Sucker

Каждый стон Джено ударом гонга резонировал в сознании, и я все стремительнее теряла почву под ступнями, явственно ощущая, как колени подгибаются и слабеют. Во рту пересохло, и комната будто перевернулась на триста шестьдесят градусов, вынуждая схватиться за голову и облокотиться на стену. Внутри все сгорало в страшном смятении и непонимании — я думала, что задохнусь, судорожно перебирая в сознании все сценарии с участием Ли и не обнаруживая ни единого, который мог бы подойти под реальный исход событий. Сердце металось в бесприютстве как бешеное, намеренно вынуждая затаить дыхание и коснуться рукояти. — Д-Джено?.. — сорвалось с дрожащих губ, однако я тут же пожалела о содеянном, накрывая рот ладонью. В следующее же мгновение дверь вслед за ручкой распахнулась, и я практически влетела внутрь, сталкиваясь с шокированным лицом парня и не обретая сил для того, чтобы заговорить. Казалось, его растерянность промелькнула лишь на секунду, как естественная реакция, но быстро сменилась на беспристрастную маску, смысл которой трудно было разгадать в полумраке. Я лишь явственно ощущала каждой клеткой жар тела и как беспокойно грудь вздымалась под давлением сбивчивого дыхания. Все происходившее стало походить на эпизод какой-то глупой трагикомедии, однако ее главный герой был непростительно прекрасен и я с трудом могла выбросить из головы ослепительный призрачный образ, врезавшийся подобно ножу в сознание. В свете лунного света черты Джено казались как-никогда мягкими и сверхъестественно пленительными, но я не смела ни пошевелиться, ни сделать единого вздоха — он полностью сбил меня с толку. В голове на повторе крутились протяжный хрип и стоны, и я по крупицам пыталась собрать в кулак хоть немного мужества, чтобы все прояснить, но мои планы не значили ровным счетом ничего. — Джено, ч-то про-… Ему не нужно было ни мое проклятое мужество, ни силы для каких-то разъяснений — он занёс руку прямо над головой, тут же захлопывая дверь за спиной. Было достаточно лишь крохотной доли секунды, чтобы распознать подлинный мотив в прямом, до безумства открытом взгляде, который я, должно быть, никогда в нем не замечала. От прежнего Ли Джено не осталось ни следа — это был другой человек, подчинившийся своей накопившейся боли и жажде и лишний раз доказавший, что он единственный из миллиона других парней на планете, который так безжалостно ворвался в мой мир, чтобы убедить, что никого другого для меня существовать просто не может. Град поцелуев, с которыми он обрушился, подтвердил эту мысль, и я отчаянно сомкнула ладони на шее, чувствуя кончиками пальцев пульсирующие артерии. Его опьяняющее тело с обезоруживающим отчаянием примкнуло к моему, вжимая в поверхность прохладного дерева, и я практически не могла улучить возможности, чтобы ответить на неконтролируемый порыв — его пальцы беспорядочно скользили по щекам, шее, зарывались в волосы, а губы вероломно накрывали мои, оставляя огненные отпечатки. Находиться в укрытии его крепких рук оказалось несказанным блаженством, словно то, что так давно искало своего приюта, наконец обрело его. Я не видела ни единого изъяна, абсолютно не понимая, как его тело так органично сливалось с моим, обжигая изнутри и восполняя всю ту пустоту, которая бесконечно изнуряла бессмысленными эротическими снами с его участием. Однако ни один из тех снов не мог быть сопоставим с реальностью — страсть Джено, его драйв и голодные, практически алчные попытки украсть последний вздох сводили с ума, полностью стирая грани между реальностью и вымыслом. Я лихорадочно вздрагивала от каждого прикосновения, когда пальцы находили новый неизведанный участок кожи, оставляя свинцовый след и вознося на совершенно иной уровень желания, о котором даже помыслить было трудно. Его действия граничили с чем-то беспринципным и зверским, и я неосознанно потворствовала любой прихоти, захлебываясь в воронке водоворота мучительной любви. Когда рука скользнула