Исправлю/The Fix

Энди проснулась рано утром в понедельник, хотя и не включала будильник. Она знала, без сомнения, что если когда-нибудь и наступит день, когда что-то, наконец, заметно изменится, то это будет именно этот день. Пропуск завтрака стал для нее нормой, хотя она знала, что это не самый мудрый выбор. А сегодня она просто слишком нервничала, чтобы есть. С нарядом, уже выбранным из шкафа в пятницу, без еды и без дела, она обнаружила, что подъезжает к «Старбаксу» почти на сорок минут раньше. Выйдя из такси, она была встречена шокирующим зрелищем Миранды, выходящей из машины в то же самое время, фирменные очки скрывали ее глаза. Увидев Энди, она нисколько не удивилась. Энди подошла к двери первой, и она открыла ее, пропуская Миранду. Миранда сняла солнцезащитные очки и кивнула ей. Никто из них не произнес ни слова, пока они не уселись в своем обычном углу. Миранда казалась рассеянной и отстраненной, и Энди сосредоточилась, насколько могла, на фальшивом растении в горшке рядом с ними, потому что того, что было на Миранде, было достаточно, чтобы тщательно проверить самообладание Энди на прочность, если она начнет блуждать глазами. Это была своего рода классика для нее: белая блузка и черная, облегающая бедра юбка-карандаш, но эта блузка, казалось, была всего на один или два сантиметра ниже в вырезе, чем обычно, открывая дразнящий проблеск груди каждый раз, когда она двигалась. Кроме того, у этой юбки были четырехдюймовые разрезы сбоку, и Энди была почти уверена, что заметила кружевные верхушки чулок на бедрах Миранды, когда она садилась. У нее пересохло в горле, и именно тогда она решила, что пластиковые зеленые листья над её головой внезапно стали очень захватывающими. В кофейне было оживленно, но тишина, окружавшая двух женщин, казалось, окутывала их теплым коконом, который никто не мог потревожить. Время от времени до ушей Энди доносился звон колокольчика над дверью, но в остальном она была вполне довольна, сидя рядом со своей удивительной загадочной начальницей, ведущей с ней странный, почти невербальный разговор. Эти утра были единственными моментами, когда Энди не чувствовала себя неловко или напряженно в долгом молчании, но она обнаружила, что скучает по этим моментам в выходные, и чувствовала, что ей намного легче… расслабился, теперь, когда она вернулась в кафе. Первой заговорила Миранда: «Кэролайн и Кэссиди позвонили после нашего вчерашнего разговора. Они «одолжили» у отца мобильник и позвонили мне, пока он искал его у друга» — на лице Миранды отразилась слегка виноватая гордость, и Энди усмехнулась изобретательности девочек. Миранда сделала паузу, позволив своим губам на мгновение изогнуться. Потом добавила: «Интересно было услышать их мнение о тебе». Энди на мгновение напряглась, но Миранда усмехнулась и продолжила: «Они без ума от тебя. Когда они поняли, что я уже знаю, что ты говорила с ними, они почувствовали потребность поделиться каждой хоть немного остроумной вещью, которую ты когда-либо им говорила. Они, кажется, решили, что ты их новый образец для подражания, и я действительно не могу жаловаться—это довольно лучше, чем какая-то попсовая певичка, которую они раньше боготворили». Как всегда в последнее время, Энди совершенно не знала, что на это ответить. Стараясь говорить непринужденно, она ответила: «Я и не подозревала, что они вообще обращают на меня внимание». Миранда криво усмехнулась: «Эти двое замечают абсолютно все, уверяю тебя, и—если отбросить дрянные подростковые приблуды —они хорошо разбираются в…людях». Энди почувствовала, что краснеет. Не так уж часто приходилось сидеть за ланчем с Мирандой и выслушивать наполовину замаскированные комплименты, а не тонко завуалированные оскорбления: «Это у них от матери» — тихо сказала Энди. Миранда дважды моргнула, словно ответ Энди застал ее врасплох. Энди могла сказать, что ее собственное лицо тоже выглядело удивленным—слова слетели с ее губ, и она даже не успела подумать о них. К удивлению Энди, Миранда даже не попыталась изменить выражение лица. Вместо этого она позволила теплой улыбке обвиться вокруг ее губ. На мгновение Энди позволила очаровать себя, ее глаза впитывали каждый легкий намек на смех, который появлялся, когда она улыбалась. Будто под пристальным взглядом Энди улыбка изменилась. Энди была рядом с этой женщиной достаточно долго, чтобы знать все варианты небрежной улыбки, которую она могла выдать как по сигналу, столкнувшись с какой-нибудь важной фигурой общества. Она также видела редкие, искренние улыбки, которые близнецы вызывали у нее по телефону, или те кривые насмешки, которые они с Найджелом могли иногда вызвать у нее, когда она их не ждала. Но эта улыбка не была ни одной из них. Эта улыбка была чем-то другим, чем-то, чего она никогда раньше не видела на лице Миранды, и от нее у Энди перехватило дыхание, все ее тело стало теплым, румянец пополз по груди и шее. На мгновение глаза Миранды остановились на линии ее шеи, скользнув вниз к вырезу блузки, и Энди была почти уверена, что Миранда могла сосчитать удары ее пульса по легкой дрожи над сердцем. После почти неприлично долгой паузы Миранда снова подняла на нее глаза. Не отрывая взгляда от Энди, она взяла чашку с кофе и сделала медленный, глубокий глоток. Глаза Миранды наполовину опустились, когда с ее губ сорвался тихий гул удовольствия. Когда мелькнувший язык высунулся, чтобы поймать последние капли мокко, Энди снова почувствовала, как участился ее пульс, и румянец, который нагревал ее шею, внезапно хлынул вниз, дразняще скользя по груди, прежде чем осесть между ног. Энди быстро отвела взгляд обратно к милому пластиковому растению, борясь с желанием поежиться, зная, что Миранда все еще смотрит на нее. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Миранда встала и на нетвердых ногах последовала за ней. Когда Миранда легко разогнала утреннюю толпу посетителей, Энди услышала мрачный хищный смешок, но убедила себя, что это был тот неряшливый бизнесмен в грязном плаще, который стоял рядом, а не Миранда. В конце концов, если этот звук исходил от её босса, то она ни за что не смогла бы просидеть остаток дня в ее присутствии. К концу дня Энди была в полной заднице. Утро было заполнено тремя предварительными показами, и Энди обнаружила, что сидит рядом с Мирандой на каждом из них. Хотя в этом не было ничего необычного, Энди также обнаружила, что сидит… ближе, чем обычно. В течение всех пяти часов, проведенных рядом с макетами выпуска, бедро Миранды было прижато к ее бедру, и часто их ноги соприкасались. Когда Миранда впервые заняла свое место, Энди попыталась отстраниться, но обнаружила, что единственным выходом для нее было бы забраться на колени к пугающе толстому мужчине рядом с ней. Она ожидала, что Миранда пошевелится, возможно, бросив на нее