Исправлю/The Fix

Остаток дня Энди прошел в тумане лиц, моды и комплиментов по поводу ее нового стиля. Найджел был самым большим поклонником ее мальчишеской стрижки, восклицая: «Шесть! Я знал, что та безвкусная девчонка, над которой я работал, что-то упустила, и теперь я понимаю, что ты нашла это. Моя работа здесь официально закончена.» Глаза Эмили расширились, когда она впервые увидела её, но даже она не могла полностью обесценить работу Миранды. Вместо этого она фыркнула: «Без этой швабры на голове ты, должно быть, сбросила по меньшей мере пять фунтов. — Она неохотно добавила: — Во всяком случае, твое лицо выглядит завидно худым.» Энди не смогла сдержать улыбки, услышав это замечание. Потратив почти час на то, чтобы докучать перегруженному работой персоналу, чтобы собрать Книгу за полтора часа до ранее назначенного времени, она села в такси и направилась в таунхаус. Хотя ее и подмывало расслабиться на заднем сиденье машины, она сопротивлялась, потому что знала, как только закроет глаза, то начнет думать о событиях дня, а пока она не окажется дома, в безопасности своей квартиры, это не было хорошей идеей. Как только она начала думать о внезапной стрижке, Энди поняла, что она будет думать об этом каждый удобный случай. Это стало ее новым хобби-тщательно размышлять о своих днях с Мирандой, потому что ей нужно было быть уверенной, что она готова к работе на следующий день. Тем не менее, она дошла до того, что могла предвидеть потребности Миранды без особых усилий, и вместо этого ее мысли сосредоточились на самой Миранде. Одно дело думать о Миранде как о женщине, когда она одна, но если она начнет думать об этом до того, как закончится рабочий день, она по опыту знала, что каждый момент рискует превратится в один из покрасневших, заикающихся смущений, не лучших, чем те, что были в ее первый день на работе. Это случалось несколько раз после Парижа, когда она все еще пыталась отрицать свою привязанность как нечто иное, кроме восхищения, и с тех пор она пришла к соглашению с самой собой: Я признаюсь себе, что у меня есть чувства к моему боссу, но только в нерабочее время.</i> Пока это работало, но сегодняшние странные события жестоко испытали ее решимость. Движение было хорошим для города, и слишком скоро Энди поймала себя на том, что дает таксисту чаевые и скользит вверх по ступенькам в «Логово Дракона». Держа вешалки химчистки между зубами, она достала ключ из сумочки и слегка усмехнулась тому, что сказала бы Миранда, если бы застала Энди жующей ее шмотки. Это, конечно, привело к еще одному сдавленному хихиканью, зная, как сильно Миранда будет возмущена тем, что ее одежду называют «шмотками», даже если только в голове Энди. Она повернула ключ в замке и взялась за ручку. Дверь не открылась. На мгновение Энди почувствовала неестественно сильное чувство паники, охватившее ее при мысли, что Миранда сменила замки, не дав ей нового ключа, но она поняла, что не услышала щелчок замка. Она снова повернула ключ и поняла, что Миранда действительно оставила дверь незапертой. Она не могла себе представить, чтобы она сделала это случайно, но так же не могла представить, что она оставила ее открытой для Энди. Оказавшись внутри, Энди могла выполнить свою ночную рутину с закрытыми глазами. На цыпочках подойти к шкафу, открыть дверцу, повесить химчистку, положить Книгу на столик с цветами, остановиться на мгновение-вдруг Миранда захочет, чтобы ее принесли в кабинет, и как мышка выйти за дверь. Сегодня ее прервали еще до того, как она успела закрыть дверцу шкафа с химчисткой. Миранда подошла, когда голова Энди была еще в шкафу, и она подпрыгнула, когда обнаружила Миранду стоящей прямо за дверью. «Андреа. Положи книгу на стол и