вдоль резинки спортивных шорт, оттягивая их вниз и накрывая ягодицу, я рвано выдохнула прямо ему в губы, не в силах бороться с той удушливой волной экзальтации, к которой он подталкивал снова и снова. Я знала, что после этого дьявольского взгляда стальных глаз, с которым он вскрывал все тайники в душе и забирался под кожу, я не смогу отказаться от зависимости постоянно видеть его тело поверх собственного. Не хотелось видеть на себе ничего, кроме него. Я боролась с неотступным желанием издать хоть единственный звук, потому что даже собственное обезумевшее дыхание казалось непозволительно громким. Но когда Джено резко поднял меня на землей, практически невесомо опуская на кровать, я не смогла сдержать глубокого гортанного стона, разорвавшего грудную клетку. Как только он сократил дистанцию, не оставляя ни малейшего пространства для манёвра — его бедра меж ног, грудь бескомпромиссно погружает в прохладу простыней, — я поняла, что обратного пути нет — либо он что-то сделает, либо я окончательно потеряю рассудок. Вес тела против моего навевал дурман, который просто невозможно было обуздать, и, чем глубже становился поцелуй, чем неуемнее губы терзали шею, смыкаясь на чувствительных участках тонкой кожи, тем стремительнее внутри распалялся огонь, который мог потушить только он. — Джено, я никогда не-… — осмелилась прохрипеть я, но мой голос больше походил на жалобный, ничего не значащий писк. Парень будто намеренно снова обрушил весь свой пыл на опухшие губы, приподнимаясь на локтях и скользя чуть выше. От хлопка и внезапного ощущения возбужденной плоти на внутренней стороне бедра, я приоткрыла рот в безмолвном крике, цепляясь за точеные плечи, как за спасательный круг. Джено поспешно стал стягивать рубашку, даже не взирая на наличие пуговиц и просто срывая половину из них. Я снова попыталась набрать в легкие побольше воздуха, чтобы, наконец, признаться, что все, что он делает, полнейшее безумие, потому что я никогда не испытывала ничего подобного раньше и в принципе брезговала вступать с кем-либо в половую связь, но его пальцы внезапно скользнули под чашку лифчика, обводя контур отвердевшего соска и вынуждая инстинктивно прогнуться в спине. Его губы проделали влажную дорожку от мочки уха до груди, и я сдавленно застонала, чувствуя, как ладонь задела резинку трусиков. — Джено… У м-меня раньше никогда не было… Не знаю, как у меня хватило сил произнести что-то членораздельное, но парень внезапно замер — затуманенные глаза цвета бурлящих океанических недр застыли напротив, источая волнующий привкус сладости и самозабвения. Словно прочитав в крохотных полнолуниях зрачков весь страх с примесью исступления от нахлынувшего блаженства, он трогательно припал к губам, целуя снова и снова, будто от этого зависело выживание целой цивилизации. — Если хочешь, — рвано выдохнул он, вырисовывая таинственные узоры на ягодице, — я могу стать твоим первым. Все естество пронзила сотня крохотных вспышек, щедро обласкавших яркими лучами стенки рёбер и погрузивших разум в безграничную негу. Смотреть на него снизу-вверх казалось страшно возбуждающим, но становиться объектом мучений и страсти — абсолютно немыслимым и непростительным. Я едва ли знала на что шла, но с Джено хотелось разрушать любые границы без всякой оглядки. Я зарылась ладонями в шёлковые белокурые пряди, упиваясь запахом кожи и крадя из его губ последний вздох. — Да, я хочу этого… Балансируя на грани беспамятства и бешенства, он сжал меня в объятиях до хруста в лопатках. Движения стали менее яростными, но приобрели обезоруживающую скрупулёзность — я стала ещё более бессильной во власти его крепких рук, до боли идеально выверявших каждый миллиметр кожи. — Я так скучал… — неожиданно прохрипел он, накрывая пальцами набухший клитор и мягко массируя его, дабы задействовать каждую чувствительную точку. — Скучал, как сумасшедший… С уст сорвался глубинный стон, рвавшийся откуда-то из недр тазовых костей, и