Ardaran

      Пожалуй, сейчас стоит рассказать также о том, как мы бились с транслитерацией некоторых слов. Как вы помните, мы писали и Киртом, и латиницей, и Тенгваром. И у каждой системы есть свои тонкости как в случае Синдарина, что ещё, впрочем, решаемо, так и в случае передачи на Квенья слов, которых в Квенья нет.       Чтобы вы поняли, о чём я сейчас говорю, мне следует провести для вас небольшой экскурс в фонетику Синдарина, какой тут уже по счёту. Об этой детали – немаловажной, замечу! – забывают практически во всех русскоязычных учебниках, и даже Летунов как-то то ли проглядел, то ли просто намеренно положил на неё известный прибор.       Слышали ли вы когда-нибудь глухие звуки "л" и "р"? Так вот я их сейчас слышу каждый день, они есть в Синдарине и в латинизации оного записываются как lh и rh соответственно. Для того, чтобы понять, как это звучит, попробуйте произнести "л" или "р" без голоса, но выдувая воздух. Получится нечто среднее между ними соответственно и звуками "ш" и "х". Такое есть, к примеру, в Валлийском, а в случае глухого "л" – лингвисты пишут, сам я ни разу вживую не слышал – ещё и в чистом украинском при положении "л" после глухих согласных, когда говорящий при этом не знает русского или говорит на нём крайне редко (и, соответственно, не находится под влиянием привычной русской фонетики). Причём глухой "р" в Синдарине – собака совершенно уникальная. Он не просто глухой; он глухой и без трели. То есть это – внимание – французское нетрелевое "р" без голоса. Такого вообще нигде нет, даже в МФА есть только значок как для возможного звука. Произносить, на самом деле, не так сложно, просто надо привыкнуть.       С Киртом всё просто. Для них обоих есть просто отдельная руна, которая внутри слова не встречается просто потому, что сами эти звуки внутри слова никогда в Синдарине не встречаются.       С Тенгваром для них применяются arda и alda соответственно.       А вот с латиницей – засада, потому что сочетание звуков "лх" и "рх" в Синдарине внутри слова таки бывает, когда слово составлено из двух корней. В традиционной латинизации, которую используют толкинисты и придуманной, собственно, Профессором, принято считать, что lh/rh в начале слова – те самые звуки, а в середине – два отдельных. Без исключений. Мы же, когда вводили латиницу, намеренно засунули в неё костыль – апостроф. Зачем это было надо?       Всё дело в том, что Синдарин Дориата серьёзно отличается от всего остального Синдарина. В нём этого "ш" гораздо, гораздо больше. Например, точно так же оглушаются lth, mph, nth, nch и – иногда, о чём я не знал, пока тут не оказался – lch. Первые четыре, насколько я знал из канона, должны звучать как долгие глухие "л", "м", "н" и "нь" соответственно, но на деле они звучали короткими, то есть неотличимыми от того, как звучал бы lh, будь он в середине слова цельным звуком. Да, вы всё правильно поняли. Из уст Лутиэн моё имя – Belcha – звучало примерно как "бéша" или "мéша", если с мягкой мутацией.       А из Дориата у нас выходцев большинство. И нужен был апостроф, чтобы особо умные не читали lh в середине слова цельным звуком, путающимся на слух с сочетанием lth в дориатском произношении.       Для передачи же уже привычного нам звука "ш" в заимствованных словах мы изначально решили использовать как раз диграф lh. Например, в слове "шрапнель" – lharâbenêl – или в имени "Наташа" - Nadalha. Нам пришлось озвончать согласные, а также, что не менее погано, напихивать вставочных гласных, чтоб избежать недопустимых сочетаний, и потому исходные гласные мы делали долгими.       