Let The Dark In / Поддайся тьме

Гермиона в замешательстве уставилась на Гарри, стараясь игнорировать его крайне изумлённое лицо. — Виктор Крам? — повторила за Поттером гриффиндорка, пытаясь вспомнить, где она раньше слышала это имя. Грейнджер развернулась в сторону Крама, который уже держал в руках два бокала с пуншем и о чём-то разговаривал с Каркаровым. — Ты не знаешь, кто такой Виктор Крам? — спросил Рон, выглядевший так, словно вот-вот упадёт в обморок. — Он же величайший ловец всех времён! Он попал в национальную сборную Болгарии ещё до того, как выпустился из Дурмстранга! Он просто великолепен! Ты уже видела его — на Кубке мира по квиддичу в прошлом году. Он был ловцом болгарской сборной. У Гермионы действительно остались какие-то смутные воспоминания об этом. Она удивлённо повернулась к Виктору, который отчаянно пытался закончить свой разговор с директором, однако тот был крайне настойчив в своём желании продолжить беседу. — Я не узнала его, — наконец сказала Грейнджер. — Он просто пригласил меня на первый танец… и был достаточно мил, так что я согласилась. Рон издал какой-то странный звук — словно кто-то лопнул воздушный шарик — и уселся на ближайший стул. — Где ты вообще с ним познакомилась? — спросил Гарри, глядя на подругу так, будто видит её впервые в жизни. Но прежде, чем девушка смогла ответить, к ним подошла Макгонагалл и увела гриффиндорку к главному столу, бормоча себе под нос, что у Грейнджер ещё будет полно времени пообщаться со своими друзьями. Гермиона охотно последовала за профессором, радуясь, что ей удалось избежать неприятного разговора. Она не хотела признаваться, что встретила Виктора всего пятнадцать минут назад в саду, где рыдала среди роз. Длинные столы факультетов убрали, а вместо них расставили множество маленьких, чтобы освободить больше места для танцпола. Главный преподавательский стол, как и прежде, находился на возвышении в дальнем конце зала. Сегодня за ним сидели судьи Турнира, чемпионы и их спутники. Место справа от Гермионы всё ещё пустовало, но стоило ей только положить на колени салфетку, как рядом тут же появился Виктор. — Мне сказали сесть сюда. Если ты не против, конечно, — неуверенно сказал парень, опираясь на спинку стула. — Конечно, — слегка дрожащим голосом ответила Грейнджер; хотя она сама никогда и не интересовалась квиддичем, не каждый день в твою жизнь врывается чемпион мира и в один миг решает все проблемы за тебя. Рон и Гарри сидели за одним из столиков, располагавшихся внизу, и Уизли всё это время не мог оторвать взгляда от главного стола, с выпученными глазами наблюдая, как Виктор садится рядом с Грейнджер. От этого зрелища у Гермионы в груди разлилось чувство сладкого удовлетворения. — Я не узнала тебя раньше, извини, — повернувшись к Краму, произнесла гриффиндорка. — Ничего, — криво улыбнулся Виктор, — я был даже рад. Каркаров сказал мне прийти сегодня, чтобы похвастаться перед Дамблдором. Типа трофея, туза в рукаве в их вечной вражде. Я такое не поддерживаю, но мы с директором вообще мало сходимся во мнениях. Поэтому я не мог просто так отказаться, хотя на самом деле мне вообще до всего этого нет дела. — Тогда нам придётся продолжать танцевать друг с другом, чтобы у него не было возможности перехватить тебя, — сказала Грейнджер; её щёки тут же раскраснелись. Она не хотела показаться навязчивой. Но Виктор лишь расплылся в ответной улыбке. — Отлично, — кивнул Крам. — Он не сможет до меня добраться, если мы всё время будем танцевать. Вот так просто. Вот всё и решилось само собой. Гермиона оглянулась и только сейчас поняла, что очень многие в зале до сих пор таращатся в их сторону. Теперь, когда она знает, насколько Крам популярная персона, такое внимание вполне объяснимо. Даже Малфой наблюдал за ними, хотя на его