***
Этой ночью Гермиона не могла уснуть. Она лежала в постели и приводила мысли в порядок, составляя список всего, что хотела узнать, и тщательно планируя завтрашний день. Если она найдёт всю необходимую информацию о чёрной магии, то, возможно, сможет незаметно почитать немного и о чём-то другом. О многих других вещах, которые были ей интересны, но о которых не было ни слова в доступных ей источниках. Там так много всего. В груди всё сжималось при одной мысли об этом. Как только на улице рассвело, Гермиона встала и начала собираться. Одевшись с иголочки, она даже проверила, блестят ли её туфли. Ещё раз окинув себя взглядом, она убедилась, что выглядит как настоящая ведьма. Как ведьма, которую пропустят в библиотеку для элиты. Когда она закончила сборы, было ещё очень рано. Малфой не упомянул часы работы архива, поэтому Гермиона занялась своими делами — прочитала заданные параграфы в учебнике, который взяла с собой, прогулялась по окрестностям, позавтракала, пробежалась глазами по местной газете и, когда возможных занятий больше не осталось, настойчиво постучалась к Малфою. Он открыл дверь в одних штанах с взъерошенными волосами и заспанно на неё посмотрел. На его лице отпечатались следы от подушки. Грейнджер несколько раз моргнула, пытаясь осознать увиденное. Мысли путались в её голове. Она так привыкла к тому, что Малфой всегда выглядит ухоженным и отстранённым, что представляла, будто он спит на спине, облачённый в мантию, как вампир. Гермиона не успела морально подготовиться к такому зрелищу. А ещё Малфой стоял так близко. У Грейнджер пересохло во рту. Сердце стучало так сильно, что она почувствовала прилив жара. И это не было похоже на её магию. Скорее на проблему с кровообращением. — Что случилось? — спросил парень, потирая глаз тыльной стороной ладони. Точно. Точноточноточно. Она переступила на носочки и сглотнула, прежде чем заговорить. — Ты… ты знаешь, во сколько она открывается? Малфой посмотрел на девушку сверху вниз. — Что? — Би… библиотека… архив. Уже почти девять утра. Я жду уже несколько часов. Он прикрыл глаза и раздражённо выдохнул. — Ты действительно разбудила меня только из-за этого? Наконец собрав волю в кулак, Гермиона пристально посмотрела ему в глаза, чтобы не отвлекаться на отсутствие одежды, и упёрла руки в бока. — Прости, а это больше не важно? У тебя появились занятия получше? Ты утверждал, что тебе нужно присматривать за мной, что нам срочно нужно было отправиться в эту поездку за ответами. Ведь я представляю такую большую опасность. Я могла бы уже трижды сжечь эту деревню дотла, даже не пользуясь чёрной магией. Ты должен был предупредить меня, если хотел выспаться. Я бы взяла с собой больше домашних заданий. Малфой уставился на неё пустым отрешённым взглядом. Он явно не был жаворонком. — Ты взяла с собой домашние задания? — медленно произнёс Драко. Грейнджер уже открыла было рот, чтобы ответить, но парень жестом её остановил. — Нет. Не говори мне. На самом деле я не хочу знать, — вздохнул он. Его плечи опустились, будто он считал её поведение неразумным. Малфой провёл рукой по лицу и взъерошил волосы, отчего те встали дыбом. — Дай мне десять минут, и я… буду готов. Он уже начал закрывать дверь, как резко остановился и снова распахнул её настежь. Вид у него при этом теперь был вполне проснувшимся. — Не смей использовать чёрную магию просто потому, что тебе скучно. Гермиона закатила глаза и ушла дожидаться Малфоя обратно в фойе.***
Местом, куда они аппарировали, оказалось заброшенное кладбище. Всё вокруг настолько заросло травой, что из-за неё было сложно рассмотреть надгробия. Полуразрушенные, изъеденные временем статуи ангелов с отломанными руками и крыльями стояли здесь безмолвными наблюдателями. В центре возвышался огромный мавзолей с горгульями по периметру — единственное сооружение здесь, которое, казалось, не подверглось влиянию времени. Гермиона не чувствовала каких-то отталкивающих чар, но атмосфера была холодной и подавляющей. Впечатление усугублял жуткий густой туман, который отказывался рассеиваться при свете дня. Когда они приблизились к зданию, Грейнджер ощутила под ногами едва уловимый гул, пробирающий до костей. Кто бы ни создал это место, он использовал магию элементалей. Магию земли. Перед мавзолеем сидела огромная горгулья, загораживая вход. Когда Гермиона с Малфоем подошли к подножию лестницы, она открыла глаза. Её приплюснутая морда была пятнистой, словно существо создали из разных пород, а в каменном взгляде скрывался пугающий блеск. Она привстала и расправила крылья, которые распростёрлись на десять футов в воздух. От каменного тела отвалилось несколько больших комков мха и лишайника. Малфой застыл, большим пальцем нервно поглаживая кольцо с печаткой. Посмотрев на Гермиону, он сделал шаг вперёд и, сняв перстень, бросил его в каменную чашу, вырезанную между лапами горгульи. Существо посмотрело вниз, мгновение изучая украшение, и протянуло вперёд огромную лапу, из которой выдвинулись блестящие металлические