Ardaran

      Сон снился мне поистине необычный; тогда я искренне надеялся, что не пророческий, а просто дурной. Такое я бы не вынес ни при каком раскладе. Помер бы на месте. От смеха.       В общем, сижу я такой на троне, рядом Саурон, дверь в зал закрыта, а в крепости, в пространстве между внешними и внутренними воротами, стоит орава Феанорычей. Их поймали в ловушку, и вот орки пускают сонный газ из каких-то баллонов, а через пару минут открывают ворота и входят в помещение дабы проверить, спят ли эльфы. – Брать живьём. Бить строго по ногам.       Вот только эльфы не спят, и приказ десятника на них не распространяется. Биохимия подвела. Результат закономерен. Под замес начинает играть "Любэ" про оперов. – Что там за ботва? – спрашиваю я у Саурона стрёмным голосом. – Нэ видна нихрэна! – отвечает местный орк, уткнувшийся в монитор компьютера.       И Феаноринги входят в крепость. – Нэхарашо палучилось, – говорю я. – Черёмуха нэ сработала! Пусть Балроги с ними разбираются. Срочно звони ноль-два! – Ужэ званю! – Саурон берёт телефон и набирает Валинор. – И ещё ноль-адын, и ноль-тры. Они там, похожэ, мэбэль ламают!       А Феанорычи уже возле зала, и в чёрные створы его дверей врезается джедайский световой меч. – Бэспрэдэл! Уже двэри висажывают!       Орки тут же закидывают туда пару шкафов со хламом, но лезвие меча, уткнувшись в самую середину, продолжает медленно, но верно вскрывать вход в тронный зал. – Вот они, наситэли дэмакратии! – в сердцах матерится Саурон. "Прорвёмся, опера!" – играет музыка, и двери вот-вот вылетят. – Сэйчас прарвутся! – констатирует факт какой-то орк. – У этаго, пахожэ, шэстой разряд па сваркэ! – констатирует факт сведущий в таких делах Майрон. – Ну гдэ жэ Балрогы̀?! – кричу я, и тут появляются двое валараукар. – Щас ещё прискачут! – орёт Келегорм. – Это точно, – подтверждает Маэдрос. – Валим отсюда, – подводит итоги Маглор, и Феаноринги, резко ускорившись, тикáют прочь. – Балрогы пакручэ их будут, – облегчённо говорю я и просыпаюсь.       Ну, что сказать? Хорошее у меня чувство юмора, да и сны интересные. Прям, так сказать, по мотивам; вот только недавно пересматривал "Бурю в стакане", а тут уже такое, только вместо резиновых неймодианских морд – мы, а вместо оперуполномоченных Кришны – Феанорычи. Ох, а если я попал в гоблинский перевод несуществующего фильма по Сильмариллиону?! Это ж какой песец наступит…       В общем, встал я с кровати, и, поняв, что следовало бы умыться… Не умылся, а потянулся на полку за книгами. Да-да, тут оказались книги, причём авторства Мелькора. И лучше бы хлопцам не видеть, как я читаю собственную писанину – вдруг заподозрят? Так что пока прогляжу пару аспектов, а уже потом стану ломиться к умывальнику. Надо будет подрядить Саурона, пусть сделает водопровод. Хотя бы кое-где.       В общем, где-то часа два я читал. Спать не хотелось, я два года спал. Да и вообще замечаю за собой, что утром, после побудки, я в принципе куда более адекватен, чем вечером; к вечеру меня начинает плющить, и я не способен концентрировать внимание. Итак, что я выяснил из собственной писанины, по порядку.       Во-первых, писал Мелькор на Валарине и крайне доступным языком; книга и вовсе была неким пособием для идиота. Видимо, заботился о наследии, дабы не объяснять чего-то своим майар-подданным лично. Мне – самое то. И да, я как-то интуитивно понимаю Валарин, но записан он не тенгвами и не сарати, а какими-то крайне стрёмными иероглифами в группах по два и с пробелами, причём второй иероглиф группы не похож стилистически на первый. Рискну предположить, что первый – это само слово (или и вовсе корень), а второй – это указание его формы (или конкретный тип производной). Грубо говоря, слово "орк" пишется одним иероглифом, уникальным, а затем ставится в винительный падеж множественного числа с помощью другого, работающего подобным образом для любого существительного. Система хорошая, но не для народных масс… Или наоборот, учитывая идеальную память эльфов? Хотя, каждый из иероглифов придётся хоть раз видеть, и опознать не виданное ранее и никем вслух не прочитанное слово будет невозможно, в отличие от фонетической записи, где даже если ты на письме слова "орк" ни разу не видел, то по буквам поймёшь, что речь идёт о нём, и даже напишешь без ошибок, если письменность звуковая, как тот же Тенгвар. К тому же, нужно придумывать новые рисунки; чертить их перьями, когда они мелкие, крайне неудобно, а делать их больше – значит лишиться преимущества в экономии бумаги (легче написать то же самое, но мелким шрифтом Тенгваром – символов больше, но суммарный размер станет меньше). Так или иначе, не зря почти вся иероглифика в мире выродилась и даже в Китае была упрощена, а то мы так и писали бы… Картиночками и обозначениями их грамматической формы.       