Шёпот камня

      Слухи имеют свойство распространяться чересчур стремительно. Именно об этом прежде всего подумал Фарамир, когда, миновав Мощёные Форты, пересёк восточный рубеж Минас-Тирит.       Он сразу увидел, какое небывалое оживление царило в столице. Разлетевшаяся по всей провинции новость о покушении на короля взбудоражила жителей: несмотря на довольно-таки поздний час и не самую хорошую погоду, улицы были заполнены людьми. Отложив все дела, они стояли возле своих домов, по двое или небольшими группами, и шумно обсуждали постоянно меняющиеся известия, не забывая щедро приправлять их собственными предположениями и домыслами.       Двери придорожных таверн были распахнуты настежь. Из нагретых очагами кухонь и заполненных до отказа залов источались потоки яркого света, доносился разноголосый гомон вперемешку со стуком глиняной посуды. Даже обыкновенно закончившие в это время работу мелкие лавочки и ремесленные мастерские оставались открытыми. Город бурлил, подобно котлу с водой, подвешенному над костром, в который не забывали постоянно подбрасывать дрова.       Фарамир придержал коня у поворота на следующий ярус, чтобы пропустить переходящих улицу двух ремесленников, — кузнецов, судя по надетым на них кожаным передникам и большим рукам, покрытыми ожогами. До князя случайно долетели обрывки их разговора, как он сразу догадался, посвященного недавним событиям. Он услышал, что из уст одного прозвучало имя лорда Таргона. Кажется, кузнец видел его главным виновником произошедшего на реке Эруи. Второй в ответ выразил опасения, что покушение на государя может стать причиной волнений как в самом Лоссарнахе, так и за его пределами.       Фарамир плотнее надвинул на лоб капюшон, чтобы не быть ненароком узнанным случайными прохожими, и пустил коня вскачь, взбираясь всё выше по тесным проулкам, пока, наконец, не достиг ворот Цитадели.       Людской поток, заполнивший нижние ярусы, здесь значительно ослабевал: кроме несших дозор гвардейцев, перед дворцом почти никого не было. Большинство ставен на окнах соседних домов оказались закрыты, отдаляющийся шум толпы заглушало журчание бившего в центре круглой площади фонтана. Монотонному голосу воды тихонько вторил шелест листьев молодых дубков, посаженных по обеим обочинам дороги.       Королевская стража была предупреждена о позднем посещении наместника Гондора, и уже спустя четверть часа перед Фарамиром отворились двери приёмной залы Элессара, который, по своему обыкновению, в задумчивости стоял вполоборота у занавешенного бархатными гардинами окна. По счастью, полностью целый и невредимый.       Увидев переступившего порог Фарамира, он сразу же повернулся к нему и слегка улыбнулся: — Добрый вечер, мой друг, — как ни в чём не бывало поприветствовал своего наместника государь. — Не уверен, такой уж ли он добрый, — Фарамир с головы до ног окинул Арагорна пристальным взглядом, собственными глазами желая убедиться, что жизни его ничего не угрожает. — На улицах Минас-Тирит только и говорят о покушении на короля — жители встревожены и потрясены случившемся. Я и сам подумал, что ослышался, когда мне в Эмин Арнен пришла весть об обрушении моста. — Я в полном порядке, Фарамир. Нет причин для волнений. — Тебя хотели убить посреди белого дня на глазах доброго десятка людей, — князь Итилиэна искренне недоумевал от его спокойствия. — Гондор никогда прежде не знал таких дерзких преступлений. Неужели то, о чём судачат в городе правда, и за покушением стоит Таргон? Он совсем обезумел, если решился на подобное.       Элессар отрицательно покачал головой: — Таргон — негодяй и казнокрад, но прежде всего, он безвольный трус. Я был близок к тому, чтобы лишить его возможности набивать себе карманы чужим добром, и всё же это не та причина, по которой он стал бы настолько сильно рисковать. Таргону никогда не хватило бы духу устроить против меня заговор, — он слегка усмехнулся, произнеся эти слова, а затем добавил на полтона тише. — Да, в сущности, никакого заговора и не было. Во всяком случае против меня. Но, если народная молва говорит обратное, пусть так и будет. — Ты говоришь загадками, Арагорн. — Загадок в этом деле и вправду хватает, Фарамир. Я выслушал объяснения Таргона, поговорил со стражей и слугами, а мои люди в это время тщательно осмотрели место крушения. По дороге в Минас-Тирит я много размышлял над тем, что произошло в Лоссарнахе, и пришёл к весьма неутешительным