***
В молодежный спортивный лагерь они прибыли в аккурат к самому началу. Дэмин уверенно продвигался на верхние трибуны и перекрикивая рвущийся из динамиков скейт панк, срывал свое раздражение на Ибо: - Ну, вот теперь придется с самых дальних мест наблюдать… А все почему? Потому что кто-то у нас сегодня сонная муха… Эх, жаль, что в этом году ты не принимаешь участие, место в тройке точно бы было твое…, - завидя пару свободных мест, Дэмин свернул в один из рядов, а Ибо продолжил дальше подниматься по лестнице. - Ну, вот опять! – пока Дэмин возвращался за другом, приглянувшиеся ему места заняли, смачно выругавшись, он провел несколько раз перед лицом Ибо, - Земля вызывает Ибо! Где ты сегодня? – видя заторможенность друга, с обеспокоенными нотками спросил он. - А? Что? Ты что-то спросил? – наконец Ибо реагирует. - Ничего, - и для надежности, взяв Ибо за рукав, Дэмин продолжил восхождение. Уже наверху он останавливается, резко разворачивается и хватает Ибо за плечи: - Послушай, ты самый талантливый и охуенный танцовщик, которого я только видел. И даже не смотря на то, что в театре ты относительно новичок – роль Императора, точно будет твоей, - на его слова Ибо горестно усмехается, друг решил что его сегодняшняя неадекватность из-за слов мастера Сунь, а Дэмин тем временем продолжал. - Ни у нас в труппе, да и во всей Поднебесной не сыщется человек лучше подходящий для этой роли. Просто Сунь Лей тебя стимулирует, - парень картинно играет бровями, - если ты меня услышал, кивни два раза. Ибо утвердительно кивает, дважды. На рампу выходит первый участник в категории «park» и все внимание Дэмина переключается на действие на площадке. А Ибо вновь погружается в свои «почему?» и «за что?» судьба лишила его самого дорогого, самого любимого человека. В том, что все это было пережито в действительности, молодой человек отчего-то был уверен на 100%. Но все мысли вмиг улетают из головы, когда Ибо заметил знакомый силуэт, в современном обличии, та же манера держать себя, те же жесты…. Он срывается со своего места, бормоча: - Я сейчас, - и несется вниз по лестнице желая воочию убедиться в своей догадке. - Куда ты чумной? – кричит ему в спину Дэмин и, в конце концов, машет рукой на странного сегодня друга. Ибо ни на секунду не отрывает взгляд от высокого человека в стильном темно-синем костюме с модной стрижкой, боясь потерять из виду. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, мужчина оборачивается и Ибо видит…. Усяня. Не чувствуя ступеней под ногами молодой человек еще быстрее понесся вниз. Естественно, что под ноги он не смотрит, и на полной скорости врезается в какого-то прохожего, разливая его напитки. - Совсем охуел придурок? Ибо даже не смотрит на то, что наделал, просто бормочет извинения. Намереваясь продолжить путь дальше. Но у пострадавшего другие планы, он рывком разворачивает юношу к себе, явно намереваясь стребовать компенсации. Ибо роется в карманах, достает смятую бумажку в несколько юаней, бросает ее, отвлекая внимание от себя. Смотрит на свой пункт назначения, и больше не видит его. Но все равно спускается, оббегает, наверное, весь лагерь, но не находит ни кого, хотя бы отдаленно напоминающего Усяня. Ибо все время думает об отправной точке, вновь анализирует вечер своего Дня рождения: пиво, торт, свечи, желание… Желание, точно, он же пожелал себе любви…. Он забегает в ближайший к дому магазин, скупая искомое… Утро вновь встречает его в пекинской квартире…, не получилось…, но ничего он будет пытаться снова.***
Ибо, казалось, что он медленно сходит с ума. Нет, он совершенно точно был в этом уверен. Теперь весь его мир, все его существование держалось лишь на образе одного единственного человека, который сопровождал его повсюду. Ибо закрывал глаза и видел Усяня перед собой, его взгляд, его улыбку, слышал его голос, казалось, что стоит только протянуть руку, и он сможет прикоснуться к любимому. А услужливая память все подкидывала и подкидывала воспоминания, и Ибо, с упорством наркомана-мазохиста упивался ими. Он ложился спать и Усянь приходил к нему почти каждую ночь. Такой улыбчивый, красивый, любимый и неизменно ждущий его. Ибо вел беседы с Усянем. Иногда в своих мыслях, а когда опустошающее чувство одиночества становилось нестерпимым, вел их и вслух. - Сегодня на ужин закажем пиццу, ты же не против, Усянь?... - Усянь, как думаешь, стоит ли захватить с собой зонт?.... - Хорошо, что ты теперь со мной, а то «Обитель проклятых» я бы один посмотреть не решился…… И Усянь неизменно отвечал, шутил, давал совет или просто поддерживал. Ибо видел Усяня в других: случайном покупателе в супермаркете, в водителе автобуса, или простом прохожем. Но как только он собирался окликнуть его, волшебный мираж развеивался и перед Ибо