когти. Прежде чем Гермиона успела опомниться и сказать что-то о бактериях, Малфой провёл ладонью по одному из когтей. Острый кончик рассёк ему руку, и на камень брызнула алая кровь. Неудивительно, что он так небрежно относился к порезам, необходимым для магии крови. Что вообще не так с волшебниками и их одержимостью кровью? Горгулья поднесла лапу к пасти и облизала когти, размазывая кровь по носу и морде. И только тогда Гермиона поняла, что те пятна на морде — это слои засохшей крови. Каждый, кто когда-то приходил сюда, вынужден был проливать свою кровь, чтобы получить доступ к архиву. Девушка заворожённо следила, как Малфой отдёрнул руку и небрежно залечил порез, словно в том, что ему пришлось ранить себя, не было ничего необычного. Закончив, он забрал своё кольцо и надел его обратно на палец. Спустя секунду горгулья встала, и дверь в мавзолей со скрежетом открылась. Парень повернулся и посмотрел на Грейнджер. — Готова? Гермиона приблизилась, и они вместе прошли внутрь. Дверь за ними тут же захлопнулась. На мгновение они оказались в кромешной темноте, но уже в следующую минуту в помещении зажглись тусклые голубые светильники, отбрасывающие холодные тени. Девушка пристально посмотрела на Малфоя, чувствуя, что должна что-то сказать. Может, поблагодарить? Но между ними всё было так запутанно. Не будет ли она выглядеть глупо, если придаст слишком большое значение тому, что он привёл её сюда, ради этого порезав руку? Может, это не такое уж и большое дело. Может, для чистокровных в порядке вещей полосовать себя и использовать свою кровь? И излишней благодарностью она выдаст своё невежество и будет выглядеть в его глазах недалёкой, отсталой магловской девчонкой, которая ничего не знает. Или наоборот, поступок Малфоя был действительно серьёзным шагом, а она в ответ проявила чёрную неблагодарность. Гермиона понятия не имела, как поступить. Никто никогда не рассказывал ей, как нужно себя вести в подобных ситуациях. На данный момент всё, что она чувствовала рядом с Малфоем, не укладывалось в рамки рациональности, как будто рядом с ним она не могла нормально мыслить. Грейнджер сглотнула и отвела взгляд, пытаясь сосредоточиться на стоящей перед ними задаче. Они находились в мавзолее. Ей не следовало удивляться, так как именно сюда они и шли, но Гермиона думала, что это был только фасад и внутри их ждут полки с книгами и библиотекарь, а не настоящая гробница. Её ладони стали влажными, и она нервно вытерла их о юбку, стараясь казаться спокойной, хотя сердце колотилось о рёбра. — Куда нам? Малфой смерил её пристальным взглядом и отвернулся. — Сюда. — Он нажал на светильник, висящий на стене, и перед ними распахнулась дверь. Гермиона чуть не споткнулась из-за спешки, так как в ней проснулся иррациональный страх, что не успеет она заглянуть внутрь, как проход тут же закроется. Грейнджер быстро проскользнула мимо Малфоя в большую круглую комнату. Вместо коридоров из стеллажей здесь стоял только письменный стол и стул. Из-за отсутствия окон пространство освещалось лишь маленькими мерцающими шариками, парящими в воздухе. В этом месте также не было потолка. По крайней мере, Гермиона его не видела. Как будто они находились на дне колодца. Стены уходили ввысь, растворяясь в темноте. А на них — множество полок, забитых книгами и свитками. Для желающих добраться до манускриптов сделали что-то наподобие узких ступенек и проходов, зигзагами уходящих в черноту. Полки занимали всё пространство стены, доступное глазу, и исчезали во мраке над головой. Это было одновременно прекрасное и пугающее зрелище, от которого кружилась голова. Она и понятия не имела, что в Волшебном мире так много книг. — Семья Фоули была одержима коллекционированием всех возможных документов, — сложив руки на груди, произнёс Малфой с нотками скуки в голосе. — Огастус Фоули, в частности, собирал любые письменные источники. Он хотел увековечить всё, что было когда-либо записано. Когда построили здание министерства, он профинансировал и строительство их архива в обмен на соглашение о том, что копии всех документов будут храниться здесь. Попытка обеспечить им сохранность. Он хотел создать памятник истории магической Британии. Он даже спонсировал издателей. Каждое издание каждой книги, каждый контракт на толщину дна котла или на экспорт глаз пятнистых тритонов за определённый месяц — всё здесь. — Он шаркнул ботинком по каменному полу и посмотрел вверх. — Могу предположить, что это как-то связано с семейным состоянием. Гермиона слушала его вполуха. Ей казалось, что её глаза всё больше расширяются от осознания, сколько здесь книг. Знаний, полученных за множество столетий. Она подошла к ближайшей полке и поднесла дрожащие пальцы к позолоченному корешку. Она может дотронуться. Полка расплылась перед её глазами. Гермионе потребовалось мгновение, чтобы понять, что она плачет. — Грейнджер? Девушка вздрогнула. Оказывается, Малфой последовал за ней. Пришлось отвернуться, чтобы вытереть набежавшие слёзы. — У тебя