я остервенело впилась ногтями в его спину, зажигаясь подобно спичке и пытаясь не задохнуться от совершенно нового спектра ощущений. — Как ты-… могла уйти?.. — не унимался Джено. — Как могла так запросто-… оставить меня одного, когда я так сильно-… Он резко ввёл внутрь два пальца, и я вскрикнула, чувствуя, как все тело пронзил электрический разряд, а в уголках глаз сформировались крохотные слезинки. — …так сильно люблю тебя. Его слова пробудили в груди такую вереницу агонии, словно я находилась под прямым обстрелом горящих стрел, но его пальцы ощущались настолько прекрасно и глубоко внутри, задавая темп, что я не в силах была произнести ни слова — лишь его имя, застывшее на устах, которое неуемно продолжала нашептывать подобно мантре. Почему-то это спасало, так как Джено действовал необыкновенно нежно, расположив вторую руку на бедре и стимулируя толкаться навстречу. Боль стремительно начала рассеиваться, и от этого становилось хуже и лучше одновременно — я по-прежнему не могла дышать, каждую секунду борясь с желанием закричать и в тот же миг содрогаясь в лихорадке от наслаждения — его пальцы были будто созданы для меня одной, лаская изнутри и, наконец, восполняя всю ту пустоту, которая сформировалась за все время откровенных мук. Теперь я готова была пройти через любую каторгу, чтобы ощущать его в себе снова и снова. — Твою мать, на вкус ты даже лучше, чем я ожидал, — рвано выдохнул Ли, осушая языком мокрую от смазки ладонь, притягивая к себе за шею и оставляя на нёбе чуждый вяжущий привкус. Было невыносимым наблюдать, как жадно его язык скользит по ключицам, подбородку и шее, тщательно собирая каплю за каплей и оставляя укусы на внутренней стороне бедра. Подобно животному он зализывал каждую нанесённую рану, и я больше не могла сдерживаться, думая, что достигну пика оргазма лишь от одного взгляда на игравшие под кожей упругие мышцы и артерии. Перед глазами все померкло, когда он неожиданно завёл руки за голову, не давая пошевелится и зубами вскрывая упаковку с презервативом. Я забилась, как раненый зверь, теряясь и сгорая от желания, но Джено действовал с расчетом безжалостного палача, стремительно утрачивая нежность и преобразуя ее в остервенелый водоворот голода и похоти. Это выводило из себя, но, сколько бы грязных слов не срывалось с уст в его адрес, ответом на каждое ругательство служил болезненный шлепок. — Я больше не могу, Джено… Н-не выдержу… — Нет, малышка, ты не кончишь, пока этого не захочу я, — глухо отозвался он. — Я буду трахать тебя так долго, пока ты не забудешь имена всех тех парней, у которых останавливалась, чтобы сбежать от меня. — Я всегда хотела только тебя одного, придурок!.. — сдавленно простонала я, различая в полумраке, как его взгляд значительно потеплел. Джено высвободил одну из рук, зачарованно проводя по линии челюсти и, сомкнув пальцы на подбородке, вынуждая взглянуть на него в упор. — Тогда внимательно смотри и слушай, как сильно хочу тебя я. Я едва смогла расслышать хрипло оборвавшийся конец фразы, когда он плавно вошёл в меня. Это произошло настолько неожиданно, что я удушливо вскрикнула, не в силах пошевелиться от смешавшихся внутри приступа боли и исступляющего удовольствия. С каждым мягким толчком его эрекция ощущалась все явственнее, вызывая тонкую вибрацию во всем теле и инстинктивно пробуждая прильнуть теснее. Руки начали неметь, но Джено даже и не думал ослаблять хватку, судорожно дыша прямо в губы и досконально следя за каждой эмоцией. Быть под столь пристальным наблюдением граничило с полнейшим безумством, но меня так сильно влекло его волшебное, обольстительное лицо, что через несколько мгновений я думала только о том, насколько он невероятен с этой влажной от пота челкой, прилипшей ко лбу, бардовыми искусанными губами и покрасневшей от царапин кожей. Джено двигался непозволительно медленно, проникая до основания, и, должно быть, позволяя привыкнуть, но его член ощущался настолько