И если с Синдарином всё предельно понятно, то с Квенья – вопросы. Дело в том, что если с Синдарином канон буквально железный, то вот с Квенья не очень ясно, являются ли hl и hr (или, в Тенгваре, halla+labmë и halla+romen) теми самыми глухими "л" и "р". Логика эльфов, так-то, предельно понятна – если звук один, то и символ тоже один. В Кирте, вон, один символ. В варианте Тенгвара для Синдарина тоже символ один. Даже звуки "кс", "ц" и "пс", присутствующие в Квенья, записываются одной тенгвой с диакритикой, чем подчёркивается факт того, что речь идёт именно об аффрикате, а не о двух согласных подряд. Полагать, что глухие "л" и "р", которые абсолютно точно полноценные звуки, а никакие не аффрикаты, будут записаны Феанором из двух символов, мягко говоря, странно. Куда логичнее предположить, что h (halla) в сочетаниях hl и hr в Квенья – просто другая "х", не такая, как обычно. Их, так-то, не менее четырёх видов, вон, арабы успешно их различают на слух.       Я, как вы понимаете, Квенья вживую до появления у нас пленных здесь не слышал. Саурон тоже. Итак, вопрос века – "ш" или не "ш"? На момент, когда мы писали таблички, никакого представления об этом у нас не было, и мы решили поступить ещё заумнее.       Мы быстренько переобулись, послали к чертям собачьим диграф lh для "ш" и стали писать ss – ssrapnel, Natassa и так далее, заодно забив на озвончение и на вставочные. Заимствования на то и заимствования, чтоб звучать "прикольно, не по-нашему". Да, это убивало сам звук "ш", но проведённые с ним полтора года заставили нас усомниться в его необходимости. Из-за Дориатрина путаница возникала жутчайшая.       Надо будет провести масштабную реформу всего Синдарина вообще. Создать, так сказать, "литературный арабский", понятный всем, одинаково всеми произносящийся, пишущийся и используемый в официальном обороте. Но это позже. Вон, в той же России сейчас даже в правительстве (правительстве, Карл!) сидят персонажи, пишущие апостроф вместо твёрдого знака (в документах, Карл)! Твёрдый знак, если кто не знает, никогда на самом деле-то из орфографии не убирали – его просто временно изъяли из типографий, чтоб особо умные им яти не заменяли и на концах слов не ставили (и было это сто лет назад всего на пару лет от силы). Но ничего, живут ж как-то. А у нас тут нолдор.

***

      Седьмого мая – о чём мы узнали только утром девятого – нолдор, вытеснив первый опорный полк "Нарог" в лес Нуат, подошли к Бритомбару, где оказались встречены опорным полком "Фалас" и батальоном "Альквалондэ". В сумме – тысяча двести пятьдесят синдар, из которых тысяча почти не обучена, но остальные двести пятьдесят – профессиональные солдаты с такой кучей оружия, что можно завоевать маленькую страну.       Вечером десятого мая пришла новость, что первая атака нолдор отбита. Больше того; нолдор были отброшены прочь от стен города на несколько километров! Напоровшись в открытом бою на относительно небольшой, но хорошо вооружённый и обученный отряд в отрытом бою, они принялись драпать, пусть и продлилось это недолго. И их так-то можно понять – пожалуй, что лучше синдар Нимверна стреляли только наши рейнджеры, но те не вступали в открытый бой, пусть и поучаствовали в нескольких стычках. Их Хитлума они отступили последними.       Контратаковать далее, впрочем, было опасно – часть нолдор уже двинулась к Нуату, и нельзя было оставлять Бритомбар без защиты. Если бы "Фалас" плюс "Альквалондэ" двинулись в атаку, их можно было бы легко обойти. Преимущество пришлось потерять, а вскоре нолдор оправились и вновь вернулись к Бритомбару на расстояние полёта снаряда.       Через три дня нолдор снова атаковали город, на этот раз – с моря, обойдя стены на наскоро сколоченных лодках. На четвёртый день я узнал, что на стенах изрядно погоревшего после боя Бритомбара теперь болтаются авоськи с отрезанными головами нолдор. Кирдан бежал в Эгларест, взяв с собой чуть меньше половины опорных. Остальные остались в Бритомбаре и, по сути, влились в "Альквалондэ", перейдя под командование Нимверна, действия которого и заставили тикать Корабела.       