лице — предсказуемо — непроницаемая маска равнодушия. — Ну и каково это — быть чемпионом Турнира? — поинтересовался Виктор, когда они определились с выбором меню. — Оу, ну, не знаю, как для остальных, но для меня это… — гриффиндорка принялась перебирать края салфетки, чтобы развернуть её и разложить на коленях. — Турнир проводится впервые за столь долгое время, и я… чемпион от Хогвартса. Это довольно пугающе. Но, думаю, именно поэтому всё ощущается как-то по-особенному. — Если бы Турнир проводился во время моего обучения в школе, я бы точно участвовал от Дурмстранга, — задумчиво кивнул Крам. — Мне нравится квиддич, но я бы хотел быть кем-то большим, чем просто игроком в квиддич. — Жаль, что ты уже выпустился, — Гермиона искоса посмотрела на Крама. — Ты был бы намного лучше, чем ваш нынешний чемпион. Виктор бросил взгляд в сторону Малфоя. — А, да, Малфой, — на их столах наконец-то начала появляться еда. — Я помню его. Я вообще удивлён, что он решил участвовать. Раньше он не особо любил рисковать. Грейнджер мельком взглянула на Крама из-под полуопущенных ресниц, делая вид, что крайне занята своим свиным стейком. — Неужели? — будто невзначай спросила гриффиндорка. Виктор кивнул. — Его родители постоянно присылали ему письма, говорили о том, что задания в школе уж слишком опасные. Каркарову такое вмешательство было очень сильно не по душе, — он пренебрежительно махнул рукой, — но они также отлично спонсировали Дурмстранг, так что… сама понимаешь. Гермиона вновь посмотрела в сторону Малфоя, который был увлечён беседой с Паркинсон и даже успешно делал вид, будто ему интересна её пустая болтовня. — Полагаю, в итоге каждому из нас рано или поздно приходится повзрослеть, — произнёс Крам после минутного молчания. — Да, — задумчиво ответила гриффиндорка. — Полагаю, что так и есть. Гермиона перевела взгляд немного влево и, к своему ужасу, осознала, что Биссет смотрит прямо на неё. Он едва заметно усмехнулся, и Грейнджер ответила ему тем же. Интересно, заметил ли Тимоти, что она наблюдала за Малфоем? Остальную часть ужина они болтали с Виктором о его учёбе в Дурмстранге, пока их резко не прервал Каркаров, сердито возмущавшийся со своего места, что, описывая пейзажи, Крам выдаёт расположение их школы. Из-за этого неожиданного комментария к их разговору присоединился Дамблдор, и их общая беседа переросла в почти открытый спор о секретности школ и справедливости Турнира. Чтобы не быть втянутым в эту перепалку, Виктор погрузился в угрюмое молчание. Наконец, трапеза закончилась. Как только заиграла музыка, Крам тут же пригласил Гермиону на танец. Увидев, что Каркаров, как хищная акула, уже движется в их сторону, девушка с удовольствием согласилась, любуясь мрачным выражением, появившимся на лице директора Дурмстранга, когда они оказались вне зоны его досягаемости. Даже с учётом того, что Виктор использовал её, чтобы избежать лишних встреч и рукопожатий, он оказался гораздо более дружелюбным и внимательным, чем Гермиона ожидала. Она не привыкла, чтобы к ней хорошо относились просто так, без какой-либо на то причины. В конце концов, он — звезда квиддича мирового масштаба и мог бы танцевать с любой из присутствующих здесь девушек. Да даже большинство парней, наверное, ему бы в этом не отказали. Грейнджер тут же представила, как Крам приглашает Рона на танец и тот краснеет, чувствуя себя обязанным согласиться. От этой нелепой фантазии хотелось в голос рассмеяться, но девушка сдержалась. Всё шло слишком хорошо. А в её жизни никогда и ничего не идёт хорошо. При этой мысли удовольствие от такого прекрасного вечера понемногу начало ускользать. Гермиона подсознательно стала выискивать какую-то ловушку, трюк, что-то, чего она не заметила, но что несомненно вот-вот настигнет её. Внутри всё сжалось