***
Гонцы, отправленные князем Итилиэна в близлежащие деревни, вернулись в Эмин Арнен с сообщением о том, что с неделю назад один из рыбаков по имени Филимо пропал без вести и до сих пор не давал о себе ничего знать. Он жил на противоположном берегу Андуина в предместье Харлонда и, подобно многим своим товарищам, занимался ловлей рыбы, которая потом продавалась заезжим торговцам в гавани и отправлялась на рынки Минас-Тирит. Поначалу его отсутствие не вызвало волнения среди других рыбаков: те подумали, что Филимо как обычно уехал в столицу отвезти свой улов, однако, когда мужчина не вернулся, глава гильдии забил тревогу и отправил людей на его поиски. Лодка рыбака была обнаружена стоящей у причала на своём обычно месте, а хозяин таверны в Минас-Тирит, где обыкновенно останавливался Филимо на время пребывания в городе, уверял, что не видел своего постояльца по меньшей мере две недели. У пропавшего рыбака имелся взрослый сын, звавшийся Рамуном. Именно он прибыл в Эмин Арнен и опознал по останкам, найденным в гроте на берегу Великой реки, своего отца. Фарамир позволил ему забрать тело несчастного, чтобы предать его земле, а выждав положенное после погребения время, решил сам приехать в дом Рамуна, чтобы переговорить с ним о случившемся. Удивленный намерением командира самолично вести расследование, Берегонд не раз предлагал ему передать все хлопоты, связанные с поиском убийцы, гвардейцам Белого Отряда, ссылаясь на и без того большую занятость наместника Гондора, однако князь настаивал на своём. Почему-то он был уверен, сейчас речь шла не о разбойном нападении с целью наживы, которое иногда имело место во всякой провинции, и дело это имеет куда более сложный и запутанный характер, чем кажется на первый взгляд. Ему претила мысль, что на находящихся в его ведении землях произошло такое жестокое и вероломное злодеяние, а совершивший его человек по-прежнему остаётся на свободе. Жилище Филимо и его сына размещалось на окраине небольшого поселения, насчитывающего не больше пятнадцати дворов. Выполненное из тёсаного камня с черепичной крышей, оно ничем не выделялось от всех прочих и не отличалось богатством. Внешний вид дома явно свидетельствовал о том, что его хозяин был самым обыкновенным работягой, привыкшим каждый день добывать свой хлеб непростым рыбацким ремеслом. Его сына Фарамир застал во дворе за колкой дров. Рамун был крепким, как и его отец, парнем, широким в плечах и судя по тому, как легко он управлялся с топором и толстыми брёвнами, обладал недюжинной силой. От постоянного пребывания под солнцем лицо его приобрело равномерный бронзовый оттенок, а кожа на руках, сызмальства привыкших ставить и вытягивать сети, была вся покрыта мелкими шрамами и порезами. Увидев приближающегося к нему в сопровождении двух гвардейцев наместника Гондора, молодой человек выразил заметное удивление. Он тут же поспешил оставить свою работу, чтобы приветствовать высокого гостя из Эмин Арнен почтительным поклоном. — Доброго дня, господин, — в голосе Рамуна звучало смущение. — Если бы я знал, что вы приедете, подготовился бы более достойно к вашему визиту. Будто в подтверждении своих слов молодой человек неловко стряхнул с кожаных штанов опилки и спрятал за спину красные, мозолистые руки. — Не стоит беспокоиться, — покачал головой Фарамир, не обращая внимание на его замешательство. — Я приехал поговорить о твоём отце. — Не думал, что гибелью простого рыбака будет интересоваться сам лорд провинции. Большая честь для моей семьи. — Заботиться о людях Итилиэна — мой долг, Рамун. Произошло жестокое убийство человека, я обязан найти и наказать виновного. — Благодарю за ваше участие, господин, — вновь поклонился сын Филимо и внимательно посмотрел в лицо князю, ожидая дальнейших расспросов. — Вы жили с отцом вдвоём? — Да, господин. Моя мать давно умерла, все заботы о доме и хозяйстве лежало на нас двоих. — Расскажи мне о своём отце, — попросил Фарамир. — Быть может, у тебя есть подозрения о том, кто мог желать ему смерти. Рамун помолчал пару мгновений и неуверенно пожал плечами: — Никаких предположений у меня нет, господин. Мой отец был самым обыкновенным рыбаком, добросовестно выполнявшим свой труд. Не помню, чтобы когда-нибудь кто-то желал ему зла или мог бы назвать своим врагом. Спросите у любого из наших соседей, каждый скажет вам, что старик Филимо — славный малый. Даже отправляясь на рынок продавать рыбу, он не умел толком торговаться и часто отпускал её за куда меньшие деньги, оттого в нашем доме лишнего никогда не водилось. Не представляю, кому он мог помешать. Пока молодой человек произносил эти слова, Фарамир заметил, что его прозрачные голубые глаза не