Let The Dark In / Поддайся тьме

К сожалению, знание того, что она должна выиграть Турнир, никак не помогало Гермионе понять, как это сделать. У неё не было доступа к необходимой информации, чтобы победить в одиночку; а как её получить, гриффиндорка даже не могла себе представить. Девушка чувствовала, что обладает всеми навыками, чтобы стать чемпионом. Но так нужные сейчас способности спали. Гермиона решила пропустить урок по Истории Магии — по всей видимости, оценки всё равно ничего не значили — и вместо этого осталась в пустом общежитии, чтобы поработать над заметками и упорядочить свои мысли. Её главной целью было победить в Турнире, поэтому она записала этот пункт на самом верху свитка. Сразу ниже гриффиндорка обозначила две основные помехи на пути к успеху. Малфой и Биссет. По мнению большинства, блондин являлся лучшим студентом на своём курсе. Хотя это могло оказаться обычной сплетней от Панси. Но судя по поведению Каркарова, крайне довольного своим чемпионом, — слухи, скорее всего, были недалеки от правды. Иметь такие высокие показатели в Дурмстранге считалось немалым достижением. Школа славилась своими строгими порядками, не говоря уже о том, что там преподавали Тёмные искусства. А Каркаров имел репутацию жестокого и строгого директора. В Дурмстранге не было совета попечителей, отчего стиль управления больше напоминал диктатуру, при которой смена директора скорее походила на свержение власти во время революции. Малфою просто не повезло вытащить хвосторогу на Первом задании — её невероятно трудно одолеть даже в самых благоприятных обстоятельствах. Биссет вызывал меньше опасений, но его личность оставалась для девушки загадкой. О нём Гермионе было мало что известно, и слухи, циркулировавшие вокруг его персоны, также не давали никакой конкретной информации. Всё, что могла сказать Гермиона на данный момент, — это что Шармбатон — достаточно хорошая школа и что Биссет довольно дружелюбно ведёт себя со студентами Хогвартса. Он любезничал со всеми, от учеников до профессоров. Казалось, что характерная для всех французов вежливость стала неотъемлемой чертой его характера. Но, учитывая обстоятельства, сложно было судить, являлось ли его поведение искренним или же он притворялся для получения нужной ему информации. Он не выглядел таким же безжалостным, как Малфой. Однако… Гермиона на секунду замерла, глубоко задумавшись. Биссет в одиночку погрузил гнездящуюся самку дракона в зачарованный сон, что было крайне впечатляющим достижением. Девушка так до сих пор и не разобралась, каким образом ему удалось провернуть такое сложное заклинание. Обычно для того, чтобы просто оглушить ящера, требовались усилия как минимум шести драконоводов. Для мощных сонных чар обычно использовали либо специальное зелье, либо заклинание. Но во втором случае объект должен быть очень податлив и восприимчив к магии. Какие бы чары ни применил шармбатонец, Грейнджер не сомневалась — и Биссет, и Малфой знали об испытании заранее. Они были подготовлены ко встрече с ящерами. А это могло означать лишь одно — они с лёгкостью нарушат правила, чтобы выжить и выиграть. И если Гермиона хотела победить их, ей придётся поступать точно так же. Гриффиндорка корила себя за то, что слишком рано сказала, как расшифровать послание, заключённое в яйце. У Малфоя было слишком много времени на подготовку. Наверное, стоило помочь ему за несколько дней до начала Второго испытания. Но к тому моменту он бы, скорее всего, уже и сам догадался, а она всё так же была бы перед ним в долгу. Так что, возможно, это и к лучшему. Последнее, чего хотела Грейнджер, — это быть кому-то обязанной. Девушка снова остановилась и, задумавшись, прикусила кончик своего пера. Сами ли Биссет и Малфой узнали о драконах или же им помогли их наставники? От этого вопроса список препятствий к её победе пополнился новыми пунктами. Каркаров и Максим. Оба директора хотели, чтобы именно их чемпионы выиграли Турнир и прославили свою школу. Это было очевидно. Единственное отличие — Каркаров более открыт в своих желаниях, нежели