«Желание победить - ничто без желания готовиться побеждать, поэтому я специально буду всегда рядом, чтобы стать свидетелем того, как ты станешь победителем всех победителей. Надежда - самая великая и самая трудная победа из всех, какие человек способен одержать над своей душой, так что пусть этот скромный подарок станет твоей счастливой надеждой и придаст сил.
Помни, вне зависимости от исхода я уже горжусь тобой.
Твой Д.»
Это напутствие возбудило слишком много чувств, которым я была не в силах противиться. Разве это похоже на игру — на одну из множества других манипуляций? Как столь сильная, искренняя вера в кого-то может гнить под покровом лжи? Вера либо есть, либо она отсутствует, поэтому я поклялась, что больше не позволю ни единому слуху о Джемине запугать себя. Однако отсутсвие главного лица комиссии страшно разочаровывало, и, когда по толпе прокатилась волна растерянности, я болезненно приняла тот факт, что отбор начнётся без На Джемина. Марк и Хэчан, избаловав своим вниманием и поддержкой, удалились на трибуны, и, хотя я явственно ощутила кожей напряжение друга, чьи ясные оленьи глаза ещё долго не покидали мои, вызывая на безмолвный диалог, я смиренно приняла от организатора десятый номер и встала в очередь. Теперь я подошла к той черте, когда нельзя надеятся ни на кого, кроме себя. Присутствующие слились в одну монотонную серую массу, и их ничего не значившие крики утонули в волне томительного ожидания. Каждую гребаную секунду, пока стояла в очереди, я ждала Джемина и ненавидела себя за это. Взгляд не покидал ручку двери в надежде, что он все же появится на пороге и всем своим естеством убедит в правдивости столь красиво оформленных в записке слов. Но его не было, и я болезненно устремила потухший взор на этот цирк, именуемый отбором. Мишель, должно быть, мнила себя главным антрепренером, воспринимая происходящее не больше, чем шоу. Подобно бесстрастному укротителю метким язвительным словом она наносила каждой участнице удары хлыстом, не скупясь на нелестные выражения и подчеркивая даже самые мелкие недостатки. Девочки покидали зал бледные и напуганные как затравленные звери, хотя большинство из них были намного сильнее меня с точки зрения техники. Одна из претенденток и вовсе пол жизни посвятила художественной гимнастике, поэтому половина требуемых для исполнения фигур ей была очень хорошо известна. Тем не менее Мишель была несгибаема — как и футболисты, она стремилась сохранить прежний состав, чтобы, очевидно, удержать свой деспотичный контроль. После того, как она смело отвергла кандидатуру бывшей профессиональной гимнастки, я окончательно убедилась в бессмысленности всей этой показухи и с максимально невозмутимым выражением лица выступила на середину зала, как только в стенах эхом застыла моя фамилия. Трибуны содрогнулись в непрекращающемся воодушевляющем вое, и Кортни, пожалуй, больше всех удивленная столь внушительной реакцией публики на мою персону, была вынуждена выждать несколько минут, прежде чем взять в руки микрофон и заставить всех замолчать. Должно быть, слухи об отношениях с Джемином не прошли бесследно, и все зашло слишком далеко, чем я предполагала. — Какие люди! — с надменным радушием воскликнула Мишель, хлопая в ладоши. — Удивительно, как ты ещё дошла до нас! Ничего не болит? Она презрительно осмотрела меня с головы до ног, останавливаясь на форме и толкая Кортни в бок, но та даже не подала вида, скрупулёзно исследуя портфолио. — Ты набрала два килограмма чистой мышечной массы? — удивленно выпалила она. — Детка, тут чирлидинг, а не бои без правил. — Не будь такой придирчивой, — хохотнула Мишель. — Я, например, очень даже впечатлена! Продемонстрируешь свои навыки? В глазах заискрился недобрый огонёк, и девушка оскалилась в предвкушении театра, проводя языком по нижней губе и поддаваясь вперёд, дабы сомкнуть руки на столе. — Я подготовила выступление на песню «Flawless»*, — холодно отозвалась я, но один из футболистов тут же прервал меня, заявив: — Начнём с базовых движений. Покажи точ тач. Черт возьми, так и знала, что им будет плевать на индивидуальную программу! Я злобно сжала кулаки, втягивая побольше кислорода в легкие и аккумулируя последние силы. Отступив несколько шагов назад, я подпрыгнула, имитируя позу шпагата в воздухе, касаясь кончиков пальцев ног и направляя колени вверх. Трибуны снова разразились оглушительными свистами и хлопками, однако, как только стопы коснулись земли, Мишель произнесла: — Рондат. Испытывая невероятный всплеск адреналина, я