зайди ко мне в гостиную на минутку. — она направилась в другую комнату, зная, что Энди последует за ней. Нервничая, Энди поспешила положить книгу на привычный столик, прежде чем последовать за ней. Миранда села на больший из двух диванов в гостиной. — Пожалуйста, садись, не надо смотреть на меня с таким ужасом. У меня есть дело более… личного характера, которое я хотела бы обсудить с тобой. Вина?» Не желая сидеть неловко далеко в одном из кресел, Энди села с Мирандой на диван на безопасном, но не неудобном расстоянии. Уже чувствуя себя немного не в своей тарелке от сидения на диване Миранды и разговоров о «личных делах», она решила, что вино, возможно, не самая лучшая идея. -Нет, спасибо, — ответила она. Миранда все равно налила два бокала. О, ну ладно. Оно мне, наверное, понадобится. «Мне нужно объяснить кое-что об Ирве Равитце. Ситуация с ним сегодня в моем офисе становится обыденной; фактически, она обострилась после развода. Обычно у меня нет проблем с эгоцентричными мужчинами, но Ирв выходит из-под контроля. Я буду говорить откровенно и надеюсь, что ты проявишь благоразумие и не станешь распространять эту информацию дальше. — Миранда вздохнула. — Полагаю, я чувствую, что должна объяснить любые дальнейшие аргументы, которые ты, возможно, видишь, которые несколько… не в моем стиле.» Энди и в самом деле показалось, что Миранда обошлась с Ирвом странно резко и чуть менее тактично, чем обычно. Раньше она разговаривала с ним несколько минут, холодно-вежливо, пока Эмили или она сама не вызывали ее по какому-нибудь «срочному делу». Среди сотрудников Миранды было хорошо известно, что она не хотела оставаться наедине с Ирвом ни на какое время, но это был первый раз, когда Энди видела, чтобы Миранда была так откровенно груба с этим человеком. Конечно, она полностью поддерживала то, чтобы сбить его с трона, но она удивлялась мотиву, стоящему за этим. — «Конечно, я буду осторожна, но ты не должна мне ничего объяснять, Миранда. Если это личное…» Миранда оборвала ее взмахом руки. — «Возможно, «должна» было не то слово.- Она на мгновение замолчала. -Андреа, полагаю, я… хочу… объяснить тебе это» — задумчиво добавила она. Энди моргнула. Хочу? Она хочет , чтобы я это услышала? Миранда терпеть не может объясняться! «Уже довольно давно Ирв получает какое-то извращенное удовольствие от попыток забраться ко мне под юбку», — откровенно призналась Миранда. К счастью, Энди только что сделала первый глоток вина, иначе она была уверена, что его содержимое разлетелось бы по всей комнате. А так она лишь слегка кашлянула. Миранда, очевидно, ожидала такой реакции и продолжила: «Все началось с едва замаскированных намеков и перешло в откровенно непристойные предложения, но с тех пор, как начался второй развод, он стал более настойчив. Он делал тонко завуалированные угрозы сорвать бракоразводный процесс, если я не соглашусь вступить с ним в… неблагоприятную сексуальную связь. Если бы это были пустые угрозы, я могла бы продолжать игнорировать его, как делала это годами. Тем не менее, теперь он может вмешаться в мое судебное разбирательство. Ты, может быть, помнишь, как я спорила со Стивеном у себя в кабинете неделю или около того назад?» Энди машинально кивнула, все еще слегка шокированная и очень сердитая тем, что Ирв сексуально домогался Миранды в течение нескольких месяцев и, возможно, лет. Однако она отчетливо помнила этот спор, потому что это был единственный раз, когда она слышала, как Миранда повысила голос, и это было в защиту детей. «Он подкупил сотрудника службы безопасности «Элиас-Кларк», который, уверяю тебя, больше у нас не работает, чтобы тот передал ему запись с камер наблюдения моего офиса в тот день. Теперь у него есть