всё нормально? — Парень озадаченно осмотрел комнату. — Нам стоит уйти? Гермиона яростно затрясла головой. — Нет! Я не хочу уходить. Это просто идеальное место. Я просто… я никогда… я никогда не думала, что смогу попасть сюда. Она рукой обвела окружающее пространство, пытаясь выразить словами своё восхищение. Малфой недоверчиво посмотрел на Грейнджер. — Сюда? — Он с сомнением обвёл комнату взглядом. — Ты хотела побывать в архиве Фоули? — Ну, — она моргнула, прогоняя продолжающие подступать к глазам слёзы, — не конкретно здесь. Я… — Гермиона прокашлялась, — я просто никогда не думала, что увижу одну из таких библиотек. Она размазала солёные капли по щекам. — На первом курсе я читала одну книгу. Называется «Исторические места в Волшебном мире Британии». И для меня истории про магические библиотеки звучали как сказка. Я… я даже составила целый список из тех, в которых я хотела бы побывать. Знаешь, есть одна в Косом переулке. — Девушка опустила взгляд, чтобы не видеть его реакцию. — Я… я нашла её перед вторым курсом, когда покупала школьные принадлежности. Но когда я туда пришла и попыталась войти, меня не впустили. Сказали, что мне нельзя. В то время я не знала… нюансов. Грейнджер скривила рот. Её лицо горело. — Сначала я подумала, что мне нужно принести записку из школы или прийти в сопровождении взрослого, но они… они очень на меня рассердились. Гермиона несколько раз моргнула, вспомнив, как неловко они заставили её себя чувствовать. Она думала, ей будут там рады. — Когда я потом рассказала об этом друзьям, они попытались подбодрить меня. Говорили, что это ерунда и туда всё равно никто не захотел бы пойти. — Девушка сглотнула. — Они хотели как лучше, но я… я действительно мечтала попасть туда, чтобы просто посмотреть, — с дрожью в голосе продолжила Грейнджер, сморгнув слёзы и откашлявшись. — Это было глупо. Гермиона была бы рада, если бы Малфой просто вежливо выслушал её и молча отошёл, но тот всё стоял рядом с непроницаемым выражением лица. Он посмотрел вверх и обвёл взглядом помещение. — Я никогда не думал об этом, — наконец произнёс он. Парень прочистил горло и неловко добавил: — Если бы я знал, я бы… эта даже не одна из лучших. Грейнджер захотелось пнуть его в лодыжку. Её раздражение было настолько велико, что она прекратила плакать. Она впилась в Малфоя взглядом. — Лучше заткнись. Парень покраснел до кончиков ушей. — Я просто имел в виду… Гермиона подняла руку, не желая слушать. — Давай просто сделаем вид, что этого разговора не было. — Она глубоко вздохнула. — Как нам найти то, что мы ищем? — Точно. Да, конечно. — Малфой посмотрел наверх, наклоняя голову из стороны в сторону, будто у него был спазм мышц шеи. — Что ж, это архив. Всё здесь хранится в хронологическом порядке по годам, когда это было написано или напечатано. Новые издания находятся в самом низу. Архив растёт в высоту, когда нижние полки заполняются. Грейнджер посмотрела в темноту над головой. — Ох… Она начала понимать, почему сюда приходили, только перепробовав все остальные варианты. Гермиона сделала глубокий вдох. — Как я понимаю, манящие чары здесь не сработают.***
Гермиона всегда считала Астрономическую башню достаточно высокой. Ей казалось, что и трибуны для квиддича ужасно ненадёжны. Но они не шли ни в какое сравнение с архивом Фоули. Она взбиралась всё выше и выше, в темноте помещения уже даже пола видно не было, а таблички на полках по-прежнему были датированы семнадцатым веком. Один из плавающих шаров медленно поднялся перед ней. Эти шары функционировали в качестве направляющих. Малфой рассказывал, как ими пользоваться: нужно лишь сказать шару, что ты ищешь, и он поможет тебе это найти. Именно поэтому сейчас она, следуя за одним из таких шаров, забиралась вверх по лестнице. Руки сводило судорогой от того, как крепко она вцепилась в поручни. Ноги горели, а как спуститься обратно, она понятия не имела. Она уже сожалела о каждой пролитой из-за этого места слезе. Архив Фоули был ужасен. Неудивительно, что Малфой смотрел на неё как на сумасшедшую, когда она начала плакать, и первым делом предположил, что она просто захотела уйти. Гермиона была рада, что они пошли разными путями и он сейчас не слышал, как она проклинала всё на свете, когда миновала очередной пролёт шаткой лестницы и обнаружила, что всё ещё находилась в секции семнадцатого века. Ей уже стало казаться, что ещё немного — и она лицом к лицу встретится с каменным потолком, но вдруг световой шар замер и завис рядом с грудой старинных свитков. Гермиона грузно упала на пол между рядами полок; ей понадобилось несколько мгновений, чтобы немного отдышаться, прежде чем она начнёт поиски. Её руки до сих пор дрожали от напряжения. — Я, кажется, кое-что нашла, — крикнула она вниз: туда, где Малфой казался лишь тусклым пятнышком. Что бы он ни нашёл, оно, очевидно, не требовало карабкаться так высоко. Везучий засранец. Грейнджер принялась вытаскивать один свиток за другим, бегло проходясь по тексту глазами. Все они были написаны от