свирепый взгляд, как будто упрекая ее за то, что она допустила нахождение рядом этого великана, но она ничего не сказала, и не дала никаких намёков на то, что она даже заметила, как они соприкасаются. Возможно, если бы Миранда не двигалась, Энди могла бы проигнорировать всю ситуацию, но Миранда казалась неестественно суетливой, скрещивая и распрямляя ноги, при каждом движении проводя одной ногой в туфле «Прада» по икре Энди или разглаживая какую-то невидимую складку на юбке, в то время как костяшки ее пальцев скользили по бедру Энди. Энди изо всех сил пыталась сосредоточиться на словах Миранды, сделать свои обычные заметки, но Миранда почти не произносила ни слова, не оставляя Энди ничего, кроме как изо всех сил стараться свести ее ёрзанье к минимуму и не позволять хриплым стонам слетать с ее губ. Наконец наступил ее обеденный перерыв, и хотя Энди обычно оставалась в офисе с салатом или простым сэндвичем из кафетерия, сегодня ей нужно было подышать свежим воздухом. Как только она закончила надевать свитер, голос Миранды позвал ее в кабинет: «Андреа…» Энди поморщилась, это было плохо. К этому моменту один только звук этого голоса заставлял ее бедра сжиматься. «Пиздец», — подумала Энди, входя внутрь. Миранда бросила на нее извиняющийся взгляд и сунула папку через застекленный стол в ожидающие руки Энди: «Я знаю, что сейчас твой обеденный перерыв, — начала Миранда. — И я бы не спрашивала, если бы это не было важно, но у меня есть несколько последних штрихов, чтобы связать все это… Дело Ирва, и сейчас единственное время, когда Эмили не будет в офисе». Несмотря на отчаянную потребность Энди в этом сорокапятиминутном перерыве, как она могла отказать, когда Миранда практически извинилась за то, что отняла у нее это время? «Конечно, Миранда». И она обнаружила, что сидит рядом с редактором и просматривает последние юридические документы. Хотя Энди изо всех сил старалась надеть свою адвокатскую маску, это было невозможно, так как она была прижата к Миранде, вдыхая легкий аромат духов, которые она всегда носила. Миранда постоянно тянулась через Энди, чтобы перевернуть страницу или указать на строку текста. Когда они натыкались на небольшую ошибку, Миранда брала руку Энди с колен, перемещая ее по странице, чтобы она могла быстрее находить слова в тексте. Когда Миранда не сразу отпустила ее руку, Энди обнаружила, что затаила дыхание, совершенно не осознавая, что говорит Миранда, сосредоточилась только на руке Миранды, которая рассеянно играла с ее рукой, переплетая и расплетая их пальцы, проводя бессознательные узоры на ладони Энди, слегка дёргая ее за большой палец. К тому времени, как Эмили вернулась в приемную, дыхание Энди было поверхностным, лицо раскраснелось, и она даже не знала, закончили ли они просматривать досье. Должно быть, закончили, потому что Миранда захлопнула его. Как только Энди начала подниматься, Миранда внезапно ущипнула плотную часть кожи между большим и указательным пальцами Энди, вызвав у неё сдавленный писк, который был гораздо более громким, чем ей хотелось бы. Миранда отпустила ее руку, и Энди заставила себя не подносить ее к лицу, чтобы не почувствовать, как она покраснела. Миранда откинулась на спинку кресла с той же опасной улыбкой на лице. -«Очень хорошо, Андреа, думаю, мы закончили». Энди кивнула. Миранда, казалось, щелкнула каким-то внутренним переключателем, мгновенно возвращаясь к своему рабочему режиму. — «Верни стул и скажи Эмили, что мне нужны отпечатки пальцев, о которых говорил Найджел». Энди снова кивнула. «Тогда позвони Каринтии на съемки в Африку и исправь тот казус с бриллиантами». Энди снова кивнула, чувствуя себя немного опьянённой болванкой. «Эмили будет бегать по поручениям, так что, полагаю, ты будешь за столом. Я жду нескольких звонков. Отправляй Лесли любые важные сообщения, касающиеся Ирва или Стивена. Ты знаешь, что делать с надоедливыми репортерами». «Да, Миранда». — сказала Энди, ожидая приказа, чтобы уйти. «Я уйду рано, но надеюсь, что ты подождёшь книгу. Это все». Энди повернулась, чтобы уйти. «О, и Андреа…» Энди застыла. Когда Миранда ничего не ответила, Энди обернулась и увидела, что редактор задумчиво смотрит на нее: «Да, Миранда?» Миранда, казалось, слегка подпрыгнула: «А… Неважно», -она выглядела удивленной и почти смущенной собственной фразой. Это было милое человеческое выражение, и оно заставило Энди улыбнуться. «Хорошо, Миранда», — повторила она, но на этот раз с дерзкой ухмылкой. Губы Миранды дернулись, явно борясь с очередной улыбкой. Улыбка победила, мелькнув на мгновение, прежде чем смениться псевдо-раздраженной фразой: «Я сказала: «это все» Энди ушла. Миранда действительно отправилась домой рано, всего через два часа после их странной встречи за ланчем, и Энди осталась одна. День выдался на удивление не напряжным, но это не принесло Энди облегчения. Если не считать долгожданного отвлечения от нескольких полууважительных телефонных звонков, она провела всю вторую половину рабочего времени, думая и мечтая о своем боссе. Как будто ее разум больше не контролировал собственные мысли. Это было нормально, если она просто думала о ней как о замечательной женщине, которую она продолжала видеть мельком—улыбки, смех, то, как она вела себя рядом со своими детьми, —но как только она теряла бдительность, ее мысленный взор превращал эту счастливую, почти испуганную улыбку в ту, которую она замечала раньше несколько раз. Другая улыбка, которую она видела, горячая, предназначалась для глаз в кровати, и воображение Энди было только радо развить эту сцену в спальне, как бы она ни старалась этого не делать. К тому времени, когда Книга прибыла, было уже без четверти полночь, и Энди была далеко за пределами своего терпения и возбуждения. Конечно, в этот день она не сможет поймать такси. Первое было украдено у нее кем-то, кто забрался с другой стороны улицы, второе повесило табличку «нерабочие часы», а третье чуть не сбило ее, вызвав почти истерический смех Энди, когда она представила себе реакцию Миранды, если ей придется сказать, что ее постигла та же участь, что и Эмили. К счастью, это такси вернулось после петли вокруг квартала и забрало ее. «Извини, мисс — сказал таксист, когда она вошла. — «Не видел вас там в первый раз. «Первые пять миль бесплатно», ладно?» Энди улыбнулась и благодарно кивнула. По счастливой случайности ее чуть не сбил единственный в Нью-Йорке таксист, обладающий совестью и хорошими манерами. Перед одним из многочисленных небоскребов, где размещалась юридическая фирма, проходила какая-то демонстрация, так что ей потребовалось вдвое больше времени, чтобы добраться до места назначения. Она расплатилась с таксистом и вышла, вспомнив, что забыла попросить его подождать только после того, как его задние фары скрылись за углом. «Да