практически моментально сделала переворот, встав на руки и твёрдо приземлившись обратно. — Рондат фляк. Мягко поведя плечами, я сдвинулась немного назад, чувствуя себя под прицелом сотни голодных глаз и шумно выдыхая. Ладони снова коснулись прохладной поверхности паркета, и я оформила стойку, объединив ноги и сделав курбет**. Ощутив почву под ногами, я моментально согнулась в приседе, опустила руки и прыгнула назад мостиком, совершив толчок за счёт силы рук и выпрямившись благодаря очередному курбету. — Тройное сальто вперёд, — прогремел голос Кортни. — Эй, вы тут травм-пункт решили устроить? — вдруг подал голос Дейв, один из близких друзей Джемина, с которым мы столкнулись на «Вечере Кино». — Достаточно, ты отлично ориентируешься в фигурах. — Тройное сальто является основным, Эванс, — сквозь зубы процедила Мишель, бросая неудовлетворённый взгляд на парня, словно тот портил ей все удовольствие чрезмерным вниманием. — Без него дорога в команду закрыта! Футболист с сожалением взглянул на мое покрасневшее от колоссальной нагрузки лицо, озабоченно потирая лоб и будто говоря: «Я правда пытался, но с ней связываться — одно мучение». Я судорожно проследовала практически в самый конец зала для разбега, так как совсем не была уверена в собственных силах. То, что требовала Мишель, было одним из самых сложных акробатических движений, которое изначально учатся выполнять на батуте. Я примерно представляла, как оно делается, но никогда не решалась на подобное, хотя теперь терять было нечего — кто не рискует, тот не пьёт шампанское, как говорится. В груди все кипело от перенапряжения, но в сознании не проскользнуло ни единой мысли о сомнении, поэтому под гробовое молчание публики я сорвалась с места, сделав колесо и тут же перейдя на три последовательных прыжка через голову. Весь земной шар, казалось, совершил сальто вместе со мной, однако я нетвердо приземлилась на переднюю часть ног, практически падая вперёд и с трудом удерживая равновесие. Стоило выпрямиться, как перед глазами замелькали разноцветные человеческие силуэты, внушавшие волнение бесконечным аккомпанементом одобрительных реплик. Кто-то выбежал из толпы и робко вручил бутылку с водой, однако я с трудом могла опознать этого доброго человека, поэтому стала растеряно озираться вокруг, сама до сих пор не понимая, что совершила. — Ты в потрясающей физической форме, — откликнулся один из футболистов, хлопая в унисон с толпой. — Я рад, что ты подала заявку. Судя по портфолио… — Ты ослеп? Она слишком худая, — протянула Мишель, и ее глаза недобро зажглись в ответ на благосклонный отзыв. — Вес слишком мал в сравнение с ростом — всего лишь пятьдесят семь килограмм по отчету. Как она будет выполнять подстановки, если ее снесет лишь от одного дуновения ветра?.. В этот момент в голове что-то щёлкнуло, и я яростно сжала бутылку меж пальцев, чувствуя, что она вот-вот выскользнет из-за града ледяного пота стекавшего по плечам и ладоням. — Может быть, проблема в том, что это ты набрала пару лишних и в состоянии переломить кого-то, а не из-за того, что участницы слишком худые? — рявкнула я, больше не в силах сдерживать эмоций. Мишель шокировано замерла, как только спины членов комиссии пронзила вибрация от криков с трибун. Я с трудом могла разобрать какие-либо слова, так как меня стремительно накрыло волной ненависти, и, клянусь богом, я была в отличном расположении духа, чтобы врезать ей без чьей-либо мотивации — просто поставьте эту дрянь напротив. Дэвис будто прочла мои мысли, рывком отодвинув микрофон, но Кортни тут же сдержала ее за руку, лихорадочно нашептывая что-то на ухо. Я буквально могла видеть, как футболисты с задором посмеивались над сложившейся ситуацией, в то время как Мишель готова была уже на все, что угодно, чтобы заткнуть мне рот. Не знаю, с каких пор я стала такой бескомпромиссной грубиянкой, но это оказалось одним из невероятно полезных качеств, которые отлично срабатывают при подобных обстоятельствах в борьбе с такими моральными уродами, как чирлидеры из Фордхемского университета. Я ни в коем случае не гордилась своим поведением, наблюдая, как Мишель вжалась в край стола, пытаясь под неуемный крик толпы вернуть самообладание, но и не стыдилась сказанного. В этот момент в зал стремительно ворвался один из студентов и, бегом сократив расстояние между собой и комиссией, начал что-то отрывисто тараторить. Я нахмурилась, не совсем понимая, что происходит и замечая смятение других участниц. Стоило сделать несколько шагов вперёд, как