Вообще, Тенгвар я люблю; им же, например, я пишу и на собственном языке, пусть и в весьма необычной раскладке, лично мне с моим разнообразием звуков идеально подходящей. За создание Тенгвара я Толкину готов простить всю его консервативность – всё же, одна из красивейших и логичнейших письменностей на Земле; в моей раскладке она и вовсе сравнима, по словам некоторых, с "инструкцией, как открывать рот". Так что переводить Ангбанд на Тенгвар придётся, если мы хотим научить грамоте широкие массы. А ещё лучше – прямо сразу на мой язык, да вот словаря я не помню целиком, так что придётся просто закинуть в народные массы систему логических падежей. Вообще, это интересная история; я напёр слов из кучи разных языков, сделав их отличающимися звучанием в зависимости от оттенка. Очень многое взял из Синдарина. Но основная соль в ином – в почти двух сотнях предлогов-падежей и куче глагольных форм, позволяющих крутить конструкции, недоступные даже великому могучему русскому, не то, что английскому. Аналитизм с возможностями флективности – красиво звучит (правда, для русскоязычного человека непривычно и надо учиться выговаривать некоторые звуки), почти не имеет исключений, легко учится, а также позволяет почти идеально описывать как технические процессы, так и всякую художественную красотень. Яркий пример – "Пробуждение Силы", название седьмого эпизода Звёздных Войн, попавших в лапы жадной чёрно-белой мыши. И если по-английски The Force Awakens весьма однозначно (и однозначно переводится как "Сила Пробуждается", да-да, а переводчик решил нагнать пафоса), то вот по-русски… Сила просыпается? Силу кто-то будит? Сила будит кого-то сама? Или это нечто метафоричное настолько, что действие неотделимо от предмета? По-русски это всё одинаково, а у меня каждый вариант запросто выражается с помощью конкретного предлога. Как любитель лингвистики, я буквально выдаивал из логики всё возможное, плодя предлоги десятками за день и фонетически оформляя их так, чтобы схожий смысл схоже звучал, а потом как-то незаметно понял, что мне не хватает возможностей русского языка для мышления, что я начинаю мысленно использовать причастия будущего времени, эмфатические наречия и совершённые длительные деепричастия, чётко различаю включающее и исключающее "мы" (кстати, такое есть и в Квенья, и в некоторых настоящих языках; я нахожу эту фишку крайне полезной), различные виды "с", генитива и творительного падежа, что я начинаю плодить эргативные конструкции (применять крайне сложную форму страдательного залога, когда сущность агенса указывается конкретным видом творительного падежа, число коих у меня выросло до десяти) и делать обороты ещё крупнее, чем делал раньше. Мне уже начало казаться, что я наплодил нечто куда более нехилое, чем небезызвестный Ифкуиль, только без основанных на "основополагающих понятиях" синтетичеких корней (чушь несусветная, как мне кажется; если пытаться обозначать предмет с помощью копания в его сути и компиляции её в корень, то тогда уж легче вместо слова сразу писать техническую спецификацию на клингонском) и со звучанием, подобным эльфийскому, а не безумному кашлю сожравшего собственных детей астматика, кой в творческом порыве, занявшем десятилетия, выдал товарищ Кихада.       Впрочем, я опять отвлёкся. Кроме особенностей местной языкозаписи я узнал то, чего так жаждал – знания о природе орков. Облегчённый вздох мой мог слышать, наверное, даже Манвэ на Таникветили – орки таки оказались животными, но выведены были они крайне интересным способом. Пожалуй, стоит описать – это надо видеть! Для того, чтобы отчебучить такое, надо было быть либо гением, либо полным психом. Впрочем, как говорил капитан Джек Воробей, сии суть две крайности одной и той же сущности. Итак, как же появились орки?       