***
На улице стояла просто замечательная погода, и я в самом довольном расположении духа покинула учебный корпус, традиционно двигаясь в сторону небольшого университетского городка, где можно было перекусить и раздобыть кофе. Параллельно я раздумывала над тем, что можно было бы прикупить Марку, в качестве благодарности за временный приют в своей комнате, поэтому внимательно рассматривала красочные витрины со свежей выпечкой и пыталась отыскать лимонные тарты, которые он всегда так любил с детства. Напевая припев «Ride»*, игравший в наушниках, я взошла на одну из веранд, осматриваясь в поисках свободного столика, пока не ощутила внезапное касание на руке. — Какая встреча, — раздалось над ухом, и, вздрогнув, я резко обернулась, сталкиваясь с болезненно знакомым выразительным взглядом. — Д-… Джемин? — сорвалось с губ, и я тут же инстинктивно избавилась от наушников, слегка отстраняясь и взволнованно взирая на парня, который выглядел ещё более очаровательно при свете дня. Челка опущена, загадочно касаясь вздрагивавших ресниц, а лиловые воздушные пряди вздымались от каждого порыва ветра, украшая тонкое изящное лицо. Мраморная однотонная кожа отдавала приятным свечением, спадавшим тенью на скулы и придававшим некой аристократичности всему его образу. Он был облачен в обыкновенные прямые брюки, рубашку-поло и светлый шерстяной кардиган, однако выглядел невероятно благородно и чересчур опрятно для обычного среднестатистического студента, который пришёл в университет, чтобы просто отсидеть пары. Во всем естестве прослеживалась львиная доля гордости и самодовольства от того, кем он являлся, и невооруженным взглядом можно было заметить, что по большей части это продиктовано обеспеченностью семьи. Джемин разительно отличался от подавляющей массы студентов не только нетрадиционной внешностью, но и манерой держать себя, поэтому ответ на вопрос: «Так как же он стал капитаном футбольной команды?» пришёл незамедлительно. — Мы случайно сталкиваемся второй раз. Склонен верить, что это судьба, — хмыкнул он, и аккуратные розоватые губы растянулись в обезоруживающей улыбке. Я совершенно растерялась: то ли от того, что он выглядел совершенно иначе после вечеринки, то ли потому, что действительно был очень красив и прекрасно знал это. — Но это территория литературного факультета, — рассеянно протянула я, пытаясь связать концы мыслей. — Как ты тут оказался? Парень лукаво провёл языком по нижней губе, выдержав подозрительную паузу, и неспешно ответил: — Допустим, я надеялся увидеть тебя. — Э-это ещё зачем?.. Растерянность забавляла его, чем он незамедлительно воспользовался, утягивая с собой за один столик и пододвигая ароматную чашку с латте. — Решил снова напоить чем-то? — пошутила я, поднося напиток к носу. — Не без твоего согласия, — с озорным оскалом отозвался он. — Подумал, что нас вчера слишком грубо прервали, поэтому решил продолжить начатое. Я приоткрыла рот, теряя цепочку идей и непонимающе разглядывая его картинное лицо, проникнутое какой-то явной эмоцией ожидания. — Я-… Я вчера была пьяна, поэтому не отвечала за собственные действия. Это было крайне безответственно с моей стороны. — Но ты не можешь оспаривать факта того, что нам было хорошо вместе, — с напускным легкомыслием пожал плечами он, улыбаясь ещё шире в ответ на заалевшие щеки. — Не люблю недосказанностей, поэтому говорю, что хотел бы видеть тебя снова. К тому же, у меня есть для тебя кое-что. Парень вдруг поставил на стол весьма громоздкий пакет, одним лишь взглядом давая разрешение посмотреть внутрь. Я бережно взялась за ручки и увидела аккуратно сложённую темно-синюю чирлидерскую форму. В глазах застыло непонимание, и Джемин, будучи явно удовлетворённым произведённым эффектом, поддался немного вперёд, складывая руки на столе и неспешно отпивая из чашки кофе. — Мне тут птичка напела, что ты хочешь стать частью нашей команды, поэтому не мог упустить шанса, чтобы предоставить тебе эту возможность. К тому