запись, в которой я в недвусмысленных выражениях угрожаю убить своего бывшего мужа. Если знать контекст, любой мог бы сказать, что я отвечаю на его угрозы в отношении моих детей, но я не верю, что Ирв выше фабрикации или фальсификации доказательств.» «Боже мой, Миранда. Я не могу поверить, что он… Он действительно… Вот ублюдок!» Миранду, похоже, позабавила реакция Энди. — «В самом деле, Андреа, неужели так трудно поверить, что наш генеральный директор хочет переспать со мной?» «нет! Я имею в виду, конечно, он хочет, я имею в виду, это не то, что я имела в виду, я имею в виду…» Энди покраснела и замолчала, когда Миранда рассмеялась. «Расслабься, Андреа, я пошутила». Энди была уверена, что ее лицо было таким же красным, как и вино, и ее мозг угрожал закоротить, услышав, как Миранда свободно смеется и шутит. Ее лицо снова стало серьезным, и она добавила: «На самом деле мне не нужно твое мнение по этим вопросам как таковым. Однако мне нужна твоя помощь в нескольких вещах. Я уже сказала, что доверяю твоему благоразумию, и, возможно, ты мне понадобишься.… для прикрытия, если я буду участвовать в заседаниях деликатного юридического характера. Ирв явно имеет немалое влияние в этой компании, и я буду действовать осторожно, чтобы убрать его без моего явного участия. Если мне понадобится сделать несколько личных звонков, мне также может понадобиться твой телефон.» Хотя это было сказано как утверждение, Энди подумала, что Миранда, возможно, спрашивала ее разрешения. Может быть, и нет, но она все равно ответила: «Конечно, Миранда. Тебе не нужно было рассказывать мне все это; я бы не спрашивала почему, если бы ты хотела, чтобы я прикрыла тебя или одолжила свой телефон.» Миранда вздохнула: «Я знаю – Она на мгновение заколебалась. — «Ты слишком легко доверяешь, Андреа, а я ничего не сделала, чтобы заслужить это доверие. Обычно это меня не беспокоило, но—» У Миранды зазвонил сотовый. Она снова вздохнула. — «Это близнецы, я должна ответить.» «конечно. Может, мне выйти? . " «Нет, — ответила Миранда, поднимая трубку. Поэтому Энди было несколько неловко сидеть рядом с Мирандой , когда она начала разговор. Энди могла только слегка разобрать другую сторону разговора, и хотя она чувствовала себя плохо, подслушивая, она не могла не слушать. Это был отец близнецов, и Миранда, казалось, удивилась, услышав его. «А где девочки?» — огрызнулась Миранда. «Они у костра, Миранда, развлекаются. Поскольку утром им не нужно ехать обратно, я разрешил им остаться. Они не придут до позднего вечера, так что я просто позвонил, чтобы сказать, что сегодня от них не будет вестей.» «Я не возражаю, если будет поздно, просто пусть они позвонят мне, когда придут. Я хочу поговорить с ними.» Энди услышала раздраженный вздох: «Послушай, Миранда, я пытался быть вежливым. По правде говоря, я не хочу, чтобы они разговаривали с тобой прямо сейчас. Они еще дети, и они хотят знать, почему они остаются со мной дольше, чем обычно, и если я позволю им поговорить с тобой, ты расскажешь им о проблемах Стивена, как будто они взрослые. Им десять лет, Миранда, и я не хочу, чтобы они сейчас были вмешаны в эту херню. Я не могу бороться с тобой за опеку, так что ты можешь поговорить с ними, когда они будут у тебя, но если ты собираешься оставить их здесь, пока разгребаешь дерьмо со Стивеном, они здесь, и я хочу, чтобы это время было моим. Тебе нужно взять себя в руки. Им будет полезно провести это время вдали от тебя и всей твоей драмы, Миранда. Честно? Они вообще не хотят с тобой разговаривать. Тебя больше нет рядом с ними. Не пытайся перезвонить. И не делай ничего… безумного. Я… Желаю тебе доброго вечера». Энди услышала, как оборвалась линия. Он повесил трубку. Когда