выводам: судьба вновь столкнула нас с опасным и коварным врагом, истинных целей которого, я пока не могу понять. Но одно у меня не вызывает сомнений. Тот, кто стоит за этим преступлением, обладает большим влиянием и имеет возможность повсеместно вмешиваться в жизнь Гондора. Он, точно паук, расставляет сети, а Таргон, пойдя на поводу своей алчности, попался в них, и сам того не подозревая, стал разменной монетой. К несчастью, в жертву принесли не только его одного, — король ненадолго прервал свою речь. — На реке Эруи хотели убить не меня, мой друг. Под этим недостроенным мостом погиб тот, кто должен был погибнуть, согласно плану злоумышленников. К большому сожалению, я оказался не в силах предотвратить смерть невинного. — Вот теперь я уже точно ничего не понимаю, — пожал плечами Фарамир. — О ком ты говоришь? Я отсутствовал в столице всего пару дней, а за это время событий прошло столько, что хватило бы на несколько лет вперёд. — Таргон признался мне, что вёл незаконную торговлю, пользуясь покровительством неизвестного, но очень влиятельного человека, с которым он делился доходами и чьи приказы вынужден был исполнять. Разумеется, он делал это не по собственному желанию, а под угрозой разоблачения. Незадолго до того, как я должен был приехать в Лоссарнах, он получил распоряжение дать позволение некому Халласу из Ламедона встретиться со мной на реке Эруи во время осмотра моста. Таргон согласился на поставленные ему условия и тем самым совершил роковую ошибку.       Фарамир, услышав имя, которое не выходило из его головы на протяжении всего последнего времени, непроизвольно сделал шаг вперёд. Воистину, сегодняшний день готовил ему одно открытие за другим. Увидев, как переменился в лице его собеседник, Элессар тут же насторожился: — В чём дело, Фарамир? — С некоторых пор имя Халласа из Ламедона я слышу не реже, чем своё собственное, — ответил князь Итилиэна, усиленно пытаясь привести мысли в порядок. — Это он тот самый невинный, погибший во время обрушения моста? — Да, его задавило балкой, которую намеренно подпилили заранее. Если не вникать в детали, то именно его можно принять за злоумышленника, подготовившего на меня покушение и, по стечению обстоятельств, самого угодившего в свою же ловушку. Но откуда тебе известно его имя? — Я искал этого человека, так как считал, что он имеет непосредственное отношение к убийству, произошедшему в вверенных мне землях, — с лёгким вздохом ответил Фарамир. — Однако же теперь я уже не знаю, что и думать. Клубок, который я так старался распутать, распался на множество нитей. В глазах стоящего напротив него Элессара яркой вспышкой зажглось любопытство, напополам с удивлением. Он явно тоже не ожидал такого поворота событий: — О каком убийстве идёт речь?       Фарамир говорил долго, старался не упустить ни одной детали: об обнаруженном на берегу Андуина трупе, о прошлом рыбака Филимо и его сыне, о подозреваемом, известном в окрестностях Эмин Арнен под прозвищем Змеиная Голова и, наконец, о выдававшем себя за торговца шёлком ламедонце Халласе. Больший интерес у внимательно слушающего его короля вызвал поход пятнадцатилетней давности и хранившиеся карты. Он попросил своего наместника в точности описать их содержимое и дословно воспроизвести текст приказа наместника Дэнетора, после чего на некоторое время погрузился в раздумья.       Наблюдая за Элессаром, Фарамир поймал себя на мысли, что никогда прежде не видел его в такой озадаченности. Для него самого в этой истории вопросов накопилось гораздо больше чем ответов, и один из них волновал его особенно сильно: — И всё же, почему ты так уверен в невиновности Халласа? — Потому что я знал его, смею предполагать, достаточно, чтобы снять с него все подозрения. Халлас и его лорд, Ангбор, известный под прозвищем Бесстрашный, были одни из первых, кто привёл своих воинов к Чёрным вратам. Все эти люди мужественно и отчаянно сражались с врагом, а кроме того — присягнули мне на верность, поклявшись предано служить до конца своих дней. Ангбор погиб, а дальнейшая судьба Халласа мне не была известна, однако же в его верности я не сомневаюсь. Он просил аудиенции с тем, чтобы сообщить мне нечто важное. Прежде чем покинуть этот мир, он успел встретиться со мной взглядом. Я видел его глаза — это были глаза человека, который перед смертью желал облегчить свою душу. Будь у него еще одна жизнь, он не раздумывая отдал бы её за право рассказать