Ardaran

      Тёмная майе несла их бесцеремонно, но быстро – Майтимо, Телуфинвэ и Лайквенество попросту болтались в здоровенном мешке, лишь чудом не калечась друг об друга от такого полёта. Здесь бы подумать о том, что Тельво нуждался в уходе, но майе сие, похоже, не волновало.       Или же она была уверена в своей скорости – не прошло и полутора часов звёздного цикла, как майе пошла на снижение и весьма аккуратно поставила ношу на землю и обратилась женщиной. Не без помощи оной скинув с себя, брата и целителя тяжёлую ткань, Майтимо огляделся. Похоже, что находился он возле самого Ангамандо – пожалуй, с учётом увиденного ничто иное в мире не могло выглядеть настолько странно. Хотя стоило признать, что взять вот это вот штурмом было бы предельно проблематично.       К единственному входу в устроенную внутри растущих прямо на равнине гор – здоровенным воротам в полметра металла толщиной, сейчас открытым – вёл довольно узкий и полностью простреливаемый проход между двумя укреплёнными земляными валами, на которых располагались башенки и странные накрытые непрозрачной тканью приспособления. Всё то же самое буквально усыпало и склон горы, в которой Ангамандо и было построено. Вокруг же этой хаотичной фортификации расположилась деревня Телери, возле которой Майтимо встречал сам Моргот с достаточно скромной свитой. Даже как-то небогато для целого Вала! Ни огромных бастионов, ни толпы слуг, ни чёрного дыма столбом… Ан, нет, чёрный дым столбом был, просто поодаль и выходил изнутри самих гор, в количествах весьма и весьма изрядных. А ещё чуть поодаль был немалых размеров сарай, и было решительно не ясно, что такое в нём может храниться; выходили из оного длинные металлические параллельные бруски, уходившие вдаль аж за самый горизонт.       Сам Моргот, впрочем, изменился несильно – лицо выражало всё ту же насмешку, просто не сдерживаемую нормами приличий, и он всё так же, видимо, предпочитал странные и экстравагантные увешанные безумным количеством безвкусно сверкающих драгоценностей наряды, просто сейчас выдумал себе новый фасон, ещё более далёкий от привычного эльфам. Белоснежный платок на голове, золотая диадема поверх платка, такой же белоснежный хитро запахнутый плащ с золотой и бриллиантовой окантовкой, накинутый поверх очень длинной рубахи до колен, хитро запахнутый и заколотый у сердца здоровенной всё так же безвкусно-золотой брошью, очертаниями напоминающей карту Арды. Голос Исказителя, всё такой же приторно-сладкий и тягучий, внушал бы трепет, не внушай ныне лишь отвращение: – Так-так-так, – начал он на чистейшем Квенья, хотя акцент сейчас у него почему-то проскальзывал протяжный, уходящий в нос и свойственный скорее никогда не интересовавшим его Ваньяр, – похоже, пришлось нам, Соловушка, поручкаться с самим Рыжим!       А вот такое Нельо слышал впервые – голос Врага прозвучал словно преломившись и расколовшись, одинаково отчётливо, причём совершенно одновременно, на двух языках – местном и Квенья, – и оставил от этого в голове ощущение чего-то зарезонировавшего, повисшего, застывшего в воздухе. – Знакомься, Лутиэн, – легко кивнул он стоявшей рядом с ним деве, одетой во всю ту же одежду его воинов, пусть и другой, более яркой и зелёной расцветки, – Нельяфинвэ Руссандол, наследный принц Нолдор. По-нашему, – сейчас голос вновь "сошёлся", – Маэдрос, – и "разошёлся", – но тебе, наверное, он больше запомнится как Майтимо.       Он назвал его принцем. Он не знал, что Феанор мёртв. Лучше бы так оно и осталось! Нельо надеялся, что воины с берега не знали Квенья в степени достаточной, чтобы понять его слова к Тельво. – Моринготто, – Нельяфинвэ шагнул вперёд, надеясь сохранить остатки чести, – Куруфинвэ Феанаро явился за тем, что было отнято у него и желает мести. Нолдор явятся сюда, снесут твои стальные ворота и ничто не спасёт тебя от воздаяния за злодейство.       Да, пожалуй, это было несколько зря. Выглядело скорее дёшево и смехотворно, ещё смехотворнее глуповатого наряда-мешка – Моргот лишь улыбнулся и ответил: – Конечно, – его кивок был глубоким, а голос даже показался искренним. – Нолдор сюда всенепременно явятся и, конечно же, снесут мои ворота. Ну, когда мне потребуется их замена. А вот с последним, милый друг, очень, очень сомневаюсь!       