до мне донеслись судорожные обрывки фраз: — … ты не понимаешь!.. …в-внизу, где парк… …толпа… …и, клянусь богом, они там с-сейчас поубивают друг друга!.. Не знаю, что именно сподвигло меня в тот момент опрометью броситься к выходу, но я больше не чувствовала ничего, кроме невыносимой горячки и злобного исступления, забравшегося под кожу. Должно быть, я бежала слишком быстро, потому что крики преследователей не угасали за спиной, и от этого я ещё быстрее набирала скорость, смутно догадываясь о предмете разговора. Стоило пересечь границу главного входа, как в лицо ударил порывистый ветер, и я без колебаний устремилась вниз по лестнице, ныряя в огромную кругообразную толпу. Вся боль от бессмысленности отбора и конфронтации с Мишель моментально растворилась, как только я оказалась лицом к лицу с пучиной людских тел и их искаженных лиц, застывших в ожидании перед актом насилия. Я стала расталкивать всех подряд без разбора, пока не очутилась впереди, воочию увидев два тела, яростно боровшихся на траве и омраченных отпечатками грязи и крови. Ужас застыл в угольных зрачках, когда после очередного громкого удара и непонятного хруста в парне сверху я узнала Джено. Его пугающий профиль был обезображен крупным кровоподтеком прямо на скуле, и я сдавленно вскрикнула, заметив активное сопротивление Джемина, оказавшегося прямо под ним и наносящего удары практически наугад из-за раны на лбу. От безумия происходящего я замерла, не зная куда податься и решительно не узнавая в Ли Джено того самого парня, который впервые возродил во мне одно из самых прекрасных человеческих чувств. Его лицо было исполосовано кровью и таким безграничным потоком ненависти, что в глазах начало зиять нечто анималистическое — столь чуждое и беспринципное, ввергающее в крайнюю степень трагичности. Он наносил каждый удар расчетливо, с ледяным оттенком равнодушия и без всяких колебаний, будто был давно запрограммирован на это, в то время как Джемин, также обладая колоссальной силой, уверенно блокировал практически любое его нападение, переодически нанося бескомпромиссные удары в горло и челюсть. Их хрипы и ругань удушливым веретеном сомкнулись на моей шее, и во всем этом вертепе кошмара я неожиданно столкнулась с застывшим лицом Марка. Он стоял буквально в паре метрах от меня, решительно занимая позицию для захвата прямо за Джемином. Как только кто-то из толпы закричал «Уберите телефоны и прекратите снимать, идиоты!», я вылетела прямо на середину поля, закрыв Джемина собственным телом и зажмурившись в полной готовности к мощному толчку. Вокруг воцарилось гробовое молчание, и я робко приоткрыла глаза, видя в нескольких метрах от себя исказившееся выражение лица Джено и его руку, зависшую в воздухе. Налившиеся сталью глаза словно по щелчку пальца приобрели прежний голубой оттенок, и я сдавленно задышала, не в силах смотреть на всю эту кровь и гематомы. — Отпусти!.. Отпусти меня! — кричал позади Джемин, и я инстинктивно обернулась, наблюдая, как он пытается вырваться из хватки Дейва и Марка. — Чего ты замер, ублюдок?!.. Неужели думаешь, что получится удовлетворить собственную гордыню благодаря девушке?! Изо всех сил пытаясь разнять этих ненормальных, я отчаянно стала отталкивать Джено в грудь в противоположную сторону. — Только тронь ее еще хоть раз, и я размажу тебя по этому бордюру! Клянусь богом, ты даже оклематься не успеешь, сволочь! Я размозжу твой череп быстрее, чем успеешь произнести ее имя!.. В этот момент из толпы вынырнуло несколько полицейских, вынуждая зевак отступить. Джено жадно уставился на мое испуганное лицо и дрожащие губы, судорожно цепляясь за руки и притягивая к себе, но меня моментально оттеснило несколько сотрудников охраны, тут же уводя его и харкающего кровью Джемина внутрь здания. Ропот за спиной превратился в невыносимый удар гонга, и я оказалась втянута в удушливую толпу, утопая меж студентов не в силах восстановить душевное равновесие после увиденного.***