тайну, что носил на сердце. И тот, кто обманом заманил его на реку Эруи прекрасно знал об этом, а потому заставил замолчать навеки. — Как и старика Филимо, — Фарамир медленно перевёл взгляд на горящую в центре стола свечу. — Его сын, похоже, был прав, когда говорил мне, что Халлас явился к нему из прошлого. — Полагаю, Халлас опасался слежки за собой, и поэтому не стал приезжать ко мне в Минас-Тирит, а попросил аудиенции через Таргона, не подозревая, что тот состоит в невольном сговоре с его убийцей. Дело обставили с коварным изяществом — избавились от ставшего ненужным лорда Лоссарнаха и привели к погибели Халласа, выставив его заговорщиком. Я должен был в это поверить, и я сделаю вид, что поверил. Потому я и не против, чтобы людская молва и дальше обсуждала неудавшееся покушение. Рано или поздно слухи дойдут до того, кто это затеял. Пока нам выгодно, чтобы он думал, будто его план удался. — А что ты намерен делать с Таргоном? — То, что и следует сделать по закону, — твёрдо проговорил государь. — Определять дальнейшую судьбу Таргона должен Совет Гондора. Я же приму любое его решение.       Фарамир еле кивнул в ответ — он понимал, почему Арагорн решил в этот раз уйти в сторону. Напряжённость в отношениях короля и его лорда, в последнее время возраставшая день ото дня, не была не для кого уже секретом. Если в скорости Лоссарнаху придётся столкнуться с необходимостью избирать себе нового правителя, сторонники Таргона не будут иметь никаких оснований обвинять Элессара в его свержении. Как и следовало ожидать, нерадивый сын Форлонга сам закопал себя по уши, когда совершал одну ошибку за другой.       Арагорн прошёлся вдоль своего стола, в задумчивости постукивая кончиками пальцев по его глянцевитой от свечных бликов поверхности. Посчитав тему, связанную с лордом Таргоном исчерпанной, он вновь вернулся к волнующему его вопросу: — Уже совершенно очевидно, что убийство Филимо и гибель Халласа — звенья одной цепи. И бывший гвардеец, и воин из Ламедона долгие годы хранили чужие секреты, — поднял голову и пристально вгляделся в лицо своего наместника. — По всей видимости, то были секреты твоего отца, Фарамир… — И передать эту тайну они хотели тебе как единственному законному наследнику трона Гондора, — быстро закончил за короля князь Итилиэна. — В этой истории у блюстителя Дэнетора не самая приглядная роль, Арагорн. Потому, я прошу тебя позволить мне самому разобраться в случившемся, не привлекая лишних людей. Я хочу узнать, что за тайны скрывал мой отец, и выяснить всю правду, — замолчал на мгновение. — Ради его памяти. Надеюсь, ты понимаешь меня и не откажешь мне в этой просьбе. — Я даю тебе полную свободу действий, Фарамир. — Тогда прежде всего, я бы желал посетить Сокровищницу Цитадели, где теперь хранится архив наместника: его книги, письма, распоряжения и прочие бумаги. Я хочу посмотреть их все до одной. — Разумеется. Все вещи, принадлежащие твоему отцу в твоём полном распоряжении. Можешь забрать их в Эмин Арнен, если возникнет такая необходимость.

***

      С высоты каменной стены замка Эмин Арнен отлично просматривались все его окрестности: и подъезд к воротам, и сбегающая вниз дорога, и пёстрые крыши домов, расположенных у самого подножья холма.       Родившийся и выросший на берегу залива Бельфаласа Налмир не особенно любил горы и ещё меньше — большие города, казавшиеся ему тесными, каменными мешками, в которых трудно дышать летом и слишком сыро в холодное межсезонье. Однако столица восточной провинции Гондора стала для него неожиданным исключением. За тот недолгий срок, что юноша прожил в Итилиэне, он успел проникнуться духом Эмин Арнен, который совсем не походил на одетый в белый мрамор Минас-Тирит, а больше напоминал тенистый зелёный сад.       Налмиру нравилось бродить по его петляющим мощёным улицам, вдыхать аромат свежеиспечённого хлеба и наслаждаться терпким запахом горьковатого эля. Город ещё достраивался и не был заселён полностью — здесь всегда можно было найти укромный уголок где-нибудь под кронами деревьев или на берегу любимого им Андуина, чтобы отдохнуть от людской суеты или поразмышлять наедине с собой.       Уже совсем стемнело, однако, зажжённые вдоль стен факелы давали достаточно света, и, стоя на смотровой площадке, молодой человек мог беспрепятственно наблюдать за тем, как князь Итилиэна спешно собирается в столицу. Лорд Фарамир выглядел порядком озабоченным: отдал какие-то краткие распоряжения Берегонду, после чего одним махом вскочил в седло и, не оглядываясь, ускакал по дороге, ведущей в Минас-Тирит.       