же, твои спортивные показатели очень хороши. — Ты видел результаты нормативов?.. — Да, и даже разговаривал с тренером Клинтон. Она очень благоприятно отозвалась о тебе. Я выдержанно замолчала, не в силах отвести взгляда от Джемина и при этом решительно не распознавая его мотивов. Чего он хочет, черт побери? — Если это какой-то розыгрыш, то он не удался, — сурово отчеканила я. — Почему же розыгрыш? — засмеялся Джемин, и его хриплый голос вынудил все тело покрыться мурашками. — Я правда буду рад видеть тебя в составе нашей сборной. — Но как же финальный отбор? Я не умею ни петь, ни танцевать!.. — Мишель поможет тебе в этом вопросе. Я ее предупрежу. Большинство новоиспечённых чирлидеров не так уж хороши в танцах или пении, но после месяца тренировок демонстрируют значительный прогресс. При твоём упорстве я не удивлюсь, если к концу года ты станешь одной из лучших. Я снова растерялась, ревностно осматривая форму, и тут же возвращая пакет владельцу. — В чем подвох? Ты ведь не оказываешь такую большую услугу просто так, верно? Лицо Джемина вытянулось, а глаза живо сверкнули в потаённом замысле, оставляя меткий отпечаток чёрных зрачков. — Предположим, я хочу сделать тебя чирлидером, чтобы держать ближе к себе. Это плохо? — Я не буду играть в эти игры. Большинство студентов упорно готовятся к предстоящему отбору, пашут в спортивном зале, как проклятые, изо дня в день, в то время как ты просто так вручаешь пакет с формой, говоря, что хочешь быть ближе. Это подло. Я иду в чирлидеры не ради славы, отношений или того, чтобы капитан футбольной команды был благосклонен ко мне. — А ради чего ты тогда оказалась на вечеринке? — протянул он, склоняя голову и, кажется, поедая меня взглядом. — Это Хэчан, да? Он обо всем проболтался?.. В любом случае, чего бы он там тебе не наговорил, я не такая. Я хочу пройти отбор, чтобы выйти на стипендию и мне не нужны ни лавры, ни, тем более, твоё особое внимание. Я в спешке закинула сумку на плечо, чтобы поскорее ретироваться, но Джемин настойчиво преградил путь, тут же вставая из-за стола и смыкая пальцы на запястье. Его взгляд, кажется, ещё больше потеплел, налился приятным эфиром, порывавшимся оказать своё влияние и на меня, но я боролась каждую секунду, не желая продемонстрировать слабость или хоть долю уязвленности. — Тогда скажи, — вдруг приглушённым тоном заговорил он, приводя в замешательство, — как поступить мне, если я хочу твоего особого внимания? Я взволнованно заморгала, ещё быстрее теряя самообладание от пронзительности и открытости его взгляда, поэтому тут же высвободила руку, до последнего отстаивая собственную гордость. — Я не куплюсь на этот дешёвый флирт, — соскользнуло с уст, и я опрометью двинулась к общежитию, пытаясь унять град мыслей и водоворот чувств в лихорадочно вздымавшейся груди.***
Я оказалась напротив комнаты Марка в восемь вечера лишь с одним небольшим рюкзаком на плече, где лежало только все самое необходимое. Я думала, что придётся уйти намного раньше, так как Джено в последнее время стал возвращаться сразу после занятий, а у меня не было ни малейшего желания сталкиваться с ним. Однако сегодня он задержался на два с лишним часа, в период которых я успела выполнить всю домашнюю работу к предстоящим парам, удобно разложив материалы прямо в гостиной. Мне всегда нравилось заниматься там намного больше, потому что это напоминало о тех днях, когда мы с Джено допоздна зависали вместе, спрашивая друг у друга заученную теорию и поглощая литрами кофе. Я вдруг поймала себя на мысли, что очень скучаю по тем временам, и в ответ на это дверь неожиданно хлопнула — парень оказался на пороге собственной персоной. Мы мало разговаривали последние дни — если быть точнее, он меня упорно игнорировал, — поэтому я не спеша стала убирать все учебники и складывать некоторые вещи в сумку, соблюдая молчание. Джено казался по-прежнему немного напряженным, однако я не могла про себя не отметить факта того, насколько хорошо он