Мигающая лампа в коридоре над медицинским кабинетом навевала самые обреченные мысли, пока я сдержанно утирала слезы тыльной стороной ладони, вжимаясь спиной в металлические сиденья. Я не хотела плакать — все происходило самопроизвольно, и я просто больше не могла копить внутри весь пережитый ужас. Больше всего снедала неизвестность, и я упорно отказывалась строить догадки, пока не увижу Джено. И хотя я пребывала в постоянной мучительной борьбе, желая отдалиться, максимально случайные события сводили нас снова и снова, и я продолжала теряться, не зная, что делать с собой и, прежде всего, с ним. Казалось будто каждая минута, когда мы находимся вдали друг от друга, лишь быстрее трансформирует его в человека, которого я совершенно не знаю. Если сравнить Джено в первый месяц нашего знакомства и сейчас — это две полярные личности. Он будто бы стал в тысячу раз отчаяннее и безумнее. Им движело что-то непонятное, чуждое ему самому, поэтому он одновременно пугался и боролся, пытаясь, очевидно, распознать первопричину столь сильных эмоций. Я же чувствовала себя словно за бортом, боясь и в то же время испытывая притяжение. Это невозможно было объяснить, поэтому на вопрос внезапно покинувшей кабинет медсестры «А вы, собственно, кто?» я скромно ответила «Соседка». — Слава богу, они там друг другу ничего не переломали, — озабоченно выдохнула женщина. — Можешь зайти, пока я иду за дополнительным антисептиком и обезболивающим. Я благодарно кивнула, тихо проскальзывая в полутемный кабинет и замечая отрешённый силуэт Джено на кушетке. Он моментально среагировал на шорох, удерживая лёд на скуле и взволнованно следя за каждым движением, пока я не села рядом, закидывая ноги и обнимая себя за колени. Все тело пронизывала свинцовая тяжесть — я не могла говорить, поэтому опустошенно уставилась на собственное туманное отражение в стеклянных дверцах шкафа, наблюдая, как Джено тихо придвинулся ближе, так же устало опираясь на стену и намеренно поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня в упор. Должно быть, он ждал, что я начну рассыпаться в жалобах и ругать его, но это было бы чрезвычайно глупо. Мы просидели в полной тишине несколько минут — его голубые глаза беззастенчиво закреплены на моем безэмоциональном лице. — Что ты делаешь здесь? — вдруг прохрипел он. Действительно, какого черта я тут забыла? Почему вообще сижу и чувствую себя так, словно подралась я, а не он? Я робко посмотрела на парня в ответ, и два полушария тут же потеплели, гипнотизируя своей нежностью и красотой. — Что за концерт ты устроил? — обессиленно произнесла я. — Зачем избил Джемина? Он бы ни за что не полез первый. Джено рвано выдохнул, откладывая пакет со льдом и виновато скользя взглядом по влажным после слез щекам. — Он сказал, что вы вместе и что я должен держаться от тебя подальше, иначе сделает так, что меня вышвырнут из университета. — И ты повелся? — приглушенно воскликнула я, когда его пальцы практически невесомо коснулись подбородка, скользя по челюсти и спускаясь к шее. — Это идиотская провокация!.. Как ты вообще мог в это поверить? — Потому что ты выглядишь счастливой рядом с ним, — болезненно выпалил Ли, вдруг плотнее обвивая ладонью изгиб шеи. — То, что о вас говорят, — правда? Вы встречаетесь? Только будь честна! — Клянусь, ты сумасшедший, Джено! — воскликнула я, тут же отнимая его руку и поднимаясь с кушетки. — Это ты сделала меня таким! — с отчаянием взорвался он, поднимаясь следом и преграждая путь. — Хочешь сказать, что теперь будешь избивать каждого парня, который окажется рядом со мной?! — Значит, это правда, — медленно констатировал Ли, расплываясь в нездоровой улыбке и задумчиво касаясь языком рассеченной губы. — Ты просто-… использовала меня. Я распахнула рот в безмолвном шоке, видя, как сломлено и убито он выглядел, однако сейчас прибывал в такой кондиции, когда готов был винить, кого угодно, кроме себя. Я не хотела попасть под прицел его гнева, поэтому поспешила уйти, но он продолжал упорно зеркалить мои движения. — Ты не в себе, Джено, — произнесла я, взволнованно отступая и подсознательно страшась его властной фигуры. — Прийдешь в себя, тогда и поговорим. А теперь дай пройти. Я снова предприняла попытку обогнуть его, но Ли совершенно неожиданно сделал шаг вперёд, оттеснив обратно на кушетку и пригвоздив ладони к прохладной клеёнчатой поверхности. — Я тебя очень прошу — отпусти, — нервно сглатывая, как можно спокойнее отозвалась я, смотря прямо в мятежные глаза и боясь любым лишним словом спровоцировать на нечто из ряда вон выходящее. — Однажды я уже сделал это, — с такой же мертвой интонацией произнёс он, заставляя кровь остыть в жилах, — и страшно пожалел. Больше не допущу подобной ошибки. Мне плевать, какие у тебя отношения с Джемином, потому что я приложу все усилия, чтобы стереть его из твоей жизни. — И что ты сделаешь?!.. Убьешь его в следующий раз? — Нет, это так глупо, — спокойно хмыкнул он с дикой улыбкой, растянувшейся на красных от запекшейся крови губах. — Ты просто больше не посмотришь на него. Есть я — ты здесь со мной, а не с