Миранда наконец положила трубку, она старалась не смотреть Энди в глаза. За многие месяцы, что она знала Миранду, Энди впервые увидела, что она пытается придать своему лицу профессиональное выражение, которое говорило: «Я-в-порядке-а-ты-скоро-не-будешь-в-порядке-если-будешь-продолжать-смотреть-на-меня-так». Вместо этого она позволила усталости от развода и семейной напряженности проявиться на поверхности. Глубокий вздох сорвался с ее губ, и Энди не смогла поступить умно. Она не могла прислушаться к своей рациональной части мозга, которая кричала ей, что она уже пробовала это раньше, но ее оттолкнули. Но это не имело значения. В этот момент Энди поняла, как далеко она зашла. Она будет продолжать тянуться к этой женщине, к этой невыносимой, блестящей, прекрасной женщине. Она принимала все отказы и язвительные замечания и приползала бы за новыми, потому что в какой-то момент среди работы, моды, оскорблений, людей, отрезанных волос и всего этого общего безумия, которое она в последнее время называла жизнью, Энди влюбилась в своего босса. Поэтому она проигнорировала инстинкт самосохранения, протянула руку и взяла дрожащую руку Миранды в свою. «Миранда, пожалуйста, если есть что-нибудь, что-нибудь, что я могу сделать для тебя …» К удивлению Энди, Миранда не отдернула руку. Вместо этого она сказала едва слышным шепотом: «Я устала, это был не первый мой бокал вина, и если я не выпью еще, то, наверное, расплачусь. Ты уже видела это однажды, и я уверена, что ты не захочешь увидеть это снова». Она говорит о Париже. В редкий момент истинного озарения Энди кое-что поняла. Миранда оттолкнула ее в ту ночь в Париже не потому, что она ей не нравилась, или потому, что она была бессердечной, нет, совсем наоборот. Она оттолкнула Энди, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее после того, как она плакала. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее слабой. Ее слабостью были ее девочки, и в ту ночь она знала, что ее девочки во второй раз пройдут через ад, и, конечно, винила себя. Сейчас ей только что сказали нечто совершенно душераздирающее для матери в разгар ужасного развода, но на этот раз она слишком устала, возможно, даже немного пьяна, и она не могла просто сказать Энди, чтобы она «делала свою работу». Глядя на эту мягкую, странно ранимую руку, она поняла, что Миранда нуждается в ней сегодня, и даже если она никогда не скажет этого, никогда не поблагодарит ее за это, она нуждается в ней, и этого будет достаточно, чтобы Энди проигнорировала ее слова и осталась. Глаза Миранды, казалось, были прикованы к их соединенным рукам, возможно, чтобы не смотреть Энди в глаза. Энди придвинулась ближе к измученной женщине, не настолько близко, чтобы их ноги соприкасались, но так, чтобы она могла дотянуться до стола рядом с ними. Она держала одну руку на руке Миранды, а другой наполняла их бокалы. «Вот, — сказала она, протягивая Миранде один. — Твои дочери любят тебя». Миранда резко подняла голову, но Энди не дала ей заговорить: «Я знаю, что ты не ищешь жалости или ложных утешений. Я не говорю, что девочки не злятся на тебя сейчас, потому что, скорее всего, они злятся. Что я действительно пытаюсь сказать, это то, что они хотят знать, что происходит в твоей жизни. Они раздражены, потому что тебя нет, а они хотят, чтобы ты была. Большинство детей были бы рады той небольшой дополнительной свободе, которую это дает им, но не Кэролайн и Кэссиди. Они просто хотят покончить с этим, чтобы вернуть свою мать. Я не раз встречалась с твоими девочками, помнишь? Несмотря на их привычку подшучивать над твоими скромными помощницами, они хорошо воспитанные, по-настоящему милые дети. Если я прихожу сюда с Книгой, а ты задерживаешься