выглядел в этой чёрной футболке, свободной джинсовой куртке и брюках в тон, идеально сидевших по длинным стройным ногам. Блондинистая челка значительно отросла, переодически спадая на глаза, и, клянусь богом, не было ничего более притягательного, чем когда он после душа зачесывал ее, зарываясь пальцами во влажные пряди и смахивая лишние капли. Все больше и больше он стал приобретать какую-то темную загадочную ауру на подобие главного злодея из комиксов, и это как никогда раздражало и заводило одновременно. Воздух нагревался, стоило нам оказаться в радиусе нескольких метров друг от друга, и я чувствовала, как он постоянно косился на меня, будто пытался что-то сказать, в то время как мне до смерти хотелось обругать его и разрыдаться. Однако ничто не могло нарушить бесстрастную маску на лице, поэтому я поспешно застегнула рюкзак и двинулась к выходу. — Куда ты? — вдруг подал голос Ли, но я, стиснув зубы, продолжала молчать, завязывая кроссовки и набрасывая сверху куртку. Стоило коснуться ручки двери, как парень за считанные секунды оказался рядом, перехватывая запястье. — Я спросил: куда ты идёшь? Тон сквозил металлом, и я резко обернулась, всматриваясь в сквозившие яростью и непониманием глаза. Это привело в такой шок, что я тут же отпрянула от него, как от огня, пытаясь рассчитать по шкале от одного до десяти, насколько сильно разочаровалась. — К Марку! — единственное на что хватило сил сказать, и я тут же выскочила за порог, пробираясь к другому корпусу через вечерний холод и упорно утирая слезы, полоснувшие щёки. Должно быть, любовь и ненависть к Джено росли в геометрической прогрессии, потому что, когда я оказалась в другом здании напротив двери друга, то уже стояла едва живая и, в сущности, мертвенно бледная от эмоционального перенапряжения. Однако Марк встретил меня с необыкновенным радушием, довольно оповещая, что курьер с пиццей подъехал, поэтому ему придётся ненадолго отлучиться. Я кивнула, сообщив, что обязательно дождусь, и опасаясь, что он опять накупил кучу еды, которую мы вовек не съедим за один присест. В итоге я проследовала в гостиную, замечая, что его корпус даже изнутри выглядит по-другому, начиная с коридоров и заканчивая планировкой самой жилплощади. По факту Марк делил с соседом лишь две комнаты: гостиную и спальню, которая состояла из двух индивидуальных кроватей, письменных столов и шкафов. Я вдруг поняла, что мне чертовски повезло жить в отдельном номере, где можно было делать все, что угодно и не заботиться, что на тебя кто-то косо посмотрит. Желая сделать Марку маленький сюрприз, я тут же унеслась на кухню, отыскав в шкафах свободное блюдце и аккуратно выложив лимонные тарты, которые, благо, нисколько не помялись и не раскрошились. Пришлось выехать в центр, чтобы купить их, поэтому я больше всего переживала за сохранность внешнего вида. Когда дверь неожиданно хлопнула, я радостно пропела, выбрасывая коробку и завершая блюдо последними штрихами: — Эй, иди скорее сюда! У меня есть подарок! Я купила тебе кое-что очень вкусное!.. Я аккуратно стёрла сладкий ганаш с пальцев и прокричала «Та-дам!», однако, обернувшись, обнаружила в дверном проеме никого иного, как Джемина собственной персоной. Тарты чуть не полетели вместе с тарелкой на пол, но я нашла в себе силы захлопнуть вот-вот не потерявшуюся челюсть и сдавленно пролепетать: — Т-ты-… чего тут забыл?.. — Что я тут забыл? — саркастически переспросил он, проходя внутрь и оставляя сумку на предплечье стула. — Живу здесь, так что это я должен спрашивать: «Что ты тут делаешь?» В горле застыл ком замешательства и стыда, поэтому, когда парень подошёл практически вплотную, я даже не сумела пошевелиться, застыв как каменное изваяние. — Хотя даже не хочу знать ответа на этот вопрос, чтобы не расстраиваться и полагать, что ты вот так каждый раз будешь встречать меня со свежей выпечкой после занятий. Думаю, я благословлен. Джемин с ухмылкой схватил один из тартов, и я тут же поспешила поставить