потрясающе, пульсируя и наполняя все естество изнутри, что через пару минут голос сел — я могла лишь судорожно нашептывать его имя и молить только о том, чтобы он не останавливался. Это было лучшее из когда-либо испытываемых мною чувств, потому что Джено был буквально скроен для меня одной, чтобы в любой момент ввергнуть в сумасшедшую пытку, а потом вознести на уровень выше рая. Я хотела его всего без остатка, будучи полностью готовой следовать любой фантазии — лишь бы оказываться в его руках и становиться объектом ласк. Стоило ему увеличить темп, как я нашла в себе силы поддаться навстречу, и Ли впервые за все это время сдался, ослабляя хватку на запястьях и примыкая лбом к моему. Ловить с уст гортанные отзвуки собственного имени было несказанной усладой, и, когда вторая ладонь сжала ягодицу, направляя и в то же время пронзая точку-G, я мягко обвила его шею, оставляя влажную дорожку из поцелуев на плече и ключице. — Черт возьми, я хотел этого с того самого момента, как ты приехала, появившись на пороге в этих коротких шортах с завышенной талией, — сбивчиво прошептал Джено, с ещё большей жадностью впечатывая бёдрами в матрас и вероломно приникая языком в рот. — Хотел каждую, блядь, секунду… терзаясь в сомнениях, что тебе на самом деле плевать. Но, боже… ты так хорошо принимаешь меня, малышка. Его слова нескончаемым потоком резонировали в сознании, однако я с трудом могла сфокусироваться, захлебываясь в волне оргазма и оказываясь уже на грани. Реальность прекратила своё существование, и я сосредоточилась только на обжигающих губах парня. — Я… Я больше не-… — Кто был все это время в твоих мыслях?! — прорычал Джено, обхватывая бедра и грубо поддаваясь вперёд. — Кто? — Ты, — захныкала я, взирая на него сквозь пелену слез. — Кто все это время заботился о тебе?! Толчок. — Ты. — О ком думала, когда шла на поводу у этого ублюдка Джемина?! Снова толчок. — О тебе!.. Джено совершил финальный рывок, вынуждая прогнуться в спине и громко вскрикнуть. Тело окутала одурманивающая вуаль жара, наполнившая каждую клетку живительной силой и побудившая закатить глаза от всепоглощающей эйфории, нашедшей своё отражение даже в маленьких слезинках, соскользнувших с пылающих щёк. Ли протяжно застонал мне в шею, упав рядом и спрятав хрупкое содрогающееся тело в коконе из собственных рук. — Запомни сказанное, Лия, — вдруг прохрипел он, по-кошачьи зарываясь носом в волосы и теснее прижимая к себе. — Отныне я всегда хочу быть твоим выбором.

***

Глаза самопроизвольно распахнулись от назойливого луча света, пробившегося сквозь штору, и я недовольно поморщилась, с трудом переворачиваясь на спину и ощущая какой-то непонятный груз на пояснице. Как только перед глазами восстановился фокус, первое, что я увидела, это нежно-голубой потолок, который явно шёл в колоссальную рознь со звездочками и барашками, по обыкновению усеивавшими стены вокруг и светящимися в темноте. Я когда-то купила эти причудливые наклейки на блошином рынке в Манчестере и с тех пор с ними не расставалась. Однако ни следов излюбленных барашков, ни привычной кипы книг на прикроватной тумбе не было видно — лишь комод, усеянный медалями и флаконами духов, среди которых затерялся знакомый одеколон. С очередным вздохом разум будто прояснел и я распознала тот самый запах, который каждый раз заставлял сердце рваться из груди, а ладони предательски потеть. С самыми сумасшедшими подозрениями я повернула голову и накрыла рот ладонью, чтобы не закричать — буквально в нескольких жалких сантиметров лежал Джено, чья щека безмятежно утопала в подушке, скрывая половину лица, но ни сколько не умаляя всего изящества его возвышающей красоты. Ну что, довольна? Отличный вид для пробуждения, не так ли? Нет-нет-нет!.. Этого просто не может быть! Это-… какая-то ошибка!.. А по-моему вполне закономерно: ты три с лишним месяца таращилась на его руки, в тайне мечтая, чтобы он наконец обкатал тебя ими в собственной кровати. Чего