Не выдержал, бедненький, массовой декапитации трупов. Не знаю, впрочем, выдержал бы ли я, но где я, а где Кирдан?       Бежал он, впрочем, не зря – нолдор опять разделились, и бóльшая их часть направилась уже к Эгларесту. Кирдан пришёл в город быстрее, и нолдор, увидев там точно таких же эльфов, на штурм идти поостереглись, пусть город и обложили.       Как раз в это время была сдана река Неннинг, на которой Эгларест-то и стоял. Её удерживали три опорных полка – "Сирион", "Тейглин" и "Нельдорет", то есть три тысячи эльфов в сумме. Пёрло же на них, по предварительным подсчётам, более двенадцати тысяч нолдор.       Полки "Арверниэн", "Оссирианд", "Регион" и "Химлад" туда уже не успевали. Я отдал "Нельдорету" и "Тейглину" приказ отходить с Гинглит-Тумхалад-Нарога в лес Бретиль, эвакуируя всех, кого только можно. Полк "Сирион" вместе с ранее упомянутыми полками Западного Белеринда должен был занять оборону уже в низовьях Сириона – там набралось бы пять тысяч опорных плюс регулярная армия Тингола, ещё шесть тысяч. Этого бы хватило, чтоб удержаться – Мелиан подняла Завесу, и об охране границ Дориата можно было не беспокоиться.       Впрочем, уже в двадцатых числах мая было принято решение, что Восточный Белерианд также будет оставлен. На то было несколько причин. Во-первых, "Сирион" оказался заблокирован в Охотничьем Лесу. Во-вторых, две с половиной тысячи тинголовских регулярных пришлось отправить не на юг, а на север – то ли пять, то ли шесть тысяч нолдор обошли Бретиль, с боем переправившись через Тейглин, и теперь угрожали Дортониону и даже Ангбанду. Переходы через Эред Ветрин – у Амон Дартир и истоков Сириона – оказались полностью окружены, но нолдор так и не решились на штурм таких коридоров. Оставшихся сил не хватило бы на удержание Сириона; был риск потерять огромное количество эльфов и всё равно проиграть. Опорные – это не профессиональная армия, которой можно пожертвовать ради спасения гражданских, сохранения территорий и инфраструктуры. Даже не призывная. Это вообще не армия. Это даже не ополчение. Это и есть, по сути дела, гражданские. Там бегают целые семьи в подразделениях. Их сохранение не менее приоритетно, чем эвакуация безоружных гражданских.       К тому же, мы изначально готовились к войне более партизанской, чем окопной. Опорные полки, составленные из местных жителей, отлично знали собственные земли и имели подходящий под них камуфляж – даже не будучи полноценно обученными, они уже имели над нолдор преимущество. Имея доступ к различным нычкам и складам, они могли устраивать засады на противника практически бесконечно долго, издалека попросту перемалывая вражеские войска в ассиметричном бою.       Перед оставлением Восточного Белерианда мы, конечно, на Сирионе укрепились – нам надо было продержаться хотя бы пару недель, чтобы вывести гражданских в Дориат, Химлад и Оссирианд, а также – для пущей верности – перепрятать склады. Более того – надо было перенасытить оружием полк "Арвернэн", потому что ему предстояло оборонять дельту Сириона даже после оставления Восточного Белерианда.       Ещё одной проблемой стало то, что нам пришлось корячиться теперь на два фронта. Нужно было срочно мобилизовывать орков. Мы сумели наскрести от силы семь тысяч обученных и поставили на обучение ещё пять тысяч. Иначе – вред производству оружия, что недопустимо сейчас.       Оружие, кстати, мы поставляли в первую очередь в Дориат, откуда оно уже и должно было расходиться. Поставляли уже давно, аж двумя путями – по железной дороге до развилки Гелиона и дальше пешком или через Дортонион напрямик. Второй путь сейчас рисковал быть отрезанным. Могли перерезать нам и железную дорогу – из Ангбанда она выходила не сразу на восток, а сперва на юг, и шла так довольно далеко. Сумей нолдор достаточно далеко пройти по Ард-Галену – и всё, кирдык ж/д поставкам.       