Максим. Но этого следовало ожидать: разногласия между Дурмстрангом и Хогвартсом имели более древние и глубокие корни. Гермионе придётся подготовиться к крайне предвзятым оценкам во Втором задании. В отличие от двух других директоров школ-участниц, Дамблдор не желал своему чемпиону победы. Потому что это была Гермиона. Он считал, что Драко Малфой со своей чистокровной аристократической высокомерностью заслуживает победы больше, чем она. Зачем ей иметь какие-то перспективы в жизни, верно? От одной этой мысли у неё закипала кровь. Как будто внутри открылся новый, более глубокий источник ярости, разгоняющий ядовитую злость по венам. А может, эти чувства давно сидели в ней, скрытые под напускным оптимизмом. «Он ничем не поможет», — с горечью заключила Грейнджер. Даже наоборот, Дамблдор был вполне способен намеренно встать на её пути к успеху. Но теперь у неё, как у чемпиона, появились новые возможности. Гневно выписывая имя своего директора на свитке рядом с именем Максим, Гермиона продолжала задаваться вопросом — зачем он рассказал, что её кандидатуру больше не рассматривают на пост старосты? Почему просто не подождал и не выбил почву у неё из-под ног, когда было бы уже слишком поздно что-то исправить? Сообщив об этом сейчас, директор предоставил ей время придумать запасной план и дал понять, что не стоит возлагать на него все свои надежды. Гермиона легла на спину и уставилась в потолок. Возможно, Дамблдор рассчитывал напугать её этим. Думал, что если подарит ей надежду на второй шанс, то она перестанет изучать Тёмные искусства и приложит все усилия, чтобы снова стать образцовой студенткой, и, конечно, больше ни за что не переступит черту. Подойди он к ней с этим разговором в начале года — оказался бы прав. Может, директор понимал — если она продолжит следовать намеченному пути, то в конце концов добьётся своего и изменит мир. И в этом мире не будет места выборочной благосклонности Альбуса Дамблдора, от которой зависят судьбы маглорождённых волшебников. Грейнджер желала победить назло ему. Даже не назло Малфою или Гарри с Роном. Гермиона хотела заставить Дамблдора пожалеть о своём отношении к ней, о постоянном принижении её заслуг. Но в этом и была проблема. Гриффиндорка понятия не имела, каким образом она могла бы победить. То ли инстинкт, то ли простое упрямство не давали ей сфокусироваться на чём-то другом, и её мысли каждый раз возвращались к Тёмной магии. Она была уверена — это то, что ей нужно. Дамблдор старался оградить её от подобных чар, но таким образом добился лишь одного — теперь это стало её главным приоритетом. Но где она могла найти данную информацию? Уж точно не в библиотеке Хогвартса. Грейнджер за все годы обучения прочитала более чем достаточно книг, чтобы быть в этом уверенной. Ей были нужны союзники. В идеале — несколько. Но если реалистично смотреть на вещи, то по крайней мере один, раз она хотела иметь хоть какой-то шанс на успех. Полезные союзники. Гарри и Рон — не вариант, даже если Гермиона с ними помирится, ведь ей нужно было научиться Тёмным искусствам, а семьи её друзей порицали такую магию. Поттер часто хвастался тем, что его бабушка с дедушкой были одними из первых, кто избавился от семейных артефактов и книг по Тёмной магии после Великой Волшебной войны. Профессор Люпин мог бы оказаться полезен по части защитной магии, но он был очень близок с семьёй Гарри и находился в огромном долгу перед Дамблдором. То, что он был оборотнем, держалось в строжайшем секрете. По словам Гарри, директору пришлось приложить немало усилий, чтобы Люпин мог учиться в Хогвартсе, несмотря на ликантропию. После окончания школы Ремус практически сразу получил должность преподавателя Защиты от Тёмных искусств, а Дамблдор помогал ему с волчьим противоядием, чтобы хоть как-то облегчить последствия трансформаций. Люпин всегда давал туманные объяснения по поводу специфики работы с Тёмной магией, от которой они должны были научиться защищаться. Он лишь мельком излагал самые азы, чтобы ученики понимали, от чего конкретно они оборонялись, и не более