в офисе или у своих адвокатов, они приходят и спрашивают, когда ты будешь дома. Они просто хотят видеть тебя чаще. Как только эта заваруха со Стивеном и с Ирвом закончится, пройдет совсем немного времени, и они снова будут счастливы с тобой». Миранда допила свой бокал во время речи Энди. Она долго молчала, не сводя глаз с руки Энди. На мгновение Энди была уверена, что это все, она перешла все границы, и начала отстраняться, но пальцы Миранды сжались вокруг ее пальцев, останавливая ее движение. «Мои девочки разговаривают с тобой?» — наконец спросила она. Из всего, что она могла сказать в этот момент, это казалось самым странным выбором, но Энди все равно ответила. «Да. Со времен Гарри Поттера… эм… одного инцидента. Я знаю, что мне не положено задерживаться, когда я оставляю Книгу, но когда тебя здесь нет, мне кажется, что им немного одиноко и—» «Спасибо, — сказала Миранда, глядя прямо в глаза Энди. — А теперь, пожалуйста, перестань болтать». Энди замолчала. Миранда подняла руку, чтобы снова наполнить бокал Энди, который та даже не заметила, как допила. Было что-то в том, чтобы сидеть с Мирандой, что удерживало Энди от ощущения алкогольной эйфории, как будто она не хотела терять ни минуты этого странного вечера под воздействием спиртного. Миранда встала и пошла на кухню. Через мгновение она вернулась с бокалом вина, наполненным водой. Очевидно, она решила, что выпила достаточно. Энди не пошевелилась, пока ее не было, Миранда откинулась на спинку дивана, опустив голову назад на мягкую подушку, и сидела так с закрытыми глазами, выглядя, впервые за несколько месяцев, совершенно расслабленной. Энди не могла отвести глаз от женщины. Так что она потакала себе, упиваясь этим вечно элегантным декольте, скульптурными скулами и серебряными волосами иконы моды так, как, она сомневалась, многие видели. Ее грудь, казалось, сжалась до предела, когда она увидела сидящую там Миранду. Слов не было, но в движении Миранды чувствовалось такое доверие, которого Энди никогда не ожидала от нее. Она медленно потягивала вино, но почему-то, когда Миранда наконец открыла глаза, Энди вздрогнула, обнаружив, что ее бокал снова пуст. Это был мой третий? Или мой четвертый? В любом случае, она не могла оторвать глаз от Миранды. Миранда не была сосредоточена на ней, так что ей и не нужно было этого делать. Вместо этого Миранда молча потягивала воду. Когда стакан опустел, она тихонько вздохнула. Энди слышала множество вздохов Миранды. Она слышала вздохи раздражения, вздохи досады, вздохи многострадальной королевы моды. Она также слышала вздохи усталости, тщательно скрываемой печали. Однако этот вздох был первым вздохом удовлетворения. Она никогда не слышала, чтобы этот звук срывался с губ Миранды. И Энди была уверена, что на этот раз она полностью согласна. Было что-то в этом тихом, спокойном моменте, что заставляло Энди чувствовать себя не столько счастливо, сколько правильно. Как будто в последнее время вокруг нее и через нее проносилось столько беспокойной энергии, и вот, сидя здесь с Мирандой, казалось странным, вероятно, никогда больше не свершившимся моментом покоя. Не встречаясь с Энди взглядом, Миранда протянула руку через пространство между ними, и настала ее очередь взять одну из рук Энди в свои. Она держала её одной рукой, баюкая, растопырив пальцы. Другой рукой она медленно провела по венам на запястье Энди, по ладони, по пальцам, пока не остановилась, колеблясь, пока кончики ее пальцев не соприкоснулись с пальцами Энди. Когда она, наконец, отстранилась, отпустив руку Энди, Энди испустила дрожащий вздох, о котором она и не подозревала. Затем она зевнула. Негромко, но Миранда все равно это уловила. Она подняла глаза и наконец