остальные на стол, чтобы он не опустошил всю тарелку до прихода Ли. — А ну отдай! — воскликнула я, вешаясь парню на плечи и пытаясь выхватить лакомство из рук. — Это Марку, а не тебе! — И чем же я хуже его, интересно? — ухмыльнулся он, поднимая руку высоко над головой и заставляя кровь бурлить в жилах. — Мы случайно сталкиваемся второй раз за день, а по факту уже третий, только в этот раз именно ты нашла меня. Не думаешь, что это правда судьба? — Я не ищу самодовольных засранцев, которые воруют мои пирожные! — пискнула я, подпрыгнув, однако Джемин был выше на пол головы и его вторая рука намеренно легла на талию, сдерживая от очередного неконтролируемого порыва. Я рвано втянула через плотно сжатые губы воздух, когда он одним лишь легким рывком прижал поясницу к подоконнику, не давая шанса пошевелиться. В целях самосохранения я уперлась локтями в грудь, но Джемин совершенно бескомпромиссно продолжал давить, нависая сверху и демонстративно откусывая кусок тарта. Щеки налились румянцем больше от злобы, чем от смущения, и я терпеливо выжидала секунду, чтобы вырваться и накостылять ему. — Очень вкусно, — заметил он, выгибая бровь и оценивающе скользя по моему искаженному в гримасе недовольства лицу. — Но готов поспорить, что не настолько вкусно, какой можешь быть ты, так что… Он вдруг протянул мне оставшуюся половинку, вынуждая все тело покрыться мурашками. — …лучше разделим трапезу вместе, чтобы ты подобрела и стала более сговорчивой. — Может быть, для начала отпустишь?! — гневно выпалила я, предприняв попытку оттолкнуть его, но все тщетно — он буквально вбетонировал меня в этот поганый подоконник, не давая даже вздохнуть — не то, что пошевелиться. — Зачем же? — лукаво протянул Джемин, опуская ладонь на бедро, от чего сердце забилось настолько быстро, что я мгновенно растеряла всю былую уверенность. — Чтобы ты снова на меня набросилась? Его хриплый голос вдруг стал подозрительно тише, а грохот пульсаций в висках предательски громче, когда горячие пальцы медленно потянули за край футболки, проникая под неё и лаская воспламенившийся участок кожи. Я лихорадочно убрала одну руку с груди, чтобы остановить его, но Джемин только этого и добивался, тут же обездвижив второе запястье и рывком усадив на подоконник. Его грудь непримиримо поддалась навстречу, вжимая в прохладную поверхность окна и внушая непреодолимый страх. Ладонь, обхватывавшая талию, по-свойски коснулась рёбер, и я вздрогнула, инстинктивно попытавшись свести ноги, но парень не позволил сделать этого, оказываясь по обе стороны внутренней части бедра. Карие глаза и этот бессовестный, но до боли приятный взгляд норовили прожечь дыру, поэтому я намеренно уставилась в какую-то несуществующую точку в полу, судорожно глотая воздух. Я не могла отпустить напряжение, однако пальцы Джемина продолжали ласкать каждый миллиметр кожи, вселяя необъяснимое спокойствие, и я взволнованно прикусила губу. — Тебе нравится? — тихо прошептал он практически без вопросительной интонации, и я осмелилась посмотреть на него, теряясь в глубоком трепещущем взгляде и испытывая тягучее всеобъемлемое чувство сродни действию анальгетика. — Остановись, — беспомощно сорвалось с уст, однако в ответ губы Джемина растянулись в блаженной улыбке и он отрицательно закачал головой, в большей степени убеждая меня, чем себя, в обратном. — Зачем прекращать то, что доставляет тебе такое удовольствие? Его слова совершили контрольный выстрел в сердце, потому что он был ко всему моему разочарованию страшно прав: мне действительно нравилось то, как он касался меня, и я с трудом контролировала каждый удушливый приступ откликнуться на его действия. — Черт возьми, ты такая податливая и послушная, — прохрипел он, когда я инстинктивно прогнулась в спине, как только пальцы скользнули чуть выше по позвоночнику, — прямо как тогда на вечеринке. Надо было увести тебя намного раньше, — если бы я только знал, что ты заведёшься лишь от одного моего