того. Получить от него разрешение на доступ в Закрытую секцию было в разы труднее, чем от Макгонагалл или Слизнорта. Гермионе нужно научиться Тёмным искусствам. И дело было не только в её жгучем любопытстве. Больше всего девушку мотивировало отчаянное желание магического сообщества скрыть от неё эти знания. Никто не стал бы тратить столько усилий и времени на утаивание бесполезной информации. И для этого ей был необходим союзник. Грейнджер бросила перо на пергамент и со стоном опустила голову на руки. Она ходила по кругу. У каждой задачи должно было быть решение. Но в её случае решение и являлось причиной возникновения проблемы. Гермионе был нужен человек, готовый поделиться с ней информацией, которую она не могла получить самостоятельно. Кто-то достаточно отчаянный, чтобы насолить самому Дамблдору. Но все, кто мог ей помочь, презирали её из-за статуса крови. Единственным выходом было найти слабое звено в этой цепочке неблагоприятных обстоятельств, вырвать его с корнем и тем самым разорвать круг. В Хогвартсе каждый выполнял свою роль. Факультеты, правила, социальная политика — всё это было создано для того, чтобы сформировать крепкую структуру из привычек и убеждений, каждый участник которой послушно следовал устоявшимся порядкам. Они не стали бы ломать эту систему, по крайней мере, не для Гермионы. Они не уступили бы ей и сантиметра. Поэтому она нуждалась в ком-то, кто бы не являлся частью порочного круговорота Хогвартса и был лишён предрассудков, поселившихся в умах студентов школы. Кто-то чужой, а оттого непредсказуемый. К сожалению, на ум приходила лишь одна кандидатура.

***

Гермиона уже заканчивала обедать, раз за разом перебирая в голове все возможные варианты, когда получила записку от профессора Макгонагалл с просьбой зайти к ней в кабинет. Грейнджер сразу направилась туда. Как только она оказалась на пороге, дверь распахнулась, и девушка увидела ведьму в пурпурной мантии, расположившуюся перед Макгонагалл, что сидела за своим столом. Рита Скитер из «Ежедневного Пророка». Профессор выглядела недовольной. — Мисс Грейнджер, «Ежедневный Пророк» желает взять у Вас интервью как у одного из чемпионов, — проговорила она напряжённым голосом, — по приказу Министерства. — Минерва, — начала Скитер елейным голосом, — разве тебе не хочется, чтобы о твоей звездной ученице узнал весь мир? Интервью было согласовано несколько месяцев назад, когда оговаривались условия Турнира. В конце концов, такое событие привлекает внимание международного сообщества. Люди заслуживают того, чтобы познакомиться с участниками поближе. Гермиона заметила, как на виске у Макгонагалл запульсировала венка. Рита повернулась и с хищным выражением лица посмотрела на Грейнджер своими зелёными глазами из-под стёкол квадратных очков. Длинными наманикюренными пальцами она сжимала свой драгоценный блокнот. — Если хотите, мисс Грейнджер, я могу остаться и проследить за ходом интервью, — начала профессор, но Скитер тут же бросила на женщину злой взгляд. — Она ведь совершеннолетняя, разве нет? И ты, Минерва, не входишь в координационный штаб Турнира. Я уверена, мисс Грейнджер способна говорить сама за себя, — Рита небрежно отмахнулась. — Ступай, это займёт не больше нескольких минут. Директор сам предложил твой кабинет. Макгонагалл вышла, выпрямив от напряжения спину и поджав губы. Скитер расстегнула свою сумочку из крокодиловой кожи, вынимая пергамент и перо кислотно-зелёного цвета. — Вы не возражаете против Прытко Пишущего Пера, правда? — взглянула она на Гермиону. — Оно зачаровано особенным заклинанием, чтобы делать заметки, пока я веду беседу с комфортной для меня скоростью. Гриффиндорка даже ничего не успела ответить, так как Рита резко схватила её за руку и толкнула на стул. Скитер хищно, с предвкушением закусила кончик Пера, а затем разместила его в верхней части пергамента, заставив зависнуть в воздухе. — Пробная запись. Рита Скитер, репортёр «Ежедневного Пророка». Интервью с Гермионой Грейнджер — маглорождённой чемпионкой Турнира Трёх Волшебников. На этих словах Перо