при мысли, что, возможно, Виктор не знает, кто она такая. Что, возможно, это даже не приходило ему в голову. Что только поэтому он так галантен с ней. Ей стало страшно, что эта его любезность и дружелюбие не предназначались для таких, как она. — Я маглорождённая, — наконец выпалила Грейнджер во время танца и заметно напряглась в ожидании его реакции. — Я знаю, — немного приподняв брови, ответил Виктор, ни на секунду не сбившись с шага. Гермиона на это лишь глупо моргнула и чуть не споткнулась от удивления. — О, — всё, что она смогла сказать. — Зачем ты это упомянула? — спросил он. — Я просто думала, что ты не знаешь, — пожала плечами девушка, стараясь выглядеть такой же равнодушной, каким казался Крам. — Некоторые семьи отправляют своих детей в Дурмстранг только для того, чтобы держаться подальше от таких, как я. Несколько мгновений Виктор молчал, хмуря свои густые брови. Словно его это оскорбило. — Ну, я не один из них. Я поступил в Дурмстранг просто потому, что там открывались хорошие возможности для моего будущего, но это не значит, что я согласен со всем, чему там обучают. Моя семья не придерживается подобных взглядов. Мы выступали против Гриндевальда, хоть он и обладал большой властью в Болгарии. Мой дед отдал свою жизнь, но не склонился перед ним. — Мне жаль, — Гермиона не знала, что ещё сказать в такой ситуации. — Ничего, ты же не знала. Я не виню тебя за то, что ты так думаешь. Признаюсь, у меня не так много знакомых среди маглорождённых. Но мне всегда казалось, что быть маглорождённым намного интереснее. Принадлежать двум мирам сразу, а не только одному. Думаю, мне бы понравилось. Гермиона никогда раньше не слышала, чтобы кто-то хотел быть маглорождённым. — Это не… — девушка запнулась на полуслове, но Виктор наблюдал за ней, явно ожидая продолжения. — Это не похоже на принадлежность к двум мирам сразу, — наконец нашлась гриффиндорка, уставившись в пол. — Когда ты пытаешься стать частью одного из этих миров, все вокруг ведут себя так, словно ты чужак и принадлежишь к другому, — она чувствовала, как при этих словах сжимается горло. — А когда ты попадаешь в тот, другой мир, люди говорят, что и здесь ты тоже не нужен. В итоге получается, что ты не принадлежишь ни к одному из них. Гермиона никогда раньше не произносила этого вслух. Потому что тогда это бы стало реальностью. Потому что это бы означало, что она смирилась. Кроме того, ей просто не с кем было это обсудить. Если бы она поделилась своими мыслями с Гарри или же Роном, они бы просто её не поняли и, возможно, даже обиделись бы на её слова. А остальные бы вообще высмеяли её и сказали, что она всё выдумала. Или, что ещё хуже, подтвердили бы её догадки, что она не принадлежит их миру. Какая-то часть Гермионы надеялась, что если игнорировать это саднящее чувство, то со временем оно исчезнет. Но теперь, когда Малфой использовал слово «принадлежать» в качестве своего оружия и приставил дуло ей прямо к груди, Грейнджер начала понимать, что она никогда не сможет избавиться от этого ощущения. — Но ты ведь учишься здесь, в Хогвартсе, — с озадаченным выражением лица произнёс Виктор. — Да, — вежливо улыбаясь, кивнула Грейнджер, — учусь. В Британии маглорождённым разрешено посещать школу, но… нас не считают равными себе. — Я этого не знал, — ответил Крам, изучая её своим острым взглядом. — Ну, — пожала плечами Гермиона. Ей не хотелось продолжать разговор на эту тему, — мне повезло гораздо больше, чем другим маглорождённым, которые и вовсе не ходят в школу. Дальше на танец Грейнджер пригласил Гарри, который с надеждой поинтересовался, может ли он взять автограф у Виктора. После того, как друг заполучил салфетку с вожделенной подписью, Грейнджер снова танцевала в паре с Крамом. Вскоре к ним подошла девушка из Дурмстранга за