выражали никакой сыновней теплоты или нежности. В них не было ни признаков скорби о недавно ушедшем родителе, ни сожаления. Будто бы он просто перечислял и без того известные факты о малознакомом человеке, с которым когда-то случайно имел незначительное дело. — Твоя семья бедствовала? — спросил Рамуна наместник, едва тот закончил говорить. — Нет, господин, — поспешно возразил молодой человек, точно опасаясь, что сболтнул лишнего перед лицом своего лорда. — Нельзя сказать, что мы доедали последний кусок хлеба, но если бы мой отец захотел, он смог бы зарабатывать гораздо больше. Я не раз предлагал ему продать эту старую лачугу и на вырученные средства купить собственное судно. Мы могли бы переехать в Бельфалас и ходить в море, а не довольствоваться прибрежным уловом, который приходится делить ещё с добрым десятком таких же рыбаков. Но мой отец и слышать не желал ни о чём подобном. Он был слишком привязан к этому месту и не собирался ничего менять. — Тебе, погляжу, не слишком нравилось его упрямство? Рамун слегка усмехнулся, точно догадываясь, к чему князь Итилиэна задаёт подобный вопрос: — Я хотел немного большего. Что ж в этом дурного, господин? — Ничего, — охотно согласился с ним Фарамир. — Когда ты последний раз видел своего отца? — Полагаю, накануне его исчезновения и видел. Князь Итилиэна удивлённо приподнял бровь: ответ молодого человека не на шутку его озадачил: — Твой отец пропал на целую неделю, а ты даже не попытался его отыскать за всё это время? — Меня не было в деревне. Я ушёл в плаванье на корабле и вернулся уже после того, как ваши люди обнаружили его тело. — Чем ты зарабатываешь на жизнь, Рамун? Рыбной ловлей, как и твоей отец? — Я моряк, господин, — с нескрываемой гордостью в голосе отозвался молодой человек. — Несу службу на одном торговом судне в гавани Харлонда. Фарамир еле кивнул головой, бросил быстрый взор на руки собеседника, затем посмотрел на его высокие, грубо выделанные сапоги из бычьей кожи. — Что ты теперь намерен делать с домом своего отца? Рамун поджал полные губы, голубые глаза его едва уловимо похолодели: — То, что не сделал мой отец, господин, — медленно выговорил он. — Продать и на полученные деньги уехать в Бельфалас. — С этим тебе придётся немного повременить, мой друг. Молодой моряк расправил свои широкие, крепкие плечи, пристально вгляделся в лицо стоявшего перед ним наместника: — Надеюсь, из всего, что я вам поведал, вы не сделаете вывод о моей причастности к смерти отца. Мы не всегда с ним ладили, но, клянусь всеми Валар, я бы ни в жизнь не осмелился поднять на него руку. — Я ничего подобного не сказал тебе, Рамун, — спокойным тоном отозвался на его слова Фарамир. Кивнув головой в знак того, что разговор окончен, князь Итилиэна повернулся и направился к дороге, где его уже ждал Налмир. Фарамир поручил юноше поговорить с жителями деревни о случившемся. Как выходцу из морских краёв, ему было проще завязать непринуждённую беседу с теми, для кого вода была вторым домом. Кроме того, Фарамир отлично знал, что не особенно разговорчивый в обычной жизни Налмир, при необходимости, мог уболтать любого. Сказывались опыт бродяжничества по провинциям Гондора и его любовь к шатанию по тавернам Эмин Арнен, где ему никогда не составляло труда найти себе компанию. — Вы знаете, что жители деревни все как один подозревают вот этого парня? — юный гвардеец кивнул головой в сторону вернувшегося к своим брёвнам и топору Рамуна, — Говорят, у сына Филимо вздорный нрав, и он часто ссорился с отцом из-за денег. — Да, он сам мне об этом только что сказал. — Я слышал, как он назвал себя моряком. Помните следы корабельной смолы на плаще? — Помню, Налмир, — улыбнулся краешком рта Фарамир, осознавая, к чему ведёт его подопечный. — Только для каких-либо серьёзных обвинений этого мало. Сосновый вар встречается не на одних лишь кораблях. Его применяют и сапожники, и красильщики и даже лекари. Но что-то этот парень скрывает, думаю, нам стоит приглядеться к нему получше. Налмир снова посмотрел в сторону сына рыбака. Рамун как раз закончил рубить дрова и, собрав их в охапку, заносил в дом. Будто почувствовав, что за ним следят, моряк обернулся на пороге, задержав на князе и его гвардейце настороженный взгляд, а затем быстро скрылся в дверях хижины.Глава 4. По ту сторону реки
11 августа 2021 г. в 21:40
Слуга в щегольском тёмно-синем дублете с вышитым на груди гербом Лоссарнаха в виде белой розы, обвивающей рукоятку меча, придержал коня и с почтительным поклоном обратился к своему господину:
— Доброго вам вечера, мой лорд. Позвольте доложить, что приготовления к возвращению завершены. Завтра ранним утром мы можем тронуться в дорогу.
