Полежи со мною неслышно рядом

Лера сидела в грузовике. В нем так темно, слышно только проезжающиеся мимо машины. Лера думала о Серёже. О том, как побледнело его лицо, как серьёзен он сейчас. Его руки всю поездку были зажаты, он ни разу не показал усталость. Только какая-то горечь, терзания совести слышались в его голосе. Лера привыкла к его иногда безумным вспышкам энергии и некоторой манерности. Но с момента похищения Олега, Сережа стал тусклым, будто загнобленным и обособленным. Прошло 15 минут. Ничего не происходило. Лера до сих пор не пошевелилась. Упершись глазами в часы, с каждый секундой она все больше теряла надежду. Вдруг Разумовский и вовсе не отправит ей сигнал? Что, если и его тоже поймают? Лера думала: «Неужели их убьют? Тогда что будет со мной? Ну, долг родителей они выплатили, я больше ничего сделать не смогу. Стану ли я мстить? Были ли они мне настолько близки? А вдруг, кто-то из них останется жив, что мы будем делать, останусь ли я Чумным Доктором или это будет просто опыт, ошибка молодости. Мне придётся справится со смертью двух знакомых людей, стану ли я скучать? Да, наверное. Может быть». Ещё с минуту Лера вспоминала все тренировки, дни и ночи проведённые вместе. Вдруг, что-то издало звук. Уведомление. Но не на часах. Звенит телефон, хотя они договаривались с Серёжей о подаче сигнала через умные часы, кто пишет? Лера достала телефон из сумки в другом конце грузовика. Разблокировав его, посыпалось множество сообщений от абонентов «Мама» и «Кир». В одном из последних сообщений был адрес больницы. До этого сообщения мама написала, что папе вновь стало плохо, но на этот раз уже серьезнее. Моральный выбор. «Куда бежать? Есть ли смысл оставаться здесь, если Разумовский до сих пор не отправляет сигнал? А если я побегу к папе, то успею ли я? Да, успею. Но если я поеду к отцу, а Разумовский ещё жив,  то потом будет хуже. А смогу ли я вообще бежать, если дверь закрыта снаружи? Но, папе плохо, я, может, смогу помочь. Разумовскому же я сейчас никак помочь не могу». Лера держит в руке телефон. Синяя палочка набора букв гаснет и снова светится. Текста нет, но чат с мамой открыт. Клавиатура неподвижна, пальцы Леры тоже. Даже взгляд, притуплен и, конечно, озадачен. Лера наконец-то подносит палец к букве «Я», но промахивается. В добавок к дрожи, зазвенели часы. Этот наглый, резкий, будто удар по руке. В такой неожиданный, жестокий и слабый момент. Разумовский жив. Предположительно. Сердце Леры застучало, нужно срочно выходить из грузовика. Но отец! Неужели она оставит его, человека, который вырастил, воспитал и заботился о ней. В это время Разумовский, каждый раз пренебрегает ее здоровьем, ее самочувствием. Сережа всего лишь оплатил долг ее родителей, но и не бесплатно же. Хотя, может, Олег жив? Если ради него, то можно, наверное, пойти их спасать. Всё-таки Олег вёл себя помягче Серёжи, получался баланс. Леру поджимало время, если она всё-таки пойдёт на зов Серёжи, то нужно выходить прямо сейчас. А до отца ехать ещё долго, к тому же надо найти машину. Игрок ей вряд ли поможет, они так не договаривались. Лера размышляла: «Я могу сказать, что меня позвал Разумовский. Выйти и доехать автостопом до больницы к отцу. Да, могу». Однако тень сомнения все равно оставалась, Лера не могла от неё избавиться. Она мешала ее мысли, мешала сводить концы с концами. Неожиданно, идея, как поехать к отцу потерялась в сознании. Лера внезапно забыла, что хотела, в грузовике стало тесно и жарко, и мутно. Лера уже подняла руку, хотела постучать Игроку, чтобы тот открыл ее снаружи. Резко ее руку дернули часы. Снова сигнал от Разумовского.