ведьмы, словно сойдя с ума, стало что-то торопливо строчить на пергаменте. Гермиона заворожённо наблюдала за заколдованной вещицей и, слегка вытянув шею, пыталась разглядеть текст — на свитке был выведен уже целый абзац. — Не обращай на него внимания, — произнесла Скитер, довольно резко переходя на «ты». — Я знаю, как магия может отвлекать. Что ж, приступим. Тебе ведь уже семнадцать, но ты всё ещё на шестом курсе. Ты поступила позже? Девушка уставилась на журналистку. Так вот как думали о ней люди? — Нет, просто мой день рождения в сентябре, — возразила Гермиона. Пока гриффиндорка говорила, Перо уже дошло до самого края пергамента, и Грейнджер смогла разобрать некоторые слова. «Она старше своих сокурсников на целый год. Именно это позволяет маглорождённой не отставать от остальных студентов, воспитанных в магическом мире». Гермиона вспыхнула от возмущения, и Рита тут же отодвинула листок подальше, чтобы она не могла больше ничего прочитать. — Не смотри на пергамент, — произнесла Скитер, махнув ладонью. — Итак, маглорождённая, семнадцать лет. Как зовут твоих родителей? Ой, вычеркни, — указала она Перу. — Кого волнуют имена маглов, это неинтересно. Лучше скажи, что подтолкнуло тебя опустить своё имя в Кубок? Гермиона старалась сосредоточиться и отвечать на вопросы спокойно и кратко, не теряя самообладания: ей не нужны были враги, особенно в лице репортёра. Даже если при звуке голоса этого самого репортёра хотелось заткнуть уши — настолько сильно он действовал девушке на нервы. Гриффиндорка продолжала нервно наблюдать за тем, как Перо передвигалось по пергаменту, молниеносно заполняя его текстом. — Скажи, каково представлять всех маглорождённых на таком важном событии? — Я… Я не… — у Гермионы пересохло во рту от осознания возложенной на неё ответственности, и она начала ёрзать на стуле. — Я просто… Я представляю только себя. Рита, стиснув зубы, прошипела и подняла на Грейнджер удивлённый взгляд. — Значит, ты не хочешь доказать всем, на что способны маглорождённые? — Ну… Да, я просто… — на мгновение остановилась Гермиона, подыскивая слова. — Хочу. Я хочу, чтобы люди поняли — мы ничем не отличаемся от остальных, но я… я одна, я не могу… Её щёки обдало волной жара, и униформа показалась слишком тесной. Грейнджер елозила на стуле, пытаясь выразить свои чувства словами. — Как ты считаешь, в Хогвартсе ты получила достаточный уровень образования? — продолжила Скитер, прежде чем гриффиндорка сообразила, что ответить на предыдущий вопрос. — Нет, — не подумав, выпалила Гермиона, отчего глаза Риты хищно заблестели. Какая-то часть Грейнджер очень сильно хотела обличить Дамблдора прямо здесь и сейчас, но потом девушка вспомнила, что Макгонагалл тоже будет читать эту статью. Не хотелось бы, чтобы профессор испытывала чувство вины перед ней. — Академические дисциплины в Хогвартсе очень хорошие. Но программа не учитывает разницу в воспитании и образовании маглорождённых волшебников. Вводные предметы на первом курсе предполагают, что у студента уже есть базовые навыки и знания магии. — Довольно… красноречиво, — заметила Рита, но в её тоне сквозило скорее удивление, нежели одобрение. Грейнджер покраснела от волнения и продолжила речь, решив донести до журналистки свою точку зрения: — В школе нет никаких факультативов или курсов, которые бы помогли маглорождённым наверстать упущенное и адаптироваться. А к концу пятого года после консультации по дальнейшему карьерному росту мы должны уже определиться со своим будущим. Хотя таким, как я, никто не объяснял заранее, на каких предметах нам необходимо сосредоточиться для получения нужной квалификации. А для некоторых специальностей начинать нужно было ещё с первого года обучения. Пока Гермиона отвечала на вопрос, её взгляд зацепился за слова, слетевшие с кончика Пера Скитер. «Её тёмные глаза заслезились, а губы задрожали, когда девушка говорила: «В Хогвартсе так тяжело, — произнесла она тихим голосом. — Никто здесь не помогает маглорождённым! Это несправедливо! Я просто хочу, чтобы люди были добры ко мне!» Несколько крупных