Моргот изобразил какое-то задумчивое выражение лица и излишне театрально, с задорным распевом продекламировал простейший стишок: – Айя Феанаро, Король из Валимара! Надеешься, эльфяра, Что воины не сбегут? Айя Феанаро, Король из Валимара! Надеешься упрямо Разбить меня ты тут? Вернись-ка лучше в Валинор, Наверно, сгладят приговор За Альквалондэ и вражду, За всех оставленных во льду. Ты возомнил, что ты король; Как другу мне сказать позволь, То для тебя плохая роль, Несёшь лишь рок ты злой и боль. Сложи оружие, уйди же, Народ обратно позови же, Не бойся Внешней Пустоты! В ней ты не будешь одиноким, Пройдут немногие лишь сроки, К тебе придут твои сыны! Айя Феанаро, Король из Валимара! Надеешься ты, право, С земли изжить меня? Айя Феанаро, Король из Валимара! Останешься – и кара Настигнет лишь тебя. – Ну, как вам? – спросил он то ли у пленников, то ли у собственной свиты, посмотревшей на него с крайне смешанными чувствами. – Впрочем, пора б и честь знать. Ну, добро пожаловать, Нельяфинвэ Руссандол и Амбарусса, в истинное Королевство Арда. Можете поклониться своему королю, – Враг гостеприимно распахнул символические объятия.       Майтимо заметил, что с наибольшим интересом Моргот рассматривает не его и не брата, а целителя Лайквенесто, личность на таком "приёме" явно лишнюю. Отчего-то на миг показалось, что наибольшую опасность представляет здесь не сам Вала, а местная небесной красоты нис с яркими каштановыми или даже ореховыми волосами из его свиты, та самая, которой он кивал ранее. Странный охотничий наряд ей, кстати, был весьма к лицу. – А ещё, дорогие гости, вы можете поклониться, – видимо, Моргота не волновало, что "гости" не оказали сей чести даже ему, – Лутиэн Тинувиэль, принцессе Белерианда, дочери Эльвэ Тиндиколло, и Тар-Майрону, королю… Пока ещё не знаем, чего именно, но всё-таки королю, – Враг усмехнулся, разом переведя акт неповиновения в малопонятную, но всё таки шутку. – Впрочем, – первым повисшее неловкое молчание снова разрушил именно Моргот, – можно и без формальностей. Лично мы уже давно отошли от оных.       "Это он сейчас намекнул, – подумал Майтимо, – что отказом от поклона мы только уподобляемся его собственным слугам?"       Тельво тем временем пошатнулся; Лайквенесто придержал его и шагнул вперёд: – Телуфинвэ болен и нуждается в лечении.       Моргот на удивление быстро сменился в лице. – А ты, как я уже догадался, целитель? Кстати, как твоё имя? – получив ответ и несмелый кивок, Враг распорядился: – Лангон, покои этим двоим и всё, что понадобится этому… Лаэгатору. Амбарусса застыл в воде? Температура? – снова кивок. – Может, скормим ему парацетамола? – Он не чистый, – покачал головой пламенновласый майа и выдал набор непонятных терминов: – У нас всё ещё нет полноценного аппарата для чистой перегонки каменноугольной смолы. Бензол параша. Отравится.       Эльдар же не могут отравиться? Впрочем, ещё недавно Майтимо считал, что они и заболеть не могут. Мало ли, чем является этот… Парацетамол. – Тогда не стоит, – развёл руками Моргот. – Проводи, Лангон. А мы с Нельяфинвэ пройдёмся.       Лангон – майа с короткими тёмно-рыжими волосами, янтарной серьгой и премерзкой щетиной – подошёл вместе с двумя вооружёнными слугами к Тельво и Лайквенесто, после чего без применения силы увёл тех в сторону ворот крепости. Нельо лишь взглянул им вслед. Моргот же с Майроном и Тинголовой дочерью (Исказитель вряд ли солгал здесь – Майтимо чувствовал в ней частицу Айну, а в Валиноре то, что Мельянна вышла за Эльвэ, секретом никогда не являлось) неспешно подошли к нему, жестом подозвав на прогулку.       Майтимо прихрамывал; вражий снаряд, похоже, не задел кость (насколько же он тонкий, что прошёл мимо!), но лодыжка всё равно отдавала болью. Это заметила Лутиэн, попытавшаяся было панибратски обнять Нельо, но одёрнувшая руку и указавшая Морготу на хромоту. – Тогда посидим, – Враг уселся в стоявшее на открытом воздухе кресло.       