прикосновения. — Заткнись, — прошипела я, хватая его за воротник футболки, дабы из последних сил оттолкнуть, но парень накрыл ладони, снова обездвиживая и касаясь моего лба своим. — Клянусь богом, Марк придёт и я расскажу ему, что ты гребаный извращенец!.. — Хочешь устроить перед ним маленький концерт прямо на кухне? Думаю, будет очень кстати. Но зачем же ты тогда позволяешь такому извращенцу, как я, касаться тебя, а? Готов поспорить, — ещё минута, и ты бы уже стонала мое имя. Вряд ли у него хватило бы смелости так искусно отшлепать тебя прямо на этом подоконнике. — Не льсти себе! Я больше не поведусь ни на одну уловку, а если начнёшь снова проворачивать эти манипуляции, доложу обо всем администрации!.. — Не доложишь, — самодовольно хмыкнул Джемин, оставляя терпкий поцелуй на скуле, а затем медленно оттягивая мочку уха, — потому что, во-первых, я нравлюсь тебе, и, во-вторых, ты все равно захочешь, чтобы я наказал тебя за все твои нелестные словечки в мой адрес на этом или любом другом подоконнике. Это лишь вопрос времени. — Иди к черту!.. В тот момент, когда мне все-таки удалось высвободиться из хватки и оказаться на другом конце кухни, дверь распахнулась и на пороге оказался Марк с тремя коробками пиццы и пакетом, набитым ещё бог знает чем. Он моментально остановил свой взгляд на Джемине, который, как ни в чем не бывало, облокотился на кухонный шкафчик, с наслаждением доедая пирожное. — О, хён! — воскликнул Ли, кладя все продукты на стол. — А ты откуда здесь? Сказал же, что на выходные уезжаешь к родителям!.. — Очень вовремя передумал, — лукаво отозвался парень, слизывая с пальца остаток ганаша и бросая на меня многозначительный взгляд. — Не переживай, я уже познакомился с этим милым существом. — Лия переночует у нас. Ты же не против? — довольно произнёс Марк, приобняв за плечо, пока я упорно пыталась смотреть куда угодно лишь бы не на Джемина. — Без проблем. Думаю, она вполне могла бы занять твою кровать сегодня. — Нет-нет! — тут же запричитала я, с мольбой уставившись на недоумевающего друга. — Я посплю на диване. — Хорошо, как скажешь, но Джемин прав — на кровати намного удобнее. Я понимала, что Марк отнёсся чересчур ответственно к нашей совместной ночевке, желая окружить теплом и уютом, но он вряд ли подозревал, что его сосед на самом деле расчётливый скользкий слизняк, который только живет и дышит, чтобы обкатать меня в два счета. Спасибо, я, пожалуй, откажусь от такого гостеприимства. Когда Джемин бессовестно потянулся за очередным тартом, я выхватила у него тарелку прямо из под носа, гордо вручая ее Марку. — Это мне? — восторженно пролепетал он, смущенно принимая в руки подарок, который буквально пару минут назад потерпел небольшой ущерб в размере одного лакомства. — Те самые тарты? Черт возьми, откуда ты их достала?.. — Специально выехала за пределы кампуса в пекарню, — улыбнулась я, замечая, как Джемин недовольно цокнул, сложив руки на груди. — Поверить не могу, прямо как из детства, — протянул Ли, прожевывая пирожное и с ещё большим энтузиазмом заключая в объятия. — Интересно, что же произошло с твоей соседкой, раз пришлось сбежать сюда? — саркастически заметил Джемин, помогая Марку опустошить пакеты. — О, она живет с отбитым чуваком, который впервые за три месяца решил привести девчонку, — ляпнул Марк, и я поспешила мысленно обругать его за то, что, сам того не подозревая, подбросил другу больше поводов для насмешек в мою сторону. — Ты живешь с парнем? — растеряно отозвался Джемин, недоумевающе взирая и будто говоря: «Должно быть, я реально тебя недооценивал». — С каким-то танцором с факультета музыки. Как там его-… Джено вроде, да? Я хлопнула себя по лбу, разъярённо уставившись на Марка и тот замер с видом «А я разве сделал что-то не так?». — Что? — засмеялся он, поглаживая по плечу, пока я нервно заламывала пальцы. — Джемин сто процентов всех знает. Он может помочь с переселением!.. — Ты реально живешь с Ли Джено? — со сталью в голосе вдруг бросил парень, комкая пакет и смотря на меня с непроницаемым видом. Он осуждал. Это было видно невооруженным глазом. Черт побери, почему он так относится, словно я всю жизнь была что-то ему должна?!.. Не желая даже тратить на него собственную энергию, я молча понеслась в гостиную, раскладывая перед телевизором еду и готовясь, что эта ночь посиделок за очередным хоррором будет как никогда страшной и непредсказуемой.***