Жили-были эльфы. И жили-были тёмные майар. Вторые хотели сделать что-то, похожее на первых – Мелькор правил ими, а вот им самим править было некем, и они страстно хотели сделать рабов и себе. Взяли они эльфов, свели их с ума пытками, буквально выгнав их фэар из ещё живых тел с уже испорченной нервной системой, после чего каким-то неведомым образом загрузили в те тела часть своей памяти, знания о примитивной технике, кузнечном деле, военной тактике (тогда ещё не существовавшей и потому сводившейся лишь к маханию оружием в нужном направлении) и речи, в чём помог им лично Мелькор. Он, впрочем, ничего не делал просто так; он мало того, что нагло заложил в орков подчинение лично себе в первую очередь (майар остались в пролёте), но и, воспользовавшись своей искажающей способностью, буквально вбил всё это в ДНК. Да-да, без такого действия орки, размножившись, дали бы на выходе животных не умнее мышей (если бы вообще что-то живое). Да и размножаться им было не с кем; эльфийские девы почему-то слишком быстро мёрли и живого тела без фэа не оставляли никогда. Потому Мелькор, опять же с помощью Искажения, сделал орков, вы только не смейтесь, колониальными организмами! Ну, на ранней стадии развития. То есть семя орка, попавшее в питательную среду, создавало колонию одинаковых клеток, которые, набрав достаточную массу, уже начинали приобретать конкретные роли и превращались в полноценного орка, затем из сей питательной среды вылуплявшегося. Повторюсь ещё раз. Семя орка состоит, по сути, из отдельных самостоятельных клеток, подобных, например, вольвоксу (это водоросль такая). Эти клетки жрут питательную среду и плодятся как отдельные организмы, после чего, выжрав её почти всю, начинают собираться в огромные колонии. Вольвокс собирается шариками до трёх или четырёх миллиметров, а орк – подобиями эльфийских тел в полный размер. Собравшись в такое тело, клетки внезапно начинают распределяться по ролям, образуя нужные ткани. Кости же образуются, когда клетки, осознавшие свою роль и быстренько сделавшие себе кальциевый панцирь (питательные вещества им передают соседи), намеренно отмирают. Может быть как-раз поэтому кости орков не такие крепкие, как эльфийские.       Готовый орк вылупляется из питательной среды, тупо из неё вылезая, прямо как в фильме у Сарумана, уже умеющим говорить, махать оружием, ковать его, одевать доспехи, готовить и жрать еду, подчиняться командам кого надо и самостоятельно отдавать простые команды тем, над кем его поставят. Ну, а чтоб было не так скучно, в орков заложили пару десятков строевых песен и умение играть на барабане. Чувство ритма у орков просто запредельное; ещё бы! Их, вы, опять же, не смейтесь, изначально делали в Утумно, чтобы те аккомпанировали песням тёмных майар! Потому-то и не озаботились их размножением – потери среди них не то, чтобы планировались. Тогда вообще никто не предполагал использования их в качестве военной силы: действительно, а какой от них толк против майар и валар?       Да, орки смертны и могут сгинуть от старости; бессмертными же их может сделать крупица духа айнур. Так, например, многие младшие умайар принялись, подобно Мелькору, себя распылять, дабы дать оркам бессмертие (Мелькор умолчал о том, что дал им возможность плодиться, причём намеренно – подставил, так сказать, пацанов), да вот только если предыдущий владелец моего тела был большим и жирным, то они – мелкими и хилыми. Распылились, деградировали. Диссоциировали. Так получились болдоги – первые из орков, бессмертные, чрезвычайно сильные и разумные командиры, идеально верные Морготу (что, видимо, было важно, ибо прецедент с Оссэ случился вот как раз незадолго до). Ту же фигню, кстати, практически одновременно сотворила ещё одна шайка умалишённых идиотов, пусть и по другую сторону баррикад. Угадаете, кто именно? Орлы Манвэ. Но если у Валар осталось ещё много полноценных майар, то в нашем лагере не заниматься хренью хватило ума у немногих – собственно, у Саурона, Тхури, Тевильдо, Драуглуина и Лангона, балрогов и ещё нескольких пассажиров.       