руки, а лексика и орфография давно устарели. В этот момент она была благодарна за то, что в последние три месяца ей пришлось изучать восстания гоблинов и она уже привыкла к языку того времени. Однако Гермиона быстро разочаровалась, обнаружив, что это не совсем та информация, которую она искала. В свитках речь шла о чёрной магии, но не о том, что случилось с теми, кто ей пользовался. Эти записи были намного старше нужного ей временного промежутка и охватывали период, когда чёрная магия была только обнаружена. Глаза уже болели от напряжения, а шею сводила судорога, но Грейнджер было все равно, потому что информация в этих записях интриговала. Пугала, но в то же время и интриговала. Она принялась жадно читать свитки до тех пор, пока к ней на уровень не поднялся Малфой и не начал угрожать, что начнёт есть пергамент, если они сейчас же не пойдут куда-нибудь обедать. — Мы можем вернуться завтра, — сказал он, буквально утаскивая Гермиону обратно вниз, пока она ворчала, что ещё не закончила. — У меня скоро кровь из глаз потечёт. Мы торчим тут уже несколько часов. Тут даже уборной нет. Наконец, Гермиона сдалась, и они приступили к самой трудной задаче: спуститься обратно. К тому времени, когда они оказались внизу, она и сама была готова признать, что проголодалась. Они решили пообедать в пабе, который расположился прямо за углом гостиницы. Малфой прочитал меню раза три; было видно, что ему неуютно находиться среди такого большого количества маглов вокруг. В итоге, он заказал себе стейк и пирог из почек, Гермиона же решила взять фиш-энд-чипс . Это одна из тех вещей, по которым она очень скучала в Хогвартсе. — Хочешь забавный факт? — спросила Гермиона, пока они ждали свой заказ. — На самом деле это помощники Салазара Слизерина обнаружили, что маглорождённые могут использовать чёрную магию. Малфой поднял на неё взгляд, волосы падали ему на глаза. — Неужели? Девушка отвела глаза, но все же смогла утвердительно кивнуть. — Они пытались доказать, что наша магия неполноценна от природы. Они хотели продвинуть идеи о том, чтобы признать нас недоволшебниками, и тогда нам бы запретили обучаться в Хогвартсе. Это, в принципе, и была единственная цель Салазара, сам знаешь. А поскольку остальные основатели бы ни за что не согласились с этим, он пытался найти другие способы обойти их условия. Он умер прежде, чем успел чего-либо добиться, но двести лет спустя, когда Тёмная магия начала активно развиваться, несколько его последователей набрали целую группу маглорождённых и научили их всему, что они знали о волшебстве и Тёмных искусствах. Таким образом они хотели раз и навсегда доказать обществу, что маглорождённые не способны овладеть подобной магией даже при наличии нужных знаний и подготовки. Вместо этого, как только маглорождённый волшебник привыкал к Тёмным искусствам, он почти сразу же начинал создавать и чёрную магию. Видимо, это какой-то естественный прогресс. Малфой ничего на это не сказал, а лишь поджал губы. На лице Гермионы расцвела лукавая ухмылка. — Представляешь, какими идиотами они, должно быть, себя почувствовали? Неловко получается, когда ты так уверен в своей правоте, а потом… — Это так ты себе представляешь самоконтроль? Она невинно подняла брови. Малфой наклонился к ней, и её сердце пропустило удар. — Я не знаю, способна ли ты на такой подвиг, — начал он, его голос оставался мягким, — но ты могла хотя бы попытаться вести себя со мной вежливо в течение пяти минут. Ради разнообразия. Гермиона закатила глаза. Ей хотелось возразить, но, поскольку он оплачивал комнату и даже порезал себе руку, чтобы она смогла посетить библиотеку, она полагала, что пять минут — не слишком высокая цена. — А ты нашёл что-нибудь интересное? — с натянутой улыбкой спросила Грейнджер. Малфой пожал плечами, опустил глаза и принялся водить пальцами по углублениям на столе. — Отдел тайн несколько раз пытался изучать чёрную магию. В основном у чистокровных. Кроме этого, я просмотрел некоторые законы. — И? Малфой резко поднял голову, пронзая её взглядом. — Тебе нельзя попадаться. Её улыбка вмиг погасла, и Гермиона пожала плечами. — Я знаю. Я усвоила это ещё вчера у Снейпа, — Она наклонилась немного вперёд и оперлась локтями о стол. — По этому поводу у меня есть хорошие новости. Я всё ещё могу использовать обычную магию. По крайней мере, так делали раньше. Небольшая хитрость. Причина, по которой моя палочка плохо справляется с чёрной магией, в том, что она создана для обычной магии. Оказывается, палочки не предназначены для работы с любыми видами магии. Но у меня всё ещё есть обычная магия, и большая её часть всё ещё поддаётся палочке, если верить написанному. Так что, если я смогу научиться различать магию внутри себя и использовать каждую по отдельности, я всё ещё смогу колдовать своей палочкой. Мне просто нужно практиковаться. Казалось, такое объяснение немного успокоило Малфоя. Наконец им принесли заказ, и несколько минут они обедали в гнетущем молчании, пока Гермиона снова не решила