блять» — пробормотала Энди. Думаю, я поеду на метро. Как часто ходят ночные маршруты? Дверь была оставлена незапертой во второй раз. Воспоминания о том вечере нахлынули на нее, и Энди заколебалась, держа руку на дверной ручке, пытаясь собраться. Шкаф едва успел захлопнуться вместе с химчисткой, когда голос Миранды окликнул ее из гостиной. — «Андреа, принеси мне Книгу». Энди замерла. Она не могла этого сделать. Ноги у нее дрожали, пульс бешено колотился, голова кружилась. Она не могла смотреть в лицо Миранде после того дня, который у нее был. И все же ноги сами понесли ее в тускло освещенную комнату. Миранда все еще была одета в свой рабочий костюм, но она сидела в кресле, поджав под себя ноги, юбка задралась, блузка опустилась. Энди знала, что она издала сдавленный звук, когда увидела ее, но она постаралась не делать больше никаких глупостей, когда положила Книгу в протянутую руку Миранды. Миранда взяла её и надела очки для чтения, заставив Энди пройти через еще одну внутреннюю борьбу, потому что она находила очки разрушительным сочетанием очаровательного и сексуального. «Присядь на минутку, Андреа, мне нужен краткий отчет о сегодняшнем дне». Энди села—или, скорее, чуть ли не упала—на диван и постаралась, чтобы ее голос не дрожал, когда она торопливо рассказывала о ключевых моментах прошедшего дня. «Найджел закончил координацию с африканским штабом, Эмили просила передать, что она закончила, цитирую, «список», и Лесли хочет поговорить с тобой завтра. Говорит, что «Таймс» хочет перекинуться парой слов и что тебе нужно хотя бы поговорить с ними, если ты хочешь избежать худших спекуляций. Кроме того, Серена сказала, что хочет поговорить с тобой. Она думает, что знает модель, которая будет выступать против Ирва, но не поделилась со мной её именем». Миранда медленно кивнула. — «У тебя есть с собой телефон?» Энди вытащила его из кармана и встала, чтобы передать Миранде. Она даже не стала возражать против того, что сейчас уже второй час ночи—любой сотрудник «Подиума» спал со своими телефонами рядом с кроватью или даже под подушкой. «Это Серена—кто?» Энди не совсем разобрала слова Серены, хотя и услышала довольно драматичный зевок, который вызвал менее изящный ее собственный. Она увидела, как глаза Миранды метнулись к ее лицу, скользнув по нему на мгновение и ясно увидев уровень стресса и усталости Энди. «Да, да, я понимаю, что это деликатно. Что ей нужно для этого?» Энди видела, как на лице Миранды отразились странные эмоции. «Почему во Францию? … Прекрасно. Если она даст показания против Ирва, я лично устрою ее перевод на работу под началом Жаклин. Да, да, дай ей знать сегодня вечером. Нет, я не хочу с ней разговаривать. Это все». Миранда вернула Энди телефон. Энди показалось, что она расслышала суть разговора и поняла нежелание Миранды посылать одну из своих моделей во французское отделение, но это было идеально; идеальный последний шаг к тому, чтобы навсегда упрятать Ирва с её глаз». Энди с трудом удержалась, чтобы снова не зевнуть, но это не сработало. Миранда выгнула шею, чтобы посмотреть на часы над головой Энди. «Уже поздно. Тебя ждет такси?» Энди не могла солгать: «Нет…» «Хорошо. Я все равно собиралась сказать тебе, чтобы ты отправила его домой. Тебе бы не помешал полноценный ночной сон, и ты, конечно, не получишь его, если тебе все еще нужно проскакать через полгорода». Миранда встала, обошла центральный стол и присоединилась к Энди на диване. Голос Энди дрожал, когда она сказала: «В этом нет необходимости, правда, я могу просто поехать на метро…» Миранда смотрела прямо в глаза Энди. — «Нет», — она взяла Энди за руку, не сводя с нее глаз. Она нежно сжала ее руку и сказала: «Ты останешься здесь на ночь». Все протесты Энди замерли у нее в горле, когда большой палец Миранды коснулся пульсирующей точки на запястье. Миранда встала, отпустила руку Энди и жестом указала ей на лестницу: «Ты знаешь, где твоя комната. На кровати есть подходящее ночное белье. Я сейчас закончу с Книгой, так что поспи. Увидимся утром». Энди знала, что это был ее сигнал уйти, но ее ноги, казалось, не работали, пока Миранда не подтолкнула ее к лестнице с улыбкой на губах. Энди пошла, подняв ногу на первую ступеньку, но на мгновение обернулась: «Спокойной ночи, Миранда», — сказала она почти робко. Миранда отвернулась от нее, но Энди все равно заметила, как по ее спине пробежала легкая дрожь, прежде чем она ответила: «Спокойной ночи, Андреа». Энди приняла холодный душ, и для того чтобы не заснуть, и для того чтобы смягчить последствия дня с ее слишком привлекательным боссом. Быстро высушив волосы полотенцем, она нашла ночную рубашку, которую оставила для нее Миранда. Надев кружевной темно-синий бюстгальтер с застежкой спереди и такие же трусики, она сосчитала от одного до двадцати, чтобы не представлять, как Миранда раскладывает для нее нижнее белье. Натягивая через голову ночную рубашку на пуговицах, она старалась не задаваться вопросом, почему Миранда оставила одежду, и старалась не зацикливаться на том, как Миранда сказала: «твоя комната», но это не сработало. Устраиваясь на слишком удобной кровати, она подумала, что это хорошо, что она устала, иначе ей действительно было бы плохо. Энди приснился странный, вызванный работой сон, похожий на те, что она видела раньше. Она была в офисе, сидела за своим столом, и по какой-то странной причине рядом с ней было по меньшей мере двадцать чашек кофе «Старбакс». Каким-то образом она знала, что Миранда поднимется, поэтому потянулась за одной из чашек, чтобы принести в кабинет. В двух шагах от её стола она поняла, что он не теплый; на самом деле, он был ледяным, как будто она сжимала сосульку между ладоней. Почувствовав морозное жжение на кончиках пальцев, она уронила чашку, и та разлетелась на тысячи осколков кофейного льда с мокко и сливками. Энди почувствовала, как к ней подкрадывается удушающая паника, столь обычная для мира снов, и она упала на колени, поспешно зачерпывая ближайшие кусочки льда, но они начали таять в ее руках и на полу, образуя быстро растекающееся пятно кофе, которое никак не могло поместиться в одну простую чашку. Какое-то время Энди продолжала повторять свои бесполезные движения, пытаясь зачерпнуть озеро кофе голыми руками. Она смутно заметила, что кофе становится теплее, и с шипением отскочила назад: теперь он дымился, такой же горячий, каким должен был быть при доставке Миранде. Но жара на этом не остановилась. Вскоре жидкость распространилась по всему полу, Энди стояла на своем столе, и все это море кофе буквально кипело. Даже пар, поднимающийся с его поверхности, был слишком горячим, чтобы к нему нельзя было прикоснуться. Как раз в тот момент, когда Энди подумала, что ее заживо приготовят на пару, пол провалился, рассыпав столы, бумаги, кофейные кружки и