Всё было очень и очень неплохо. По крайней мере лучше, чем я рассчитывал – орков можно расходовать пачками, они дрессируемы и даже не уродливы, а главное, не попадают под Справедливость. Не больше, чем биороботы безумной степени технологичности (земные генетики не смогут сотворить такого ещё лет так миллион). Кстати, а ведь можно попробовать сделать их меньше в габаритах; например, как в фильмах, ниже людей, чтобы из того же количества субстрата выходило куда больше орков. Впрочем, не стоит – с силой управляться я не умею, и не хочу облажаться при честнóм народе. Да и видеть перед собой ораву уродцев тоже как-то не хочется.       В общем, вышел я умываться в настроении приподнятом, рассуждая про себя о том, нужно ли мне есть. Мелькор вроде как воплощённый, и был куда более воплощённым, чем все Айнур (не считая Мелиан – кстати, это пунктик, ибо она опасна, и у меня по её поводу есть теория, кою следовало бы проверить), а значит вполне мог нуждаться в пище. Упоминались же его пиры в "Лэ о Лэйтиан"! Впрочем, голода я пока не чувствовал (либо я всё-таки в пище не нуждался, либо Майрон кормил меня через трубочку; ну либо за два валианских года так и не проголодался, чай, всё-таки не эльф), и потому, умывшись и поймав первого попавшегося орка, слонявшегося без дела, приказал тому привести ко мне Саурона. Тот явился быстро. – Вам лучше, господин? – спросил он. – Намного, – ответил я. – Впрочем, тебе стоило бы ознакомить меня с текущим положением дел. – Тогда пройдёмте в командную комнату. Мы перенесли её ниже и расширили, так как крепость выполняет функции столицы. – Правильное решение, – я кивнул. – Идём. И пусть орки, – я повернулся к ним, – позовут остальных. У нас очень много работы, и работы срочной! – орки тут же побежали, а я потише спросил у Саурона: – Нолдор ведь ещё не высадились в Лосгаре? – Нолдор? Одни из валинорских эльфов? С чего бы им где-то высаживаться, повелитель? – недоумённо вопросил тот. – Они идут за мной. Вернее, за Сильмарилями. Теми ярчайшими самоцветами, что я принёс. Почти весь народ. Часть по морю, часть – через Хелкараксэ, льды на севере. И нам придётся встречать их во всеоружии. – Они желают вернуть камни? – Майрона буквально перекосило. – И ради этого они ушли из Валинора, готовы на войну и, судя по вашим словам, гибнут на море и во льдах? – Именно. – Чего же такого в этих камнях? – задумался рыжий. – В них – Судьбы Арды, мой друг. Судьбы Арды, которые должны принадлежать нам, – пафосно задвинул я и начал нести пургу в надежде на то, что это прокатит: – Они признали меня Королём. Мне они боле не нанесут вреда. Жизнь в Валиноре многому научила меня, Майрон. Ты же знаешь, за что мы сражаемся? – За свободу от воли Творца, господин. За право творить самим, создавать собственные творения, не вписанные в Его замысел, – не колеблясь ответил Саурон. – Именно, – подтвердил я, порадовавшись, что ответ был таким, а не "за уничтожение мира". – А кому Эру даровал эту свободу? – Детям, – Майрона опять покорёжило. – Но одних обрёк он на старость и смерть, а других, бессмертных, забрали в своё подчинение Валар. Я видел, как живут они в Валиноре. Нолдор, искуснейшие творцы, не вытерпели такой жизни – они ушли, но и здесь простёрся замысел Творца и Валар. Народу искусников суждено стать инструментом в руках великих так же, как и мы, айнур, были инструментами в руках Эру. Валинор не пойдёт на войну, он лишь воспользуется силой Нолдор, чтобы сдержать нас, а затем добьёт, если нам не удастся достаточно быстро одержать верх, – высказал я. – Я же желаю подарить свободу творить всем и каждому, свободу выбирать свою судьбу. – Но разве не мы одни, айнур, достойны того? Не мы ли одни поистине способны на это? – спросил Саурон. – Почто нам Дети Эру? Они сами ушли к Валар. – Нет, не мы одни. Эти камни создал Феанор, величайший из эльфов. Он родился в Валиноре; он не уходил к Валар и ни за что не избрал бы такого пути. Он и ведёт Нолдор. Ни Валар, ни майар не дано повторить суть его творений. К тому же, несвобода одних и смертность других – это тоже часть Замысла. Нам надлежит перекроить его. Мы истребим смертных и освободим Перворожденных. Это