэй Бину казалось, что душа покинула его, а ночная мгла заполнила похолодевшее тело: “Это конец?” - вспыхнула мысль, и на лицо юноши легло тяжелое выражение. Страдание рука об руку с пылающей злобой. Из груди юноши вырвался крик отчаяния. Он переметнул все внимание на демоницу, и во взгляде его застыла наивная мольба. Хэй Бин было оторопел, едва не затаив дыхание: Отчего она медлит? Куда же делась ее жажда смерти, что погубила дом и семью? Если не она, то кто же воротит все вспять? Кто же вернет дом и прежнюю жизнь сына семьи Бин? В какую пропасть угодила справедливость? Разве он не прожил последние три года в аду, разве он не приложил все усилия? Разве мало он людей утянул в ад за собой...? “Госпожа-демоница!” -неожиданно подал голос Хэй Бин - “Все эти люди хотят вашей погибели, они грезят о ваших страданиях! Они искали вас только для того, чтобы уничтожить! Так избавьтесь же от них поскорее! Вспомните же свое обещание, и воспользуйтесь силой молодого мастера! Поквитайтесь же с этими ужасными людьми!” - мальчик почти кричал, но по щекам его лились горькие слёзы - “Ведь вы так хотели обрести могущество! Ведь ради этого я был убийцей!” Чернеющие миазмы источали зловещую ауру. Красное небо походило на стонущую бездну. Все в округе трепетало от предчувствия гибели: Некогда зеленая трава обратилась в неестественный цвет и теперь была отравлена. Даже кора деревьев, что росли в округе, сделалась золистой и медленно осыпалась, подобно пыльце. Полчища грибов шиитаке скоропостижно обернулись в слизистые лужи, или стекали вниз, подобно слезам - Вот чем обернулась любовь неупокоенной души к мастеру Ксину. Некогда сердце матушки Фэн Ксина было переполнено любови и нежности. Некогда эта женщина была счастлива, словно изнеженный солнцем луг. Она разделяла свою любовь с возлюбленным - мастером Ксином. Казалось, что даже если солнце навеки закатится за горизонт, их души не разойдутся по разные стороны, их сердца не перестанут любить. В глазах влюбленных меркнут все изъяны, и холодный свет луны кажется солнцем. Только вот лунный свет не в силах взрастить те цветы чаяний, что проросли в душе матушки Фэн Ксина... В далеком прошлом влюбленная даже подарила Ксину свой серп легиона цвета индиго с наилучшими пожеланиями, и в надежде, что ее возлюбленный обретет великую славу с помощью ее оружия против злых сил. Ей хотелось бы отдать ему каждое дуновение ветерка, что гладил ее волосы, каждый вздох и улыбку. Безусловно, мастер Ксин блеснул своим даром, поразив народ жгучей завистью. Этот человек обрел последователей и громкое имя. Только вот после своего триумфа пожелал более не знаться с матушкой Фэн Ксина, дабы не навредить своей репутации. Хоть и Фэн Ксин уже появился на свет, мастер Ксин, как примерный семьянин, обратил все свое внимание на достопочтенную жену и двоих взрослых сыновей, что являли собой три непоколебимых столпа, крепко гнездивших его в высшем обществе. Великое горе овладело несчастной матушкой Фэн Ксина. Любовь в ее сердце обросла терновыми нитями, и ежедневно изводила женщину. И все же сквозь все терни, ее сердце огласилось последним желанием: Не навредить мастеру Ксину. Во вред себе и во вред собственному отпрыску, она заточила себя в монастыре Чахлых ив, не смея и голоса подать о том, что у великого мастера Ксина есть любовница и внебрачный сын. Она обратилась в тень бесчинств мастера Ксина - пылью их былой страсти, что полегла на плечах их совместного сына… Ветхая лента в каштановых волосах маленького Фэн Ксина, что тревожился о матушке. Их золотой сын не скрепил обреченную на погибель связь двух сердец. Не оправдал надежд, и стал второй тенью их любви. Кто ведает, что за мысли шепчутся в истерзанной душе? Матушка Фэн Ксина не выдержала, и в один из дней прервала свою жизнь. Часть ее полной счастья жизни изливалась горькими слезами, другая - издала вздох облегчения. Совсем юный Фэн Ксин остался один на произволе судьбы, совершенно не ведая, что дух его матушки обратился в чёрный комок силы во имя свершения мести. Кто бы мог ведать, что этому комочку предстояло стать Змеиноглазой демоницей, ужасом, что будет змеиться каждому в уши...