ним, потому что любишь меня. И не говори, что я не прав. Клянусь, в этот момент в его зрачках отразилась подлинное безумство, которое вынудило замереть в ужасе. Я боролась с желанием броситься наутёк, но знала, что это бесполезно — он снова поймал меня в ловушку. — Ненавижу тебя, — сорвалось с дрожащих губ, но парень тут же накрыл их большим пальцем, слегка надавливая и издевательски шепча: — Нет, ты хочешь меня, поэтому я позабочусь о том, чтобы ты больше не выкинула никакой глупости. Я лихорадочно отрицательно завертела головой, взволнованно отползая все дальше и дальше, пока не столкнулась с преградой в виде стены. Внутри пробило на судорожную дрожь, когда парень навис сверху, опираясь на край кушетки и ласково выводя узоры на щеке кончиком носа. — Поцелуй меня… — снова прошептал он прямо на ухо, но ещё более отчаянно и нетерпеливо. — Я так истолковался по твоим губам… твоим касаниям… голосу… Я рвано выдохнула, опираясь ладонями в плечи, чтобы отстранить его, но ладонь Джено нежно скользнула по ноге, поднимая край чирлидерской юбки. — Ты такая красивая в этой униформе, но, черт побери-… она тебе ни к чему — без неё в тысячу раз лучше… — Прошу, остановись!.. — снова прохрипела я, когда он не спеша стал оставлять влажную дорожку поцелуев на внутренней стороне бедра, спускаясь все ниже и ниже. Я резко схватила Ли за воротник рубашки, борясь с желанием влепить пощёчину, но он опередил скорость моих мыслей, расположив ладонь на пояснице и рывком притягивая к себе. — Поцелуй. Меня. Уже. Гортанный голос сводил с ума, и я стала растворятся в туманной дымке чувств, которую навевало его тело и совершенно безапелляционные прикосновения. Секунды с ним обращались в кровавое поле битвы, на котором я с оглушительным успехом проигрывала — Джено касался непозволительно медленно, смакуя каждый миллиметр кожи и лаская горячим языком нежные участки над ключицей. Я рвано задышала, боясь, что медсестра в любой момент может вернуться обратно и ещё больше ненавидя себя за то, что так бессовестно иду на поводу у его манипуляций. Он заставлял меня видеть в нем врага и инстинктивно оказывать сопротивление, в то же время расставляя сеть ловушек и вынуждая хвататься за него одного, как за собственную жизнь, не предоставляя другой возможности на спасение. — Ты специально ничего не делаешь, ожидая, что я раздену тебя и возьму прямо здесь? — простонал он, скользя пальцами по обнаженным рёбрам. — Нет, — мучительно выдохнула я, — делаю так, чтобы ты остался с проблемой в штанах. Воспользовавшись его замешательством, я тут же выскользнула из под руки, сталкиваясь прямо на выходе с медсестрой, которая растеряно замерла, уставившись на мое покрасневшее лицо. — С вами все в порядке?.. Я поспешно поблагодарила ее за беспокойство, толкнув дверь и покинув корпус. Только оказавшись напротив запотевшего зеркала в ванной комнате общежития, я поняла причину ее внезапной взволнованности — на шее горели огнём два фиолетовых укуса, оставленных губами Джено.***
В вечер того же дня я все-таки добралась до комнаты Джемина, испытывая сильный укол вины после произошедшего, однако дверь открыл вовсе не он, а Марк, который обеспокоено осмотрел меня с ног до головы, заключая в крепкие объятия. — Как ты? — пробормотал он в волосы, пропуская внутрь и замечая мой болезненный взгляд, который гласил «Все омерзительно, но я никогда в этом не признаюсь». — Мне жаль, что ты стал свидетелем, — сдавшись, ответила я, опуская взгляд в землю. — Я правда не хотела, чтобы ты был частью этих глупых разборок. Марк мягко пожал губы, аккуратно уведя на кухню и усадив за стол. — Этот блондин знатно ему накостылял и сейчас он вроде как спит, — озабоченно выдохнул друг, задумчиво проводя пальцами по челке и ласково сжимая мою ладонь. — Тот парень-… он твой сосед, да? Тот, о котором ты тогда упомянула в кафе?.. Я понимала, что Марк рано или поздно подведёт меня к этому разговору, поэтому отреагировала как никогда спокойно, зная, что он единственный, кому смогу довериться на этой планете. — Ты был абсолютно прав, когда сказал, что между нами выросло стеной слишком много секретов, поэтому я больше не посмею предать твоего доверия, — без дрожи в голосе откликнулась я, явственно пугая парня своей серьезностью, — но я очень хочу, чтобы ты поклялся, что не скажешь ничего родителям, хорошо? Я знаю, что они больше не доверяют мне и постоянно названивают тебе. — Обещаю, но почему так говоришь, словно совершила что-то очень плохое? — непонимающе забормотал Ли. — Потому