Спешившись, Таргон, сын Форлонга, вместо ответа отрывисто кивнул головой. Казалось, он едва услышал то, что сказал ему придворный. Властитель удела выглядел мрачным и напряженным, пальцы под чёрными бархатными перчатками слегка дрожали, когда он передавал в руки слуги повод своего коня.
— Будут ли какие-то распоряжения, мой лорд? — с осторожностью поинтересовался придворный, заметив скверное расположение духа Таргона.
— Нет, ты мне больше не нужен, можешь идти, — резко бросил ему владыка Лоссарнаха. — Меня никому не беспокоить.
Когда цоканье копыт лошади и звуки шагов ведущего её конюха смолкли, Таргон медленно прошёл к воротам дворцовой ограды и, опершись на неё плечом, блуждающим взглядом обозрел утонувшую в полумраке улицу. В Минас-Тирит совсем недавно прошёл дождь, повсюду оставив после себя глубокие мутные лужи. Огонь от горевших на стенах домов факелов отражался в воде, вырисовывая на её дрожащей поверхности мерцающие дорожки света.
Город в это время суток был пуст и безлюден. В наступившей ночной тишине лорд вдруг услышал слабый шорох одежд и приближающийся стук сапог по мостовой. Он обернулся в сторону узкого проулка между зданиями, расположенного на другой стороне от дворца, и сразу увидел направляющуюся к нему тёмную фигуру, с головы до ног закутанную в плащ. Незнакомец остановился в нескольких шагах от ворот и слегка поклонился. Лицо мужчины было спрятано надвинутым почти до бровей капюшоном, из-под которого виднелись только горящие, точно угли, глаза и заросший жёсткой, чёрной щетиной подбородок. Едва увидев подошедшего к нему человека, Таргон часто задышал и отступил от ворот назад, вглубь двора. Мужчина в ответ на его испуг лишь слегка усмехнулся:
— Слышал, дела у тебя идут неважно, мой лорд, — раздался из-под капюшона грубый, похожий на карканье ворона голос. — Элессар крепко за тебя взялся, не так ли?
— Что ты здесь делаешь? — полушепотом ответил сын Форлонга, опасливо озираясь по сторонам.
— Мой господин просил передать тебе, чтобы ты не волновался сверх меры. Дело ещё не проиграно.
— Король узнал о том, что через земли Лоссарнаха велась незаконная торговля при непосредственном участии моих людей. Он хочет лично их допрашивать и судить здесь, в Минас-Тирит. Их уже взяли под стражу, а у меня нет даже возможности с ними встретиться, чтобы предупредить. Элессар мне не доверяет, рано или поздно он узнает правду и тогда мне конец, — губы лорда болезненно искривились. — Только имей в виду, один я в эту лодку не сяду и молчать не стану.
Человек в капюшоне негромко рассмеялся:
— Не сыпь пустыми угрозами, мой лорд, ты никогда не сможешь доказать, откуда на самом деле ты получал средства на отправку грузов в Харад. Король Элессар объявил войну всем нежелающим подчиняться его воле лордам. Поэтому если ты хочешь по-прежнему есть из золотой посуды, носить одежду из дорогого шёлка и ездить верхом на прекрасных лошадях, подобно той, в седле которой ты прибыл из Цитадели, тебе совершенно точно потребуется помощь.