встретилась взглядом с Энди: «Ты выглядишь такой же усталой, как и я, — сказала она тихо, почти ласково. — С моей стороны было бы неправильно отправлять тебя домой на такси после того, как ты выпила, а у Роя сегодня выходной». Энди моргнула. Когда она заговорила, ее голос звучал немного хрипло, как будто это были часы молчания, а не минуты. «Все в порядке, я поеду на такси или на метро», — сказала она. Миранда покачала головой. — «Ночью в Нью — Йорке полно неприятных людей. Кроме того, у нас обеих завтра работа, и ты заслуживаешь настоящего ночного сна. У меня две гостевые комнаты, Андреа, ты останешься.» «Тебе не нужно...» «... Сделай мне одолжение», — сказала она, улыбаясь. Энди вздрогнула, вспомнив эти слова, произнесенные сегодня утром перед её.… личной стрижкой. Она скрыла свою реакцию легким смехом и сказала: «В прошлый раз, когда ты это сказала, я лишилась большей части волос» Миранда тоже усмехнулась. — «Ты можешь жаловаться?» Энди вздохнула. — «Ладно, нет, не могу.» «Вот именно. А теперь пойдем, пока ты не заснула на диване.» Она последовала за Мирандой наверх по лестнице в спальню, которую не видела. К этому моменту вино, казалось, начало действовать. Она всегда была любителем выпить, и хотя заметила, что комната была со вкусом обставлена в современном стиле, в кремовых и коричневых тонах, она не смогла воспринять больше, чем это. Миранда указала ей на ванную, напомнив, что нужно хотя бы ополоснуться, иначе она будет чесаться от стрижки. «Давай. Я оставлю тебе что-нибудь для сна, пока ты будешь в душе. Моя комната напротив, дверь справа, если тебе что-нибудь понадобится». Энди не могла поверить, что она действительно сейчас это делает. Когда она встала этим утром, стрижка и сон в доме Миранды Пристли были самыми последними из её мыслей. «Спасибо. Правда, большое спасибо», — сказала она. Миранда выглядела немного неловко, принимая ее благодарность, но она кивнула и добавила: «В конце концов, мы не можем допустить, чтобы кто-то позволил тебе спать и опаздывать на работу; кто-то, по крайней мере наполовину компетентный, должен принести мне кофе.» С этими словами она оставила Энди одну в самой красивой спальне, в которой она когда-либо спала, наедине со своими мыслями. Энди удивилась, что Миранда вообще слушала ее, когда она объясняла, почему опоздала сегодня утром, не говоря уже о том, чтобы пошутить по этому поводу. Стараясь не зацикливаться на чем-либо, связанном с Мирандой, зная, что она спит всего через стену, она быстро, но тщательно приняла душ, чувствуя иррациональное сожаление, как будто, вымыв голову, она смывала прикосновение Миранды с того утра. Она была поражена тем, что, проведя по волосам полотенцем пять или шесть раз, высушила их так же хорошо, как и двадцать минут до этого, и в два раза лучше. Глядя на свое отражение в зеркале, она заметила, как необычно блестят ее усталые глаза и как губы грозят растянуться в улыбке, как бы она ни старалась их сжать. «Я что, настолько по уши влюблена?» — подумала она. Ей было интересно, видит ли Миранда это в ее глазах, эту иррациональную, ни с того ни с сего взявшуюся, идиотскую, глупую любовь, которую она испытывала к этой женщине, но она тут же отбросила эту мысль. Если бы Миранда знала хотя бы половину того, что я о ней думаю, я бы точно не осталась здесь сегодня, не говоря уже о работе. На кровати действительно лежала ночная рубашка: какая-то дизайнерская ночная рубашка, Энди слишком устала, чтобы распознать бренд. Она, однако, заметила, какой восхитительно мягкий она была, и как она не совсем подходила ей. Она на мгновение задумалась, не спит ли она в пижаме Миранды, и заснула с этой придурковатой, глупой улыбкой, все еще застывшей на ее лице.