руку с Петром. Виктор представил её как младшую сестру своего школьного друга. Они все вместе немного поболтали, и Крам, спросив разрешения у Гермионы и Петра, увел знакомую танцевать. Гриффиндорка старалась не смотреть на оставшегося стоять рядом дурмстрангца, но, когда Виктор со своей спутницей отошли на достаточное расстояние, Петр развернулся к ней лицом и предложил руку для танца. Девушка подняла на парня глаза в страхе, что он все вспомнил. Но в его взгляде не промелькнуло и тени узнавания. Петр лишь усмехнулся, ничуть не смущенный её нерешительностью, и сделал ей комплимент, отметив, что она очень хорошо справилась с drekkan. Гермиона почувствовала болезненный укол вины. Пробормотав слова благодарности, она неохотно последовала за ним на танцпол. Невероятное облегчение накрыло гриффиндорку, когда, не успев отвальсировать и половину пути, им пришлось менять партнеров — в этот раз её парой был студент Шармбатона. Танец продолжился, и следующим её кавалером стал какой-то мальчик с Рейвенкло, с которым она за все школьные годы едва перекинулась и парой слов и который, к тому же, оттоптал ей все ноги. Наконец, Гермиона вернулась к Виктору, но, как только отзвучали последние аккорды мелодии, под которую они танцевали, их всё-таки поймал Каркаров. Несмотря на то, что Крам всеми силами пытался избежать встречи со своим директором, тому всё же удалось загнать его в угол и увести для беседы с Краучем-старшим и другими представителями министерства, среди которых Грейнджер заметила отталкивающую на вид женщину, одетую во всё розовое. Виктор, выглядевший так, словно его ведут на казнь, молча последовал за Каркаровым. Как бы она ему ни сочувствовала, Гермиона была очень рада устроить себе небольшую передышку от всех этих танцев. У неё начали болеть ноги и сбилось дыхание. Кроме того, даже в лёгком шёлковом платье было очень жарко. Девушка подошла к окну, через которое в помещение проникал прохладный свежий воздух, и принялась разглядывать рождественские декорации и танцующих вокруг людей. Гермиона только сейчас заметила ледяные скульптуры, украшенные волшебными огнями, венками и гирляндами. — Пр’ошу пр’ощения, — позади Гермионы раздался чей-то голос; она резко развернулась и наткнулась на стоящего перед ней Биссета. Он был полностью одет во всё белое; кудрявые каштановые волосы аккуратно зачёсаны назад, а воротник мантии немного расслаблен (не вульгарно, но достаточно игриво). Его глаза лукаво сверкали, как будто Тимоти хранил их общий секрет. Как только девушка повернулась к нему лицом, француз сделал официальный поклон, точь-в-точь как в тот раз, когда он вручал свою палочку Олливандеру на церемонии взвешивания. — Для меня было бы большой честью потанцевать с таким же чемпионом, как и я. Грейнджер удивлённо уставилась на Биссета. Они ведь вообще почти не общались. Он всегда был в компании либо своих одноклассников, либо студентов с Рейвенкло, а остальных в Хогвартсе словно и вовсе не замечал. И вот он тут, пытается очаровать Гермиону. Может, люди и правда начали воспринимать её всерьёз? Они определённо стали обращать на нее внимание даже в отсутствие Виктора. — Хорошо, — Грейнджер расправила плечи и выпрямила спину, делая вид, что давно привыкла к таким приглашениям. Она протянула ладонь, и, в отличие от Малфоя, который брезговал прикасаться к ней, когда они давали клятву, Биссет без колебаний взял её за руку, увлекая за собой. Он кокетливо провёл пальцами по её пояснице и притянул Гермиону в свои объятия, что вызвало нежелательные мурашки, как только они ступили на паркет. Поначалу оба молчали, и гриффиндорка задавалась вопросом, стоит ли ей начать непринуждённую светскую беседу. Если Грейнджер упомянет драконов, не будет ли это звучать так, будто она хвастается своим