слезинок скатились по её щекам и упали на пол». На гриффиндорку нахлынула волна ярости. Не успев осмыслить свои действия, она вскочила с места и с ужасом уставилась на текст статьи. — Я не говорила этого! — выхватив пергамент, воскликнула Грейнджер, бегая глазами по строкам. «Копна спутанных каштановых кудряшек скрывала почти красивые глаза и испачканное чернилами лицо самого неожиданного чемпиона Турнира Трёх Волшебников. Гермиона Грейнджер, семнадцатилетняя шестикурсница, вопреки всем ожиданиям, стала участницей состязаний и, выиграв первый тур, опустошила кошельки многих волшебников, которые ставили не на её победу. Самый известный репортёр «Ежедневного Пророка», Рита Скитер, решила побеседовать с чемпионом Хогвартса. Немного неуклюжая, но источающая невероятный первобытный магнетизм, мисс Грейнджер переплела испачканные чернилами пальцы и закусила потрескавшуюся нижнюю губу. Весь её вид говорил о том, что она готова была сбежать ещё до начала интервью. Гермиона — как она предпочитала, чтобы её называли, — была единственным ребёнком в семье маглов. Она и понятия не имела о своих способностях до лета тысяча девятьсот девяносто первого года. Будучи одной из немногих маглорождённых в Хогвартсе, девушка резко выделялась среди студентов-волшебников своим диким видом и свирепым, почти голодным выражением лица. В её темных глазах светилось удивление и любопытство при виде самых обычных магических предметов (например, Прытко Пишущего Пера), что заставило автора задуматься о целесообразности вступления таких людей, не получивших магического воспитания, в развитое сообщество волшебников. Не было ли это вредно для их здоровья и психики? Она старше своих сокурсников на целый год. Именно это позволяет маглорождённой не отставать от остальных студентов, воспитанных в магическом мире…» Скитер вырвала пергамент из рук Гермионы и быстро засунула свиток к себе в сумку, пока Грейнджер не отобрала его обратно. — Думаю, тут мы и остановимся, — произнесла журналистка. — Вся эта статья — полнейшая чушь, — в груди Гермионы клокотала неконтролируемая ярость. — Я ничего из этого не говорила! — Творческий подход, — отмахнулась от девушки Скитер, поспешно собирая свои вещи. — Моя задача — сделать из вас интересных для аудитории личностей. Никто не хочет читать о скучных маглах. Я бы вообще не стала тебя включать в статью, но Барти настоял — ко всем чемпионам одинаковое отношение. — Я не магл! — с яростью в голосе возмутилась Гермиона. Рита небрежно фыркнула, закидывая сумочку на плечо, и направилась к выходу. Перед дверью она ещё раз оглянулась на Грейнджер, словно проверяя, не упустила ли каких-то критически важных замечаний для своей статьи. — Журналисты, если Вы вообще можете себя так называть, не должны проявлять никакой творческой инициативы! Это уничтожает весь смысл профессии! — уперев руки в бока, негодовала Гермиона. — Вы выставили меня полнейшей дурой, никогда не видевшей волшебного пера! Да, я считаю, что преподавание для маглорождённых в Хогвартсе могло бы быть и лучше, но я прекрасно справляюсь. И мои пальцы абсолютно чистые! — добавила гриффиндорка, помахав ладонями перед лицом Скитер. Девушка даже не понимала, почему именно эта деталь настолько возмутила её. — Я пишу истории, которые люди хотят читать, — с этими словами Рита равнодушно поправила свои вульгарные очки и вышла прочь из кабинета. Закончив мысленно проклинать Скитер, Гермиона нервно принялась размышлять, как предотвратить публикацию этой дурацкой статьи. Она стояла в кабинете Макгонагалл, уставившись в пол, и чувствовала, как вокруг неё рушился мир. Через мгновение зашла сама профессор и осторожно попыталась расспросить о том, как прошло интервью, но Грейнджер отказалась отвечать — на сегодня вопросов с неё было достаточно. Девушка извинилась перед преподавателем, пробормотав что-то про неоконченное эссе. Конечно же, у Гермионы не было ни малейшего желания делать уроки. Если она и собиралась что-то предпринять, то это нужно было сделать до того, как жалкая статья выйдет в публикацию.