Налмир проводил его взглядом, а затем, запрокинув голову, посмотрел на усыпанное звёздами безоблачное чёрное небо. Несмотря на небольшую усталость и всё ещё дающую о себе знать боль в ноге, чувствовал он себя сегодня превосходно. И, пожалуй, давно не помнил у себя такого приподнятого, ничем не омрачённого настроения.       Площадка перед воротами быстро опустела: Берегонд ушёл обратно в замок, а дозорные вернулись на свои посты. Было очень тихо, когда продолжавший наслаждаться вечерней прохладой юноша услышал осторожные, даже робкие шаги с внешней стороны крепостной стены. Он мгновенно навострил ухо и обернулся на звук, так, как будто бы всё это время ждал его.       В дрожащих отсветах факела юрко, точно прыгнула с ветки на ветку птичка, мелькнула чья-то тень, а следом воздух разрезал короткий, негромкий свист. На пару минут повисла мертвенная тишина, затем вновь всё повторилось. Налмир прищурился, вгляделся в полумрак и ответил таким же едва слышным свистом. Во второй раз раздались торопливые шаги, теперь удаляющиеся прочь от замка: неизвестный, удостоверившись в том, что его сигнал услышан, исчез так же быстро, как и появился.       Юноша живо сорвался с места и, в два прыжка преодолев крутую лестницу, очутился во внутреннем дворе. Он принялся искать глазами Берегонда, надеясь, что тот не успел ещё удалиться к себе. Ему повезло: старый гвардеец задержался в дверях казармы, разговорившись с кем-то из солдат.       Налмир дождался, когда Берегонд останется один, после чего направился прямиком в его сторону, стараясь придать лицу как можно более беззаботный и непринуждённый вид. Старый гвардеец сразу же заметил своего подопечного и заговорил с ним первым: — А ты чего прохлаждаешься? — недовольно пробурчал он, едва тот приблизился. — Давно пора бы быть в казарме. — Вышел подышать свежим воздухом, — Налмир одарил Берегонда самой невинной из своих улыбок. — Небо сегодня очень красивое. — Надышался? — сияющий вид юноши не особенно вдохновил следопыта, скорее заставил насторожиться. — Тогда ступай и не путайся здесь под ногами.       Налмир помолчал пару секунд, пожевав губами сорванную по пути травинку и снова обратился к своему наставнику: — Лорд Фарамир надолго уехал в столицу? — Командира срочно вызвал государь. Когда вернётся — неизвестно. Тебе он зачем-то понадобился? — Нет, ничего особенного. На самом деле, я хотел поговорить с тобой. — Ну, что опять случилось? — устало вздохнул Берегонд, вероятно, начиная догадываться, что мальчишке чего-то от него нужно. — Отпусти меня в город на пару часов… — Сейчас? — удивлённо вскинул бровь следопыт. — Ты, парень, видать, совсем совесть потерял, раз просишь у меня такое. — В Эмин Арнен меня ждёт важное дело, — Налмир перешёл на заговорщицкий шёпот. — Очень личное и даже деликатное. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я.       Лицо Берегонда так и застыло в искреннем изумлении — то ли от неожиданности подобной просьбы, то ли от её откровенной дерзости. — Свои сердечные дела решай в свободное от службы время, — сурово откликнулся он, наконец. — Правила гвардии едины для всех. — Ну же, Берегонд, войди в моё положение, — не думал сдаваться Налмир. — Вспомни свою молодость. Просиживай ты сутками в казарме, когда успел бы жениться? Мое отсутствие продлится не больше двух часов. Никто ничего не заметит, обещаю тебе. Да и сам посуди: если ты меня не отпустишь, мне придётся нарушить правила и сбежать. Потом ты меня за это накажешь, о случившемся непременно узнает командир… Кому от этого будет хорошо? — Какой же ты всё-таки плут, парень, — усмехнулся гвардеец, впрочем, совсем беззлобно. — Ладно, будь по-твоему. Но чтобы ровно к полуночи вернулся. Опоздаешь — пеняй на себя. — Спасибо тебе, Берегонд, — юноша в один миг посерьёзнел и со всем почтением поклонился. — Я твой должник. — Иди уже, пока я не передумал.       Налмир проскользнул в жилой корпус никем не замеченный. Ввиду позднего часа, остальные солдаты или спали, или же тихо переговаривались между собой в дальнем углу казармы. Подойдя к своей постели, он так же быстро и бесшумно сменил тунику и плащ гвардейца на простую, неприметную одежду, заткнул за пояс кинжал и на цыпочках выскочил прочь. Об его уходе возвестил лишь тихий скрип закрываемой двери.