оказывался совершенно незнакомый ему человек, не имеющих практически никаких общих черт с принцем. Ибо понимал, что живет самообманом, но по-другому он просто не мог. Не мог ни думать, ни говорить, ни просто искать взглядом в толпе. Он все так же покупал каждый вечер торт и свечи, пытаясь отобразить вечер 5 августа до мелочей…. Иногда здравый смысл брал верх и буквально кричал владельцу, что все это зря, что Ибо просто свихнувшийся идиот. И нестерпимая боль от осознания достоверности этих аргументов разливалась волнами безысходности, охватывая все его существование, лишая желания и смысла жить дальше. В такие моменты, на помощь опять приходил Усянь, его образ возникал перед глазами и Ибо мысленно обводил контуры любимого лица и тела, пока не становилось легче дышать…. Так дни плавно перетекали в недели, а недели становились месяцем. Уже прошло порядка пятидесяти дней с момента его «возвращения» (да, Ибо считал), вокруг кипела жизнь, а мир Ибо, казалось, замер навсегда. Еще одна мысль, рвала Ибо буквально в клочья, - если он занимал место Лю Чена, то вполне логично предположить, что с возвращением Ибо, искомый Лю Чен займет свое законное место…. И с одной стороны Ибо был даже рад, Усянь не остался один, но с другой, он ревновал, ревновал так, что готов был на стену лезть от отчаяния, а глупое сердце рвалось на миллион ошметков… Как ни банально, но единственным утешением и своего рода отдушиной во всем этом сумасшествии для молодого человека осталась работа и когда-то желанная роль в «Песни великой печали». Его больше не беспокоило ничего, даже привычные склоки между артистами, которые порой были направлены против Ибо, то одежду испортят, то битое стекло в обувь подложат…. Ибо не жаловался, он просто не замечал и благодаря, какому-то сверх чутью, ни разу не пострадал. Не тревожили его и постоянные третьи лица на репетициях, и журналисты, норовящие взять интервью и сделать несколько «рабочих снимков». Конечно, ведь постановка такого масштаба, да еще и под руководством Сунь Лея, не могла пройти незамеченной для театрального общества. С приближением сезона, росло и число желающих оказать спонсорскую помощь как театру в целом, так и Ибо в частности. Молодой человек просто игнорировал все приглашения на чай, кофе, ужин, обед, встречу, прогулку…и прочие тонкие намеки на горизонтальные обстоятельства. А Ибо, Ибо делал то, что умел делать лучше всего в этой жизни – он танцевал. Танцевал на основных репетициях, танцевал прогоны «Песни великой печали» на отборе актеров на роли, танцевал в репетиционном зале каждый вечер, уже после закрытия театра. Ибо буквально выжимал из себя все соки, так чтобы сил хватало кое-как добрести до дому, рухнуть на кровать и забыться в спасительном сне. В один из таких вечеров, когда Ибо раз за разом проходил этюд из постановки, его и застал Сунь Лей. Мастер просто стоял в проходе, наблюдая за молодым человеком, и только когда музыка стихла, он обнаружил себя: - Так вот, кто этот полуночник, на которого мне все время жалуются охранники, - усмехнулся мастер Сунь, - Ван Ибо, имей совесть, время близится к полуночи, прекрати издеваться над людьми, которые б уже десятый сон видели, а так должны дожидаться твоего ухода. - Я… извините, - молодой человек почтенно поклонился, - больше такого не повторится. - Ван Ибо, ты когда перестал понимать шутки? – Мастер Сунь театрально закатил глаза, - конечно, такое рвение похвально, но ты же себя так до больничной койки доведешь. А у тебя, между прочим, ведущая роль в новой постановке. Так и знай, в случае чего придется танцевать в обнимку с капельницей. Костюмеры придумают, как обыграть столь неожиданный элемент костюма Императора Сюань – Цзуна – и заговорчески подмигнул молодому человеку. Ибо неверяще уставился на мастера Суня. - Господи Ибо, да мне тоже не чуждо чувство юмора, шутил я. Ну кроме того, что роль Императора твоя, - и широко улыбнулся молодому человеку. Неожиданно, для хозяина, губы Ибо разъехались в ответной улыбке: - Извините, мастер Сунь, что заставил вас переживать, я впредь не буду больше приносить неудоб…. - Ибо, - хореограф оборвал отповедь молодого человека, приблизился к нему и взял за плечи, вынуждая, смотреть себе в глаза, - поверь, я не делаю тебе одолжение, видя твое упорство, просто ты достоин этой роли. - Спасибо, - только и смог промолвить юноша. Мастер ободряюще хлопнул его по плечу, и направился к выходу. Уже на пороге он круто развернулся и сказал: - Не знаю, что ты с собой сделал, вытаскивая все эти эмоции потери… - потоптавшись мастер Сунь добавил. - спокойной ночи, Ван Ибо, тебе стоит как следует отдохнуть. А если не успеешь, то поблажек на завтрашней репетиции все равно не будет. -Что сделал? Да я буквально потерял свою душу….