***

Она обнаружила Малфоя в библиотеке, в секции Трансфигурации. У Панси и её друзей сейчас были сдвоенные Чары с Хаффлпаффом, поэтому он читал в одиночестве. Как раз то, что Гермионе было нужно, — застать его одного. Парень спокойно сидел за столом, держа перед собой учебник по трансфигурации растений. Его тонкие пальцы обхватывали корешок книги, поэтому буква «М» на его перстне была первым, что увидела Грейнджер. Девушка остановилась перед Малфоем и принялась ждать, пока он отложит фолиант и заметит её. «Он считает тебя интересной, — напомнила себе Гермиона. — Ему будет любопытно». Гриффиндорка была уверена — он прекрасно знал о её присутствии, и если она проявит достаточно терпения, то рано или поздно Малфой обратит на неё внимание. Грейнджер чувствовала нарастающее в ней волнение, но не подавала виду. Блондин упорно не поднимал взгляд. Он невозмутимо перелистнул страницу, продолжая делать вид, будто её не существует. Гермиона так сильно нервничала, что, казалось, её сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Она сделала глубокий вдох и проговорила: — Я хочу предложить тебе сделку. Возникла короткая пауза, и затем Малфой вновь равнодушно перевернул страницу, всё ещё не замечая присутствия Грейнджер. Она едва смогла подавить в себе желание топнуть ногой. — Не заинтересован, — произнес он через несколько секунд скучающим тоном. В напряжении Грейнджер сделала глубокий вздох. Девушка понимала — то, чего она пыталась добиться, являлось полным безумием. Малфой явно был не из тех, кого так легко уговорить. Хотя она морально и подготовилась к этому разговору, что-то в поведении парня дико раздражало её. Вызывало желание ударить его, выбить из колеи, нагрубить ему, а затем наблюдать, как он пытается прийти в себя. Гермионе хотелось посмотреть, как Малфой реагирует на неё. Стряхнуть с него всю эту фальшь, чтобы так тщательно выстроенная им решимость пошатнулась. Ей нужно было доказать себе, что она способна разбить вдребезги его образ неприступного аристократа. — Ты думаешь, что лучше меня… — начала Гермиона уверенным тоном. — Я знаю, что лучше тебя, — спокойно ответил Малфой, будто подтверждая всем очевидный факт. Гермиона сжала руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони и пытаясь подавить в себе желание схватить увесистый том по Трансфигурации и ударить им парня. — Так докажи, — сжав челюсть, проговорила Грейнджер. Спустя мгновение блондин резко закрыл свою книгу и наконец перевёл взгляд на девушку. — Что тебе нужно? — сузив свои серые глаза, спросил Малфой. — Ты думаешь, что лучше меня не только из-за отличий в образовании, правда? Дурмстранг и Хогвартс тут ни при чём. Даже если бы я училась в твоей школе, ты бы не изменил своего мнения, потому что мои знания ничего не значат, так? Малфой сдержанно улыбнулся и коротко кивнул, продолжая смотреть на девушку с подозрением. Гермиона старалась не выглядеть так, будто что-то замышляет. За эти годы ей пришлось немало раз строить из себя саму невинность. Она отвлекала мадам Пинс расспросами о малоизвестных энциклопедиях, пока Рон что-то искал в кабинете библиотекаря. Плакалась Филчу в то время, как Гарри устанавливал портативное болото у входа в подземелья Слизерина. — Если это так, тогда докажи. — И в чем суть твоей сделки? — приподняв бровь, спросил Малфой, сохраняя напускное безразличие. Он произнёс это слишком небрежно, однако