В конце мая нолдор окончательно миновали топи Сереха и двинулись на Дортонион.       А ещё они сломали нам телеграф (догадались, поняли, зачем нужна была та фигня в Хитлуме и провели параллели с такой же фигнёй, но на юге), и мы лишились возможности оперативно получать новости из Фаласа. Теперь телеграфировать нам мог только сам Тингол, а до него информацию приходилось доносить с помощью летучих мышей. Наши мыши – это не почтовые голуби, они у нас не в одном направлении летают, они умные. Они – как совы из Гарри Поттера, только монетку не требуют.       На повестке дня стояли два вопроса. Во-первых, было не очень-то ясно, чего именно пытаются добиться нолдор таким стремительным продвижением. Ещё у Бритомбара – на штурм которого, кстати, ходить уже перестали – они поняли, что просто так все наши войска им не перебить. В0-вторых, надо было настраивать население ещё сильнее против нолдор и набирать ещё народ в опорные полки. И, желательно, с таким настроем, чтоб после нашей победы все поняли, что без помощи Ангбанда им бы против нолдор не выстоять.       Итак, объяснений действиям нолдор было несколько вариантов. Возможно, они хотели как можно сильнее раздробить наши войска, образовав множество своеобразных котлов как те, что уже появились в проходах через Эред Ветрин, Фаласе, Нуате и Охотничьем Лесу (если что, это Таур-эн-Фарот). Ещё один будет в Арверниэне. Дело в том, что мы сейчас не в двадцатом и не в двадцать первом веке, чтоб котлы работали так, как должны. У нас нету фронта; армии численно небольшие (я напомню, что населённость Белерианда на квадратный километр меньше, чем у, например, Республики Саха), и потому из любого котла можно запросто прорваться в совершенно любом направлении или и вовсе незаметно выйти. Вероятно, они смогли бы раздавить эти котлы по одному, используя подавляющее численное преимущество – то есть сперва всех рассечь, уравновесить и уже потом давить. Но почему тогда они не добили Бритомбар? У них был момент, когда они могли его взять. Даже Нимверн не удержался бы.       Решили осадить нас? Как вариант, и он наиболее вероятен. Тогда понятно стремление захватить равнины, окружив леса – на равнинах поля, и начнётся голод. Точнее, начался бы, если б у нас не было складов с сухарями и в принципе огромного склада харчей в Ангбанде. Мы так и не дожрали урожай с Ард-Галена, и хлеба хватило бы на весь Белерианд как минимум на год при разумном распределении. И это с тем учётом, что мы в принципе жрём как не в себя по сравнению с возможностями эльфов. Плюс с лесов тоже есть, чем подхарчиться. Нет, осадой нас не взять ни за год, ни за два, ни за три. Не факт даже, что и за десять.       Вероятно, что нас решили попросту напугать столь быстрым продвижением в надежде на то, что мы пойдём на попятную и первыми побежим заключать мир. Просчитались, ибо мы допускали подобный вариант. Это не враг захватывает территории – это мы их сдаём. Это, как бы помягче выразиться, ни фига не одно и то же. Мы могли б, при желании, закончить всё это за месяц, если бы собрали всех в одном месте и устроили коридорный или открытый бой а-ля стадо на стадо. Правда, угробив до фига нолдор, мы бы и своих угробили немногим меньше.       Последний вариант – он же наиболее реалистичный – что нолдор решили сходу отжать как можно больше территории с целью, во-первых, лишить нас снабжения, и, во-вторых, самим получить возможность найти наши нычки хотя бы путём прочёсывания всего, чего только можно. У противника не хватает ни стволов, ни боеприпасов – там большинство с мушкетами бегает или винтовками, причём второсортными. С порохом и патронами – вообще голяк. Нолдор явно их экономят.       