В Валиноре мебель по улицам как-то особо не расставляли, и такое было в новинку. В Благословенной Земле были приличные беседки, а всё наличествовавшее здесь было явно возведено местными эльфами на скорую руку. Декорация, постановка? – Майтимо, – Моргот снова обратился по материнскому имени, что вызвало чуть ли не скрежет зубовный, – Я по-хорошему предлагаю тебе и твоему отцу три прекраснейших пути. Вы можете признать меня королём, и я выдам вам землю и орков-слуг. Мы разоружим вас, хотя ваши ножички нам не опасны, но уже скоро вы станете свидетелями и творцами многих великих чудес, и знания, данные мной, превзойдут всё то, чему вас обучили Валар. Второй вариант – вы попросту уйдёте обратно прямо сейчас. Мы явимся в Валинор позже, когда будем полностью готовы. Ну и вариант третий – вы продолжите бой и встретите свою судьбу. Ты, наверное, видел, на что способно наше оружие. – Мы клялись, – выдавил Майтимо, – мы клялись, что… – Верно, – перебил его самодовольно заулыбавшийся Моргот. – Вы клялись защищать меня, вашего и всемирного короля, и моё право собственности на мои камни.       Что? Нельо даже открыл рот от абсурдности сказанного, но Моргот опять не позволил ему продолжить: – И месть жестокая того не минет, кто, найдя, сокроет, иль в руке стиснет, взять решится или вдаль отбросит... – Кто скрывает или хранит, или в руке сжимает, найдя оставляет или прочь бросает! – перебил Майтимо, и Моргот прервался, задумавшись. – Тьфу, – всего-то и выдал Моргот. – Ну да, ну да, несоблюдение времён в переводе… Как это типично. Читал же оригинал. Eth, чтоб его. В общем, я думал, что вы всё это выдали в будущем времени, и ко мне эти слова не относятся. Я ж уже сокрыл, сжал и нашёл, и вы должны будете пинать как раз того, кто у меня их отнимет силой.       Очередная неудачная шутка. Или не шутка? Вала выглядел весьма разочарованно. И о чём он вообще, что он несёт? Он безумен и в Валиноре прикидывался не только исправившимся, но и в целом нормальным? Вряд ли, слишком хорошо прикидывался… Или он нормален и прикидывается как раз сейчас? – Впрочем, это не отменяет того факта, – теперь Моргот был более серьёзен, – что если хоть один из вас добудет камень, то остальные будут обязаны его прикончить. Ну, он же сжал?       А вот это уже было резонно… Отец, конечно, ничего такого в виду не имел, но… Сила слов такова, что это может стать проблемой. Если только не… – Но ты сжал первым! – выкрикнул Майтимо и вскочил со скамьи.       Ему хватило одного лишь прыжка, чтобы сбить Валу на землю коленом в шею и ударить в челюсть кулаком. Моргот на удивление легко поддался; это оказалось намного проще, чем можно было подумать! Следующий удар Нельяфинвэ нанёс наручем доспеха, использовав чеканный узор как оружие – Исказитель закрыл лицо обожжёнными руками, и удар пришёлся по ним, разодрав уголь до грязно-коричневой крови, легко отбросив ладони. – Не стрелять! – крикнул Моргот перед тем, как захлебнуться от следующего третьего удара острой чеканкой, оставившего на лице длинный шрам.       Майтимо не успел нанести четвёртый удар, которым собирался выколоть правый глаз – его оттащили прочь, бросив лицом на землю и наступив на затылок тяжёлым сапогом. – Gwiben! – выкрикнула Лутиэн, ударив Нельяфинвэ сапогом сперва в бок, а затем и в висок.       После этого оттащили уже её саму. Нельо не видел, как поднялся Моргот, но голос его, теперь несколько хриплый и дёрганный, звучал уже не так сладко и отвратительно: – В карцер его. Пусть посидит там с недельку. Врача мне.       Руссандол, теперь уже скрученный по рукам, был вынужден последовать за Вражьими слугами. "Принцесса Белерианда" выдала какой-то пассаж на местном, отчего Моргот, видимо, усмехнулся, и смешок его звучал крайне странно, даже несколько угрожающе самим фактом своей странности и неуместности. – Ну у тебя и проблемы, – сказал он Лутиэн, после чего в спину прилетело ядовитое: – Запомни, Маэдрос, хорошенько запомни! Не я это первый начал. И ты оскорбил сейчас отнюдь не меня.       Волновало, впрочем, не это. Не волновали и конвоиры. "Врача мне," – мысленно повторял раз за разом Майтимо с малоскрываемым ликованием. Вала не способен залечиться! Этот шрам останется у Врага навсегда.       "Великое же достижение для однодневного короля!" – почему-то горько подумалось Майтимо, и мысль эта серьёзно приглушила господствовавшее до этого ликованье.