Спустя три часа споров и пререканий касательно выбранного фильма, битвы за последний кусок пиццы и место под пледом, я сидела рядом с Марком, бездумно таращась в экран и уже с трудом улавливая развитие сюжета. Отяжелевшие веки не прекращали смыкаться, и, как бы я не силилась побороть удушливую сонливость, ничего не выходило. Я не сразу заметила, что глаза Марка уже давно закрыты, и только его равномерное дыхание стало сигналом о том, что он отправился в царство Морфея. Я с умилением взглянула на кроткое нежное лицо и тут же поспешила натянуть края пледа поближе к шее, чтобы ему было теплее и комфортнее. Выключив телевизор, к большому удивлению, я обнаружила, что Джемин также одиноко уснул прямо в кресле, подперев щеку ладонью. Оглянувшись вокруг, я не обнаружила пледа, поэтому встала как можно тише, чтобы принести ему одеяло. «Вот тебе и мужчины, — пронеслось в голове. — Отключились сразу после часа фильма и дрыхнут, как два слюнтяя. Бегай теперь и обслуживай их». Джемин выглядел совсем иначе, когда спал: он больше походил на маленького щеночка, который сытый и довольный после утомительной прогулки, тут же упал без сил. Невозможно было смотреть на эту картину и оставаться жестокосердым, поэтому я бесшумно засеменила в соседнюю комнату, сгребя в охапку первое попавшееся одеяло. — Ты чего это делаешь? — внезапно раздался потухший хриплый голос, и я обернулась. Джемин стоял в дверном проеме, почёсывая затылок, зевая и бесконечно щурясь от прямого потока света, источаемого лишь одной единственной прикроватной лампой. Я виновато выдохнула, осматривая его тонкий силуэт, от которого исходило тепло. — Да так, хотела вот укрыть, чтобы было уютнее, — сдержанно отозвалась я, хлопая по одеялу и кладя его в угол кровати. — Марк уснул, как младенец, и я подумала, что ты тоже уже не проснёшься. — Укрыть? Серьезно? — глухо отозвался он, сократив дистанцию. — Признайся честно, почему ты здесь? Неужели из-за Джено? Я растерянно уставилась на него, замечая, как быстро прояснел испытывающий взгляд. — Почему тебя это так волнует? — Потому что Джено не из тех парней, кто водит в кампус девушек. Это не его стиль. Да ему и переспать-то не с кем — разве что с Мишель. — М-Мишель?.. — Она вьётся вокруг него с начала учебного года, но он отказывает всем подряд. Не знаю, может он особо религиозен, но на девственника не особо тянет. — Мне плевать, Джемин, — огрызнулась я, нервно сглатывая от подступающего к горлу комка обиды. — Он сказал свалить, что я и сделала. Меня не волнует его личная жизнь. — Только не особо похоже, что его не интересует твоя, — хмыкнул он, прищурившись. — Он слишком яро вступился за тебя на вечеринке для равнодушного соседа. Я никогда ещё не видел его таким. — Меня с ним ничего не связывает, — рвано выдохнула я, с болью в груди признавая сложившийся факт. — А вот ты, кажется, знаешь о нем чересчур много. Джемин лукаво утянул меня сесть на кровать напротив и, подмяв под себя несколько подушек, игриво произнёс: — Посплетничаем? — Терпеть этого не могу. — Ох, не будь такой занудой!.. — проворчал он, закатывая глаза и выхватывая у меня из под рук последнюю подушку. — Я делаю тебе великое одолжение, между прочим. — А я ведь даже не прошу об этом, — вкрадчиво заметила я, изогнув бровь и ловя на себе его коварную ухмылку. — Мы с Джено очень тесно общались с сентября, так как при подаче документов успели познакомиться и сблизиться. Так как я никого здесь не знал, мы постоянно держались вместе и умудрились пройти отбор в футбольную команду. Не знаю, что успел