сильно перепачканную Энди на пол внизу. За исключением того, что это был не привычный пол офиса «Подиума». Вместо этого Энди обнаружила себя распростертой на подъездной дорожке к дому Миранды. Даже не заметив, что она встала или пошевелилась, она оказалась внутри дома, потом наверху, а потом в спальне, в которой, как она знала, должна была все еще спать. Миранда стояла, прислонившись к стене, одетая в тонкую, невесомую черную мантию, пояс едва держал ее закрытой: «Ну, давай, Андреа, я же сказала тебе найти что-нибудь подходящее, чтобы надеть сегодня вечером на гала-концерт», — сказала Миранда, указывая на запасной шкаф. Энди с мечтательной медлительностью двинулась к дверям. Оказавшись внутри, она начала стаскивать вещи с вешалок в поисках чего-нибудь подходящего для этого события. Все выглядело точно так же, как и при ее реальном визите, но все метки размеров на шкафах были неправильными. Ноль… Двойной Ноль… Один… Ноль… Ноль… Ноль… Один… Двойной Ноль… Движения Энди становились все более и более неистовыми, она швыряла одежду на пол, едва взглянув на этикетку и стиль. Наконец, в дальнем углу она отыскала бирку с надписью «Четыре». Однако, взглянув на одежду, она обнаружила неоново-розовую, пушистую, длиной до пола ночную рубашку с фиолетовыми кроликами, напечатанными на ней случайным образом. Она поплелась обратно в спальню, понимая—тем неопределенным, все еще кошмарным образом-что это был сон, но паника разочарования Миранды была такой же реальной, как и всегда, и она молилась, чтобы она могла проснуться. Она проигнорировала присутствие Миранды у дальней стены, поспешно обошла кровать и упала на декадентски мягкие простыни, свернувшись в позу эмбриона. Она почувствовала, как кровать рядом с ней прогнулась, но продолжала игнорировать присутствие Миранды из сна, боясь нагоняя, который наверняка последует. Вместо этого она почувствовала, как теплое, очень реалистичное тело обвилось вокруг ее позвоночника. «Андреа», — прошептала Миранда прямо над ее ухом. Ее голос звучал почти двойственно, как будто в нем слышалось слабое эхо. -«Андреа…» На этот раз голос был только один. Энди почувствовала нежное прикосновение пальцев, пробегающих по ее волосам, спускающихся по щеке, задерживаясь чуть ниже подбородка. Энди взяла все это на себя, закрыв глаза и выгнув шею, чтобы дать этим чудесным рукам больше места. В конце концов, это был не первый раз, когда сон из офисного кошмара превращался в более приятный. Рука продолжила свое путешествие, блуждая по пульсу на ее шее, прежде чем скользнуть между пуговицами ее ночной рубашки и обхватить грудь. Энди почувствовала, как с ее губ сорвался медленный стон. Погодите, ночная рубашка? Разве я не была в офисе минуту назад? … Ее разум все еще был затуманен сном, она не могла сосредоточиться ни на чём другом, кроме прикосновения пальцев Миранды, когда они небрежно расстегнули переднюю застёжки ее лифчика. Ощущение слегка холодных пальцев на ее обнаженной коже заставило ее ахнуть, и она скорее почувствовала, чем услышала медленный смешок позади себя, когда нога начала пробираться между ее ногами. Энди распрямилась ровно настолько, чтобы позволить бедру Миранды прижаться к ее центру. «Миранда», — выдохнула Энди, почувствовав, как согнулась ее нога. Внезапно пара теплых губ прижалась к месту за ее ухом. Когда Энди задрожала, ее губы приподнялись, и дыхание Миранды защекотало ее волосы: «Андреа, ты не спишь», — прошептала женщина, губы которой все еще были на волосок от кожи Энди. Пока Энди пыталась понять смысл этих слов, большой палец провел по ее соску, дразня кончик, который уже затвердел от легкого прикосновения руки Миранды. — Не…не сплю… Внезапно Энди проснулась, открыв глаза, чтобы посмотреть на солнце, только что поднявшееся над подоконником. Она напряглась, потянувшись вперед, пытаясь очистить свой разум и осознать тот факт, что Миранда, настоящая, не сон, была в постели позади нее, губы прижаты к точке ее пульса, рука под ночной рубашкой, бедро прижато к ее теплу. Но Миранда не позволила ей отстраниться. Вместо этого рука на ее груди внезапно потянула за сосок, а бедро добавило достаточно давления, чтобы голова Энди откинулась на шею Миранды от удовольствия. «Миранда, ч-что…» — выдохнула Энди, делая нерешительную попытку заговорить. Одна рука поднялась, чтобы подразнить ее волосы, а другая покинула грудь, чтобы скользнуть вниз по ее телу. Кончик пальца на мгновение заиграл в ее пупке, заставляя всю нижнюю часть тела Энди сжаться от желания. Затем рука Миранды скользнула к ее бедрам и приподняла ночную рубашку ровно настолько, чтобы скользнуть ладонью вниз по нижнему белью Энди. Один палец провел по ее складкам, и Энди услышала глубокий, хриплый смешок позади нее, когда женщина почувствовала, насколько возбуждена Энди. Миранда отдернула руку, возвращаясь к груди Энди прежде, чем стон желания успел сорваться с губ Энди. Рот Миранды вцепился в ее пульсирующую вену на шее, пальцы давили, тянули, дразнили и крутили с разрушительным мастерством. Энди понимала, что должна что-то спросить, потребовать объяснений, но с объектом ее фантазий, свернувшимся вокруг нее так интимно, она не могла ничего сделать, кроме как задыхаться и дрожать, принимая каждую унцию удовольствия, которое была готова дать седовласая женщина. Когда грудь Энди была полностью изнасилована, боля до такой степени, что отвлекала от остального удовольствия, эти талантливые пальцы, наконец, вернулись туда, где Энди нуждалась в них больше всего. К этому моменту Энди бесстыдно терлась о твердое бедро между ее ног, но Миранда была осторожна, давая ей достаточно давления, чтобы держать ее в здравом уме, но недостаточно, чтобы отвлечь её от себя. Теперь, без колебаний, два тонких пальца скользнули в нее, остановившись на мгновение, чтобы позволить Энди почувствовать, как стенки сжимаются вокруг желанного вторжения. С осторожной медлительностью кончики пальцев изогнулись, вызвав долгий стон из горла Энди. «О боже, Миранда…» Пальцы начали дёргаться, мучительно медленно. Без предупреждения Миранда приподняла бедро, вдавливая пальцы обратно внутрь, глубже, чем раньше. Стон Энди был почти криком. Темп, заданный Мирандой, был глубоким, медленным и основательным, и Энди могла только цепляться, сжимая простыни и задаваясь вопросом, может ли ее тело получить столько удовольствия, сколько Миранда, казалось, намеревалась предоставить. Пульсация внутри, быстрый изгиб, чтобы надавить на нужные места внутри нее, и мучительно медленное отступление — все это облегчалось влажной кожей Энди. Губы, которые скользили вверх и вниз по ее горлу, внезапно снова схватили пульс Энди быстрым, жестким всасыванием, а затем отпустили, наклонившись языком за ухом Энди, ни разу не дрогнув в темпе ее пальцев. «Я не говорю по