Монастырь Чахлых ив наполнился ароматом могильных цветов. Однако как бы не был скрытен человек, всегда найдется тот, кто может многое о нем поведать. Похождения мастера Ксина были разоблачены. Мастера Ксина освистали, и спустили с вершины славы наземь. Ряды его последователей знатно проредились, а сам мастер Ксин захворал от отчаяния, и вскоре скончался. Дух Ксина оказался не слаб, и, будучи призраком, питался молитвами своих малочисленных учеников. Но шли годы, и о Ксине позабыли даже родные сыновья. Тогда-то пресловутый Ксин вспомнил о своем внебрачном отпрыске - Фэн Ксине, и явился к нему, дабы заключить бесчестную сделку. Покрытый пылью в памяти ребенок оказался его последним шансом не испещриться меж тремя мирами, вот так неловкость! Фэн Ксин знал, что прежде его матушка уже сделала выбор. И меж земной жизнью подле растущего сына и местью к мастеру Ксину избрала второе. Так мог ли сейчас этот родившийся под несчастливой звездой молодец уповать на чудо? Конечно же, слова сына и братьев не были посильны увещевать ее гнев, ее искаженную любовь к Ксину. Ничего было не в силах удержать ее на белом свете, и ничего не будет не в силах удержать ее ярость. Она позабыла о любви и привязанности - они обратились в пылающую ярость, и лишь гласом ярости она могла отозваться на слова родных людей. На этот раз слова Хэй Бина возымели успех, разбередив искаженный дух некогда любившего сердца. Лишь слова Хэй Бина нашли отклик в жаждущем отмщения духе демоницы. Вот чего она жаждет: Поквитаться! Вот во что обратилась ее любовь. Ночь подходила к концу, да только алое марево заполонило светающее небо, подобно ряске на прохладном пруду. Все свидетели трагедии погрузились под купол неумолимого кошмара. Все произошло слишком быстро: Чёрный вихрь миазмов подлетел и с силой вдарил в доспех Сюэ Лэя, юноши, что храбро заслонил своего отца доспехом. Оба, и отец, и сын - отлетели к корням соседнего дерева, и повалились на золистую землю. А вот несчастного Фэн Ксина мог прикрыть от напасти разве что рукав собственной одежды. Старик Мо Ли, что запрятался меж корней и золы, застыл с страдальческой миной на лице: Его молодому хозяину пришел скоропостижный конец! Как же дурно! Фэн Ксин мог видеть, как на него несется чёрное облако - его погибель, а дальше беспросветная темнота и следом...Ярчайшая вспышка света и раздирающий округу грохот молнии. В голове Фэн Ксина стало тихо, будто лес разом обратился в морскую глубину, поглотив все звуки. В глазах заплясали светлячки, наперегонки друг с другом. Да что уж там, Фэн Ксину казалось, что его огрели обухом. Конечно же, он не мог видеть, что молния подавила выпад зловещих миазмов демоницы. Молодого мужчину больше заботило, жив ли он, или уже не жив? Перед глазами Фэн Ксина все замерцало и засветилось, словно кто-то пролил на поляну звёздный свет. Над головой Фэн Ксина раздался громогласный рев и треск. Мужчина запрокинул голову, и в глазах его отразился призрачный лик мастера Ксина. Выше крон деревьев, этот старый призрачный муж пребывал в несусветном гневе. Еще бы! Ведь Фэн Ксин - его единственная надежда обрети былое величие, а тут его намерилась погубить матушка-демоница! Отец просто не мог не явиться, дабы защитить родного человека!