найти во мне тренер, но в итоге меня поставили на позицию капитана, а Джено — главного нападающего. Со временем обстоятельства стали меняться, потому что он приобрёл огромную популярность и достаточно сильно изменился. Мишель, которая спала и видела, чтобы стать предводителем чирлидеров, бросалась мне на шею при любом удобном случае, но когда дело дошло до слухов, якобы тренер хочет сместить меня с поста, весь фокус внимания сместился на Джено, потому что он оставался единственным достойным кандидатом. Мы с ним разошлись полюбовно — он сам выбрал уйти из команды, чтобы не становиться причиной бесполезных толков. Только вот Мишель это нисколько не остановило — все эти месяцы она только и делает, что ищет встречи с ним, поэтому не удивлюсь, если он все-таки сдался. — И почему мне кажется, что это ты вынудил его уйти? — хмыкнула я, замечая прозрачный, пустынный взгляд Джемина. — Возможно, у тебя совершенно нелестное мнение обо мне, Лия, но я не подлый человек, и это моя история. Джено был очень талантливым игроком, тут трудно поспорить, но его первоначальной целью всегда была карьера танцора, а не футболиста. Не скрою — между нами осталась неприязнь и куча неразрешенных конфликтов, однако я ни в чем не виню его за исключением лишь того, что он выпер тебя из общежития. Я устало повесила голову, размышляя над каждым услышанным словом и смиряя себя мыслью об очередном переселении. Мне неудобно было просить Джемина, потому что я по-прежнему не понимала своих чувств к нему, но, когда он вдруг сел рядом, мягко накрыв плечо ладонью, я вдруг ощутила безмятежность, и мне стало значительно легче. — Я лишь хочу, чтобы ты доверилась и была чуть снисходительнее, — прошептал он. — Доверие нужно заслужить, — произнесла я, всматриваясь в умиротворенное лицо и находя для себя какую-то потаенную отдушину, — а все, что я слышала о тебе, не имеет ни единого намёка на порядочность. — Тогда я предлагаю тебе узнать обо мне не со стороны из чьих-то пустых разглагольствований, а от первоисточника. — На что ты намекаешь? — Ну для начала… я хотел бы узнать у тебя номер телефона, — улыбнулся Джемин, наблюдая за моей взволнованной реакцией, — а потом-… я позвал бы тебя на свидание, если ты не против. Или это по-твоему-… тоже извращенский манёвр? Я сдавленно засмеялась, прикрывая рот ладонью и замечая, что глаза парня заискрились, посылая приятные импульсы по всему телу. — А может мы лучше пойдём спать, чтобы не разбудить Марка? — Я с удовольствием спою тебе колыбельную, если ты дашь мне свой телефон. — Боже, ты не выносим! — выпалила я, протягивая парню девайс, и тот победно выхватил его, доставая из кармана свой. — Только давай без глупостей. — Конечно… Конечно… — продолжал улыбаться он, что-то заговорщически нажимая на экране и быстро протягивая телефон обратно. — Все, а теперь вырубай весь свет к черту, потому что завтра и так рано вставать, — захныкала я, пытаясь залезть под одеяло, но Джемин продолжал сидеть прямо по середине, обнимая разом все подушки. — Эй, отдай!.. Это мое!.. — А вот и нет!.. Сначала колыбельная! — Какая колыбельная?.. Ты совсем сбрендил? Свали с моей кровати и отдай подушку!.. — Ты недооцениваешь моих навыков пения, принцесса, — хмыкнул Джемин, подкладывая подушку мне прямо под голову и слегка нажимая на плечи, вынуждая опуститься. — Я правда очень хорош в этом. Тёплый взгляд скользнул по лицу, и я нервно сглотнула, подчиняясь его воле и в ожидании прикрывая глаза, по-прежнему чувствуя горячие ладони на своих плечах. В груди заятрилось что-то совсем крохотное, практически невесомое, но оно слишком явственно коснулось рёбер, взмахом крыльев обласкав их изнутри и полностью слившись с мелодикой чарующего голоса.Да, я верю,
Что однажды я вернусь туда, где я был,
Прямо туда, прямо к тебе.
Мне тяжело, дни кажутся такими тёмными.
Луна и звёзды — ничто без тебя.
Твои прикосновения, твоя кожа... С чего мне начать?
Никакие слова не в силах выразить, как я скучаю.