что осознаю — то, что сделал Джено с Джемином только начало. Он-… клянусь богом, он сошёл с ума!.. — Послушай, я поговорю с ним и-… — Нет, Марк, даже не думай!.. — сдавленно зашипела я, ревностно хватая друга за обе руки. — Никто не знает его лучше меня, и даже твои блестящие навыки дипломатии тут не помогут!.. — И что ты предлагаешь?.. Думаешь, я оставлю тебя жить с этим отбитым придурком, у которого проблемы с самоконтролем и вспышками агрессии? Послушай, я переговорил с одной своей знакомой из параллельной группы, и она сказала, что ее соседка недавно съехала, так как ее перевели в другой университет по обмену. Она совсем не против, если ты поселишься у неё. — Т-ты сейчас серьезно? — взволнованно пролепетала я, теряясь в лучистых глазах, преисполненных добротой и надеждой. — Конечно! Я дам тебе ее контакты, и ты спокойно сможешь все с ней обговорить!.. Я безнадёжно выдохнула, откидываясь на спинку стула и пустынно устремляя взгляд в мрачное темное небо за окном. — Джено убьёт меня… — В каком смысле? — воскликнул Марк. — Он что угрожает тебе?!.. — Нет-нет, я не это имела ввиду, — тут же поспешила заверить я. — Просто-… Я вдруг резко столкнулась с совершенно безумным сопротивлением в душе, понимая, что переезд от Джено — это своего рода побег. Но смогу ли я отказаться от него?.. Сумею ли?.. Ясные глаза Марка сквозили непониманием, и я заметила этот безмолвный вопрос в его открытом взгляде: «Чего ты вообще ждёшь, я не понимаю?». Как бы я не силилась, — не могла дать адекватного ответа. Джено причинял боль, но только он был способен избавить от нее — это было как спасаться от яда новой дозой этого же яда или лечиться от алкогольной зависимости алкоголем путём уменьшения дозы. Но с Джено так не срабатывало — его чувство невозможно было воспринимать дробно, потому что он бросал меня из крайности в крайность, убивая хладностью или сжигая в горячих языках любви. При этом я не понимала: эта любовь по-прежнему зиждется на физическом влечении или он действительно что-то испытывает ко мне? Хотя разве возможно разбрасываться такими громкими фразами, а потом избивать кого-то до потери пульса только ради совместной ночи?.. — Х-хорошо, я свяжусь с этой твоей знакомой, — обреченно заключила я, и Марк обеспокоенно сжал мое плечо. — Послушай, если этот Джено принуждает тебя к чему-то… — …ни к чему из того, чего бы я сама не захотела! — попыталась убедить я. — Тогда в чем его проблема?!.. — Проблема не в нем, а во мне, Марк, — призналась я, шмыгнув носом. — Умом понимаю, что он неподходящий человек, потому что его чувства губительны, и, как бы я не стремилась оттолкнуть его, он делает так, чтобы я возвращалась к нему снова и снова. Но мое сердце-… оно жаждет его присутствия. — Постой, разве ты не говорила, что вас связывает только секс и вы типа-… друзья? — Он избил Джемина, — судорожно выпалила я, — и боюсь даже представить, что он может сотворить с тобой, если ты влезешь во все это!.. Он сказал, что не при каких обстоятельствах больше не отпустит меня. Какая тут к черту дружба?.. — Вот именно поэтому, — яростно процедил Марк, пугая своим настроем ещё больше, — я ни на секунду не оставлю тебя с ним. Ты переезжаешь завтра и точка! Он больной абьюзер! Я не позволю ему превратить тебя в какую-то вещь и постоянно держать на коротком поводке!.. — Нет, я умоляю тебя-… — Даже не начинай, Лия! — Что тут вообще творится? В дверном проеме неожиданно показалась лиловая макушка Джемина, и мы с Марком лихорадочно подскочили с насиженных мест, взволнованно взирая на мертвенно бледное лицо парня. Судя по огромному пластырю на лбу и нескольким синякам на челюсти, он ещё легко отделался, однако я не могла смотреть на него без боли и сожаления, тут же заключая в крепкие объятия. — Обсуждали завтрашний переезд, — сухо бросил Марк, когда ладонь парня накрыла затылок и его губы мягко коснулись моего лба. — Вау, а можно без этих вот прелюдий? Я виновато обернулась встречаясь в неодобрительным взглядом Ли, который буквально кричал «Не ступай по этой скользкой дорожке и не играй в чувства с одним, когда на самом деле любишь другого», однако Джемин ревностно показал другу язык, утягивая меня в соседнюю комнату. — Боже, как ты?.. — набираясь смелости, произнесла я, садясь на кровать и робко касаясь поверженных участков на его прекрасном в своей кротости лице. Тем временем горячая ладонь парня накрыла мою, и он трепетно приобнял меня за лопатки, поначалу не говоря ни слова. Чувственность и уязвленность, которые были столь