по воле Эру нам повезло оказаться Поющими, а им – Его Детьми. Взять свободу воли себе, защитить свободу воли Детей, оградить их от шанса родиться смертными и даровать им силу, подобную нашей – вот что станет подлинным изменением Замысла. Лишить Эру власти над миром, в который Он даже не спускался, и который обустраивать не Ему и не проводникам Его воли! – пламенно окончил я. Саурон задумался. – Несколько сумбурно, но… Я понял вас, владыка. Пожалуй, вы правы, и нет лучшего способа досадить Творцу, чем разрушить оковы судьбы, что одел Он на нас, и позволить каждому фэа, что родится в мире, быть бессмертным творцом. Но как же вы собираетесь наделить Детей силой? Неужели вы собрались пожертвовать собой? – мне показалось, или он испугался? – Нет, ни в коем случае нет, друг мой. Эру заложил в этот мир многие возможности, что рано или поздно должны будут открыться. По его Замыслу, доступны они будут лишь смертным, и призваны они скрасить их недолгий век. Более того – неотъемлемы они от мира, ибо он создан по правилам, и по сим правилам всё живёт в нём. Лишь Силам дозволено эти правила нарушать, но каждому, кому хватит ума, предоставлена возможность, эти правила вызнав, применять их на благо своё. Много чудес без капли Сил можно сотворить, зная эти законы, и чем больше знаешь их, тем великолепнее будут чудеса. Тебе знаком порох? – Нет, повелитель. – А ведь это простейшая смесь угля, серы и селитры, способная воспламеняться от малейшей искры и давать взрыв. – Без всякой капли Сил? – уточнил Саурон. – Именно. Безо всякой капли сил. И, зная правила мира, я могу сказать, что взрывом сим можно, к примеру, не только поразить врага, но и отправить в его сторону куда более смертоносный кусок металла, летящий дальше, быстрее и точнее, чем из лука – если правильно сделать специальный прицел и правильно сформировать ствол, что и направит пулю во врага. Между прочим, создание такого оружия будет третьим, чем мы сегодня займёмся. Сперва же я желаю знать, сколько же у нас орков и как вооружена наша армия. – А что будет вторым, господин? – полюбопытствовал Майрон. – Письмо в Эгладор, конечно. Я желаю заручиться поддержкой Синдар. Они помогут нам, ибо их родичей, Телери, подвергли Нолдор жестокой бойне в Альквалондэ, добывая себе корабли.       Услышав о кровопролитии в Валиноре, Саурон выпал в осадок и потрясённо замолчал. Мы шли по довольно широким коридорам, освещённым длинными масляными лампами – вместо чаш использовались просто-напросто пробитые в стенах желоба, в которые и вставлялись фитили каждые несколько метров; таким образом чтобы "заправить" целый коридор, требовалось вылить масло только один раз, а не подходить к каждой чашке по-отдельности. Света давало немало, но и коптило неимоверно – потолок был чернее ночи. Я уже даже представил, как будут его отчищать, сдирая с него целые комья копоти, перед тем как провести тут электричество. Наверное, так появится четвёртая гора Тангородрима.       Мы поднялись на пару местных этажей по весьма пологим лестницам и вошли в крупную ярко освещённую люстрой со свечами комнату с огромным столом по центру. Саурон достал из дубового шкафа у стены карту, и, бережно ту развернув, расстелил на стол. Интересно, это он сам делал? Просто великолепная, подробнейшая карта Белерианда открылась пред нами. На ней было так много пометок, что разбегались глаза, а мелкий шрифт… Как Майрон только написал эти иероглифы? Впрочем, это было ещё не самое интересное, ибо затем он снова полез в шкаф и достал из него прозрачную-прозрачную бумагу с набором тонких кистей. Расстелив её поверх карты (они просвечивала настолько, что казалось, будто её и нет), рыжий вопросил: – Подождём остальных? – Пока они подтягиваются, поведай мне то, что им и так известно. – Слушаюсь, – кивнул он и чётко начал докладывать, будто по уставу: – За время вашего отсутствия и вашей недееспособности было подготовлено пятнадцать полков по тысяче бойцов; из них пять универсальны и целиком обучены обращаться с луком, в остальных лишь по четыре сотни обучены стрельбе и вооружены надлежащим образом. Вооружение стандартизировано, но темпы его производства невысоки. Теоретически, мы можем выставить