теперь жаловаться? Но что теперь будет? Что я скажу родителям?! Он же-…! Мы-…! Причём тут вообще родители?! В ответ на все твои тупые предрассудки он признался в собственных чувствах! Очнись, подруга: он без ума от тебя! «Без ума»? То есть то, что он строил из себя холодного принца несколько недель, а потом выгонял из общежития, чтобы тайком помаструбировать, теперь называется «без ума»?! Сама виновата: провоцировала его всеми возможными путями!.. По крайней мере, он делал это из-за ревности. Слушай, у тебя был самый лучший секс с самым красивым парнем, если не во всем университете, то на первом курсе точно. Чего ты ноешь?.. Потому что это-… неправильно! Я поступила, как полная идиотка! Поступаешь, как идиотка, только сейчас, отрицая собственные чувства. Может, физически ты больше не девственница, но вот мыслишь по-прежнему, как старая дева!.. Лучше бы попросила его вчера ещё трахнуть твой мозг, чтобы он наконец встал на нужное место! Я зажмурилась, зарываясь пальцами в волосы и пытаясь прогнать из головы все дурацкие мысли, однако при одном взгляде на Джено сознание опустело, как по щелчку пальца: он был так ангельски прекрасен с этими пушистыми светлыми прядями, разбросанными по подушке и длинными густыми ресницами, переодически вздрагивавшими во сне, что я готовилась с минуты на минуту получить микроудар. Стоило только вспомнить его лицо пару часов назад, когда он убил все мои голосовые связки к чертям, как все тело покрывалось мурашками, а щеки наливались румянцем. Несправедливо, что он может выглядеть так возвышающе целомудренно днем и перевоплощаться в Сатану ночью. Должно быть, сегодня вместе с невинностью я потеряла ещё и последний остаток мозга. Как только я попыталась приподняться, теснее прижимая к груди одеяло, по позвоночнику скользнул такой спазм, что я едва удержала положение. Однако выпрямиться все равно не удалось — тем самым непредвиденным грузом оказалась рука Джено, покоившаяся на талии. Я скользнула ладонью под одеяло, взволнованно прикусив губу и попытавшись убрать ее, но в миг, когда слегка приподняла запястье, он тут же перехватил мои пальцы, сжимая своими и рывком подминая половину тела под себя. — Даже не думай сбежать, — внезапно пробормотал он, даже не раскрывая век, и я в панике упала обратно на подушку, сгорая от смущения и до сих пор не понимая, как так запросто оказалась совершенно обнаженная в его кровати. Тем не менее находиться с ним в запретной близости казалось комфортным и естественным — хоть и до жути непривычным. Я беззастенчиво ухватилась за шанс рассмотреть каждую пору на его совершенном лице, любуясь крохотной родинкой под правым глазом. Меня так непреодолимо манила его тонкая, поэтическая аура, что в каждой детали можно было обнаружить отдельную галактику, начиная с формы губ и заканчивая исключительным цветом глаз. О последнем даже не приходилось упоминать, потому что в них запросто можно было утонуть без надежды на спасение. Похоже, это как раз именно то, что приключилось со мной. Должно быть, я разглядывала Джено с слишком большим рвением — веки неожиданно дрогнули и распахнулись, концентрируясь на застывшем в растерянности лице. Казалось, будто меня действительно поймали с поличным, но я не знала, как реагировать, просто-напросто затаив дыхание и чувствуя себя абсолютно голой под его тёплым пронзительным взглядом. Парень расплылся в блаженной улыбке, скользя пальцами вверх по рёбрам и накрывая горячей ладонью лопатки. — Как ты себя чувствуешь? Боже, почему он так спрашивает, словно мы женаты сто лет, успели построить дом, посадить дерево и вырастить целое поколение детей? Я попыталась прислушаться к себе, но была слишком взволнована, не чувствуя ничего, кроме его невесомых касаний. — В-вроде… нормально. — Ничего не болит? Я отрицательно замотала головой, пряча вспотевшие ладони под подушку, однако Джено в следующую же секунду накрыл ладонью шею, вовлекая в сладостный поцелуй, обезоруживая