успехом? Что ж, может, всё-таки стоит. Если завести разговор о следующем задании, не подумает ли Тимоти, что она хочет выведать у него информацию о том, насколько он готов и как близок к разгадке в яйце? Танец, вероятно, являлся пиар-ходом со стороны Биссета, и Гермиона не была уверена, что стратегически правильнее: притвориться, что она об этом не догадывалась, или дать понять, что она всё поняла. Может, это совсем неплохо — когда люди тебя недооценивают. Прежде чем она успела принять какое-то решение, Биссет прервал молчание. — Ты словно… — запнулся Тимоти, подбирая слово, и его акцент стал заметно сильнее, будто он редко говорил подобные слова на практике, — фестр’ал? Нет, нет. А! — парень в мгновение засиял. — Тёмная лёшадка. Да. Ты — тёмная лёшадка этого вечер’а. Гермиона подняла брови, окинув парня скептическим взглядом. — Правда? Француз посмотрел на Грейнджер сверху вниз, уверенно встречаясь с ней глазами. — Никого не интер’есуют др’угие чемпионы, все обсуждают только тебя. Ты не знала? — Я общалась с Виктором, — ответила она. — Откуда мне знать, что люди говорят обо мне? Биссет рассмеялся, его дыхание легко коснулось её щеки. — Как ты можешь не знать? Ты пр’ишла на зимний бал в платье цвета ночного неба, с почетным гостём Кар’кар’ова под р’уку. У всех мильон вопр’осов и ни одного ответа. Ты — загадка сегодняшнего вечер’а. От этих слов у Гермионы побежали мурашки по коже, и она вздёрнула подбородок.  — Может, я всегда была загадкой. Шармбатонец вяло улыбнулся. — Это то, чего мы все боимся. Гермиона не смогла сдержать широкой улыбки. Малфой и Панси пронеслись мимо них по паркету. На лице Паркинсон в объятиях дурмстрангца отчетливо читался самодовольный восторг, будто все её мечты сбылись и она ожидала, что сейчас её увезут на летающей карете в счастливую семейную жизнь. Её розовое платье напоминало то ли пирожное, то ли наряд какой-то сказочной героини. Слишком уж оно было перегружено мелкими деталями, которые так любили использовать в традиционных вечерних костюмах. Кроме того, на Панси была украшенная изысканной вышивкой накидка и бальные туфли, а в волосах сверкало нечто, очень похожее на диадему. Складывалось ощущение, что Паркинсон решила стать принцессой, а Малфою отводилась роль её принца. И вот пока эта странная парочка кружилась в танце, растворившись в собственной сказке, Гермиона с Тимоти тоже вальсировали, и платье гриффиндорки чёрным прозрачным облаком стелилось по паркету, словно туман. Контраст их с Биссетом нарядов навёл девушку на мысль, что на сегодняшнем вечере она была как отрицательный персонаж из детской книжки. Злая колдунья, которую не пригласили на бал. Грейнджер не хотела играть эту роль. Но если все продолжают считать, что она настолько сильно от них отличается, то, наверное, пора действительно показать, что так и есть. Может, те злые волшебницы и феи, которых никуда не приглашали, тоже оказались в похожей ситуации и вначале просто нуждались в понимании. Пока Гермиона наблюдала за Малфоем и Панси, блондин заметил её взгляд, и его серые глаза сузились. — Будь остор’ожна с ним, — тихо произнёс Биссет заговорщицким тоном, наклоняя голову вперёд. Грейнджер открыла рот, чтобы ответить, но не успела среагировать, так как Тимоти заставил её закружиться в танце. — Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона, когда снова вернулась в объятия парня. От волнения у неё скрутило живот. Биссет что-то заметил? У него были подозрения по поводу её сделки с Малфоем? Шармбатонец приподнял брови, искренне удивившись её вопросу, и провёл большим пальцем по тыльной стороне её руки. Пожал плечами. — Малфои были др’евним р’одом ещё до того, как обосновались в Англии. После этих слов Гермиона немного расслабилась, а Биссет продолжил: — Очень др’евним и