И да, наконец-то, пропаганда. Тут – непаханое поле. Эльфы в принципе с ней не встречались. Это, конечно же, для нас – как для пропагандистов – плюс. Но, с другой стороны, эльфы живут долго, память у них близка к абсолютной и на них не сработает наиболее быстрый, простой и действенный из приёмов – перенасыщение "новостями" по повторяющимся темам. Суть этого приёма в том, что человек, если пожелает проверить истинность информации, потратит столько времени, что исследование станет уже неактуально, и если он выпустит опровержение, то оно просто утонет. Через три дня все забудут, что случилось что-то в точке А и случилось ли. Как случилось, так и забылось. К моменту, когда выяснится, то точка А – постановка, случатся уже и Б, и В, и Г, и Д. Не до того будет. Можно утром сказать одно, а вечером – другое. Услышал? Услышал. Не запомнил – ну и ладно, даже хорошо, главное, что эмоциональное воздействие получилось.       Не сработает в нашем случае и ещё один популярный современный приём, также крайне эффективный – фейковые фейки. Суть в том, что пропагандист сперва придумывает фейк, якобы выданный вражеской стороной, а затем сам же его и разоблачает. Для адекватного человека, умеющего мониторить источники, это выглядит смехотворно – разоблачаемый материал берётся буквально из ниоткуда. Без всяких ссылок, без ничего. Иногда – со ссылками на реальные каналы противника (точнее, на пустые места на них, мол, увидели разоблачение, застыдились и удалили), иногда – с налепленными их логотипами. Можно пойти дальше – создать канал от лица противника, постить в нём фейки и уже потом их разоблачать, но это куда менее эффективно и зачастую даже вредно, потому что будут те, кто купятся на сделанные от лица противника материалы. В большинстве случаев "разоблачённый фейк" публикуется и вовсе без ссылок – и ничего, пипл, что называется, хавает.       Есть от указания на такое и универсальная, действующая в ста процентах случаев совершенно непрошибаемая отговорка – просто отрицать, что этот канал "свой". То бишь человек, видя, как кто-то применяет приём разоблачения фейковых фейков, демонстрирует это другому человеку – вот, мол, смотри, на самом деле враг такого не публиковал – получает от этого другого в ответ, что этот канал сделан противником, чтобы все думали, что наши применяют приём "фейковые фейки".       Присутствует и великое множество других приёмов, но вы все о них и так слышали. Они у нас, кстати говоря, тоже не сработают – условия не те. Или сработают, но не так, а это ещё опаснее. Отдельно, раз уж начали, упомяну пресловутые "двойные стандарты". Само это выражение не имеет смысла. Вы находитесь по разные стороны конфликта. Всё, точка. Свои уничтожили врага – хорошо. Враг уничтожил ваших – плохо. Точка. Просто потому, что ваши – правильная сторона, а противник – неправильная. Если вам пытаются затирать по то, что противник использует какие-то там "двойные стандарты", то вам говорят, мол, сейчас мы будем делать гадость, но нам можно, потому что врагу тоже, как он считает, можно. Если ваша сторона оправдывает необходимость что-то сделать тем, что так, мол, поступает противник, или, что ещё смешнее, жалуется на то, что противник поступает как-то нехорошо, то хреновая это сторона. Значит, не может она внятно объяснить, почему она лучше вражеской. Значит, и нет причин эту сторону поддерживать. Вражеская делает так же? Значит, борется жаба с гадюкой, империалист с империалистом, свой буржуин с чужим буржуином. Апеллирующая к недопустимости "двойных стандартов" сторона мыслит, грубо говоря, по-детски. Вон, Петя ударил моего слабого друга Васю! Почему ему можно бить слабых, а мне нельзя? Почему мне нельзя бить его слабого друга Зёму? Раз ему можно, то и мне можно! Побью Зёму поэтому! Не смешно? Это примитивная, совершенно детсадовская логика. Если ты действительно хорошая сторона, а противник – сторона действительно плохая, то ты и без подобных оправдательств знаешь, что вправе отпинать вражеского пособника-Зёму. И к апелляции к "двойным стандартам, применяемым Петей", прибегает тот, кому этого Зёму пинать не за что, но очень хочется, то есть – откровенный подонок.       