колоссальной нежностью. Нет, его слишком много для меня и моего сердца: что он, черт возьми, думает со мной делает? Он не может-… просто так влюблять меня в себя!.. Я же живая и все чувствую, в конце концов! — Что это? — прошептала я, как только он отстранился, продолжая ласково водить носом по скуле. — О чем ты? — О том, что произошло-… между нами. Что все это значит? — мучительно произнесла я, заглядывая в его безмолвствовавшие глаза. — Не буду скрывать, ты безумно привлекаешь меня, Лия, — отозвался Джено, лаская щеку большим пальцем. — Последние месяцы я только делал, что бредил мыслью оказаться ближе к тебе. — И кто же мы тогда друг для друга?.. Просто-… соседи? — Я никогда не считал тебя просто соседкой… Сердце вдруг бешено забилось в груди, грозясь пробить дыру в грудной клетке, и я нервно сглотнула, не зная, куда себя деть и будучи абсолютно не готовой к такому повороту событий. — Я думал, мы друзья. Дыхание сбилось, и я учащенно заморгала, полагая, что мне только что послышалось. Друзья?! Какие к черту друзья?.. — Друзья не спят друг с другом, Джено, — пролепетала я, в неверии уставившись на парня. — Должно быть-… наш случай отличается. Но если ты считаешь иначе, я не стану убеждать тебя в обратном или к чему-то принуждать. — Т-ты предлагаешь стать друзьями с преимуществами? — Только если ты этого захочешь. Я практически бесшумно выдохнула, решительно не понимая его мотивов и отдавая себе отчёт только в том, что не смогу больше его отпустить. Все зашло слишком далеко, чтобы опять просто сделать вид, словно между нами ничего нет. Это какая-то несусветная глупость!.. Неужели он затащил меня в постель только потому, что я привлекаю его физически — после того, как сказал, что безумно скучал и не находил себе места?.. Джено внимательно всматривался в мой затуманенный взор в поисках ответа и не обретая его. Как только он растеряно убрал ладонь со щеки, отстраняясь, я тут же обхватила шею руками, примыкая всем телом и терпко целуя его в губы. Нет, будь он проклят! Сосед, друг — кто угодно, но я не смирюсь с фактом его отдаленности! Это больше напоминало замкнутый круг, бесконечную погоню в попытке завладеть его сердцем, но я не ощущала той власти и в то же время не находила сил отказаться от него. Джено вдруг стал жизненно необходим, потому что без него все тут же теряло свой смысл, а реальность превращалась в клетку, в которой ты вынужден вечно страдать, находясь в заточении. Он даже не догадывался о том, что сотворил со мной, да и я, впрочем, едва ли осознавала весь масштаб трагедии, но отчаянно не могла соображать, когда он был рядом здесь и сейчас — только мой и готовый на любую авантюру лишь бы получить своё вознаграждение.

***

Заключить договор с Ли Джено означало то же самое, что продать собственную душу Дьяволу, однако я поняла это лишь спустя месяц наших дружеских отношений. Не буду скрывать: поначалу я была неимоверно счастлива, проводя с ним сутки напролёт и полностью забывая о ряде других обязанностей, которые необходимо было ежедневно выполнять. Однако какая-либо ответственность стала мало заботить — разум был заполнен только им одним и в перерывах между занятиями мы встречались либо в общежитии, либо в его корпусе. Наше общение действительно строилось больше на дружеской предрасположенности, но вскоре я стала осознавать, что это гребаный самообман, потому что друзья не смотрят друг на друга при встрече, как смотрим друг на друга мы, не садятся за самый дальний обеденный столик и не шепчут разный вздор на ухо. Тем более друзья не занимаются сексом в душевой тренажерного зала после восьми и не пишут друг другу каждые десять минут «Может встретимся?», «Не хочешь поесть?», «За тобой зайти?», «Я в магазине. Что-нибудь купить?» или «Я на паре, но чертовски хочу увидеть тебя. Может все бросим и уйдём?». И мы уходили, пропускали занятия, несколько раз покидали общежитие после комендантского часа, чтобы выехать в центр, погулять