душам, Андреа, — прошептала женщина, касаясь губами раковины уха Энди каждой интонацией. — «Возможно, со временем мои мысли обо всем этом … станут ясными, но сейчас, я думаю, все, что нужно сказать, это то, что да, будет именно это: время. Это не может быть и не будет единичным случаем, и я категорически отказываюсь связываться с какой-то грязной, тайной интрижкой». Если бы Миранда остановилась на мгновение в своих движениях, возможно, у Энди было бы время ответить тем же, но все, что она могла сделать, это задыхаясь выдохнуть: «Да…» Она чувствовала, как ее бедра сжимаются, позвоночник выгибается, когда она начала бороться с ритмом Миранды, нуждаясь в большем. Миранда поняла это, остановившись на долю секунды, чтобы вставить третий палец, ускоряя толчки и сгибая бедро для последнего необходимого давления. Каждый звук, который могла произносить Энди, теперь был вздохом или стоном, дрожащим при каждом движении. Ее тело было напряжено от удовольствия, ей просто нужно было… просто нужно… Зубы Миранды впились ей в шею, и опять не очень нежно. Это был сильный, собственнический укус, и он бросил Энди через край. Ее кульминация была совершенно бесшумной, так как даже воздух не мог пройти через ее губы с интенсивностью ее тела, сжимающегося и изгибающегося. Пальцы Миранды замерли внутри нее, но она продолжала давить бедром вверх, помогая Энди пережить каждый возможный момент наслаждения. Это был не тот оргазм, который Энди когда-либо испытывала. Ни один другой оргазм не наполнял ее тело так, как этот, не оставляющий места для мыслей или даже звука. Это вызывало в ней какую-то связь, которую она никогда не представляла себе ни с кем, но она чувствовала, что это возможно только с этой женщиной. И это продолжалось, каждое легкое движение бедер Миранды вызывало ошеломляющий электрический толчок. Наконец, Миранда ослабила давление на центр Энди, и она сделала сдавленный вдох, хватая ртом воздух, который, казалось, не могла найти всего несколько мгновений назад. Ей хотелось увидеть лицо Миранды, но она чувствовала себя вялой и измученной, и это было восхитительно. Она слегка вздрогнула, когда зубы Миранды наконец покинули ее шею—она даже не почувствовала их после первого укуса. Язык быстро провел по тому, что, несомненно, было видимым засосом, успокаивая синяки в форме зубов. Пальцы Миранды медленно вышли из нее, вызвав еще одну дрожь и легкий всхлип. Прежде чем Энди успела перевести дыхание, она почувствовала, как ее мягко перевернули. Миранда оседлала ее и провела рукой по волосам Энди. Она была настоящим видением, одетая только в полуоткрытую темно-синюю мантию. Энди разглядела раскрасневшиеся щеки, взъерошенные волосы и чуть приоткрытые губы редактора. Ее глаза сияли, яркие от самодовольного удовольствия, но темные от все еще присутствующего желания. «Прекрасно», — пробормотала Миранда, вторя невысказанным мыслям Энди. Она медленно провела рукой по боку Энди, стянула с неё спутанную ночную рубашку и одним осторожным движением сняла ее через голову Энди. Когда ткань прошла перед лицом девушки, их зрительный контакт был прерван, и когда Энди снова смогла посмотреть в лицо другой женщины, она увидела, что эти глаза сосредоточены на ее груди. Почти благоговейно Миранда обхватила ладонями обе. «М-Миранда, — выдохнула Энди. — Я… Я… —» «Ш-ш-ш, дорогая», — прошептала Миранда, наклоняясь, чтобы наконец прижаться губами к губам Энди. По сравнению с силой страсти, через которую она только что прошла, этот поцелуй был нежным, мягкое прикосновение губ, которое подтвердило Энди, что это действительно что-то значило для Миранды, что-то большее, чем просто секс по прихоти. Миранда сделала этот поцелуй таким нежным, что он едва касался ее, но все же он был идеальным, именно таким, каким должен быть первый поцелуй. Через мгновение Миранда углубила поцелуй, наконец позволив Энди почувствовать эмоции и страсть, все еще пропитывающие действия женщины. Рот Миранды приоткрылся, и настойчивый язык скользнул по нижней губе Энди. Хотя Энди не думала, что ее все еще обмякшее тело сможет выдержать еще больше энергии Миранды, она все равно ответила, открыв рот, чтобы тепло Миранды заполнило ее рот. Она тихонько всхлипнула, когда Миранда завладела ее ртом, слишком измученная, чтобы даже попытаться завоевать хоть какую-то форму контроля. Это, казалось, обрадовало Миранду, так как Энди почувствовала ее улыбку в поцелуе. Хотя Энди была бы вполне довольна идеей целовать Миранду еще час, или еще один день, как только девушке захотелось дышать, Миранда отстранилась. Она начала двигаться вниз по телу Энди, ненадолго задержавшись на ее уже помеченной шее, прежде чем переместиться губами к груди. Когда Энди почувствовала горячее дыхание на все еще твердом соске, она снова попыталась заговорить. «Миранда, п-пожалуйста, я слишком чувствительна… Я не могу… Я не могу…» Губы Миранды сомкнулись на ее соске, язык медленно скользнул по тугому бутону. Пока этот идеальный, теплый рот касался ее кожи, Энди не могла произнести ни слова. Миранда сохраняла свои движения мягкими, нежными губами и поглаживающим языком, успокаивая плоть, которая все еще была слегка оскорблена ее предыдущими, несколько более жесткими заботами. Наконец, ее зубы медленно, но крепко впились в кожу рядом с соском, вызвав сдавленный крик с губ Энди, когда ее голова откинулась на подушку, а руки снова сжались в простынях. Выпустив плоть с последней влажной лаской, Миранда положила подбородок между грудей Энди, ожидая, пока глаза Энди встретятся с ее, прежде чем заговорить: «Андреа, — прошептала она низким и тяжелым голосом, с хитрой ухмылкой на губах. — Уверяю тебя, можешь». Энди почти забыла о своих прежних протестах, но все же открыла рот, пытаясь сказать, что больше не выдержит и что у нее только что был оргазм, но Миранда этого не допустит. Она поднесла руку к губам Энди, как бы призывая её замолчать. Говоря это, она медленно просунула палец между слегка приоткрытыми губами Энди и провела кончиком пальца по чувствительной коже за нижними зубами. «Ты можешь, Андреа, и ты это сделаешь». Она осторожно убрала палец, вытащив вместе с ним и нижнюю губу Энди. Энди почувствовала, как у нее перехватило дыхание; это была одна из самых простых и эротичных вещей, которые она когда-либо испытывала. «Не волнуйся, — продолжила она, и ее губы начали опускаться к другой груди Энди. — Я буду нежна». «О боже», — простонала Энди, наполовину от ощущения губ Миранды, сомкнувшихся вокруг ее соска, а наполовину от страха перед тем, как нежно, по ее представлениям, может двигаться Миранда, и от того, как ее тело может получить такое удовольствие. И снова Миранда сначала постаралась успокоить кожу, которую так жестко трахала раньше. Ощущение этого великолепного рта, расточающего свое полное внимание на ее