заговорить: — Согласно некоторым историям, я также могу создать фамильяра. Они были у большинства маглорождённых той эпохи. Это что-то вроде патронуса. Они очень полезны, так как, по сути, являются продолжением своего хозяина. Они могут быть крайне умными и накапливать энергию, которую я бы потом использовала. В таком случае мне не придётся черпать силу напрямую из источников и бояться перегрузки. Я читала об одной ведьме… — У тебя не будет фамильяра. Она оскорблённо взглянула на него, выпрямляя спину. С каких это пор он устанавливает правила? — Почему нет? — Потому. — Он отложил вилку в сторону. — Если ты что-то создашь, то оно уже не исчезнет. — Ну да, в этом и суть. — Нет, ты не понимаешь. Такое сильно за рамками магии элементалей или чего-либо ещё. Если ты создаёшь что-то при помощи чёрной магии, то оно уже не исчезнет. Ты умрёшь, а оно всё ещё будет тут. Оно становится реальным объектом. — Я знаю, — раздражённо произнесла Гермиона; она до сих пор не понимала, почему это мешало ей завести питомца. — Это касается всего, что ты решишь создать, — настаивал Малфой, — Например, Экриздис хотел, чтобы что-то или кто-то психологически и физически пытало пленников Азкабана. Поэтому он создал дементоров. Уже пятьсот лет прошло, а эти чёртовы существа всё ещё тут. Такие создания никогда не умирают. Гермиона уставилась на него в изумлении. — Дементоры были созданы с помощью чёрной магии? Он кивнул. — Предположительно, именно так они и появились. Доказать это сложно, так как он уже был мёртв к тому времени, когда министерство обнаружило Азкабан. Но другого объяснения этому феномену нет. Невыразимцы десятки раз пытались от них избавиться или хотя бы дематериализовать их. Бесполезно, они бессмертны. Гермиона знала, что некоторые магические существа были созданы путём скрещивания, но она не думала, что чёрная магия может создавать с нуля. Что-то, чего никогда не существовало в природе. Результаты потрясали её. Она не могла не задуматься, были ли дементоры единственными искусственно сотворёнными существами или можно было найти кого-то или что-то ещё. Грейнджер наклонила голову, откусывая кусочек картошки. — Если дементоры были созданы с помощью чёрной магии, интересно, смогла бы я… — Нет. Мы не будем проверять, способна ли ты уничтожить дементоров, — спокойным тоном прервал её Малфой. Факт того, что он догадался о идее и сразу же её отверг, разозлил Гермиону. — Не указывай мне, что делать, — рявкнула она в ответ, с запозданием вспомнив, что он просто пытался ей помочь. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Сегодня у них был долгий день, и её магия так и норовила вырваться наружу. Это утомляло. Она сжала ладонь в кулак, снова делая глубокий вдох. — Войди в моё положение. Если бы я смогла сделать что-то полезное, например, избавиться от дементоров, то министерство бы по-другому взглянуло на роль маглорождённых в обществе. — Гермиона спешно представила себе все те возможности, которые могли бы перед ней открыться, и от этого у неё спёрло дыхание. — Они бы по-другому взглянули на меня. Малфой прижал ладонь к поверхности стола, нервно перебирая пальцами. — Грейнджер, — его голос звучал раздражающе сдержанно, как будто он пытался урезонить её; словно она была глупой девочкой, а потому ему требовалось ей все разжевывать. — Министерство уже и так в курсе о чёрной магии. Они лучше тебя знают, на что способно такое волшебство. Это не… Девушка нетерпеливо стукнула по столу, отчего серебряные приборы подпрыгнули. — Что ж, они не правы, скрывая такие важные факты. Люди должны знать о подобном. Тогда к чёрту министерство. Я расскажу всему миру. На дворе уже не тринадцатый век. Есть радио, газеты и множество других способов обмениваться информацией на международном уровне. Они не смогут замять и скрыть это. Я способна на многие вещи. В моей власти даже избавиться от дементоров. И тогда все бы увидели, насколько чёрная магия может быть полезна. Это… — Гермиона была потрясена и расстроена тем, что он отказывался посмотреть на ситуацию с её стороны, — Малфой, это же может изменить для меня абсолютно всё. Парень вздохнул и сжал челюсти. По его лицу было видно, что он не разделяет эту точку зрения. Наоборот, в его взгляде читалось раздражение. — Если ты пойдёшь и так любезно «решишь» проблему министерства с дементорами, то, как ты думаешь, они это воспримут? Дадут тебе орден Мерлина первой степени? Позволят пожать руку министра? Поблагодарят просто потому, что не смогут ничего скрыть? Нет, всё будет не так. Они выкрутятся. Найдут способ исказить всё, что ты сделаешь, используют против тебя каждый твой недостаток, каждую совершённую тобой в жизни ошибку. В газетах не будут писать о твоей помощи Волшебному миру. В них будут трубить о том, что ты использовала запрещённую магию, чтобы уничтожить единственное, что стоит между добропорядочными волшебниками и отпетыми негодями, преступниками, сидящими в Азкабане. В министерстве позаботятся о том, чтобы все поверили, что ты — худшее в мире зло. После этих слов Гермиона осознала, что Малфой прав. Рита Скитер с удовольствием бы написала подобную статью. В груди разгорались разочарование и бессильная ярость. Грейнджер в отчаянии посмотрела на Драко. Магия вперемешку со злостью сжигали её изнутри. Она издала резкий смешок. — Ну и что? Ты ожидаешь, что я стану скрывать свои способности просто потому, что люди будут плохо обо мне говорить? Они уже это делают. Малфой в бешенстве наклонился к ней через стол. Было похоже, что его терпение лопнуло. — Послушай, идиотка. Если тебя поймают на использовании чёрной магии, они не просто обольют тебя грязью в газетных статьях. Они убьют тебя. Гермиона была в такой ярости, что это предупреждение её почти не тронуло. Её руки мелко дрожали, и она чувствовала жжение в глубине глаз. Почему он продолжает это делать? Почему отказывается видеть что-то особенное в её способности к чёрной магии? Почему обращается с ней как с дурой за желание использовать эту силу? После того, как ей снова и снова говорили, что она никогда не будет достаточно хороша. И теперь, когда это наконец-то изменилось, он волнуется только о том, чтобы об этом никто не узнал. Ведёт себя так, будто её сила несёт в себе одни проблемы. И тут Гермиона внезапно поняла, что для Малфоя её сила действительно является проблемой. Ведь они соперники — и теперь она теоретически обладает неограниченной властью. И лучший способ держать всё под контролем — это напугать её так, чтобы она никогда не осмелилась овладеть своими способностями. А легче всего это осуществить, притворившись, что всё делается ради её блага, что он пытается искренне ей помочь. Конечно, именно поэтому он здесь и так внезапно захотел оказать ей услугу. Как и все остальные, он помогал ей лишь ради собственного блага. Ей действительно «помог» Слизнорт, наконец-то пригласивший её на вечеринку, чтобы сблизиться со звездой квиддича, хотя она заслужила это место, усердно работая на протяжении уже многих лет. И Барти Крауч, который заботился о её репутации только потому, что она могла стать его политической пешкой. И Джинни, притворившаяся её подругой, чтобы убедиться, что она не выдаст Дина. И Кормак, вызвавшийся проводить её обратно в гриффиндорскую башню, когда она была пьяна. На самом деле они никогда не заботились о ней. Малфой манипулировал ей, как и все остальные. Гермиона пристально посмотрела на него через стол. — Что ж, это звучит как проблема, с которой мне нужно разобраться, — злобно прошипела она. — Что? — Парень откинулся назад. На долю секунды на его лице промелькнуло удивление, но он быстро вернулся к своей защитной маске холодной отчуждённости. У Малфоя было точно такое же выражение, когда он сказал, что, в отличие от Панси, с Гермионой можно делать что угодно, потому что она для него ничего не значит. Увидеть это снова — как пощёчина. Её щёки, грудь и руки горели, и она отшатнулась назад, чтобы отстраниться от всего происходящего. Переполнявшие Грейнджер негодование и злость потрескивали внутри, словно искры неукротимого пламени. Она полностью сосредоточилась на удерживании своей чёрной магии под контролем, поэтому бездумно приняла помощь Малфоя, совершенно забыв о том, каким отвратительным он был на самом деле. Гермиона сжала челюсти. Горло схватил такой сильный спазм, что она даже не могла заговорить. Она достала сумку и, положив на стол достаточно денег, чтобы заплатить за себя, встала со своего места. Девушка чувствовала, что может взорваться прямо здесь, в пабе, если ей придётся лицезреть его ещё хотя бы минуту. Сделав глубокий вдох, она всё-таки заставила себя произнести: — Не волнуйся, я не стану тебя обвинять, если меня поймают, — в её голосе звучал лёд, под которым она спрятала все свои эмоции. — Почему бы тебе просто не сделать, как сказал Снейп, и не записать всё, что ты знаешь о Тёмных искусствах, в тетрадку? Ты ведь всё равно не прилагал особых усилий, чтобы обучить меня, поэтому, может, я быстрее освою всё сама. Тогда с твоими обязательствами будет покончено, и мы сможем перестать притворяться, будто тебя волнует то, что со мной происходит. Она вышла из паба и, вернувшись в гостиницу, стремительно поднялась по ступенькам в свою комнату. Оказавшись внутри, Гермиона привалилась спиной к двери. Прошлой ночью она почти не спала, и сейчас в ней было столько магии, что половина сил уходила исключительно на то, чтобы сдерживать её. Грейнджер чувствовала, что где-то в груди у неё порез, который жжётся и болит. Но эту рану ей нанесла не магия. Ты глупая, глупая, глупая маленькая дурочка. Гермиона подтянула колени к груди и обхватила их руками. Малфой как осколок льда. Каждый раз, когда она подходила к нему слишком близко, то резалась об острые края и оставалась стоять в одиночестве, залечивая раны. Ей некого было винить, кроме самой себя, потому что она обо всём знала. Он очень ясно дал ей понять, что о ней думает. Физическое влечение к ней не изменило его мнения. Почему это должна была сделать чёрная