по ночному Нью-Йорку, накупить кучу важных, но, в сущности, совсем бесполезных вещей, а потом внезапно снять номер в отеле, чтобы вместе провести очередную совершенно безумную ночь. Моя любовь к Джено напоминала американские горки со своими взлетами и падениями, когда чувства достигали пика и над головой вспыхивали миллионы фейерверков и когда я неожиданно погружалась в глубокие раздумия, не понимая, к чему в итоге все это приведёт. Это был как нескончаемый бег в темном туннеле, где ты движешься, пытаясь установить временную связь, запомнить хоть что-то и обнаружить спасительный луч света. Но в отношениях с Джено этого луча не было — с ним время пролетало убийственно незаметно, и я осознавала всю трагичность и неуемность хода, только когда случайно просыпалась посреди ночи, лёжа у него на груди. Со временем случаи бессонницы участились параллельно с возрастающей силой чувств. Я мучительно пыталась понять: неужели для него взаправду это все игра, пьеса, в которой он готов сыграть главную роль, а потом, как только занавес опустится, спокойно сбросить все маски? Как бы упорно я не пыталась распознать подлинность его мотивов, для меня он оставался загадкой мироздания. Он постоянно держал какой-то непонятный баланс между ролью друга и настоящего возлюбленного, в то время как я без слов принимала любое его внимание, просто потому что-… безмолвно любила. Но при сложившихся обстоятельствах каждый его поцелуй или даже незначительное касание стали причинять боль. На определенном этапе мне показалось, что я стала заложником какой-то манипуляторской схемы, поэтому резко стала задумчивее и угрюмее. — У тебя такое выражение лица, как будто в этот салат подложили дохлого таракана, — посмеялся Марк, когда в один из воскресных дней мы все-таки выбрались в одно из его самых любимых заведений, случайно найденных во время прогулки с Хэчаном. Я по-прежнему скрывала от него правду, играя роль самой лучшей незаменимой подруги, однако это было чревато последствиями, потому что Ли был в тысячи раз проницательнее меня и любое лишнее слово могло стоить развенчанию страшной тайны. — Ты точно в порядке? Выглядишь бледной, — пробормотал он, подливая воды в бокал и пережевывая кусочек стейка. — Может вернёмся? — Нет-нет, — поспешила заверить я, — это все из-за волнения перед предстоящими экзаменами. — Чего ты так паникуешь? Ты же любимица у всех преподавателей. Моя успеваемость с самого начала года действительно была на самом высоком уровне, и я являла собой образцово показательного студента, но, как только в жизнь ворвался Джено, все пошло наперекосяк: треть курса по отдельным предметам пропущена и в итоге последние несколько недель я только и делаю, что пытаюсь не захлебнуться в колоссальном объёме неизвестной информации. — Да, так и есть, но-… — Я замялась, пряча руки под стол и пытаясь абстрагироваться от внешнего шума с улицы, так как мы сидели прямо на веранде. — Короче, у меня есть одна подруга в Мичигане… Она недавно звонила и плакалась, что связалась с не тем парнем, и теперь я даже не знаю, как ей помочь… — Что-то серьёзное? — произнёс Марк, вскидывая брови и откладывая столовые приборы. Что ж, пора включать блестящие актерские навыки, иначе все пропало. — У неё есть друг, но-… в итоге он оказался не другом. — Это вообще как? — Они были очень близки, а потом поругались и оказалось, что она его привлекает. — И в чем тут проблема?.. Я что-то не очень понимаю. — Ну-… привлекает только физически. — Типо дружат и спят одновременно? — хмыкнул Марк, изогнув бровь и с любопытством сложив руки на груди. — Да, но при этом он ведёт себя вроде бы по-дружески, но вроде бы-… и нет. Он просто ей очень нравится, и она не знает, как поступить. Ли шумно выдохнул, зачёсывая густые тёмные пряди назад и облокачиваясь на стол. — Лия, во что ты влипла? — с посредственным выражением лица выпалил он. Я вздрогнула, желая провалиться сквозь землю под его испытывающими