Гермиона смогла почувствовать его растущее любопытство. Она вздёрнула подбородок. — Научи меня тому, что знаешь сам. Чему не учат в Хогвартсе. Поставь нас в равные условия и победи. Тогда мы увидим, действительно ли ты лучше меня или же это не так. Грейнджер понимала, что вот так вот внаглую бросать вызов ему в лицо было настоящим безумием. Однако сейчас она не обладала такой роскошью, как время. Гермионе было нужно его согласие. Сегодня. Сейчас. Статья Скитер, насколько знала гриффиндорка, могла выйти на следующий день, ещё до завтрака. Малфой какое-то время сидел неподвижно, но буквально через мгновение в его глазах появился заинтересованный блеск. Он слегка подался вперёд, облокотившись рукой на стол, и Гермиона могла с уверенностью сказать — он тщательно обдумывал её предложение. Будь блондин слизеринцем, то без раздумий отказался бы от этой авантюры. Студенты этого факультета стремились к победе и не задумывались, какими способами она достигнута. Но Малфой был другим. Драко хотел выиграть честно, поэтому намеренно оставил Гермионе подсказку про драконов. Он не считал, что для победы ему нужны были какие-то преимущества. Парню всю жизнь твердили, что он лучше остальных просто из-за своего происхождения. А Гермиона удивила его, отобрав первенство в самом начале Турнира, поэтому он определённо должен был согласиться, чтобы подтвердить своё превосходство. Азарт, бурливший в крови гриффиндорки, нарастал с новой силой. Внезапно Малфой откинулся на спинку стула и начал задумчиво крутить перстень на пальце, снова надевая на себя маску безразличия. — Мне не нужно ничего тебе доказывать, — произнёс блондин ядовито, с пренебрежением в голосе. Однако это прозвучало так, будто он пытался убедить самого себя. Гермиона лишь пожала плечами, разглядывая свои туфли. — Возможно, нет, и это было бы пустой тратой времени. Или… — она подняла на него глаза: — Или ты можешь ошибаться. В конце концов, и я, и ты чемпионы, и магия Кубка посчитала нас равными по силам. Из всех студентов Хогвартса лишь я могу составить тебе конкуренцию и быть достойным соперником. И ты это знаешь. И, судя по всему, не хочешь рисковать, потому что сомневаешься в своих силах. Видимо, ты можешь победить только в нечестной игре с подтасованными результатами. Взгляд Малфоя вспыхнул от ярости. Слова девушки явно задели его за живое, а Гермиона уже чувствовала, что успех у неё в кармане. — В таком случае разве это бы не шло вразрез с самой сутью Турнира — соревнованием школ? — наклонив голову вбок, спросил Малфой. Она поняла, что вопрос был с подвохом. — А тебе не наплевать? — посмотрела на парня гриффиндорка, сложив руки перед собой. — Возможно, — ухмыльнулся блондин. — То есть ты хочешь, чтобы я учил тебя Тёмной магии. Это было утверждение, а не вопрос. Он отлично понимал, чего хотела Гермиона. От волнения её сердце забилось чаще. — Я не могу научиться этому здесь, в Хогвартсе, — облизнув губы, произнесла гриффиндорка. — Нам позволено изучать подобные дисциплины только вне школы, индивидуально. У меня нет такой возможности. — Это противоречит правилам Дурмстранга, — выгнув бровь и скрестив руки, ответил Драко, откидываясь на спинку стула. — Нам запрещено делиться знаниями и навыками, полученными в школе, с посторонними. Тем более с маглорождёнными. — Но если мои магические способности действительно настолько уступают твоим, тогда в чём