ещё пять необученных тысяч и гвардейский полк, но это полностью лишит нас резервов. Троллей не больше пяти сотен, и лишь на сотню готовы доспехи. Волколаков осталось немного, всего лишь четыре с половиной тысячи, однако их потери компенсируются возможностью выращивать почти не уступающее им в силе потомство, в чём я добился успеха; более семи тысяч уже готово, но не дрессировано. Количество мышей Тхурингветиль от меня злонамеренно скрывает, однако, предположу, что их не более двух тысяч, из них где-то половина постоянно патрулирует Белерианд. Положение, как видите, критическое; в ваше отсутствие я не предпринимал никаких решительных действий дабы не спровоцировать эльфов. Население Эгладора выросло не менее, чем до шестидесяти тысяч, разошедшихся по землям вплоть до Синих Гор. До двадцати тысяч населяют гавани, столько же – Регион и Нельдорет, остальные равномерно рассредоточены, но население Семиречья точно посчитать не представляется возможным. Эльвэ располагает, предположительно, пятью или семью тысячами обученных воинов и способен выставить ещё столько же в качестве ополчения. Он наиболее опасен, так как оружие и доспехи его воинов выкованы гномами. Силы Денетора из Семиречья мне неизвестны, но вряд ли они превосходят в числе дружину Тингола; к тому же, они крайне слабо вооружены для лобового столкновения. Они были бы уязвимы, если бы имели города, но отсутствие таковых позволит им уклоняться от боя сколь угодно долго и изматывать наши силы налётами. Такую тактику они уже применяли гораздо ранее, ещё до прихода в Белерианд, и я посчитал нецелесообразным проводить наступательные действия. Кирдан полагается на войско Региона и Нельдорета, но и сам способен выставить ополчение. Силы гномов мне неизвестны – они редко выходят из своих подземелий и потому почти не наблюдаемы. Из всего этого следует, что скоординированные действия Эльвэ, Кирдана, Денетора и гномов вполне могут быть летальными для нас на текущем этапе – они попросту превзойдут нас числом. Если же, как вы говорите, сюда явятся Нолдор, мы рискуем оказаться полностью разбитыми в случае отсутствия промедления с их стороны. Я всё. – Благодарю, – кивнул я.       Итак, числа… Числа-числа-числа… Всё так, как я и предполагал. Многие любят представлять себе какие-то безумных размеров армии Первой Эпохи, но ежу понятно, что пятьсот тысяч эльфов против полутора миллиона орков – это бред. Это безумнейший и сущий бред. Им просто неоткуда взяться. Гондолин выставил в Пятой Битве десять тысяч воинов – и это надо учесть, что гондолинрим рожали детей (в отличие от остальных нолдор). И это почти всё его войско, ведь Нирнаэт Арноэдиад была, по сути, игрой ва-банк – на карту ставилось всё. Ты либо выиграл раз и навсегда, либо проиграл – и не важно, сколько у тебя осталось воинов, твоя гибель – вопрос времени. Примерно столько же могли выставить и остальные дома, но уж никак не сотни тысяч. Едва ли такие числа набирались вообще – всё-таки, напомню, Белерианд крайне мал. Вон, на карте расстояние от Ангбанда до Менегрота каких-то сто пятьдесят лиг, то есть четыреста пятьдесят сухопутных миль или семьсот двадцать с чем-то километров. Это для армии месяц пешком, если не торопиться. В общем, похожие цифры видел я в одном из анализов, и тогда с Феанором придут примерно девять тысяч обученных воинов-братоубийц, а следом – ещё пятнадцать тысяч закалённых льдом остроухих терминаторов. И это – не считая относительно гражданских, которых точно так же можно поставить "под ружьё". Вообще, я всегда удивлялся, почему ж эльфы так струсили с самого начала, особенно, когда явился Финголфин – вот пришли они, увидели Ангбанд, по воротам там побарабанили, подудели в свои трубы, флагами помахали, граффити нарисовали, "Мелькор – Лох" написали, а потом взяли да разошлись, видя, что ворота вот так просто им не выбить. Готовиться к войне ушли. Они были готовы к войне куда лучше, чем Мелькор, только что сливший обе первые битвы, и могли даже в одно рыло, не прибегая к помощи Первого Дома, уделать его, если бы взялись выломать ворота и преуспели в этом. Пока они строили города и откопычивались, Мелькор плодил орков.       