не свойственны его непоколебимому образу, обнажились с поразительной остротой, полоснувшей прямо по живому. Я вдруг почувствовала себя грязной, бессердечной преступницей, которая варварски врывается в храм его души и мародерски захватывает все самое ценное, включая сердце. — Я так испугался, когда ты вдруг загородила меня собой, — залепетал он, жадно припадая лбом и делая глубокий судорожный вздох. — Ни за что бы не простил себе, если бы ты пострадала… Зачем?.. Зачем ты сделала это?.. — Это-… произошло спонтанно… Просто когда увидела тебя в крови, внутри все оборвалось и-… Голос был крайне нестабилен из-за пронзительного взгляда, и я тут же отбросила какие-либо подозрения о неискренности — Джемин выглядел так, будто от каждого сказанного мною слова зависела его собственная жизнь. Он сидел практически неподвижно, самозабвенно наблюдая за движением губ и теряясь в потоке собственных мыслей, поэтому я тут же затихла, не находя слов и отклика на его столь ощутимый и обезоруживающий эмоциональный порыв. — Я п-принесла тебе антисептическую мазь, б-бинты, болеутоляющее и в-витамины… Я отчаянно пыталась заполнить эту пустоту, сформировавшуюся между нами, но Джемина, кажется, это нисколько не тревожило — он продолжал беззастенчиво и совершенно отстранённо смотреть на меня, пока бездумно не выпалил: — Что ты делаешь? — О чем ты?.. — Что ты, черт возьми, делаешь со мной? Я не сразу поняла суть вопроса, однако по позвоночнику стекло несколько холодных капель пота, когда дверь неожиданно распахнулась и меня все же посетило озарение. — Господи, Джемин, ты цел?!.. В комнату подобно вихрю влетела Мишель, тут же бросая пакеты на пол и припадая на грудь опешившему от неожиданности парню. — Что он с тобой сделал?! Твоё лицо!.. Я поспешила отстраниться, ловя озабоченный взгляд Марка, который одними лишь губами дал понять, что попытался сделать все, чтобы остановить её. Похоже, на Мишель действительно не влияли никакие социальные условности или элементарные правила этики, поэтому я тихо поспешила ретироваться, чтобы все-таки удостоить ее возможности остаться с Джемином наедине. Однако, к огромному удивлению, парень резко остановил меня за руку, моментально сфокусировав испытывающий взгляд на истерзанной переживаниями чирлидерше. — Я в порядке, но меня больше волнует отбор. Как все прошло? Девушка нервно сглотнула, отпрянув и недовольно покосившись в мою сторону. — Мы не успели заслушать ещё пять кандидатов из-за инцидента, поэтому прослушивание пришлось перенести на пятницу. — Мне плевать на остальных. Позаботься о том, чтобы в понедельник у Лии официально был жетон на руках. Мишель мучительно поджала губы, очевидно, испытывая небывалый прилив негодования. Я вдруг почувствовала себя лишней, не желая ввязываться во все эти разборки, будучи даже готовой пожертвовать этой поганой стипендией, лишь бы Дэвис отстала от меня на веки вечные и не приблизилась больше ни на шаг. — Пойдём-ка выйдем, — нервно выпалила она, утягивая парня из комнаты прямиком в коридор. — Сейчас начнётся семейная драма, — зевая промямлил Марк, приблизившись и ободряюще встряхнув меня за плечи. — Не переживай, сегодня ты однозначно покорила весь университет. Твоё выступление действительно оказалось незабываемым. Я очень горжусь тобой! Я, будучи глубоко тронутой словами, мягко обвила его шею и тихо откликнулась: — Ты даже не представляешь, в каком я неоплатном долгу перед тобой. — Ну уж нет, теперь у меня персональная миссия немного откормить тебя, а то с каждым движением все громче и громче слышен звон костей. Я сдавленно засмеялась, шутливо подпихивая его в ребро и сообщая, что должна вернуться обратно в общежитие до начала комендантского часа. Марк тепло проводил меня до двери, предложив пройтись вплоть до корпуса, но я отказалась от столь милого жеста, заверив, что со мной все будет в порядке. Как только я очутилась в полутемном коридоре, уши пронзила гробовая тишина, и я инстинктивно поежилась, быстро засеменив ногами и не понимая, куда делись Мишель и Джемин. Однако стоило оказаться неподалёку от лестничного пролёта напротив лифта, как я замешкалась, распознав откуда-то этажом выше отрывистые реплики. Любопытство взяло вверх, и, невзирая на распахнувшиеся двери кабинки, я сделала несколько робких шагов в сторону, прислушиваясь и решаясь подняться на пару ступеней. — …но как ты так можешь поступить со всеми нами — с чирлидерами, со всей командой? Она была ужасна, Джемин! Это предательство!.. — Дейв позвонил и сказал, что у неё