груди, вскоре заставило тело Энди дрожать, маленькие всхлипы удовольствия вырывались между вздохами. Когда Миранда начала нежно посасывать эту о-такую-чувствительную кожу, она подняла одну руку, чтобы обвести другую грудь, начиная от основания, прослеживая все уменьшающиеся кольца, пока не смогла прижать один палец к самому пику. Энди почувствовала, как ее спина взмылась вверх, беспомощно выгибаясь под умелыми пальцами и губами Миранды. Миранда прижала ее спиной к животу, легонько покусывая грудь в знак предупреждения. Она поднялась, чтобы запечатлеть короткий поцелуй на дрожащих губах Энди. Прямо в рот Энди, Миранда сказала: «Если ты будешь продолжать извиваться …– ладони Миранды осторожно проследили путь от ее ребер вниз к бедрам. — …я не буду отвечать за свои… действия». Она начала снова, прижимаясь поцелуями с открытым ртом к обнаженной колонне горла Энди. Она самодовольно заурчала от удовольствия, когда снова столкнулась с отметиной, которую оставила на коже Энди. К тому времени, как ее губы коснулись груди, Энди поняла, что Миранда права. Она не только могла сделать это снова, она хотела, черт возьми, нуждалась в том, чтобы сделать это снова. Часть ее все еще отчаянно боялась того, что именно это означало, почему сейчас, почему вообще, но она подавила свои страхи, втянув Миранду в очередной поцелуй, став, наконец, по-настоящему активным участником их любовных утех. Миранда позволила Энди несколько мгновений почти отчаянно шевелить губами, прежде чем оторвалась от поцелуя с приятно удивленной ухмылкой на губах: «А вот и Андреа, которую я ждала. Я знала, что еще не вытянула из тебя почти всю силу борьбы». Прежде чем она успела решить, стоит ли отвечать на это замечание с негодованием, Энди отвлеклась на язык, внезапно проведший по нежной линии плоти между ее грудными клетками. Ее руки слепо потянулись вниз, желая какого-то контакта, желая прикоснуться к видению внизу, но Миранда отмахнулась от ее ищущих пальцев, тихо усмехнувшись: «У тебя будет время, дорогая. Сейчас-мое». Хотя Энди отчаянно хотелось увидеть и прикоснуться к женщине, желательно без этого халата, но она не могла найти ни слов, ни сил, чтобы спорить с дыханием Миранды, щекочущим ее пупок. Затем, без предупреждения, Миранда отстранилась, соскользнула на край кровати и взяла одну из ног Энди в свои руки. Когда она начала массировать нежные дуги большими пальцами, Энди резко выпрямилась. Миранда встретила потрясенный взгляд Энди с хитрой улыбкой: «Когда я сказала «медленно», Андреа…» Ей даже не нужно было заканчивать фразу. Энди откинулась назад, застонав от сильной пульсации ее оставленного без присмотра центра. Но она не торопилась, не умоляла, потому что этот медленный, нежный массаж был особенным и приятным сам по себе. Руки Миранды, казалось, хорошо знали ее ноги, точно знали, где узлы напряжения и нежности образовались с тех пор, как она ходила на высоких каблуках. Вскоре ее либидо отошло на задний план, уступив место чудесному ощущению совершенного расслабления в ноге. Миранда поцеловала ее в подъем стопы, а затем подняла руки, чтобы обхватить лодыжку, медленно перекатывая ее и мягко надавливая на костлявые суставы. К тому времени, как Миранда добралась до икры, Энди уже напевала от удовольствия, закрыв глаза, чтобы полностью почувствовать, насколько хороша Миранда в этом. Когда Миранда провела пальцем по тыльной стороне колена, возбуждение внезапно вернулось к жизни, как будто его никогда и не сдерживали. Миранда отчетливо видела реакцию, когда она повторила движение тремя пальцами и едва заметной царапиной идеально наманикюренных ногтей. «Блять», — выдохнула Энди. Миранда только усмехнулась, наклонившись и поцеловав то место, где только что были ее пальцы, нежно посасывая странную маленькую эрогенную зону, прежде чем провести языком по ней и вверх по бедру. Энди не могла не извиваться, приподнимая бедра в поисках какого-то контакта, в котором она так отчаянно нуждалась. Вместо этого она нашла только воздух, и руки Миранды вернулись к краю кровати, где они снова начали весь процесс с другой ногой. К тому времени, когда Миранда наконец добралась до другого бедра Энди, Энди уже забыла, почему она не собирается умолять. «О боже, Миранда, пожалуйста… просто… пожалуйста!» Миранда жужжала в кожу на внутренней стороне бедра: «Очень хорошо…» Миранда легонько поцеловала дрожащий клитор Энди, вызвав у неё испуганное мяуканье. Подожди, она собирается… О боже, она действительно собирается… Миранда раздвинула ноги Энди более широко, используя свои руки, чтобы положить ноги Энди на свои плечи. Энди могла только смотреть в шоке с тяжелыми веками, когда этот культовый чуб опустился на ее центр, и уверенный, горячий язык медленно скользнул по ее сжимающейся сердцевине. Энди знала, что она кричит, но ей было все равно, какие звуки исходят из ее рта. Нейта никогда не интересовал секс, не связанный с его драгоценным членом; в Париже все происходило слишком быстро, и с единственным парнем, который предлагал ей это до того, как она отказалась. Если бы она знала, что это будет так… ну… но, опять же, она сомневалась, что будет чувствовать себя так с кем-то, кроме Миранды. Энди старалась держать глаза открытыми, не желая пропустить ни мгновения ошеломляющего зрелища гордого, ледяного редактора, наполовину погребенного в ее центре, но ощущение было слишком сильным, чтобы быть совершенным, поэтому ее голова откинулась назад, позвоночник выгнулся, и она использовала все свое самообладание, чтобы не вонзиться в ожидающий рот Миранды. Даже здесь она не торопилась, наслаждаясь каждой медленной, влажной лаской; не входила внутрь и не поднималась достаточно высоко, чтобы коснуться слишком нежного клитора Энди. Когда Энди начала терять контроль, бедра дергались, дыхание вырывалось из натянутого горла, она отстранилась. На мгновение Энди потеряла контроль, ее бедра двигались в отчаянном поиске контакта, бедра пытались сжаться вместе, но Миранда спокойно держала их врозь, удерживая ее от опрокидывания через край. «Терпение, дорогая, — пробормотала она, когда глаза Энди наконец открылись. Энди застонала, наблюдая, как язык Миранды выскользнул и чувственно лизнул ее верхнюю губу. — У тебя божественный вкус». Энди беспомощно всхлипнула, совершенно очарованная взглядом Миранды. Сохраняя зрительный контакт, Миранда снова опустила голову, выгнув шею, чтобы продолжить встречаться с полузакрытым горячим взглядом Энди. Энди знала, что она задержала дыхание; знала, что ей, вообще-то, нужно дышать, но она не могла вспомнить как. Каждый нерв в ее теле гудел и просыпался, ожидая любого прикосновения, которое Миранда соизволит дать. Медленно эти волшебные губы обвились вокруг самого тугого комочка нервов Энди. Энди застыла, не шевельнув ни единым мускулом, просто