Эта ночь, эта пустота, эта неполнота внутри... **
Его пение нисколько не походило на все то, что я когда-либо могла услышать раньше — оно было поистине исключительным, таким воздушным — прямо как сахарная вата. Хотелось пробовать снова и снова, хотелось осязать, но нечто настолько прекрасное не могло обладать материальной формой, поэтому я жадно вслушивалась в каждое слово, смирившись с обезоруживающим трепетом сердца.Я пытаюсь поговорить с тобой.
Ты слышишь, как я зову тебя?
Я соскучился по тебе, соскучился, как сумасшедший.
Ты велела мне не плакать, пока тебя не будет,
Но меня переполняют эмоции. Они слишком сильны.
В сознании происходил перелом, и я решительно не понимала, как он с таким великолепным, трогательным голосом может выглядеть так равнодушно и по-родственному близко одновременно. В нем будто боролись два начала: одно отвечало за внешнюю бесстрастную маску, готовую с холодным расчетом расправиться с каждым, а второе было крайне хрупким и уязвлённым, словно постоянно чего-то опасалось и пряталось в мраке за плотными шторами сцены подальше от любопытных зрительских глаз.Можно я лягу рядом с тобой,
Чтобы убедиться, что ты в порядке?
Я буду заботиться о тебе.
Я не хочу жить на этом свете,
Если я не могу быть с тобой этой ночью.
Как только комната наполнилась тишиной, я расстроенно приоткрыла глаза, понимая, что его голос — это то, чего мне теперь всегда будет катастрофически мало. Парень сидел практически неподвижно, потянувшись к выключателю ночника, но я робко остановила его за руку, теряясь в удивленном взгляде. — Это не было похоже на колыбельную, — прошептала я. — Просто первые строчки, которые пришли на ум, — улыбнулся парень. — Ты очень талантлив. Что ты вообще забыл на физико-математическом факультете? — Это уже другая история. — Другая сказка на ночь? — пытливо произнесла я, и Джемин мягко поддался вперёд, скользя пальцами по волосам и заправляя выбившуюся прядь за ухо. — А ты хочешь продолжения? — хмыкнул он, и я едва заметно кивнула, чувствуя, как его дыхание, опалявшее губы, участилось. — Тогда я могу уверенно заявить, что «продолжение следует».***
Я с трудом разлепила веки и, мучительно обнаружив на загоревшемся экране телефона пять утра, поспешила аккуратно ретироваться из комнаты, чтобы не нарушить сон ни Марка, ни Джемина. Не знаю, почему мне не спалось, — должно быть, из-за того, что я не привыкла засыпать в чужом помещении. В итоге на пол пути обратно я вдруг осознала, что на самом деле испытываю лютую сонливость, а перед глазами мерещится старая-добрая кровать рядом с окном. В спешке покинув лифт и нарыв в рюкзаке ключ, я практически бесшумно распахнула дверь, обнаруживая возле порога лишь конверсы Джено, а на вешалке куртку. Похоже, его пассия уже ретировалась. Значит Мишель получила своё и тут же сбежала — мне же лучше, иначе не знаю, как бы пережила ранее столкновение с ней. Это была бы максимально жалкая картина: она, собирающаяся наспех и выбегающая из комнаты, Джено в полуголом виде (хотя мне уже не привыкать) и я, взирающая на все это безобразие, стоя в дверном проеме. Кому расскажешь, — засмеют. Я положила ключ-карту на кофейный столик, а потом как можно тише стала прокрадываться сквозь темноту. Сквозь крохотную щель в окне брезжил первый луч зари, но гостиная была полностью объята мраком, а оглушающая тишина снедала. Стоило коснуться рукояти, как за соседней дверью раздался непонятный шорох, а потом приглушённое гортанное мычание, будто кто-то пытался сдержать крик сквозь сжатые зубы. Я прильнула ухом к прохладной поверхности, теряясь в догадках и не осознавая происходящего, пока до ушей не донёсся сдавленный стон, который с каждой секундой становился все громче. Я испуганно отпрянула, когда в нечленораздельных звуках распознала собственное имя. Рваные выдохи Джено воссоединялись с отдельными слогами, пока не составили полноценное слово, зазвучавшее как никогда чётче. Он простонал мое имя снова. И снова. И снова. И снова.