Это как с СССР и Германией – если бы СССР напал на Рейх первым ещё в 1939 году, он бы запросто смёл его имеющимися силами, для подобного, кстати, предназначенными изначально. Германия за два года усилилась куда сильнее, чем Союз – по сути, она за это время обзавелась бóльшей частью сил, что выставила в 1941. Пакт о ненападении выиграл время для разработки вооружений Советским Союзом, да, но ведь такое же время получила и Германия, распорядившаяся им куда более продуктивно; вынесем за скобки то, как бы отреагировало мировое сообщество на подобные действия. Фиг знает, что там было на уме у западных капиталократий: они могли бы как поддержать СССР (ибо как раз шёл захват Франции), так и внезапно замириться с Гермнией, которую, по мнению многих, нарочно на СССР сами же и науськивали. История сослагательного наклонения не знает, но факт остаётся фактом – в 1939 году соотношение сил СССР-Германия было в пользу именно первого, причём с огромным перевесом, а когда Вермахт поехал из Польши во Францию – так ещё и со стратегической инициативой. Сталинский "бонапартизм" не только сделал всё, чтобы похерить достижения Ленина, но и словно нарочно подставился под нацистскую кувалду. Вот что происходит, когда не народные массы обучают до уровня, когда они смогут понять идеологию, а саму идеологию низводят до уровня, понимаемого политически неграмотными народными массами, только-только из феодализма за шиворот вытащенными и желающими в него обратно окунуться.       Напомню, кстати, что данную часть вселенной Толкин написал ещё до сих исторических событий, и она уж никак не могла быть крайне завуалированной отсылкой на слоупочность и доверчивость одной конкретной страны, зато оказалась весьма и весьма пророческой. Мораль сей басни, конечно же, проста – куй железо, пока горячо. Это я и собирался делать – сейчас не было полноценного конфликта с Эгладором, и его поддержкой против Нолдор заручиться было вполне реально. Главное – правильно сформулировать предложения и объяснить происходящее подоходчивее.       Тем временем в штаб вошли Тхурингветиль и Тевильдо, а за ними пожаловал тёмно-рыжий коротко стриженый мужчина, на сухом лице коего была, внезапно, щетина, а в одном ухе красовалась яркая янтарная серьга. Вообще, он напоминал Билла Уизли из фильмов о Гарри Поттере, пусть и темнее волосами. Похоже, это был Лангон. Готмог пришёл последним, звеня чёрно-золотым чешуйчатым доспехом; он был в эльфийском облике, но в пышной гриве волос его искрилось приглушённое пламя, а глаза ярко светились. Он поклонился и немногословно поздравил меня с выздоровлением. – Итак, – кратко кивнул я, – у меня есть для вас пренеприятнейшее известие, – я выждал небольшую, почти театральную паузу и выдал: – К нам плывут Нолдор. – И когда же они, хм, приплывут? – поднял бровь Лангон, не сильно-то веря. – Должны прибыть в течение этого года примерно вот сюда, – я взял тонкую указку и ткнул ей в Лосгар. – А ещё через три года подтянется вторая армия через Хелкараксэ. Я не в курсе точных сил, но первая, наверное, в районе девяти тысяч хорошо вооружённых и, подчеркну, обученных воинов с боевой практикой, а вторая, без практики, но зато ещё больше озлобленная и закалённая – где-то двенадцать тысяч. – И где же был боевой опыт сей первой армии? – похоже, Лангон был куда менее дисциплинирован, чем Саурон, ну да и ладно. – В Альквалондэ. Собственно, так у них и появились корабли, – усмехнулся я. – То бишь одни эльфы – я правильно понял? – ограбили других эльфов? – а вот это уже Готмог. – Да, причём с массовым кровопролитием. – Это очень ухудшает наше положение, – только сегодня я заметил, как мелодичен голос у Тевильдо. – Это делает его безнадёжным, – Тхурингветиль уселась на стул и подтянула ноги к себе, обхватив колени. – Вы забываете об одной детали, – улыбнулся я. – В ходе кипиша пострадал Ольвэ, король Телери, близкий друг и родич Тингола нашего Эльвэ. И я совершенно точно уверен, что он возненавидит Нолдор, узнав о том, что они совершили. Я прошу сегодня же отозвать все отряды, находящиеся на его территориях, и всеми возможности избегать любого боестолкновения с Синдар. – Мы и так это делаем. А Синдар – это кто? – внезапно спросила Тхури.       И тут я понял, что прогорел.