глядя в эти великолепные глаза в самый интимный момент, в котором она когда-либо находилась. Рот Миранды выдохся в одном уверенном рывке, и Энди кончила. На этот раз из ее горла вырвались бессвязные крики, вперемежку с именем Миранды. Часть ее хотела откинуть голову назад, позволить своим глазам захлопнуться от силы оргазма, но она не могла; глаза Миранды поймали ее, желание, которое она увидела в них, только добавило дополнительного удовольствия. Как раз в тот момент, когда наслаждение стало слабым, Миранда отвела взгляд и погрузила язык в все еще сжимающиеся стенки Энди. На этот раз глаза Энди действительно закрылись, ее спина согнулась, бедра сжали плечи Миранды, как тиски, и она снова кончила, лишь слегка коснувшись языка редактора, чтобы заманить ее туда и удержать в своем удовольствии. Когда Миранда наконец отпустила ноги Энди, она почувствовала, что растворяется в этом тумане послеоргазменного свечения, и поняла, что в этот момент она никогда не сможет спать ни с кем другим. Собрав последние силы, она поднесла Миранду к губам и вздрогнула, почувствовав вкус ее губ. Не торопясь, осторожно исследуя рот Миранды с досугом, для котрого она не могла быть достаточно терпеливой всего несколько мгновений назад, она осторожно просунула свою дрожащую руку между их телами и распустила завязки халата Миранды. Задыхаясь, Миранда отстранилась. «А… Андреа, тебе необязательно …» — начала Миранда, задыхаясь, но Энди перебила ее. «Нет. Пожалуйста, мне нужно увидеть тебя, я должна прикоснуться к тебе», — Энди была поражена тем, насколько сильным ей удалось сделать свой голос. На мгновение она испугалась, что Миранда откажет ей, но вместо этого она медленно позволила халату соскользнуть с плеч. Взгляд Энди никак не мог решить, на чем сосредоточиться в первую очередь. Она оглядела сильные линии её шеи, пульс бешено трепетал у основания горла. Ее гордые плечи, сгиб локтя, удерживающий ее вес. Она остановилась только на мгновение, чтобы оценить кружевное белье, прежде чем протянуть руку, чтобы стянуть бретельки вниз по ее рукам и сесть, чтобы обнять ее и расстегнуть его сзади. Наконец-то она увидела великолепную грудь, которая столько раз доводила ее до состояния безумия в офисе. Когда она отодвинулась, чтобы полностью окинуть взглядом простор нагой кожи, она поймала взгляд Миранды, который удивил ее. Она выглядела уязвимой, почти испуганной. Когда Энди посмотрела на неё, она запинаясь произнесла: «Я больше не являюсь идеалом женской красоты…» У Энди от неожиданности отвисла челюсть. Как могла Миранда думать, что ее будет волновать, что ее грудь не была идеально упругой, или что вокруг ее живота были небольшие растяжки, и линия, которая свидетельствовала о рождении ее детей? Она знала, что не будет с кем-то молодым, но у нее не было никакого желания. Тем не менее, она знала, что сейчас не время для таких слов, поэтому вместо этого она отбросила на второй план свою затянувшуюся летаргию и поцеловала Миранду со всей страстью и желанием, которые у нее были. Миранда отстранилась, задыхаясь под натиском губ, языка и зубов Энди. Без всякого удивления Энди поняла, что хочет этого так же сильно, как и Миранда. Ей нужно было это, нужно было доказать Миранде, как сильно она этого хотела. Ей нужно было, чтобы Миранда испытала то же самое душераздирающее удовольствие, через которое она только что прошла, и ей нужно было это прямо сейчас. Когда Энди просунула одну ногу между ног Миранды, она почувствовала по мокрому шелку трусиков, что сейчас не время для медленного, тщательного исследования. Миранда нуждалась в этом—очень нуждалась—и Энди была полна решимости дать ей это. Держа одну руку в восхитительно мягких волосах Миранды, она скользнула другой вниз по ее телу, остановившись лишь на мгновение, чтобы ущипнуть камешек соска, прежде чем погрузиться прямо под пояс нижнего белья Миранды и в ее гладкое, шелковистое тепло. При первом же прикосновении Энди ее голова откинулась назад, оторвавшись от губ молодой женщины, и ногти Энди впились ей в голову. Она даже не позволила Энди подразнить себя ни на мгновение. Она села и, используя свою собственную руку, направила три пальца Энди внутрь своего капающего центра. «О…» — выдохнули они вместе, Миранда-с явным удовольствием, Энди-с удивлением от ощущения гладких стенок, сжимающих и давящих ее пальцы, словно пытаясь полностью втянуть их в свое тело и никогда не отпускать. «Андреа… Андреа… Да…» Миранда была на удивление красноречива, и все, что Энди могла сделать, это попытаться уловить каждое мгновение, когда ее седовласый босс, предмет воздыхания, возлюбленная, распадалась над ней. Она ухитрилась нежно зажать сосок зубами, пока Миранда продолжала кататься на ее руке, и это вызвало еще один рваный звук из редактора. Работая грудью, насколько это было возможно под ее углом, она провела свободной рукой вниз по спине Миранды и обхватила ее ягодицы. Она медленно, собственнически сжала их, чуть-чуть впиваясь ногтями, что вызвало у Миранды низкое рычание. Вскоре Миранда уже не могла держать ровный ритм, рука и тело не могли договориться о самом приятном действии, но это не имело значения. Все, что потребовалось, это короткий, жесткий удар ладонью Энди по клитору женщины и болезненный поцелуй, чтобы заставить ее рухнуть. Внутренние стенки отчаянно сжались вокруг пальцев Энди, голова откинулась назад в рваном, пронзительном вздохе. Когда Миранда обмякла, Энди попыталась убрать пальцы, но Миранда схватила ее за руку: «Подожди, » — прошептала она, и Энди была более чем счастлива остаться, наслаждаясь ощущением нежных стенок, скользких от доказательства ее удовольствия. Миранда протянула дрожащую руку, чтобы обвести контуры лица Энди, задержавшись сначала на губах, затем на скулах, бровях, припухлости уха. Наконец, она оторвалась от руки Энди, заметно вздрагивая, когда каждая костяшка соскользнула с ее входа. Она сжала руку Энди обеими руками и опустилась рядом с ней. Рисуя томные круги на тыльной стороне ладони девушки, она тихо прошептала грубым от чистого секса голосом: «У меня нет слов». Не зная, видит ли ее Миранда, Энди кивнула. Мгновения прошли в молчании, ни одна из женщин не желала нарушать этот момент. Каждый знал, что есть вещи, которые просто необходимо сказать. Но они все еще медлили, наслаждаясь ощущением абсолютного удовлетворения и восхитительным запахом секса в воздухе. «М-м-м, — задумчиво промурлыкала Миранда. Она все еще лежала рядом с Энди, лениво перебирая ногами под простыней. — Я кое — что поняла. Я действительно хотела бы объясниться», — медленно произнесла она. Энди приподнялась на локте, чтобы видеть лицо другой женщины. Однако она ничего не сказала, желая дать Миранде время сказать то, что она считала нужным. Миранда тоже медленно села и пальцем прижала Энди к