богатым. Он бросил на неё многозначительный взгляд, будто намекая на что-то. — Мой отец говор’ит, что человек не может пр’ожить сто лет, никак не замар’ав р’уки. А они здесь уже тысячу. Стр’анно, что у такой остор’ожной семьи наследник участвует в тур’нир’е. Не так ли? Гермиона оглянулась и снова увидела Малфоя — теперь уже на другом конце танцевальной площадки. Как и всегда на публике под шквалом всеобщего внимания, он держался холодно и невозмутимо. Грейнджер наклонила голову, размышляя. Почему он участвовал? До сегодняшнего дня она и не задавалась этим вопросом. Единственный наследник древнего рода соревновался на турнире, известном своей смертельной опасностью и невозможностью отказа от участия. В этом не было никакого смысла, если рассматривать ситуацию под таким углом. — Да, действительно, — задумчиво ответила девушка. Биссет легко улыбнулся, и вся серьёзность исчезла с его лица. — В этом тур’нир’е множество загадок. — А что насчёт тебя? — она отвернулась от Малфоя, и внимательно посмотрела на француза, подозрительно прищурившись. — Почему ты участвуешь в таком опасном турнире? Тимоти глубоко вздохнул, задумавшись на секунду. — Думаю, я такой же, как и ты. Хочу доказать, что достоин жить в этом мире. Гермиона удивлённо приподняла бровь. Она и подумать не могла, что он успел так хорошо её изучить и теперь понимает её мотивы. — Мне тоже следует быть осторожной с тобой, Биссет? Парень усмехнулся, услышав её вопрос. — Конечно, — ответил он притворно серьёзным тоном, понизив голос до шёпота. Тимоти взял её руку и потянул наверх, чтобы прижать к своей щеке. — Я невер’оятно обаятелен. Если ты не будешь остор’ожна, я могу укр’асть твое сер’дце. Сердце Гермионы забилось сильнее, и она невольно улыбнулась. — Это просто смешно. Француз только засмеялся, когда девушка одёрнула руку. Как только она отпустила его тёплые мягкие пальцы, лёгкое ощущение головокружения исчезло. Они бы так и продолжили разговаривать, но песня закончилась. Биссет вежливо поклонился и проводил Гермиону к небольшому столику. Она заметила Рона и Гарри, сидящих в одиночестве неподалёку. Парвати и Падма оставили ребят и теперь танцевали с какими-то парнями из Шармбатона. Уизли наблюдал за подругой, пока та садилась, а Биссет тем временем уже вернулся к Чжоу, сияющей, словно фея, когда парень закружил её под новую песню. Рон встал и подошёл к Грейнджер. Сначала девушка решила, что он собирается пригласить её на танец, но Уизли остановился в нескольких футах и засунул руки в карманы своей мантии. — Похоже, тебе очень весело, — сказал он таким тоном, будто веселье приравнивалось к моральному падению. Грейнджер схватила с проезжающего мимо подноса бокал с чем-то похожим на шампанское и сделала глоток.  — Да. Это бал. Предполагается, что мы должны здесь веселиться. — Танцуя с Биссетом и Крамом? — его лицо скривилось в насмешке. — Знаешь, они наверняка шпионят за тобой. Гермиона равнодушно взглянула на него. — Танцуя со мной? Рон засунул руки поглубже в карманы, забавно отвесив челюсть. — Ты братаешься с врагом. Девушка тяжело вздохнула, отставляя свой напиток. — Если они и враги, то они мои враги, ведь именно я чемпион. Уизли в очередной раз зло выдохнул. — Но дело не только в тебе. Ты представляешь школу. Грейнджер рассмеялась, не веря своим ушам. — Весь смысл Турнира состоит в международном сотрудничестве и дружбе. Полчаса назад Крам был, — она подняла пальцы, обозначая условные кавычки, — «одним из величайших ловцов всех времён». Почему теперь ты так уверен, что он шпион? — Он мог быть здесь с кем угодно, — не унимался Рон, кивая в сторону остальной части зала. — Как ты думаешь, почему он выбрал именно тебя? Гермиону переполняла ярость. Она была готова вспыхнуть, словно сухой хворост. — Я не знаю, Рон, — её голос