— Любые дела с тобой и твоим хозяином дорого мне обходятся, — процедил сквозь зубы владыка Лоссарнаха.
— Элессара возвели на престол солдаты Мораннон. После победы над Сауроном их слово много значило, однако в мирное время истинная власть находится в руках не тех, кто сжимает оружие, а тех, кто обладает важными сведениями обо всём, что происходит в государстве, кто везде имеет глаза и уши, кто умеет просчитывать действия на два шага вперёд. Не делай глупостей, сын Форлонга, молчи как рыба, и твои люди тоже ничего не скажут.
— Как ты мне можешь обещать подобное? — раздражённо огрызнулся Таргон.
Мужчина повернулся лицом к свету, и в отблесках горящего на повороте улицы фонаря мелькнуло его обветренное, широкое, с грубыми чертами лицо.
— Не твоя забота. Разве же мой господин хоть раз обманывал тебя? Смотри, он предлагает свою помощь даже тогда, когда ты находишься в столь жалком положении как сейчас. А в обмен на спасение твоей жизни и сохранения удела тебе требуется лишь оказать ему небольшую услугу. Сущий пустяк.
— Хотите сделать меня своим рабом? Можешь передать своему хозяину, что я его приказам подчиняться не собираюсь.
Лорд Лоссарнаха выговорил эти слова холодным и надменным тоном, однако даже сквозь плотную ткань плаща было видно, как дрожь пронизывает его тело с головы до ног. Человек в капюшоне равнодушно пожал плечами:
— Это как пожелаешь, сын Форлонга, да только когда наследник Исилдура расправится с твоими людьми, следующим на суд он вызовет тебя. И тогда дрожать ты будешь куда сильнее. Подумай хорошенько, прежде чем давать свой ответ.
Таргон глубоко вздохнул, ощущая себя как в ловушке, связанный по рукам и ногам. Воображение его уже вовсю принялось рисовать страшные картины ближайшего будущего, а и без того некрепкий дух стал слабеть под угрозами его таинственного собеседника.
— Чего от меня нужно? — сдался он, наконец.
— Отрадно слышать от тебя разумные слова, — с глумливой усмешкой на губах вымолвил незнакомец. — К тебе должен был обратиться некто Халлас из Ламедона с просьбой устроить аудиенцию с государем во время его посещения строительства моста в Лоссарнахе. Припоминаешь такое прошение?
— Понятия не имею, о чём ты говоришь, мне некогда было их читать.
— Ты дашь ему согласие. Пообещаешь устроить встречу, а мой господин сделает так, что неприятная история с контрабандой в Харад тебя не коснётся. Согласись, мой лорд, — невысока цена для столь выгодной сделки.
Таргон нахмурился, чувствуя, что озвученное минуту назад предложение таит в себе какие-то подводные камни. Он пристально посмотрел на ожидающего его решения мужчину в капюшоне, пытаясь разгадать, в чём заключается подвох.
— Почему он обращается ко мне, а не напрямую к королю? — недоверчиво осведомился лорд Лоссарнаха, продолжая изучать взглядом своего собеседника. — Причём здесь я?
— Лишние вопросы, мой лорд, — осадил его незнакомец, нетерпеливо постукивая пальцами по спрятанной в складках плаща рукоятке кинжала. — Просто ответь ему своим согласием и позволь прийти на реку Эруи в час, когда государь почтит Лоссарнах своим присутствием.
Сын Форлонга побледнел ещё больше, в тусклом свете показавшейся на небе луны он стал похож на ожившего мертвеца:
— Во что вы хотите втянуть меня на этот раз?
— Сказано же — нечего тебе бояться, — мужчина поплотнее укутался в свой плащ. — Времени на раздумья немного, да и выбор у тебя небольшой.
Таргон молчал, объятый холодящим душу колючим страхом. Дрожь в пальцах стала нестерпимой, и он был вынужден ухватиться слабеющей рукой за решётку ограды. Человек в капюшоне продолжал стоять напротив правителя Лоссарнаха, насмешливо скаля зубы. Он был уже уверен в своей победе и явно наслаждался видом трясущегося от страха лорда.
— Будь ты проклят, Морготово отродье, — выдохнул сын Форлонга едва слышно.
— И тебе не хворать, мой лорд — незнакомец отвесил Таргону издевательский поклон.
Посчитав разговор оконченным, он развернулся на месте и быстро зашагал прочь, чтобы через несколько минут бесшумно, подобно призраку, раствориться в темноте проулка.