кровати, хотя на этот раз она лежала на животе. Энди положила голову на тыльную сторону ладоней и повернулась лицом к Миранде. Когда она заговорила, редактор провела по все еще голой спине Энди ленивыми узорами. «Я хочу тебя уже довольно давно. Это не то чувство, с которым я когда-либо сталкивалась, желая чего-то и будучи совсем неуверенной, что я когда-либо смогу это получить. Я думала, что это просто влечение, какой-то момент флирта из-за кризиса среднего возраста. Я позволяю себе наслаждаться твоим присутствием, твоим мастерством во всем, к чему ты стремишься. Я думала, что могу позволить себе принимать тебя как должное, брать и брать, питая смутную надежду, что ты придешь и дашь мне все, что попрошу, и тогда ты мне больше не понадобишься. Потому что именно это, со времен Парижа, и было потребностью». Энди напряглась при упоминании о том времени, но Миранда провела ладонью вверх и вниз по спине рассеянными, успокаивающими движениями. «Мне была нужна ты. Мне была нужна ты рядом со мной, чтобы ты была идеальной ассистенткой, той, которой я могла бы говорить любые слова, и они были бы восприняты внутри тебя, моим потрясающе звучащим ангелом. Но потом, наверное, я сама себя напугала, показав тебе свои эмоции в тот день в гостиничном номере; передав тебе свою неуверенность так же, как я передавала тебе все свои приказы. Но я должна была взять эти слова обратно, я не могла позволить себе дать что-то настоящее, потому что если бы я дала тебе что-то, я могла бы никогда не вернуть свою власть над собой» Энди попыталась перевернуться, хотела сказать Миранде, что она понимает, знает, о чем она говорит, но Миранда крепко положила руку на поясницу Энди и продолжала говорить. «Но тогда уже было поздно, я отдала её тебе. Почему-то, когда ты ушла в тот день, я почувствовала панику, которой никогда не было раньше. Мне казалось, что впервые с тех пор, как я приехала в эту страну, я теряю контроль над собой, теряю что-то свое. Я ничего не видела и не слышала, Андреа, пока ты снова не встала рядом со мной. Я пыталась почувствовать гнев, обычное презрение, которое позволило бы мне уволить тебя, вышвырнуть из своей жизни, но его просто не было. Но была ты. Ты забрала часть моего контроля, и хотя ты вернулась, он все еще был у тебя. И я не хотела его возвращать. Я хотела, чтобы она была у тебя, и я… ну… Я хотела только тебя». Энди почувствовала нежное прикосновение губ между лопатками. «С Парижа я знала, что ты тоже это чувствуешь. Я знала, что ты хочешь этого так же сильно, как и я, и полагаю, что теперь ты должна знать все остальное. Я поспешила с разводом, как только могла, потому что отказываюсь втягивать тебя во что-то большее, чем необходимо, чтобы быть со мной. Было так много раз, так много моментов, когда ты делала что-то чертовски совершенное или надевала что-то настолько потрясающее, что я просто хотела затащить тебя в ближайшую комнату и никогда больше не выходить с тобой оттуда. Мне было невыносимо находиться рядом с тобой, но было еще хуже, когда я отсылала тебя по поручениям, так что, боюсь, я выместила это на нашей дорогой, оскорбленной Эмили». «Ей нужно повышение» — внезапно пробормотала Энди. Миранда усмехнулась. «Это… Да. Особенно за эту последнюю неделю… Эта последняя неделя была для меня пыткой. Когда ты провела здесь ночь… Я была так близка к тому, чтобы разбудить тебя так же, как сегодня, но сдержалась, сказав себе, что смогу продержаться еще неделю… Это стало моей мантрой, только эта неделя… еще одна неделя… Просто подожди, Миранда. Еще одна неделя. Наверное, мне следовало дать пыли немного осесть, но я не могла. Мне и не придется. Люди будут осуждать, но люди всегда осуждают, и, честно говоря, меня не волнует подавляющее большинство из них». На ее лице появилась слегка смущенная улыбка: « Я думаю, что сегодня вечером я была немного… напористой, но я боялась, что если бы я дала тебе время подумать, если бы ты точно поняла, кто был в твоей постели, ты бы не сказала «да». Мне нужно было знать точно… Я уже несколько месяцев смотрю в твои глаза, но… в них все еще оставалось какое-то сомнение». Энди хранила почти полное молчание на протяжении всего монолога, но теперь она почти дрожала от волнения. Она хотела сказать так много вещей, но знала, что это был совершенно неподходящий момент, поэтому вместо этого она перевернулась и использовала все еще протянутую руку Миранды, чтобы перевернуть ее замечательную, раздражающую возлюбленную. Она потратила добрую минуту, чтобы просто смотреть, запечатлевая в памяти открытое, изумительное, изумительноеизумительноеизумительное лицо Миранды, прежде чем запечатлеть нежнейший поцелуй на её губах. «Да», — прошептала она. Она медленно провела губами по линии подбородка, по скуле, по изящно изогнутому носу, подчеркивая каждое прикосновение губ шепотом: «Да» Закончив свой путь поцелуями в каждое веко, которые трепетали под ее призрачными ласками, она наконец сказала: «Миранда, я однажды сказала тебе, что сделаю для тебя все, что угодно. Я не шучу, я абсолютно серьёзно, и ты только что дала мне все, о чем я только могла попросить». Энди знала, что в ее глазах стоят слезы, потому что она почувствовала, как одна из них пролилась и начала скатываться по щеке. Миранда подняла слегка дрожащую руку, чтобы смахнуть ее, затем опустила ее обратно на свое лицо, прикрыв рот, и судорожно вздохнула. «Черт возьми, Андреа», — пробормотала она, все еще прикрывая пальцами губы. Энди взяла ее за руку и притянула к себе, поцеловав ладонь Миранды. «Черт возьми, Андреа, — повторила она чуть громче. — Я влюбилась в тебя». Энди улыбнулась в ладонь женщины, а потом прижала ее к своему лицу, высвободив губы, чтобы сказать: «Я знаю». И это было правдой. Она наклонилась, чтобы еще раз поцеловать её. «И я уверена, что ты знаешь, что это взаимно». «Скажи это», — выдохнула Миранда, у нее перехватило горло от сдерживаемых месяцами эмоций и желания. «Миранда Пристли… самая несносная, прекрасная, замечательная женщина в моей жизни, я люблю тебя». И вот снова наступила тишина, и еще многое можно было сказать, но больше не было никакой необходимости, никакой срочности. Все, что имело значение в этот момент было сказано, и все, что осталось, — это две невероятно довольные телом, умом и душой женщины. «О! — вдруг воскликнула Энди. — Я очень надеюсь, что ты не собиралась сегодня идти на работу…» Миранда разразилась смехом; абсолютно чистым смехом, который осветил каждый дюйм ее лица: «Боже, нет. Мы обе взяли больничный». Энди снова расслабилась. Когда до нее дошли эти слова, она медленно перевернулась, нависая над своей взъерошенной возлюбленной. «На целый день?» Миранда облизнула губы и кивнула. «Хорошо», — сказала Энди, наклоняясь и захватывая эти слишком привлекательные губы в еще один поцелуй.