стал резче, когда она произнесла его имя. — Может быть, некоторые люди считают меня интересной. Девушка нервно выдохнула, смеясь. — Задумайся. Может быть, тот факт, что ты считаешь меня недостойной внимания, говорит гораздо больше о тебе, чем обо мне. Уизли покраснел и ссутулился, опустив голову. — Я не имею в виду, что… — Нет, — гневно прервала его Гермиона, — ты именно это и имеешь в виду. — Нет! Ты всё перевираешь, — Уизли упрямо покачал головой и, вытащив руки из карманов, стал отчаянно размахивать ими в воздухе. — Я пытаюсь за тобой присматривать. Ты пришла со звездой квиддича, который, как оказалось, из Дурмстранга, а теперь вдруг Биссет, другой чемпион, тоже хочет с тобой танцевать? Как думаешь, это вообще нормально? Просто перестань злиться и подумай об этом минутку, а потом скажи мне, что я не прав в своих подозрениях. Прежде, чем Гермиона успела ответить, ещё один голос вклинился в их разговор: — Грейнджер. Рон покраснел лишь сильнее, когда девушка отвернулась от него, чтобы посмотреть на Малфоя. Как обычно, по лицу блондина ничего невозможно было прочитать. Похоже, что Каркаров в другой части зала «взял в плен» Панси. Даже со своего места Гермиона видела, что Паркинсон безуспешно пытается вырвать руку из жёсткой хватки директора Дурмстранга и заметно дуется, будто у нее только что отобрали конфету. — Да? — осторожно спросила Гермиона. Она никогда прежде не разговаривала с Малфоем на людях и не хотела, чтобы кто-то — особенно Рон — понял, что Драко ей не нравился по сугубо личным причинам. Блондин едва слышно вздохнул. — Похоже, протокол вечера требует танца с другим чемпионом, — произнес он, кланяясь и протягивая руку. Грейнджер посмотрела на него в удивлении. Это явно из-за Биссета. Каркаров не позволит Шармбатону превзойти Дурмстранг в манерах. Тимоти станцевал с ней, а значит, и чемпион Дурмстранга тоже должен. Малфой, должно быть, сейчас умирал внутри. — Если ты хоть на мгновение подумал, что Гермиона когда-нибудь… — начал Рон, но девушка уже поднялась. — Конечно, — сказала она и бросила грозный взгляд в сторону Уизли. — Я не боюсь остальных чемпионов. Она приняла ладонь Малфоя. Когда их пальцы соприкоснулись, связь Непреложного обета дала о себе знать вибрацией по всему телу. Гермиона почувствовала невидимую сеть из шрамов на своей руке и запястье. Девушка даже не посмотрела на Рона, пока её вели к танцполу. Несмотря на внешнюю собранность гриффиндорки, её сердце колотилось так же, как и тогда, когда она вошла в Большой зал с Виктором. Грейнджер ощущала на себе взгляды людей вокруг. Их глаза впивались в неё, словно иглы; окружающие выискивали недостатки — всё, что можно было бы разобрать на детали и раскритиковать. От одной мысли об этом становилось душно. Гермиона старалась не обращать на это внимания и сосредоточилась на том, что могла контролировать. Она просто танцевала с другим чемпионом. Насколько всем известно, Гермиона знала Малфоя так же плохо, как и Биссета. Поэтому ей не нужно было проявлять по отношению к нему излишнюю враждебность. Так что это должно было стать обычным танцем из вежливости. Но если Тимоти был действительно приятен в общении, то Малфой во время танца сохранял хладнокровие и безразличие. За это его хотелось пнуть по лодыжке. В тепле бального зала прохлада его длинных изящных пальцев особенно остро ощущалась на коже. Когда он повернулся к Гермионе в ожидании начала новой песни, в его глазах отчётливо читалось раздражение. — Я не знал, что ты знакома с Виктором Крамом, — произнёс он, не смотря на девушку. — А я не знала, что тебе в принципе известно что-либо обо мне, — парировала Грейнджер ровным голосом. Блондин бросил на неё взгляд, явно собираясь добавить саркастичный комментарий, но вдруг передумал, резко остановившись, и