риск? Малфой замолк на несколько секунд, а после по-волчьи оскалился, и Гермиона тут же поняла — она просчиталась с ответом. — Ты правда считаешь, что так оно и работает, да? — смеясь, проговорил парень. — Ты мыслишь, — рот Драко искривился в презрительной ухмылке, — стереотипно. Гермиона напряглась. Он окинул её с ног до головы скучающим взглядом. — Еще один жаждущий власти магл. Старая история. Всегда в отчаянии. Всегда готовы на сделку. Всегда падки на то, что им не принадлежит и что они никогда не смогут понять. Такие, как ты, всегда пытаются заполучить то, чего они не достойны. Каждый раз одна и та же история с неизменным концом. Его слова обожгли так сильно, что Гермионе пришлось прикусить язык. Он встал, очевидно закончив. Желудок Гермионы сжимался, пока она смотрела, как он уходит. У неё не было выбора. Глаза жгло, но вместо того чтобы заплакать, она выдавила смешок, продолжая вести себя так, будто он доказал её правоту и это она победила. — Я знала, что на самом деле ты не верил, что сможешь одолеть меня честно. Он даже не замедлился. — Теперь мы оба знаем, что ты не можешь победить только за счёт своего таланта, — язвительно добавила она. Малфой замер на полушаге. Она заметила, как его левая рука сжалась в кулак. Парень резко развернулся, всем своим видом излучая опасность. — Что ты сейчас сказала? Гермиона приподняла подбородок. — Всё то же самое, что говорила до этого. Если ты действительно лучше меня, так докажи это. Я умираю от желания увидеть то самое превосходство, которым все так кичатся. Вы утверждаете, что эта черта присуща лишь чистокровным. Но тогда почему я не вижу никакой разницы? Если различие настолько очевидно, то доказать это будет не так сложно, верно? Парень посмотрел в сторону, стиснув зубы. Он недоверчиво усмехнулся и, снова взглянув на гриффиндорку, медленно двинулся к ней. Гермиона с большим усилием подавила паническое желание убежать. — Хочешь заключить сделку? Хорошо. Его глаза блестели, когда он остановился прямо перед девушкой — с таким же язвительным выражением лица, как и у неё.  — Я научу тебя. Каждому Тёмному заклинанию, которое я знаю, теории, всему, чего ты так отчаянно хочешь. Сердце Гермионы подпрыгнуло в груди, однако Малфой ещё не закончил. — Но на моих условиях. После этого, когда я всё-таки выиграю Турнир, ты смиришься со своей судьбой. И чтобы доказать это, сломаешь свою палочку и вернёшься в мир маглов, где тебе самое место. Уверенность Гермионы пошатнулась. Казалось, Малфой одним ударом расколол скорлупу её напускной самоуверенности, отчего Гермиона могла ощущать каждую трещину. Блондин ухмыльнулся, заметив её нерешительность, и шрам ещё больше ожесточил его и так острые черты. — Видишь? В конце концов, ты не так уж и уверена, правда? — сказал он обманчиво мягко. Ненависть вспыхнула в ней, словно спичка. Грудь сжалась от накопившейся злобы, но гриффиндорка моментально взяла себя в руки. Она сможет, у неё получится. Она ничем не хуже Малфоя. Она каждый раз чувствовала, как волнение разливалось по венам лишь при одной мысли о будущих возможностях. Гермионе и терять-то было почти нечего. Она должна была пойти на этот риск. Гермиона, вздернув подбородок, встретилась с дурмстрангцем взглядом. — Хорошо. Я согласна. Грейнджер вытянула ладонь для рукопожатия, но Малфой не ответил на этот жест. — Нет. Если ты хочешь, чтобы я тебя учил, — дашь Непреложный обет.