магия? Но именно на это она и надеялась. Гермиона думала, что наконец-то стала… достаточно хороша. Но Малфой в своей излюбленной невозмутимой манере вернул её на землю, напомнив о главном. Ничто и никогда не компенсирует тот факт, что она не чистокровная. Это фатальный недостаток, который всегда будет определять её. Для него и всех остальных. Гермиона глубоко вздохнула и закрыла глаза. Что ж, если она ничего не может сделать, чтобы стать достаточно хорошей, то она просто будет делать всё, что захочет. Открыв глаза, девушка вытянула ладони и позволила силе заструиться сквозь пальцы. Чёрная магия хлынула наружу, заполняя пространство между рук. Всё больше и больше. Но вместо того, чтобы увеличиваться в размерах, она уплотнялась, продолжая сочиться из ладоней. Гермионе казалось, что она сейчас способна осушить озеро с таким количеством силы, изливающейся из неё. Может быть, Снейп был прав, и она каким-то образом пробила канал к могуществу Вселенной. Грейнджер направила магию в пространство между ладонями, и на этот раз её пальцы не почернели и не загорелись, потому что она так захотела. И это желание не вызвало отторжения. Ярость постепенно угасала, но Гермиона заставила себя продолжить. Только тогда руки стали неметь, а градиент черноты начал подниматься по ладоням к узким запястьям. Периферийное зрение исчезло. Она стиснула зубы, снова стараясь медленно взять силу под контроль и вернуть её обратно. Это получалось гораздо лучше, чем в прошлый раз, когда она попыталась разом перекрыть поток. Но её руки всё равно безвольно опустились, онемев до локтей. Девушка сделала несколько глубоких вдохов. В ушах звенело, а перед глазами всё плыло. Ей понадобилась минута, чтобы окончательно прийти в себя и взглянуть на то, что она сотворила. Хоть бы это был не дементор. Боже, Малфой никогда ей не простит, если это действительно он. На первый взгляд, это было похоже на пламя, которое она уже раньше создавала. Только оно не гасло. Несмотря на огромное количество выпущенной силы, объект, зависший в воздухе, был едва ли больше мяча для гольфа — настолько тёмный, что выглядел как дыра в реальности, лишённая света. Его края видоизменялись. Он двигался. Гермиона смотрела, как этот сгусток опустился на пол. Начали появляться смутные очертания ушей и хвоста, и на её глазах шарик стал приобретать расплывчатый образ котёнка. Ну, не совсем котёнка. Это был скорее тёмный комочек, напоминающий силуэтом котёнка. В ответ на Грейнджер уставились два огненно-ярких глаза. Это самый маленький, самый чёрный, самый призрачный котёнок, который когда-либо существовал. Девушка подхватила его на руки, что-то при этом негромко щебеча. Он был почти неосязаем, едва ощутим на ладони. Котёнок неуклюже перевернулся, как будто ещё не знал, как правильно двигаться. Она начала его баюкать, тихо напевая себе под нос. — Привет, — пробормотала Гермиона, и её только что удручённое лицо осветилось нежной улыбкой. — О, ты такой маленький. Мне придётся сделать тебя побольше. Грейнджер держала котёнка в руках, любуясь со всех сторон крошечным мерцающим пушистым шариком. Она почесала его кончиками пальцев между ушек, которые то появлялись, то исчезали, будто существо ещё не определилось, нужны они ему или нет. — А что ты можешь делать? — спросила Гермиона, ставя комочек на стол и наблюдая, как он перемещается от края к краю, пытаясь сбить вещи на пол. Когда она сможет сделать его более материальным, из этого сгустка энергии определённо получится что-то наподобие кошки. Хотя в изученных свитках не было точного метода создания фамильяров — только наблюдения и теории, как это может работать. И теперь, когда она действительно наколдовала его, внутри проснулось чувство вины за неуместную импульсивность. Что с ней было не так? Она просто назло произвела на свет полуживое существо. Обычно я так себя не веду, уверяла себя Грейнджер. Но это были пустые оправдания. Это могло быть правдой год назад, когда Гермиона Грейнджер была очень далека от импульсивности и всегда осторожно принимала решения, которые не ставили под угрозу её планы на будущее. Но в тот день, когда Гарри и Рон посмеялись над её идеей стать чемпионом на Турнире Трёх Волшебников, она как будто дошла до того рубежа, когда уже больше не могла себе во всём отказывать. Именно тогда её самоконтроль разбился вдребезги раз и навсегда. Когда она оторвала уголок от своего эссе и пересекла возрастную черту, то перешла Рубикон. И с тех пор её одолевало одно опрометчивое желание за другим. Как будто все её эмоции и стремления подавлялись и игнорировались так долго, что, вырвавшись на свободу, полностью поглотили её. Теперь, когда Гермиона уже не была переполнена магией и не кипела от возмущения по поводу Малфоя, она понимала, какой импульсивной была. Не остановилась, не подумала о последствиях, а просто начала действовать, потому что была зла. Сердце виновато колотилось о рёбра, а в груди нестерпимо ныло. Что ж, уже слишком поздно сожалеть. Сделанного не воротишь. Кроме