пристально уставился на девушку. — Где ты взяла это платье? — наконец спросил он. Это последнее, что Грейнджер ожидала услышать от Малфоя. Она опустила глаза, пытаясь понять, что внезапно привлекло его внимание. Даже в яркой, сверкающей белизне Большого зала лиф и юбки её платья не просвечивали, поглощая в себя весь свет вокруг. Тьма наряда была настолько глубокой, что казалось, будто человек легко мог в ней утонуть. Однако звёзды по-прежнему эффектно блестели на ткани, и, изучая их, Гермиона осознала, что среди них было созвездие Дракона. Неудивительно, почему он смотрел. — Подарок от кое-кого, — это всё, что девушка ответила, потому что Малфой не репортёр и она сомневалась, что ему действительно было дело до того, что платье из Гладрэгс. — А что? Его глаза задержались на наряде ещё на мгновение, прежде чем парень поднял взгляд. — Оно необычное. Гермиона чувствовала, что он хотел сказать что-то ещё, но не успел из-за вновь начавшейся музыки. Малфой поднял руки и, когда девушка приблизилась, положил свою ладонь ей на спину чуть ниже плеча. Блондин слегка вздрогнул, как только его пальцы коснулись обнажённой кожи Гермионы. Как будто он был не готов к такому тесному контакту. Но он ничего не мог с этим поделать. Заиграла музыка, а значит, Малфой должен был вести их пару. Избежать прикосновений не было никакой возможности. Блондин сжал челюсть, и Грейнджер почувствовала, что он сильнее надавил ладонью чуть ниже её лопатки, притягивая девушку на полшага к себе. На мгновение гриффиндорка перестала дышать. Это должно казаться пустяком. Она танцевала со многими, и подобное ощущалось совершенно обыденно. Но когда Малфой притянул её ближе, она почувствовала лёгкий трепет внизу живота. Гермиона убеждала себя, что это всё из-за неприязни. Вот почему, когда он пытался вести её силой, будто она была марионеткой в его руках, девушка инстинктивно сопротивлялась. В результате они чуть не столкнулись друг с другом, когда Гермиона вовремя не сделала шаг назад, как того хотел блондин. Малфой выругался себе под нос и, чтобы скрыть инцидент и не упасть, резко закружил Гермиону на месте. — Да что с тобой не так? — пробормотал блондин. — Следуй за мной, чтобы мы могли поскорее покончить с этим. — Тогда не толкай меня, — ответила Гермиона сквозь стиснутые зубы, скрывая возмущение за фальшивой улыбкой. — Разве чистокровных не учат хорошим манерам? Он шумно выдохнул. В его глазах плескалось раздражение. — Пожалуйста, коллега, сделай шаг назад, как ты, блять, и обязана. Его тон сочился притворной вежливостью. Грейнджер хотелось продолжать спорить, просто чтобы позлить блондина, но им нужно было танцевать, и лучше было не демонстрировать, как сильно она его презирает. Не то чтобы девушка хотела вести сама, она просто не желала следовать за ним. Ей казалось абсолютно неприемлемым и даже в каком-то смысле аморальным беспрекословно подчиняться Драко Малфою. Однако это был всего лишь танец. Она логически понимала, что не всё стоило превращать в публичную ссору, поэтому уступила и позволила блондину сделать шаг, оказывая достаточное сопротивление, чтобы Малфой не забывал — это она ему разрешила. Их танец был далеко не самым элегантным из тех, которые видел в своих стенах Хогвартс, но после нескольких па они, наконец, взяли себя в руки. Если они собирались станцевать вместе, то все должны были увидеть, что Гермиона может двигаться так же хорошо, как и Малфой. Блондин перестал на неё напирать, и девушка позволила ему вести. Они постепенно набирали темп, пока не начало казаться, что гравитация сконцентрировалась в этом небольшом пространстве между ними. Малфой и Гермиона кружились по танцполу, и гриффиндорка всеми силами пыталась игнорировать чувство, что никогда раньше у неё не было такого хорошего партнёра.