взглядом, чтобы, ни дай бог, больше не попадаться в поле зрения. Вот как он догадался? Неужели все настолько было сейчас очевидно? В этот момент телефон со стороны его правой руки завибрировал, и Марк нехотя ответил на звонок, не сводя сосредоточенного взгляда с моей уменьшившейся во сто крат фигуры. — …да, мы сидим на Пятой авеню в небольшой кофейне. А ты что где-то поблизости? Тебе скинуть нашу геопозицию?.. Я настороженно выпрямилась, прислушиваясь к голосу, доносившемуся из динамиков, но будучи не в силах опознать человека. — Понял… Понял… Мы тогда будем ждать тебя тут. Давай, до встречи!.. Марк поспешил завершить вызов, удивленно таращась на экран. — Это Джемин. Сказал, что где-то неподалёку и хочет увидеться. Я шумно выдохнула, откидываясь на спинку стула и озабоченно потирая виски. Это коллапс, потому что последний месяц я упорно игнорировала его сообщения и звонки, боясь, что Джено может что-то заподозрить, а, учитывая факт того, что они давно не ладят, находясь в состоянии негласной войны, я вообще боялась стать частью этого порочного круга. Несмотря на то, что я поменяла своё мнение о Джемине, не считая его плохим парнем или злобным манипулятором, как это было раньше, тем не менее я не могла допустить, чтобы Джено узнал о моих достаточно тёплых отношениях с ним. — Прошу, не говори, что Джемин и есть тот самый друг, — пробормотал Марк в тот самый момент, когда я отпивала сок из стакана. В итоге он чуть не оказался на рубашке прохожего, и я громко закашлялась, кладя ладонь на грудь и пытаясь восстановить дыхание. — С-совсем больной?.. — прохрипела я, когда Марк подскочил, чтобы похлопать меня по спине. — Тогда кто этот парень? — не унимался Ли, и я впервые за долгое время заметила отражение злобы и негодования на его лице. Он был из тех людей, которые даже в самой непростой ситуации предпочитают сохранять хладнокровие, поэтому подобные эмоции, казалось, были несвойственны его спокойному, аристократически выдержанному образу. Меня настолько поразили яростные огоньки, забегавшиеся в его зрачках, что я напрочь растеряла все мысли, чувствуя себя загнанным зверьком в логове хищника. — Ты же понимаешь, что это ненормально, верно? Какой-то придурок разводит тебя на секс под прикрытием дружбы, и ты на это ведёшься? Серьезно? Ты совсем с катушек слетела?.. Просто скажи, кто это и я все улажу. — Что уладишь? — внезапно прогремел низкий голос позади. Я обернулась и увидела Джемина, который беззаботно пододвинул ещё один стул, усаживаясь рядом. На нем был свободный серый тренч, шифоновая рубашка, расстегнутая сверху на несколько пуговиц, классические прямые брюки и несколько серебряных браслетов, обрамлявших тонкое запястье и заманчиво переливавшихся на солнце. Он выглядел необыкновенно галантно с этим небольшим пробором и отросшими, аккуратно зачёсанными назад лиловыми прядями, которые в некоторых участках потеряли былой оттенок, создавая мягкий кремовый градиент. Сказать, что он выглядел потрясающе, это не сказать ничего, поэтому я тут же сосредоточила все своё внимание на Марке, который по-прежнему выглядел так, словно вот-вот сейчас начёт изрыгать пламя подобно огнедышащему дракону. — Да так, ничего, — отстранённо промямлил Ли, красноречиво взирая на меня и будто говоря «Мы не закончили, так что даже не думай потом отнекиваться». — А ты, кстати, чего здесь? Не ожидал, что позвонишь. — Да так, пришёл получить своё по праву заслуженное свидание, — отозвался Джемин, и я вздрогнула, теряя почву под ногами от его прямолинейности и не находя сил пошевелиться. Стоило посмотреть на него, как все рухнуло куда-то в Преисподнюю: он выглядел чересчур невозмутимо, произнося все это с лёгкой улыбкой на лице и неотступно осматривая меня с ног до головы. — Вы встречаетесь?! — воскликнул Марк, лихорадочно переводя взгляд то на меня, то на друга. — О, милая, — театрально воскликнул Джемин, накрывая мою ладонь своей, — ты так ему ещё ничего и не сказала?