Наиболее логичным для обывателя способом выбраться из порочного круга своей и чужой пропаганды является полный, абсолютнейший пофигизм к "фактам" или "действиям" тех или других. Они не важны. Не важно, кто сколько сжёг, убил, зарезал, сожрал, разбомбил, расстрелял или распял младенцев / роддомов / школ / (подставить желаемое) что в теории, что де-факто. Всё это – допустимые жертвы. Единственным критерием для решения, кого же поддержать, должна быть идеология, на основе которой производится совершенно осознанное обывателем расчеловечивание противника и формирование / переформирование собственной идентичности. Сторона А проповедует прогресс, свободу и равноправие. У неё есть косяки, проблемы, те или иные болячки, но проповедует она свободу и доказывает это на деле, принимая те или иные законы. Сторона Б проповедует традицию, то есть, по сути, неприязнь к вышеперечисленному, что доказывает и на деле, и на словах – сторона А, мол, бездуховная, рушит древнюю цивилизацию и вообще растлевает всё вокруг, а мы не такие, мы вот разрешим домашнее насилие, это ж наша традиция. Если сторона А напала на сторону Б – это хорошо, потому что всякую сволочь нужно ликвидировать. Если сторона Б напала на сторону А – плохо, потому что сволочь пытается ликвидировать нас.       "Готтентотская мораль"? Нет. Не "я украл коня у соседа, и это хорошо, потому что украл его я", а "я увёл коня у живодёра-соседа, причём сосед не отрицает, что он живодёр, поэтому это хорошо". Не "сосед украл коня у меня, и это плохо, потому что украли коня у меня", а "сосед-живодёр украл моего коня, и он не отрицает, что он живодёр". Понимаете? Плох не сам факт воровства коня. Воровство коня – средство, а в условиях реального конфликта все средства хороши. Важно то, кем и ради чего это воровство условного сферического коня в вакууме совершается. Совершающий же или подвергнутый совершению определяет себя в первую очередь сам. Сволочь обычно и не скрывает того факта, что она сволочь. Она лишь пытается выдать своего куда менее сволочного противника за такую же сволочь с помощью апеллирования к "двойным стандартам", и то не всегда. Она может называть себя хорошей, но при этом сволочности скрывать не будет – будет говорить лишь, что это признак хорошести, вы ничего не понимаете, и вообще, где ваша свобода, а где наша традиция.       Так, что-то я увлёкся. Возвращаемся к расчеловечиванию.       Вообще, расчеловечивание противника – единственный безусловно важный приём, забивать на который нельзя ни в коем случае. Оно происходит и безо всякой пропаганды, само по себе, но в таком случае контролировать его гораздо сложнее и гораздо сложнее остановить в нужный момент.       Само по себе расчеловечивание не является чем-то плохим. Оно абсолютно необходимо для того, чтобы солдат полагал себя именно солдатом, а не убийцей. Вы, конечно, можете сказать, что это плохо, но я попрошу вас представить себе, что делают с человеком, скажем, артиллерийский снаряд или авиационная бомба. Если враг, что солдат, что гражданский – это человек, то выходит, что, к примеру, советские лётчики, бомбившие Берлин седьмого августа сорок первого года – убийцы и мучители. Убийцы тогда, получается, и канониры на кораблях союзников, обстреливавшие укрепления в Нормандии перед высадкой в сорок четвёртом. Убийцами оказываются те, кто освобождал концлагеря. Убийцами оказываются евреи-партизаны, убивавшие нацистов на протяжении всей Второй Мировой. Артиллеристы, обстреливавшие позиции окружившего Ленинград врага перед операцией "Искра", тоже получаются убийцами. Если враг – это человек, то во Второй Мировой победили многомилионные армии убийц. Назревает вопрос – в своём ли уме тот, кто полагает врага человеком?       