было блестящее выступление, в то время как ты сейчас стоишь и прямым текстом заявляешь, что ее прослушивание — полный провал. — И кому ты теперь веришь, а?.. Разве я хоть раз тебя подводила за все время нашего знакомства?!.. Слушай, я знаю, что тебе плевать на меня и мои чувства, но, прошу, прими хотя бы в расчёт тот факт, что я по-прежнему люблю тебя и делаю все для того, чтобы ты был счастлив!.. — Мишель, давай не начинать эту старую историю, я тебя умоляю… — Как я могу игнорировать, что тебе пудрит мозг какая-то девица, которая одновременно спит с Джено, скажи на милость?.. — С чего ты это взяла? Давай закончим разговор, потому что мне совершенно не нравится то, к чему ты клонишь. Я устал и хочу вернуться обратно. — Ну уж нет! Я поклялась всегда говорить тебе правду, поэтому нравится или нет, — я все равно заставлю тебя раскрыть глаза!.. Сам подумай, почему Джено вдруг устроил драку? Включи мозг, наконец — за все время проживания здесь ему было плевать на девушек! Ты же помнишь, как он игнорировал каждую из тех, кто пытался повесится ему на шею после слухов о принятии на позицию главного нападающего! С чего теперь вдруг такой воинственный настрой по отношению к какой-то первокурснице?.. Помнишь, что он вытворял на вечеринке? Или, может быть, забыл, что они, черт возьми, живут вместе?!.. Серьезно думаешь, что он все это время блюдёт монашеский пост, когда их разделяет лишь одна единственная бетонная стена?.. В этот момент коридор снова наполнился оглушительной тишиной, и я лихорадочно вжалась в перила, боясь потерять равновесие от внезапно настигнувшего головокружения и с ужасом представляя, что обо мне теперь подумает Джемин. — Я очень прошу тебя, милый, — снова более ласково продолжила Мишель, — забудь обо всем этом… Лия просто пользуется тобой и твоим положением, в то время как я всегда была здесь для тебя одного… Неужели тебе мало моей неукоснительной верности? — Я должен подумать, и все взвесить. — О чем тут думать?.. Почему говоришь так, словно у тебя есть к ней какие-то чувства? — Потому что они действительно есть, Мишель, и я не могу их игнорировать. Все зашло слишком далеко. — Клянусь богом, ты сошёл с ума!.. Она что — правда нравится тебе? Это же абсурд! Джено убьёт тебя! — Мне глубоко наплевать на Джено. — А на меня?.. На меня тебе тоже плевать? — Пожалуйста, не нужно так говорить. — Тогда докажи! — вдруг пронзительно воскликнула девушка, и все тело пронзила сильная дрожь. — Докажи, что я, черт побери, для тебя не пустое место! — Чего ты хочешь? — бесстрастно отозвался Джемин, и я медленно стала пятиться вперед, аккуратно выглядывая из-за угла и замечая, как Мишель остервенело сжимала плечи парня, не пытаясь даже утереть град слез, потоком скатывавшихся с покрасневших щёк. Я впервые увидела такой океан незыблемой отчаянности, который все это время жил внутри неё, что внезапно в сердце проснулась жалость. Я думала, она никого не умеет любить кроме себя, а, оказывается, Джемин давно является для неё эпицентром всей Вселенной. — Я хочу тебя, — прохрипела она, судорожно зарываясь пальцами в его волосы. — Хочу только тебя одного… Я сделаю все, что скажешь, только-… не оставляй меня… Не оставляй, слышишь? Никогда… В это же мгновение она отчаянно прильнула к его телу, припадая к губам, и я тут же отвернулась, испытывая тошнотворный ком в горле и испытывая непонятное чувство вины с примесью-… примесью-… ревности. Не в силах больше выносить этого омерзительного ощущения отброшенности и надругательства, я стремглав бросилась вниз, судорожно хватая ртом воздух и даже не понимая, как преодолеть всю ту боль, которая сформировалась в груди. Джемин далеко не был мне безразличен, и я как никогда остро осознала этот факт, испытывая мороз по коже. Все моменты, разделённые с ним, были одними из самых лучших. Я не хотела больше жить в этом порочном кругу самообмана, убеждая себя в том, что он плохой человек с тёмным прошлым и сомнительными связями, потому что это было абсолютно не так. Я прекрасно понимала, что не смею претендовать на его искренность, так как сама изначально не была честна, но наша последняя встреча действительно оказалась роковой. Он поистине сделал так, чтобы я не смогла выбросить его из собственной жизни, но это лишь обрекает на постоянные муки и увеличивает трагизм сложившейся ситуации: Джено постоянно держит меня в капкане, в любой момент грозясь затянуть узел на шее, в то время как Джемин даёт надежду на спасение, при этом ведя двойную игру. И как это возможно принять?