того, не было никаких веских причин не заводить фамильяра. А домашние животные в Хогвартсе разрешены. Она ощущала кошку через свою магию. Это было абсолютно новое чувство, как продолжение её самой. Её сознание сформировало это существо, и оно откликалось на её мысли. Интересно, появится ли у него в конечном счёте своя собственная воля или оно навсегда останется отражением её желаний. Будет обладать повадками кошки, пока этого хочет сама Гермиона. Прежде чем она успела как следует об этом поразмышлять, раздался резкий стук. Девушка подпрыгнула от неожиданности, а котёнок распластался на столе, напоминая лужицу пролитых чернил. — Грейн… — донёсся из-за двери голос Малфоя, но тут же оборвался. Наступила пауза. — Моника, — выдавил он, раздражённо чеканя каждый слог. Первым порывом Гермионы было просто спрятать котёнка в ящик, но это желание быстро прошло. Она подошла к двери и открыла её, не заботясь о том, увидит ли Малфой фамильяра. Он выглядел таким злым, когда она открыла дверь, что Грейнджер сделала вывод, что он уже догадался, что она натворила. Его лицо побледнело от ярости, а глаза сверкали серебром. — Ты думаешь, я здесь, потому что не могу придумать, как от тебя избавиться? — спросил он, как только увидел её. Гермионе хотелось ударить его, но, прежде чем она успела ответить, его взгляд остановился на её руках и наполнился ужасом. Малфой схватил её сначала за одно, потом за второе запястье, поднося их ближе к глазам, и кончиками пальцев проследил поднимающуюся по ладоням черноту. — Что ты наделала? — потрясённо спросил он и тут же начал всматриваться через её плечо в комнату. Котёнок, всё ещё лежащий на столе, поменял свой окрас с тёмного на огненно-рыжий, словно подстраивался под воинственное настроение своей хозяйки. Он выгнул спину дугой и, казалось, готов был плеваться огнём. Парень смотрел так, будто не мог поверить своим глазам, и от гнева умудрился побледнеть ещё сильнее. Гермиона же в это время осознала, что её пылающий котёнок очень похож на миниатюрную версию огненного кота, созданного Малфоем несколько месяцев назад. Она хотела сказать, что это случайное совпадение, но не желала сейчас напоминать ему об этом. Наконец Малфой снова повернулся к Грейнджер. Он буравил её взглядом, продолжая крепко сжимать тонкие запястья. — Ты всё делаешь только для того, чтобы досадить мне? Есть ли в твоей голове какая-то другая серьёзная причина? Гермиона ощетинилась, хотя действительно сделала это просто ему назло. — Мои решения не вращаются вокруг тебя. Ты не имеешь права указывать, как мне следует поступать. Он сильнее сжал её запястья. Грейнджер пробовала освободиться, выкручивала руки, но своими попытками только затянула его в комнату. — Я больше не позволю никому контролировать себя, — произнесла она, гневно нахмурившись. — Я всю жизнь следовала правилам, делала всё, что мне говорили, потому что хотела стать частью этого мира. Но знаешь что? Это не сработало. Я старалась, очень старалась. Но никто не хотел принимать меня. Так в чём же смысл? Ни одно из существующих правил мне не помогло. Они лишь избавляют людей вроде тебя от неудобств, связанных с моим существованием. Губы дрожали. Ей хотелось от души пнуть Малфоя. Гермиона яростно покачала головой. — Я больше не буду этого делать. Я установлю собственные правила. И никто не будет больше указывать, что мне позволено делать с моими способностями. Даже если со мной когда-нибудь произойдёт что-то плохое, по крайней мере, я не буду душить себя ради всеобщего блага. Но Малфоя не тронула её отчаянная речь. Он продолжал свирепо на неё смотреть. — Ты идиотка. — Парень встряхнул её. — Я провёл весь сегодняшний день, читая законы пятисотлетней давности, пытаясь выяснить, есть ли какие-либо варианты, кроме смерти или расчленения в лаборатории министерства, если тебя поймают. Ты думаешь, я делал это, потому что считаю это весёлым времяпрепровождением? Нет. — Он снова встряхнул Гермиону. — Знаешь, что я нашёл? Ничего. Здесь нет лазеек. Если тебя поймают, ты покойник. Я ничего не смогу сделать. Ты играешь с огнём, ничего не контролируешь, и я единственный из нас двоих, кто пытается сохранить тебе жизнь. Почему ты этого не видишь? — Почему? — огрызнулась Грейнджер. — Что? — Малфой выглядел совершенно сбитым с толком этим вопросом. — Почему ты хочешь сохранить мне жизнь? — спросила она хриплым голосом. — Почему тебя это волнует, если это никак не связано с клятвами? Ты всегда ясно давал мне понять, что я не принадлежу этому миру, что ты хотел бы, чтобы этого никогда не произошло, что ты ненавидишь меня и что я не имею для тебя никакого значения, потому что я не чистокровная. Почему тебя так волнует, жива я или нет? Парень моргнул, выглядя совершенно ошарашенным. Он сглотнул, и у него перехватило дыхание, когда он посмотрел Гермионе в глаза. — Потому что… Малфой замолк, будто ответ застрял у него в горле. Он ещё раз нервно сглотнул. — Потому что ты… — выдохнул он и, заикаясь, закончил: — Т-ты мой человек.