Враг – любой, и военный, и гражданский – перестаёт быть человеком, как только начинаются боевые действия. С этого момента он не имеет никаких прав, кроме двух – сдаться в плен или сдохнуть. Иногда, если очень нужно, можно оставить только второе. Обратно в человека враг превращается в трёх случаях – когда он поднимает вверх лапки и сдаётся в плен, когда он – если он гражданский – оказывается на занятой "нашими" территории, и когда подписан мирный договор. Именно для того, чтобы это обратное превращение было возможно, необходимо не давать расчеловечиванию идти самому. Именно поэтому его нужно брать под контроль. Солдат должен понимать, что он делает. Он должен совершенно осознанно сказать себе, что враг – не человек. Он должен понимать, зачем и почему он себе это говорит. В противном случае он дойдёт до этого сам, но нелюдями окажутся уже не враги, а представители одной из форм присущей врагу идентичности, и хорошо, если это будет идеология, а не национальность, язык, внешность или место происхождения.       Это – одна из основных граней цивилизованности. Расчеловечиванием врага занимаются все, это факт, но лишь цивилизованная сторона сообщит своему обрабатываемому расчеловечивающей пропагандой солдату, что его обрабатывают, зачем это делают и почему это необходимо. Лишь цивилизованная сторона позаботится о том, чтобы, когда война кончится, солдат мог сказать себе "стоп" и начать снова считать бывших врагов людьми. Даже не так; не "цивилизованная сторона позаботится", а цивилизованность стороны выражается в том, что она об этом заботится. Сторона, об этом заботящаяся, и является цивилизованной.       Собственно, это одно из основополагающий различий советской пропаганды и пропаганды нацистской. Несмотря на то, что первая в годы войны расчеловечивала именно немцев как народ, а не каких-то абстрактных фашистов, в ней был нарратив, что немецкий народ без нацизма снова превратится в людей. Не очень чёткий, и это вылилось в итоге в некоторые преступления против военнопленных в послевоенные годы (осуждённые, кстати, в самом СССР), но был. В немецкой же пропаганде такого нарратива не было в принципе – самим немцам она говорила о превосходстве арийцев над недочеловеками, коих надо либо поработить, либо истребить, а союзникам из народов Европы – о том, что им угрожают утратившие человечности бездуховные атеисты-большевики, попирающие традицию, европейскую цивилизацию и вообще желающие устроить тут Содом и Гоморру. Только своим врагам немецкая пропаганда говорила про гуманность – приезжайте, мол, к нам остарбайтерами, тут и зарплата вам, и харчи, да и в плену сортир тёплый и каша лучше, чем у вас в РККА. Собственным солдатам она о том, что противник не является человеком лишь временно, не говорила никогда. Наоборот, подчёркивалось, что он является противником как раз потому, что является недочеловеком, и не иначе.       Ну что ж, возвращаемся к нашим эльфам. То, что нолдор – не эльфы, мы уже поняли. Осталось найти этому объяснение и сформировать идентичность, им противостоящую. Объяснить, почему нужно быть на стороне Средиземья, а не Валинора. Ответ сформировался сам собой – надо использовать то самое "Культурное разделение", сперва принятое эльдар, но позже сворованное и перекроенное Аманьяр под себя. Правда, его надо переделать ещё чуть-чуть.       Итак, у нас есть Мориквенди – это те, кто остались в Средиземье. Авари, нандор и синдар. Есть Калаквенди – те, кто оказались в Амане, то бишь и ваньяр, и нолдор, и тамошние телери. И есть вообще не квенди – это те, кто покинули Аман и пришли в Средиземье с войной.       Мы уже заметили, что Валинор гораздо более патриархален, чем Средиземье. Почему? Потому что в Валиноре Валар. От их заботы он сформировался гораздо быстрее, чем тут – там его строительство искусственно подгоняли, а тут оно шло естественными темпами, которые для эльфов в силу многих упомянутых в предыдущих главах специфик крайне невелики. Валар пришли к эльфам с намерением эльфов испортить, да не просто, а ещё и забрав в свои земли. Обмануть, сманить, похитить. Буквально развести на деньги, пардон, навыки и умения. Мориквенди – молодцы, что отказались. Калаквенди сглупили, они – жертвы Валар. Они не виновны; они просто повелись, они – "заблудшие братья", им надо помочь. Это первая часть исторического мифа.       Вторая часть исторического мифа ещё более прикольна. Валар обрабатывали Калаквенди долго и упорно, да так, что часть этих Калаквенди решила стать ещё более Кала- и порешила, что имеет право пойти завоёвывать себе на востоке жизненное пространство и обращать в идеи Валар тех, кто отказался изначально. "Мы кинули и ненавидим Валар не потому, что они Валар, а потому, что они недостаточно Валар!" – примерно так, согласно историческому мифу, мыслят не-квенди. Дебильно? Правильно, дебильно. Разве могут не-квенди мыслить не дебильно? Довели, в общем, Валар квенди сначала до Кала-, а потом и до не-.       Третьей части этого мифа ещё предстоит свершиться. Не-квенди, получив по сусалам, вразумляются, поднимают вверх лапки и говорят "не виноватые мы, Валар сами пришли, бес попутал". С этого момента они осознают дебильность того, что вложили в них Валар и встают на путь исправления, то есть постепенного превращения в Мориквенди путём изживания из себя всего этого Кала- (можно даже без дефиса, жаль, с Синдарином такой каламбур не прокатит) и возмещения причинённого ущерба.       Четвёртая часть – часть финальная – пока ещё вообще далеко. Мориквенди, поглядев-подивившись на патриархальных Калаквенди, пришедших к ним резать-насиловать-убивать, понимают, что фу такими быть и что им как-то ну не в эту сторону и начинают совершенно намеренно и осознанно наращивать собственную мориквендистость, ликвидируя те признаки патриархата, что уже сформировались и постепенно осознавая выдвинутый мной, Мелькором, принцип Справедливости, который требует недопущения существования отделённых от него цивилизаций. Мориквенди идут спасать Калаквенди. И – самое в данном случае главное – Мориквенди в ходе всего этого дела знают, что формируют исторический государствообразующий миф. От них, в отличие от Калаквенди, сие никем не скрывается. Это – признак цивилизованности.       Грубо говоря, шкандыбаем мы от противного. Кто к нам с мечом пришёл? Правильно, валинорский патриархат. Хотим мы быть такими, как они? Нет. Во-первых, они какие-то странные. Жён, вон, от общества изолируют и разводиться не позволяют. Во-вторых, они к нам с мечом пришли, и привёл их к нам именно этот патриархат. Кто предлагает ровно обратное? Правильно, Мелькор с его Справедливостью. Этот же Мелькор, кстати, дал нам оружие напинать валинорскому патриархату. Да, Мелькор и стал причиной Исхода Нолдор, но хотел-то он как лучше! Хотел, чтоб наиболее умелые из Калаквенди забили на Кала-, вернулись к родичам и вместе жили долго и счастливо. Не получилось, не фортануло, Валар подгадили. Откуда элементы патриархата взялись у Мориквенди? Так жизнь всегда в дерьмо катится, если не прикладывать усилий для обратного, и, тем более, не знать о необходимости прикладывать оные.       Осталось облачить всё это в вид, эльфам хоть сколько-то понятный. М-да.